Один день из жизни бедного нейтрона (джен)

Директор Фейнман взялся за эту работу в надежде, что она станет промежуточным этапом перед пенсией. Конечно, он был одним из передовых специалистов в своей области и получил широкое признание в некоторых других, но не заслужил такого уважения, чтобы люди просто отвязались от него. А фраза «О, вообще-то сейчас я директор школы» как раз имела нужное действие.

Очевидно, образование на уровнях ниже аспирантуры больше не являлось приоритетом.

Это было тем более очевидным, когда Рене просунул голову в дверь его кабинета.

— Рик? Я заглядывал в кабинет Шрёдингера. Его сегодня нет.

Директор Фейнман выдал подборку непристойных выражений, надеясь, что изрядное количество фольги и коробок из-под яиц на стенах не дадут им повлиять на учеников.

— За что мы ему платим, если даже не знаем, на месте ли он, когда нужен?

— Я уверен, что его исключительная способность устанавливать связь с нашими квантовыми учениками делает увольнение в данных обстоятельствах незаконным, — сказал Рене и благоразумно закрыл дверь.

Директор Фейнман с тоской посмотрел на стопку закрытых журналов. Сегодня у него до них руки не дойдут; отсутствие Эрвина Шрёдингера означает, что ему придётся исполнять обязанности и куратора, и администратора, и будет удачей, если останется время, чтобы поглотить достаточно энергии и продержаться на ней весь день. Если бы только кто-то мог распространить обращение времени на больший масштаб без его помощи…

…но Рене начал ежедневный доклад, и сегодня это не случится.

Ему немедленно нужно подыскать замену куратору. Желательно такую, от кого не пахнет кошками.

Цикл первый

Директор Фейнман составлял в уме объявление — «организация, предоставляющая равные возможности в плане трудоустройства, ищет образованного исследователя для работы в элитном учебном заведении», — когда Рене открыл дверь и впустил необычно маленького мальчика, одетого исключительно в чёрное.

Он отправил Рене краткое электронное письмо, ожидая, пока мальчик замрёт на месте и перестанет просачиваться через мебель. Можете считать это старомодным, но он считал свой кабинет замкнутой системой и не позволял, чтобы в него входили когда попало, или, по крайней мере, без стука.

— Нейтрино, пожалуйста, постарайся присесть, — сказал он. — Неудивительно, что другим ученикам рядом с тобой не по себе, раз ты не можешь найти время на взаимодействие с ними.

— Но, сэр, — ответил Нейтрино, его голос не вязался с возрастом, — они первые начали.

Директор Фейнман закрыл глаза и глубоко вздохнул, но мысли в порядок не пришли. От стресса нейроны двигаются слишком быстро, чтобы за ними угнаться.

— Твои родители — старейшие частицы в известной мультивселенной, и это даёт тебе определённые привилегии. Они завидуют тебе либо боятся тебя, и ты не стараешься это изменить.

— Но… — произнёс Нейтрино, однако между глаз директора Фейнмана пышно расцветала головная боль, и он не желал слушать оправдания.

— Ты можешь показать им, что не собираешься копаться в их находящихся в покое вещах, если докажешь, что можешь взаимодействовать. Свободен, — сказал он, и как раз прозвенел звонок, лишая мальчика возможности ответить. Он заметил дрожащие руки Нейтрино, но, честное слово, ничего не мог для него сделать.

Цикл четвёртый

Головная боль значительно усилилась, и директор Фейнман нисколько не продвинулся с журналами, отчётами и объявлением, а ещё чудесным образом не решил проблемы ни одного из учеников, объявлявшихся в его кабинете.

— Директор Фейнман? В лаборатории пожар, — Рене опять без стука просунул голову в дверь кабинета.

— Это химия, спрашивай Дальтона! — рявкнул директор Фейнман, возможно, слишком громко, чтобы звукоизоляция толком сработала. — Не моя забота, — добавил он тише и уронил голову на стол, когда Рене ушёл на цыпочках. Пока Совет об этом не узнает, всё будет в порядке.

Цикл пятый

Директор Фейнман принципиально избегал школьную столовую; он был убеждён, что не стоит подавать плохой пример, слишком часто бывая среди учеников, пусть даже все они сделаны из одних и тех же строительных элементов и постоянно отскакивают друг от друга. Также он предпочитал поглощать энергию в покое, но ЧП есть ЧП, и он рискует не справиться, если не будет иметь достаточно топлива, чтобы пережить день. Что-то должно прийти, чтобы что-то вышло, говорил он, и подобное упрощение казалось ему забавным в том смысле, что как будто выходит то же самое, что и вошло, словно оно проходит через дверь.

Сегодня профессор Комптон дежурил в столовой и без труда перекрикивал болтов-ню учеников и лязг столовых приборов.

— Мне всё равно, участвуете вы в годовщине Большого взрыва или межшкольном соревновании: вы не должны пропускать обед из-за того, что он якобы меняет ваш цвет!

Директор Фейнман посмотрел через ряд столов, где обычные виновники торжества сбились в тесную кучу. Чирлидерши выглядели достаточно привлекательно в своём диапазоне оттенков и все вместе излучали чистый бледно-жёлтый свет, сочетавшийся со школьными цветами.

— Так вот, если бы вы внимательно слушали на уроке, то знали бы, что именно ваша частота отвечает за цвет, а не масса, потому что ваша масса равна нулю!

Профессор Комптон никогда не отличался деликатностью.

Директор Фейнман попытался уйти незамеченным, но умудрявшийся быть повсюду Рене внезапно появился у него за спиной и преградил путь.

— Скоро Родительский день, — услужливо сказал он.

— Господин директор! Уговорите этих девочек поесть! — воскликнул профессор Комптон, и директор Фейнман решил спастись бегством.

Цикл седьмой

Вместо обеда директор Фейнман попытался заняться своими обязанностями и поговорить с доктором Акасаки о Фотонах и их проблемах.

— Заверяю вас, у них просто период такой, — сказал доктор Акасаки мягким, монотонным голосом. — Как только выставка по случаю Родительского дня закончится, они не будут так тревожиться. — Директор Фейнман не был так уверен, но опять прозвенел звонок, как будто Рене нажимает на кнопку именно тогда, когда того требует ситуация. — Возможно, они успокоятся, если вы посмотрите их тренировку.

Вдоволь наворчавшись, директор Фейнман сел на трибуну. По крайней мере, когда он не в своём кабинете, к нему нельзя обращаться по другим вопросам.

Тренировка продлилась до самого конца учебного дня, и директор Фейнман задумался, понимает ли кто-нибудь из сотрудников, что такое время. По крайней мере, танец был не так уж плох, а если поработать над синхронностью, то он будет весьма очарователен, и родителям будет приятно смотреть. Он подозревал, что Фотоны должны начать движение от маленьких групп футболистов и мчаться к переднему краю сцены, вот только они были слишком увлечены болтовнёй. Он слышал, как несколько раз прокричали слово "пушка", но это больше напоминало волну, или напоминало бы, если бы они все не решили присоединиться в своё свободное время и понаблюдать.

— В назначенный день всё будет как надо, — заверил его доктор Акасаки, когда ученики ушли. — Им нужно просто набраться энергии.

В этом-то и проблема, подумал директор Фейнман.

— Рене! — крикнул он, вернувшись в кабинет. Рене никогда не уходит, поэтому он тут же появился в кабинете, в этот раз даже не потрудившись заглянуть через дверь. Директор Фейнман разберётся с этим как-нибудь потом. — В следующий раз, когда Шрёдингера не будет на месте, найди ему замену, ладно?

— Конечно, Рик. Прямо сейчас позвоню мистеру Уилеру.

И настала благословенная тишина. Директор Фейнман собрал сумку и выключил свет, собираясь домой, чтобы завтра начать всё сначала.