Подарочек (джен)

Последним, что помнил Локи, было суровое «нет» Одина и то, как сами собой разжались тонкие белые пальцы. Затем было бесконечное, как тогда казалось, падение, за которым последовали холод и тьма.

* * *

Локи не помнил, как очутился на борту так вовремя оказавшегося поблизости корабля «безумного титана». Он не был здесь пленником. Пока не был — Локи не питал иллюзий по поводу своего будущего. Однако он понимал, что радушие хозяина идёт не от доброты сердечной и рано или поздно за него придётся заплатить. И благословите боги, чтобы цена оказалась по карману. Но сейчас, пока Локи не был скован ни соглашениями, ни цепями, нужно было выжать из этого положения всё.

Для начала асгардец — или все же йотун? Локи не хотел признаваться, что оба определения стали ему одинаково близки, — решил лучше узнать того, кому так некстати оказался обязан жизнью. Он хотел знать всё: цели Таноса, мотивы и, как вишенку на этом торте из интриг, — информацию о точках возможного давления, представляющую наибольший интерес. В голове бога коварства родился план, гениальный настолько же, насколько и безумный.

Идея была проста до неприличия. За несколько недель пребывания на корабле Локи ни разу не видел здесь женщин, кроме так называемых дочерей Таноса. Гарема после тщательных поисков, завуалированных желанием получше узнать «место будущей службы», тоже не обнаружилось. Из всего этого, по мнению Локи, следовало, что титан одинок, так что план сложился сам собой. Оставалось лишь дождаться удобного момента, и он не замедлил представиться: приближалось время высадки на очередную планету, после которой и должно было начаться всё веселье.

* * *

Локи, оставив вместо себя болванку играть роль новопреданного кромсателя всея живого, скрылся подальше от любопытных глаз и стал тайком наблюдать за титаном. Танос совершенно безэмоционально следил за тем, как его пешки в кровавом экстазе рубят налево и направо население, иногда отдавал какие-то указания и периодически отработанными движениями громадным двусторонним тесаком методично рубил терраподобных гуманоидов сам. От увиденного по спине Локи пробежали липкие мурашки. В его жизни было много боен, но с таким он сталкивался впервые. Локи не хотелось признавать, что в какой-то степени он восхищался тем, насколько механически точными были все действия Таноса. В его движениях не прослеживалось и следа адреналинового азарта, который всегда охватывал в бою Тора, — Таносом руководил лишь холодный расчёт. Смерть кровавым шлейфом тянулась за титаном и его последователями от планеты к планете, и это осознание заставило Локи зябко поёжиться.

На мгновение ему захотелось оставить свой план и вообще слиться с местностью, чтобы про него забыли лет эдак на пару тысяч, но Локи был не из тех, кто идёт на попятную. Игра обещала быть не из лёгких, но, если удастся выведать, что же с такой одержимостью ищет Танос, она будет стоить любых свеч. Потому Локи решил пойти ва-банк.

На борт он поднимался уже не один. Компанию ему составляла прелестнейшая представительница своей расы, вернее, оставшейся её половины. Мешать Локи никто не стал, как и не стали задавать вопросов, — не было приказа. «А стоило бы», — усмехался про себя Локи, быстро и уверенно шагая по длинным коридорам.

Уже спустя несколько часов, подобострастно встав на одно колено посреди исполинского зала перед внушающим трепет троном, Локи, растекаясь в любезностях за своё чудесное спасение и не менее чудесное покровительство, презентовал титану в знак чего-то там вечно-грандиозного свой «маленький презент». Под тяжёлым взглядом Таноса в голове трикстера рождались разные вопросы. Например, откуда у него вообще столь суицидальные наклонности и куда подевалась та уверенность, что была с ним, когда он поднимался на борт со своим «подарочком», потому что сейчас её место занимала самая настоящая паника.

Бедный Локи уже чуть было не зашёл на второй круг в своих сладких речах, когда Танос всё-таки смилостивился и принял подношение. Это вызвало неподдельное удивление его генералов, которое некоторые даже не смогли скрыть: Локи чуть не покатился со смеху, когда у синекожей киборг-дочки полезли на лоб чёрные, как и её душа, глаза, и отвисла механическая челюсть. Локи с облегчением улыбнулся, мысленно потирая руки, — Танос проглотил наживку.

* * *

День был долгим и насыщенным. Впрочем, как и всякий другой день зачистки. Не труднее, но и не легче. И пусть Танос делал это, как он говорил, ради блага триллионов будущих поколений, пусть был милосерден ко всей Вселенной, всё равно каждый раз ему приходилось идти на сделку с совестью.

В покои Танос вернулся изнуренный во всех смыслах этого слова, на что Локи в глубине души и рассчитывал. Правда, разочарование на лице титана было трудно списать на усталость. Внутри шевельнулось сомнение, но давать задний ход было поздно... Локи повёл округлыми плечиками и закусил губу.

Образ, созданный им для соблазнения Таноса, был, по его мнению, хорош во всём. Мраморно-белая кожа, розовые пухлые губки и огромные зелёные глаза, которые перевоплотившийся маг скромно прятал за густыми обсидиановыми ресницами, — за такое богатство любая девушка удавилась бы на месте от зависти. Завораживающие изгибы юного тела были едва прикрыты струящимся одеянием, и, к удовлетворению Локи, досада на лице титана сменилась благодушием.

Одаривая Таноса улыбками и развлекая беседой, Локи внимательно следил, чтобы кубок титана не пустел, сам же лишь делал вид, что потягивает терпкие вина и сладкий мёд. Танос хмелел всё больше, а девушка перед ним становилась всё краше, и казалось, близился момент, когда беседа из непринуждённой станет откровенной.

Спустя ещё пару часов Локи с отчаянием понял, что за всё это время не смог вытянуть из Таноса ни капли полезной информации. Вино, из-за которого выражение лица титана стало добродушно-расслабленным, а движения — слегка заторможенными, так и не развязало ему язык. Осознав, что план не работает, Локи уже хотел предпринять попытку к бегству, когда тяжёлая ладонь Таноса легла на его тонкую девичью талию и увлекла за собой в постель.

Локи показалось, что его сердце вот-вот выскочит из груди, когда Танос, несмотря на оказываемое сопротивление, с поразительной ловкостью избавил прелестницу от такого ненужного излишества, как тонкая невесомая ткань платья, и без того едва прикрывавшая все самые интересные места. Очень хотелось отчаянно завизжать от ужаса, благо, образ позволял. Однако Локи попытался взять себя в руки. «Бывало и хуже», — нервно успокаивал он себя, но на секунду вернувшееся самообладание вмиг испарилось, когда вслед за девушкой разделся и Танос. От рубашки он избавился давно, и уже тогда разница в размерах изрядно напрягла Локи. Теперь же его колотило от охватившего отчаяния. Крик застрял в горле. «Да и к чему кричать?» — пришла в голову ужасающая мысль. Ни крики, ни истерика, ни мольбы уже не в состоянии были остановить захмелевшего титана, которого Локи сам же так старательно спаивал. Да и не то что кричать — дышать было тяжело под весом Таноса, вдавившего Локи в кровать. И всё же он не оставлял попыток выбраться и ужом извивался под горячим телом, пока губы титана не коснулись его уха.

Локи оцепенел, по спине пробежала волна тошнотворных мурашек, а Танос зашептал, опаляя хмельным дыханием:

— Ты действительно полагал, что это сработает, Локи?

Трикстер почувствовал, как кровь отливает от его лица:

— Я не... Он прислал меня Вам в зна...

— Брось это, божок. Твой план не сработал. Признай это, и мы закончим этот спектакль...

— Я не поним...

— ...или же он станет для тебя драмой в трёх действиях, — выдохнул Танос и ещё чуть сильнее вдавил Локи в постель.

Время словно остановилось. В ушах оглушительно гремело сердце, отдаваясь болью в пылающие виски...

— Ладно, всё, хватит! Да, я облажался! Доволен? Слезь с меня!

Повторять Локи не пришлось, чему он был несказанно рад: Танос, опершись на локти, лениво перекатился на бок, натягивая на себя край одеяла. На ходу принимая свой обычный облик, Локи пулей выскочил из кровати и уже собрался поспешно ретироваться, когда за его спиной раздался насмешливый бас:

— Выглядишь каким-то подавленным, асгардец.

— Очень оригинально, — пробурчал Локи, багровея сам не зная от чего больше — от ярости или от стыда, — и метеором вылетел из покоев титана.

Танос рассмеялся.

Его громоподобный смех ещё долго преследовал в кошмарах бога неудавшегося обмана.