Предварительные ласки (гет)

Она любит свои рыжие волосы, но красит их черной краской.

Она боится высоты, но играет ловцом в гриффиндорской сборной.

Она Поттер, но открещивается от героического прошлого семьи.

Лили не оправдывает чужие ожидания. С этим прекрасно справляются братья.

— Чего встала столбом? — Ее грубо отпихивают в сторону. — Дай пройти.

Она узнает из тысячи эти пренебрежительную интонацию и манерный выговор.

— Тебя ждала, сладкий, — тянет она. — Пожелать счастливо провалиться.

— Спорим?

— Напомнить, куда в прошлый раз тебя завела эта фраза? — она выгибает бровь. — Старушке МакГонагалл наверняка запомнилось надолго.

— Тебя конкретно я так раздражаю или парни в целом? — в противовес своим словам он наклоняется ближе.

— Не могу упустить возможность напакостить Малфою, — она картинно округляет глаза и с придыханием добавляет: — Долг перед семьей или что-то вроде того.

— Мы оба знаем: тебе плевать на обязательства перед семьёй.

— А тебе? — озорно подмигивает она, сокращает расстояние между ними и заглядывает в глаза. — На что готов пойти?

— Проиграть тебе, — усмехается он и обнимает ее за талию. — Какой твой следующий ход?

Лили фыркает и притягивает его к себе за галстук.

— Я всегда побеждаю.

— Пока я позволяю.

Она обманчиво мягко улыбается, запускает пальцы в его волосы и впивается ногтями в кожу головы.

— Пошёл к черту, Малфой.

— Рано или поздно ты признаешься.

Лили усмехается и отталкивает его.

— Я сложнее любой фифы, с которой ты имел дело.

— Именно поэтому до сих пор не потерял к тебе интерес.

Она играет по своим правилам, но только что нарушает самое главное.

Лили сознательно сдается без боя.

— Можешь выбрать условия пари.

— Встретимся за трибунами после матча.

Его губы кривятся в торжествующей усмешке.

Стоит признать, Малфой долго к ней подбирался.

Она прищуривается, глядя ему вслед.

Трещина в обороне еще не означает поражение.

Лили ловит себя на мысли, что ей попросту скучно.

— Ну же, Малфой, не разочаровывай меня, — выдыхает она в пустоту и морщится.

Чтобы обставить слизеринцев, и правда придется попотеть.

Она надеется, что овчинка стоит выделки.

Лили Поттер нравится щекотать собственные нервы, но еще увлекательнее — отплясывать аргентинское танго на чужих.

* * *

— Я же говорила, — довольно усмехается она.

— Куда удивительнее, что ты пришла.

Он разминает плечо. Кажется, все-таки вывих. От последнего бладжера с трудом удалось увернуться.

— Позлорадствовать над поверженным соперником — святое.

— Тогда почему не слышу торжества в голосе?

Он окидывает ее изучающим взглядом, но не может понять, что у нее в голове.

У него никак не получается ее прочитать.

— Устала, — хмыкает она. — Не только ты играл, знаешь ли.

— Большую часть времени ты находишься вне досягаемости даже для бладжеров, высматривая снитч.

— Шовинист, — фыркает она и с размаха бьет его под ребра.

Скорпиус кривится от боли, ловит Поттер и крепко прижимает к себе, чтобы не покалечила. Она может!

— Ты чего?

— Руки убрал, — цедит она.

Во взгляде не то злость, не то отчаяние, не то обида.

Скорпиусу становится не по себе.

— Что опять не так?

— Ты, — шипит она.

— Что я сделал не так? — терпеливо спрашивает он.

Скорпиус уверен: на этот раз дело именно в ней. В ее реакции на него. Он чувствует, как Поттер вздрагивает в его руках, но не отстраняется. Что вдруг изменилось? Неужели она готова уступить?

— Родился, — фыркает она.

— Без меня тебе было бы скучно, — ухмыляется он, понимая, что близок к разгадке.

— Я полчаса выслушивала от матери, как же могла связаться с Малфоем.

— И в чем проблема?

— Голова болит, — пожимает она плечами и невинно улыбается.

Серьезно?

Мерлин ее задери, когда наконец надоест ходить кругами?

— Сопроводить в больничное крыло?

Она прищуривается, выгибает бровь.

— Держишь удар, — проводит кончиком пальца по губам. — Все еще, — закусывает губу, не отводя взгляд. — Родители уверены, что мы встречаемся.

— И как?

— Пока не прокляли.

— Могу ускорить, если настаиваешь, — он проводит рукой по спине, останавливается на уровне лопаток, наклоняется и выдыхает в губы: — Стоит только попросить.

Язык мелькает между зубов, Поттер ехидно ухмыляется.

Кажется, на мгновение они оба перестают дышать.

— Я же говорил, — доносится до него голос отца.

— Лили, милая, необязательно было лгать маме.

— Да они издеваются, — Поттер закатывает глаза и утыкается ему в плечо.

— Что ты об этом знаешь? — шепчет ей на ухо Скорпиус.

— Лучше бы мы целовались, — также тихо отвечает она и отстраняется. — И как это понимать, пап?

— Мы с Драко поспорили и решили проверить... — начал старший Поттер, но отец его прервал.

— Не надо перекладывать с больной головы на здоровую. Проверить предложил ты.

— И вы пошли за стадион? — подсказывает Скорпиус, пока они не начали ругаться.

— Если вы не хотели быть найденными, нужно было лучше скрываться, сын, — невозмутимо откликается он. — Разница в пять минут — это несерьезно.

— А шпионить за детьми? — Поттер складывает руки на груди. Похоже, ситуация начинает ее забавлять. — Если бы мы уже срывали друг с друга одежду? — ухмыляется она. — Времени прошло достаточно...

— Лили!

— Сплю, с кем хочу, — она пожимает плечами. — Мы договаривались.

— Ты договариваешься с дочерью о таких вещах? — брови отца бесконтрольно взлетают вверх.

— Малфой, ты бы за своим получше смотрел, — тут же ощетинивается старший Поттер.

— Мы не встречаемся, — жестко отрезает младшая Поттер.

Скорпиусу на секунду мерещится, что он ощущает щипок чуть выше поясницы.

— А жаль, — вздыхает он. — Увы, Поттер непреклонна.

Отец переводит на него взгляд. Меняется в лице, словно что-то понимает, берет Поттера за руку и пытается утащить.

— Нам пора. Да, Поттер?

— Но ты же видел...

— Сейчас мы зайдем в «Кабанью голову» и обсудим все подробно, — довольно жестко отрезает он и все-таки уводит его за собой. На удивление легко и просто уводит.

— А я всегда думала, что они не ладят, — задумчиво тянет Поттер, глядя им вслед.

— Подозреваю, что твой отец слегка в шоке, — пожимает он плечами. — Так на чем мы остановились?

— Ты снова проиграл, и мне придется тебя наказать, — усмехается Поттер.

— Ты же понимаешь, насколько двусмысленно это звучит?

— Ты же понимаешь, на то и расчет.

От ее взгляда у него в груди что-то переворачивается.

Сколько они уже соревнуются: кто первый сорвется?

— Поттер?

— Да, Малфой?

— А если мы перестанем играть?

— А так можно?

— Попробуем?

Она фыркает и явно хочет что-то возразить, но Скорпиус оказывается быстрее. Крепко прижимает к себе и целует. Наконец.

Они слишком затянули с предварительными ласками. Скучно с Поттер при любом раскладе не будет, сдерживаться и так все сложнее. Она умеет играть на нервах, но не знает, когда стоит остановиться. Ничего, Скорпиус ее научит.

* * *

— Думаешь, это серьезно?

Гарри поправляет съезжающие на нос очки, задумчиво смотрит в стакан.

— Думаю, наше мнение их интересует в последнюю очередь, — хмыкает Драко.

Тот кивает.

— Скорпиус же ее не обидит?

— Ты не можешь спрятать ее от всего мира и сдувать пылинки, — Драко хлопает его по плечу и наливает огневиски. — Ты же знаешь.

— Она меня убьет, если попытаюсь, — усмехается тот. — Из всех детей Лили самая свободолюбивая и независимая. Не пускает в свою жизнь. Вечно доказывает, что ей на всех плевать, она справится одна с чем угодно.

Горечь в голосе Поттера причиняет почти физическую боль.

— Она учится на Гриффиндоре и играет ловцом, — осторожно напоминает Драко. — Что-то да передалось.

— Безрассудство, — усмехается Гарри. — И тяга к Малфоям, видимо.

— Мы неотразимы, — Драко приосанивается и в самый неподходящий момент икает, совершенно испортив момент.

Гарри ухмыляется и делает большой глоток.

— От скромности не умрешь.

— А я вообще подарок в красивой упаковке, только ты игнорируешь.

— Либо я слишком много выпил, либо ты ко мне подкатываешь.

— Побойся Мерлина, — Драко поднимает руки перед собой, капитулируя. — Ты же мне яйца за это оторвешь, а они мне еще нужны.

— А если бы твоим яйцам ничего не грозило?

Гарри смотрит прямо в глаза, и Драко совершенно теряется.

— Я бы подумал, что допился до сумасшествия.

Их отношения давно перетекли из дружеского русла в нечто непонятное. Драко так долго пытался это игнорировать, убеждать себя, что у Гарри такая манера общения, и сейчас оказывается абсолютно не готов к такому повороту. Вот только он совсем не уверен, что Гарри понимает, что творит.

* * *

По здравому и не очень трезвому размышлению Гарри решает, что сын Малфоя — неплохой вариант. Не то чтобы Гарри мог повлиять, но поза, в которой они с Драко застали детей, была слишком недвусмысленной, он не может не думать об этом. Огневиски, правда, не особенно спасает. Присутствие Драко расслабляет куда больше.

— Кто бы мог подумать... — меланхолично тянет он, забирая бутылку.

— Этому столику больше не наливать, — усмехается Драко. — Хогвартские байки я с тобой травить не собираюсь.

А ведь он хотел его убить. Очень хотел и пытался.

У Гарри странное иррациональное ощущение, будто вместо огневиски в бутылке намешаны сыворотка правда с Амортенцией. Как иначе объяснить их притяжение?

— Малфой, а ты меня не приворожил? — говорит прежде, чем успевает прикусить язык.

Кажется, ему и правда хватит пить.

— А оно мне надо?

Тот удивлен, но не показывает вида.

Гарри думает: для одного вечера слишком много откровений.

— Ты мне скажи, — откликается он, противореча своим мыслям.

— На тебя очень странно подействовали объятия наших детей.

— А чем мы хуже?

— Кроме того, что взрослые дядьки в кабаке с сомнительной публикой? — не сдерживает ехидства Драко. — Ты прав, один в один похожи.

Гарри так привык оправдывать чужие ожидания, что это намертво въедается в кожу.

Может, глядя на дочь, и он освобождается от части собственных предрассудков?

А может, думает, что пора от них избавиться?

Гарри разглядывает Драко из-под опущенных ресниц и гадает, какой рубильник в нем вдруг повернулся? Что сломалось, когда он увидел дочь за секунду до поцелуя с сыном Драко?

— А давай возьмем огневиски и пойдем на улицу, — предлагает он.

— Приглашаешь на свидание? — тот картинно округляет глаза. — В нашем-то возрасте.

Драко кривляется, но Гарри видит, как у него краснеют кончики ушей и дергается глаз.

Он волнуется и тоже об этом думает.

А Гермиона ведь еще в Хогвартсе предполагала...

Гарри отмахивается от глупых мыслей, допивает огневиски и серьезно говорит, глядя в глаза Драко:

— Если Скорпиус ее обидит, я его убью и найду способ списать на состояние аффекта.

Драко приподнимает брови и фыркает.

— Я солью в думосбор это воспоминание, и тебе никто не поверит.

— Дети слишком быстро растут, — сетует Гарри, опирается на стол и встает.

Домой давно пора.

— Пожалуй, отцам девочек и правда тяжелее, — ворчит Драко, когда тащит его домой.

— Дети просто смелее родителей, — бормочет себе под нос Гарри.

Говорить об этом громко и уверенно он пока не готов. А Лили он гордится. Пусть она и белая ворона в семье, но единственная, кто не боится поступать по сердцу. Правда, рыжий ей идет все-таки больше. Гарри уверен, что красится она только из упрямства. Папина дочь, думает с нежностью, когда Драко бросает его на диван и накрывает сверху пледом.

— Домой сам утром уйдешь.

Гарри что-то бурчит в ответ.

Во сне ему мерещатся невесомые прикосновения и смех дочери.

Просыпается он со стойкой уверенностью, что с этого дня все будет хорошо.