Как птица вверх взлететь хочу… (джен)

Дождь. Я слышу дождь. Слышу как стучат мелкие капли по стеклу окна моей комнаты. Слышу, как они размеренно падают — одна за одной, одна за одной. Ударяются о стекла и стены поместья. Так создается прекрасная музыка — музыка природы.

Я слышу и знаю, как капли дождя попадают на нежные листья деревьев. Я знаю, как капли пропитываются сквозь измученную палящим солнцем землю и наполняют ее жизнью. Я знаю, как мелкая-мелкая, почти пожелтевшая от долгой засухи трава тянется к небу и к тучам.

Я знаю и слышу. Вот только не вижу…

И мысленно я тоже где-то далеко, среди туч. Я представляю себя птицей, парящей высоко в небе. Представляю, как я, в образе птицы, пересекаю миллиарды километров, летя в неизвестном направлении.

Я птица.

Я.

Птица.

Огромная?

Маленькая?

Пытаюсь построить у себя в голове образ, вспоминая картинки из книг, что в детстве показывала мама.

Мама… Помню ли я ее? Голос? Руки? Черты лица?

Я снова забыл ее. Забыл все. Отвлекся на звуки дождя, на мысли о тучах и небе.

Как вспомнить теперь?

Я медленно поднимаюсь с кровати. Чувствую, как затекли ноги от долгого пребывания в одной позе. Но не чувствую боли, которая пронзает мое тело от самовольного передвижения по комнате — мне не разрешали вставать. Мне ничего не разрешают, а только приказывают: встань, иди вперед, ешь, пей, лежи. Но встать и пройти несколько шагов — это все, на что я способен самостоятельно. Медленно двигаться от одной стены к другой.

Руки безвольно свисают вдоль тела. Я посылаю бесполезные сигналы к мозгу, который стопорит все попытки сделать лишнее движение любой частью тела. Я не могу поднять руку, не могу повернуть голову. Бессмысленно передвигаюсь по комнате. Чувствую, как уперся корпусом в стену. Заставляю себя развернуться и идти в другую сторону. Где-то здесь должна была быть дверь. Или окно. Не помню.

Не. Могу. Вспомнить.

Теперь я упираюсь в невидимый барьер. Точно. Вот там и есть дверь. С той стороны, где должно было быть окно — тоже такой барьер. Это чтобы я не вышел из комнаты. Любым из двух способов. Все же теперь падение с высоты третьего этажа кажется мне более чудесной перспективой.

Возвращаюсь к мыслям о маме.

Мама бы не хотела моей смерти. Цепляюсь за эту мысль и веду нить моих бесполезных раздумий далее. Вспоминаю, как когда-то тетя, то есть мамина сестра, говорила, как мы с мамой похожи внешне. У нее были длинные каштановые волосы и темные серые глаза. Эти два факта как спасение для меня. Я начинаю вспоминать.

Ее руки. Теплые, ласковые. И такие нежные-нежные, будто из шелка.

Ее добрая искренняя улыбка. Предназначенная только мне — ее сыну.

Ее искрящиеся радостью глаза. В них помещался весь мир, который мама готова была показать мне, только бы я был достойным этого…

Вот я уже четко вижу перед собой улыбающуюся маму. Она машет мне рукой и зовет к себе. А я маленький, мне где-то шесть лет, и я бегу к ней сломя голову. Она обнимает меня, поднимает на руки и кружит, кружит, и я снова представляю себя птицей, парящей высоко в небе.

Ставлю себе цель: не выпускать образ мамы из головы. Пусть она будет рядом, хоть немного.

Представляю, как мама садится рядом со мной и открывает ту самую книгу о птицах, которую читала мне в детстве. Множество цветных картинок, и все они — на удивление — не движутся. Мне тогда было все равно. Главное — картинки.

Вот парящий в небе орел. Я представляю, как его могущественные крылья рассекают воздух и он молнией устремляется вниз, за добычей. А вот маленькая ласковая ласточка. И я тут же представляю, как она весело поет свою песенку о цветах, деревьях и… свободе.

Свобода…

Такое красивое слово. Я повторяю его еще раз, мысленно, будто пробуя на вкус: свобода. И наслаждаюсь. Наслаждаюсь мыслями о том, что скрывается за этим словом. Представляю, как иду по тропинке, а вокруг буйные травы, высокие деревья и никто-никто не контролирует меня, мои действия, мою жизнь.

Чувствую, как ускользает образ мамы. Снова возвращаю ее. Пусть она побудет еще немножко рядом. Еще несколько минут.

Сейчас. Улавливаю звуки дождя и вместе с ним тиканье старинных часов. Стрелка бежит по кругу, отмеривая время, которое уже не вернется. Упущенное мною время. Я потерял слишком многих, хоть и был ублюдком, не щадящим чужие жизни. За все своя цена. Так говорила мама. А я не понимал.

Отчетливо помню отвращение к себе, когда я… Когда я сделал.. больно? Кому? Кому я сделал больно?

Я снова забыл. Или что-то не дает мне вспомнить. Что такого я сделал, от чего я чувствую к себе отвращение?

Строю в себя в голове цепочку из действий, выполняя которые, человек мог бы почувствовать к себе такое отвращение, что разрывает сердце и душу.

Убийство. Предательство. Что еще?

Чувствую, как душа раскалывается на мелкие кусочки. Я предал кого-то. Оставил одного, не помог, и этот кто-то погиб из-за меня. Я виновен в его смерти.

Но чья это была смерть?

Или, может, я оставил кого-то одного. Может, это был даже не один человек. Их было двое? Трое? Или может — это маленький ребенок?

Нет. Не могу. Не могу больше думать об этом. Это причиняет мне боль, а я не хочу ее чувствовать.

В то же время я понимаю, что причинил еще большую боль другому человеку.

Возвращаюсь к мыслям о маме. Представляю, как она улыбается мне. Где же ты сейчас, мама? Где ты? Почему не заберешь меня из этого ненавистного дома? Меня здесь пленили, мне не оставили выбора. Даже не спросили: чего я хочу?

Но, возможно… Возможно, я был настолько ужасным, нелюдимым, что им пришлось так поступить? Почему я не помню, как оказался безвольным?

Закрываю глаза. Мама все еще рядом, она не уходит. Я не позволяю ей уйти, потому что знаю — как только она исчезнет, я забуду все и перестану что-либо чувствовать.

Мне нужно вспомнить что-то, связанное с мамой. Что-то хорошее, положительное. Тогда не так сильно будет болеть в груди, не так сильно будет обжигать кожу огонь заклятия, которое и подавляет мою волю.

Стоп.

Заклятие, которое… подавляет.. мою волю. Знакомая фраза, я много раз повторял ее в начале, когда мое заточение только началось. Я боролся, хотел освободиться.

А потом стало все равно.

А потом я сдался.

Но что я знаю о заклятиях? Какое значение конкретно этого слова, и что они значат в моей жизни? Они были важны для меня или нет? Впрочем, какая теперь разница. Я не хочу бороться. Мне все равно.

Мне… все равно.

Мысленно повторяю эти слова несколько раз. Так проще, так легче. Смириться. Ничего не делать. Ничего не чувствовать. Просто существовать, не жить. Ведь что такое жизнь?

Шепчу: «Мне все равно. Все. Равно. Я не хочу летать!»

Летать? Как птица? Кто такие — эти птицы? Почему я постоянно думаю о них? Я забыл, снова забыл. Только мама все еще рядом.

* * *

За окном снова ливень. Как тогда, в первый день моего заточения. Я безжизненным взором смотрю туда, где должно было быть окно. Только слышу, как капли стучат по стеклу, и не могу насладиться этим звуком. Мне не хватает только одного — возможности чувствовать. По-настоящему чувствовать жизнь, любовь..

Два слова: жизнь и любовь. И я цепляюсь за них, как за спасительные соломинки, чтобы в следующий миг вспомнить ее. Ту девушку, которая подарила мне чувство полета много лет назад и теперь дарит чувство свободы.

Я помню ее.

Я нужен ей.

Я нуждаюсь в ней.

А значит, я буду бороться. До последнего вздоха, но я увижу ее и скажу ей то, что не успел во время нашей последней встречи. Она услышит эти слова и поймет, как дорога мне.

Теперь она стоит рядом со мной и мамой. Я не позволю тебе снова исчезнуть, моя дорогая. Только не сейчас, не в этот миг. Ведь только с тобой я как птица вверх взлететь хочу.