Ничего, я буду ждать (гет)

Тихо горел камин, и он сказал ей, что уедет лишь на месяц. Так нужно. Нужно решить много проблем, которые ей, наивной, не понять вовеки. Есть что-то важнее, чем их история о любви, и что-то больше этого особняка, хотя куда уж больше! «Ну, какая разница, где я: за океаном или вот за этой стеной, — просто закончу дела и вернусь», — сказал он. А еще сказал, чтобы развлекалась и не думала о нем много.

Сегодня она проснулась на полу, на ней было вчерашнее платье. Она не помнит, когда ушли гости. Зачем приходили гости? Был праздник... какой-то. Она не пила, нет. Просто звонил телефон... Вот оно! Его никто не может найти, он пропал без вести. Не мог же его начальник врать! Нет, не может быть, нужно только ждать...

Ей хотелось потеряться в этих комнатах, хоть на время. В следующей комнате хранилась коллекция оружия. В ту осень они ездили на охоту. Весело было. Сколько уже прошло? Год и месяц. Какая разница? Фамильные драгоценности, прозрачный футляр с кольцом, дарственная... Милое, дорогое колечко, где он? Ничего доброго не ощущалось, когда с портретов на нее смотрели строгие лица ушедших родственников. Следующая комната — для ребенка. Она должна быть розовой, если будет девочка. А если мальчик, то...

В огромное окно большого особняка скользнул луч заката. Где-то из соседних комнат послышались шорохи, Лидия содрогнулась. Тишина опять застала ее врасплох. Нужно закрыть шторы. Или нет: завтра снова открывать. Она заглянула в пролет между лестницами — там, внизу, телефон, и может быть, есть пропущенные вызовы. Вызовы? Лучше — в зал, там рояль. Музыка развеет сомнение, страх. Особняк молчал, светилось одно окошко, и всю ночь слышалась нежная и грустная мелодия, которая стихла под утро. Как ей рассказать? Майами позади. Там осталась капризная красотка в белом купальнике, и теперь его никто не ждет. Дождливый вокзал, такси, в окне мелькнула чья-то тень... нехорошее предчувствие.

* * *

Он улыбнулся, разглядывая в прихожей ее забавные рисунки с их историей о любви. Нетерпение и тревога не давали дышать. Лидия! Вот же она! Лидия спускалась по лестнице медленно, ступень за ступенью, лицо ее в этот пасмурный день выглядело очень бледным, даже белым. Она не сводила сияющих глаз со Стайлза и шла к нему с открытыми объятиями, он тоже протянул к ней руки. Когда она стояла уже совсем близко, ее взгляд уходил вдаль, куда-то сквозь него. Стайлз оглянулся на распахнутую дверь. Он кинулся ей в ноги. Он еще слышал ее «ничего, я буду ждать» и ощущал ее ладони, а когда поднял лицо, возле него стояли изумленные и очень сочувствующие соседи. «Три месяца, как не стало», — ударило его, как громом, и вдруг он понял, что они ее не видели.