Всё, что мы ищем (гет)

Cause I got your back, and I know you got mine. 

974.

Драко Малфой вздрогнул и сделал судорожный шаг назад. Ноги подкосились, и он рухнул на пол, окружённый любимыми розами своей матери. Если бы Гермиону спросили, как долго длилось падение, она не смогла бы ответить точно. Кажется, это был лишь миг между сиплым “Авада Кедавра” и звонким “Протего”. Но это мгновение, словно спираль, разматывалось, расслаиваясь на часы и дни, искажало время и пространство. Каждая деталь уже впечаталась в мозг настолько, что Гермиона могла точно назвать оттенок светлой пряди, упавшей Драко на лицо.

Гейнсборо. Мертвенно-серый.

Грейнджер быстро моргнула, сгоняя белёсую пелену, мешавшую видеть.

«Смотри. В девятьсот семьдесят пятый раз. Смотри».

Глубоко вздохнув и зло сжав кулаки, Гермиона внимательно оглядела всё вокруг. Наслаивая ещё один образ на сотни почти таких же. Она снова где-то ошиблась. Не успела, не смогла. Запечатлев в сознании точную копию происходящего, отметив новые нюансы, появившиеся в этот раз, она сделала два быстрых шага и рухнула на колени перед телом. Молниеносно запустила руку во внутренний карман мантии Драко и, нащупав стальную голову змея, ловко вытащила уроборос. Все эти действия не требовали никакого контроля. Она проделывала их на автомате. Точно так же, как по привычке уворачивалась от летящих в неё заклятий, пущенных сектантами.

Грейнджер одними губами прошептала заклинание, и на воспалённой коже правого мизинца проступила алая капля. Остальные пальцы выглядели так, словно их опустили в кипяток, а потом засунули в ящик с битым стеклом. Лоснящиеся, белёсые кратеры вздувались вокруг коричневых сгустков засохшей крови, покрывавших фаланги. По началу ранки легко заживали, но где-то после сотого “перезапуска” порезы начали гноиться. Никакие магические и немагические лекарства не помогали. После трёхсотого раза боль в пальцах начала сводить с ума. А после семисотого Гермиона просто привыкла.

Обагрённый кровью, магический артефакт резко щёлкнул, и зубы змея впились в собственный хвост. Гермиона зажмурилась. Её воротило от этого кипенно-белого света, который каждый раз заполнял собой всё вокруг. Залеплял глаза и заливался в уши. Гермионе постоянно казалось, что, открой она рот, эта мерзкая пелена проберётся в лёгкие и задушит её. Через минуту на плотно сжатые веки упали тени. Распахнув глаза, она сразу же повернула голову вправо, утыкаясь носом в оголённое мужское плечо. Он был здесь. Пока что он был с ней.

Родной запах до отказа заполнил лёгкие, словно лекарство, подарив едва уловимое облегчение. Она приподнялась на локте. Ноябрьское солнце, врывавшееся в комнату сквозь прикрытые шторы, уже почти не грело. Холодные лучи плясали на обнажённой мужской груди, очерчивая светящимся контуром ключицы и плечи. Рука сама собой взметнулась, и тонкие женские пальцы аккуратно заскользили по тёплой коже, обводя пятна света.

«Вот бы этот миг не заканчивался».

Драко никогда не просыпался от нежных прикосновений, и спокойно спал ещё тридцать восемь минут сорок две секунды, если его специально не будить. Несколько раз, когда ей было совсем плохо, Гермиона тихонечко выуживала уроборос из тумбочки и запускала его, повторяя эти тридцать восемь минут покоя. Будь её воля, она бы повторяла их вечно. Но это бы ничего не решило.

Поёжившись от утренней прохлады, Гермиона опустила голову обратно на подушку и подтянула одеяло, пряча голый мужской торс от липких пятен осеннего солнца. Прижавшись к горячему телу поплотнее, она осторожно приподняла согнутую ногу и накрыла ею бедро Драко. Он громко выдохнул и повернулся к ней лицом, во сне закидывая руку ей на плечи. Теперь они лежали нос к носу, и его тёплое дыхание щекотало губы. Гермионе очень хотелось расслабиться и просто обо всём забыть.

Она до сих пор не верила, что согласилась на предложение провести выходные в Мэноре. Никто в Хогвартсе не знал, что они с Драко вместе, и не должен был узнать в ближайшее время. Всё было слишком непонятно и запутанно. Только здесь, вдали от глаз сокурсников, они наконец-то могли говорить и действовать свободно.

Гермиона прикрыла глаза, создавая хотя бы видимость отдыха. Но её мозг лихорадочно работал, отчаянно соображая, какой ещё мог существовать вариант развития событий.

Малфой проснётся в 11:12, не веря, что они проспали завтрак с Нарциссой и её подругой. В 11:18 он будет жадно сжимать её бёдра, попутно исследуя языком губы. В 11:26 Драко со вздохом сожаления отстранится. В 11:34 они будут полностью одетые выходить из комнаты. Заставить его остаться в постели у Гермионы ни разу не вышло, максимум — отсрочить выход из комнаты до 11:49. Десять раз она сбегала, утащив с собой амулет ещё до его пробуждения. Но прятаться в Малфой-Мэноре было бессмысленно, потому что хозяин поместья всегда находил её, и ровно в 11:45 они всё равно отправлялись в столовую. Аппарировать из Малфой-Мэнора было невозможно, а камин бы не пустил её обратно. В 11:55 они обычно спускались в зал, и Гермиона каждый раз ёжилась от пронзительных взглядов миссис Малфой и Корнелии Рейнгат, перед которыми эльфы уже поставили десерты.

Дальше существовало около пяти основных путей развития событий. От почти мирного разговора по душам за чашкой чая до скандала с криками и проклятьями. Конечно, ещё был вариант, когда она будила Драко, и они приходили вовремя, но колкие взгляды всё равно в половине случаев заканчивались ссорой. После завтрака Нарцисса уводила Корнелию, чтобы показать той прекрасный сад. А Драко и Гермиона оставались в столовой одни. Пару раз Грейнджер напрашивалась в компанию к женщинам. Но в таком случае Драко каждый раз шёл вместе со всеми.

А в 12:15 начинался полный бардак. Раздавался оглушающий хлопок, эхом разносившийся по всему поместью. И двор заполняли люди в масках, бросавшие повсюду разожжённые факелы. Огонь занимался за несколько секунд, отравляя воздух внутри особняка угарным газом. Здесь Драко обычно со всех ног бросался к матери. Гермиона бежала за ним, помогая разрезать заклинаниями языки пламени.

Она прокручивала все варианты в голове снова и снова. И мысль, которая её душила последние тридцать попыток, пульсировала в голове всё громче. Идея выжигала в её сознании ещё один выход. Жгучий, противный, противоречащий всем её принципам. Она уже пробовала пойти по нему, но хвалёной гриффиндорской смелости так и не хватило. На войне Грейнджер видела достаточно смертей, чтобы научиться ценить жизнь.

«Надо придумать что-то ещё...» 

1005.

Бессильный рёв и серебристый скрученный змей, летящий в бескрайнюю белизну.

Эта сцена снова всплыла перед глазами. Гермиона никак не могла простить себе, что со злости швырнула артефакт в стену оранжереи. Сохранность уробороса спасло начало перезапуска.

— Грейнджер, одевайся скорее! — повелительно поторопил её Драко, застегивая манжеты. — Что ты делаешь?

Пальцы Гермионы скользнули под шёлк его рубашки. Она упёрлась горячим лбом в его лопатки и сжала объятия:

— Давай побудем здесь ещё немного.

Малфой явно не обрадовался таким нежностям и лишь снисходительно хмыкнул:

— Побудем после завтрака. 

1020.

Гейнсборо. Мертвенно-серый. Гермиона медленно отвела прядь с лица Драко и снова взглянула в покинутое жизнью лицо. Шумно вдохнув, она резко вытянула из его кармана уроборос. На глазах закипали злые слёзы. Гермиона до боли в костяшках сжала древний артефакт.

«Главное — успокоиться».

Где-то двадцать попыток назад Малфой начал замечать увечья на её пальцах, до того успешно скрываемые магией артефакта. А ещё через десять перезапусков Гермиона перестала прятать от него раны — бесполезно. Руки почти до локтей покрылись серой коркой и плохо её слушались. Её собственная магия начала истощаться — вовсе не большая плата за игру со временем. Но такими темпами, до момента, когда магия древнего амулета поглотит её целиком, оставалось буквально пара попыток.

«Это должен быть последний раз», — Гермиона устало опустила ресницы. Солёная капля сорвалась с подбородка и разбилась о холодный пол теплицы. Где-то вдалеке был слышен треск пожара, а здесь всё мирно благоухало розами.

— Я считаю, что дарить срезанные цветы — это бесполезное расточительство, — Гермиона гордо подняла голову и украдкой посмотрела на Малфоя, сидящего за противоположным столом. Кажется, он её услышал.

— А я считаю, что это красиво и романтично! — улыбнулась Джинни, подмигнув Гарри. И тут Гермиона драматично закатила глаза.

Воспоминания показались ей сейчас такими далекими, а собственное поведение таким глупым. На следующий вечер Гермиона обнаружила на своей подушке заколдованную розу, которая никогда не увядала.

Тряхнув головой и разогнав подступающие к горлу рыдания, она с силой ударила кулаком об пол. Но боль не пришла. Грейнджер развернула плечи и снова ударила, разбивая костяшки. И вновь ничего не почувствовала.

«Последний раз. Это точно будет последний раз». 

1021.

— Ради Мерлина, Грейнджер, неужели тебя не учили не применять заклинаний, о действии которых ты не знаешь? — Драко в который раз за утро поморщился, разглядывая изувеченные женские руки. Гермиона не обратила на колкость никакого внимания. Как и на всё, что происходило сегодня вокруг.

Она вошла в обеденную залу и, нервно поздоровавшись, взметнула палочку перед собой:

— Авада Кедавра.

Корнелия упала, успев всё-таки выхватить свою палочку. Нарцисса в ужасе замерла.

— Остолбеней! — Драко вытащил палочку и направил её на Грейнджер.

Но и без заклятия Гермиона не шевелилась. Она стояла, словно восковая фигура. Всё её внимание было направлено внутрь, где в предсмертных муках корчилась от боли львиная часть её души, поражённая применением Непростительного.

«В мирное время. Исподтишка. Гадко, подло».

Тут воздух прорезал крик миссис Малфой. Её подруга на глазах стала терять свой облик, превращаясь в бородатого мужчину средних лет. Зрачки Гермионы расширились. Она не знала.

«Мерлин тебя дери!» — почему она не догадалась?

Перед ней был тот самый мужчина, который ровно через двадцать пять минут остановит дыхание Драко.

Мать и сын склонились над телом, что-то тихо обсуждая.

Гермиона живой статуей стояла возле входа в столовую, когда где-то вдали раздался хлопок, и на окнах заплясали оранжевые отсветы. А ещё через мгновение в камине столовой показались чёрные капюшоны авроров.

Люди в мантиях спешили во двор, стараясь нагнать преступников. Вскоре пламя за окном погасло. Двое авроров принялись расспрашивать хозяев поместья. Нарцисса коротко кивнула в сторону Гермионы, и её глаза заблестели.

— Она спасла вас, миссис Малфой, — высокий брюнет с шрамом на пол-лица с презрением посмотрел на тело. — Этот человек ответственен за пять смертей и двенадцать поджогов.

— Мы должны забрать вас, мисс Грейнджер, на время расследования, — второй мужчина направил на Гермиону палочку.

Как только оцепенение спало, неистовый смех заполнил комнаты Мэнора. Гермиона смеялась и плакала одновременно. Нарцисса испуганно огляделась по сторонам.

Настенные часы в столовой показывали час дня. И Драко Малфой был все ещё жив и обеспокоенно смотрел на истерику Гермионы.

— Все в порядке, — она хотела смахнуть со щеки слезинку, но рука не послушалась. Конечности плетьми свисали вдоль туловища.

— Как ты палочку-то удержала? — тёплый палец подцепил солёную каплю. Драко наклонился к ней, положив руку на плечо. — Как ты догадалась? — в резком шёпоте слышался шок. — И почему не сказала мне? — его губы сжались в тонкую линию.

Гермиона лишь мягко покачала головой, разметав по плечам кудри, и уткнулась носом в его грудь.

— Я люблю тебя.

Малфой нахмурился и ничего не ответил. Она лишь сильнее прижалась к нему, ощущая бедром металлический уроборос в кармане его мантии.

— Люблю.