Синнабон (гет)

Закатать рукава белой формы, поправить фартук, повязанный на талии, и, наконец, собрать тёмные волосы в тугой низкий узел. Вспомнить рецепт, быстро прокручивая его в голове. Немного масла, сахара, тёплое молоко, дрожжи и не забыть про куриное яйцо.

Поставив перед собой глубокую миску, сияющую белизной, она стала мерно смешивать ингредиенты. Проворные руки делали всё чётко и точно, будто и не принадлежат человеку. Только она была способна с таким изяществом вымешивать тесто своими гибкими пальцами. Её руки были перепачканы в муке, а на щеке был белый след, но и это не могло прервать её сосредоточенность. Её тёмные глаза цвета шоколадного пралине видели лишь мисочку со смесью чего-то сладкого, а кисть бойко орудовала венчиком почище любой машины, коих она не переносила на своей кухне, считая их личными врагами.

Тесто в глубокой таре уже попыталось свершить побег, но такие трюки никогда не ускользали от этих зорких глаз. Примяв его ладонью, тем самым заставив вернуться обратно, она опять взялась за венчик, доводя до готовности свою прекрасную начинку.

Она взяла маленькую горсточку муки и рассыпала её белым снегом над столом. Когда белёсая пыль осела на поверхность, слегка припорошив её, она взяла поднявшееся тесто и положила его в мучное царство. Немного размяв пальцы, она погрузила их в мягкую подушку дрожжевого теста. Ловкими движениями она мяла его, гладила, где-то даже грубо сдавливала, но всё это выглядело так, будто она уже любила своё произведение. Она уже знала, что оно будет прекрасным.

Её руки остановились, а ноги понеслись к столешнице, на которой дожидалась своего часа великолепная шоколадная помадка. Тесто она аккуратно смазала и начала заворачивать и складывать так, что я даже не мог понять, как у неё получается так колдовать с обычным куском теста в руках. В итоге у неё получился красивый венок, который был лучше любого цветочного, ведь был сделан ею.

Она отправила своё творение в печь — расти и набираться пряного вкуса… Она выглядела немного усталой. Присев, она сложила руки на столе, положила поверх грязных рукавов перепачканный в белоснежной муке подбородок и прикрыла глаза. Я нежно стёр пятнышко с её лица, поглаживая её смуглые щёки своими мозолистыми пальцами. В такие моменты она была для меня самой прекрасной на земле.

Мой жест незамеченным не остался, и поэтому теперь на меня смотрели с лёгкой улыбкой, которую я порой видел в её глазах. Мы могли часами разговаривать лишь одними глазами, и мы точно знали — собеседник понимает всё вплоть до последней буквы.

Наш ритуал прервал звон кухонного таймера.

Она поднялась, чтобы вытащить из жаркой печки свой румяный шедевр. Запах свежей сдобы заставил меня чуть ли не слюной капать на выпечку передо мной. Видимо, мой вид позабавил ее, и она улыбнулась мне. Наверное, именно таков аромат счастья.

— Приятного аппетита, — сказала она своим бархатным голосом.

Звонкий хруст разнёсся в тишине кухни из-за тонкого ножа, резавшего коричневую корочку.

Попробовав первый кусочек, я закатил глаза от удовольствия. Я почувствовал, как ты передала сквозь вкус заветные слова признания, предназначавшиеся только мне.

Что это за дверь, что связала наши судьбы? Наверное, та, что вела в твою пекарню, я с первого взгляда влюбился в тебя и в твои маленькие шедевры. Я уже не смогу съесть то, что приготовлено не твоими чудесными руками. Я уже ничего не смогу без тебя.