Шипы и розы (гет)

В квартире царила полная тишина, будто там никого не было. Даже как-то холодно стало — не физически, внутренне; хотя Адриан и знал, что ощущение пустоты обманчиво.

Тишина закончилась, когда Луи, влетев в дверь, вихрем пронесся на второй этаж к своей комнате, чтобы бросить там школьную сумку и таким же вихрем промчаться на кухню. Но ощущение холода не пропало. Адриан прошел следом за сыном на кухню, когда тот уже совал нос во все ящики.

— Пап, а что ужинать? — деловито поинтересовался он, вынырнув из холодильника и уставившись на него синими глазищами — точь-в-точь как у матери.

Ни малейших признаков ужина на кухне не наблюдалось.

Адриану понадобилась вся сила воли, чтобы сдержать поднимавшееся раздражение и не сорваться на сыне. Он дико устал за сегодняшний бесконечный день и единственное, чего он просил — теплая встреча дома. Но Маринетт с каждым днем словно всё больше отдалялась от него. Становилась замкнутой и почти холодной. Да он уже не помнил, когда они в последний раз делили постель, как муж и жена. Адриан пытался быть понимающим и терпеливым, но терпение подходило к концу.

— Сейчас найдем маму и выясним, — со всем доступным ему спокойствием сообщил он Луи. — Иди пока руки мыть.

Луи с готовностью поскакал в ванную, а Адриан отправился на поиски Маринетт.

Она обнаружилась в спальне — спала, сидя за столом, уронив голову на кучу эскизов. На кровати позади нее спали Эмма и Каро⁽¹⁾. Сидевшая рядом с девочками на подушке Тикки при виде Адриана с улыбкой приложила лапку к губам, призывая не будить их. Бледное лицо Маринетт, резко выделявшееся на фоне встрепанных черных волос, казалось чуть ли не прозрачным. Длинные ресницы беспокойно подрагивали, словно и во сне она не теряла бдительности, готовая вскочить в любую секунду.

Адриан замер на пороге. Раздражение и желание немедленно начать выяснение отношений тут же испарились. Зато появился стыд от собственного недовольства и раздражения. Почему он не замечал до сих пор, что Маринетт устает не меньше него? Какой он после этого муж?

Немного постояв, глядя на спящую жену, Адриан вышел, тихонько закрыв за собой дверь, и спустился на кухню.

— Знаешь что, Луи, — весело сказал он уже нетерпеливо поджидавшему его сыну, — мы можем приготовить ужин сами. Что бы ты хотел?

* * *

Маринетт резко проснулась и, выпрямившись, невольно застонала от того, как болело всё тело из-за сна в неудобной позе за столом. Она быстро обернулась на кровать, но девочки по-прежнему сладко спали, охраняемые Тикки. Так что же ее разбудило? А ее именно что-то вырвало из сна — она это чувствовала.

И тут Маринетт поняла, что откуда-то снизу доносится запах гари. Пожар? Она подскочила в панике, не зная, куда бежать, но ее остановило спокойствие Тикки. Нет, если бы в квартире был пожар, квами давно бы ее разбудила. Правильно расценив причину ее беспокойства, Тикки хихикнула:

— Это твой муж пытается приготовить ужин.

Маринетт моргнула, посмотрела на разбросанные по столу эскизы… и вспомнила.

— Ужин! — вскрикнула она и помчалась на кухню — вслед ей летел серебристый смех Тикки.

Запах гари определенно шел от кастрюли, над которой суетился растерянный Адриан. Да, готовка никогда не была его сильной стороной. Маринетт невольно фыркнула, глядя на его растерянную физиономию, когда он пытался понять, что делает не так. Особенно когда сидевший за столом Луи задумчиво заметил:

— Пап, знаешь, по-моему, всё сгорело.

— А то я не заметил, — тихонько буркнул Адриан.

— Нда, пацан, — вставил паривший над столом Плагг, — готовить ты определенно не умеешь.

Адриан бросил на него убийственный взгляд, который Плагг нагло проигнорировал.

Однако веселье Маринетт испарилось, стоило ей с тоской подумать о том, что теперь придется не только готовить ужин, но и отмывать залитую чем-то липким плиту и отскребать подгоревшую кастрюлю. Как будто ей забот недостаточно… Маринетт глубоко вздохнула, подавляя раздражение — он хотел помочь, она не должна злиться. Зайдя в кухню, она решительно отодвинула Адриана от плиты:

— Уйди, горе мое, сейчас всё сделаю.

Адриан покорно отошел, бросив на нее странно виноватый взгляд, но Маринетт решила не заострять на этом внимание. Выключив газ, она сунула нос в кастрюлю и, скривившись, сразу отпрянула. Пожалуй, кастрюлю можно не мыть — сразу выбрасывать. Тяжело вздохнув, Маринетт убрала ее пока в раковину и уже открыла шкаф, чтобы достать другую, как вдруг Адриан остановил ее, взяв за руку. Маринетт удивленно обернулась, встретившись взглядом с его зелеными глазами, в которых по-прежнему читалось странно виноватое выражение, а еще решимость — та самая решимость, которая толкала Черного Кота на самые безрассудные поступки. Маринетт насторожилась.

— Что?

— Оставь это, — Адриан выразительно кивнул на плиту. — Давай сходим втроем в ресторан — немного развлечемся, и тебе не придется готовить.

— Ура! Ресторан! — восторженно подпрыгнул Луи.

Мысль была… соблазнительной. Если бы не одно «но».

— А куда я дену девочек? — нахмурилась Маринетт.

— Вообще не проблема, — отмахнулся Адриан, достал из кармана джинсов телефон и тут же набрал номер. — Натали? Вы не могли бы посидеть с девочками пару часов? Отлично. Тогда ждем вас.

Маринетт даже опомниться не успела, когда он уже очаровательно улыбнулся ей, нажав кнопку отбоя.

— Вот видишь.

Маринетт поморгала, пытаясь собраться с мыслями, при этом не обращая внимания на отвлекающий фактор в виде восторженно скачущего по кухне Луи.

— Но… — попыталась возразить она — если трехлетнюю Эмму она еще могла более-менее спокойно доверить Натали, то годовалую Каро оставлять было страшно даже на пару часов.

— Никаких «но»! — решительно заявил Адриан. — Тебе надо отвлечься.

Тут он был прав: отвлечься ей было жизненно необходимо, и все-таки… Видя, что она всё еще сомневается, Адриан отправил Луи переодеваться, бесцеремонно взял ее за руку и потянул за собой в спальню.

— Всё будет в порядке. Натали прекрасно справится — ей не впервой. И если тебе так будет спокойнее, можем оставить с ними Тикки и Плагга.

— Эй, я на такое не подписывался! — тут же возмутился Плагг, но Адриан только отмахнулся.

Все прекрасно знали, что, несмотря на вечное показательное ворчание, Плагг обожал детей и с удовольствием с ними общался.

Мысль оставить с детьми квами немного успокоила Маринетт, и она позволила Адриану увести себя переодеваться. А когда Тикки заверила ее, что у них всё будет под контролем и в крайнем случае, она ее предупредит, Маринетт окончательно расслабилась и с энтузиазмом принялась выбирать платье. Как давно она уже не наряжалась! На лице невольно расплылась улыбка.

— Если мне позволено поучаствовать в выборе, — вдруг над самым ухом прошептал Адриан, послав дрожь по позвоночнику, — надевай вот это: тебе идет красное, моя Леди.

Маринетт улыбнулась еще шире и кивнула. Она тоже любила это платье — облегающее до бедер, а ниже расходящееся широкими складками, с широкими полупрозрачными рукавами в три четверти.

Ко всеобщему удивлению, полчаса спустя Натали появилась в их квартире не одна, а в сопровождении Габриэля.

— В чем дело? — невозмутимо спросил он на ошеломленные лица сына и невестки. — Могу я побыть с внучками?

— Д-да, конечно, — пробормотала Маринетт.

Адриан только кивнул, похоже, потеряв дар речи.

Не то чтобы Габриэль до сих пор с внуками не общался — напротив, он их очень любил и уделял им времени гораздо больше, чем когда-то Адриану. Но чтобы играть роль сиделки, когда родителей не будет дома… Такого еще не случалось.

— С-спасибо, что пришли, — по-прежнему запинаясь, поблагодарила Маринетт.

Габриэль пожал плечами, но Маринетт заметила, что он прячет улыбку.

Она принялась объяснять Натали, где еда для Эммы, где для Каро, где памперсы, что делать, если малышки слишком раскапризничаются, и говорила бы наверное еще долго, если бы Натали не взяла ее за плечи, легонько подтолкнув к выходу:

— Я всё поняла. Идите отдыхайте.

— И можете не торопиться, — добавил Габриэль.

Это заставило Маринетт замолчать и покорно позволить выставить себя за дверь. Оказавшись в подъезде, они с Адрианом ошарашенно посмотрели на друга, а в следующую секунду расхохотались. Маринетт чувствовала себя невероятно легкой — будто всю усталость, раздражение и недовольство смыло волной.

— Ну, пойдемте уже! — прервал их веселье Луи, схватив родителей за руки и потянув к лифту.

Они чудесно провели время, впервые за долгое время нормально пообщавшись — как с Луи, так и друг с другом. Маринетт снова почувствовала себя женщиной — любимой и желанной, — а не машиной, на автомате выполняющей свои функции. И с сожалением осознала, что в последнее время совершенно забыла про мужа, который чувствовал себя брошенным. Конечно, она могла оправдать себя тем, что сильно уставала, однако это было не дело. Маринетт пообещала себе, что они непременно поговорят о том, как лучше организовать и перераспределить повседневные обязанности. По-хорошему, это следовало сделать уже давно, а не погружаться в усталость и обиду, как в болото.

Но больше всех, похоже, был счастлив Луи. Он никогда особенно не ревновал к маленьким сестренкам и всегда с удовольствием с ними возился, и всё же родительского внимания ему явно не хватало. Так что сейчас он наслаждался тем, что в кои-то веки оно направленно только на него, и увлеченно болтал про школу, друзей, последние увлечения.

Маринетт много смеялась, в свою очередь наслаждаясь атмосферой, и с удовольствием отметила, что к Адриану вернулись повадки Черного Кота. Она только сейчас вдруг поняла, что он давно не дурачился, как прежде, и даже про каламбуры забыл.

— Спасибо за чудесный вечер, — с нежной улыбкой сказала она, когда они сели в машину, чтобы вернуться домой.

Адриан улыбнулся в ответ и взял ее ладонь, чтобы поцеловать пальцы.

— Надо будет почаще устраивать такие вылазки, — и, бросив быстрый взгляд на заднее сиденье, где устраивался Луи, низко наклонился к ней, чтобы прошептать: — Возможно, время от времени и без Луи — только мы с тобой.

Маринетт хихикнула:

— Звучит как отличный план, Котенок.

* * *

Когда они вернулись, Маринетт отправила Луи делать уроки и тут же помчалась проверить Эмму и Каро, которые, совершенно довольные жизнью, спокойно играли на ковре с Натали. Адриан с умилением наблюдал, изо всех сил стараясь не рассмеяться, как Маринетт застыла в дверях спальни, глядя на эту картину одновременно с облегчением и возмущением. Он почти слышал ее мысли: как это ее драгоценные девочки так спокойно общаются с чужим человеком и даже не зовут маму?

Правда, когда Эмма и Каро заметили ее, Натали тут же была забыта. Кажется, материнское сердце Маринетт было удовлетворено. Она опустилась на пол рядом с потянувшимися к ней девочками, чтобы зацеловать их. Адриан фыркнул, обменявшись с Натали веселым взглядом.

Сидевший за столом отец оторвался от изучения раскиданных по нему набросков.

— Отличные идеи, Маринетт, — обычным невозмутимым тоном заметил он. — Немного доработать, и выйдет великолепная коллекция.

Маринетт покраснела, подняв на него взгляд.

— Спасибо. Я знаю, там еще много работы — они совсем сырые.

— Тем не менее, — отец помолчал и предложил: — Если не против, я могу довести их до ума.

На несколько мгновений Маринетт зависла. Адриан отлично представлял, о чем она сейчас лихорадочно размышляет. С одной стороны, это были ее эскизы, и ей совершенно не хотелось их отдавать — даже великому Габриэлю Агресту. С другой стороны, она вымоталась и страшно хотела отдохнуть. В итоге Маринетт неуверенно кивнула:

— Хорошо. Спасибо.

Отец улыбнулся и пообещал:

— Я буду советоваться с тобой и не изменю ни одной детали без твоего одобрения.

Маринетт приоткрыла рот и быстро-быстро заморгала с выражением полнейшего шока на лице. Кажется, в ее голове никак не могло уложиться, что Габриэль Агрест собирается советоваться с ней. Адриан не выдержал и тихонько засмеялся. Отец бросил на него быстрый взгляд, но в остальном остался невозмутим.

— Эм… л-ладно, — всё с тем же выражением произнесла Маринетт, ее рука дрогнула, как будто она подавила желание ущипнуть себя.

Из состояния когнитивного диссонанса ее вывели дочери.

— Мама! — требовательно позвала Эмма, а Каро не менее требовательно задергала за рукав.

Маринетт немедленно повернулась к ним, забыв про всё остальное.

— Спасибо, что посидели с девочками, — всё еще посмеиваясь, сказал Адриан одновременно Натали и отцу.

Отец только пожал плечами, Натали же улыбнулась:

— Это было удовольствием. Можете звать, когда нужно.

— Я запомню, — ухмыльнулся Адриан.

— Не наглей, Котенок, — с шутливой суровостью одернула его Маринетт, не отрываясь от дочерей.

— И в мыслях не было, моя Леди! — Адриан с видом оскорбленной невинности прижал ладонь к груди.

Натали засмеялась, а отец покачал головой — не то неодобрительно, не то просто удивленно. Адриан так и ждал комментария в стиле «Не так я тебя воспитывал», но он промолчал.

Пока Маринетт укладывала девочек, Адриан читал перед сном книжку Луи. Когда дети заснули, он вошел в спальню с намерением покаяться, но Маринетт его опередила.

— Прости, что совсем забросила тебя и мало уделяла внимания, — тихо произнесла она, опустив взгляд в пол.

Адриан мотнул головой и шагнул к ней, чтобы поднять ее лицо за подбородок, заставляя посмотреть на себя.

— Нет, это ты прости меня, что не замечал, как ты устаешь и был таким эгоистом.

Маринетт моргнула и лучезарно улыбнулась. Как же он любил эту ее улыбку — полную света и любви.

— Значит, простим друг друга взаимно, — бодро заявила она. — И впредь будем умнее.

Адриан широко улыбнулся в ответ и притянул ее к себе.

— Согласен, — прошептал он, прежде чем поцеловать ее.

1) уменьшительная форма от Каролины, произносится с ударением на последний слог.

Вернуться к тексту