Akai System (джен)

— Бли-ин! Опять всё проиграл!

Осомацу, как обычно, в одиночестве и без денег шёл домой, засунув руки в карман своей толстовки. Было бы прекрасно, если бы братья попались ему на пути и взяли его куда-нибудь, чтобы убить время. Осомацу будет счастлив сейчас, даже если все они окажутся дома.

— Чоромацу вроде говорил, что собирался куда-то…

Осомацу вздохнул, пытаясь припомнить сегодняшний утренний разговор. Ничего не шло в голову. Он поднял взгляд в небо и попытался определить время: только-только начинает темнеть, значит, часов пять. Вдруг вокруг него всё потемнело буквально на секунду — Осомацу едва успел подумать — и засветилось ярким светом, ослепившим его. Парень сделал шаг назад и врезался в стену. От неожиданности подкосились ноги, руками он закрыл лицо. Сначала было тихо настолько, что Осомацу подумал, что оглох. Может, так выглядит смерть? Однако уже через несколько секунд послышались стучащие звуки, и перед ним открылась дверь, которую он едва мог разглядеть, усиленно щурясь. Мысли совсем исчезли из головы, Осомацу не знал, чего ожидать.

— О, Осомацу? — спросил знакомый голос. — Это Осомацу!

Это что, опять какая-то машина Декапана? За неизвестной дверью показался Чибита. Вид его не сильно отличался от привычного — широкая, до невозможности радостная улыбка, которую не встретишь в обычное время, сияла сейчас на его лице, и только его костюм был совсем странным. Его комбинезон сделан из какого-то совсем незнакомого материала, эластичного, но прочного, а также ярко-красного цвета.

— Ты, наверное, удивлён, — самодовольно захихикал Чибита, уступая дорогу. — Выходи давай.

Послушавшись, Осомацу понял, что находился в будке, которая перестала светиться, как только внутри ничего не осталось. Он оказался в небольшой, на первый взгляд, комнате, полностью тёмной сначала, но затем освещённой тёплым голубоватым светом, не похожим на тот, к которому он привык. Окон не было. У одной стены стоял обычный стол с приставленным к нему стулом, а чуть далее аппарат, похожий на витрину с экраном, на котором что-то отображалось. Вместо двери красовался проём соответствующей формы, ведущий в другую такую же комнату. Осомацу подошёл ближе к столу и стал рассматривать лежащие на нём приборчики разных размеров. Судя по их расположению, стало понятно: это чьё-то рабочее место. Из всего набора Осомацу узнал только старый молоток с деревянной ручкой. Некоторые были похожи на автоматические карандаши, но, взяв их в руки, парень понял, что это совсем не то и лучше от греха подальше ничего не трогать. Тем временем Чибита вышел из-за кабинки, закрыл её дверцу, и внутри послышался шипящий звук.

— Система самоочищения, — пояснил он, глядя на удивлённое лицо Осомацу. — Если туда попадёт хоть лишняя пылинка, беды не миновать. Это старая модель, сейчас таких уже не делают.

— Мы у Декапана? — всё ещё пытался разобраться Осомацу.

— Декапан? — нахмурившись, переспросил Чибита. — Мы у Осомацу.

«Но я Осомацу», — в замешательстве думал парень. Он ещё раз огляделся, пытаясь припомнить это место, но, конечно же, не смог. Тогда Осомацу пристально вгляделся в лицо старого друга и выдал долгое «э». Чибита только потёр нос, как это всегда делал наш герой.

— Эта штука, — он постучал по кабинке и сказал название практически из одних цифр, — вроде как, машина времени, если по-вашему. Честно, я не думал, что эта штука заработает. Но в руках у нашего Осомацу всё начинает шевелиться. Сейчас вообще-то XXV век.

Осомацу повторил своё многозначительное восклицание.

— Думаешь, почему это здесь твой друг Чибита? — предвкушая, как удивит парня, спросил он. — Я — реинкарнация. Осомацу тоже реинкарнировал, и именно поэтому ты здесь.

— Его… то есть себя… я увижу его? — возбуждённо поинтересовался гость. Он едва уловил суть, но уже появилась куча вопросов по отдельным темам.

— Нет, реинкарнация и оригинал не могут находиться в одном времени. Осомацу нужно узнать что-то из твоей жизни, что он может сделать только лично.

— А он там дел не натворит? — испугался парень.

— Не волнуйся, это же Осомацу, — усмехнулся Чибита.

— Вот поэтому я и волнуюсь…

— Он просил меня развлечь тебя чем-нибудь. Хочешь, я расскажу тебе что-нибудь о будущем? — Осомацу одобрительно кивнул. — Тогда начнём сначала.

Чибита откашлялся, указал на один из стульев, взял ещё один, и они сели.

— Эта комната выглядит обычно, — заметил гость, снова оглянувшись.

— Осомацу любит собирать старые вещи и ремонтировать их. Собственно, в этом и заключается его работа. Тут много вышедших из употребления вещей, но ты, наверное, не отличишь их от современных. Инструменты из твоего времени и раньше практически не используются.

— Двери, я так понимаю, тоже, — пошутил Осомацу, указав на знакомый проём в стене.

— Почему это?

Чибита поднялся со своего места и подошёл к двери, которая появилась из стены от его прикосновения к ней.

— Осомацу любит держать двери открытыми.

— Ого, она что, автоматическая? Как в магазинах, что ли? — Парень вскочил и стал удивлённо рассматривать её, периодически трогая одним лишь пальцем. От прикосновения к стене она снова молниеносно закрылась, и гость, издавая удивлённые звуки, повторял это много раз. — Вот это я понимаю — будущее!

Ещё немного потыкав в стену, дверь перестала появляться, и Осомацу испугался.

— Сломалась? — спросил он. Чибита захихикал.

— Я просто передал сигнал через мозг, что хочу закрыть дверь.

Лицо Осомацу аж вытянулось.

— Сначала послушай меня, а потом вопросы задавай, — заявил Чибита и вернулся на место. На этот раз Осомацу решил послушаться и помолчать пока. — Человеческий мозг наполовину заменён чем-то вроде компьютера, который подключён к единой системе, называемой Красной. — Гость тихо захихикал. — Благодаря этому механизму наш организм не нуждается в том же, что и ваш, то есть мы не едим, не пьём и можем не спать. Однако по ночам система, так скажем, отдыхает и восполняет утраченную энергию, поэтому практически все подключенные люди вынуждены прекращать свою работу. Также благодаря замене мозга и других органов никто не умирает и вместе с тем не рождается. Живут здесь только реинкарнации, как я и Осомацу. Ещё один из плюсов Системы: люди знают и понимают многие трудные для понимания вещи. Лучше сказать, они хранятся в общей памяти, доступной для всех. Так в наших головах сохранены все языки мира, многие подробности работы Системы, большая часть мировой литературы и другие знания о различных отраслях. И поэтому мне приходится прилагать кучу усилий, чтобы объяснить тебе всё словами, которые ты поймёшь и поймёшь правильно. Мы можем понять много сложных вещей, до сути которых тебе в жизни не додуматься.

«Сказал, что прилагает много усилий, а говорит так просто, точно готовился», — думал Осомацу.

— Ну, я пока вроде понимаю… — начал было он, но был прерван ударом кулака собеседника об стол.

— Я ещё не закончил! — Чибита повысил голос и принял гордый вид, тихо торжествуя оттого, что добился своего. — Система играет важную роль в наших бесконечных жизнях. Можно сказать, что мы напрямую зависим от неё. Конечно, при отключении Системы все мы не свалимся в отключку, но через какое-то время так и случится, если ничего не делать. Из-за этого Осомацу может находиться в твоём времени, где не действует Система, лишь небольшое количество времени, хотя для получения разрешения ему пришлось долго пахать. А, точно — реинкарнации. Решено было возвратить далеко не всех подряд — большое население плохо повлияет на Систему. Выбраны были только самые выдающиеся люди.

— Значит, я тоже? — по-детски удивился Осомацу. Чибита ухмыльнулся.

— Как видишь. И твои братья тоже.

— Ого, даже эти отбросы! — Глаз Чибиты дёрнулся. — И с чего это? Мы что, такие полезные для общества?

— Очень! — саркастически выкрикнул парень. — Не надейся на многое! Вас приняли только потому, что вы шестерняшки! Где ещё такое встретишь?

— И всё? — Осомацу явно расстроился. — А ты?

— Я? — Чибита смягчился и потёр нос, точно ожидая этого вопроса. — Видимо, я готовил лучший в мире оден!

— Сюда даже за такое попадают… — разочарованно протянул Осомацу. Чибита явно ждал другой реакции.

— Но ты не думай, что всё так просто! Проводился строгий отбор, огромное количество людей остались в земле…

— Да я понял, — нетерпеливо перебил Осомацу. — А что случилось с теми, кто не прошёл отбор, но всё ещё жил в то время? — поинтересовался он. Услышав вопрос, Чибита не стал ругаться, потому что это показалось ему достаточно уместным.

— Этим людям позволили самим выбрать свою дальнейшую судьбу. Некоторые выбрали умереть, некоторые приняли условия Системы и стали просто жить среди мертвецов. К моменту проведения отбора реинкарнация население уже было не таким уж большим, если сравнивать с вашим временем, так что «выживших» оказалось не так уж много. В основном сейчас живы реинкарнации.

— Но тогда… разве вы не хотите умереть? — вдруг спросил Осомацу, удивив собеседника. — Ну, знаешь, это же такое клише фильмов: смертные хотят жить вечно, а бессмертные — умереть. Если задуматься, это ведь имеет смысл… Чем вы тут вообще занимаетесь? Кажется, тут очень скучно.

— Система позволяет… умереть, если человек хочет. Но обычно… она, так сказать… Мы не расположены к подобного рода состояниям благодаря ей. Только самые отчаянные люди идут на это. А заняться тут есть чем — все должны работать на Систему. Все делают то, что могут или хотят, — но делают. Работы не очень много, но если нужно, находится… Чего ржёшь?

— Это… типа… — Осомацу еле выговаривал слова через звонкий смех. — От каждого… по способностям? Коммунизм?..

— Чего-о? — протянул Чибита, снова в замешательстве. — Нет, Система — совсем другое…

— Она ещё и Красная… — продолжил проводить параллели Осомацу. Чибита решил подождать, пока он успокоится, и стал дополнять свой рассказ:

— Система предлагает специальный тест на определение способностей к тому или иному делу. Пройдя его, человек может узнать, в чём он по-настоящему преуспеет, если возьмётся. Однако бывает так, что ему не нравится вариант, предложенный Системой. Тогда она предоставляет полное право получить необходимую информацию о другой, интересующей его отрасли и заняться ей. Иногда после неуспехов, — Осомацу нахмурился, услышав странное слово — должно быть, Чибита спутал, — люди бросают выбранные работы и идут по рекомендациям.

— А какие рекомендации у Осомацу?

— Не знаю, — признался Чибита, пожав плечами. — Я сомневаюсь, что он вообще проходил тест, хотя он обязателен для всех. В любом случае, Осомацу держит это в секрете. Но механик он отличный.

— Ну и ладно, — плюнул гость, а затем поменялся в лице, вспомнив: — А мои братья?

— Кстати, о них. — Чибита поднял вверх указательный палец, а затем подошёл к монитору и что-то нажал там. — Смотри.

На экране, показавшемся Осомацу невероятно большим, высветилось пять анкет с фотографиями его братьев. Все надписи велись на английском языке, так что он ничего не понимал и долго всматривался в теперь уж точно совершенно одинаковые (даже по выражению) лица, выдавив из себя долгий удивлённый звук. Их безжизненные глаза были направлены прямо в камеру, рот одинаково сомкнут без намёка на улыбку, и только волосы ровно такие, какими Осомацу привык их видеть. Хотя Ичимацу был не так растрёпан, как обычно.

Для наглядности Чибита нажал на первую попавшуюся анкету — это оказался Чоромацу — и стал крутить его. Вернее, он ничего не делал, но Осомацу немного подумал и догадался, что изображение, ставшее полноценным и обтекаемым, управляется через Систему в мозге друга, и тот всего лишь демонстрирует невероятные способности данного времени. Анкета после нажатия стала куда полнее, и гость увидел ещё больше иноязычных слов, которых не понимал. Чибита ещё немного самодовольно поглядел на Осомацу и решил всё же начать объяснять.

— Мы заранее подготовили эти статьи для тебя.

— Статьи? — тут же переспросил Осомацу. — Я думал, это больше на анкеты похоже.

— Анкеты? — нахмурился Чибита. — Может быть… Это не так уж важно. Куда важнее то, что в них.

— Только я ни слова не понимаю.

Чибита усмехнулся.

— Тогда мне стоит только прочитать.

— А смысл? — спросил Осомацу, а затем по хитрому лицу друга понял, что он опять приготовил какую-то современную штучку, чтобы удивить его. Без лишних объяснений Чибита прочитал анкету на чистом японском, к которому так привык гость.

Чоромацу заведовал архивом. В его полномочия входит распределение, изменение, хранение в надлежащем виде и использование материалов, а также ещё какие-то вещи, смысл которых Осомацу не понимал даже на родном языке. В анкете было слишком много новых слов, которые он не мог знать. Огромное количество времени прошло с момента его рождения и жизни, чтобы иметь возможность сломать этот барьер непонимания. Осомацу сначала хотел спросить Чибиту объяснить детали, но под конец рассказа их оказалось настолько много, что он решил сдаться и просто пытаться уловить хоть какой-то смысл.

— То есть он… типа, библиотекарь? — в надежде проговорил парень. Чибита в который раз нахмурился и немного подумал.

— Наверное…

Воцарилось неловкое молчание.

— Значит, в теории мы можем найти работу.

— С Системой все могут.

Осомацу ещё немного посмотрел на своеобразный портрет брата и помолчал.

— Так я скоро вернусь? — решил осведомиться он. Чибита оживился.

— Осомацу просил дать ему неделю или около того. Ну, я уже говорил, что надолго он там остаться не может, так что не волнуйся.

— И что мне тут делать? Тоже работать?

— Я всё ждал, пока ты спросишь, — сдался Чибита, — но, видимо, тебя не так уж это и волнует.

Осомацу вопросительно нахмурился.

— Ты можешь лично познакомиться со своими братьями, если хочешь, конечно.

— Правда? — обрадовался парень. — Я думал, что есть запрет какой-нибудь. Ну, пришёл из прошлого, вдруг натворю что-нибудь или узнаю какую-нибудь тайну, которая перевернёт историю? Разве это не было бы логично?

— Да, такой запрет есть — ты ни от кого не узнаешь того, что произошло за прошедшие века. И натворить ты ничего не сможешь, ведь Система умнее и прочнее тебя.

Чибита выглядел уверенным в своих словах и вообще говорил убедительно, будто сам проверял, поэтому Осомацу решил не возражать. Хотя у него остались сомнения.

— Но это нормально, что меня пустят в такие места, вроде архива, например?

— А в чём проблема? — пожал плечами Чибита. — Ты не можешь навредить Системе, не можешь украсть информацию, а если расскажешь кому-нибудь в своём времени, то тебе никто не поверит. Думаешь, она бы дала разрешение, если бы ты мог сделать что-нибудь плохое?

— То есть сама Система, — он сделал акцент на этом слове, — решала, появится ли здесь устаревшая версия меня? Какая честь.

Чибита решил проигнорировать очередной нападок в сторону Системы и молчал с возмущённым видом.

— Тогда покорми меня и расскажи про Карамацу. Я тако-ой голодный, ты не представляешь!

— Осомацу оставил для тебя еду, только, насколько я знаю, в твоём времени консервированная пища не так распространена, как было не так давно, поэтому не думаю, что тебе понравится.

— Что угодно, лишь бы поесть.

Чибита удалился в другую комнату, без прикосновений открывая раздвигающиеся двери, под пристальным наблюдением Осомацу. Всё-таки технологии — это настоящее чудо. Продолжая пребывать в удивлении, гость снова осмотрел комнату. В углу, над монитором, прибита небольшая полка, практически сливающаяся со стеной. Он подошёл ближе, хотя и боялся трогать — вдруг это опять какой-то новенький гаджет, но заметил вполне обычную на первый взгляд толстую книгу. Несколько секунд Осомацу приглядывался, не забывая про сомнения насчёт предмета, а затем пришёл к выводу, что листы не похожи ни на что другое, кроме как на листы, и взял книгу в руки. Это оказался обычный словарь японского, который по году выпуска был младше него самого примерно на век. «Ну и зачем ему словарь, если у него есть Система?» — подумал Осомацу и положил книгу обратно, услышав приближающиеся шаги.

Примечания:

Это оказалось сложнее, чем я ожидала. А ещё тут одни диалоги…

Примечания:

Пожалуйста, исправьте ошибки и опечатки через публичную бету! Я тороплюсь и не проверяю!

— Система не стоит на месте и постоянно развивается. Конечно же, главный объект её исследований — человек. Всё, что Система делает, в результате помогает нам сделать шаг вперёд, к новым успехам и улучшению наших жизней. У нас будет намного больший выбор в сферах деятельности, будет больше возможностей реализовать себя. Трудно представить, что даже спустя столько лет у людей всё ещё есть шанс достигнуть лучшего результата и продолжить писать историю! И Система ни за что не упустит ни одной возможности работать эффективнее для людей, чтобы обеспечивать нашу спокойную и счастливую жизнь без нужд и страданий…

— Да я понял, понял, — перебил Осомацу, не желая дальше слушать наскучившую речь.

Сейчас Чибита выглядел невероятно торжественно, говоря об известных достоинствах Системы. Осомацу уже прекрасно понимал, откуда что бралось и почему на самом деле он был настолько уверен в своих словах. «Не было бы её в твоей голове, ты бы увидел, — думал парень, вспоминая жизнь в своём времени. — Хотя, может, тебе просто сравнивать не с чем. Да и я здесь не дольше часа».

— Чем занимается Карамацу? Наверняка какой-нибудь заведующий по моде, иначе я не знаю, как ещё можно объяснить дерьмовость твоего костюма.

Чибита злобно и одновременно непонимающе прищурился, обдумывая его слова. Всё-таки ему стоило лучше изучить, кем являлись братья в их основных жизнях, как это сделал Осомацу.

— Не хочешь рассказывать — хотя бы прочитай, — снова потребовал гость, наплевав на всякие манеры. Его собеседник с трудом справился с раздражением и всё же послушался:

— Так как Система развивается, — повторил он, делая акцент на последних словах, чтобы Осомацу понял, зачем была заведена речь, — то и люди совершенствуются. Для этого, само собой, проводятся разработки и эксперименты. Сейчас учёные люди с помощью Системы пытаются выяснить, в каком виде существование эффективнее. Из этого напрашивается вопрос: какие виды, кроме известных, могут быть? Говоря проще, есть полностью природные люди, как ты, полуприродные, которые также по своей сути могут отличаться, например, с заменой мозга или других внутренних органов, и последние — полностью переделанные. Такие люди тоже существуют сейчас.

«Теперь я уже „природный“», — подумал Осомацу, вздохнув от очередного странного слова.

— Последние — это типа… роботы? — решил уточнить он.

— Наверное, больше подошло бы слово «киборги». Всё-таки в вашем времени не было ничего похожего. Система пытается добиться получения киборга с максимально приближённым к человеку искусственным телом, но с настоящей душой. Думаю, можно сказать, что получиться должно совершенно обратное нам, реинкарнациям, существо. Если у современных людей заменена часть мозга, не считая индивидуальной кибернизации отдельных органов, то у новых людей будет использовано идеальное тело с частицей человеческого мозга реинкарнации. На самом деле проблема состоит в том, что такой человек сильно зависит от Системы и пока что все её улучшения только усугубляют их синхронизацию. И, как ты уже мог догадаться, твой брат стал одним из прототипов.

— Он, получается, ни на что больше не способен, кроме как пожертвовать своим мозгом? Или чем там надо жертвовать? Телом?

— Для этого Система проводила ещё более строгий отбор. На эту должность могут попасть только люди с сильной душой, способной пройти через все необходимые изменения. — Чибита замолчал. По его лицу Осомацу понял, что ему нужно было подумать, чтобы подобрать подходящие слова. — Знаешь, наши тела не способны испытывать боль. Часто нам не особенно понятно, что вообще значит это слово. Благодаря Системе тела реинкарнаций полностью неуязвимы, и даже если с ними что-то случится, мы ничего не почувствуем, если это не коснётся основного мозга. Но во время экспериментов может случиться что угодно. Страшно представить, сколько боли они испытывают, особенно если учесть, что мы к ней совершенно не привыкли. Не всякий сможет это вынести. В ваше время героями звали тех, кто жертвовал собой на войне ради мира, а сейчас героями зовутся люди, отдающие себя экспериментам для лучшего будущего.

«Возродился, чтобы страдать», — подумал Осомацу, скривившись. Можно было сказать, что он ожидал от Карамацу чего угодно, но не этого.

— Я понял. К нему, наверное, нельзя, — заключил парень.

— Не делай поспешных выводов, — улыбнулся Чибита. — Система многое позволяет, если, конечно, подождать своей очереди. К счастью, Осомацу уже устроил всё для тебя.

— Да Осомацу вообще молодец, — сделал вывод он же. — И как будет происходить наша встреча? Разве Карамацу не участвует в экспериментах?

— Не всё же время. У Системы есть точное расписание всех процедур и отдыха между ними. Сейчас Карамацу отдыхает после долгой операции, так что ты можешь навестить его. Кажется, у него было два дня. Это вроде… экскурсия?

— Очень интересно, — задумался Осомацу, формулируя некончающиеся вопросы. — А у него… был выбор?

— Конечно, — тут же выпалил Чибита. — У всех он есть.

— Должно быть, он совсем фанатик, раз согласился на это, — тихо проговорил Осомацу и поднялся со стула. — Ты пойдёшь со мной?

— Нет, — отказался парень и, увидев нетерпение собеседника, принялся объяснять: — Люди слишком сильно воздействуют на Систему, и ей требуется большое количество энергии. Так как запросов много, синхронизация проходит медленно. Однако существует портативные системы, которые соединены с главной, но не требуют её полного контроля. Иными словами, — Осомацу так сильно нахмурился, что Чибита решил ещё больше упростить, — я могу легко управляться только здесь, в своём доме. В остальных местах это… может затянуться, если идти пешком.

— Так поехали на летучих кибернаномашинах, — пошутил Осомацу, — или у вас всё ещё автобусы?

— Чтобы ты не думал, что у Системы с этим проблемы, — продолжил Чибита, проигнорировав непонятную для него реплику собеседника, — в обычное время я бы легко переместился к нужному месту. Это вроде ваших лифтов.

— Система — это многоэтажка? — удивился Осомацу. — Я думал, она весь мир занимает. Или лифты перемещают не только вверх или вниз, но и в другие стороны и даже по диагонали?

— Нет… ээ… — замешкался Чибита, совсем запутавшись. — Если ваши лифты за определённый промежуток времени перемещали на определённое расстояние, то современные за короткое время перемещают в любое место.

— Так это телепорт, получается? — наконец понял Осомацу.

— Видимо, — в сомнениях решил Чибита, всё ещё не думая, что был правильно понят. — По ним можно перемещаться свободно с условием, что ты подключен к Системе, поэтому тебя переместить не получится. А иным способом я идти не намерен. К тому же, у меня есть работа, и мне некогда терять время на тебя.

— Ну спасибо, — обиженно произнёс Осомацу, — сами притащили, так ещё и кидают на произвол судьбы в совершенно незнакомый мир.

— Держи, — сказал Чибита и протянул обычную прямоугольную карточку без каких-либо пометок и надписей, полностью прозрачную. — Сейчас такие уже не используются, но для тебя Осомацу смог достать такую. Люди, которые напрямую связаны с работой Системы, имеют повышенный уровень доступа, и их сигналы она воспринимает как внеочередные. Раньше такие люди ходили с карточками, теперь же этот уровень встроен в их мозг и работает автоматически.

— Если ими не пользуются, почему ты уверен, что она работает? — нахмурился Осомацу, внимательно рассматривая идеально чистую карточку.

— Потому что Система выдала её лично.

— И с чего бы ей это делать?

— Потому что Система создана для того, чтобы исполнять все прихоти людей. Осомацу долгое время добивался ответа Системы, числился в очереди на многие услуги, и в конце концов у него получилось. Он получил разрешение на визиты ко всем твоим братьям, потому что, видимо, знал, что ты захочешь. Ещё есть вопросы?

— Есть, но я лучше пойду к Карамацу, — заключил Осомацу, решив, что это затянется надолго, если он не отправится прямо сейчас. Чибита объяснил ему, как и каким образом он может добраться, и Осомацу ушёл.

Выйдя из комнаты, он сразу оказался на улице и оглянулся. Увиденное настолько отличалось от мира, к которому Осомацу привык, что он невольно раскрыл рот и не мог двинуться. По обе стороны узкой дороги стояли огромные дома без окон, соединённые друг с другом так, что не было видно неба. Освещение было похоже на естественное, но всё же оставалось ощущение, что это никакая не улица, а просто ещё одно помещение, только просторнее и ярче. То поднимая голову, то опуская, Осомацу задумался, с какого этажа он спустился и спускался ли вообще. Он не увидел ни деревьев, ни травы, ни вывесок или реклам, ни даже людей — только несколько экранов, похожих на банковские терминалы, которые были прикреплены прямо к зданиям. Осомацу подошёл ближе и потрогал, из какого материала состоят здания, потому что на кирпич или даже металл это не было похоже. Однако ответа найти так и не удалось — во время стука звук глухой, как по дереву, а запаха нет вовсе, поэтому он пожал плечами, подошёл к нужному терминалу и нажал, как сказал Чибита.

Стальные блоки, составлявшие асфальт, раздвинулись, и из-под земли появилась машина, больше похожая на совершенно маленький автобус. На этот раз Осомацу не удивился, потому что, проанализировав объяснения Чибиты, был уверен, что случится что-то подобное. Он зашёл внутрь (крыша была высокая, так что он мог спокойно стоять внутри), дверь за ним сразу задвинулась. Внутри было вполне уютно: сиденье на пару человек, окна практически в пол и очередной монитор вместо водителя. Чибита говорил, что их мало используют и не обновляют, так что управление устаревшее — голосовое в совокупности с ручным. Осомацу взглянул на экран, на котором медленно плыли английские названия, как парень подумал, мест, куда он может поехать. Ничего не поняв, он попросил отвезти его к зданию, как сказал ему Чибита. Монитор тут же механическим голосом повторил название места назначения и добавил точное до секунд время поездки, но Осомацу не понял.

— Гоу, — по-английски сказал парень, и машина послушалась.

Во время поездки Осомацу не был ни в каком расположении, так как не знал, что его ждёт. Как будет выглядеть Карамацу? Как обычно, сидеть со своей радостной улыбкой на лице и говорить как ни в чём не бывало? Или лежать на операционном столе весь разобранный? А может, он будет говорить с одним только мозгом? «Уверен, правильным вариантом окажется самый глупый. Значит, говорить придётся с мозгом», — заключил Осомацу, смотря в окно на неменяющийся пейзаж. Вокруг продолжались всё те же самые дома, как тот, из которого он вышел.

«Если так подумать, было чувство, что улицы здесь вообще не существует. Как будто всё тут сеть какая-нибудь бестелесная. Может, так кажется из-за отсутствия окон или рассказа Чибиты. Да тут даже по улице никто не ходит». Он двинулся ближе к окну и облокотился, чтобы попытаться рассмотреть лучше. Однако это не имело успеха, ведь ничего не менялось. Серо-синие дома, терминалы, другие дома и снова терминалы. Не особенно понятно и то, быстро или медленно он двигался, всё по той же причине.

Минут через пять появились два поворота. Мини-автобус притормозил, повернул направо и почти сразу остановился у терминала. Монитор что-то сказал, после чего Осомацу вышел.

— Высокие технологии, — проговорил он, когда мини-автобус самостоятельно ушёл под землю.

У другого терминала Осомацу нужно было приложить карточку к монитору и просто зайти. Это казалось странным ровно до момента, как он оказался внутри. «Вторая многоэтажка, второй раз я с одного шага залетаю чёрт знает на какой этаж», — думал Осомацу, оглядывая помещение. Он оказался в совсем небольшой комнате вроде прихожей, напротив входа в которую располагалась ещё одна дверь. Кроме небольшого монитора у двери в серой комнате ничего не было. Про дальнейшие действия Чибита ничего не говорил, но на двери снова не было ручек, так что, как решил Осомацу, нужно приложить карточку к монитору, чтобы войти. Следующая комната была более просторной и освещалась тем же мягким голубым светом, что и дома у Чибиты. В одном углу стояла низкая кровать с белым бельём. Подушки на ней не было, вместо неё сделано возвышение, не выглядящее особенно удобным. Напротив кровати стояла огромная капсула до самого потолка, такого же высокого, как и на «улице». Именно на ней Осомацу и сосредоточил всё внимание, потому что в ней находился Карамацу.

— Всё-таки не мозг, — пробубнил он, не в силах сказать что-нибудь ещё от удивления.

Стенки капсулы не казались такими уж прочными, но Осомацу был уверен, что иначе быть не может. Сам Карамацу выглядел спящим или отключенным и буквально плавал в какой-то желтоватой жидкости. Свет вокруг был приглушённым ровно до момента, когда, услышав слова Осомацу, второй брат раскрыл глаза. Вся капсула стала светиться ярким белым светом, больно ударившим в глаза гостя.

— Осомацу? — радостным человеческим голосом сказал Карамацу. Он двинулся, сделав заметными пару «кабелей», прикреплённых к его рукам. — Судя по одежде, ты из прошлого, как говорил Осомацу! Привет! Ты понимаешь меня?

Всё, что говорил Карамацу, звучало очень весело, будто бы он был невероятно счастлив увидеть перед собой человека.

— Понимаю, — коротко ответил Осомацу и собирался сказать что-то ещё, но Карамацу не дал ему закончить.

— Как хорошо! — воскликнул он. — Иногда у меня перестаёт работать система голоса и система автоматических языков.

— Автоматических языков? — переспросил Осомацу, медленно приближаясь к капсуле. — Может, перевода?

— Перевод? — тоже переспросил Карамацу. — Да, перевод подходит.

Началось неловкое молчание. По крайней мере, таким оно показалось Осомацу и показалось бы Карамацу тоже, если бы он не находил за удовольствие разглядывание гостя и тихое восхищение практически иной формой жизни.

— Осомацу говорил, что в твоём времени всё было совсем по-другому. Возможно ли, что ты никогда ранее не общался с машиной вроде меня?

«Позиционирует себя как машину», — подумал Осомацу, размышляя, что ему делать с этой информацией.

— Я говорил с компьютером.

— Компьютеры вашего времени уже имели интеллект? — искренне удивился Карамацу.

— Э-э, нет, наверное, — нахмурился Осомацу. — Я не знаю.

— Я тоже, — вроде бы хихикнул Карамацу. — Для меня это также первая встреча с настоящим человеком. Первая встреча в моей памяти, — исправился он тут же.

— Определённо, я встречался с человеком, когда был твоим братом.

— А сейчас ты разве не мой брат? — спросил Осомацу, прищурившись и ожидая его реакции.

— Сейчас не принято говорить так, — спокойно, не меняя лица с самого пробуждения, ответил Карамацу. — Реинкарнации не имеют или не признают возможных родственных связей.

— Но это не меняет того факта, что мы одной крови.

— У меня уже нет крови, — засмеялся Карамацу, будто бы это было совсем очевидно. И правда, Осомацу почувствовал себя глупым, потому что сам не догадался — Чибита же сказал, что его тело полностью заменено.

— Ты же бывшая реинкарнация, — всё равно продолжал настаивать он и задумался над уместностью слова «бывшая». — Это значит, что ты сделан из моего брата и носишь его имя. Чем ты хуже?

— Я же совершенно не похож на него, — оправдывался Карамацу, смущаясь от неожиданного сопротивления.

— Внешне — один в один, — уверенно заявил Осомацу, осматривая брата. Кроме невероятно радостного выражения, странных похожих на одежду фрагментов, не крашенных в телесный цвет, и странных кабелей из разных частей тела он в принципе имел ту же внешность, что и сам парень, и остальные братья. Но, конечно, капсула явно его не красила.

— Может, ты и прав, — сдался Карамацу. — Осомацу просил рассказать тебе о Красной Системе.

— Только не говори, что она развивается и зачем, — перебил гость, припоминая речь Чибиты, — я уже слышал.

— В таком случае, — не найдя это заявление странным, продолжил Карамацу, — хотя ты не должен знать, когда и кем была создана Система, я могу рассказать о строении и отношении к ней реинкарнаций.

Лицо Карамацу приняло серьёзное выражение, и он легко сказал полное название Системы со всеми цифрами, которые обычный человек запомнить не в состоянии.

— Внедрение Системы принудительным образом было необходимо ввиду ряда причин, что повлекло за собой полное восстановление почивших и способных работать на благо людей и Системы. На данный момент этот вид человека считается самым приемлемым по статистике Системы о благосостоянии и работоспособности всех подключённых. Однако этот вид в скором времени может быть смещён более удобным и менее обременительным для Системы.

— Почему важно перестать «обременять» её? — нахмурившись, перебил Осомацу. — Она же должна работать для вас, а не вы — жить для неё.

— Пока Система работает для нас и устраивает нашу жизнь, мы пользуемся её ресурсами, что затрудняет плавную беспроблемную работу Системы. Чем меньше будет нагрузка на Систему, тем успешнее будет осуществляться работа.

«У него что, стоит какой-то запрет на упоминании о Системе иначе, чем по её названию? Он сказал слово „Система“ семь раз, хотя только начал рассказывать», — думал Осомацу, чувствуя неудобство от часто повторяющихся слов в речи Карамацу. Желая перейти к конкретике, парень перевёл тему:

— Что именно она для вас делает?

— Кроме того, что Система дала людям возможность продолжить жить сколько им угодно, реинкарнациям позволено устраиваться в зависимости от их собственного желания и исполнять именно ту роль, которая покажется им наиболее близкой для себя. Подключенные к Системе люди могут не заботиться о примитивных потребностях человеческого организма, как ты, и взамен Система требует только помощи ей в этом. Все подключенные люди работают даже не на Систему, а скорее друг на друга, для себя и для общего благосостояния. Благодаря контролю Системы у человека снижается уровень нездоровых желаний и эмоций. Подключенные люди не могут наносить вред Системе и даже думать об этом, они не могут нарушить закон и наносить вред другим людям. Система контролирует состояние человека в лучшую сторону. Человек больше не боится за себя и за других.

«Ещё семь раз», — сосчитал Осомацу.

— Значит, закон всё ещё существует. Но зачем он нужен, если есть Система, которая и без закона знает, что будет лучше?

— Не закон подчиняется Системе, а Система подчиняется закону, — заявил Карамацу. Осомацу хотел спросить, что в законе написано, но не стал.

— Люди знают об этом? — снова начал он. Карамацу вопросительно нахмурился. — Знают, что их чувства поддельные?

— Да. Кроме того, они сами на это согласились.

— Как это? — удивился Осомацу.

— Эти люди посчитали, что для общего блага будет лучше отмести негативные эмоции и стремления и жить в счастье. Но в любой момент они могли бы отказаться от контроля, хотя обычно от состояния эйфории никто не отказывается. На некоторых должностях человек обязан чувствовать самостоятельно, если от него зависит что-то важное.

«Вот Чибита точно не согласился на это, — решил Осомацу, вспоминая его грубость. Парень задумался: что выбрал бы он? Пожелал бы находиться под контролем Системы будущий Осомацу? — Точно нет», — заключил он и продолжил расспросы.

— Допустим… А чем новый человек отличается от меня, скажем? Кроме Системы в его голове? — Осомацу вдруг понял, что давно хотел спросить другое, более конкретное. — Как Система… существует в головах? То есть… какие места она заменяет? Или… да, как выглядит? Что это вообще?

Карамацу сказал полное название электронной портативной Системы (которая, видимо, имплантировалась в головы, о чём говорил Чибита) и ещё много непонятных технических терминов. Осомацу сначала ещё пытался уловить значения слов, но скоро понял, что в этом нет никакого смысла. «А я думал, Чибита говорил непонятно», — вздохнул он.

— Ладно-ладно, — перебил Осомацу. — Я ничего не понимаю, можешь простыми словами?

— Простыми? — недоумённо переспросил Карамацу, явно не осознавая, что сделал не так. — Тебе сложно воспринимать информацию?

— В таком виде — да.

— Как я могу говорить проще? — серьёзно спрашивал совета Карамацу. — Всё это базовые определённые Системой технические описания.

— Для тебя всё легко, что есть в Системе, — пробубнил Осомацу, думая, как проще объяснить Карамацу, что значит «объяснять проще». — Вот ты говоришь мне слова, но я не понимаю, что это такое, как оно выглядит и зачем оно сделано. Чтобы я понял, ты можешь сравнить это слово с чем-нибудь из моего времени. Например, как выглядит заменённая часть мозга?

— Электронная портативная Система состоит из…

— Нет, — резко перебил Осомацу, не желая снова выслушивать нудную заученную речь. — Как она выглядит?

— Выглядит… ну, это часть полностью заменяет недостающую после удаления часть мозга, поэтому выглядит идентично ему.

— Ага, то есть как сам мозг, да? — обрадовался парень.

— Часть мозга, — исправил Карамацу, но был проигнорирован.

— Значит, так и зови: искусственный мозг, чтобы я понимал. Его название слишком длинное, так будет проще говорить.

— Искусственный мозг? — невесело переспросил Карамацу, которого очень радовала возможность говорить полные названия. Его вообще радовало говорить о Системе кому и что бы то ни было.

— Да, а теперь… какие функции он выполняет? Или для чего он сделан?

— Помимо замещения и улучшения основных функций мозга этот искусственный мозг осуществляет прямую связь с центральной Системой, передаёт данные о состоянии подключенного, а также, если нужно, отвечает за поднятие настроения подключенного на установленный Системой уровень. Через искусственную часть мозга происходит контроль над другими заменёнными частями тела, если те состоят из электронных материалов.

— Так, погоди, — остановил его Осомацу, вспомнив, что уже слышал про замену органов, — а из чего они ещё могут состоять?

— Замена органов производится с полной заменой вышедших или выходящих из строя органов либо с помощью искусственного выращивания тканей этого органа. Таким образом, первые нуждаются в соединении с Системой, и хотя, как я сказал, они контролируются искусственным мозгом, могут сами передавать сигналы о своём состоянии Системе.

— Хорошо, — вздохнул Осомацу, обрадовавшись, что вроде бы понял всё, что рассказал Карамацу, и не нуждался в дополнительных вопросах по теме. — Знаешь, я тут подумал кое о чём.

— О чём? — улыбнулся парень-киборг.

— На какой момент времени реинкарнации… реинкарнируют? Я имею в виду возраст. То есть вот ты выглядишь точно так же, как я тебя помню, как я тебя видел буквально вчера. То же самое с Чибитой. Хотя сначала я подумал, что вы реинкарнировали в теле с момента смерти или вроде того…

— Чтобы упростить работу Системы в области так называемой медицины, а также для большей работоспособности возраст реинкарнаций выбран наиболее благоприятный. Говоря конкретнее, это возраст, когда при жизни человек был наиболее активным, здоровым и деятельным. Обычно рассматривается возраст с семнадцати лет до тридцати, но бывали исключения. У Осомацу и всех его братьев этот возраст полностью совпадает.

— Система и такое может… — удивился парень. Карамацу сделал выражение, будто бы хихикает, но Осомацу знал, что он просто улыбается.

Гость вдруг заметил: вокруг стало темнее. Он начал оглядываться, нахмурившись, и пытался выяснить, не показалось ли ему. Карамацу сразу заметил это и думал, как объяснить проще.

— Наверное, мне… пора спать, — сказал он, виновато улыбаясь. — Есть определённая норма времени, когда моё тело должно находиться в отключенном состоянии, а также есть определённое расписание, когда над моим телом проводят изменения.

— А, так у тебя расписание, — понимающе воскликнул Осомацу, кивая. — Сказал бы сразу, я бы не задавал глупых вопросов лишний раз.

— Я не считаю, что твои вопросы были глупыми, — поспешил, как он думал, успокоить брата Карамацу.

— У меня есть время ещё на один вопрос? — спросил Осомацу, сделав серьёзное лицо.

— Да.

— В чём смысл экспериментов? Чего Система собирается добиться с их помощью?

Этот вопрос Осомацу готовил с самого начала, чтобы задать его последним. Он не видел в них ничего, кроме бессмысленной жестокости, отчасти потому, что ничего о них не знал — и сам понимал это. И сейчас Осомацу обязан был выяснить, прав ли он, до того как придётся прощаться.

— Исследования по созданию нового полностью кибернизированного человека стали проводиться сразу после стабилизации существующих на данный момент подключений к Системе с помощью внедрения в тело одного порта, соединённого с центральной Системой. Как выяснилось, такие люди не могут существовать отдельно от Системы в течение длительного периода, что может обернуться исчезновением, то есть отключением всего человечества. В основе данных исследований лежат попытки создания самостоятельных разветвлений Системы, не связанных с центром и существующих независимо. Таким образом, результатом исследований должно стать появление людей со своими Системами в голове, способных к свободному функционированию. К тому же, от новых людей ожидается более высокий уровень работоспособности.

— Разве это не приведёт к революции или вроде того? — задумчиво спросил Осомацу. — Система же больше не будет контролировать их, вдруг они решат, что всё это вздор, и захотят, например, захватить мир?

— В персональных Системах заложено то же стремление работать во благо себя и других людей, так что они не могут причинить Системе вред.

— Центр продолжит существовать?

— Да, в качестве контрольного пункта сообщения.

Становилось совсем темно. Карамацу едва открывал глаза во время рассказа, Осомацу подошёл вплотную к капсуле, чтобы видеть. Нужно было уходить.

— Ты же не можешь умереть? — взволнованно выпалил гость, легко постукивая кулаком по стеклу. — Ты же будешь жить вечно, как остальные, пока не умрёт Система? Карамацу?

— Да… — едва слышно ответил он, после чего свет выключился. Во всей комнате видно было только лёгкое голубое свечение от монитора у двери.

Осомацу не знал, почему вдруг занервничал и задал те вопросы. Единственное чувство, которому он мог дать объяснение, — это жалость к Карамацу. Если жизнь Чибиты казалась гостю рабской, то его жизнь и подавно. Ежедневные эксперименты, которые могут привести к любому исходу, даже отдыхать нужно в капсуле, ни выйти, ни развеяться. Кроме того, не знаешь, какие функции твоего организма могут отказать. А если изменения будут оказывать разрушающее действия? Несомненно, это самая ужасная работа, которую может выполнять житель Системы.

Осомацу проделал те же действия с мониторами и карточкой и вернулся к Чибите.

— Вот скажешь — какая развитая цивилизация, а мочиться всё равно приходится в мусорную трубу, — вздыхал Осомацу, глядя на упомянутое средство утилизации, выглядящее перед ним как обычная дыра в полу. — Надеюсь, ты обеспечишь меня бумажкой, если что.

— Бумагой? — отозвался Чибита из соседней комнаты с открытой дверью. — Зачем тебе бумага?

— Тебе лучше не знать.

Когда Осомацу вернулся в комнату, на мониторе была открыта анкета Чоромацу, которую он уже видел. Чибита тем временем копался в каком-то похожем на часы круглом мониторе, используя универсальный инструмент, по форме напоминающий охотничий ножик. Осомацу уже видел этот монитор вчера, когда вернулся, но не стал спрашивать, для чего он служит — и так слишком много информации навалилось разом. Отбой Системы случился раньше, чем парень захотел спать, поэтому, получив строгие указания, что ему нельзя трогать, он ещё несколько часов при слабом свете от мониторчика наблюдал за выключенным другом. Чибита словно был мёртв — даже не дышал, что было проверено разными способами. С одной стороны, это не казалось таким уж странным, ведь парень уже умер однажды, а с другой, на самом-то деле, Системе приходится буквально умерщвлять население каждую ночь. Как же Осомацу был рад, что не доживёт до этого. (Современного Осомацу он не считал собой или не хотел считать, думая об этом.)

Но сейчас уже утро, и Чибита возится с каким-то прибором, о котором Осомацу ничего знать не хочет.

— Когда я могу пойти к Чоромацу?

— Вообще-то он занят всегда, так что можешь отвлекать его в любое время, — ответил Чибита, не отрываясь от своего занятия.

— Где он находится?

— У Центральной Системы. Так и скажешь: везти к Центральной Системе, а там назовёшь его имя.

— Прямо туда? — удивился Осомацу, считая центр чем-то слишком особенным, чтобы пускать людей вроде него. Также, по его догадкам, только самые полезные подключенные могли работать там, в непосредственной близости к очагу их Системы.

— Да, прямо туда, — в небольшом раздражении повторил Чибита. — Центр — самая развитая часть Системы, из-за чего в неё трудно попасть. Даже с твоим уровнем доступа придётся потратить больше времени, чем ты запланируешь.

«Несколько часов сидеть в этой машине… — думал Осомацу. — Что ж, всё равно делать больше нечего».

— Может, около пятнадцати минут или даже получаса, — продолжил Чибита. Осомацу удивился.

— Да уж, непозволительная трата времени. Я пошёл?

— Помнишь, как выходить?

— Помню.

Дорога и правда оказалась если не длиннее, то дольше. На этот раз на перекрёстке машина отправилась прямо, и вскоре Осомацу удалось увидеть других людей в похожих машинах. Сначала он подумал, что ему кажется и что это просто силуэты или роботы, хотя оснований для этого не было никаких, но, приглядевшись, парень различил в них движение и тут же прильнул к стеклу. Отчего-то Осомацу хотел обратить их внимание на себя, заговорить с ними, показать, что он тоже тут и тоже едет в центр, что он живой и знает, что они такое, что у него тоже есть реинкарнация, полезная для их неидеальной Системы. Он хотел заговорить, но не мог через стекло даже обратить их взгляд на себя, как и выйти, ведь, по словам Чибиты, машина просто уйдёт под землю. Все эти, Осомацу знал, подключенные не отводили глаз от мониторов в машинах, кажется, совершая какую-то работу. Осомацу внимательно осмотрел их: та же странная одежда, те же прямые, конкретные движения, в общем, ничего, сильно отличного от уже знакомых ему людей этого времени.

Мини-автобус доставил Осомацу прямо к Центральной Системе, на которой был монитор больше обычных. Только потом он заметил ещё несколько, которые сливались со стеной, потому что не использовались. Осомацу подошёл к одному и приложил карточку, как обычно. Недалеко у монитора стояла девушка, неотрывно смотревшая в него, совсем не двигаясь. Осомацу осторожно заглянул к ней в экран и понял, что связь с ним происходит через Систему в голове, как и всё остальное. Но это всё равно выглядело смешно для парня, он немного ещё понаблюдал за происходящим и сделал то, что сказал ему Чибита.

Когда Осомацу зашёл, после одной, по традиции, пустой комнаты с одиноким монитором у двери он оказался перед тремя другими. Это помещение было ещё меньше и угнетающими выходами со всех сторон. Осомацу покружился немного, вглядываясь в мониторы, чтобы найти нужный, но они, как и остальные, светились мерным светом, ничего не показывая. Он уже почти запутался и не знал, что делать и куда идти. Судя по всему, его карточка имела большой доступ, так что Осомацу решил, что мог зайти в любую дверь, однако больше всего сейчас страшно было ошибиться. Кроме того, что ворваться без спроса было бы неприлично, в комнате могли делать то, что парень никак не хотел видеть, например, опыты и эксперименты над трупами. Кто знает, что может происходить в Центральной Системе.

— Чоромацу? — крикнул Осомацу, постучав костяшками по всем четырём (на всякий случай) дверям, что было в любом случае безуспешно из-за невероятно твёрдого материала. — Чоромацу! Открой мне!

Тут дверь слева и правда отъехала, обрадовав Осомацу. За ней он увидел два письменных стола друг против друга, а за ними целую кучу книжных полок, которые совсем не были похожи на обычные. Это шкафы с выдвижными ящиками, в которых лежали книги, высотой в самый потолок. Осомацу немного поразмышлял, каким образом они достают книги с верхних ящиков, но не пришёл к единому выводу.

— Чего орёшь? — возмутился Чоромацу, сидевший за одним из столов. — Ты должен был увидеть, в какую комнату идти дальше, когда входил сюда. Видимо, ты совсем идиот.

— А что за другими дверями? — спросил Осомацу, медленно проходя дальше, к полкам. Комната выглядела очень большой, словно занимали и то пространство, которое предназначено для соседних помещений.

— Мои коллеги. Ты ведь понимаешь, что отвлёк их от работы? — быстро говорил Чоромацу, пытаясь пристыдить гостя. — А что ещё хуже — до сих пор отвлекаешь и меня.

— Тебе Осомацу не говорил, что я приду?

— Не трогай, — бросил Чоромацу, увидев, что рука гостя потянулась к одной из полок. Увидев, что тот отошёл, парень продолжил размеренным тоном: — Ну давай разберём то, что ты сейчас спросил. Я не удивился, когда увидел тебя и когда ты опозорился перед дверью, значит, я либо догадался, либо знал. Но даже если бы это оказались догадки, я всё равно был в какой-то степени удивлён или насторожен, спросил бы что-то по этому поводу или не вёл себя так открыто. Таким образом, твой вопрос более чем неуместен, а ответ слишком очевиден.

После стольких упоминаний его блужданий в дверях Осомацу и правда начал чувствовать стыд по этому поводу, хотя и не особо понимал, почему же.

— В моей голове нет Системы, чтобы я мог строить длинные логические цепочки так быстро, — стал оправдываться он. — Тем более, я хотел завязать разговор, спросив что-то обычное.

— Лучше бы сразу спрашивал, что хотел. В любом случае, у меня нет времени. Вон там, — Чоромацу показал рукой на выдвинутый ящик почти в другом конце комнаты, — я подготовил для тебя информацию, которая может быть интересна для тебя. Можешь ознакомиться.

— Она на японском? — спросил Осомацу, оглянувшись. Чоромацу наконец поднял глаза от стопки открытых книг на его столе, в них выразилось замешательство.

— Ты не знаешь английский? — испуганно спросил он. Осомацу отрицательно покачал головой. Чоромацу вздохнул так глубоко, будто выпустил весь воздух из своего организма. Он потёр глаза, поднялся и снова сел. — Я слышал, что в ваше время большая часть мира говорила по-английски, кроме, конечно же, родных языков.

— Но не японцы, — пожал плечами Осомацу.

— Хорошо, я расскажу сам. Надо будет потребовать с него дополнительную плату, — тихо добавил Чоромацу, вставая и направляясь к ящику. В нём лежали несколько стопок карточек, похожих на ту, которой пользовался Осомацу всё это время. Чоромацу не глядя пошвырялся в них и вдруг взял одну, которую искал. Осомацу взял несколько карточек из ящика и внимательно оглядел их: абсолютно идентичны друг другу. — До распространения Системы в том виде, в котором мы её знаем, такие штуки использовались повсеместно. Сейчас они совсем бесполезны для подключённых, но для тебя — в самый раз.

Парни вернулись к столу, на котором был монитор, и Чоромацу приложил карточку, после чего высветилась целая куча информации на английском, подкреплённая какими-то схемами. Он быстро пролистал всё от начала до конца и остановился.

— Ты сам-то что хочешь узнать?

— Объясни человеческими словами, в чём заключается твоя работа.

— В моём распоряжении все архивные материалы, но у меня также есть определённый объём работы, которую я должен выполнить в кратчайшие сроки и от которой ты меня отвлекаешь. Это может быть сортировка, подготовка к длительному хранению, несколько видов обработки и перенесения в Систему.

— Система сама не может этим заняться? — перебил Осомацу. Чоромацу бросил недовольный взгляд и снова продолжил:

— Сначала дослушай, а потом задавай вопросы. Перечисленное не является полным перечнем моих обязанностей. Наверное, ты уже слышал про распределение Системы по перспективным для человека отраслям деятельности. — Осомацу значительно кивнул. — Я занимаюсь обработкой результатов теста и подбором работы в соответствии с желаниями человека. Конечно, сейчас, когда все уже занимаются работой по душе, эта часть моих обязательств не востребована. И ещё одно: я должен в соответствии с Системой и моими коллегами решать судьбу выпадающих из правил Системы людей. То есть, как говорят у вас, приговаривать заключённых.

— Здесь есть тюрьма? — почувствовав конец рассказа, Осомацу решил задать первый же пришедший в голову вопрос.

— Заключёнными могут стать люди, отказывающиеся работать или причиняющие какой-либо вред Системе, не вписывающиеся в заданный ритм, а также пожелавшие отключиться, то есть в нашем случае умереть. За ними может быть установлен усиленный контроль Системы, который, однако, требует больших затрат энергии, чем на обычного подключённого, он может быть отправлен на эксперименты, что скорее всего кончится неудачно, или последний вариант — быть деактивирован, из-за чего Система потеряет одного потенциального человека, способствующего её полноценной работе. Выбор производится в зависимости от заключённого. Кстати, — прервался Чоромацу, быстро взял из ящика другую карточку и вернулся, — если я не ошибаюсь, твой брат сейчас на рассмотрении. Точно.

На экране высветилась анкета Ичимацу с его портретом. Она не отличалась от тех, что уже видел Осомацу, поэтому он только всматривался в лицо брата — точно такое же, как и то, к которому парень привык.

— Ого! С чего это он там?

— На него не действует контроль Системы, даже усиленный, — читая, озвучивал Чоромацу. — Кажется, он отказывался работать, впоследствии говорил, что готов на любое решение, чаще всего упоминал деактивацию.

— Это в духе Ичимацу, — глухо усмехнулся Осомацу, не отрывая взгляд от экрана. — Я смогу к нему попасть?

— С твоим уровнем доступа можешь даже не спрашивать.

— Сколько человек принимает решение насчёт него? Чей голос в приоритете: ваш или Системы?

— Я не владею точной информацией по этому вопросу. Я знаю, сколько точно людей занимается рассмотрением приговоров, но не знаю, сколько из них пожелали не участвовать именно в этом деле. Система не играет большой роли в определении единственного решения, она лишь заключает в, как ты сказал, тюрьмы, а затем следит за исполнением приговора.

— Разве не выгоднее будет, если она сама этим займётся? Вдруг вы только больше обремените её.

— Главное правило Системы в этом отношении: судьбу человека может определять только человек.

Осомацу явно понял что-то и значительно закивал головой, смотря в сторону.

— Мацуно Ичимацу был в заключении дважды по одной причине, которую я уже озвучил. На данный момент практически в соотношении 50/50 голоса о его дальнейшей судьбе разделились, и Система ждёт ответа от меня.

— То есть он либо станет как Карамацу, либо его вообще больше не будет? — Чоромацу грустно-положительно кивнул. — А это нормально, что именно вы решаете? То есть у вас могут же быть какие-то личные пристрастия или вроде того.

— Мы прошли отбор Системы, и она может доверять нам в определённой степени, зависящей от человека. Поэтому мы уполномочены сами определять уровень нашего участия.

— И что ты выберешь? — спросил Осомацу, прищурившись. Чоромацу посмотрел на него в ответ и отвернулся.

— Пока не знаю, — ответил он и помолчал. — Что-нибудь ещё?

— Как появилась Система?

— Ты знаешь, существует табу на разглашение информации тебе, человеку из другого времени, которая может изменить историю. Думаю, всё, что ты мог узнать, ты уже знаешь.

— Тогда… — Осомацу задумался. Чоромацу стал легко постукивать ногой в нетерпении, явно жалея о потраченном впустую времени. — Точно, ты же говоришь, что попросишь плату у Осомацу. У вас есть деньги?

— Деньги в Системе не используются. Частной собственности, развитой в ваше время, также не существует. Все товары производит Система, она же предоставляет свободный доступ к ним вне зависимости от уровня определённого человека. Нужно только «встать в очередь». В зависимости от вида товара и загруженности Системы определяется время получения данного товара. Это могут быть секунды, часы, дни или годы.

— В какой-то степени это даже удобно, — сделал вывод Осомацу, не найдя наводящих вопросов.

— Теперь всё? — нетерпеливо спросил Чоромацу, не желая выслушивать мнение гостя.

— Расскажи подробнее об обязанностях, которые ты первыми назвал. Там было что-то про перенесение в Систему, обработку…

— Система нуждается в помощи с правильной сортировкой добытой информации. С её загруженностью остаются вещи, которые труднее анализировать, поэтому я делаю это за неё. Это не так уж затратно по времени, как может показаться. Теперь, как ты можешь заметить, здесь много печатных книг. Я занимаюсь их переносом в Систему. В вашем времени есть такая профессия, как переводчик. Моя работа чем-то похожа на их. Система не может распознать печатные книги. Это является одной из причин, почему не все известные нам по архивным записям люди изучены.

— Столько лет эволюции, а Система даже не умеет читать, — шутливо пожаловался Осомацу. — Чтобы реинкарнировать, нужны только записи?

— Для реинкарнации используются ДНК, которые нетрудно достать даже в современных условиях. Для их обработки Системе хватает собственных ресурсов. С книгами же другой механизм, который ты в жизни не поймёшь, потому что придумали его позже, чем-то, что твоё восприятие может охватить. К тому же, их намного проще обрабатывать с помощью людей, чем ДНК, так что было принято лишний раз не загружать Систему.

— Она же совсем ничего не может! — в сердцах заключил Осомацу, за что получил очередной гневный взгляд.

— Тебя не спрашивают, — бросил Чоромацу. — Теперь-то всё?

— Так и быть, — сдался Осомацу. — Я всё понял, учитель, — он поклонился, — передавай от меня привет современному Осомацу.

— Ещё чего.

— Спасибо за урок!

Парень поспешно удалился (дверь перед ним открылась сама), обдумывая новую информацию. Миф об идеальной Системе, каковой она представлялась по рассказам Чибиты и Карамацу, полностью развеялся. Чоромацу явно не подвергался фильтрации, потому что, очевидно, говорил честно, не скрывая доступной информации. Несмотря на огромные изменения, Осомацу всё ещё мог уловить в этих реинкарнациях черты своих братьев, чему был невероятно рад, несмотря на их плачевное, как ему казалось, положение. «Всё, что ни делается, — всё к лучшему, — думал он, — и Система к лучшему. Наверное».

— Ты знал, что Ичимацу в тюрьме? — спросил Осомацу во время своего перекуса.

— В тюрьме? — переспросил Чибита, ковырявшийся в тех же часах. — Я понимаю, что это значит, но мы используем другое слово для этого. Ичимацу «на рассмотрении».

— Ты ведь уже читал его анкету? Почему его заключили?

— Спроси у него, — отмахнулся Чибита.

— Чего вы все от вопроса уходите? Не нравится говорить о негативных сторонах Системы? — надув губы, рассуждал Осомацу. — Или не знаете?

Парень хитро прищурился, вспоминая слова Чибиты о том, что им доступна любая информация. Тот тут же разозлился.

— Всё я знаю, — раздражённо сказал он, — изо рта Ичимацу вернее будет.

— Изо рта? — переспросил Осомацу. — Может, из уст?

— Наверное, — незаинтересованно бросил Чибита.

— Слушай, как вообще работает переводчик, если ты постоянно путаешь слова?

— Так и работает, — озлобленно-неловко стал отвечать парень. — Некоторых слов нет в японском, чтобы ты понимал, или наоборот — я не могу перевести японские слова полноценно.

— Ты хотел сказать «понятно»? — съязвил Осомацу.

— Я хотел сказать «полноценно», — так же ядовито ответил Чибита. Осомацу усмехнулся.

— Чоромацу без ошибок говорил, потому что он книги читает в Систему? — спросил он, не сразу поняв, как смешно прозвучали его слова.

— Наверное.

Осомацу немного понаблюдал за Чибитой, задумавшись. Тот чувствовал себя неловко от чужого взгляда и отвернулся.

— А вот Чоромацу говорил, что в Системе не всё так гладко, а ты нет.

— Его право. Система не запрещает озвучивать недовольство её работой, но, конечно же, в разумных пределах.

— Почему тогда тебе не озвучить?

— Ты идиот? — не выдержал Чибита. — Потому что я доволен?

— Не может такого быть.

— Слушай, — злобно выдохнул парень, отложив работу и окончательно выходя из себя, — если тебе так интересно узнать что-нибудь об Ичимацу, то ты можешь сделать это в любое время, спросив его самого. Думаю, негативное мнение о Системе тоже входит в предлагаемую экскурсию. Моё же мнение тебе прекрасно известно.

Далее он продиктовал «адрес» и снова демонстративно отвернулся, взяв часы. Осомацу наконец понял, что поступает нехорошо и ему всё же стоит извиниться или хотя бы прекратить доставать старого друга.

— Да не злись ты, — мягко сказал он, — это я так…

Чибита ничего не отвечал: ему нужно было дать время остыть. Поэтому Осомацу, припоминая «адрес», направился к Ичимацу.

По пути он недолго подождал в пробке у Центральной Системы и затем оказался в здании поблизости, по крайней мере, так казалось. «Этого, значит, тоже держат недалеко», — подумал Осомацу. Здание ничем не отличалось от предыдущих: такое же серое, без окон, с монитором у двери. Парень внимательно оглянулся в поисках каких-нибудь отличий, что оказалось тщетно, и, сдавшись, вошёл. Однако, прежде чем он увидел Ичимацу, в пустой комнате с экраном ему снова пришлось переждать, пока его брата включат.

— Значит, для экономии энергии лишних выключают, — вслух заключил Осомацу, нервно оглядываясь.

Комната Ичимацу ничем не отличалась от обычной камеры для заключённых в его времени как по обстановке, так и по объёму. Совсем маленькая каморка (Осомацу уже привык к большим помещениям) с серо-синими стенами и одинокой койкой того же типа, что он встречал у Карамацу. Ничего примечательного. Ичимацу сидел на кровати.

— Как спалось? — с порога осведомился Осомацу.

— Чудно, — часто мигая, видимо, чтобы сфокусировать взгляд, ответил заключённый.

— Я Осомацу, — представился парень, предположив, что его не узнают. Теперь, когда этот Ичимацу принял обычное лицо, он стал слишком похож на настоящего Ичимацу с его скучающе прикрытыми глазами и безразличным видом. Однако выделялось среди всего важное отличие в осанке: видимо, модернизированное тело могло держать спину только прямо, что никак не вязалось с общей картиной.

— Привет, Осомацу, — вяло поздоровался парень.

— Осомацу предупреждал обо мне? — спросил гость. Взгляд Ичимацу принял растерянное выражение; было видно, что он пытается вспомнить. Парень обернулся и какое-то время смотрел на стену. Затем он стал внимательно рассматривать лицо брата.

— Осомацу? — переспросил Ичимацу, с трудом понимая смысл сказанных слов. — Осомацу. Возможно. То есть да… Да, — наконец твёрдо выговорил он, и его взгляд просветлел.

— Что-то вроде загрузки, да? — предположил Осомацу. Ичимацу снова задумался, а затем кивнул. Было видно, что информация доходит до него далеко не сразу. Гость неловко подошёл к кровати и сел рядом с братом.

— Меня давно не включали, — объяснил тот.

— Заметно.

Осомацу замолчал, понимая, что ему нужно время, чтобы продолжать разговор осмысленно. А тем временем он думал, как лучше и уместнее начать разговор, чтобы выяснить всё, что его интересовало. Ичимацу же сидел молча и со спокойным видом принимал информацию, которой он располагал до заключения, и чувствовал перегрузку.

— Так… почему ты здесь? — решился спросить Осомацу. Ичимацу перевёл свой туманный взгляд на него, а затем обратно на стену.

— Я не выношу Систему, — тихо признался он, — а она не выносит меня.

— Слышал, что её меры контроля на тебя не действуют, — подсказал Осомацу, направляя разговор в более конкретное русло.

— Есть способ его избежать. — Ичимацу принялся было объяснять, в чём он состоит, но вдруг остановился, поняв что-то. — Впрочем, тебе это, наверное, не нужно. Вообще, я — ошибка Системы.

— Смелое высказывание, — удивился гость, всем телом разворачиваясь к брату и тем самым выказывая свою заинтересованность в продолжении темы.

— Как и у всех подключённых, у меня должно было появиться желание работать на Систему, которое сопровождалось бы любовью к другим людям и стремление заботиться не только о себе, но и о них. Конечно, всё это в лёгкой форме, почти незаметной, однако при выборе работать или не работать будет играть свою роль. Ничего такого я не чувствую, да и вообще ничего не чувствую к тем, кого никогда не видел. Ты знаешь, как часто люди встречаются друг с другом? За всю жизнь, конечно, можно встретить многих, но количество времени между этими встречами слишком огромное. Если бы Система не отвечала за память, я уверен, давно бы забыл, как должны себя вести нормальные люди. Последний раз я видел человека, когда меня насильно отправили на «консультацию», то есть объяснили ситуацию и разрешили задавать вопросы и принять решение. В остальное время всё решалось дистанционно. И знаешь что?

— Что? — послушно спросил Осомацу, заинтригованный.

— Моя неспособность не главная причина моего положения. — Он помолчал. — Вообще-то, мне ещё не доводилось выражать это словами. Если говорить в целом, то… по сути, Системе не нужны люди. Она создаёт рабочие места специально для людей, чтобы занять их, чтобы они могли выразить стремления, которые она сама им и диктует, хотя было бы куда эффективнее, если бы всё делалось ей же. Система загнала людей в себя же под предлогом работы для общего дела, что они будут делать всю жизнь, пока массово не запросят дать им умереть. Она постоянно говорит о прогрессе, но где он? Люди давно положились на Систему и не развиваются, значит, никакого прогресса и быть не может. К чему человеку бессмертие без прогресса?

— Но Система же должна работать для людей и обустраивать жизнь в их удовольствие.

— Тогда зачем они работают для неё?

— Их же нужно чем-то занять.

— Если бы всё и правда было так, как ты говоришь, то я не сидел бы сейчас здесь, — несмотря на явное начало спора, Ичимацу не повышал тон голоса и отвечал так же спокойно.

— А ты не думал, что стремление к труду в каком-то смысле и есть суть человека? Может, она сделана так, чтобы вы не забывали, кто вы есть, — стал рассуждать Осомацу и вдруг опомнился. Как так вышло, что он стал защищать Систему? — А впрочем, продолжай.

— Осознав всё это, я хотел только отключиться или умереть, чтобы не участвовать в этом. Но даже на смерть нужно согласие Системы. Иметь с ней дело я… совсем не хотел, поэтому не сделал даже этого. Мне казалось, что… это будет как протест, на который способен только я, но вскоре и здесь не выдержал. Я запросил контроль Системы, но, ты уже знаешь, он не подействовал достаточно хорошо, поэтому я отключил её сам. Эти меры заставили Систему действовать против меня. Однако даже после всего… я не понимаю, что будет лучше. — Он выдержал паузу, собираясь с мыслями. Осомацу понимал, что ему нужно время. — Скажи, будучи твоим братом, я был таким же?

— Не вижу ни одного отличия, — твёрдо ответил гость. Сказанная речь и правда напомнила ему об Ичимацу, точнее, она совпадала с представлениями Осомацу о нём. Позднее, обдумывая услышанное, он пришёл к выводу, что это может помочь ему лучше понять младшего. «Говорит, что ненавидит Систему, а на самом деле просто боится за себя», — подумал Осомацу.

— К лучшему ли это? — риторически спросил Ичимацу. Осомацу незаметно улыбнулся. Единственный мыслящий, и тот скоро исчезнет.

— Как думаешь, что тебя ждёт?

— Никто пока этого не знает.

— Ты всё ещё хочешь отключиться?

— Думаю, больше всего я бы хотел попасть в заповедник, ведь там нет Системы, — признался Ичимацу, пожимая плечами, — хотя людям туда вход закрыт.

— Заповедник? Что это? — снова навострился Осомацу, услышав незнакомое понятие.

— Другой материк обнесён стенами для охраны наследия планеты. Туда свезены все выжившие животные и растения, и вмешательство Системы минимально. Там сохраняется дикость, присущая началу истории. Как я уже сказал, люди не могут туда войти. Так сказать, кусочек жизни в мёртвом мире.

— Это подходит под понятие заповедника, — задумчиво пробубнил Осомацу, не ожидая услышать подобное.

— Скорее всего меня возьмут на эксперименты, — вдруг заключил Ичимацу. — Так я хоть чем-то буду полезен и оправдаю статус подключённого.

— Ты не хочешь этого?

— Мне без разницы.

Осомацу встал и сначала повернулся к выходу, но затем развернулся и почему-то обнял брата.

— Думаю, я уже достаточно времени занял у тебя. Точнее, у Системы. — Он нервно рассмеялся, не дождавшись поддержки со стороны собеседника, и направился к двери. — Сладких снов, Ичимацу.

— Спасибо, — только ответил тот.

«Только бы его отключили, — подумал Осомацу, чувствуя быстрое биение сердца, — тогда мне было бы спокойнее».

— Мне даже представить сложно, где может работать Джушимацу, — с усмешкой заявил Осомацу, ожидая рассказа Чибиты.

— Думаю, после моих слов ты это будет ещё сложнее.

— Ого, а это интересно. Что-то, чего не было в моё время?

— Это скорее аналог каких-то ваших профессий. У нас это называется мотиватором. Наверняка ты уже встречал их, когда ездил.

— Мотиваторы? — нахмурившись, переспросил Осомацу. — Они, типа, подходят к людям и говорят им работать?

— Ты что, не смотришь на экраны?

— Что на них смотреть, если ничего не меняется?

Чибита внимательно поглядел в лицо собеседника, раздумывая, а затем понял и расслабился.

— Подключённые могут использовать экраны через Систему, чего не можешь ты, поэтому они, наверное, работают, только когда входят в контакт с подключёнными.

— И что они из себя представляют?

— В вашем времени по экрану показывают программы разной направленности.

— У нас это называется телевидением.

— Да. Сейчас существуют три вида программ: прогрессивные, развлекательные и наблюдательные.

— Звучит так себе.

— Слушай дальше, — злобно сказал Чибита. Ему надоели глупые комментарии Осомацу, и он хотел побыстрее закончить. — Первый рассказывают о прогрессивных достижениях Системы, о том, как это влияет на нашу жизнь и помогает в дальнейшем развитии.

— Их вообще когда-нибудь показывают? — усмехнулся парень. Чибита фыркнул.

— Второй — именно тот, представителем которого является твой брат. В ваше время были популярны спортивные программы с различными видами спорта. Эта традиция сохранилась по сей день. Правда остались только одиночные игры без соревновательного эффекта, так как это снижает производительность.

— То есть он спортсмен? — облегчённо вздохнул Осомацу.

— Мотиватор, — исправил Чибита. — Вообще, существуют экраны только с функцией мотиватора. Они работают всё время и предполагают ежедневный просмотр их владельцем.

— Не слишком ли это навязчиво?

— Правило это, видимо, не соблюдается, потому что Осомацу расположил свой экран в дальнюю комнату и с тех пор ни разу не заходил туда. В целом, это сделано только потому, что многие люди желали заниматься спортом. Обычно это спортсмены до реинкарнации. Поэтому Система не нашла для них лучшего выхода, и вот что мы имеем. Кстати, встретиться с ним нельзя.

— Этого следовало ожидать. Но я всё равно спрошу: почему?

— Занят, наверное, или уровень доступа не позволяет. Так Осомацу сказал.

Парень откинулся на спинку стула и съехал, тяжело выдыхая. Чибита тут принялся за работу: часы он починил, теперь у него в руках было что-то новое.

— И что мы будем делать? — протянул он скучающим голосом.

— Можешь пойти посмотреть в экран.

— А может, лучше поговорим? — проигнорировав друга, оживился Осомацу, уже придумавший вопросы, которые давно хотел задать.

— Я занят, — раздражённо отказал Чибита.

— Расскажи про Осомацу.

— Он коллекционирует и ремонтирует старые вещи, вышедшие из употребления благодаря развитию Системы.

— Это я и так знаю. Как он решился на это? То есть… я же ничего такого не умею.

Чибита вздохнул и отложил работу, понимая, что не сможет избежать своей участи. Он развернулся к Осомацу, принял непринуждённую позу и приготовился рассказывать.

— Что ж, думаю, теперь тебе можно знать.

Эта фраза прозвучала очень значительно, и парень напрягся. Он почувствовал себя ребёнком, которому собираются объяснить что-то важное о взрослой жизни: чувство предвкушения сливалось с чувством лёгкого страха перед неизвестным и в целом составляло картину нетерпения.

— Я не хотел говорить тебе, чтобы ты не зазнавался, когда пойдёшь к братьям. Но остался только он, так что…

— А что не так с Тотти? — удивился Осомацу.

— Наверное, ты должен догадываться, что он будет выделяться на фоне остальных, если ты знаешь его характер.

— Конечно, — усмехнулся парень, вспоминая моменты проявления сущности младшего из братьев.

— Но скажу я о нём потом. Сейчас важно другое. — Он выдержал паузу, придавая моменту значительности, а затем заговорил, глядя прямо в глаза собеседнику: — Осомацу был тем, кто во многом способствовал развитию Системы. Конечно, не настолько, чтобы создать её или что-то в этом роде; нет, всё куда проще. Он улучшил некоторые модули, за что получил высокий уровень доступа, на данный момент заключённый в твоей карте. Да, я соврал, когда сказал, что могу добыть любую информацию — только доступную мне по уровню. Именно благодаря ему ты смог попасть и к Карамацу, и к Ичимацу, а теперь легко попадёшь к Тодомацу; он уже давно ждёт тебя.

— И правда важные новости, — выговорил Осомацу, обдумывая сказанное.

— Я соврал ещё кое с чем: Осомацу просил вернуть его, когда ты посетишь всех братьев. И хотя я не говорил, что ты должен, он был прав, утверждая, что ты и сам захочешь. Похоже, он хорошо себя знает. — Чибита усмехнулся. — Именно это в нём больше всего мне и нравится: Осомацу поддерживает связь с братьями даже в мире, где родственные связи утратили своё значение. Вообще, я ему очень благодарен, ведь это он настоял, чтобы я тоже реинкарнировал. Да, кстати, я соврал ещё кое с чем.

— Реинкарнируют не лучшие, а какие-то другие? — предположил Осомацу.

— Именно. В настоящий момент сохранилось не так много информации о живших когда-то людях, поэтому реинкарнировали лучшие из найденных. И твои братья не были таковыми — на их реинкарнации также настоял Осомацу.

— Удивительно, — заключил парень, представляя себе героическую картину себя, спасающего братьев. — И зачем это ему? Почувствовал себя одиноко?

— Не уверен, — замялся Чибита. — Мне кажется, он в большей мере сохранил свои мысли и убеждения из жизни, чем многие из нас, поэтому и чувствует ответственность за братьев. Может, ему просто нужно было как-то найти причину и дальше работать здесь. Но в обычное время Осомацу часто вспоминает о братьях и старается навещать их, путь даже они не понимают этого.

— Я бы поступил точно так же, — усмехнулся гость, потирая нос указательным пальцем.

— Кстати, — вдруг опомнился Чибита, — смотри, что у меня есть.

Он полез в ящик, стоявший за столом и совершенно незаметный, и достал оттуда смартфон, каким их привык видеть Осомацу. Парень взял телефон в руки, повертел, но не мог понять, где мог видеть его и почему Чибита показывает это ему.

— Не узнаёшь? — с гордым видом улыбнулся тот. — Это смартфон Тодомацу.

— Правда?! — удивился Осомацу, начав рассматривать его более усердно. — Откуда это у тебя?

— Осомацу принёс. Осомацу всё может, разве не так? — Чибита довольно потёр нос, как это всегда делал наш герой, и рассмеялся.

— Я почти уверен, что ты не слышал об этом, — издалека начал Чибита, — несмотря на то, как это звучит, никто на самом деле не придаёт этому значения. У Системы есть управитель, которого избирает она сама по некоторым признакам. В первую очередь это стойкость и уравновешенность, поддержка Системы и личное достоинство. Конечно же, всё это должно быть своё, то есть без наущения Системы. Кроме этих, учитываются ещё какие-то неизвестные факторы, но это уже не моя забота.

— Только не говори, что это Тотти, — перебил Осомацу, начиная догадываться.

— Мне и говорить не нужно, — пожал плечами Чибита, — спросишь обо всём у него. К нему можно попасть в любое время — он же ничем не занят.

— Зачем тогда он нужен? — в замешательстве спросил Осомацу.

— Узнаешь у него. Поезжай в Центральную Систему, в этот раз тебя должны пустить быстро. А я пока буду готовиться к возвращению.

До Осомацу наконец дошло, что скоро им придётся прощаться. И даже несмотря на то, что по возвращении он встретит почти такого же Чибиту, а вместе с тем и своих братьев, ему всё же было немного грустно. Пребывание в будущем воспринималось им как сон, причём не слишком-то реалистичный, и, ясное дело, расскажи он кому бы то ни было — тот не поверит. Но и это не волновало Осомацу и даже не то, что было в настоящем времени в его отсутствии. Гость, которого не должны задевать дела совершенно незнакомого мира, беспокоился за его будущее, за живущих людей и в особенности за реинкарнации своих знакомых. Его волновала судьба Ичимацу, не давали покоя возможные последствия опытов над Карамацу, он хотел дать отдохнуть Чоромацу и даже Джушимацу, про которого практически ничего и не узнал. Даже осознавая, что не имеет к ним отношения, он беспокоился за них как за своих. А думая о здешнем Осомацу, он начинал понимать его и всё, что тот сделал для него. И если такой парень ненадолго займёт место старшего для его братьев, то ничего плохого не случится.

Собравшись с мыслями, Осомацу поспешил в Центр. В последний раз он проделал привычную операцию с карточкой и мониторами, при этом продолжая оглядываться в поисках чего-нибудь нового, чего он не заметил во время предыдущих поездок, но ничего не находил. Осомацу попросил машину ехать медленнее, и она, на его удивление, послушалась. Несмотря на это, приехал он быстро и сразу попал в здание. Монитор предложил ему пройти через другую дверь, и он оказался в полностью белой комнате. Ничего вокруг не было, казалось, даже стен, пола и потолка — всё сливалось. Это явно была не переходная комната, где снова нужна была карта; нет, это именно то место, куда он должен был попасть. Осомацу оглянулся вокруг себя и заметил, как из белизны вышел Тодомацу (видимо, там была стена).

— Ну и работка у тебя, — начал гость, — ходишь по пустой комнате и улыбаешься.

Тотти и правда улыбался. Он медленно подошёл к Осомацу и встал напротив него, сохраняя дистанцию.

— Рад тебя видеть, — поздоровался Тодомацу, внимательно осматривая гостя.

— Ну, давай рассказывай, чем ты тут занимаешься.

— Если думаешь, что я здесь совершенно не нужен, то ты ошибаешься, — уверенно отвечал Тотти. — Быть избранным Системой — честь для любого подключённого. Однако не все удостаиваются этой награды. То, что я занимаю эту должность, очень многое значит.

— Ну, а занимаешься ты чем? — перебил Осомацу, чем вызвал лёгкое раздражение собеседника.

— Так как Система прежде всего создана для человека, важно, чтобы она продолжала учитывать интересы людей и, так сказать, думать по-людски. Но все мы знаем, что машина не может в полной мере понять своего создателя — человека, поэтому существует такая должность, как управитель Системы. В случае её схождения с заданного в программе курса я должен перенаправить её в нужное русло. Также я заведую всеми большими проектами.

— Думаешь, если Система захватит власть, то она даст тебе вернуть её? — усмехнулся Осомацу.

— В её программе это заложено изначально.

— А если ты будешь злоупотреблять властью?

— Я физически не могу это сделать, — улыбнулся Тотти, будто чему-то глупому, — у меня нет таких полномочий.

— Я не пойму, какие у вас тогда полномочия по отношению друг к другу? Ты управляешь Системой, но не можешь управлять как хочешь, как и она управляет всем, включая тебя, но не может тебя ослушаться. Бред какой-то.

— Ты всё неправильно понял. Никто никем не управляет, как ты говоришь. Я осуществляю контроль за её курсом, пока она делает всё возможное для своего развития. В пользу людей, конечно, — исправился он, заметив за собой ошибку.

— Это имеет смысл, — согласился Осомацу, — но всё равно глупость полнейшая.

— Теперь, кажется, ты начинаешь путаться, — сдержанно рассмеялся Тодомацу, — почему это? Объясни мне.

— Тут и объяснять нечего. Вот, например, ты говоришь, Система развивается для людей, так? — Тотти кивнул с насмешливым видом. — А люди? К чему люди стремятся? К развитию Системы, я знаю. А своё развитие их не беспокоит? — Тодомацу хотел было возразить, но Осомацу не дал ему: — Хочешь сказать, что они уже достаточно развиты? Ну и зачем они тогда живут? Зачем эксперименты над людьми? Зачем Системе развиваться, если людям ничего не нужно? Ответь мне, если сможешь.

— Ты знаешь слишком мало. — Тодомацу покачал головой. — Тебе не приходилось переживать реинкарнацию, изменения в обществе из-за внедрения Системы, ты даже не знаешь, какие события заставили людей создавать её и использовать повсеместно. Ты не знаешь и не можешь говорить.

— За эти несколько дней я узнал достаточно, чтобы утверждать, что Система — брехня.

Тотти заметно начинал злиться. Это стало понятно, потому что он больше не улыбался — улыбка появилась на лице Осомацу.

— А что ты так заводишься? — подстрекал он. — Я же не собираюсь совершить революцию и даже не заставляю других делать это. Ты должен быть спокоен, ведя дискуссию, ведь ты разбираешься лучше меня. Разве управитель не должен знать всё о Системе? — Тодомацу стиснул зубы и принял гордый вид. Ему не нравилось спорить с человеком, который почти не слушал его и искал из его рассказа только подтверждение своей позиции, но тем не менее продолжал. — Насколько я знаю, эксперименты проводятся, чтобы сделать людей независимыми от Системы. Но зачем это ей? Для людей? Почему-то мне кажется, что динамика развития в данной отрасли слабенькая.

— Да ты ведь даже не знаешь этого, — нахмурившись, возразил Тотти. — Какой информацией ты руководствовался?

— Личным опытом и разговорами с братьями, включая тебя. В нашем мире всё так и делается.

— Может, в твоём и так, но в Системе явно иначе.

— А если я скажу, что ты один ничем не занят? — перескочил Осомацу. — Все мои братья чем-то заняты, кроме Ичимацу, конечно, но ты и сам знаешь причину. Чибита занят, Осомацу занят. А судя по твоим обязанностям, ты нужен только в экстренное время. Чем ты занимаешься целыми днями, когда Система работает исправно?

За спиной Тодомацу, прямо на стене, вдруг появились большие объёмы разнородной и непонятной для Осомацу информации. Что-то являлось текстом на незнакомом английском, что-то представляло собой набор букв или цифр, которые, вероятно, имели какой-то смысл. Осомацу сразу понял, что само появление этого хаоса является какой-то новой технологией, доступной внутри Системы, но явно не простым людям, или, говоря иначе, подключённым с низким уровнем доступа. Парень ещё немного посмотрел на стену, а затем она снова стала белой.

— Только что я запросил хаотичные данные о работе Системы, — принялся объяснять Тодомацу, — проверка которых входит в мои основные обязанности. Это огромные массивы информации, которая случайным образом или с помощью чьего-нибудь вмешательства может преобразоваться. Именно это я должен предотвратить, если, конечно, оно будет вредить Системе и людям. И если тебе нечего сказать, я продолжу, пока ты дал мне право слова. — Осомацу усмехнулся словам брата, отчего тот стал злиться чуть больше. — Система вместе со своим внедрением позволила расширить горизонты для человека, ведь с бесконечной жизнью он может бесконечно преобразовывать и развиваться.

— Разве это жизнь? — не выдержал Осомацу. Тодомацу закатил глаза. — Какое тут саморазвитие, когда, как я слышал, люди бросают свои желания, зная, что созданы не для того? Я говорю о распределении Системы, если ты не понял.

— Никто не заставляет их это делать, — пожал плечами Тотти. — Но Система лучше знает, где люди могут проявить себя лучшим образом и способствовать их благоприятному развитию.

— Вот слушай, ситуация: в данный момент времени человек хорош в одном деле, но если немного подучится, то другое дело выйдет у него даже лучше. Но Система-то скажет ему заниматься первым делом, к которому душа не лежит. И какой от этого прок?

— Распределение работает совершенно не так, — вздохнул Тодомацу. — Если ты пришёл сюда, чтобы поделиться своими иллюзиями насчёт Системы, то я больше не желаю тебя слушать.

— Ладно, тогда растолкуй мне, пока не ушёл, почему ты на полном серьёзе, если не под действием Системы, объясняешься в её пользу?

— Есть вещи, которые никто, включая меня, не может рассказать тебе. Например, какие-то важные моменты из истории…

— Я это знаю, — снова перебил Осомацу.

— Хорошо. В какой-то момент людям стали необходимы быстрая оптимизация общества и возобновление общественных процессов. За короткий период времени учёные совершили невероятные открытия, позволившие человечеству подняться на новый уровень. Но прежние общественные институты не вязались с изменениями в самой людской сути, поэтому понадобилась новая движущая сила. Тогда и появилась Система. Тебе, видимо, непонятны причины поддержки всеобщей роботизации и полное вверение жизней неизвестной программе (в то время это была только программа). Я объясню: люди были полностью сломлены, и у них не было иного выхода. И Система никогда не казалась и до сих пор не кажется никому меньшей из зол. По своей программе она, то есть её прототип, вызвала единогласное доверие людей. Человек впервые за долгое время смог почувствовать себя не обречённым, а способным чувствовать себя счастливым и жить дальше. С Системой он больше ни в чём не нуждался. А теперь попробуй хотя бы заикнуться о том, что она не является тем самым, без чего люди не могут жить и чему они готовы доверить даже свои мысли.

Осомацу не находил, что сказать. Теперь он вынужден был согласиться с тем, что и правда почти ничего не знал о Системе. Тут же он оправдал и негодование Чибиты, и восторг Карамацу, но не отрёкся от упрёков Ичимацу и собственного недовольства. Ему не давал покоя вопрос, что же случилось за все эти в момент пропущенные им столетия, что повлекло за собой такие масштабные изменения в обществе. Почему-то в голову ему пришёл другой, современный Осомацу. А что он об этом думает? Как он относится к Системе, даже зная всё это? Что он на самом деле ожидал от своей в некотором роде копии? Но стоять на месте и пытаться дойти до единой мысли сейчас было бесполезно, поэтому Осомацу решил больше не задерживать занятого управителя и прекратить спор, в котором явно проигрывал из-за недостатка надлежащей информации.

— Ладно. Ты убедил меня. Я ухожу. — Осомацу задумчиво направился назад к предполагаемому месту, где должна была находиться дверь, в которую он вошёл, но вдруг остановился. — Сейчас-то люди не в бедственном положении и явно заслуживают большего.

Дверь открылась сама — видимо, так захотел Тодомацу. Осомацу вернулся к Чибите, думая, зачем он совершал визиты к своим обновлённым братьям. Что он должен был узнать или сделать для них? Какие выводы должны были последовать? Осомацу едва мог строить предположения. Сколького стоило его реинкарнации устроить данную экскурсию и чего он добивался? Чего они оба добились после всего? Знал ли Чибита настоящую причину?

— Нет, это только Осомацу понять может, — отвечал тот, пожимая плечами. — Могу сказать только, что он просил Чоромацу повременить с приговором Ичимацу, чтобы ты мог его увидеть. И специально подбирал дни, чтобы попасть на время отдыха Карамацу. И долго уговаривал Чоромацу, отвлекая его от работы. Только с Джушимацу ничего не вышло.

— А Ичимацу?

— С его уровнем доступа попасть к людям на рассмотрении — раз плюнуть. Точно, вспомнил: сам он говорил, что хочет показать их «в лучшем виде». А зачем и почему — это целая загадка.

«Сделал бы я так? — рассуждал в мыслях Осомацу. — Если бы знал, в чём суть, то, может быть, и сделал».

— Ну что, время прощаться, — отряхнув руки, вздохнул Чибита. Все подготовительные процедуры были завершены, и оставалось только залезть в кабинку. На этот раз Чибита решил использовать более модернизированную, чем в прошлый, чтобы избежать непредвиденных ситуаций, поэтому она немного отличалась.

— Всё равно же сейчас увидимся, — усмехнулся Осомацу.

— Это будем уже не мы, дурак, — засмеялся Чибита в ответ.

— Хотел бы я встретиться с ним, — признался гость, подразумевая свою реинкарнацию, которая должна будет оказаться на его месте буквально через каких-то пять минут. Чибита понимающе закивал и поспешил закрыть кабину.

— Давай заходи, а то я уже ждать не могу, когда его увижу! — последнее, что он сказал.

— Правильно говорить «жду не дождусь»! — кричал Осомацу. — «Жду не дождусь», понял?

Но ответа не последовало.

— А впрочем, и так сойдёт.

Примечания:

Спасибо, что дождались! Простите, что не оправдала ожиданий, но следующий фанфик должен получиться намного лучше (я всегда это говорю)! В этот раз точно. Спасибо за ваши лайки!