Гермиона Франческа Грейнджер-Венсура (джен)

Сколько я себя помню — а помню я много, благодаря идеальной памяти — в моей жизни всё всегда шло наперекосяк. Начиналось всё, конечно, с малого — со смерти моих родителей. Я точно не уверена, что они именно умерли: всё же, я просто в какой-то момент перестала их видеть; но сам факт того, что они были — и теперь их нет… Увы, даже моя идеальная память не способна восстановить события из детства, тем более столь раннего, а потому я мало что помню о своих родителях. С моих слов братишка нарисовал их… Мать — кудрявая женщина с длинными тёмными волосами, всегда одетая в немного старомодное платье. Отец — или, может, это был крёстный?.. — высокий жилистый мужчина во фраке с копной густых ярко-алых, как начищенная медь, волос. Это — увы — всё, что я помню о родителях. Следующие мои воспоминания, увы, — только через длительный период времени. Видимо, из-за шока мой мозг заблокировал воспоминания, и я не знаю, что происходило почти полтора года… Следующие мои воспоминания — уже о приюте…

Приют, в который я попала, был ужасным, гиблым местом. находился он на окраине Лондона, в таких трущобах, что больше было похожи на кусочек постапокалиптического мира, неведомо как затесавшиеся в эту реальность. Работорговля, детская проституция, наркомания, убийства, насилие, алкоголизм — и это только меньшее из того, что я помню. Я была — да и остаюсь, на самом-то деле, — очень симпатичной девочкой. Понимая, что со своей настоящей внешностью я там не выживу, я обкорнала себе волосы, измазалась грязью, порезала себе лицо… В общем, сделала из красавицы — уродину.

От меня отстали — на какое-то время… До тех пор, пока не зажили мои шрамы в виде скандинавских рун. Это показалось воспитателям экзотикой, за которую можно было содрать прилично денег с «клиентов», — и на меня началась форменная охота. Больше ни библиотека, в которой я проводила большую часть времени, ни крыша, на которой я обычно ела и смотрела на другой берег Темзы, где в школу через окраину парка ходил черноволосый мальчик, меня не спасали.

Мальчик постоянно ошивался тут рядом, как будто что-то искал… В конце концов, так уж получилось, что меня поймали, — и жестоко избили.

«В назидание», — как сказал мне один из старших ребят, рэкетиров и надсмотрщиков.

Потом они стояли надо мной, все вместе, и Рик — это тот самый главарь рэкетиров — уже снимал штаны…

Так страшно, как тогда, мне не было никогда больше. Я зажмурилась, свернулась в комочек и отчаянно пожелала оказаться там, где будет мой защитник, как старший брат, о котором я всегда мечтала. Что ж, — то ли боги, то ли моя магия, но меня услышали — и с хлопком в шесть лет я совершила свой первый явный стихийный выброс и перенеслась — трансгрессировала — в тёмное сухое помещение, где на полу, в луже крови, сидел знакомый мне по наблюдениям с крыши черноволосый мальчик. Правда, в нём была какая-то странность… Он поднимал из луж крови на полу что-то и прикладывал к окровавленному боку. Немного позже я поняла, что он собирал свои кости и приращивал — каким-то неведомым мне образом — обратно. Благодаря своей идеальной памяти я помогла ему «собраться» обратно, а уже после мы поговорили.

Он рассказал мне о себе, я — о себе. Немного подумав — и убрав следы крови с меня и себя, — Гарри сказал идти за ним. Идти? Впрочем, у него всегда были странные понятия.

Мы бежали по переулкам, мимо проезжей части, по обочинам, — и наконец прибежали. В какой-то весьма приличный район, на задний двор слегка мрачноватого, но всё же очаровательного коттеджа. Задний дворик был вымощен плиточками, беседочка, фонтанчик… Гарри остервенело — при таких-то травмах буквально несколько часов назад! — прыгал на какой-то одной плитке. Именно так я и познакомилась со своими будущими родителями — Дереком Грейнджером и Франческой Венсура. Мои приёмные родители заменили мне настоящих и относились ко мне всю мою жизнь так, как будто я им родная. Мои приёмные родители — сквибы из достаточно известных родов. Отец — из рода Винчестеров, охотников на опасных тварей и сумасшедших магов, а мать — из рода, точнее, даже клана, магической мафии. И растили они меня соответственно. Но увы, Гарри я больше не видела — а так хотелось! Но приёмные родители — мама и папа — как будто совсем не помнили о мальчике с глазами взрослого, который привёл меня к ним. Они искренне считали, что забрали меня из того самого приюта…

А в Хогвартсе — точнее, по дороге к нему, — еще на перроне, мы с ним быстро переговорили. Он сказал, что находится под прицелом — и афишировать наше общение пока что рискованно. Потом был тролль, философский камень, лето перед вторым курсом… Это было страшно. Гарри придумал обучиться окклюменции и легилименции, чтобы защищать себя и свои тайны, дал мне комплект защитных артефактов, провёл ритуал братства… И откуда только узнал всё это?! Я, всегда жадная до знаний и любившая общество книг больше, чем людей, стремилась догнать его. Но как я ни старалась, он всегда был выше и дальше меня. Пусть в Хогвартсе я и была «лучшей» — большую часть того, что я знаю, я узнала от моего брата и спасителя. От Гарри-мать-его-Поттера…

А потом был второй курс. После того, как меня окаменили, моя магия взбунтовалась, считая это состояние смертельной для меня опасностью, и я начала принимать наследие. За почти полгода магически и ментально наследие устаканилось, но вот когда меня напоили этим ужасным зельем из мандрагор…

Физически-то тело не было подготовлено к наследию! И вплоть до Хэллоуина моё тело корёжили судороги изменений. Как без меня справился Гарри — я не представляю: во-первых, с ним был Рон, а это дополнительная нагрузка, и во вторых, экстренное и абсолютно полное вхождение в наследие — ни для кого не проходит бесследно.

А у Гарри еще и проблемы с этим возникли весьма серьёзные. Наследие сидхе неблагого двора — это само по себе целое испытание. Учитывая пробудившуюся еще в детском возрасте память предков, а. соответственно, и взрослеющее с каждым днём сознание — это то еще испытание! Ведь нагрузка на ментальное, эфирное, эмоциональное, физическое и психологическое состояние моего брата всегда была колоссальной. Перестройка психики под сидхейскую — это ужас. А ведь в кровь Гарри во время бойни в Тайной Комнате попали еще кровь и яд василиска вкупе со слезами феникса! Мы только к Тремудрому Турниру поняли, что, во-первых, моё принятие наследия потянуло его за собой в момент опасности, а, во-вторых, сидхе, тем более — неблагие, — это такие твари, чьё наследие съедает всё. Сидхе неблагого Двора отбирали у поверженного соперника часть его сил или какие-то способности, потому-то их так и боялись… А принимая наследия, потомки этих «добрых» фэйри впитывали все черты промежуточных наследий. То есть вроде и сидхе, но огнедышащий, как дракон, невосприимчив к яду и сам им плюётся — как василиск… Ну и так далее. Вплоть до того, что поглощались даже черты светлых эльфов и благих Сидхе.

Вот и мой братишка — неблагой Сидхе, победивший василиска и — косвенно — феникса, а так же оборотня, метаморф-мага, Гримма, дементора,… Короче говоря, небольшой локальный пиздец, вот кто мой брат. И сейчас — на пятом курсе Хогвартса — я боюсь, что тормоза у него не сработают, и локальное пособие по Теории Большого Взрыва нам будет обеспечено. В конце концов, ни он, ни я не железные, и нас конкретно так достало и самоуправство Дамблдора, и надоедливый неряха-Рон, и шлюха-Джинни, и близнецы, у которых все мозги переместились в шило в заднице, и даже то, что мы вынуждены следовать общественному мнению — заебало конкретно так. Абсолютно всё…

О, а вот и братишка.

Я хлопнула его по плечу и кивнула в сторону Большого зала. Ну и уставший же вид у братика! Наверняка охотился за акромантулами, — он давно хотел заполучить себе часть их способностей, например, плести паутину… Наверняка опять весь Запретный лес переполошил! Ну и пусть, лишь бы не сорвался…

Мы вошли в Большой зал, когда там уже было полно народу. За нами, топая как слон и что-то выкрикивая, бежал Рон. Я мысленно поморщилась — о боги, как же он меня достал! Чуткое обоняние уловило запах давно не мытого тела, нестираной одежды и алкоголя… И когда только успел?! Мне было оч-чень непонятно, как можно было так жить. То ли дело — Гарри! Я сделала вид, что споткнулась, и, когда Гарри меня словил, тихо ему прошептала:

— Я больше не могу!..

Он только сочувственно сжал мою руку.

«Держись...»

Было до невозможного обидно. Я видела, что и Гарри это всё тоже достало — да так, что он готов стать новым Тёмным Лордом, когда этого убьёт. Да уж, довели «Гер-роя»…

Зная, насколько Гарри чувствительнее меня к проявлениям окружающей среды, я попыталась закрыть его от Рона, но, тем не менее, это не помогло — Рон набросился на Гарри с объятиями. Видя, как мученически расширяются зрачки брата, я только грустно вздохнула. И помолилась, чтобы сейчас появился Малфой. Несмотря на то, что этот парень корчил из себя Павлина, он действительно был сыном своего отца — хитрый, ловкий, изворотливый и такой талантливый актёр! Правда, с этой маской а-ля «полудурок, которого интересуют только три вещи: как он одет, что о нём думают и как бы унизить Поттера» он ещё намучается. Всё же не стоило выбирать именно эту линию поведения. Но, — это уже его личное дело. Я не собиралась лезть в его личную жизнь и линию поведения, пока сам не пригласит! Пусть мы и союзники — но до друзей нам далеко.

Мы вошли в Большой зал, когда Рон окончательно пристроился на шее у Гарри. Того выдавали глаза — нечеловеческая мука и отвращение. Дамблдор обычно всё списывал на связь с Волдемортом, но когда это было так?! Постоянно, постоянно Гарри раздражали, бесили, выводили из себя — неужели у них есть такое непередаваемое желание третировать его?! Да почти все поголовно чувствовали его магию, которая постоянно на взводе! Да он и держал её в узде только благодаря окклюменции…

Мы с Гарри ещё на втором курсе обучились ей, вместе с легиллименцией… Я бялась представить, что было бы, если бы с нами обучался Рон. Как эмпат, я постоянно чувствовала его ненависть, злость, жажду власти и многое другое из того, что заставляло Гарри порой рыдать в подушку по ночам. В мою подушку…

Он часто ко мне сбегал — до сих пор, хоть мы уже и не дети. И жаловался, и просил совета, и мне помогал решать те проблемы, которые у меня возникали…

"Наконец-то! Малфой!!! Я готова тебя любить! Но я, конечно же, этого никогда не скажу. Потому что, пока ты не сбросишь эту маску, я ни за что не покажу тебе настоящую себя. Ого, да в твоих глазах та же мука, что и в Гарриных! На Малфое висит Паркинсон. Кребб и Гойл снова строят из себя шкафов… Хах, да это эпидемия притворства какая-то!!! Впрочем, это же Хогвартс, где царь и бог — Дамблдор… Тут иначе не выживешь, особенно когда ты один. В прочем, нас с Гарри двое, а с некоторых пор — с Малфоем, Винсом и Грегом — пятеро. Я полагаю, этого достаточно для того, чтобы не только выжить, но и дать отпор?.. Думаю, да".

Мы немного поцапались с Малфоем. Ну как это — «мы»? Рон. Гарри тихо отходил назад и с лёгкой полуулыбкой на губах наблюдал за перепалкой. Драко наслаждался перепалкой, одновременно вновь иносказательно давая понять, что он уже на пределе и скоро сорвётся. Мы тоже были на пределе, но никогда — даже иносказательно — об этом не сказали бы. Я не считала Драко слабаком, просто с некоторых пор поняла, что моим мужем будет либо Малфой-младший, либо кто-то мега похожий на него. Хотя когда я увидела его без маскировочного медальона в кабинете Снейпа, то поняла, что с Роном — да что там с ним, ни с кем другим! — кроме Драко — я не буду. И Малфой этого заслуживал…

"Др-рако…"

Я мечтательно прикрыла глаза.

— О чём задумалась, боброзубая? — вкрадчиво спросил Драко. У меня по телу пробежали мурашки. Этот хорёк еще и голосом играл так, как будто меня соблазнял! Ну, погоди — я тебе покажу на тренировке, почём в Нурменгарде гречка!

— О том, как опозорю род Малфой, к примеру, привселюдно сняв с тебя ВСЁ! — усмехнулась я.

Драко прищурился — не знал, видимо, намёк это на то, что я знаю его тайну, предложение сотрудничества или что-то иное.

"Думай, Дракуся, думай…"

Мы вошли в Большой зал. Обилие запахов ударило в нос, и я поспешила прикрыть обоняние магическим коконом. Гарри, судя по колыханию эфира, сделал то же самое. Ну вот, отлично! А теперь — завтрак…

Гарри уселся на своё обычное место. Я — по правую руку, Рон — по левую… Вот так, да. Гарри аккуратно, но стараясь не переиграть и не недоиграть, насыпал себе немного того, немного того. О, чёрт! Он выбрал бифштекс с кровью, с острой подливой, и виноградный сок. Чёрт… Сейчас у него как раз тот период, когда наследие почти сливается с разумом. У него скоро шестнадцатилетие — полное принятие наследия! Если он сорвется… Я тоже сорвусь. У нас обоих это явление сезонное — как месячные, или, скажем, оборотничество у Диких или течка у омег… Я улыбнулась, взяв себе жаркое, томатный сок и капусту в кляре. Радовало то, что выбор еды впечатлял — домовики старались угодить всем… Я улыбнулась и грустно вздохнула. Рон набросился на еду, словно год не кормленный хряк на отходы кулинарии. Фыркнув на сравнение, Гарри попытался отодвинуться… и не преуспел. Нас зажали с двух сторон.

— Хэй, Рон! — прожевав что-то, обратился к рыжему недоразумению Симус, главный балабол Хогвартса. Ему бы в пару Лаванду, дак он весь Хог информацией снабжать будет!!! — А что сегодня было? Ну, ты помнишь, да?

— Та нифафо у нефо нет! — с набитым ртом, разбрасывая крошки и роняя еду изо рта, сказал Рон. — Он ше у шас, — Рон шумно сглотнул, а я с ужасом заметила побелевшие костяшки пальцев Гарри и его полуприкрытые глаза. Он же сейчас сорвётся!!! Я нашла под столом его руку и сжала, начав большим пальцем поглаживать его ладонь. Авось пронесёт… А Рон тем временем продолжил: — Герой, мать его! Всех спасает, а на потрахаться времени не остаётся… Хотя ему нравится — или нравилась? — Чо Чанг…

— ХВАТИТ!!! — рявкнул Гарри, вскакивая. Лавка упала — настолько сильным был рывок, и студенты с недоумением уставились на Гарри.

Он был прекрасен — с моей точки зрения. Мой брат, я всегда восхищалась им. Он всегда был сильным, всегда держал спину ровной, а подбородок — гордо вздёрнутым. Он никогда не отступал перед трудностями и всегда шёл вперёд, к своей цели, несмотря ни на что. И сейчас — в гневе — я видела его второй раз в жизни. И в который раз убедилась, что он — невероятен! Волосы, немного отросшие за последнее время даже у иллюзорной личины, сейчас развевались — мягко и плавно, словно волосы Медузы Горгоны. Воздух вокруг него искрил и потрескивал от концентрации магии. "Блин, да ограничители сейчас порвёт! Они просто не смогут впитать столько магии за раз, а если и смогут, то… О боги… Это же будет атомная бомба замедленного действия! Храни нас Кхорн от его гнева или безумия…"

Смуглое лицо побелело. Сжатые костяшки пальцев упирались в стол и сияли — совсем чуть-чуть, набирая интенсивность...

"Он точно взорвётся. Зелёные глаза стали жёлто-зелёными, как у кошки. Аура гнева становилась больше…"

Я кайфовала.

"Люблю его таким — несдержанным и яростным. В этом весь он, вся его суть. Только он её очень хорошо прячет. За маской идиота".

— Рон, ты меня уже достал! — почти шипел, и довольно громко, Гарри. — Я ещё понимаю — обсуждать, сколько у меня было девушек, какие позы я люблю и какой рукой дрочу.

"Гарри, братец, ты просто безжалостен".

Слизеринцы фыркнули почти синхронно, а остальные замолчали. Никто и правда не ожидал от лучшего друга Золотого Мальчика таких подлянок, тем более — знаменитости. Готова поспорить, что если Дамблдор ничего не сделает — а он не сделает — то все задумаются над тем, а какой настоящий Золотой Мальчик, без всей этой шелухи слухов и газетных вырезок. Хо-ро-шо…

— Но обсуждать, где я был сегодня ночью и какой из меня Герой… Ты завидуешь моей славе?! Так давай на моё место! Я с радостью избавлюсь от всей этой хери

"О, а вот тут уже интересно! Он редко говорит об этом во всеуслышание, а тут на весь Большой зал…"

Я украдкой осмотрела зал. Слизеринцы навострили уши и принялись внимательно рассматривать Гарри.

"Смотрите, голубчики, смотрите, пока можете!"

Хаффлпафф и Равенкло настороженно следили за Гарри, пытаясь понять — друг он или же враг… А вот Гриффиндор в полном составе наслаждался Шкандалем. И только чистокровные понимали, чем это может обернуться. Действовали как слизеринцы…

"Отлично! Это еще больше ускорит то, что мы задумали, и приблизит конец этого фарса. Маскирующие артефакты уже натёрли мне кровавые мозоли, и я невероятно, просто безумно хочу их снять2.

— Я с радостью спихну на тебя и сумасшедших магглов — инквизиторов, у которых я живу, — зал охнул. Пролети сейчас муха, её будет слышно. А вот реакция учителей странная… Трелони осмысленным взглядом вперилась в Гарри и рассматривала его, как нечто давно ожидаемое, но всё ещё непонятное. Флитвик зло скалился в сторону Дамблдора, и его магия ликовала.

"Хо-ро-шо… Снейп… странная реакция.Он как будто разрывается между двумя крайностями: прибить сейчас же, на месте, или уже спрятать и защитить. Даже клыки вот высунул, и краснющие зенки не прячет. Высший вампир… Да уж, Гарри, сними только медальон с «дедом» — и получишь головную боль в виде Снейпа-няньки… Дамблдор хмур, как грозовое небо. Макгонагалл в шоке, и остальные тоже. Не ожидали? Сомнительно. И всё равно, Гарри уже понесло. Имеет смысл продолжать спектакль…"

— Я с радостью спихну на тебя все свои приключения, встречи с Волдемортом, обязанность его убить. Тебя — а не меня! — будут пичкать зельями, — о чёрт… Он решился раскрыть всё?! Раньше времени?! Или как раз вовремя?.. Ничего не понимаю, — ну и пусть! Я последую за своим братом, почти близнецом, за своей второй половинкой — куда угодно. Хоть в ад, хоть в рай, хоть в пасть Дамблдору. Братишка… его магия бушевала. Сейчас разорвёт сначала ограничители, потом — медальон с «дедом»… надеюсь, он успел ретироваться…

— С радостью отдам тебе обязательство быть таким, как тебя ждут! И делай с этим, что хочешь! — хах, чётко.

Позёр ты, Поттер! Медальон разлетелся в куски. Пространство вокруг Гарри всколыхнулось, и его плавно подняло в воздух.

Брата не столько подняло, сколько подбросило в воздух. свечи гасли от обилия враждебной им магии, и из освещения в зале осталась только магия Гарри. Она шла спиралью вокруг него, закручивалась в смерч торнадо. Пол потрескался, и звезда из трещин ширилась, заползая под лавки, ползла в сторону стола преподавателей и других факультетов. Трещины заливала золотисто-медовая защитная магия Хогвартса, но ей не справиться с магией своего хозяина. Тем более, неблагого Сидхе…

Моя магия резонировала с магией брата — мы ведь почти как магические близнецы. И я тоже отпустила контроль над своей магией. Меня потянуло вверх, и часть одежды — вместе с маскировочными артефактами и ограничителями — лопнула, вызывая локальный взрыв. На царапинах остались следы крови и яркий свет магии брата.

Нас кружило в воздухе, магия гудела и бушевала…

Наконец, и с брата сорвало все ограничивающие артефакты и гламуры. Его чёрные, как сама Тьма, волосы, развевались на несуществующем тут ветру, и глаза светятились двумя кабошонами-изумрудами, без белка и зрачка, — только изумрудная туманная пелена. Покружив немного и разорвав большую часть одежды, Гарри опустило. Он был прекрасен…

"Кажется, кое-кто будет сильно ревновать после того, как узнает! Хи-хи…"

Я посмотрела ему в глаза. Гарри, в смысле. Он мне подмигнул.

— Достали?

— Ага.

— И меня тоже…

— А что тебе мешает?

— Ты прав, — я ловко опустилась на землю вслед за братом и дала Гарри пять. А потом решила сделать западло.....

— Дрей, ты с нами?

Воцарилась гробовая тишина. Драко встал, отряхнул невидимые пылинки с дорогой мантии.

— А почему бы и нет? — и, словно заправский позёр, разорвал магией маскировочный медальон. Снейп усмехнулся. Хмыкнул — мой тонкий слух разобрал это… С Дреем встали Винс и Грег — и тоже скинули маскировочные медальоны.

"ВАУ! До Драко не дотянут, но тоже симпотные парни… Сёстрам Патил понравятся".

Я хмыкнула. Вдруг половина Гриффиндора вскочила и направила на нас свои палочки.

— Вы не те, за кого себя выдаёте!!! — закричал Колин.

— Пошёл нахуй, подхалим, — Гарри беспалочковым отшвырнул парня, и мы встали спина к спине — я, Гарри, Драко, Винс и Грег. — Ну, а как вам такое?!

Посреди Большого зала в оборонительной стойке, замерли пять существ. Людьми мы не были изначально, а вот такими, какие мы есть сейчас, стали только благодаря Дамблдору. Или, скорее, вопреки… Гарри был главой нашего небольшого квинона. Он — сидхе неблагого двора, и выглядел соответствующе. Длинные иссиня-чёрные волосы, покрытые лёгкой дымкой сизого оттенка — его магией, заплетены в две боевых косы Сидхейцев. Тёмная, почти чёрная кожа, — и белые родовые татуировки, почти как дополнительные каналы для его морозно-свежей, обжигающей холодом магии. С порванной одеждой, вскинутыми в готовности колдовать руками с хищными загнутыми когтями на них, он устрашал и восхищал одновременно. Рядом с ним, плечо к плечу, как и раньше, — я. Мне проще — я полукровка-гарпия, но и выглядела соответственно. В каштановых длинных кудрях затесались алые перья, огромные крылья за спиной в алом оперении с металлическими кончиками, и глаза — жёлтые птичьи глаза с вертикальным зрачком. На руках всё те же птичьи когти.

Винс и Грег — потомки орков, так что тоже выглядели впечатляюще — оба высоченные, мускулистые, смуглые, с длинными волосами заплетёнными в боевые орочьи косы, все в татуировках, с выпирающими из-за губ клыками ярко-белого, чистого и зловещего цвета… Брр. Таких в тёмном переулке встретишь — кирпичный завод откроешь!..

И Драко — прекрасная редкость, опасная настолько же, насколько и желанная. Белоснежные крылья, объятые пламенем, длинные — почти до пола — густые и рассыпчатые платиново-серебристые волосы, слегка развевающиеся на ветру резонирующей магии, в одной руке файербол, в другой — взятая наизготовку палочка, того же прекрасно-белоснежного цвета, что и его волосы. Из глаз лился магический свет цвета расплавленного серебра. Атмосфера накалялась и похоже, скоро на нас нападут…

Двери Большого зала распахнулись с отчётливым, пугающим в этой зловещей тишине грохотом. Стук трости о мраморные плиты пола, шелест дорого шёлковой мантии…

"Люциус Малфой. Спасибо вам, папаня!"

— СЫН?! Что тут происходит?!