Так и не стал героем...  (джен)

Оптимус проводил взглядом Смоукскрина. Разноцветные молнии Граунд-бриджа поглотили бело-синюю броню.

— Пожалуйста, будь осторожен...

— Ты сам-то веришь в то, о чём просишь? Это же Смоукскрин! — воскликнул Рэтчет, вводя новые координаты.

Губы Прайма поморщились в горькой улыбке. Даже глядя в лицо смерти, док находит момент поворчать. А смерть уже, как говорят люди, "наступала на пятки". Странное выражение...

— Теперь твоя очередь.

— Но как же ты, Оптимус?

— Я должен удостовериться, что десептиконы не узнают этих координат.

Рэтчет уже почти исчез в зелёном сиянии.

— Я... Я не думал, что всё кончится именно так...

— Я тоже, мой старый друг...

Оптимус поднял меч над головой. Манипулятор не опускался. Но он должен это сделать!! Да, не хочется умирать, но кто-то же должен!! Прибор жалобно треснул. Всё. Теперь только ждать. Ждать своего конца. Остались лишь секунды. До аудиосенсеров долетал звук нагревающегося оружия.

— Оптимус!

Прайм не успел обернуться. Из его манипуляторов выбили Звёздный меч, прицепив на запястье какую-то небольшую вещь. Активированный фазовый переключатель!! Смоукскрин!! Мехлинг всё ещё держался за манипулятор старшего. Голубая оптика с ужасом смотрела на Оптимуса. Меньше всего Смоукскрину хотелось умирать. Дезактив пугал своею неизвестностью и туманностью. Ведь совсем недавно всё только начиналось! Будто только вчера его впервые пустили на базу, только вчера на него сердито смотрела Арси, только вчера он подружился с Балком, только вчера он счастливо скакал вокруг Прайма, пытаясь заразить прославленного воина своим позитивом! Как безумно близко... И невозвратно далеко... Грохот камней над головой. Смоукскрин ещё сильнее сжал манипулятор Оптимуса. Доли секунды... Малыш усмехнулся сквозь потоки омывателя.

— Но кто-то же должен... — Смоукскрин зажмурился и оттолкнул от себя Прайма.

— НЕТ!! СМОУКСКРИН!! НЕТ!!

Оптимус с трудом открыл окуляры и настроил оптику. Пожар... Сплошной пожар... Разрушенная база... Где-то далеко-далеко язвительный смех Мегатрона... В процессоре медленно всплывали воспоминания. Кибертрон, омега-замок, десептиконы, ключи, меч, взрыв... База, мост, автоботы и дети, страх, треск прибора, одиночество, чья-то голубая оптика с ужасом смотрит на лидера... Фазовый переключатель непривычно сдавливал манипулятор. Прайм чуть улыбнулся. Смоукскрин, Смоукскрин...

— Смоукскрин!

Он оттолкнул его в последнюю долю секунду, в последний наноклик, подарил новую жизнь! Нет... Нет, нет, нет, нет, нет!!! Нужно перерыть всё, передвинуть каждый камешек, но найти хотя бы дезактивированного юнца! Хотя бы напоминание о Смоукскрине! Хотя бы что-то! Зачем? Зачем ты пришёл обратно, малыш? Несчастный ты герой, горе ты моё!! Зачем, Смоукскрин, зачем? За что ты так наказал меня?

Смоукскрин со стоном открыл окуляры. Тонкая струйка энергона, смешиваясь с омывателем, медленно стекала по фейсплэту. Каждый кубический микрон отзывался болью. Смоукскрин не чувствовал тело, лишь боль, страшная, рвущая на части боль. Почему? Почему всё именно так? Сквозь стену пещеры появился Прайм. Смоукскрин попытался приподняться на встречу лидеру.

— Нет, лежи! — Оптимус положил манипулятор на плечевой сегмент и мягко, но решительно надавил. Раненый едва сдержал глухой стон. — Прости... Тебе нужен покой. Я прикрою.

Смоускрин улыбнулся сквозь пелену боли и отчаянья. Прайм с великим трудом не отвёл окуляры и не разрыдался тут же. Этот малыш всегда улыбался... Так легко, непринуждённо... С выражением детского счастья в голубой оптике... Смотришь на него, на бьющий из его искры позитив, и не веришь, что где-то там может быть война, могут идти бои, могут убить вот такого юнца... И как он преображался при виде этой войны... На беззаботном фейсплэте появлялась строгость, сосредоточенность, решимость, словно напоминая, что и в эту юную жизнь война внесла свои коррективы, что и Смоукскрин сражался, терял, воевал наравне со всеми. Как ненавидел Оптимус эти перемены!! Пусть лучше без умолку болтает про то, каким великим героем станет, носится в припрыжку по базе и строит невинные рожицы, когда Рэтчет его ругает, чем этот строгий фейсплэт, гордая военная выправка, голос, звенящий от напряжения!

Иногда бывало, что и посреди искрящегося счастья Смоукскрин неожиданно останавливался и замолкал. И это было ещё больнее! Ещё ненавистнее! Оптимус навсегда запомнил самый первый случай такой внезапной остановки.

Смоукскрин, пытаясь поднять настроение всей базе, даже ворчливому Рэтчету, рассказывал анекдоты, какие слышал от старых солдат, на ходу придумывал какие-то другие, пародировал Мегатрона и Старскрима. Он был уже практически у цели: Балкхед и Бамблби тряслись от смеха и просили остановиться, Арси беззвучно хохотала, губы Рэтчета, склонившегося над какими-то приборами, морщила улыбка, и даже Оптимус Прайм, этот суровый лидер, порою умилённо посматривал на юнца. Но, как только Арси, Би и Балк уехали за детьми, на базу упала тишина... Сначала Оптимус даже подумал, что Смоук тоже смылся, но юнец всё ещё стоял на середине помещения. Он застыл, будто пытаясь протянуть манипулятор и помочь, но понимая, что уже бесполезно. В окулярах больше не было азарта, интереса, позитива, энергии. Потухший, безжизненный, холодный взгляд медленно обводил базу и не видел её. Перед голубой оптикой было что-то другое, что-то страшное. Рэтчет подошёл к юнцу и положил манипулятор на плечо.

— Смоукскрин, всё хорошо? Может, хочешь поговорить? — спросил док, который некогда так желал тишины. Но это была не та тишина, которую он желал, это была страшная тишина, тишина боли и скорби. Так же тихо над могилой товарища.

Юный бот вздрогнул, вырываясь из омута страшных воспоминаний. Взгляд окуляр малыша медленно опустился на Рэтчета. Смоукскрин не понимал, кто перед ним стоит, он слышал только голос, да и этот голос был далёким.

— А отойди я подальше от центрального входа, взрыв бы меня не задел... — прошептал мехлинг, смотря сквозь фейсплэт Рэтчета. Док почувствовал, как всё внутри замёрзло.

— Смоукскрин... — Оптимус оторвался от дешифровки координат артефактов.

— И Альфа Трион был бы жив... — не слыша голоса сокомандников, продолжал малыш.

— Смоукскрин, ты ничего не мог... — бормотал Рэтчет, понимая, что это не поможет.

— И всё бы было по-другому!! — закричал Смоукскрин. — И мы бы не искали ключей!! И Кибертрон был бы уже возрождён!! Всё бы было по-другому!! Если бы не я!!

И неожиданно для самих себя автоботы увидели всю глубину скорби Смоукскрина. Он винил себя не только в гибели учителя, но и всего Кибертрона. Долгие размышления в одиночестве, самокопание, бесконечный самоанализ, непонимание тех, кто рядом, дали страшный результат. Как легко Смоукскрин возносил себя на вершины, так легко он себя и сбрасывал с них, с головой окунаясь в волны боли и вины. И даже недоверие команды Прайм уже не было таким страшным, как цепи прошлого. Будто проснувшись от собственного крика, Смоукскрин испуганно смотрел на Оптимуса и отшатнувшегося Рэтчета.

— П-простите, с-сэр... — юный бот опустил окуляры.

Оптимус одними губами шепнул доку про успокоительное и приблизил мехлинга к себе, ласково вытирая брызнувший омыватель. Зачем эта война? Зачем? Когда автоботы и дети приехали на базу, Смоукскрин радостно носился по помещению, разгоняя энергон по системам, уставшим от долгого спокойствия. И только двое знали, насколько хрупкими были эти радость, детское счастье и позитив, как в одну секунду всё снова могло разрушиться и остановиться.

— Оптимус... — тихо позвал Смоукскрин.

— Лежи. Как ты? — Прайм аккуратно сжал в своём манипуляторе манипулятор раненого.

— Да... всё... супер... — малыш снова чуть улыбнулся, превозмогая боль.

— Я не нашёл аптечку. — Оптимус опустил окуляры. — Но я найду Рэтчета, он тебя подлатает. Всё будет хорошо, Смоукскрин, я тебе обещаю!

Оптика юнца медленно осмотрела сидящего перед ним. Окуляры удовлетворённо блеснули, заметив на правом манипуляторе фазовый переключатель.

— Ты не ранен... Это хорошо... — хриплый голос пропадал в сводах пещеры и звенел в аудиосенсерах Прайма. Лидер автоботов ненавидел это давящее чувство беспомощности. Когда он получил Матрицу, он думал, что больше уже никогда не будет беспомощным. Он чувствовал себя почти всесильным. А сейчас из-за него умирал Смоукскрин, вечно улыбающийся, радостный, Смоукскрин, который всегда чувствовал себя бессмертным, лез в самое пекло, который вчера вздрагивал до кончиков дверец от переполняющего его искру азарта и ожидания боя. И все мысли великого воина отразились в оптике. Смоукскрин прочитал всё...

— Оптимус, не думай... Так... было... нужно... — малыш сжал манипулятор своего героя. — Это... мой выбор... Не вини себя... Ты нужен... им... Тебе надо... идти...

— Я не брошу тебя! Смоукскрин, ты нужен нам! Ты нужен мне... Как... Как мы будем без тебя?

— Всё... будет... хорошо... Ты ведь... Прайм... Ты... справишься, я... знаю... Я верю в тебя... Судьба Кибертрона... зависит... только от тебя... Иди, Оптимус Прайм...

Оптимус спустился с корабля вслед за Ультра Магнусом. Крепость разрушена, Мегатрон проиграл этот бой. Но это ещё не конец. Далеко не конец. Чудом выжившего лидера автоботов мгновенно окружили, радостно поздравляя и удивляясь. Ультра Магнус немного восторженно рассказывал о том, как Прайм появился из неоткуда и с такой силой врезал Мегатрону, что тот пролетел несколько метров и собою разрушил трон.

— Неужели ты успел?! — воскликнул Рэтчет. — Ведь ты же...

Окуляры дока опустились на манипулятор. Фазовый переключатель... Смоукскрин...

— Так вот как... — слова застряли в голосовом модуле. Оптимус взглянул прямо в оптику старого друга. Потухший взгляд Прайма вспыхнул. Огонь ярости, боли, ненависти. Мегатрон!! Ничтожные десептиконы!! Кулаки невольно сжались, царапая краску манипулятора.

— Командующий, мне нужен ваш корабль.

— Да, сэр. — Ультра Магнус удивлённо взглянул на Оптимуса.

— Я скоро буду.

— Но, Оптимус... — начала было Мико.

Но великий командир даже не обернулся. На правом манипуляторе блеснул фазовый переключатель, отражая лучи клонящегося к закату солнца.

— Смоукскрин... — прошептала Арси.

— Он... — начал Балкхет.

— Он отдал свою жизнь, — проговорил Рэтчет, всматриваясь в исчезающий в облаках корабль. — За наши жизни. Он придал нашим жизням невиданную цену. И я не знаю, как мы будем разменивать эту монету.

Смоукскрин приоткрыл окуляры и обвёл непонимающим взглядом новую базу. Рэтчет сокрушённо покачал головой. Надежды нет. Оптимус стоял на одном колене перед медицинской платформой и с ужасом вглядывался фейсплэт малыша. Смоукскрин перевёл на Прайма оптику. Губы тронула улыбка, такая ласковая-ласковая, нежная-нежная, грустная-грустная. Он не хотел прощаться, ему хотелось вскочить и бежать, ехать, лететь на крыльях мечты и азарта, гореть и не сгорать, крушить, верить, радоваться. Но выбор был сделан... Ещё тогда, у ещё незакрывшегося моста. И Смоукскрин не считал, что он отдал слишком много. Если бы была возможность, он отдал бы больше, но всё, что у него было на тот момент — это его жизнь. И он подарил её. Бескорыстно отдал автоботам и Кибертрону, не требуя ничего взамен. И верил, что так и должно быть, так и надо.

— Жаль... что я так и не стал... героем...

— Нет, Смоукскрин, нет! — прошептал Оптимус.

— Не важно, Оптимус, уже не важно...

Последний Прайм в немых рыданиях склонил голову. Мико, скрывая слёзы, уткнулась в броню Балкхета. Казалось, сама Земля на несколько нанокликов остановила своё вечное движение. Голубая оптика Смоукскрина потухла, теперь уже на века. Последние лучи закатного солнца осветили фейсплэт с застывшей навсегда нежной улыбкой.

— Бамблби! — это было последнее, что услышал падающий в неизвестность чёрно-жёлтый автобот. Грудную пластину нещадно жгло. Голосовой модуль словно заново доставали из пробитого корпуса.

— Бамблби? Это ты, или мои окуляры меня обманывают? — спросил до боли знакомый радостный голос.

— Смоукскрин? Это ты? Где мы? — оптика маленького разведчика смотрела прямо в искрящиеся радостью окуляры Смоукскрина.

— Ого, ты ещё помнишь меня! Здорово! Так, ладно, что случилось с тобой?

— Меня подстрелил Мегатрон.

Смоускрин помог Бамблби встать и скрестил манипуляторы на грудной пластине.

— Подстрелил? Это очень нехорошо. Но хорошо то, что я не воссоединился с Великой Искрой!

— Что? Но... почему?? Ведь ты достоин, как никто другой!

— Успокойся, Би, всё хорошо. Можно воссоединиться с Великой Искрой, а можно подарить кому-то жизнь...

— И ты подарил... — Би опустил дверцы.

— Тебе! Я дарю тебе вторую жизнь!

— Что? Мне? Но, Смоукскрин...

Смоускрин не дал другу договорить, прижавшись к нему всем корпусом.

— Я не стал героем, но ты уже давно герой. Подтверди это звание.

— Смоукскрин... — Би обнял друга в ответ.

— Иди и разбери Мегатрона на винтики! — прошептал мехлинг.

— Да, Смоукскрин, я разберу его.

Звёздный меч пронзил широкую грудь Мегатрона.

— Ты не заслужил такой чести — быть убитым Звёздным мечом!

Вокруг вернувшегося с того света разведчика мгновенно оказалась толпа. Как когда-то возле Прайма.

— Омега-замок восстановил Бамблби! — вскрикнула Мико.

— Нет! — Би устремил взгляд в космическое пространство, чувствуя, как в его груди горит искра Смоукскрина. — Один из самых великих героев снова подарил мне бесценный дар.

— И ты не используешь его зря. — Оптимус положил твёрдый мантпулятор на плечевой сегмент новой легенды.