Сделка (джен)

Погода была не самой из лучших: дождь барабанил без остановки, раскаты грома разносились повсюду, а ветер сносил всё на своём пути. Молодая девушка, прижимая младенца к груди, бежала по лесу вперёд. Ноги шлёпали по большим лужам, застревали в грязи, но девушка даже не думала сбавлять темп. Малыш плакал навзрыд, а мать пыталась утешить его. Бока и ступни уже болели от бега, девушка задыхалась от недостатка воздуха.

«Тише, тише, мой милый, до станции осталось совсем немного! Потерпи, прошу», — взмолилась она.

Вдруг девушка запнулась о корягу, упала прямо лицом в землю, но не выпустила ребёнка из рук. Мальчик вновь закричал. За спиной послышались шаги и крики. Надо было спешить. Собрав последние силы, девушка поднялась и бросилась дальше. Шаги и крики становились всё громче, чётче.

«София, немедленно остановись. Ты не сбежишь!» — звучал мужской голос.

София бросила взгляд назад. Нет, она слишком устала, чтобы добраться до поезда, да и сейчас уже слишком поздно. Отец наступал на пятки. Куда податься, где спрятаться? Мысль о том, что отец догонит её, приводила в ужас, заставляла сердце биться чаще. Но вот перед её взором показалось какое-то здание.

«Возможно, там я смогу найти приют», —решила София и ускорилась.

Оказавшись на крыльце здания, она судорожно застучала в дверь, периодически посматривая в сторону леса. Скорее, скорее! Иначе беды было не миновать. Хотя бы кто-нибудь вышел и впустил её. А отец уже был у калитки и за пару секунд оказался на крыльце и попытался схватить дочь за руку.

— Неблагодарная паршивка! Мало того, что ослушалась меня, выскочила замуж за этого цыгана Басманова, так ещё породила на свет от него ребёнка, — рявкнул он.

— Папенька, мы были счастливы, а вы... Почему вы не рады внуку? Прошу вас, потише, он может проснуться, — шепнула София. Синие глаза налились слезами. Она вспомнила нож в груди и истекающее кровью тело мужа. Вспомнила, как тот коснулся её руки и сказал бежать без оглядки как можно скорее. Как в последний раз увидела сверкающие карие глаза, притронулась к тёмным кудрям, услышала звонкий смех. К горлу подступил ком. А на руках был сын, который так походил на Тамаша...

— Рад?! Я должен быть рад бастарду?! — взревел Давид. — Ну, раз ты так любишь своего цыгана, то отправляйся с его выродком туда же, на тот свет!

Он занёс над дочерью нож. София быстро обернулась, подставив оружию спину. Раздался крик. София упала на крыльцо, всё так же сжимая в руках сына. Мальчик громко заплакал. Давид пнул ногой мёртвое тело дочери и занёс над внуком нож. Но вдруг дверь открылась, а на крыльце оказались две женщины. Быстро оценив ситуацию, одна из них подхватила мальчика на руки.

— Отдайте мне ребёнка! Я должен прикончить этого уродца, — накинулся на женщин Давид.

— Я не позволю нападать на беззащитное дитя! Особенно после того, что вы сделали, — женщина указала на мёртвую Софию. — Марта, прошу, позаботься об этой невинной душе. Убирайтесь отсюда! Вы натворили достаточно.

Матушка Анна скрылась в дверях, укачивая на руках ребёнка. Надо было убедиться, что с ним всё в порядке, поэтому она поднялась на второй этаж и разбудила главного врача.

— Что произошло, дорогая матушка? — зевнул он.

— Да мы с Мартой только что спасли невинную детскую душу, — Анна протянула свёрток с младенцем. — Бедное, бедное дитя! Ещё бы чуть-чуть, и он бы погиб от рук собственного, как я понимаю, деда. Вы сможете его осмотреть?

Доктор кивнул и удалился с мальчиком в соседнюю комнату. Через какое-то время он вернулся и заявил, что с тем практически всё в полном порядке.

— Только я не уверен в одном — в ногах. Возможно, что мальчик не сможет ходить, но вы не волнуйтесь! Случай, конечно, запущенный, но всё же не смертельный, — заявил доктор.

— Ему можно будет как-то помочь? — спросила матушка.

— Да, но боюсь, это будет довольно дороговато. В любом случае, как я уже говорил, это не смертельно. А кресло-коляску достать будет не так уж и трудно, когда он подрастёт.

— Спасибо, доктор.

* * *

У входа в столовую разгорелся жаркий спор. Двое восьмилетних мальчишек никак не могли решить, кто же первый должен зайти. Первый, Вонючка, заявил, что он, так как он колясочник и ему полагается больше места, чем остальным. Второй, Курносый, наотрез отказался уступать «хромоногому» инвалиду.

— Я не хромоногий, дурень! Да я на своих двоих, — Вонючка похлопал по колёсам, — могу обогнать тебя в два счёта. Ну и кто из нас инвалид?

Вонючка довольно улыбнулся во все тридцать два зуба и ехидно посмотрел на Курносого.

— Да я тебе сейчас ка-а-ак дам!

Курносый не стерпел и стукнул Вонючку по голове. Тот схватился за ушибленное место, но тут же ответил ударом в челюсть. Мальчишки принялись драться: дёргали за волосы, щипали, кусали и били друг друга по лицу. Остальные дети радостно галдели, болели за кого-то из мальчишек. Тут Курносый так замахнулся, что поставил оппоненту синяк под глазом. Вонючка схватился за лицо и взревел. После набросился на обидчика, вылетев из коляски, повалил его на пол и принялся беспощадно мутузить. К счастью, сестра Марта подоспела и стала разнимать юнцов.

— Немедленно прекратите! Прекрати, кому говорят, — Марта подхватила кудлатого и, как следует шлёпнув, посадила обратно в коляску. — Сейчас же отправитесь к матушке Анне и отчитаетесь в своём проступке.

Курносый выбежал из кабинета, показав язык. Вонючка хмыкнул и заехал в комнату. Матушка Анна была не в самом лучшем расположении духа: вид её был грозный, а ногти то и дело стучали по столу. Мальчишка подъехал как можно ближе к столу и, повернув голову в сторону, прикусил губу и схватился одной рукой за другую.

— Опять подрался... — грустно вздохнула матушка Анна. — Ну вот что ты за ребёнок такой? И дня ему не сидится на месте!

— Матушка, он первый начал! Я-я... Я не виноват, честное слово! — Вонючка надул губы в надежде хоть как-то себя оправдать.

— Я уверена, что ты не виноват, милый, но, пожалуйста, не влезай ни в какие драки! Ты вроде бы умный мальчик, но порой совершаешь такие глупости, — попросила матушка и протянула книгу с красивой надписью «Книга джунглей». — Держи, хорошая книжка. Есть там персонаж один, на тебя похож. Ладно, сам узнаешь. Но ты всё равно будешь сегодня наказан! Вместо ужина сядешь за строчки. Понятно?

Вонючка кивнул и укатил, после чего тут же вошла сестра Марта, сказавшая, что Анна слишком добра к мальчику. Строчки! Неслыханная снисходительность! Так ещё и книжку подарила. Любого другого поставили бы на горох или выпороли бы розгами.

Та лишь отмахнулась.

— Ох, Марта, это дитя ещё младенцем пережило столько невзгод! Сама знаешь. Не хочу, чтобы он слишком много страдал. Сердце моё предчувствует, что на его долю выпадет ещё немало страданий.

— Но это не значит, что надо давать ему постоянные поблажки! Тем более, он не единственный сиротка в Доме, — фыркнула Марта. — Вырастет не пойми каким! Избалованным и взбалмошным.

— Да, не единственный, но что-то в нём есть! Удивительный ребёнок, которому даже врождённый недуг не мешает чудить. Просто удивительный, — сказала Анна.

Тем временем Вонючка нёсся по коридорам, как вдруг его остановил Курносый, не давая проехать. Вонючка нахмурил брови и грубо спросил, в чём дело. Курносый лишь довольно сложил руки на груди, хмыкнул и убежал.

«На крышу полез. Ну ничего, ничего. Мы ему покажем, кто кого», — подумал Вонючка.

Он стремительно забрался по лестнице на чердак, а после высунул голову в небольшое окошко. На крыше было несколько ребят, в том числе и Курносый.

— А, это ты, калека! Сколько забирался?— крикнул Картавый, а Шепелявый кинул в Вонючку камушки. Вонючка схватился за голову и потёр макушку, оскалив зубы. Сейчас он доберётся до них, сейчас задаст такую трёпку.

Вонючка вылез на черепичную крышу, ползком подобрался к обидчикам и схватил Курносого за край штанов. Курносый задёргал ногой, пытаясь отбиться. Тогда Вонючка как можно сильнее толкнул его. Да толкнул так, что тот пошатнулся, сделал два шага назад, закричал и замахал руками. Вонючка злобно усмехнулся. Вот-вот его враг должен был быть повержен, вот-вот должен был упасть. Но не тут-то было. Картавый подхватил друга за запястье, а Шепелявый пнул Вонючку ботинком в лицо. Вонючка полетел вниз, но успел зацепиться за карниз. Курносый и шайка подобрались к Вонючке.

— Раз, два, три, четыре, пять, — считал Картавый.

— Нужно пальцы подсчитать, — поддержал Шепелявый.

— Шесть, семь, восемь, — Курносый поочерёдно убирал пальцы.

Лицо Вонючки покраснело и исказилось от злости. Руки дрожали, ноги болтались из стороны в сторону. А тут ещё и дурак Курносый с дружбанами, которым Вонючка не мог дать отпор.

— Прекрати, отстань от меня, хватит! — из последних сил вырвалось у Вонючки, когда Курносый досчитал до конца.

Но было уже поздно. Вонючка полетел вниз, слыша, как троица дико гоготала. Вот так глупо и нелепо заканчивалась его жизнь! Сердце быстро-быстро застучало. Вонючка зажмурил глаза. Вдруг он замер в воздухе, а после медленно опустился на землю и вмиг исчез.

Очутился Вонючка уже в каком-то тёмном месте.

— Где я? — удивлённо спросил Вонючка.

Тёмное место озарилось. Вокруг Вонючки была куча часов различного размера и материала, но больше всего его внимание привлекли огромные напольные часы. Вонючка открыл рот от изумления.

«Вот это да! Столько красивых и разных часов с резными завитушками, кукушками. Так это и есть тот самый рай, о котором так твердили все сёстры и матушка? То самое место, куда попадают все умершие? Но вроде бы рай они описывали слегка по-другому...»

— Здравствуй, — сказал низкий голос. — Где ты? Ты попал туда, куда не попадал почти никто и никогда. Попал в место, называемое Временем. И я хочу предложить тебе сделку.

Вонючка с недоумением выпучил глаза.

«Куда-куда я попал? Во Время? Нет, мне всё это снится. Надо себя ущипнуть, и тогда я проснусь в Могильнике. Ай! Больно. Я действительно не сплю. Хорошо, раз это не сон, то тогда нужно узнать, для чего я сюда попал».

— Ты где? Выйди, покажись! Кто ты? Какая сделка? — Вонючка повертел головой в разные стороны.

— Ты меня знаешь и каждый день проводишь в моих стенах. Я — пристанище для всех брошенных, оставленных и обездоленных, пришибленных и недошибленных. Я Дом. Мне нужен новый Хранитель Времени. Человек, который смог бы следить за ходом событий и течением времени, следить за кругами.

«Дом живой? Неужели все те легенды, которые мне травили старшие ребята, оказались правдой? Вот это да! А я им не верил и глупо смеялся. Теперь будет что рассказать остальным. Сам Дом решил поговорить со мной».

После слов о Хранителе Вонючка поморщился и сложил руки на груди:

— А что случилось с прошлым Хранителем? Ты мне голову не морочь! С чего я должен тебе помогать? И что такое круги?

Дом лишь усмехнулся.

— Ты у меня в долгу, Вонючка. Это я не дал тебе умереть. А долги, как известно, нужно отдавать. Ты же отдаёшь долги, ты же не бросаешь тех, кто тебе помог? С прошлым Хранителем всё прекрасно. Он заслужил больше им не быть. Поэтому я предлагаю тебе стать новым Хранителем. Уверен, ты справишься с этой задачей. Круги... Сейчас узнаешь. Дай мне руку.

Вонючка протянул руку и почувствовал, как к его ладони прикоснулась чья-то ещё. Эту ладонь нельзя было увидеть, можно почувствовать. Он поднялся вверх, в воздух, так, как будто был самым лёгким человеком на свете, и оказался около одних из часов. Невидимая рука коснулась стрелок. Они закрутились, завертелись по кругу, а после исчезли, как и цифры. Белый циферблат растворился и показал какое-то странное место. Куча столов, стульев и людей, пьющих напитки различной степени крепости. Среди этих людей был и он, Вонючка, но только на парочку лет старше. И ещё длинноволосый мальчик. Они пили кофе и о чём-то беседовали, пока к ним не подъехал третий мальчишка. А Дом принялся за рассказ.

— Жизнь никогда не идёт по прямой. Всё идёт по кругу. Люди, события. Иногда что-то повторяется точь-в-точь, иногда что-то меняется, а что-то всегда проходит без изменений. Ты когда-нибудь играл в блинчики? Знаешь, бросаешь на воду камушек, а он плюхается по этой глади и оставляет круги. Большие, маленькие, ровные и не очень. Они чем-то похожи друг на друга, а чем-то нет. Так и в жизни. Понимаешь?

Вонючка не совсем понял, о чём тот говорил, но всё же кивнул, чтобы не показаться полным дурачком. Дом улыбнулся.

— Не понимаешь, но ничего страшного. Скоро всё поймёшь. Каждые из этих часов отвечают за какой-то отдельный круг. А есть самые главные часы. Они отвечают за все круги одновременно. Они и есть Время. Они и есть Хранитель. Если сломать хотя бы одни, то сломаются и все остальные. А если сломаются остальные, затем сломается всё на свете. Материя, энергия, пространство. Всё. Буквально всё. Именно для этого нужен Хранитель. Чтобы ничего такого не произошло. А теперь...

От такого количества новых слов и информации кружилась голова. Круги, материя, энергия, время, Хранитель... Это было так странно и непонятно. Вдруг всё вернулось обратно: стрелки, цифры. Вонючка был сразу удивлён и обижен. Ведь он хотел узнать, что дальше будет с ним и теми мальчишками, а ему тут рассказывали какие-то непонятные вещи! Дом опустил его обратно, к самым большим часам.

— Ну что? Ты готов? Помни, ты у меня в долгу, — сказал Дом.

— Я не хочу! Это всё очень сложно, я не понимаю. Разве восьмилетний мальчик может быть Хранителем?

— Я спас тебе жизнь. Без меня ты бы погиб, разбился и поминай как звали. Но если ты всё же не хочешь, то я могу вернуть тебя туда и ты умрёшь самой глупой никчёмной смертью. Выбирай.

На глазах Вонючки проступали слёзы. Он не хотел умирать, но становиться пресловутым Хранителем ему тоже не хотелось. Вонючка закрыл лицо руками и тихонько захныкал. Плакал он долго, с протяжными завываниями, но делать было нечего. Дом никак не реагировал на его страдания.

Успокоившись, Вонючка вытер красное лицо краями кофты, взглянул в пустоту и сказал:

— Я согласен.

Дом ответил:

— То-то же.

Раздался щелчок пальцев. Вонючка вновь взлетел в воздух, завертелся вокруг себя, пока вокруг мерцали какие-то жёлтые искорки. Искорок становилось всё больше и больше, пока они окончательно не поглотили Вонючку. Бах! Искры разлетелись в разные стороны, а Вонючка исчез.

* * *

Вонючка едва приоткрыл глаза.

— О боже, с ним всё в порядке? Милый, скажи хоть что-нибудь!

— Доктора сюда, доктора!

Крики, шум, беготня, брань, вздохи, охи и ахи. Он не помнил и половины всего происходящего. Очнулся Вонючка только в Могильнике. Одна рука поглаживала его лоб и кудри, вторая — его собственную руку. Матушка Анна — его ангел-хранитель в Доме — как всегда была рядом. Сколько Вонючка себя помнил, она каждый раз утешала его, когда он был совсем маленьким. Как хорошо, когда есть кто-то, кто готов помочь тебе.

— Ты удивительный ребёнок, мой милый, удивительный. И я не устану это повторять. Слетел с крыши и ничего не поломал! Вот как ты это делаешь? Ладно, не будем об этом, — матушка взяла в руки «Книгу Джунглей».

И начался рассказ о маленьком Маугли, который оказался в семье волков, пантере Багире и медведе Балу. О тигре Шер-Хане и его прихвостне шакале Табаки.

«Неужели это тот самый персонаж, о котором говорила матушка? А шакал действительно хорош! Но это не так важно. Я стал Хранителем Времени. И что же я должен теперь делать? Что там говорил Дом? Должен следить за тем, чтобы не один из кругов не сломался. А как это надо делать? Наверное, я должен это понять сам».

* * *

Близилось время выпуска. Шакал Табаки — другие воспитанники, прочитавшие «Книгу», несомненно решили, что такая кличка отлично подойдёт их другу, и «перекрестили» его — вертел в руках шестерёнку. Сегодня он должен перейти на следующий круг. Было немного страшно, ведь он впервые должен будет сделать это. Но он сумеет, постарается. Дом говорил, что переходить на новый круг не больно.

«Физически — нет. Душевно — как раз», — пришло в голову Шакалу через какое-то время.

Наступила Ночь, Когда Можно Говорить, которая прошла так быстро, что никто и не заметил. Наутро все проснулись, но заметили, что Табаки куда-то пропал.

— А где Шакал? — спросил кто-то.

— Шакал? А как он выглядел, напомни...

* * *

Мальчишка ехал по коридору, пока его кто-то не окликнул. Это был Курносый. Но почему-то маленький Курносый. И почему-то он назвал его детской кличкой...

— Курносый, ты совсем спятил? Я уже давно не ношу эту кличку, У меня есть другая, — поправил Вонючка.

Курносый захлопал ресницами и покосился на Вонючку.

— Чего-чего? Какая такая другая кличка? Ты Вонючка и всегда им был! Не придумывай, — возразил Курносый.

Вонючка раскрыл рот, его брови полезли на лоб. Неужели это то, о чём говорил Дом?

Новая жизнь, новый круг, где его теперь никто не помнит. Лишь только он помнил всё. И так каждый следующий круг. Приходилось всё начинать сначала. Приходилось вновь строить со всеми отношения. Это каждый раз так изнуряло. Ещё вчера они все помнили его, как Шакала Табаки, а уже на следующее утро для них он был Вонючкой, несносным ребёнком.

И так круг за кругом. Пятый, двадцать третий, восемьдесят первый. Но сложнее стало, когда на новых кругах стали пропадать одни и появляться другие. К какому-то времени не стало Курносого и его шайки, зато появились другие, с которыми Табаки легко подружился. Но и они после выпуска забывали, кто он, а на следующем круге вообще меняли характеры. Легче от этого не было. И каждый раз о том, что выпуск близок, напоминали часы. Часы, которые тикали, одним своим видом говорили, что когда-то он вновь перейдёт на новый круг, расстанется с друзьями, какие они есть сейчас.

* * *

— Это просто... Это просто форменное неуважение к состайникам! Ты как протащил в эту комнату часы! Дурень, ты каким боком читал инструкцию, когда переводился? Может быть, мне тебе их ещё раз зачитать? Слепой, берегись, — Табаки завёл руку и швырнул со всей силы часы в стенку. Прибор с грохотом разбился. — И так будет со всеми часами, которые я найду! Всем понятно?! Я ещё раз спрашиваю: всем понятно?! Лэри, тебе понятно? Или уже прыщи думать мешают?

— Да успокойся же ты! Ты можешь хотя бы один раз сказать, за что ты их так не любишь? Объясни, почему, и мы всё поймём! — раздражённо буркнул Курильщик. Где-то в углу послышалось: «Дохлый номер».

— На некоторые вопросы лучше не знать ответы, детка.

«И даже самому смешно иногда как-то. Хранитель Времени и терпеть не может часы».

* * *

Старичок сидел на крыльце своего домика и играл на окарине. Скоро к нему придут выпрашивать подарки. Снова он задаст свой длиннющий список вопросов, а может, и не задаст, притворившись мёртвым. Старичок вздохнул. По его щеке прокатилась слезинка. К нему постоянно приходили, просили дать чёртову шестерёнку и ничего больше. Почти никогда его не просили дать что-то другое. И вот зачем он ввязался во всё это? Зачем согласился? Но ему было всего лишь восемь, он и не знал, что делать. Когда же всё это кончится, когда? Ведь когда-то для другого старичка всё закончилось. А может, и не было никакого другого старичка, может, всё никогда и не заканчивалось?