Совершил ошибку (гет)

Примечания:

!Эстетики! (Все мои)

Майкл(18-25) — https://vk.com/wall590091163_10

Сара(16-23) — https://vk.com/wall590091163_11

* * *

Насколько сильной должна быть любовь, чтобы к двадцати пяти годам уже как два года находиться в браке? Наверное, безграничной. Да, именно так называет их любовь этот мужчина. Они полюбили друг друга ещё давно, в старшей школе. Ну, как полюбили… Сначала просто робко общались, на уровне: «привет», «как дела?», «пока», причём второе чаще использовалось, как риторический вопрос, для вежливости. Но уже с самой первой их встречи она самым наглым образом сняла себе однушку в его сердце и живёт там даже спустя шесть лет. И теперь это уже не съёмная однокомнатная, а купленная на собственные обаяние и красоту трехкомнатная квартира.

— Эй, смотри, куда прёшь!

— Сам смотри, куда прёшь, урод!

Он никогда не забудет, как они столкнулись в первый день её пребывания в новой школе. Ему восемнадцать, он в выпускном классе, самый красивый, самый недосягаемый, самый крутой парень в школе, а ей шестнадцать, она бойкая, смелая, красивая до безумия малышка, и она только что переехала с родителями из Балтимора. Смешно — большинство людей старается уехать из этого треклятого Сентфора, а она наоборот приехала туда, откуда по окончанию школы всё равно уедет.

Она тогда так глупо врезалась в его широкую мощную спину в школьном дворе перед самым началом занятий и могла бы извиниться, чтобы не портить отношения в первый же день, но на его колкость она решительно ответила такой же колкостью, чем только вызвала восторг и уважение, как с его стороны, так и со стороны окружающих. Надо же, самому Майклу Тёрнеру нахамила какая-то новенькая, не испугавшись его напора!

Так, может и не очень хорошо, началось их общение. И он честно благодарен судьбе за то, что подарила ему внеземное и внезапное счастье в виде неё. Им подарила счастье в виде друг друга.

Он тогда почти целый год добивался её внимания: дарил цветы — её любимые ромашки — водил в кино, каждую перемену ошивался рядом с ней, под недовольное нытьё его и её друзей, говорил комплименты, делал подарки, а потом ещё и стал говорить, что она ему нравится.

А она что? Совершенно точно он ей нравился тоже, но все его отчаянные попытки быть как можно ближе она пресекала на корню, не давая даже подступиться из-за своего упрямства и гордости. Она не хотела оттолкнуть его от себя, нет, но и быть очередной девушкой, попавшейся в сети его безграничной харизмы, и наскучить спустя пару недель, не было никакого желания. Ей хотелось лишь убедиться в серьёзности его намерений, так сказать, проверить его чувства и выдержку на прочность. Убедилась ли она? Однозначно. После каждого её отказа следовало две новых попытки, после каждого игнорирования он все больше окутывал её своим вниманием. Сдалась. Она сдалась его обаянию и целеустремленности. И она знала, что не была его целью или наградой за выигранный спор, она была объектом вожделения и обожания.

Целый год ухаживаний не прошли даром. Он помнит каждый их момент…

Первый поцелуй. Он тогда чуть с ума не сошёл. Это было на поляне с её любимыми ромашками. Он украл её поцелуй, не спросив разрешения, при этом боялся, что она может его оттолкнуть. Но она не оттолкнула. Эта малышка, что так засела в его голове и упорно отказывалась её покидать, неожиданно подалась навстречу и ответила на поцелуй со всей пылкостью, на которую только была способна.Они целовались так долго, что губы саднило, но отрываться друг от друга совсем не хотелось.

Первое свидание. Они тогда смотрели в кинотеатре недавно вышедшую часть «Звездных воин». Она с таким интересом наблюдала за фильмом, а он с таким же — за ней, за тем, как быстро сменяются эмоции на её лице, за тем, как мило она морщит маленький носик, когда смеётся, как она пускает пару непрошеных слезинок, когда на экране происходит что-то грустное, и за тем, как она прижимается к нему всем своим хрупким телом, когда ей страшно, словно ища в нем защиту. Именно тогда он понял, что безмерно счастлив ощущать её близость и укрывать в своих теплых объятиях.

Первый секс. Что тут говорить? Он просто каждый раз, когда оказывался в ней, падал с огромной высоты, не боясь разбиться, и каждый раз обретал крылья, когда ей было хорошо, когда она стонала, наслаждаясь его ласками, когда на пике удовольствия выкрикивала его имя так громко, что их слышал, наверное, весь Сентфор. И пусть. Занимаясь с ней сексом, он осознавал, что впервые не стремится доставить удовольствие только себе, а в первую очередь ей.

Его осчастливил тот факт, что она доверила ему такое важное событие в своей жизни — свой первый раз, вступление во взрослую жизнь. Она доверилась ему, а он не подвёл. И он в первый раз узнал, что может быть таким нежным: не трахать, не брать, не заниматься сексом, а заниматься любовью. Только с ней, с его маленькой девочкой. С ней по-другому нельзя. Она была счастлива с ним, а он с ней. Они были счастливы друг с другом.

Первое долгое расставание. Учебный год кончился, и им осталось только лето, только три месяца до разлуки. Они провели их вдвоём, вместе. Каждый день, каждую ночь, каждый час и каждую минуту вдвоём, вместе. Они ходили на аттракционы, держась за руки и сплетая пальцы, он покупал ей сладкую вату и мороженое, а она ругала его за то, что он попусту тратит деньги. Ночевали в палатке на берегу озера, вместе любуясь красками заката в объятиях друг друга и наслаждаясь уединением. Ходили на пикники в парк и в походы, взбираясь по горам.

А сколько слёз было пролито, когда лето подошло к концу, и ему пришлось уезжать от неё. Он поступил в Йель, на спортивную стипендию, как и хотел.

Они звонили друг другу каждый день, утром перед занятиями и вечером — после. Писали в перерывах между, а иногда не могли их дождаться и писали прямо на уроках и парах, за что потом получали от преподавателей.

Она каждый день представляла его в своей голове, а пастель, краски и акрил помогали представлять на холсте. День за днём, час за часом она старалась не позабыть его образ. И вот, мягкий ворс кисти уже плавно движется сверху вниз, оставляя какие-то непонятные линии и узоры. Но теперь меняется кисть на более жёсткую, а на ней меняется краска, и незамысловатые узоры превращаются в очертания, очертания в фигуру, фигура в человека, человек в парня, а парень в него. Он смотрит прямо в душу своими изумрудными глазами, согревает изнутри каждую частичку, каждую клеточку, и ей кажется, что вся флора мира в миг оказалась в его сияющих глазах, что смотрят только на неё. Рыжие волосы уложены как-то по-детски, словно он бегал, прыгал и кружился, отчего пряди торчат в разные стороны, а некоторые спадают на красивое лицо. Густые брови, прямой нос, точеные скулы, волевой подбородок и такие манящие губы — он. Широкие плечи, спина, красивые и сильные руки, татуировки, тёплые большие ладони — все это он.

И он ни дня не забывал о ней. Каждый раз, когда закрывал глаза, представлял её образ: шелк золотистых волос, едва не доходящих до плеч, выразительные брови, длинные темные ресницы, пухлые губы, которые она прикусывала, когда нервничала, и глаза цвета молочного шоколада. О, глаза — это отдельная тема для него. Заглядывая в них, в эти любимые омуты, он видел пожар, любовь, страсть, тепло — всё это крылось в них вместе с такой бурей эмоций и чувств, что затягивала, не давая шансов выбраться. И его затянуло. Затянуло до конца дней.

А как он любил её острые ключицы, хрупкие плечи, изящные длинные пальчики. Всё любил — всё целовал. На её нежной коже не осталось ни одного места, к которому он ни прикоснулся бы губами.

Первая ссора.На очередной вечеринке друзей, на которую они заявились вместе во время летних каникул, что-то пошло не так. То ли потому, что он сильно увлекся общением с бывшими товарищами по футбольной команде, на время позабыв о своей девушке, то ли потому, что на неё было устремлено слишком много похотливых взглядов одноклассников, но, в общем, разгорелась перепалка, в которой претензии летели с каждой из сторон.

Вот так всё и началось. А из-за чего? Из-за какой-то пустяковой ссоры. Хотя, может кто-то думает: «Ну ссора и ссора. Подумаешь, поругались. Помирятся!». Помирились. Очень жарко и страстно помирились.

Пару раз за всю совместную жизнь были ещё перепалки, но незначительные. Как обычно: поссорились — помирились, поругались — занялись сексом и всё равно помирились. Любить они не переставали, а только сильнее убеждались в своих чувствах друг к другу. Она закончила последний год в школе, и он приехал за ней, а пока учился в Йеле подрабатывал и смог накопить денег, чтобы снять им квартиру в Нью-Хейвен. Она тоже поступит в Йельский университет на факультет арта и дизайна, о чём мечтала всю жизнь, и они, наконец, смогут быть вместе.

Когда ему исполнилось двадцать один, он уже начал задумываться о женитьбе. Ну, а что тянуть? Он любит её, она любит его, осталось только дождаться её совершеннолетия и всё. Ждал он недолго — два года. А пока ждал — копил деньги на кольцо и хорошую свадьбу. Им вовсе не нужен был пир-на-весь-мир — главное, чтобы были родные и друзья.

О его намерениях жениться знал только её отец. Помогал, как мог: то идею подкинет, то денег, но в основном только второе. Два года прошли, как по маслу, и на её двадцать первый день рождения он сделал ей предложение руки и сердца. Ну не зря же один их друг называл её принцессой, ведь и предложение, и сама свадьба прошли, как в сказке: красивое кольцо с нехилым таким бриллиантом, пышное платье, шикарный костюм, алтарь, слёзы счастья, клятвы об и так уже вечной любви, «согласен» и «согласна», поцелуй, радость и подарок от друзей. Ему подарили казино. Да-да, казино!

А дальше первая брачная ночь и долгая и счастливая семейная жизнь…

* * *

Всем привет! Расскажу немного о себе. Мне двадцать пять лет, у меня есть прекрасная жена и замечательная работа, хотя нет, не работа. У меня свой бизнес. Два года назад мои друзья подарили мне казино. Я как умел крутился-вертелся, чтобы обеспечить нам с женой идеальную жизнь. И знаете, что? Мне это удалось. По Нью-Хейвену теперь есть сеть легальных казино «GoodLife». Семь штук, не много, но за два года это вообще-то круто! С первого поднял большие деньги и купил шикарный пентхаус в центре города. Знаете, с пятьдесят третьего этажа на мегаполис вид открывается оху…отменный! Со второго — купил жене кафе и мотоцикл. Мотоцикл, как и творчество, входит в список её хобби. Уже с третьего на парковке перед нашим домом стоял новенький черный матовый Mercedes Гелендваген. И, поднакопив ещё, рядом уже стоял несравненный Ford Mustang Bullit 2019. Ну не жизнь, а сказка прям!

Ну, короче, меня зовут Майкл Тёрнер, и это история о моей жизни вместе с Сарой О’Нил, теперь уже Тёрнер — моей женой…

* * *

Время только четыре часа дня. Казино для посетителей ещё закрыто, вход только для персонала. И пока бармен натирает стойку и бокалы, помощник босса сверяет со списком только что доставленный алкоголь, крупье считают и раскладывают в цветовом порядке фишки для покера, а уборщица собирает остатки вчерашних бурных игр богатых дядек, что так умело просадили свои деньги в пользу казино. В кабинете с большой железной дверью, на которой красуется табличка с надписью «BOSS», сидит за большим столом из дорогого красного дерева молодой состоятельный человек и занимается бумагами.

Вчера в одном из казино сети «GoodLife» проиграл половину своего состояния мэр города и ещё парочка богатых и немаловажных персон. Владелец сети праздновал открытие восьмого казино в своём городе и поэтому пригласил много состоятельных людей и первых лиц Нью-Хейвена, а теперь сидит и ведёт подсчёты: со сколькими нулями поступила сумма на счёт казино благодаря этим самым состоятельным неудачливым людям.

Кабинет босса выполнен в чёрно-белых тонах. Белые стены, большие окна с видом на город, посередине стоит рабочий стол в виде буквы «Т» для переговоров, слева от стола — чёрный диван из дорогой кожи и из такого же материала кресло за рабочим столом, который завален бумагами: отчетами, договорами, сметами и прочим. На спинке кресла висит дорогой пиджак, а в самом кресле сидит владелец всей этой роскоши. Мужчина, несмотря на свой довольно-таки молодой возраст, грозно восседает на своём импровизированном троне. Рыжие волосы небольшими прядями спадают на лицо, отчего их постоянно приходится зачёсывать пятернёй назад, уставшее лицо с трёхдневной щетиной выглядит ещё сексуальнее, когда мужчина задумчиво потирает большим и указательным пальцами левой руки колючий подбородок, в то время как правой рукой отодвигает верхний ящик стола и выуживает оттуда канцелярский дырокол. Сгребает пару листов, стукает боковой частью стопки об стол, выравнивая, и прокалывает дыроколом два одинаково ровных отверстия с левой стороны документов. Берёт папку-скоросшиватель и фиксирует бумаги алюминиевыми вставками. В массивную дверь постучали, и после короткого «да» в кабинет зашёл мужчина средних лет, невысокого роста с длинными чёрными с проседями волосами, завязанными в полухвост на макушке.

— Босс, вам конверт, — мужчина положил белый конверт размера А4 на стол.

— Спасибо, Дрю. Можешь идти, — мужчина уже подошёл к двери и, схватившись за ручку, через плечо спросил:

— Босс… Майкл, как… Как Сара поживает? Давно она в казино не приходила. Что-то случилось?

— Не твоего ума дело! Пошёл вон! — Майкла сильно разозлил этот вопрос, ведь он понимал, что его проблемы с женой — только его проблемы, и никого это волновать не должно.

Молодой человек открыл незапечатанный конверт и достал оттуда стопку глянцевых фотографий. Все фото были разными, но объединяло их одно: мужчина и женщина на каждом.

Она идёт с ним к его машине.

Он открывает перед ней пассажирскую дверь и, придерживая за талию, помогает сесть.

Они сидят в машине и она ему улыбается.

Они сидят в кафе.

Он положил на её талию руку.

На последнем фото Майкл нахмурился и той рукой, что его держал, сжал уголки, отчего картон противно заскрипел и приклеился к вспотевшей ладони. Стукнул кулаком по столу и, взяв пиджак и фото, вышел из кабинета, громко хлопнув дверью, направляясь на парковку к своему Мерседесу.

Молодая девушка с длинными блондинистыми волосами, собранными в небрежный пучок, и в домашнем халате сидит за столом на кухне большого пентхауса и что-то набирает на своем макбуке, потягивая из чашки свежесваренный ароматный кофе.

Ключ в замочной скважине несколько раз поворачивается, а после характерно щёлкает. Дверь открывается, впуская молодого человека в дом. Он снимает пиджак и вместе с ключами вешает на крючок в прихожей и неторопливым шагом идёт на кухню к любимой и преданной жене. Садится за стол напротив девушки, даже не чмокнув её в щеку, как он обычно это делал, возвращаясь с работы.

— Привет, дорогой, — оторвав на мгновение взгляд от экрана ноутбука, произнесла девушка с улыбкой на лице. С искренней улыбкой.

— Привет, — а вот мужчина не разделяет её хорошего настроения. Конечно, после того, что увидел сегодня на фотографиях. Руки то и дело сжимаются в кулаки от нахлынувшей злости, но он не показывает этого.

— Что-то случилось? — заметив его негодование, все же спрашивает девушка.

— Проблемы на работе, — уходит от ответа. Сара чувствует это, но предпочитает промолчать.

— Понятно. Есть будешь? — получив лишь кивок, девушка принялась разогревать уже готовый ужин.

Когда еда оказалась перед мужчиной, Сара сварила в кофемашине себе ещё бодрящего напитка и принялась дальше работать. Но вот, как назло, после первого глотка охота работать отпала.

«Ужасная работа, — думает девушка, — ужасный кофе. Всё ужасное. Настроение ужасное. Боль в животе ужасная. И головокружение тоже ужасное».

— Как там Ричард поживает? — как бы невзначай спросил мужчина, совсем не заметив плохого самочувствия своей жены.

— Кто? — ей вот сейчас вообще не хочется разговаривать в таком состоянии.

— Хахаль твой, — а вот это удар ниже пояса. Какой, к чёрту, хахаль? От такого заявления девушка чуть не выплюнула кофе, такой тошный на вкус, на экран новенького ноутбука. Только из-за бодрящего аромата она все-таки продолжала его пить.

— Ты пьяный? Какой на хрен хахаль?!

— А вот этот, — мужчина положил на стол перед женой фотографии, уже не скрывая своего раздражения, — думала, я не узнаю? Он уже месяц возле тебя ошивается, — Майкл наклонился к ней через стол. Челюсти сжались, а на скулах заиграли желваки. Он был в ярости, — скажи, а трахается он лучше меня?

— Ты совсем офигел? Это директор моего кафе! А на фото мы на деловую встречу с ним ездили, — от обиды маленькие ладошки хлопнули по столу, и Сара вскочила со стула, — ты вообще забыл, что у меня муж есть, а?! Муж, которого я люблю, между прочим! — на последних словах девушка позволила парочке слезинок скатиться по щекам.

— Ну видимо не так сильно и любишь, что трахаешься с другим, — Майкл охвачен злостью и обидой так, что не замечает подавленного состояния жены.

Его слова больно режут стальным клинком по сердцу. Да как он смеет? Она уже совсем не замечает, что лицо мокрое от слез.

— Да что ты всё заладил: трахались, трахались. У меня с ним никогда ничего не было, нет и не будет! Ни с ним, ни с кем угодно! — девушка уже ревела навзрыд, меряя шагами пространство кухни и в отчаянии заламывая руки.

— Фотографии говорят об обратном, — он рычит, указывая взглядом на лежащие на столе снимки, — я подаю на развод, Сара.

Брошенные им слова набатом стучат в голове девушки. Нет-нет, этого не может быть! Какой же он глупый и слепой! Она ведь правду говорит, а он… а он просто зол и ничего не хочет слушать и замечать.

— Майкл, нет! — Сара уже предприняла последнюю попытку его вразумить: битьё посуды. — Нет! — пару тарелок полетели в стену позади мужчины. — Не смей! — всё также рыдая и разбивая ни в чём неповинные тарелки, кричала Сара. Сейчас ей окончательно плохо.

Увернувшись от очередной летящей прямо ему в голову тарелки, мужчина встал и направился в прихожую под возгласы жены с мольбой остановиться. Взял всё те же ключи от автомобиля и вышел из квартиры, собираясь хорошенько так хлопнуть дверью, но услышал глухой стук чего-то падающего. Сначала подумал, что жена опять разбила посуду, но вспомнил, что несколькими минутами ранее она билась совсем с другим звуком. Но что тогда? Стол? Да нет. Прислушался и не услышал плача жены. Что-то в груди больно кольнуло, и гнев временно отступил, заменяясь нешуточным беспокойством за неё.

— Сара? Всё в порядке? — спросил мужчина, проходя в дом.

Но ответа не последовало.

Зайдя на кухню, Майкл, честно сказать, очень испугался увиденной картины: на полу возле стола лежала без сознания его жена, его Сара.

— Малышка! — он упал перед ней на колени и начал проверять пульс, который, как специально, не хотел прощупываться. — Родная, прости меня! Открой глаза! Прошу! — причитал он, как мантру, пока в телефоне шли гудки. Тихо, но смачно выругавшись на безалаберное отношение скорой помощи и швырнув телефон о стенку, он аккуратно поднял жену одной рукой под колени, а второй обнимая за плечи и понёс пулей полетел к выходу. Но прежде взял ключи от Mustang — так быстрее.

Нервно нажимая кнопку вызова лифта, он, наконец, дождался сигнала прибытия, и двери разъехались в стороны, впуская внутрь. Пока они спускались в кабине Майкл боялся пошевелиться, потому что мысль застрять в лифте и возможность потерять любимую была недопустима. Почему-то только сейчас пришло осознание того, что ничего такого на этих фотографиях не было, что могло бы указывать на измену, а его больная ревнивая фантазия додумала всё сама.

— Маленькая, прости меня, — он крепче прижимал её к груди, ощущая слабое дыхание девушки. Пока он смотрел на её бледное лицо, в горле застрял противный комок, а глаза нещадно защипало, — Сара, я люблю тебя, — он поцеловал её в лоб, крепко зажмурившись, мечтая лишь о том, чтобы его жена распахнула глаза, — я так люблю тебя, слышишь? Я не смогу жить без тебя!

Она не шевелилась. Даже веки не дрогнули. Отчаяние мгновенно затопило собой все внутренности.

Он плохо помнит, как он дошёл до автомобиля на подземной парковке их дома и аккуратно положил жену на заднее сиденье, аккуратно убирая с её бледного лица выбившиеся пряди волос. Завёл двигатель, унося их прочь от дома к больнице, не переставая то и дело оборачиваться и поглядывать на девушку, просить прощения и молиться, чтобы она очнулась.

Забежал в отделение больницы, где у него забрали Сару и, уложив на каталки, увезли. Просидел Майкл там пару часов, пока врач не сказал диагноз. Пожалуй, самые страшные пару часов в его жизни.

* * *

Майкл сидел на песке на берегу океана, смотря куда-то в даль, на розовое закатное небо. Прошло уже три года с того самого дня, а он всё не может забыть момента, когда врач озвучил диагноз его любимой. Он до сих пор не может простить себе тот скандал из-за его беспочвенной ревности.

К мужчине медленными маленькими шажками подходит очаровательная блондинка с зелёными глазами и садится ему на колени, обвив тонкими ручками шею и чмокнув в щеку.

— Привет, — заговорщицки шепнула ему блондинка на ухо, а он крепче обвил её маленькую талию руками.

— Привет, зайка! — Майкл улыбнулся ей, а она засмеялась. Какой у неё красивый смех.

— Я тебе ракушек собрала! — сказала блондинка, протягивая горсть мужчине.

— Спасибо, маленькая! Я люблю тебя!

— И я тебя!

— Тааак! А кто меня любит? — подошедшая девушка обняла Майкла со спины и поцеловала в шею, а затем в щеку.

— Я люблю маму! — радостно крикнула трехлетняя девочка и, спрыгнув с колен папы, кинулась в объятия матери.

— И я тебя люблю, Бетти. И тебя, родной! — блондинка с карими глазами села рядом с мужем, держа дочку на руках. В его голове флешбеком всплыли картинки того дня, три года назад…

Мужчина в белом халате, спустя пару часов осмотра, вышел в коридор и подошёл к одиноко сидящему Майклу.

— Вы Майкл Тёрнер, супруг миссис Тёрнер? — доктор сверился с бумагами, которые держал в руках.

— Да! Что с Сарой? Как она? — он в нетерпении вскочил с места, сжимая кулаки и боясь, отчаянно боясь услышать самое страшное.

— Успокойтесь, — улыбнулся врач, — с ней всё в порядке. Поздравляю, Вас, мистер Тёрнер, Ваша жена на восьмой неделе беременности.

— А я тебя, Сара! Очень сильно люблю тебя, родная! — Майкл обнял жену одной рукой, а второй пересадил дочь так, чтобы она оказалась между родителями, — я такой идиот, Сара. Из-за моей ревности я чуть не совершил главную ошибку моей жизни.

— Даже если бы совершил, я бы нашла тебя и силком привязала бы к батарее дома. Куда ж ты от меня денешься.

— Никуда, Сара, — Майкл аккуратно положил свою большую и теплую ладонь на пока ещё плоский живот и, поглаживая большим пальцем, подался вперёд касаясь таких нежных, таких манящих и таких любимых губ жены своими, — никуда.