Взаимопомощь (гет)

— Не могу поверить, что она ушла… — всегда звонкий и жизнерадостный голос Наруто теперь сникший, приглушённый, насквозь пропитанный подавленностью своего обладателя.

— Тебе больно? — глупый вопрос, ответ очевиден и так. Но Ино трудно найти подходящие слова в этой нестандартной для обоих ситуации.

Они никогда не общались близко и в целом разговаривали нечасто, пересекаясь лишь в общей компании. Для неё Наруто — просто тот самый Наруто, джинчурики Девятихвостого и герой, спасший деревню и весь мир на войне. Она для него — просто та самая подружка Сакуры, с которой они вечно друг друга задирают.

И вот теперь он сидит на лавке, страдая по своей возлюбленной, а Ино выступает невольным утешителем. Она всего лишь оказалась не в том месте и не в тот момент. Но, если задуматься, то повод для грусти их объединяет.

— Мне откровенно хреново.

Ино обречённо опускает голову в ответ на кривую усмешку Наруто. Она знает о его чувствах к Сакуре и понимает, что именно это слово — самое подходящее. Хреново. Хреновее некуда.

— Она ведь и тебе ничего не сказала? — спрашивает он, уже догадываясь, каким будет ответ.

— Не-а, — Ино мотает головой. — И ведь до последнего скрывала, что пойдёт искать Саске. Я даже не догадывалась. Хорошо хоть, что родителям додумалась оставить записку. О чём она вообще думала?

— Ясное дело — о Саске.

— И ни о ком другом.

Сегодня они узнали, что Сакура Харуно покинула деревню, отправившись на поиски вечного странника Саске Учиха. И ничего не сказала своим лучшим друзьям.

— Я, если честно, думала, что у неё это прошло со временем, — продолжает Ино. — Ну, что она потихоньку смирилась, что Саске не взял её с собой и уже два года не появляется в Конохе. А оказалось… Ладно, пусть она даже не посоветовалась со мной, но как она могла бросить тебя? Ты ведь любишь её, и она это знает, — Яманака буквально переполняется сочувствием, глядя на добродушного паренька с чистыми небесными глазами и разбитым сердцем.

Узумаки напряжённо сжимает кулаки, закусывает губы изо всех сил и не мигая смотрит в одну точку перед собой. Ино жалеет его, но понимает: это не успокаивает. Все эмоции Наруто как на ладони: конечно, ему хочется зарычать и разнести здесь всё к чертям, сбить кулаки до крови о землю и стволы ближайших деревьев, хочется рвать на себе волосы и выть от ревности и обиды.

— И что с того? Как будто это имеет для неё значение, — огрызается Наруто, и Ино кажется, что её почти задевает огненная волна его разбушевавшейся чакры. — А ты разве не любишь Саске?

Она позволяет себе едва слышный печальный вздох.

— Наверное, у меня ещё остались какие-то отголоски чувств к нему. Но я давно ни на что не надеюсь. Нужно быть реалисткой.

Если бы раньше кто-то сказал Ино, что она будет вот так откровенничать с Наруто Узумаки, словно они закадычные друзья, выпивавшие на брудершафт, она бы подумала, что большей глупости придумать нельзя. Но жизнь показывает, что не стоит делать преждевременных выводов.

— Знаешь, а на самом деле мне не стоило удивляться, — вдруг осеняет Ино, и Наруто косится на неё с долей интереса. — Сакура уже однажды предпочла мне Саске. В далёком детстве. Но для меня это стало очень болезненным моментом. Я считала её самой близкой подругой, хотя нам обеим нравился один и тот же мальчик. А она, узнав об этом, решила разорвать нашу дружбу.

От далёких воспоминаний сердце болезненно сжимается, и Ино часто моргает, силясь прогнать подкатывающую к глазам влагу — расплакаться перед Наруто, которому сейчас ещё более паршиво, было бы верхом неловкости.

— А-а-а, так вот почему вы с ней были такими заклятыми соперницами, — во взгляде Узумаки отражается осознание, смешанное с сочувствием, и он рассеянно чешет растрёпанные волосы цвета спелой пшеницы. Ино кажется, что в них переливается солнце. Весь Наруто похож на беспрестанно сияющее, заражающее всех улыбками солнышко, которое всю жизнь упорно борется за право выглянуть из-за туч. Разве он заслужил такое предательство?

— Конечно, это дела давно минувших дней, детские обиды, всё забылось уже, — пытается оправдаться Ино, не желая выглядеть слишком мягкой в его глазах.

— Не забылось, — отрицает Наруто таким тоном, что сразу становится понятно: она позволила увидеть себя насквозь. — И сейчас тебе тоже больно.

— Но тебе куда хуже. Ты любишь её с самого детства.

Наруто молчит, снова окунувшись в свои размышления, и Ино, сцепив пальцы замком на коленях, сама превращается в немую тень, понимающе сливаясь с его молчанием. Вместе они создают идеальную гармонию безмолвной печали, нарушаемой лишь эхом ностальгии в их собственных головах. И совсем немного — шумом ветра, уныло гоняющего пожелтевшие листья по тёмной земле.

Мягкое касание возвращает к реальности — он дотрагивается до её плеча. Ино поднимает голову, тряхнув длинной белокурой чёлкой. Пальцы у него тёплые, а подушечки их огрубевшие, как наждак, но прикосновение от этого не становится неприятным. Напротив, лелеет кожу таким уютом, что хочется придвинуться ближе, прижаться и прочувствовать, насколько много в нём поддержки и сострадания. Всегда было много — с лихвой хватало на любого, кто нуждался, а вот сам Узумаки оставался обделённым, принимая чужое равнодушие так же смиренно, как вечные тумаки Сакуры.

— Пойдём, выпьем, что ли? У меня дома как раз припрятано…

Она лишь кивает, понимая, что лучшего варианта найти невозможно: идти домой и страдать там в одиночку? К чёрту!

После первой стопки сакэ Наруто кричит «Ещё!», и Ино яростно поддакивает ему, подливая из бутылки и торопливо закусывая кислым лимоном, а Узумаки пытается отнять, говоря, что закуска — для слабаков.

После второй стопки у неё начинает кружиться голова, а Наруто веселеет и постепенно возвращает себе оптимистичный вид.

После третьей стопки их уже прилично развозит и в ход идут пьяные объятия вкупе с жалобами Ино на горькую долю, которые то и дело срываются на смешки — так забавно ей от самой себя.

После четвёртой стопки чувство меры теряется.

После пятой они целуются.

Трудно вспомнить, чья была инициатива, но желания прекратить не наблюдается ни у одной стороны — Ино, охваченная азартом, буквально сминает его губы своими, облизывает, как спелую вишню, которая слишком хороша, чтобы быть съеденной без этакой прелюдии. Наруто отвечает охотно и с любопытством, но не слишком умело.

Ино отстраняется и с усмешкой мотает головой.

— Тебе бы ещё поучиться.

— Так учи! — восклицает распалённый и слабо соображающий, что происходит, Узумаки.

Яманака пожимает плечами и тянет его к себе на воротник ветровки. Оказывается, если присмотреться, Наруто очень даже симпатичен и в амурных делах перспективен — в нём чувствуется море нерастраченного вожделения и страсти, которая так и просится быть выпущенной наружу. А ещё он настолько старательный ученик, что у неё буквально повышается температура. Или это всё та же его пламенная чакра? Уже не разобрать.

— М-м-м, какой же ты… — довольно мычит она, зарываясь пальцами в жёсткие волосы. — Я тебя всему, что надо, научу.

А Наруто, совершенно потерявший связь с реальностью, лишь сжимает её тело ещё грубее и фривольнее, и Ино тает от ощущения сильных пальцев на своих рёбрах, от его горячего дыхания на губах, лице, шее, от чужой слюны на губах, и от жара, разгорающегося меж их телами.

Это же Наруто. Тот самый Наруто… Она даже взгляд на него лишний раз не бросала.

Ну и плевать.

Сейчас ей хочется забрать его себе. Всего.

А он и не против.

Не важно, будет ли стыдно потом. У них просто такая взаимопомощь.

Утром Ино просыпается первой, приводит себя в порядок и, как ни в чём не бывало, идёт на кухню — жарить блинчики. Что-то подсказывает ей: лучше просто сделать вид, что всё идёт так, как и должно идти. Никакого неловкого молчания, никаких вопросов и тем более — никакого позорного побега из дома Наруто до его пробуждения. В одной деревне живут, в глаза всё равно посмотреть придётся.

Когда аромат от свежеприготовленных панкейков распространяется за пределы кухни, в дверном проёме появляется заспанный, всклокоченный Наруто, с болезненными вздохами прижимающий к голове руку. Похмелье — суровая плата за кратковременную возможность забыться.

— Тебе чай с сахаром? — абсолютно спокойно спрашивает Ино, выкладывая блины со сковородки на тарелку.

— Две ложки, если можно, — отвечает Наруто более скованно, чем обычно, и понуро плетётся в ванную.

Ино улыбается, размешивая горячий напиток ложечкой и наблюдая за водоворотом сахаринок в стакане. Вчера на душе было скверно. А сегодня ей хочется радоваться жизни вопреки всему.