Красная ленточка (джен)

Как прорвало плотину, не повернёшь время вспять.

— Русская пословица

Месяцы ядерной зимы бесследно не проходят. Жить с последствиями того, что было, даже не зная причины — невыносимо. Вроде и при нормальной жизни не происходило ничего, что можно вспоминать, что можно было бы считать чем-то масштабным. Но даже так на душе беспокойно, больно. Бороться за свою жизнь сейчас — одна из главных задач сегодня. А прошлое, будущее... Они не имеют значения.

Мы уже много времени бродим по пустоши, но разве что-нибудь изменилось? Что-нибудь стало лучше, рассеялись ли тучи? Всё верно — нет. Ничего. Всё та же борьба за выживание, борьба за право быть вверху пищевой цепочки. Осталась лишь одна десятая процента живых существ, которые тоже рано или поздно умрут. Но никто и не жалуется. Жизнь не будет вечно мёдом, не будет сладкой. Хочешь выжить? Умей вертеться.

Нет никакого смысла думать о том, что было раньше. Раньше и грибы росли, но в данном случае собственное прошлое ничем тебе не поможет в выживании. Разве что в перерывах можно повспоминать былые годы, если, конечно, ты помнишь хоть что-нибудь из своей жизни.

В память о том городе, который был раньше, скажу: и тогда было не лучше. Все были помешаны на технологическом прогрессе, не замечая последствий. И к чему же это привело? Правильно... Теперь уже поздно думать о последствиях человеческих деяний. Всё рассыпалось в прах, не оставив после себя ничего, лишь отголоски некогда бывшей людской цивилизации. Мы вернулись назад в каменный век, ледниковый период, называйте это как хотите.

Мутанты? Руины? Какие-нибудь редкие психи? Какая к чёрту разница, что происходит вокруг? Смотришь по сторонам и понимаешь, что уже ничего не будет прежним. Разруха становится вечной, а утраты неизбежны. Либо привыкай к этому, либо иди и утопись в ближайшем ледяном водоёме.

Мы с Тоддом шли вперёд. Я шёл впереди, высматривая более подходящие пути. Признаюсь, иногда это заставляет меня чувствовать себя как раньше, словно я иду и знаю дорогу. Но на деле же никто из нас не знает, чего ожидать от жизни. Суровый уклад ядерной зимы заставляет позабыть о прошлых невзгодах и двигаться вперёд. Даже о будущем толком нет времени подумать. Что будет — то будет. Так же можно сказать и о своих товарищах, что всё это время были рядом. Ты смотришь на них, а они медленно рассыпаются в прах, как и здания вокруг. Каждая смерть — это так же приближение твоей собственной кончины. И никогда не знаешь наверняка, когда ты умрёшь, или кто умрёт следующим. И вот так мы с Тоддом остались одни из пяти бравых бойцов. Кто же из нас умрёт первым — та ещё загадка. Никто и не мог предугадать смерть членов отряда. Ровно так же, как и не могли предугадать апокалипсиса.

Нас было пятеро: я, Тодд, Генри, Зоя и Мэтью. Мы боролись за жизнь как могли, стараясь вырвать свою жизнь из лап зверя, который зовётся Мёртвой Зоной. Но мы не учли одного — всегда найдётся тот, кто умрёт.

Мы должны были быть готовы ко всему. Но, видимо, мы тогда что-то упустили. Сохранить жизнь всех членов команды не вышло, как бы сильно не хотелось спасти тех, кого уже однажды принял в свой отряд...

Мэтью умер, отгоняя от нас огромного мутанта, пока остальные пытались вылезти наверх из какой-то дыры, в которую мы каким-то образом случайно попали.

Генри по каким-то причинам сошёл с ума и убил Зою, а после и себя...

— Аргх... — я тяжело вздохнул, вспоминая всё, что происходило тогда. Я дал себе обещание не забивать этим голову, но, похоже, забыть это уже никогда не получится. Тодд этого не слышал, потому что довольно прилично отстал. Я обернулся и громко произнёс: — Давай быстрее, копуша!

— Да иду я, чёртов ты гепард! — крикнул он мне в ответ, быстро догоняя меня.

* * *

Я люблю зиму как время года. Но уже как несколько лет начинаю её ненавидеть: сплошной снег, гололёд, серые тучи. Лишь изредка можно увидеть с трудом просачивающиеся через это серое и унылое полотно еле заметные лучи солнца. Ненавижу это место. Но мысли о самоубийстве разом покидают меня. Даже не знаю, почему. Может быть потому, что я здесь всё-ещё не один? Тодд постоянно вбивает мне в голову, что что не делается — всё к лучшему. Иногда, благодаря ему, я начинал верить в благоприятный исход, хотя минуту назад не видел в этой вере смысла.

Я смотрю на своего товарища и, честно говоря, не понимаю его. Точнее не его, а его оптимизма, который он сохраняет даже тогда, когда мы сталкиваемся с огромными трудностями. Тодд — врач. Все медики нынче такие позитивные? Где он прячет механизм, отвечающий за позитив? Или он там под шумок что-то принимает, а со мной не делится? Но что бы то ни было, это не важно. Он всегда помогал мне выйти сухим из воды в трудной ситуации, за что я ему отдельно благодарен. И я не хотел бы, чтобы в один прекрасный момент он тоже ушёл на тот свет.

Подобные мысли посещали меня ещё множество раз за весь путь, который мы прошли. За это время мы с Тоддом вышли на старую и разрушенную, некогда бывшую детскую площадку. Кажется, на ней когда-то резвились дети. Я смутно помню то время, но тогда каждый блеск в глазах человека или маленького ребёнка был так ценен. Если бы этот блеск сохранился и сейчас...

Мы шли вдоль этой площадки. Моё внимание привлёк металлический столб. Вернее, не столб, а красная ленточка, что была аккуратно завязана узлом на нём. Ленточка сверкала на слабых лучах солнца и развевалась на редком ветру. Я остановился, смотря в сторону ленты. Не знаю почему, но эта ленточка меня будто загипнотизировала. Красная лента, чистая, блестящая... Именно она заново заставила меня почувствовать себя в прошлом. Я дал когда-то себе обещание не вспоминать то время, но.. Не знаю, как это объяснить. Ассоциации заиграли в моём мозгу.

— Тодд, — обратился я к товарищу, не сводя с ленты глаз. Он молча подошёл ко мне, видом показывая, что услышал меня. — Помнишь, когда всё только случилось?

— Помню... — ответил Тодд, отведя взгляд куда-то в сторону. — Это было такой неожиданностью. До этого казалось, что ты можешь свернуть горы. Но в один момент всё разом ФЬЮ, — Тодд издал звук, отдалённо похожий на свист. — И всё. И нету...

— М-да... Жуткая хрень... — произнёс я тихо, наконец оторвав взгляд от алой ленты. — Если бы я был верующим, я бы пошутил, что бог наказал нас за все грехи. Да вот только этот "бог" не особо и помогал.

— Давай не будем в очередной раз обсуждать тему атеизма? — проворчал Тодд, глубоко вздыхая.

— А как всё это ещё назвать?

Несколько секунд мы провели в молчании. Тодд лишь озадаченно на меня посмотрел. Я понимал его озадаченность, ведь не часто я начинаю размышлять и спрашивать о подобном. Да и в целом такие разговоры первым завожу я достаточно редко. Я наконец вышел из астрала и поднял голову, когда Тодд слабо потряс меня за плечо и произнёс:

— Да ладно тебе. Мутанты не сожрали — и то хорошо. А теперь идём, уже темнеет, — а затем, Тодд направился вперёд. Я постарался успеть за ним.

Мы уже почти вышли с площадки, как я развернулся обратно, дабы лицезреть ту самую ленту. Мною словно кто-то управлял, от чего я развернулся непроизвольно.

Но...

Этой ленты я больше там не увидел.