Shadows Are Calling Me (джен)

— Всё закончилось.

До неё не сразу доходит, что этот осипший голос принадлежит ей. Такие шершавые интонации впору разве что орку.

Открыть глаза оказалось не просто. Стоило ресницам затрепетать, допуская лишь намёк на просвет, как в тёмный мир проникали яркие ослепляющие вспышки. Они так сильно резали по глазам, что Тауриэль вновь зажмурилась. Вчера она сражалась с надеждой увидеть новый день, но когда он, вопреки всему, настал, нужда в убаюкивающей темноте затмила прошлые желания.

Разве это было вчера?

Что-то непонятное проскользнуло в мысли и тут же оборвалось. Без всяких сомнений, это было вчера. Знойный воздух пропитан войной и смертью, а на землю хлопьями оседает серый пепел. В такой угнетающей атмосфере слишком легко посчитать себя мёртвой.

Нужно найти в себе силы не провалиться в заманчивое забытье и открыть глаза, как бы ей ни хотелось обратного. Пришла пора вернуться домой.

Первое, что она видит — это небо. Оно тёмное и враждебное, словно через секунду-другую разразится неминуемым дождем. Но Тауриэль едва зримо улыбается. Горячее дыхание земли прожигало насквозь, и долгожданная прохлада станет избавлением. От боли, страха и неугасающего огня.

Вода вырвалась на волю, орошая пылающую зноем землю, которая жадно впитывала долгожданную влагу. Капли падают прямиком на лицо, и она с нетерпением ловит ртом живительную влагу. Прохлада бодрит и, как ни странно, придает сил.

Со временем онемевшие конечности приходят в движение. Повторяющиеся движения разгоняют кровь по телу, заставляя очнуться от продолжительного забвения. С первого раза встать не получается. Глубокая рана на животе отзывается болезненным зноем во всём теле. Тауриэль резко втягивает в себя жаркий воздух, чтобы выровнять дыхание. Неужели она жива? И битва закончилась.

Битва выиграна.

Но почему не слышно голосов? Совсем никаких голосов и звуков, которые выдают присутствие живых существ.

Голова перестает кружиться, боль немного утихает и она принимает вертикальное положение, смотря прямо перед собой. Перед глазами тянется выжженная поверхность, освобождённая от любой растительности.

Огонь был повсюду. Опасные языки пламени окутывали беззащитные деревья до самых верхушек. Некогда пышные кроны съеживались на глазах, превращаясь в сыпучие пески чёрной, как ночь, золы. Ещё недавно глаз охватывал сочную зелень пространства, теперь же — обглоданную огнём поляну. Никто уже не верил в избавление

Поле было усеяно телами павших. Что-то щемит внутри так протяжно и неумолимо, что Тауриэль прижимает окровавленную руку к груди, чтобы облегчить боль утраты. Среди мёртвых было слишком много эльфов. Горькая цена за жизнь в мире, свободном от гнета Саурона, который обращает свободу в рабство, упорядоченный мир в порождение хаоса. Он бы сжёг все дотла, став властелином пепла. Истинное зло не знает полумер.

Но где же всё остальные? Ещё один вопрос в её копилку. И словно в ответ на тревожную тишину раздаётся стук приближающихся шагов. Едва осязаемый, но всё равно ощутимый.

Воин облачён в серебряные доспехи, но блекло-серая дымка наделяет его образ неясными очертаниями, скрывая лицо от посторонних глаз. Он шёл прямиком в её сторону, однако расстояние и не думало сокращаться. Но Тауриэль всё же смогла рассмотреть, что ничего эльфийского в его боевом снаряжении не было. Таким устрашающим оно было.

— Всё только начинается, — свистящим ветром донеслось откуда-то сверху. Голос был глухим и утробным, будто его владелец находился в другом месте. Где угодно, но только не здесь.

Подняться с земли становится практически невыполнимой задачей. Боль сковывает всё тело, лишая былой ловкости и изящества. Но хорошая новость: плотный туман окончательно рассеялся и размытый прежде силуэт, приобрел достаточную резкость.

Верно, глаза её подводят. Как и все остальные чувства.

Того, кто скрывался за броней железной маски, венчала корона из острых кинжалов, обагрённых кровью. Густые капли плавно стекали вдоль заостренных граней, продолжая свое неумолимое движение по наручням, расходящихся в стороны, как крылья больших птиц. На груди его что-то сияло подобно солнцу, которое так и не показалось из-за туч.

Он был полностью скрыт от глаз, но Тауриэль знала, кого видит перед собой. Знала, но не верила.

— Всего лишь морок, — прошептал голос, обезличенный полушепотом. Но каждый отзвук прозвучал громко и отчетливо. Словно она кричала. — Это не по-настоящему.

Его руки сжимали грозное оружие, напоминающее железную булаву. Тауриэль же была совершенно безоружна перед ним, потому что ни клинков, ни колчана со стрелами поблизости не было. Ничего не было. Но с другой стороны, если он — видение, стоит ли проявлять страх? Стоит ли вообще бояться смерти? Или быть может, она уже умерла?

Похоже на то.

Но стоило только подумать об этом, как удар булавой сбил её с ног.

— Тогда эта боль тоже будет не настоящей, — смеялся голос из маски. — И ты не почувствуешь, как трещат и ломаются твои хрупкие кости.

Но она ощущала. Точно этот удар проломил грудную клетку. Вместо ровного дыхания наружу вырывались одни лишь хрипы.

— Мы изгнали тьму из нашего леса, — она была там и видела, как остатки орков, лишившись своих командиров и большей части армии, трусливо сбежали. — Раз и навсегда.

Слова успокоения как очередная попытка убедить себя в том, что она видит весь этот ужас под воздействием лихорадки или предсмертной агонии. Вокруг не было ни души — значит, они вернулись домой, посчитав её мертвой.

— Но где же те, о ком ты говоришь? — последовал насмешливый вопрос. — Где эти прославленные эльфийские воины, которые прогнали меня? — в его интонациях сквозило непонятное ей торжество. — Я здесь, а они… О, даже не знаю, стоит ли тебе смотреть.

И Тауриэль обернулась назад.

Сначала на запад, потом на восток. Потом на север и юг. Погибших было так много, что не охватить взглядом. Они были везде. То, что она видела раньше, было лишь половиной правды. Никого не осталось. Только сейчас она впустила в сознание эту жуткую мысль. Голосов не слышно, потому что все они смолкли навсегда. Она что, осталась совсем одна?

Её жалобный всхлип утонул в его громком смехе.

— Какая ж-а-л-о-с-т-ь, — пропел все тот же голос и его эхо прогремело по всему лесу. Она слышала его снова и снова, но, даже зажав уши, не смогла погрузиться в тишину. Голос находился внутри.

Он легко провел рукой по воздуху и тела стали исчезать на глазах, превращаясь в прах. Её глаза расширились от шока.

— Им не место в моем новом мире.

Губы беззвучно шептали, пока она не нашла в себе силы произнести слова, соединяющиеся в единственный логичный вопрос.

— Почему же я всё ещё здесь?

Тот, кто стоял рядом с ней, вновь засмеялся, но всё-таки не стал держать в неведении.

— А кто тебе сказал, что ты здесь?

Свет стремительно угасал. Поднялся сильный ветер, который кружил в воздухе чудом уцелевшие листья и облако сизого пепла — всё, что осталось от её народа. Его было так много, что в считанные секунды она уже не видела ничего, кроме чёрной непроглядной пелены.