Нашли друг друга (джен)

- Куда вы его ведёте? — удивлённо спросил знатный молодой мужчина.

- На рынок рабов, господин, — поклонился оборванный грязный бедняк, державший в руках конец верёвки, обмотанной вокруг шеи маленького хрупкого мальчишки, выглядевшего ещё оборваннее и грязнее, чем взрослый.

- Он раб? — снова спросил Осирис, ведь мальчик явно был египтянином.

- Ещё нет, господин, — вновь поклонился мужчина.

Осирис молча рассматривал бедняков, размышляя над ситуацией. Мальчик ещё не раб, но этот человек слишком беден, чтобы иметь слугу. Возможно, он и обеднел, но Осирису хотелось узнать правду.

- Это твой сын?

- Нет, господин, он подкидыш. Какое-то время нам платили за его содержание, и мы могли жить, но вот уже несколько месяцев прошло с тех пор, как нам перестали приходить за него деньги, а пару недель назад я получил на работе травму, и уже не могу по-прежнему содержать всю семью и ещё его, — он несильно дёрнул за верёвку.

Молодой учёный вновь посмотрел на мальчика. На теле того виднелись синяки, на колене запеклась кровь, руки были в ссадинах, а на щеке виднелся глубокий порез. Мальчик смотрел в землю, стараясь казаться меньше, но Осирис разглядел следы слёз на его лице. «Кожа да кости, — подумал мужчина. — Вон, все рёбра пересчитать можно. И тазовая кость торчит…»

- Держи кошель золотых за него, но не как за раба, а как за моего ученика, — Осирис отвязал от пояса тугой кошелёк — мешочек из алого бархата — весьма внушительного размера и подал бедняку. У того от удивления глаза расширились.

- Господин не шутит? — осторожно осведомился он. — Господин действительно забирает мальчика и даёт за него кошель золотых?

- Действительно.

Бедняк с низкими поклонами до земли протянул конец верёвки молодому господину и взял кошелёк. Продолжая кланяться и осыпать Осириса словами благодарности и пожеланиями о счастливой и долгой жизни, оборванец, пятясь, уходил, а через двадцать шагов развернулся и побежал в бедный квартал.

Осирис взглянул на мальчика. Тот по-прежнему стоял, опустив голову, и, казалось, никак не отреагировал на произошедшее. Это удивило учёного, и потому он сразу решил сойтись с мальчиком поближе. Ему хватило всего одного шага, чтобы приблизиться к хрупкой фигурке, но только он докоснулся до его шеи, как мальчик вздрогнул и склонился.

- Не бойся меня, я просто хочу снять с тебя эту дурацкую верёвку, — ласково сказал Осирис и стал развязывать достаточно тугой узел. Он чувствовал мелкую дрожь мальчика, и это озаботило его: бедняжка так боялся, что, возможно, не верил в своё хорошее будущее.

- Ну вот, теперь ты совсем свободен, — улыбнулся учёный, откинув верёвку подальше, и осторожно поднял на себя лицо мальчика за подбородок. Во взгляде того он увидел испуганного загнанного зверька, который уже даже не защищается, а принимает свою судьбу, какой бы она ни была. — Как тебя зовут?

Мальчик сделал несколько вдохов, собираясь с силами, но наконец выдавил: «Гиксос, господин».

- Очень хорошо, — ободряюще улыбнулся мужчина, но увидев ещё больший испуг в глазах мальчика, осторожно погладил его по голове. — Тебе нечего бояться. Теперь ты будешь моим учеником, а если наука и медицина захватят тебя, я сделаю тебя своим преемником. Ты знаешь, кто я?

- Н-нет, г-господин, — ответил Гиксос, словно ожидая, что добрый господин вдруг окажется рабовладельцем.

- Я главный учёный Египтуса, Осирис. Только ты теперь должен обращаться ко мне не «господин», а «учитель». Ты свободный житель, помни об этом, — он снова погладил мальчика по голове, и тот расплакался, благодаря его за спасение.

Осирис уже тогда подумал, что это очень странная реакция для мальчика, но, закутав ученика в плащ, решил не вдаваться в раздумья, а поскорее успокоить Гиксоса.

* * *

Нет, там что-то было нечисто — эта мысль в последнее время не покидала головы Осириса. За эти два года Гиксос многому научился, он проявлял прилежность, внимание, хорошие способности, и это очень радовало главного учёного Египтуса, но поведение ученика омрачало его счастье: мальчик по-прежнему боялся всего и всех. Он так боялся разочаровать своего учителя, что старался освоить учебные материалы как можно скорее и лучше, сидел с ними допоздна, а если чего-то не понимал, не спрашивал у учителя, а сам старался понять, но это не всегда ему удавалось. Когда в первый раз открылось, что он не понял тему, Осирису пришлось приводить его в чувства, потому что после признания Гиксос потерял сознание. Только на четвёртый раз учёному удалось добиться хорошего результата и доказать ученику, что спрашивать о непонятном — естественно. Но как долго он приобретал его доверие! Каких трудов стоило ему искоренить в ученике ощущение рабской забитости!

Больше всего Осириса беспокоило взаимодействие Гиксоса с окружающими: несмотря на то, что к мальчику были добры все — от фараона до последнего слуги, — что даже дети сановников всегда звали его в свои игры, он чувствовал себя наиболее спокойно только рядом с учителем, если, конечно, немного нервное состояние можно назвать спокойным. Да, он никогда не расслаблялся, никогда не был уверен, что ему дозволено сделать то, что он хотел, даже когда он был один, он боялся сделать что-то неправильно.

А ещё ночами его мучали кошмары о его прошлой жизни, так что Осирис забрал его в свою спальню. В полусонном состоянии Гиксос был наиболее доверчив, но эти несколько минут ничего не решили бы, и Осирис просто умиротворял ученика перед сном.

Обо всём этом размышлял главный учёный Египтуса, направляясь в свою лабораторию, где его должен был ждать Гиксос. В этот день мальчик был как никогда спокоен и даже улыбнулся после шутки учителя, первой из множества, принёсшей успех. В окрестностях Золотой пирамиды редко что случалось, и Осирис решился поручить ученику отнести несколько колб в лабораторию, пока сам разговаривал с фараоном.

Осирис строил планы на остаток дня, подумывал снова привлечь Гиксоса к настольным играм, мысленно перебирал сказки, выбирая ту, которую сегодня прочитает ему перед сном. Но все его планы рухнули, едва он только завернул за угол: на полу, среди осколков и пролившихся жидкостей, закрывая голову руками, сидел Гиксос, а над ним грозно нависал какой-то мужчина и кричал.

- Что здесь происходит? — строго спросил Осирис.

Мужчина обернулся, и учёный узнал одного из торговцев, которые поставляли в Золотую пирамиду еду. Торговец поклонился и ответил:

- Этот мальчишка, господин, уносил ваши вещи! Я знаю его, он жил у одного бедняка. Не знаю, правда, как он попал сюда, но уверен, что воровал!

- И даже то, что на нём приличная одежда, вас не смутило? — учёный подошёл ближе.

- Он и её мог украсть, господин.

- Ну что ж, не думал я, что так произойдёт. Так вот, знайте, что он мой ученик уже два года. Не верите? Спросите в Золотой пирамиде у кого угодно, — Осирис склонился над Гиксосом и осторожно взял его на руки. Не глядя ни на торговца, ни на осколки, он быстро пошёл в свою лабораторию, чувствуя, как дрожит его ученик.

Не медля ни минуты, Осирис выкинул всю его одежду, а самого мальчика поставил под душ. Смешавшиеся жидкости сделали нехороший раствор, причинивший Гиксосу много боли — вдобавок к осколкам стекла и ударам торговца. Осирис с трудом его успокоил: за эти два года мальчик не чувствовал боли от других и всё-таки думал, что здесь он в безопасности, но случайный прохожий разрушил эту веру, напомнил о том ужасе, что он терпел раньше. Как теперь быть дальше?

Когда Гиксос ойкнул громче обычного, пальцы Осириса нащупали стеклянную занозу. Ужасно! Достать её было трудно, и учёный просил ученика мужественно потерпеть боль, призывая мужество скорее себе. Мальчик стойко выдержал неприятную и болезненную процедуру извлечения заноз — Осирис нашёл ещё несколько — и только раз позволил себе вскрикнуть, когда стеклянный осколок засел особенно глубоко.

Осирис, закончив и отложив инструменты, прижал его к себе, ласково поглаживая по голове, стал успокаивать и, как принято у врачей, говорить слова о храбрости и стойкости. Но здесь они были действительно правдивы и верны — другой на месте Гиксоса обязательно бы разнылся. Но ученик стоял, никак не отвечая на действия учителя, словно был чужим, как в первый день.

- Гиксос, что с тобой? — учёный немного отстранил его и посмотрел в его глаза. Карие, ясные, с испуганным взглядом, они вдруг наполнились слезами, но мальчик по-прежнему ничего не говорил и ничего не делал. Осирис, сопровождая свои слова лаской, стал его успокаивать и уверять, что сделает всё, чтоб такое больше не повторилось, и тогда Гиксос заплакал и прижался к нему так доверчиво, как никогда раньше.

После тёплой ванны, на которую ушёл остаток вечера, Осирис принёс ученика в свою спальню, соединённую с лабораторией небольшим закрытым коридором. Поудобнее усевшись на кровати, он положил ученика на свои колени и стал аккуратно обрабатывать его раны специальными мазями и оборачивать бинтами. Всё шло хорошо, но, когда учёный добрался до самой сильной раны, Гиксос дёрнулся и заскулил. Осирис остановился, поражённый поведением ученика. Таких проявлений слабости за ним раньше не замечалось, значит ли это, что теперь он полностью доверился учителю?

- Малыш, потерпи немного, — ласково сказал Осирис, — расслабь мышцы, а то ты весь дрожишь от напряжения.

- Й-я н-не могу, мне б-больно, — тихо ответил Гиксос.

Осирис задумался: такая сильная боль, что мальчик даже не мог расслабиться, была плохим признаком.

- Боль в этой ране никогда не проходила? — поинтересовался он, поглаживая ученика по спине.

- Немного проходила, но потом опять начиналась, — тихо ответил тот.

- Понятно. Мне нужно скорее приступать к её лечению, но для этого ты должен расслабиться. Попробуй.

- Не могу… Учитель, я не могу! Учитель! — Гиксос зарыдал, уткнувшись в одеяло. У мужчины возникло ощущение, что мальчику кажется, будто из-за этого от него отрекутся, словно последним восклицанием он цепляется за их связь, как утопающий за соломинку.

- Чщ-щ-щ-щ-щ, — Осирис ласково погладил его по голове. — Ну-ну, тише-тише. Тише. Я всё понимаю, успокойся, — он осторожно помассировал области за ушами мальчика. Дрожащее тельце через некоторое время успокоилось, и учёный массажем заставил его расслабиться. Гиксос не дёргался и только временами всхлипывал.

Когда все раны были обработаны, Осирис, успокаивающе поглаживая мальчика по спине, погрузился в задумчивость. Тот день, когда он «приобрёл» своего ученика, никак не выходил у него из головы, равно как и сегодняшний взгляд ясных, хоть и напуганных, карих глаз. Осирис знал такой взгляд, знал эти глаза, но то были глаза не Гиксоса, а давно потерянного дорогого существа, которое Осирис любил всем сердцем. Может ли быть между ними связь?

Гиксос, всхлипнув, привлёк внимание учителя, хоть вовсе и не собирался это делать.

- Что случилось?

- Н-ничего. Просто спина устала в таком положении.

- Понимаю, но мазь ещё не высохла, подожди немного.

- Вы так добры ко мне, — через минуту сказал Гиксос.

Осирис вздохнул. Что и говорить, этот ребёнок стал ему действительно дорог, и даже если его внезапная мысль была неверна, это не изменило бы его отношения к мальчику.

- Несколько лет назад я был совсем другим, — сказал учёный. — У меня была жена, прекрасная, как сам день, и добрая, словно бархат, — сказав это, Осирис подумал: «Словно сказку рассказываю. Но это не сказка, а жизнь…» — и продолжил: — Мы были счастливы, а через некоторое время стали ещё счастливее, потому что у нас родился сын. Но через год меня постигло самое большое горе, которое только может испытать живое существо. Моя жена вместе с сыном и в сопровождении небольшой охраны отправилась на прогулку по окрестностям города, но, когда она не вернулась в назначенный час, я забеспокоился… Мы искали несколько часов, и наконец нашли пропавших, но все они были… мертвы, — выдавил Осирис и почувствовал, как вздрогнул его ученик. — Но мой сын исчез бесследно, мы искали повсюду, но так и не нашли его, — вздохнул мужчина.

Они сидели в полном молчании. Осирис подавил в себе желание сказать, что его сын сейчас был бы того же возраста, что и Гиксос, потому что боялся зародить в сердце мальчика надежду.

- Мне так жаль, — наконец сказал ученик, и Осирис понял, что ошибся, считая, будто Гиксос мог надеяться на свою связь с его пропавшим сыном, понял, что его ученик на самом деле сочувствует ему, и от этого почувствовал ещё большую любовь к мальчику. Он приподнял его и прижал к себе.

- Гиксос, даже если мой сын найдётся, я буду по-прежнему любить тебя и заботиться о тебе, — он прикоснулся губами ко лбу ученика. — Оставайся сегодня в моей кровати, а то тебе может присниться кошмар. Где там твоя одежда?

* * *

Несколько дней Осирис проводил исследования. Сначала он нашёл того торговца, который побил Гиксоса в пирамиде, от него узнал, как найти того бедняка, от которого два года назад спас ученика, у бывшего бедняка, ставшего купцом, расспросил поподробнее о том, как Гиксос попал к нему. Оказалось, что годовалого младенца к египтянину принёс какой-то незнакомец в плаще и маске, заплатил за содержание и ничего больше не объяснил. Потом он всегда в назначенный срок приносил деньги, столько, сколько было нужно для содержания мальчика, но по-прежнему ничего не говорил. Пелёнок незнакомец не оставил, но купец припомнил, что они были нежно-зелёные. Осирис, поблагодарив его за информацию золотыми, поспешил в свою лабораторию.

Раны Гиксоса постепенно заживали, и мальчик вскоре вернулся к учёбе. Пока он читал свитки об истории Египтуса, культуре, литературе и политике, Осирис изобретал новое устройство, которое должно было ему помочь узнать правду.

Через несколько недель он позвал к себе мальчика и попросил протянуть руку. Гиксос, доверие которого Осирис окончательно завоевал, без вопросов и сомнений позволил взять у себя немного крови. Через несколько минут учёный тяжело опустился на стул.

- Учитель? — забеспокоился Гиксос и подошёл к нему.

Осирис ещё раз взглянул на какие-то бумажки, а потом посадил ученика на свои колени.

- Ну вот, Гиксос, мой сын Инпу и нашёлся.

- Здорово, — улыбнулся ученик, но в его карих глазах Осирис прочитал страх и печаль. Учёный погладил мальчика по голове.

- Это устройство сравнивает ДНК, то есть оно может показать, кто кому приходится родственником, — Осирис снова погладил Гиксоса по голове. — И оно показало, что мой сын — это ты.

Гиксос долго не мог в это поверить, но учёный рассказал ему всё, что узнал, а потом провёл ряд опытов, доказывающих исправность устройства.

Осирис благодарил судьбу за то, что нашёл сына, но по привычке называл его не Инпу, а Гиксосом, а мальчик был просто счастлив узнать о своём происхождении и ещё больше сблизиться с учителем. И оба они радовались, что наконец нашли друг друга.