®“Такова цена”  (гет)

— Да, я приготовила тебе покушать, Джагги, — лёгкая улыбка не сползала с лица Бетти на протяжении всего их разговора.

— Жду-не дождусь, когда приеду домой, — тон спокойного и ровного голоса был наделён чем-то иным. Чем-то вроде тоски и нетерпеливого желания попасть домой. А может, то было лишь самовнушение, и Бетти хотелось это слышать в словах любимого.

— Я тоже жду тебя, милый, — присев на диван, Беттс взяла ноутбук, чтобы посмотреть какой-нибудь фильм.

— Ну всё, мне пора.

— Я люблю тебя, — сказала Бетти ровно тогда, когда на той стороне провода послышались гудки после сброса звонка. Та теплота, с которой она произнесла этого, кажется, разносилась на всю округу, одаряя каждого улыбкой.

Им уже по двадцать семь. Одиннадцать лет отношений, девять из которых — совместная жизнь и восемь — в браке, казалось, никак не отразились на их чувствах — вроде, они всё так же оставались теми подростками, у которых помимо личных были ещё и проблемы покрупнее. Они оба решали их, раскрывали дела, в которых полиция была бессильна, преодолевали все недопонимая и прочие преграды, которые становились между ними. Даже тот злосчастный поцелуй с Арчи уже был позади.

Их никогда не затягивал быт семейной супружеской пары; они любили друг друга так же сильно, как и в самом начале их отношений, между ними была страсть, искра, которая не утихала и не угасала. Странно, не так ли? Или все было не так?

Посмотрев фильм про Шерлока Холмса, Бетти решила найти другой подходящий детектив, и не заметила, как пришёл её муж.

— Я дома, — донёсся голос с прихожей, а затем послышались характерные звуки шарканья тапочек.

Бетти, улыбнувшись, отставила компьютер в сторону и поднялась с дивана, чтобы пойти встретить Джагхеда.

— Привет, — её ласковый, мягкий голос ласкал уши, а домашний вид придавал ей ещё большей красоты, чем и без того есть.

— Добрый вечер, — мистер Джонс шагнул вперёд, раскрыв руки, чтобы обнять Бетти. Она утонула в нём. Снова.

Тёплые и мягкие губы Элизабет нежно прильнули к в последнее время вечно суховатым губам Джагхеда, а изящная рука коснулась щетинистой щеки, проведя большим пальцем по скуле.

— Я скучала, — призналась девушка.

— Я тоже, — зелёные глаза парня встретились с такими же зелёными глазами его жены. — А ещё я безумно хочу есть, — он мягко сжал её талию, стараясь не сделать ей больно.

— Ты неисправим, — улыбнулась Бетти, отправившись на кухню разогреть ужин.

— Я переоденусь и приду, — кинул он ей, направившись в их самую любимую комнату в доме.

Тут же громко зазвонил телефон, что не ушло от слуха Элизабет, потому как из кухни сразу же последовал её голос:

— Кто это?

— Беттс, по работе.

Быстро прошмыгнув в спальню, Джаг аккуратно прикрыл за собой дверь, прежде чем ответить на вопросы, потоком сыпавшиеся из трубки мобильного.

— Я же просил не звонить мне в это время. Дал прекрасно понять, что буду занят, какого чёрта?! — шёпот, которым говорил парень, был наполнен чуть ли не яростью, но всё же сдержанность ему была присуще. — Чтобы это было в первый и последний раз!

— Джагги, милый, я накрыла на стол, — Бетти внезапно зашла в спальню, чтобы позвать мужа кушать, как только он сбросил вызов. — Почему дверь была закрыта? — она посмотрела на вход. Обычно, они никогда не прикрывали двери в комнату если были одни.

— Ну, я хотел переодеться, — внутренне растерялся, но на глазах уверенно ответил Джагхед.

— Чего я там не видела? — усмехнулась Бетти, но увидев беспристрастно-напористое выражение лица мужа, продолжила с таким же холодным интересом. — Зачем звонили?

— Кто? — изумился Джонс.

— Ты сказал, тебе позвонили по работе, — Бетти в непонимании наклонила голову и изогнула бровь. «Он что-то скрывает?» — спрашивала она у самой себя.

— А… — парень глянул в руку, в которой держал телефон, — извини, я замотался сегодня, — он потёр пальцами переносицу и подошёл к Бетти, — ужасный был денёк, честно говоря.

— Но… ты мне звонил, мы разговаривали, и-и… — девушка окончательно перестала понимать мужа, но тот её перебил.

— Предупрежу твой вопрос: да, я ничего не сказал. Не хотел тебя как-то грузить, — в объятиях он повёл её на кухню.

— Так ты не ответил на мой вопрос, — когда они ужинали, она внезапно задумалась про звонок Джагхеду с работы. — Зачем тебе звонили?

— Опять уточнить по дедлайнам и расспросить кое-какую информацию, — спокойно пережёвывая ответил он.

— Почему ты разговаривал так тихо? — не унималась Бетти. Ей казалось, что Джаг хочет скрыть реального человека, с кем разговаривал. Дедукция у неё была хорошей, не притупилась с подросткового возраста.

— У меня такое ощущение, что я на допросе, — усмехнулся Джаг, и во влажном домашнем воздухе чувствовался нервоз. — Дверь была закрыта, да и я говорил спокойно.

— Ты, работа и спокойно? Быть такого не может, — слабо мотала головой Беттс, отчего белокурые волосы, ниспадающие на плечи, слегка лоснились.

— Малыш, — Джаг накрыл ручки своей жены своими, — что случилось?

— Я снова посмотрела детектив, — ответила Элизабет, пожав плечами.

— Милая, я понимаю, что ты скучаешь по нашим расследованиям, которым уже больше шести лет, но сейчас Ривердэйл — обычный город, каким и был раньше. Здесь пока не появились вновь грифоны и горгульи, нет чёрных капюшонов, отцы не убивают детей, поэтому прибереги свой энтузиазм для какого-нибудь грядущего дела, хорошо?

— Да, Джаг, ты прав. Я немного скучаю по тем временам, — Бетти опустила взгляд. — Но если касаться именно тебя, то ты сегодня другой. Не такой, как обычно. Точнее, стал им после того звонка.

— С чего такие выводы?

— Например, с того, что ты закрыл дверь в спальню, когда пошёл переодеваться, хотя этого никогда не делал, если мы с тобой вдвоём.

— Единичный случай, — фыркнул Джаг, пытаясь успокоить жену.

— Я не слышала разговора, — продолжала стоять на своём Элизабет.

— Я разговаривал спокойно, — так же ровно и расчетливо ответил Форсайт. Он подошёл к Бетти сзади и обнял за плечи. Она в ответ слишком меланхолично начала потирать руки любимого, пытаясь успокоить себя, внушить то, что всё это — лишь доводы её больного и разыгравшегося воображения.

— Вот именно, Джаг. Ты и спокойный телефонный разговор по работе, когда ты дома — просто совершенно несовместимые вещи. И после всего этого ты говоришь, что такой, как каждый день. Обычный Джагхед Джонс.

Бетти ни разу не врала. Джаг и спокойный разговор по телефону с коллегами, когда он дома — просто вещь невозможная. Каждый раз разговор вёлся на повышенных тонах, потому что все с ним спорили, либо задавали много глупых вопросов, которые Джагхед не раз объяснял им. Репутация его хоть и выросла в городе, но змеев всё равно ещё недолюбливали. Особенно короля и королеву. Да, семья Джонсов жила не в Саутсайде, а в Ривердэйле, и это часто служило причиной разногласий на рабочих местах их обоих. Змеи уже не считались некими отбросами общества, как почти десять лет назад, но и признания в Ривердэйле до сих пор не получили.

— Бывает, если я устал, — упирался Джонс, но делал это мягко и тихо, ласково мурлыча Бетти на ушко.

— Но, Джа…

— Тс-с-с, — он перебил её, заставив замолчать.

Он втянул носом ванильный запах её парфюма. Дыхание мистера Джонса щекотало шею миссис Джонс, его сильные руки в одно мгновение подхватили её хрупкое тело, и он оставил долгий поцелуй на её виске, прежде чем отправиться в спальню.

Положив её на кровать так аккуратно, как только возможно, Джагхед навис сверху, уперевшись руками по обе стороны от её головы. Дорожка поцелуев, оставленная им на ключице Бетти, жгла кожу. Пламя разраставшееся в животе, разгоняло бабочек по самым крайним уголкам души, отчего желание было невыносимым. Чуть ниже завязывался тугой узел, а в горле пересохло. Она любила его всем своим сердцем, она хотела его всей душой.

Чувства пожирали её, она тонула в нём каждый день. Каждый день в разлуке, когда они порознь, давались ей не очень легко поначалу. Она боялась, что когда-нибудь он не вернётся, оставит её. Боялась, что Джагхед отвернётся от неё, как когда-то она отвернулась от него, поцеловав Арчи. Но Джаг простил. Чувство вины до сих пор жило в ней, она часто думала об этом. И даже то, что в мыслях она возвращалась к поцелую с Эндрюсом, убивало её. Бетти на полном серьёзе считала это изменой.

Элизабет до безумия любила Джагхеда. Её сердце было полностью у него в руках. Она доверяла ему, знала, что её любовь не смеет обмануть и солгать. И в любой день, в любой момент её жизни Джаг мог раздавить её сердце, молча кричащее о любви к нему. Растоптать и выбросить, как ненужную игрушку.

Джаг расстегивал рубашку Бетти с каждым поцелуем, медленно приближаясь к животу. Она пылала, уже не могла молчать. Джагхед понял это, когда с её припухших губ хрипло сорвалось его имя, впримесь со стоном. Он остановился и посмотрел ей в глаза; её глаза были для него прекрасны, в их зелени можно было заблудиться. Безусловно, он блуждал в них. Она была сексуальна, красива и мила также, как и раньше, в их школьные годы.

Бетти не знала, как ей успокоить разбушевавшиеся эмоции, как удавить пляшущих бабочек и как перестать настолько зависеть от Джагхеда Джонса.

* * *

— Доброе утро, дорогая, — хриплый, ещё сонный голос Джагги разбудил спящую Бетти.

— Мхм… — так же сонно фыркнула она, уткнувшись носом в подушку.

— Я пошёл собираться, — лениво поднявшись с кровати, Джагхед накинул белый махровый халат, чтобы пойти в ванную. Но остановился у дверного проёма, чтобы посмотреть на спящую Беттс. Она была ангелом во плоти: бледная кожа контрастировала с ярко-розовыми пухлыми губами, а белокурые волосы неаккуратно были взлохмачены и лежали на подушке. «Пусть поспит», — подумал Джаг. — «Она того заслуживает».

Когда он вышел из душа, в его нос тут же ударил запах блинчиков с кленовым сиропом и аромат кофе. Он быстро побежал в спальню, чтобы одеться. На плечиках на ручках шкафа его ждали тёмные джинсы и клетчатая серо-чёрная рубашка.

— Зачем такие самопожертвования? — Джагхед подошёл к Элизабет и обнял сзади, уткнувшись ей в шею, пока она стояла у плиты.

— Ну, я же люблю тебя, — промурлыкала она в ответ, когда внутри запорхали бабочки от сильных рук, поясом обвивавших её талию.

— Я тоже, — шёпотом ответил ей Джаг.

Бетти не любила, когда он говорил эти слова. Он будто соглашался с ней. А сейчас даже согласился с неуверенностью. Этот тон не ускользнул от чутких ушей Бет. Бабочки мгновенно испарились, оставив неприятный осадок. Она верила ему, он не мог солгать. Никогда не лгал. Но вот что-то шептало, что она чего-то не знает. Бетти хотелось верить, что всё это — просто её доводы. Она внушала себе это всеми силами. Но так и не внушила.

В объятиях Джага она заелозила, ясно дав понять, чтобы он отпустил. Парень отстранился и отошёл на пару шагов от стола, чтобы не мешать. Бетти молча накрыла на стол и села есть сама. Джагхед стоял в проходе.

— Садись, чего стоишь-то. Опоздаешь ведь, — монотонно пригласила Бетти. Ей не было всё равно, но не хотела выдать накинувшее её ни с того, ни с сего разочарование.

— Беттс, — аккуратно позвал жену Джаг, подойдя к столу, — что случилось?

— Всё нормально, — изумлённо ответила она. — С чего ты взял? — пережёвывая завтрак, пожала плечами.

— Но я же вижу, — Джагхед сел за стол, пристально, но нежно глядя на Бетти.

— Правда тебе не понравится, — нервно улыбнулась она.

— Ты ведь знаешь, что я предпочитаю горестную правду, нежели сладкую ложь.

— Ты ведь знаешь, — тихо прошептала Бетти, — что я того же мнения, но вчера почему-то солгал, — выдала она, произнеся последнее слово громче всех.

— Это причина или ты снова, по своей привычке, переводишь стрелки?

— Трактуй это, как хочешь, — Бетти всплеснула руками и вышла из-за стола, чтобы пройти в гостиную. Но Джаг вытянул руку и схватил её, преградив путь, когда Бетти хотела выйти.

— Дорогая, что всё же, случилось?

— А тебе ли не всё равно? — саркастически усмехнулась Бетти, попытавшись расцепить руки Джага.

— Нет, увы, но нет, — мягко засмеялся парень.

— Отпусти, пожалуйста.

— Хорошо, — он разомкнул руки, всё ещё глядя в родные зелёные глаза.

Бетти вышла из кухни, оставив Джагхеда в одиночестве. Никто не понимал отчего, но оба чувствовали это. Были одиноки, будучи в одном помещении. Элизабет убежала от Джага, чтобы не загружать своими проблемами. И не понимала, что она уже это сделала.

Джаг удручённо и озадаченно глянул вслед своей жене, не посмев оскорбить её желание. Пусть идёт, раз так хочет. Нельзя, да и невозможно сказать, что ему было наплевать на эту ситуацию, — Джаг волновался за Бет. И больше не притронулся к еде.

* * *

Утренняя ссора и вчерашний звонок не давал Элизабет Джонс никакого покоя. Она носилась из стороны в сторону, не находя себе места. Вытирала пыль по двадцать раз на одном и том же месте, перемывала чистые тарелки несколько раз, нервозно проверяла телефон на наличие сама не зная чего.

Ей надоело это. Чувство навязчивого состояния всё никак не проходило, поэтому выход оставался один. Позвонить Веронике.

— Алло?

— Ви.

— Бетти, привет. Давненько не разговаривали.

— Да-а… — Бет мяла в руках край футболки. К её состоянию ещё и добавилось чувство вины. Она в последнее время редко работает, целыми днями просиживая свою задницу в ожидании мужа с работы. Рутинная жизнь, — давно…

— Что-то случилось? — неуверенный и поникший голос подруги, заставил мисс Лодж задуматься.

— Я… да. Но я не думаю, что это есть что-то важное. Скорее, мои собственные доводы, — Элизабет не была уверена в том, что нужно было высыпать эти мысли на Веронику. Не была уверена в том, что её сомнения и переживания по поводу Джага действительно были вызваны не почвой её воображения.

— Я в любом случае тебя поддержу. Мне приехать? Да, я приеду, зачем спрашиваю.

— Я не думаю, что мои сомнения о Джаге настолько важны, чтобы бросать все дела и приезжать ко мне.

— Би, ты — самое важное в моей жизни. Да и дел у меня никаких нет. Арчи уехал. В общем, жди. Через полчаса буду.

— Я пока поставлю чай.

Как часто они бы ни виделись, как увлечённо бы ни обсуждали самые разнообразные темы, предвкушение встречи всегда было приятным и тёплым. Темы не имели свойства заканчиваться, а нужда в общении не таяла с каждым годом всё больше и больше. Блондинка и брюнетка рассмеются в лицо тому, кто посмеет сказать, что истинной дружбы нет.

Раздался звонок. Бетти помчалась открывать дверь, но каково было её удивление, когда на пороге она обнаружила не старую-добрую подругу Веронику, а какую-то девушку. Та была младше неё на пару лет — это бросалось в глаза, такие же белокурые волосы, как и у Беттс, но постриженные под каре, аккуратно были завиты в локоны, а синие, почти васильковые глаза потерянно уставились на хозяйку дома.

— Здравствуйте, — Элизабет в удивлении вскинула брови, выйдя на крылечко.

«Это было ошибкой», — тихо, еле слышно прошептала незнакомка, надеясь, что девушка, открывшая ей дверь, не услышит.

— Извините. Я, наверное, ошиблась. До свидания, — блондинка быстро спустилась по лестнице.

— Вам чем-то помочь? — удивление Бетти выросло, наверное, раза в два. Ко всему прочему добавилось ещё и непонимание ситуации.

— Нет, спасибо. Всего хорошего, — к концу фразы синеглазка уже вышла на тротуар, поспешно скрываясь из виду.

Бетти посмотрела на неё, пожала плечами и зашла обратно в дом.

Что-то в этой ситуации было странно, а может, это просто мысли Бетти. Но нервов на всё и так не хватало, поэтому она решила не сводить всё к этой потерянной девушке. В конце концов, её шёпот мог обозначить что угодно. Она могла неправильно сформулировать мысль и сказать это в такой странной форме, что контекст показался иным.

— Рассказывай, что происходит, — едва Бетти отворила дверь, Рони накинулась на неё с объятиями. Это именно то, чего так долго внутренне желала Бет.

— Вот, ты пришла, — Бетти в ответ прижалась к Веронике, вдыхая такой родной запах. Тихий смех блондинки вибрацией отдавался в груди, и это именно то, чего так хотелось Ви — услышать и почувствовать радость подруги.

Увидев остывающий на столе чай, Вероника тихо захихикала:

— Ты уверена в том, что нам не понадобится что-то покрепче?

— Пока что да. Мы ведь не знаем, как далеко зайдут наши разговоры, — Бетти усмехнулась, беря чашку чая и направляясь в гостиную.

— Да знаешь ты всё, не прикидывайся приличной. Мы все знаем друг друга настоящих, — Вероника легонько хлопнула Бетти по плечу, отчего чай из их кружек чуть не оказался на белоснежном ворсистом ковре. Джаг был бы недоволен.

— Как ты? Давно мы не общались, не созванивались, не переписывались. Совсем уже загруженная? — спросила Бетти у подруги, вяло облокачиваясь локтем на спинку дивана.

— С мной всё хорошо. Да, был небольшой завал в баре — проверка приезжала, выяснились какие-то проблемы с документацией. Пришлось устранять. Сегодня, наконец-то, отдыхаю за этот почти месяц нервотрёпки. Сначала подготовка кафе и бара к проверке, далее — сама проверка в течение почти трёх дней и устранение проблем с документами.

— А Арчи как? — вина за тот злосчастный поцелуй крепкими оковами держала Бетти все эти годы. Но из вежливости она решила спросить и про Арчи. Хотя, почему только из вежливости? Эндрюс всё так же оставался ей хорошим другом и первой любовью, и перечёркивать всё это она не смела от слова совсем. Арчи ей был не просто другом, он для неё был лучшим другом. Им и останется навсегда, но общаются они теперь реже. Да, реже, потому что их какое-то совместное прошлое в ролях чуть-больше-чем-лучшие-друзья теперь было лишь позорным воспоминанием. Изменщики — окрестили бы некогда Купер и Эндрюса, но снисходительность была присуща всем четверым. Все четверо молча поклялись не вспоминать более об этом, но Бетти то и дело не по своей воле переходила эти границы. Интересно, какое мнение на этот счёт у самого Арчи?

— С ним всё нормально. Его спортивный зал преуспевает даже больше, чем мой бар, — по лицу Веро было ясно видно, как она радуется за своего любимого пока не мужа. — Но я тебе этого не говорила, — игривым голосом добавила она.

В отношениях Лодж и Эндрюса было всё куда интересней и, в каком-то понимании для Бетти, сложней. Эмоциональные качели, погоня за прибылью, соревнования за лучшее ведение бизнеса — это ещё не всё, что было для их пары тем самым «бытом». У Арчи характер хоть и мягче, чем у Вероники, но в любви к соперничеству и азарте оба преуспевали одинаково. Вероника — стойкая, иногда жёсткая и упрямая. Арчи — мягкий, но сильный и решительный.

Веро не была слепа, она видела, что Арчи сейчас куда успешнее её самой в ведении дел, но никогда ему этого не скажет. Никому не скажет. Кроме, разумеется, Бетти.

— Воу, сама Вероника Лодж признала, что её обогнали, вау! — не без малости искреннего удивления ответила Бетти. — Ви, это вообще ты? — захихикала Бет. Уже второй раз за несколько дней в присутствии подруги Бетти смеялась. То была самая настоящая радость. Ни сарказм, ни лесть, а прекрасное счастье.

— Да, — неохотно, но призналась брюнетка. — Но, повторяю, я тебе ничего не говорила, идёт?

— Будто я это ему скажу. Мы с ним не общаемся почти, — всё же не удержалась и вывела этот факт Бетти.

— Почему, кстати? — отхлебнув уже остывший напиток, Вероника надкусила свежий круассан, так манивший её всё это время.

— Я не уверена, что ты хочешь это знать, — опустила взгляд вниз, выводя пальцем незамысловатый узор по покрывалу дивана.

— Бетти, — мягко позвала Вероника, придвинувшись к ней, — пойми, что я хочу знать всё. Даже самое плохое. Мы через столькое проходили, наша верность друг другу вечна. Неужели ты взаправду думаешь, что меня что-то заденет?

Элизабет в изумлении посмотрела в чёрные глаза Вероники и еле заметно, скорее, для себя самой, помотала головой.

— Прости, не так выразилась. Да, меня что-то может задеть, но мы самые близкие друг другу люди. Неужели ты думаешь, что из-за какой-то мелочи я поставлю крест на нас, на великих Лодж и Куп… — Бетти напористо посмотрела на подругу, лишь взглядом зелёных глаз напомнив ей одну весомую вещь, — ой, прости, Джонс?

— Ну, раз ты так хочешь… — надломленным голосом начала Бетти, а Вероника лишь легонько закивала, что всё сильней призывало не заканчивать, не говорить, не ворошить прошлое. Но назад пути уже не было. Сказал «а», говори «б». — Я всё ещё чувствую вину на себе за прошлое, — последнее слово было выдано слишком тихим и дрожащим голосом.

— За прошлое? — в непонимании переспросила Вероника до того, как поняла, о каком прошлом идёт речь. — Ты про вас с Арчи?

— Да, — шепнула она.

— Боже, это было более восемнадцати лет назад. Я про влюблённость, — пояснила Вероника, увидев вопросительный взгляд Бетти, — а тот последний поцелуй был около восьми лет тому назад, но что это меняет? Давно пора забыть. Я уверена, что ему тебя не хватает. Да, говорят, что дружбы между девушкой и парнем нет, но у вас с ним она была всю жизнь, хоть ты и любила его и это сейчас носит название «френдзона», но факт остаётся фактом. Ты ведь не хотела этого, — Вероника оправдывала, как считала Бетти, их с Арчи. Но это нельзя было оправдать, простить и забыть. Измена — самое ужасное, что только может случиться с человеком.

Бетти опустила голову, а Ви, не сумев выдержать этой картины, придвинулась ближе к подруге и обняла её крепко-крепко, продолжив вдалбливать её невиновность и доказывать необходимость отпустить это прошлое:

— Даже если и хотела, я не считаю, что этот поцелуй был началом чего-то нового. Наоборот, я думаю, что этот поцелуй являлся концом твоей истории любви к нему не как к другу. Это была последняя точка в поэме. Ты убедилась, что больше чувств к нему не испытываешь. Показала ему этим, как ты его любила, что он потерял и что вернуть всего того уже нельзя. Это было заключением перед началом новой истории. Истории тебя и Джагхеда. И плевать, что вы тогда уже были вместе несколько лет. Я ни за что не поверю, что, согласившись ты с ним встречаться, уже тогда любила его. Джаг, возможно, тебе был лишь симпатичен. Но ты знала его с детства — как альтернатива мальчику Эндрюсу. Чувства к Арчи у тебя тогда ещё даже не притихли. Забудь ты уже это. Я даже не вспоминала этого случая ещё с того года.

— Ты всё это время говорила обо мне, но не об Арчи, — заметила Бетти, пытаясь проглотить подобравшийся так близко к горлу ком слёз, переживаний и чувства ненависти самой к себе. Закусывала щеку и сжимала руки в кулаках до врезания ногтей в кожу. От последней привычки она так и не избавилась.

— А что об Арчи? Он, как бы то ни было воспринято тобой жестоко, никогда не испытывал к тебе даже избитого подобия того, что ты испытывала к нему. Не мог он заставить себя тебя полюбить, — Бетти лежала у Веро на коленях головой, которую Ви поглаживала так приятно-заботливо и по-матерински. Было выигрышно так лежать, потому что мисс Лодж не могла бы увидеть глаза подруги, которые выдавали одно — боль.

Бетти было больно. Больно от того, что самым крысиным способом предала тогда Веронику и Джага, от того, что предала тогда и саму себя, и свои убеждения. Плюнула на всё ради ощущений, и хрен кому она признается, что тогда бабочки в животе плясали макарену. И вот сейчас, сидя здесь после стольких лет, Вероника убеждает её в обратном.

Какое же это унизительное и ущербное чувство: выглядеть лучше в глазах кого-то за счёт лжи или пустой недосказанности. Чувствовать себя самой настоящей мразью. Как бы Бетти сейчас хотелось засунуть эту совесть в самый дальний угол или хотя бы послать, но так сделать просто невозможно. Хотя бы по отношению к тем, кого искренне ценишь и любишь.

— Тот поцелуй для него если и был попыткой ответить тебе взаимностью, разжечь что-то внутри, то потерпел крах. Эксперимент обрушился карточным домиком. И это хорошо. У вас сейчас разные пути. Я ни на тебя, ни на него зла не держу. Просто сама знаю, что в некоторых ситуациях проверить что-то напоследок или поставить точку просто жизненно необходимо.

— Ви, — Бетти не выдержала такого напора и заревела. Самыми горькими слезами, — я не знаю, как могла тебя столько раз предавать… Ты столько натерпелась от меня, а сама то и дело всегда мне помогаешь, прощаешь, понимаешь и поддерживаешь. Я чувствую себя максимально низко по отношению к тебе. Спасибо. Ты — самое лучшее, что когда-либо происходило в моей жизни.

— Я же говорила, что старая Вероника Лодж осталась в Нью-Йорке, когда её отца посадили за решётку, — вздохнула брюнетка. — Я тоже тебя люблю, Элизабет Купер. И, да, ты навсегда останешься для меня Купер, независимо от того, что у тебя накалякано в паспорте.

Чувство ненависти к самой себе ножом коверкало душу, слёзы то и дело водопадом лились из глаз. Веронике было жалко подругу, но последняя ни в чём не виновата, хотя и изнурённо повторяет себе обратное.

В доме стояла гробовая и бьющая по нервам тишина, нарушаемая лишь привычным тиканьем часов и горькими всхлипами Элизабет. Почему она не может наплевать и принять тот факт, что в той ситуации никто не виноват? Почему из-за этого чувства она лишила себя возможности всё так же близко общаться с Арчи? Для чего нужны были такие огромные жертвы после пустой истории, где ничего не изменилось? Кроме, конечно, потерь, возникших за счёт этого душащего чувства вины.

Изнеможённая своей совестью и чувством собственной низости Бетти. До сих пор такая правильная и светлая.

— Беттс, хватит, — негромкий голос Ви нарушил звенящую тишину в доме. — Ты начни снова общаться с Арчи Эндрюсом. Забудь обо всём и вспомни, как вам было весело. Как нам всем было весело во время школы, когда мы почти везде были вместе, — мягкая рука Веро заправила белокурые волосы Бетти ей за ухо, когда та всё так же лежала головой у подруги на коленях, — и представь, как он будет рад.

— Я… я не могу себя заставить это сделать, — заикаясь, ломаным и зарёванным голосом прохрипела Бетти.

— Ну, — пожала плечами, поднимая подругу, — не ты, так я это сделаю, — Бетти немым вопросом посмотрела на Веронику.

Та интриговать не стала, и сразу ответила:

— В субботу вечером мы с Арчи ждём вас с Джагхедом у нас. Посидим, поболтаем. Давно ведь не собирались всей компанией. Шерил с Тони тоже будут приглашены.

— Нет, — отрезала Бетти. — Джаг без выходных сидит в издательстве до восьми-девяти вечера. Навряд ли он пойдёт, — трясущимися руками она потянулась за чашкой уже холодного чая. Ей нужно было успокоиться.

— Ну, и хорошо. Тогда вам с Арчи ничего не будет мешать, — Вероника из последних сил пыталась уговорить подругу на этот ужин.

— Не думаю, что ему будет интересно сидеть в женском обществе, — заметила Элизабет, обеими ладошками обнимая чашку и пытаясь внушить себе, что он тёплый и можно было согреться.

— Тоже верно, — фыркнула Вероника. — В таком случае, я сама позвоню твоему мужу и позову его. Кстати о нём, что за сомнения?

Редкие и тихие всхлипы Бет тотчас сменились на каменное выражение лица и резкое молчание — она собиралась с мыслями перед тем, как начать «взваливать» все свои, возможно, иллюзорные проблемы и сомнения.

Вероника внимательно и не перебивая слушала речи Бетти, иногда вставляя уточняющие вопросы. Откровения миссис Джонс сейчас походили на приём у психолога не совсем вменяемого пациента. По крайней мере, так казалось лишь ей. Мисс Лодж даже не задумывалась о том, как это всё выглядит со стороны. Ей искренне хотелось поддержать ту, у которой, казалось, большие проблемы.

— Я скажу лишь одно. Понаблюдай за ним. Вдруг ты ко всему просто придираешься, и он был прав насчёт твоей заскучавшей фантазии. А в обратном случае… если всё и вправду будет так, как ты думаешь, то просто позвони мне и мы всё решим, — Вероника ободряюще похлопала Бетти по плечу, но легче последней как-то не стало.

— Спасибо, — тихо ответила Бетти после недолгого молчания, — за всё, — придвинувшись к Веронике, она крепко обняла её. Бетти хотелось буквально раствориться в Веронике. Та поддержка, которую она получала от неё, всегда помогала справляться с проблемами. Пореветь, вытереть слёзы и идти дальше с высоко поднятой головой.

Вероника в ответ прижалась к Элизабет, крепко обвив её плечи руками, когда та носом зарылась в тёмной шевелюре.

— Всегда пожалуйста.

— И всё же, вино нам не пригодилось, — усмехнулась Бетти.

— Кто такое сказал? Ты вполне сгодишься для употребления напитка чуть-крепче-чем-чай.

— Сначала нужно что-то приготовить, — весело хмыкнула Бетти, высвобождаясь из объятий Вероники.

Бутылка красного вина к приходу Джагхеда уже была осушена до дна и стояла на столе. Там же стоял и один бокал. В мыслях ругнувшись, он заглянул в спальню в надежде, что очень захмелевшая Бетти уже спит, и шаблонное «я дома» не разбудило её. Так и было: миссис Джонс сладко посапывала на краю кровати, отвернувшись в сторону окна. Джаг тихо подошёл к ней и со спины аккуратно накрыл одеялом — в спальне было холодно. Бесшумно переодевшись, он пошёл на кухню, уже предполагая, что ему самому нужно будет себе что-то приготовить.

К его огромному удивлению стол был накрыт. Даже выпившая, его жена всегда готовила ему поесть, всегда ждала его, но сегодня не дождалась. То ли алкоголь утянул её в сон, то ли она сама устала ждать Джага с работы, который сегодня пришёл заполночь. Ко всему прочему, сегодня Бетти даже не позвонила.

Вымыв за собой посуду, парень пошёл спать. Он лёг, прижался к Бетти, и поцеловал её в висок, тихомолком пожелав спокойной ночи.

— И тебе, Джагги, — вполне трезво, равнодушным полушёпотом ответила Элизабет. Джагхеду показалось, что она будто согласилась с ним.

Бетти прижала к себе руку мужа, обвивающую её талию. Она обернулась, чмокнула его в губы, и снова отвернулась, даже не спросив о причине такой серьёзной задержки на работе.

— Ты не спала всё это время? — изумлённо спросил Джаг, но его вопрос так и остался без ответа, хотя он чувствовал, как Бетти водила пальцем по его руке. Он знал, что сейчас она не спала, но не потребовал ответа.

Он не мог что-то требовать, когда поступал с ней так нечестно.

Джаг уткнулся в шею Бетти, прижав её к себе ещё ближе. Она лишь по инерции, не по желанию, прильнула к нему. Парень не обратил на это должного внимания и вскоре Элизабет Джонс услышала тихое, такое родное, но одновременно такое чужое сопение.

Бетти не хотела спать. На данный момент она желала разобраться, чего хочет. Может, то было навязчивое состояние после вина и бесед с Вероникой, а может и надоевшее за несколько дней состояние неопределённости.

Бесцельно глядя в окно, за которым уличный фонарь тускло освещал ночную дорогу Ривердэйла, Бетти пыталась понять себя, отыскать ответы на мучавшие её разум вопросы. Одним из которых был о Джаге. А точнее, почему он сегодня пришёл так поздно. Почему он уже несколько лет не говорил «я люблю тебя» в адрес Бетти? Почему его редкопроизносимые «милая» и «дорогая» слетали с уст так сухо и, порой, грубо? Куда делся милый Джагги? В какой момент жизни он сменился на равнодушного и неискреннего Джагхеда?

Было желание зареветь от непонимания, от смятения. Хотелось просто выкинуть всё из головы и продолжать жить счастливой жизнью.

А если всё было ложью, то подлинно ли было счастье?

Мысли заглушали туманом наплывавшую ночную тишину. Они были настолько громкие и чёткие, что иногда казалось, будто всё воспроизводилось вслух, словно из старого граммофона.

В один момент в голове Бетти пустозвоном отдался какой-то писк. Но он был такой тихий и непонятный, что девушка допустила мысль о мнимости его происхождения.

— Да, так и есть, — беззвучно слетело с её губ, и она продолжила крутить веретено своих мыслей, которые росли ровно по теории снежного кома.

Снова раздался этот звук. Он был чётче и, как показалось, громче. В этот раз Бетти удалось понять реальность его происхождения. Это был телефон Джагхеда.

Ей удалось выявить источник, и она успела успокоиться по этому поводу, но поступила следующая беспрерывная серия из трёх уведомлений на злосчастный мобильный телефон.

Теперь вся эта ситуация показалась ей странной. Время было очень позднее, а телефон мужа разрывался от поступавших оповещений, прекратившихся в какой-то момент. «Он мог не выключить интернет», — отмахнулась Бетти, не разглядев в этой истории чего-то такого, над чем стоило глубоко задуматься.

Глаза уже слипались от усталости, мозг постепенно завершал круговорот мыслей перед сном, и Бетти решила отмахнуться от всего, наплевать на все сомнения. Она повернулась к мужу и уткнулась ему в грудь. Родной запах должен был помочь успокоиться.

Как и случилось.

* * *

На следующий день Бетти проснулась намного раньше Джага. Она открыла глаза, и тут же зажмурила их, потому что солнечные лучи будто вопили: «спи дальше». Голова гудела, тело болело, ужасно хотелось пить, отчего сухое горло будто бы чесалось изнутри.

— Да здравствует похмелье, — прошептала она самой себе сдавленным и сонным голосом.

Сегодня нужно было идти на работу к восьми часам утра. Элизабет уже пожалела, что они с Вероникой вчера выпили, потому что состояние после вчерашнего было как у умирающего тюленя.

Тихонько выйдя из спальни и захватив халат, она пошла в душ. Необходимость смыть с себя остатки вечера была такой высокой, что казалось, без этого не обойтись. После душа Бетти обернулась полотенцем и быстрым, но бесшумным шагом зашла в спальню, чтобы взять вещи. Джагхеда в постели не было, и всё было заправлено. Брови Бетти на миг вздёрнулись в удивлении. Ей было всё равно на то, что вчера он так поздно заявился домой. Точнее, она старалась не вбивать себе в голову эту мысль, ибо так она совсем поседела бы от нервоза. Да и когда взглянула на часы, шок заставил остановиться все сторонние мысли, в центре оставив желание прийти вовремя. До начала рабочего дня оставался всего какой-то час, за который нужно было одеться, высушить волосы, накраситься и перекусить.

На перекус осталось максимум пятнадцать минут. На кухне её ждал сюрприз — Джагхед приготовил завтрак.

— Доброе утро, — с улыбкой поздоровался он, подойдя к Бетти и поцеловав её. Она не ответила и даже чуть отстранилась. — В чём дело? — в искреннем непонимании спросил парень.

— Мне хотелось это у тебя спросить, но нет. Не хочу с утра портить себе настроение, — уничижительным тоном ответила Бетти, глядя в глаза Джагу.

Тот отстранился, когда она дала понять, что ей нужно пройти к столу. Даже не было желания видеть Джагхеда, не то что разговаривать с ним же. Да, пусть у него и был какой-то завал, но мог позвонить и предупредить, что задержится. Даже написать смс не было времени за весь день? Сомнительно.

Бетти не прикоснулась к завтраку, который приготовил ей муж, ясно дав понять, что обиделась. Вообще, в идеале было бы не показывать обиды, но это выше её сил. Ей было досадно от одной мысли, что он так поступает в отношении её.

За столом они провели время в гордом молчании, листая ленту в твиттере и инстаграм. Бетти, вспомнив про подругу, поспешила написать ей смс: «Жива?». Но Вероники не было в сети с момента, как она уехала домой.

— Вероника звала нас на ужин в субботу, — холодно прервала тишину девушка, — в восемь.

— Ты же знаешь, что я работаю, — протараторил Джаг непонятным тоном.

Бетти усмехнулась — она заранее это знала. Знала, что работа ему важнее. Важнее всего — жены, друзей, отдыха. А может, не в работе дело вовсе? Ну всё, надоело.

— Ты работаешь двенадцать часов в сутки, семь дней в неделю! Неужели ты не можешь хоть раз в этой жизни отодвинуть свою любимую работу на задний план?! Неужели она реально тебе важнее всего, что ты имеешь сейчас?! Советую тебе хоть раз обратить внимание на то, что происходит вокруг, ведь в один прекрасный день ты всего этого можешь лишиться. Абсолютно всё полетит к чертям! Всё, к чему ты так стремился, чем дорожил, — всё это просто растворится у тебя перед глазами, оставшись только в памяти! — Бетти резко встала из-за стола, направившись к выходу. Джаг схватил её за руку, но она вырвала её, ядовито крикнув:

— Отпусти!

Она нервно дышала, сжимала челюсти до такой степени, что все зубы должны были уже давно растереться в крошку. Но Джаг пропустил её предупреждение мимо ушей, прижав Элизабет к себе.

— Пусти меня! Я из-за тебя на работу опоздаю! — отчаянно пытаясь выбраться, Бетти брыкалась и вертелась у него в руках.

— Милая, — мягко позвал Джагхед, — хватит. Успокойся, тогда и отпущу.

— Ненавижу, — прохныкала Бетти, моментально ослабев, когда впервые за долгое время услышала от мужа такой искренне-ласковый тон. — Ты всегда отказываешься, когда нас куда-то зовут, ссылаясь на работу. Я всегда хожу одна или не иду вовсе. Но приглашают почти всегда не меня, а нас. Это и не так уж часто происходит… Мог бы и распределить свои обязанности среди остальных или всё сделать в другой день, но нет. Ты всегда пренебрегаешь всем, что имеешь, — глотая слёзы, которые так и норовили выбраться, она умалчивала о той боли, которую испытывала уже долгое время, молчала обо всём, о чём следовало бы говорить. — Я устала от этого, — обречённый выдох сорвался с её уст.

Джаг смотрел на всё это так, словно его только что подселили соседом в комнату в психбольнице. Он никогда не видел Бетти такой, никогда она не говорила ему о том, что её что-то не устраивало. Она всегда молчала.

— Я постараюсь прийти, — лаконично черканул он.

Ей надо было создать иллюзию веры в его слова, что она и сделала. «Ты просто меня успокоил. Я знаю», — вторило всё подсознание.

Бетти пришла с работы в то же время, когда обычно приходил и Джаг. Но не было «обычности».

— Чего и следовало ожидать, — с некой иронией в голосе сказала она сама себе.

Поставив сумки на тумбу в прихожей, она пошла в спальню, чтобы раздеться. На полпути, взглянув на кухню, она вспомнила про ещё две бутылки вина, которые терпеливо в холодильнике ждут съезда крыши кого-то из двух в этом доме. Кажется, дождались.

В гостиной Бетти на всю громкость включила музыку на центре, распустила свой хвост, который уже был чуть выше лопаток, оставив распущенные локоны. Сняла брюки и осталась лишь в белой рубашке Джагхеда, которую когда-то присвоила себе. Одежда так хорошо сидела на ней, будто была сшита для Бетти. Признаться честно, Джагхед любил, когда Бетти надевала его вещи. В этих больших для неё вещах она выглядела такой миниатюрной, что хотелось закрыть от всего плохого, защитить как ребёнка.

Всё надоело, — все эти заботы, все проблемы. Абстрагироваться от суровых реалий сейчас хотелось так, как никогда. Всё тело горело от перенапряжения. Бетти усмехнулась собственным мыслям, когда вспомнила слова девочки, которая приходила к ней два года назад: «После этого психологу потребуется психолог». Самолечение для Элизабет было сравнимо с алкоголем, — если перестараться, можно заболеть ещё хуже.

Полностью отдавшись ощущениям от музыки, мелодично и громко льющейся с колонок, девушка расслабилась. А вино умножало все эти чувства в раз десять. Несуразно двигаясь под песни Бритни Спирс, Рианны и Арианы Гранде, Бетти ещё сильнее разгоняла алкоголь по крови. Усталость порабощала подкашивающиеся ноги, но миссис Джонс продолжала танцевать, пока не запнулась о край ковра и не рухнула на диван. Глубоко и часто дыша, она взяла со стола телефон, чтобы позвонить Джагу. Буквы, цифры и значки плыли перед глазами, точно под включившуюся песню One Direction.

— Алло, — раздалось на той стороне провода.

— Джаг, ты козёл.

— Что я опять-то сделал не так?

— Время уже почти двенадцать, а ты где-то шатаешься.

— Да ты накидалась.

— Не переводи стрелки! Ты даже не позвонил и не препреди… предпри… не сказал ни вчера, ни сегодня, что долго будешь.

— Беру свои слова обратно. Ты не накидалась, ты бухая.

— И что ты мне сделаешь? — передразнила Бетти.

— Сейчас приеду и узнаешь, — грубо отозвался Джаг.

— Даже не смей сбрасывать! — крикнула она уже гудкам в телефоне, который тут же полетел на пол.

Обида пеленой окутала душу Бетти, к горлу подкатывал ком. Она издала тихий всхлип прежде чем пойти и выключить музыку. В голове пульсировало, а ноги подкашивались. «Я больше никогда пить не буду», — было единственной чёткой мыслью, что сейчас посетила её разум.

— Когда я превратилась в такую Бетти? — она с грустью посмотрела на разбитый экран телефона, который засветился от пришедшего на него уведомления.

«Похмелье — лучшее веселье, а ты-то как?», — написала Вероника. Рассказать ей о случившемся или промолчать? Она вчера достаточно переживала о Бетти, но говорила, что в таких случаях стоит позвонить ей. Может, делать это в нетрезвом состоянии не стоит?

Элизабет хотела написать ответ, но, поняв, что пальцы не попадут по нужным буквам, бросила эту затею.

— Завтра отвечу, — пробубнила она, положив телефон на столик и выключила музыку.

Когда раздался звук отщёлкивающегося замка, Бетти лежала на диване и смотрела какое-то ток-шоу. Она не следила за происходящем на экране вовсе, — это было лишь для фона. По её волосам медленно стекали капли воды после недавнего похода в душ для попытки освежиться. В самом деле, это помогло, но в глазах всё равно немножечко плыло, когда она пыталась встать и пройтись по дому. Не критично, но алкоголь ещё не выветрился. Джаг подошёл тихо, почти незаметно. Но Бетти инстинктивно почувствовала его за спиной и обернулась прежде, чем он что-то сказал.

— Элизабет, что за дела? — тёмные брови Джага были нахмурены, а в тоне голоса просачивалось что-то другое. Холодное и бесчувственное.

— Тот же вопрос к тебе, — не удосужившись держать зрительный контакт, девушка вновь отвернулась, пустым взглядом уставившись в телевизор.

— Прошу заметить, но не я напился и начал нести всякий бред, — изо всех сил старался не повысить голос Джагхед.

— Но именно ты меня довёл до такого состояния, — отречённо констатировала Бет.

— И чем же? — он нервно усмехнулся, дёрнув головой.

— Ты же у нас умник, сам можешь понять, — фыркнула миссис Джонс, стараясь затушить боль, пожаром разгоревшуюся в груди. Комок слёз стоял в горле и Бетти мысленно молилась, чтобы из-за него голос не изменился. Хотя, можно будет списать всё на вино.

— Не в данный момент. Я хочу знать, что тебя конкретно не устраивает, что я такого сделал? — голос ломался, рвался и прыгал. Это не ускользнуло от внимания блондинки, но она пропустила это мимо, посчитав не важным.

— Ты прикидываешься или реально не понимаешь? — Бетти резко повернулась к нему, и он одновременно с ней упёрся руками в подлокотник дивана. Отчего их взгляды тут же встретились. Они засмотрелись в глаза друг друга. У обоих зелёные, но такие разные.

Элизабет резко отскочила, только Джагхед мягко положил свою ладонь на её хрупкую маленькую ручку:

— Нет! Не в этот раз! Ты не уйдёшь от ответа своим любимым способом, я… — «настолько разочарована и раздосадована, что даже этот приём не поможет», — было у Бетти в голове, но рот успел захлопнуться, когда мысль тотчас же перечеркнулась сомнением.

— Беттс, — дотоле холодный тон молниеносно сменился на тёплый, казалось бы. Но девушке так не казалось. Тон мужа слышался ей слащаво-прельстивым, точно он вылез из каких-то подростковых романах о богатом парне и девушке-мышке, где то и дело пользовался ей, когда ему было нужно.

Что-то внутри обожгло огнём, когда их глаза встретились. Тёмные, почти охровые глаза Джага показались какими-то злыми. Но они были настолько любимыми и родными, что в животе завязался колючий узел обиды. Бетти не верила в то, что Джагхед мог врать ей, но предательские «бы» и «а если» набатом проносились в мыслях.

Парень подошёл к ней максимально близко, хоть Бетти и отстранялась. Джаг навис над ней, упёрся руками в диван по обе стороны от бёдер Бет и наклонился к её уху. Его тяжёлое свистящее дыхание предвещало о том, что Форсайт собирался с мыслями, чтобы что-то сказать. Но в следующую секунду он уткнулся в шею жены, вдыхая запах своего ментолового шампуня, которым пахли её влажные волосы. Он привык, что она надевала его рубашки, футболки и шорты, что мылась его шампунем и гелем, что нередко пользовалась его духами. Ему это даже нравилось, в какой-то степени.

От этого простого действия Джагхеда Бетти замерла. С её губ слетел сдавленный всхлип. Потому что в груди больно сдавило от борьбы двух «Я» внутри себя. С одной стороны, она до безумия его любила. Любила каждой частичкой своего тела. Он был для неё всем, и она должна слушаться его, потому что оступилась когда-то. С другой стороны, Джаг очень часто в последнее время поступал несправедливо по отношению к Бетти. Пропадал на работе, не предупреждая, хоть раньше такого почти никогда не было. Сам не звонил практически никогда. Его холодность, равнодушие и отстраненность с каждым разом проделывали дыру в искалеченной душе Бетти.

Она всю свою жизнь винила себя за поцелуй с чёртовым Эндрюсом. Каждый раз, когда Джагхед говорил что-то не тем тоном, когда они ругались, Элизабет умирала от пожирающего чувства вины, заглаживая её всяческими способами. Шла мириться первая, хотя и не была не права. Любая трещинка в отношениях семьи Джонсов — миссис Джонс корила себя, стараясь залатать дыры и сгладить последствия. Она стала тем самым парнем с волшебным молоточком из игры, который постоянно восстанавливал разруху после кулаков Ральфа.

Да, Джагхед поступал неправильно, но Бетти всегда молчала. Считала, что не имеет права возражать. Какие у неё могли быть претензии к мужу?

— Бетти, прости, — тихо и низко произнёс он почти ей в шею. Она из последних сил сдерживала ком слёз в горле от чувств, раздавливающих её изнутри, — я полный олух, — парень нежно поцеловал ключицу Элизабет, и это стало последней каплей. Внутри девушки и так была до невозможности сильно натянута ниточка, а сейчас она с треском разорвалась на две половинки.

Всхлип. Другой. Слёзы. Боль.

Больше девушка не могла сдерживать рыданий.

— Милая? — взволнованно позвал Джагхед и тут же из лёгких выбило весь воздух, когда Бетти вцепилась в него, вжавшись как можно сильнее в мощное и теплое тело.

Приподняв её и прижав к себе, он сел на диван, посадив её к себе на колени. Одной рукой он гладил Бет по спине, а другой крепко держал в своих объятиях. Она уткнулась ему в шею, прорыдав:

— Я больше не могу…

Эти слова выражали отчаяние, боль и страх. И мистер Джонс чётко уловил эти чувства в её голосе. Ему стало ужасно плохо от понимания внутреннего состояния жены и очень стыдно… Грубо говоря, он возненавидел себя за то, как поступал с ней.

— Малыш… — вздохнул он, оторвав жену от себя. Он обхватил её маленькое лицо своими большими тёплыми руками и посмотрел на неё. Её слёзы, стекавшие по щекам, Джаг вытер большими пальцами. После чего посмотрел в заплаканные, опухшие и красные, глаза, — перестань, я того не стою, — честно признался он. — Прости меня, пожалуйста, — в следующую секунду его губы накрыли губы Бетти в долгом, томном и успокаивающем поцелуе.

Прыгающее рваное дыхание после истерики ещё не восстановилось, и если бы от поцелуя мог бы закончиться воздух в лёгких, то, Бетти была уверена, он закончился бы. Плечи, пару минут назад содрогавшиеся от рыданий, сейчас были расслаблены. В голове помимо других мыслей крутился вопрос: Джаг и вправду понял причины новообретенного алкоголизма, нервоза и частых истерик Бетти или же просто захотел успокоить этим тщеславным «прости»? Что ж, даже если и так, то ему это удалось.

И сейчас Бетти была в до безумия маленьком шаге от возможной ошибки. Которую она, конечно же, не раздумывая совершила.

Маленькие хрупкие руки, немного взъерошившие чёрные волосы Джагхеда, медленно перемещались от головы к его часто вздымающейся от неровного дыхания груди. Парень не был уверен в своей догадке, но всё же аккуратно положил руки на талию Бетти. Она, не разрывая поцелуй, наощупь нашла пуговицы на его рубашке и расстегнула их. Джаг, помогая Бетти, снял с себя серую ткань, которая сию секунду полетела на белый ковёр.

Её тонкие пальцы нежно коснулись разгорячённого оголенного тела парня. Его руки опустились к ней на бедра, а затем он не спеша начал вести их выше. По мягкой, гладкой коже, прямо под край окутавшего её тело полотенца. Он дразняще-медленно сжал руками её бедра, и тогда Бетти в вожделении промычала что-то в губы Джагхеду. На что он самодовольно ухмыльнулся, что не ускользнуло от внимания блондинки. Она медленно заелозила у его на коленях.

И кто теперь мучался?

Через несколько секунд полотенце, прикрывающее нагое после душа тело Элизабет, отправилось туда же, где лежала рубашка Форсайта. Он на секунду оторвался от пухлых губ жены, чтобы оглядеть её полностью. Такая прекрасная, такая обворожительная, такая невинная. В её зелёных глазах отражалось дикое желание.

— Ты уверена? — хрипло спросил Джаг.

— Замолкни, — Бетти ладонью накрыла его рот, — и делай всё, что хочешь, — задавленным шёпотом проговорила она.

Когда он еле заметно кивнул, она убрала руку и зарылась пальцами ему волосы. Слегка подёргивая их, Элизабет вновь поцеловала Джагхеда. Властно. Страстно. Она игриво укусила его за губу, а потом почувствовала лёгкий металлический привкус во рту. Парень отстранил девушку от себя, вопросительным взглядом глядя ей в глаза, поджав свои губы. Бетти лишь хихикнула.

Джаг оставил след от поцелуев на её скуле, прошёлся по челюсти и поцеловал её в шею, словно вампир, оставив бордовато-фиолетовый след на изгибе. Девушка замерла, не в силах вздохнуть или выдохнуть. Всё её тело будто пронзили иголки, но больно не было. Было мучительно-приятно. От шеи жгучая дорожка перешла по ключице к пупку. У Бетти сосало под ложечкой и тянуло внизу живота. От этого ощущения становилось так сладко, но при этом ужасно больно.

Больно, что она никогда не насытится им.

Джагхед одним рывком положил Бетти на диван, нависая сверху. Она закинула на него ноги, скрестив щиколотки за спиной и с мольбой посмотрела ему в глаза. Ему нравилось, как её тело и она сама реагировали на него. Нравилось чувствовать её зависимость от него. Нравилось видеть её полностью уязвимой, будто стоящей на краю обрыва. И он понимал, что в любой момент — стоит только по неосторожности сделать неверный шаг — она сорвётся вниз, прямо на каменные сталагмиты.

С её губ сорвался рваный стон, когда Джагхед провёл рукой по внутренней части её бедра. Она схватила его за локоть, потянув на себя. Его глаза потемнели от удовольствия, а волосы взъерошились. Элизабет подняла на него расфокусированный взгляд — он был прекрасен. Эти острые скулы, радужки, цвета леса, волнистые длинноватые локоны и мощное тело, что нависало над маленьким и хрупким.

Она была счастлива. Счастлива, что Джаг до сих пор с ней. Что он первый и единственный в её жизни мужчина. Счастлива, что любит его.

Бетти впилась в его губы, желая утонуть в нём. Её руки жадно блуждали по его спине и груди. Рельефные мышцы перекатывались под кожей от малейшего движения. И кто скажет, что он — офисный мужчина? Офис — не офис, Джагхед — с рождения змей Саутсайда. Девушка потянулась к ремню его джинсов, но снять у неё не получалось. Руки тряслись как у девственницы.

В ту ночь ей и вправду показалось, что она была девственницей. Все её действия хоть были уверенными, но оставались какими-то неуклюжими всю ночь.

Они не раз ругались, а потом мирились так по-детски по-взрослому. Но в этот раз было всё иначе, всё было по-новому. И это новое было феноменальным.

* * *

Утренние лучи солнца пробивались сквозь занавеску, красивыми точками падая на бледноватое лицо Джагхеда. Он сладко сопел, и его горячее дыхание обдавало жаром шею Бетти.

Она не спала уже довольно долго. На её лице сияла идиотская улыбка, как у ребёнка, которому подарили то, о чём долго мечтал. В её голову медленно приходили воспоминания о прошлой ночи. Да уж, алкоголь тогда не полностью выветрился из крови. Иначе ей бы не пришлось напрягаться для того, чтобы вспомнить детали.

А может, ей было хорошо до потери памяти?

Всё возможно. Но то, что ей было хорошо — истинная правда. Такого в её жизни не было давно.

Гостиная словно пропиталась ароматом и чувством страсти, как и тело Бетти. В воздухе будто слышались удовлетворительные стоны, и девушка не сразу поняла, что это было у неё в голове. Звуки, наполненные искренней любовью, первобытным желанием и простым счастьем.

Аккуратно убрав тяжёлую руку Джага, обнимающего её за талию, она села на диване. Несомненно, Джагхед почувствовал это, отчего проснулся. Она с трепетом в груди посмотрела на него: заспанный, сонный, он оставался прекрасным. Чёрные пряди чёлки спадали на прикрытые глаза, обрамляемыми длинными ресницами.

— Чего не спишь? — рукой, которую Бетти только что убрала от себя, Джаг притянул её обратно. Он нехотя приоткрыл глаза, взглянув на жену, что наклонилась и оставила лёгкий поцелуй на его губах. Он же поймал её улыбку, которой она не смогла сдержать.

— Доброе утро, — поприветствовала она. — Мне нужно в душ, — Элизабет нежно убрала своими тонкими пальчиками волосы с его лица.

— Сейчас, — он посмотрел на серый циферблат наручных часов, — только половина шестого утра. Ложись со мной и спи дальше, — Джаг оглядел её лицо, пытался увидеть хоть намёк на вчерашнюю обиду, но не нашёл. Он взглянул ей в глаза, и увидел в них лишь одно сияние и блеск. Её розовые губы стали сухими и местами слезла кожа, но они всё равно притягивали.

— Я ненадолго, обещаю, — она улыбнулась, как идиотка. Приставила указательный палец к его рту и чмокнула в кончик носа. Джаг игриво сжал её талию прежде чем отпустить.

Схватив своё вчерашнее полотенце с ковра, она скрылась за углом, после чего последовал звук закрывшейся двери.

Бетти встала напротив зеркала: её растрёпанные волосы спадали на плечи, прикрывая их и шею. В её голову ворвалось воспоминание о том, как Джаг целовал её этой ночью. Медленно она одной рукой собрала свои локоны и закинула их за спину, открыв вид на покрасневшие отпечатки губ, а слева на шее красовался и вовсе бордовый след. Она подушечками пальцев легко коснулась пигментированных отметин, ведя от самой линии челюсти, которая тоже «не осталась в стороне», к ключице. Одной рукой она обняла себя, а другую остановила в районе груди. Задумчиво глядя в зеркало, она испытывала смешанные чувства. Её, вроде, радовала эта ночь, но сейчас что-то казалось другим. Не должно было так быть. Хотя кого винить? Она же сама хотела этого.

* * *

— Что ты со мной вытворял ночью? — с удивлением спросила она, вытирая волосы.

— В смысле? — хрипло переспросил Джаг.

— У меня всё тело в засосах. Хоть паранджу надевай, — усмехнулась Бетти. — Смотри, — повернула ногу, слегка приоткрыв длинные полы халата. — И это не всё, — она ослабила туго завязанный пояс, отвернула воротник и показала шею.

— Тебе не понравилось? Вчера ты, вроде, была довольна, — констатировал Джагхед наигранно-вальяжным тоном.

Бетти цокнула языком, вновь затянув пояс, и легла рядом. Джонс обнял жену одной рукой, подставив вторую под голову, чтобы быть выше, и смотреть на её смущённое чем-то лицо. На его губах заиграла улыбка, когда Бетти оттолкнула его.

— Что я не так сделал? — сквозь смех спросил он.

— Не смотри на меня так пристально, — ответила Бетти, шлёпнув его по груди. Чувство от этого взгляда появилось не самое приятное. Она будто бы вновь ощутила себя изменщицей. Склизкое, липкое чувство вины начало подбираться к горлу, царапая его в кровь. Бет нервно сглотнула.

— Что-то не так?

— Нет, всё более чем нормально.

— Давай спать. Время ещё есть, — зевнул Джагхед и протянул руку к щеке Бетти.

— Ты спи, я просто полежу. Может, засну, — прошептала она, пожав плечами.

— Я бы сказал доброй ночи, но сейчас утро, — усмехнулся парень.

— Лучше молчи, это у тебя получается лучше всего, — засмеялась девушка.

— Разве ли только молчать? — он поиграл бровями, ехидно глядя в глаза Бетти.

— Всё, — шикнула она.

— Я могу ещё много чего делать хорошо, — нарочито-томно и тихо сказал он.

Бетти улыбнулась, сдерживая смех и прикрыла его рот ладонью. Он убрал её руки, чтобы сказать.

— А ещё я знаю, что ты тоже умеешь делать много чего хорошего…

— Всё, Джагги, хватит, — звонко засмеялась она, прильнув к его губам. Это был единственный вариант, чтобы заставить его замолчать.

Короткий, мимолётный «чмок» перерастал в глубокий и долгий поцелуй. У Бетти вновь запорхали бабочки, крыльями его щекоча живот. Сердце щебетало внутри, как канарейка в клетке. Джагхед точно должен был услышать её подскочивший пульс, ну или хотя бы почувствовать то, как в груди жены отбивало ретивый ритм умирающее, но живое сердце.

Когда она отпрянула от него, он улыбнулся и сказал:

— Я же говорил.

Бетти закатила глаза, пытаясь усмирить разгоревшееся нутро. Джагхед был сегодня другим. Таким, каким был почти всегда. Обычным Джагхедом Джонсом.

Он уснул, а в голову Бетти ворвалось воспоминание о той потерянной девушке с васильковыми глазами. Она была красива, не поспоришь, чем-то напоминала саму миссис Джонс. Но что за странность в ней не давала покоя Бетти?

Определённо, её необъяснимая пугливость. Кажется, что она её нигде не видела, но вместе с тем — будто они знакомы. Странно, всё очень странно.

Раздался сигнал уведомления, пришедшего на телефон спящего Джага. Потом ещё два. И кто же мог написывать ему так рано? Мобильный лежал на журнальном столике в полутора метрах от лежащей на диване под тяжёлой рукой Джага Бетти. Интерес был выше морали. Страдальчески вздохнув, Элизабет пыталась побороть навязчивое правило совести. И смогла.

Она попыталась дотянуться до телефона, но рука, увы, была не такой длинной. Она не хотела, чтобы Джаг знал, что Бетти влезала в сообщения на телефоне. Она притворилась спящей и аккуратно поелозила, чтобы высвободиться из объятий мужа. Но ему было всё равно — он спал. На телефон пришло ещё одно сообщение. И Беттс уже не на шутку распирало любопытство.

Но, по всей видимости, она не сможет утолить жажду интереса. Пути два: либо успокоиться и смириться, либо разбудить Джага и у него же на глазах нагло влезть в переписки. Разумно обдумав всё, она решила пойти по первому пути. Через пару минут Джагхед сам высвободил Элизабет из оков своих сильных рук и отвернулся к стене.

На губах Бетти заиграла улыбка, когда она поняла, что спокойно сможет взять телефон. Только нужно быть тихой.

Аккуратно вылезла из-под одеяла, села на краю дивана и дотянулась до «заветного запретного плода». Что же там может быть? Письма с работы или на работу? Или что-то иное? Вдруг Вероника решила сама пригласить его на ужин, но зачем так рано писать? И ей ведь позвонить проще.

От сомнений у Бетти немного затряслись руки. Как баран на новые ворота она уставилась на чёрный экран и не могла даже просто активировать его, чтобы посмотреть не то, что содержимое, а простого отправителя. Долго ли она так просидела бы, если не собралась с силами и не нажала кнопку блокировки?

На телефоне высвечивалось время 6:17 АМ и три эсэмэс от какой-то девушки по имени Шарлиз. Из лёгких выбило воздух, ведь никакой Шарлиз она не помнит и не знает. И кто это? Бетти два раза кликнула по уведомлению и ей открылся экран переписки Джагхеда с этой девушкой. Бегло водя пальцем по экрану, она отрывками читала какие-то фразочки.

Два дня назад.

Шарлиз, 1:26 РМ. «Прости, я не удержалась, и постучалась к вам в дом. Твоя жена открыла мне».

Джагхед, 1:26 РМ. «Ты ЧТО сделала?!».

Шарлиз, 1:27 РМ. «Я пришла к тебе домой. И поняла, что это было ошибкой».

Шарлиз, 1:28 РМ. «Она ничего не заподозрила, я повела себя как сумасшедшая, поверь мне».

Шарлиз, 1:29 РМ. «Почему ты не говорил, что она — копия я, только с зелеными глазами?».

Шарлиз, 1:32 РМ. «Ты недоволен?».

Шарлиз, 1:45 РМ. «Ответь мне, Джаг!».

Шарлиз, 8:42 РМ. «Милый, ты скоро? Я жду тебя».

Джагхед, 8:43 РМ. «Скоро приеду, подожди».

Джагхед, 8:53 РМ. «Я еду».

Шарлиз, 8:55 РМ. «Твоя жена ничего не скажет?».

Джагхед, 8:57 РМ. «Я как обычно скажу ей, что много работы, ничего страшного».

— Ч-чт-то?..

Телефон со стуком приземлился на лакированный паркет. Всё тело девушки будто пронзило током, а сердце… будто вовсе перестало биться. Она отсутствующе уставилась на треснувший экран и не верила своим глазам. Точнее, хотела не верить.

— Что такое? — подскочил Джаг. — Бетти, ты в порядке?! — он схватил жену за плечо и развернул к себе. Его передёрнуло, когда он увидел глаза Элизабет. Глаза, в которых отражались все зелёные леса мира, стали стеклянными, кукольными и безжизненными. — Бетти? — тихо прошептал он, но девушка молча встала и пошла в сторону спальни. По пути она издала судорожно-придушенный всхлип, а следом пришёлся надрывной плач, Элизабет поспешила скрыться в комнате.

Скинув с себя одеяло, Джаг встал с дивана, чтобы побежать за Бетти. Но он не сделал этого. Его взгляд был пригвождён к телефону, где была открыта переписка с Шарлиз. В этот миг он понял, что скинул Бетти прямо в пропасть, собственными руками.

— Беттс! — ринулся за ней в спальню, и дверь, по классике жанра, была заперта. Он подёргал за ручку — тщетно. От осознания того, что сейчас ничего не сможет поделать, что бессилен, он хлопнул ладонью по дверному полотну и крикнул:

— Открой! — Джаг сполз вниз, — пожалуйста, милая.

Не пойман — не вор. Джагхед не понимал, что наделал, пока Бетти не увидела всё сама, пока не прочитала. От чувства собственной подлости ему сдавило грудь. Каково сейчас ей?

— Не молчи, малыш!

Но за дверью всё так же не было ни звука. Он разбил ей сердце, раздавил душу. С его глаз покапали слёзы, а затем он громко и судорожно всхлипнул.

«Я ненавижу себя».

Только сейчас он понял, как ему была дорога эта девушка. Какими родными были её нефритовые глаза, какими пленяющими были её прикосновения, каким желанным был её мягкий голос.

Которого он теперь не услышит.

Она замолчала. А точнее, умерла для него. Её безумная любовь к нему не привела ни к чему хорошему. От неё остались лишь незаполняемая пустота и разочарование. Всё это время она винила себя за простой поцелуй с Арчи, который случился много лет назад, а он позволял себе прикасаться к ней, когда на стороне была другая, третья. Не лишняя… лишней была здесь она.

Красивая история закончилась слишком банально, но так болезненно для обоих. Они были слишком хороши друг для друга.

Такова цена одного мига.

Неизвестно, сколько времени прошло с момента, как за Элизабет громко захлопнулась белая дверь, которая, — жаль — только физически отделяла её от того, кто причинил ей боль. Все мечты, все планы были разрушены одним поступком. Жестоким, неправильным. И сейчас Бетти была раздавлена снежным комом лжи своего мужа.

Который, к слову, она сама на себя покатила.

Столько лет отношений, брака, и всё тщетно. А как же обещания о вечной любви? Как же слова? Бетти понимала — теперь они ничего не стоили, ничего не значили. А оттого и больнее становилось.

— И это всё? — надломленным голосом крикнул Джаг, ударив кулаком по двери — казалось, единственной преградой между ними.

Бетти вздрогнула — резко так и боязливо. Склизкое чувство отвращения к своему существованию жгло грудь и обхватывало сухими горячими пальцами горло. А вместе с тем было так пусто, словно выжали все соки, оставив сморщенный сухофрукт валяться на полу.

С одной стороны, Бетти казалось, что всё так и должно было закончиться — бумеранг ведь рабочая штука, но с другой, она считала, что Джагхед выше этого всего — выше измены.

— Бетти, не молчи! — отчаянно и беспомощно просил Джаг за дверью. Сердце защемило будто в тиски — было больно не от самого факта измены, сколько ото лжи. Мерзкой, противной лжи, которой Джаг окутывал их жизнь точно покрывалом — серым таким и тяжелым. Как тогда, во время отдыха на берегу реки у костра, в самом начале их отношений. Когда они сидели вдвоем под этим покрывалом и спокойно, но мечтающе, разговаривали о будущем, строили планы.

Бетти помнила, как его руки обвивали талию, а нос зарывался в светлые волосы. Она помнила, как счастливы они были в самом начале. Несмотря на террор Черного Капюшона, который ещё и оказался отцом Бетти, несмотря на смерти их одноклассников и родных, тиранию Хирама Лоджа. Они смогли не только пережить всё плохое, но и оставаться счастливыми.

— Пожалуйста, милая, — едва слышно произнес Джаг. — Открой, и мы поговорим.

Всхлип. За ним — следующий.

— А потом решим, что нам делать.

Пустым взглядом смотрела в потолок (или куда-то сквозь) — Бетти не хотела даже находиться в стенах этого дома. Дома, который они обустраивали вместе, где каждый миллиметр напоминал о радостных и счастливых моментах, о силе чувств, и о том, как всё это перечеркнулось в одно мгновение.

Так больно последний раз было… никогда. И сил не было, чтобы подняться с пола и подойти открыть дверь. Хотя, не было скорее не сил, а желания. Желание ушло вместе с верой во мнимость всех своих непризрачных — как оказалось — подозрений. Желание слышать Джага, видеть его, ощущать присутствие, а вместе с тем — пить, есть, спать. Желание жить Джагхед отобрал как по щелчку пальцев, оказалось — проще простого: как конфетку у ребенка.

Плакать, впрочем-то, тоже не изъявлялось желания: все слёзы были выплаканы в последние несколько дней. Может, из Бетти действительно выжали все соки?

— Я оставлю тебя в покое. Надеюсь, вечером у меня будет шанс всё объяснить…

Вслед послышались тяжёлые шаги удаляющегося от спальни Джагхеда. Шмыгнув носом, Бетти обняла колени и прижала их к груди. Она не хотела слышать жалких оправданий, не хотела смотреть на то, как её муж тщетно пытался всё вернуть. Да, она до сих пор винила себя во всём случившемся, но и понимала, что Джаг здесь виноват больше. Не от неё зависело, как он ценил жену, ведь она старалась быть идеальной. Старалась быть для него хорошей, но страдала сама, потому что верила, так отчаянно и искренне, что это поможет сгладить вину.

А что получилось по факту?

* * *

Солнце уже заходило за горизонт, а у Бетти хватало сил только на то, чтобы заправить диван в гостиной и… и, впрочем, если дойти до кровати и рухнуть на матрац считается за дело, то его тоже приписываем туда же. В голове как на бесконечной карусели крутилась мысль, точнее, вопрос: «За что?».

Не хотелось ни есть, ни спать, ни реветь или выть волком, хотелось умереть. Вот так вот просто взять и испариться.

Дыра. Пустая червоточная скважина даже не думала зарастать. Или хотя бы начать…

Нужно время? — определенно. Сколько? — неизвестно.

Впервые за свою жизнь Джаг стоял перед входной дверью и оглядывал её: за отделанным деревом скрывалось всё. Всё, что они с Элизабет строили кропотливым трудом. И надо же было ему всё разрушить…

Вздохнул и рука сама потянулась к дверной ручке. Джаг шагнул за порог и первое, что почувствовал — болючий укол вины за всё, что натворил, ведь его встретила абсолютная ледяная тишина.

Собственно, по его же вине. Тут не виноваты ни Шарлиз, ни Арчи, ни, тем более, Бетти. Здесь виноват только он.

«По заслугам», — насмехался сам над собой, добивая всё.

Но Джаг знал, Бетти было в триллион раз хуже. Ребенка с искренними чувствами он убил раз и навсегда.

— Я дома, — по привычке сказал он, снимая обувь. И тут же пожалел: в ответ ему была лишь тишина, глумящаяся над ним, давящая на чувство вины (теперь он понимал, что это такое), отчего пульсировало в висках ровно в ритм бешено колотящегося сердца.

Он прошёл дальше — в гостиную, — но по привычке заглянул в кухню. За столом, прижав ноги к груди и обнимая обеими ладошками кружку, сидела Бетти. Джаг чуть дёрнулся — он не ожидал увидеть её тут.

Под глазами синяки, будто нарисованные фиолетовым фломастером — на фоне мертвенно-белого цвета кожи это смотрелось до ужаса жалко и жутко. Щеки чуть впалые — точно ничего не ела целый день и изматывала себя больными мыслями. Она дрожала, едва заметно.

Джагхеда будто ударило током, когда Бетти подняла глаза и посмотрела на него. В них не отражалось ни единой эмоции — пустой кукольно-стеклянный взгляд.

«Это ты её такой сделал», — глумливо напомнило подсознание.

— Ты как? — спросил он и тут же мысленно отвесил себе цепкую пощёчину. Действительно, сейчас бы спрашивать у разбитого на миллион осколков человека с выдернутой душой, «как он».

Бетти вперилась взглядом в люби… мужа, чуть усмехнувшись, — стопроцентно нервно, подумал Джаг, — и ответила:

— По мне будто не видно, насколько я в порядке.

Снова мысленный удар. За то, до чего довёл её.

Впервые за всю свою жизнь они сидели на своей кухне и им было нечего сказать друг другу. Впервые в жизни они сидели друг напротив друга как чужие люди.

Джагхед, несомненно, мог вдариться в слёзы, упасть на колени перед женой и молить о прощении, но не было смысла всё театрализовывать, слишком переигрывать.

— Я… — начал он, оперевшись о спинку стула, но не выдержал пустого взгляда Бетти, смотрящего будто сквозь него, — черт, я даже не знаю, что сказать.

Безынтересный осипший голос Бетти захрипел как гром среди ясного неба. И Джаг вечность будет себя винить за то, что превратил её в это. И пусть даже всё настолько временно, что через пару месяцев или лет она придёт в себя, ему будет тяжело выносить то, что он однажды сделал с той, которую любил (даже какое-то время).

— У тебя был целый день на раздумья, — безэмоционально черканула Бетти. — Ах, да, ты же работал, — как ножом по сердцу всё так же равнодушно резала она. — Ну, раз так, то начинай с самого начала.

Вот этого он и опасался. Что рассказывать с самого начала? Как он встретил Шарлиз, она его зацепила — та же Бетти, только без дикой привязанности и огромной любви к нему. Более холодная, более отстраненная, более стервозная — этим и зацепила. Это ли рассказывать жене? Вряд ли.

— Беттс… — тихо и нежно позвал Джаг, попытавшись подойти к ней.

— Нет! — резко, даже истерично вскрикнула Бетти, вскочив со стула так, что он едва упал на пол. Но Бетти вовремя поймала его. — Стой, где стоишь!

— Хорошо, — отклонившись и вскинув руки в примирительном жесте, Джаг отошёл подальше, почти к выходу. — Я не знаю, что тебе сказать на это… — честно признался он.

Не знал, зачем пошел на измену. Захотелось острых ощущений или чего-то новенького в той же «обертке»?

Бетти уже было почти плевать. Она любила его, да, любила всем сердцем, но ей нужно было остыть. Она не намеревалась скрывать то, о чем думает, поэтому и саркастично так фыркнула:

— Серьезно? — сглотнула ком, подбиравшийся к горлу (почти получилось). — Джаг… ты как ребёнок. Я понимала бы тебя отчасти, если ты был знаком с ней всю жизнь, если бы всё детство любил её, но кто она вообще такая? Да ещё и копия меня, вот же черт. Ирония судьбы какая-то, не думаешь? Я даже теперь не понимаю, как себя чувствовать. То ли ненавидеть тебя за то, что променял меня на нее, то ли полюбить еще больше, потому что ты выбрал девушку, один в один похожую на меня, чтобы она не досталась никому, кроме тебя. Чтобы мы обе были твоими, потому что носим одну внешность, — Бетти как-то неестественно сморщила лицо и накрыла его ладонями, а потом прошептала: — Что я несу?... Я медленно, но верно схожу с ума. — в Бетти медленно закипала ревность и злость. Настолько медленно, что она этого вовсе не чувствовала.

Не понимала, что ревновала, не понимала, что любила Джага настолько, что была готова простить ему каждую оплошность, даже эту, которую они разгребают оба. Не понимала, что нужно было время, чтобы успокоиться и всё разложить по полочкам. Не понимала, что в глубине души, на уровне подсознания, знала, что придется столкнуться с предательством.

— Буду очень жесток, но можешь считать, что мы квиты, — чуть усмехнулся Джаг, абстрагируясь от того, что Бетти больно, от того, в каком состоянии она сейчас находилась. У него как раз-таки вспыхнула огнём черная ревность к некогда лучшему другу их обоих: и Бетти, и Джагхеда. И, как считал последний, Бетти сама виновата в этих словах.

Вот уж и не думала она, насколько Джагхед мог быть сволочью…

— Один поцелуй против неразового секса? Да у меня нет шансов.

Джаг было хотел продолжить ругань, но вовремя остановился. Низко сравнивать недавнюю ситуацию с делом многолетней давности. Он глубоко вдохнул, а затем медленно выдохнул.

— И всё же… — начала Бетти, всхлипнув. Этот звук внезапно отрезвил Джагхеда, словно ударив по голове. Он вспомнил, что сейчас страдает Бетти, а он сам довёл ее до этого. Его милая любимая Беттс сейчас была жертвой, а не он сам.

Бетти из последних сил сдерживала слёзы, которые собирались в уголках глаз, но не хотели смаргиваться. Она прикусила руку от боли, спросив задавленным, еле слышным голосом:

— Чего тебе не хватало?... — в нос на секунду ударил солоноватый запах, грудь сдавило как под прессом, а в горле засаднило. Она заплакала, но Джаг хоть и хотел подскочить к ней, помнил, что лезть не нужно.

— Честно? Стервозности.

— Тебе нравится БДСМ?

— При чём тут это?!

— Так объясни доступно! — по столу беззвучно барабанили капельки слёз, стекавших по бледным щекам.

— Ты всегда делала всё для меня: ласковая, нежная, уступчивая. Где холодность и отстранённость? Где моя Элизабет Купер?

— Может, у алтаря несколько лет назад до принятия фамилии Джонс? Ты забыл, что я ношу твою фамилию? Забыл, что у нас на пальцах обручальные кольца?

— Как моя фамилия могла повлиять на твой характер?

— Никак, — пожала плечами миссис Джонс.

— Вот и ответ.

— Фамилия — никак, ты прав. Но обстоятельства могли и оказали весомое влияние.

— И какие же?

Бетти не видела, то ли Джаг строил из себя невинного идиота, то ли действительно не понимал, что ею двигало в моменты ссор и прочих вещей.

— Я всю нашу супружескую жизнь чувствую себя виноватой из-за того тупого случая с Арчи. Перед тобой, перед Веро, да даже перед самим Арчи. Я считала себя недостойной получать твои извинения, всегда считала, что нужно быть просто идеальной женой, чтобы угодить мужу, чтобы загладить вину.

Бетти даже не сдерживала истерик, просящихся из горла наружу.

— А по факту, стремление быть идеальной, чтобы загладить вину, убило все наши отношения…

Иронично, думал Джаг, но всё вышло именно так. В этой ситуации виноваты оба: разъяснять всё нужно было сразу и по фактам. Молчание Бетти убило её личность — ту, кем она была, превратив во что-то угождающее и подчиняющееся.

— К черту! — вскрикнула она и выскочила из-за стола, в один момент прижавшись к мужу.

Такие тёплые и родные объятия, пусть и обляпанные чужими руками. Всё тот же Джаг, которого Бетти любила всем сердцем и душой: такая же горячая кожа, такой же ментоловый аромат шампуня и цитрусово-имбирные духи, такой же косячный придурок. Тот же Джаг.

Он не ожидал такого, но тут же обнял её в ответ — такую же хрупкую, маленькую, беззащитную, но теперь и разбитую им же самим. Она дрожала от боли, слёз и обиды. Сыпалась, как песок на крупицы в его больших родных руках. Он уткнулся носом в её шею и понял, что Бетти всё та же. Лишь истрепанная временем и разбитая в душе, но та же.

— И что нам делать, милая? — из последних сил борясь со слезами, комом застрявшими в груди, прошептал он.

Всхлипы стали тише и реже, пока через несколько минут, казавшихся вечностью, не превратились в совсем беззвучные рыдания.

— Я не знаю, Джаг… Нам нужно время, не думаешь?

— Сколько, Беттс?

— Месяц. Может, несколько, а может и год…

Оба повисли в молчании. Долгом и губительном. Джаг не мог переварить сказанное — как можно отпустить её? А если время ничего не изменит? Вдруг всё это будет напрасно и она не сможет простить, не сможет отойти. Неужели, всё так и разрушится и эти объятия, в которых они находились сейчас — последние?

Что он натворил…

— Я безумно люблю тебя, и ты это знаешь, Джагги. И всегда буду тебя любить, но пока что мне ещё больно и обидно, — Бетти отстранилась, чтобы заглянуть в его глаза, в которых увидела страх и осознание. Осознание, что это признание, услышанное от неё, может стать последним и он верил в это. Было видно. — Ты обидел меня и я не могу тебя простить, — протараторила Бетти, словно не хотела это говорить вслух. Но, как показал опыт, говорить нужно, как и разговаривать.

— Почему же, Беттс?

Дергано сглотнув, она надрывно, но вкрадчиво сказала охрипшим голосом:

— Потому что я тебе не доверяю.

— Хорошо, но… как мы отведем нам это время?

— Я могу ненадолго переехать к маме и мистеру Джонсу, — она прижалась к нему так крепко, будто хотела насладиться последними минутами рядом перед долгим перерывом.

— И что же ты им скажешь?

— Я не буду говорить обо всём, что произошло. Им не нужно забивать этим голову, а я не хочу выслушивать нотации от мамы и чтобы твой отец промыл тебе мозги. Мы сами должны всё обдумать, а они будут лишь наседать и давить. Просто скажу, что соскучилась.

— А если…

— Когда спросят про тебя, скажу, что ты занят и на работе завал.

— К слову о работе…

— Возьму отпуск, а если нужно будет, то уволюсь.

Джагхед всегда удивлялся тому, как быстро Бетти могла обдумывать всё: конструктивно и без истерик. Значит, она уже всё решила, и его последнее слово уже ничего не смогло бы изменить. Да и в этой ситуации он понимал, что так нужно сделать, чтобы попытаться сохранить всё так долго строившееся.

— Ты сказала, ненадолго?

— Да, потом уеду к Полли в Вашингтон. В Ривердейле мы будем часто пересекаться, а этого нам не надо. По крайней мере, мне. Ей скажу, как есть. Да и по близнецам я соскучилась безумно.

Джаг не представлял, как будет жить в разлуке с женой. Как сможет жить и не видеть её, не слышать голоса и прикоснуться.

Как без неё?

— Буду полным эгоистом, но… — он не знал, как уговорить, но понимал, права такого не имел, — может, останешься?

Бетти глубоко вздохнула и взъерошила ему волосы.

— Нет. Нам нужно всё обдумать отдельно друг от друга. Мы должны успокоиться, и тогда, я уверена, всё у нас будет хорошо.

— Всё будет хорошо? — виновато спросил Джаг.

— Всё будет хорошо, — заверила Бетти, сама надеясь на это.

— Я люблю тебя, Бетти Джонс.

— Не Купер?

— Я люблю и буду любить Бетти. Неважно, мою — не мою, Купер или Джонс.

— Я безумно люблю тебя, Джагги.

По привычке она хотела поцеловать мужа — по-настоящему, прямо в губы, но вовремя остепенилась. Посмотрев на его вечно суховатые и чуть потрескавшиеся губы, она поджала свои, а затем, выдохнув, прижалась губами к его лбу.

И всё же, она любила его до Луны и обратно.

Это был прощальный поцелуй.

На данный момент.

Свои решения можно считать поспешными, плохо обдуманными, гениальными, а то и вовсе глупыми. Но решение обдумать всё произошедшее порознь Бетти считала вмещающим в себя полностью все плохие и хорошие качества. Даже если Джаг отказывался принимать его как единственный правильный поступок. Ему попусту не оставалось выбора — не он выбирал в этой ситуации. Своё точно сомнительное решение, превратившееся в фатальную ошибку впоследствии, он принял давно. Теперь, словно по временной эстафете, у руля стояла его жена, решившая оборвать всё. Хотя бы на какой-то промежуток недель, а то и годов.

Шёл третий месяц их неофициального развода. В свою пользу Бетти решила уволиться со школы и уехать к сестре. В одном городе с Джагхедом оставаться не было никакого желания вовсе. Уже не было так больно, как поначалу — дыра в груди почти заросла. В конце концов, с тем, что произошло, ничего не поделать. Можно либо принять и жить дальше, либо безрезультатно биться головой о стену и почти неискренне плакать о том, как неприятно и обидно. Элизабет, безусловно, считала всё произошедшее чем-то должным. Тем, от чего убежать нельзя было. Если мужчина захочет изменить — его ничто ни под каким предлогом не остановит. И винить здесь девушку, которая хоть и знала о существовании жены, но закрывала на это глаза, будет неправильно. Не с ней, так с другой — не с другой, так с третьей.

Времени на долгие раздумья и зализывание зарубцованных ран было дано предостаточно. Не хватит — можно взять ещё. Но сколько можно сомневаться в принятых решениях, которые не меняются? Вечность, да вот толку от метаний не будет.

Она скучала, действительно хотела хоть на секунду побыть в его объятиях, посмотреть в такие родные глаза, услышать смех, увидеть улыбку. Поначалу, когда жила у родителей, засыпала исключительно с зажатой в руке чёрной футболкой с ляпистым принтом, которая пахла его парфюмом. Позже, когда ткань выветрила весь запах и не осталось ничего, Бетти стала надевать её, когда становилось одиноко и хотелось выть волком от пустоты внутри. Это как-то спасало. Первый месяц. Потом уехала в Вашингтон к Полли, а футболку оставила. Не нарочно, так вышло. И со временем справляться с тоской по тому, с кем прожила значительную часть осознанной жизни, стало легче. Листание совместных фотографий уже не резало сердце, как раньше, когда взглянуть на них было сравнимо со сгоранием заживо. Сейчас это было не более чем тёплым и приятным ощущением ностальгии.

Не сказать, что Бетти простила мужа, и не сказать, что её это волновало. Её вины-то здесь не было. Это она успела понять. Она успела понять многое за это время, поменять отношение на некоторые вещи. Бетти знала — изменивший однажды изменит и дважды. Не на деле, так в мыслях. А потому не видела смысла продолжать находиться в браке.

— Ты уверена, что готова уехать? — спросила Полли, накрывая на стол, пока её сестра что-то говорила сидящей в телефоне Юнипер.

— Нет, но когда меня это останавливало? — усмехнулась Бетти, опустив взгляд вниз.

Действительно, когда?

— Ты же знаешь, если что, мы тебе всегда рады, — Полли наклонила голову и её губ коснулась лёгкая родная улыбка.

— Завтра утром поеду. Может, вы к родителям съездите? Давно уже не виделись, мама соскучилась.

Бетти предложила сестре не просто так. Пока она жила у родителей, мать ей вынесла весь мозг воплями о том, что Полли уже полгода не приезжала к ним. Элизабет, по правде говоря, считала это честным — какой ребенок захочет общаться с родителями после того, как его упекли в психушку, скрывая позор ранней беременности. Но сказать такое матери в лицо? Нет, она слишком её жалела.

Полли на секунду изменилась в лице. Так, словно вспомнила не самые хорошие времена своей жизни. Затем бросила взгляд на кушающих детей и тихо сказала:

— Давай потом поговорим.

Бетти не удивилась нисколько — она предполагала, что Полли не захочет. Так было всегда: она ездила туда, где выросла, через силу.

— Вот скажи мне, мама и Эф-Пи знают о том, что вы с Джагхедом поругались?

Бетти, не понимая, к чему вела разговор её сестра, неохотно замотала головой. Нет, она не говорила ничего, как и обещала Джагхеду. Зная их родителей, они бы не дали детям спокойной жизни со своими наставлениями. Элис жалела бы Джага, а его отец — Бетти. В конце концов, чуть позже каждый бы начал винить ребёнка другого. А затем каждый бы встал на защиту своего чада, разругавшись друг с другом. Разрушать две семьи разом Бетти ну никак не собиралась.

— Вот, видишь? А всё потому, что ты знаешь нашу мать. Потому что она начнёт причитать и обвинит тебя во всех бедах. И это ещё у вас с ним детей нет. Я-то приезжала незадолго после того, как мы расстались с Феликсом после нескольких лет отношений. Знаешь, сколько я наслушалась от мамы? Так что пока не хочу возвращаться обратно.

— Юни, Дэг, вы покушали? — обратилась Бетти к племянникам, уже просто что-то тыкающих по экранам планшетов. Они соизволили оторваться от игр или что ещё они там делали и одновременно кивнули. — Нам с мамой нужно поговорить, без детских ушей, хорошо?

— Да, тётя Беттс, — Юнипер вскочила со стола как маленькая мышка и, потрепав брата за плечо, вприпрыжку побежала к выходу. Дэгвуд, страдальчески вздохнув и запрокинув голову назад, нехотя встал из-за стола.

— У вас же с сестрёнкой есть секреты от меня и мамы, у нас тоже есть маленькие временные тайны от вас, — любяще произнесла Бетти, подтянув к себе мальчишку и поцеловав его в висок.

— Почему временные? — непонимающе уставился мальчишка, глядя на тётю мамиными глазами.

— Потому что когда вы станете чу-у-уточку старше, я или мама вам всё расскажем и вам проще будет понять. Хорошо?

Дэгвуд коротко кивнул. Он привык к тому, что им мало что рассказывают, ведь они с сестрёнкой ещё «маленькие» и многого ещё не могут понять. Бетти знала, что это лишь отговорки и что в свои почти восемь эти дети знают многое. Но она не в праве грузить их своими проблемами — они ведь ещё дети.

— Умница. Беги к сестре, — потрепав рыжую макушку, Бетти отпустила племянника и уставилась на сестру.

— Они любят тебя, — грустно усмехнулась Полли, отчего почувствовала на себе вопросительный взгляд сестры. — Ты умеешь находить к ним подход, за это они тебя и любят. Ты понимаешь их.

— Давай без намёков на то, что ты считаешь себя плохой матерью, ладно? Ты прекрасно их воспитываешь, они самые добрые и счастливые дети, которых я видела. Ты даёшь им всё.

— Но им нужен отец, — уперев локти о стол, Полли сплела пальцы и прислонила указательные пальцы к носу.

— И ты всё для этого делаешь, Полли.

— Они так любили Феликса, но я его не удержала.

— Эй, ты не должна удерживать никакого мужчину рядом. Успокойся, Полли. Они хорошо живут и без отца, это видно, — Бетти повернула голову и посмотрела на выход из столовой, обращённый в гостиную. Дети перекидывались парой фраз, что-то раскладывая на журнальном столе. — В конце концов, их отец не слывёт серийным убийцей.

— Зато он убит собственным отцом. Крутое комбо, не так ли? А ещё они дети инцеста, если ты забыла.

— Полли, мы отошли от темы. Раз ты не хочешь ехать, то пусть дети поедут со мной.

Бетти не скрывала того, что близнецы были ей чуть ли не собственными детьми. И с ними она чувствовала себя… сильней? Не могла описать этого, но именно они придавали ей смелости и решительности.

— Если они хотят, то я за. Всё равно впереди лето. А я пока отдохну.

— В конце концов, мы ещё вернёмся.

Полли, до этого сидевшая в размышлениях и смотрящая на кружку чая, свела брови к переносице. Бетти не говорила что-либо просто так, но намекать любила. Особенно тогда, когда сомневалась в чём-то.

— К чему это ты?

— Я собираюсь разводиться, Полли…

…

..

.

Она молилась, что ей послышалось. Нет, Бетти пошутила.

— Ты что собираешься делать?

Джонс ожидала такой реакции. Полли считала их семью идеальной. Жаль только, она не знала всего того, что пришлось пережить их семье. Каковы были эти годы для Бетти. Как она старалась любить и угождать во всём, как хотела быть любимой и как желала загладить душащую вину перед мужем. Но поняла, что всё, ради чего она старалась так жить и такой быть, было лишь мечтой.

— Ты ясно услышала меня.

— Бетти, скажи, что это неудачная шутка, пожалуйста.

Полли не хотела верить в сказанное, нет. Она считала Бетти счастливейшим человеком их семьи: они с Джагом любят друг друга, у них всё идеально. Она завидовала им. Им и их будущим детям. У Джонсов есть абсолютно все условия для создания хорошей семьи. Не могло всё так закончиться. Не. Могло.

— Ты не представляешь, каково мне было с ним в браке всё это время, Полли. Ты не знаешь, о чём я могу шутить, а о чём нет. И это не шутка. Я устала.

Это не её сестра, ни в коем случае не Бетти. Та никогда бы не говорила так.

— Моя Бетти никогда бы не перечеркнула столько лет брака едва ли обдуманным решением.

— Я предостаточно времени думала об этом. Полли, я не могу так. Не хочу жить в постоянных вопросах: а правда ли он задерживается на работе, а не развлекается с очередной девушкой? Я не хочу жить, вечно сомневаясь в сказанных им словах. Понимаешь, это тяжело. И ты не представляешь, как я рада тому, что у нас нет совместных детей. Я не хотела бы жить с Джагом только ради них.

— Беттс, ты не представляешь, как я мечтаю о том, чтобы ты была счастлива. Но лично я считаю, что ты спешишь с выводами.

Элизабет хотела сказать, как ей легче после всех этих месяцев жизни порознь. Она будто только выплыла из толщи воды на поверхность и глотнула воздуха со вкусом свободы. Она никому не должна, её не гложило чувство вины за поцелуй. Это время, которое она решила отвести им обоим, словно отрезвило Бетти от многолетнего состояния опьянения Джагхедом и чувствами к нему. Хотела, но не стала. Полли не поймёт.

— На самом деле, я ещё думаю, — честно призналась Джонс, обнимая ладошками остывавшую чашку кофе. — Но мне впервые легче, понимаешь?

Полли врать не хотела, да и не видела смысла, поэтому честно сказала:

— Нет. Я хочу тебя понять, но не могу… Насчёт детей. Я знаю, как ты любишь их. Верю, что они делают тебя решительней. Близнецов ты точно должна забрать к себе. Я не хочу, чтобы они были у мамы.

Полли знала — Джаг детей любит. И решила напомнить это своей сестре. Вдруг хоть это её остановит от развода. Ведь некогда мечтой Бетти было создать семью именно с этим мужчиной. Да, он изменил ей, но все в этой жизни оступаются, почему же ошибку Джага простить нельзя, если он простил проступок своей жены?

* * *

Дорога в родной Ривердэйл выдалась тяжелой. Только Бетти села за руль машины, страх и сомнения сразу же внедрились в голову и заставляли выйти обратно вместе с детьми и поприветствовать Полли словами из тупых комедий: «Мы вернулись скоро, не правда ли?». Но отступать уже поздно, как бы ни хотелось это сделать.

— Готовы навестить бабушку и дядю Эф-Пи? — нервно сжимая кожаную оплётку руля, спросила у детей на заднем сиденье. Она надеялась на то, что близнецы передумают и попросятся домой. Но, увы, они не разделяли чувств с тётушкой и хотели вернуться туда, где провели детство. Каким бы плохим ни был этот город по рассказам мамы, дети любили его.

— Да! — в один голос вскрикнули они.

Бетти улыбнулась племянникам, облизнув и поджав губы, а затем прикрыла глаза, собираясь с мыслями.

— Удачного нам пути, — как бы успокаивая себя, проговорила она.

— Хорошей дороги, — зелёными глазами зыркая на тётушку поддержала Юнипер. — Дэгвуд?

— Да-да, чтобы не закончился бензин и всё такое, — улыбнулся мальчишка, взяв сестру за руку.

Бетти вспоминала себя и Полли, глядя на её детей — такие же дружные и озорные. С частыми пустыми ссорами, но огромной любовью друг к другу. Такой, насколько только может любить детское сердце.

— Готовы увидеть дядю Джагхеда? — спросила Бетти, когда повернула ключ и под капотом монотонно заурчал двигатель.

Едва только произнесла имя того, с кем обручена, глаза Дэгвуда загорелись ярко-зелёным пламенем. Безусловно, он хотел встретиться с ним. Дядя Джаг всегда брал с собой на работу, рассказывал о том, как правильно писать новости, как придумывать крутые истории и помимо этого, самое любимое, как ремонтировать мотоциклы.

— Конечно, — ответил мальчик.

— А ты, Юни?

— Я хочу погостить у тебя, тётя Бетти. А дядя Джаг, он прикольный, но Дэгви с ним интереснее. Они же мальчишки, им нравятся мотоциклы и тачки.

— А тебе нет?

— Я больше люблю помогать готовить.

— Ой, да-да, — заёрничал Дэгвуд, — любит она. Когда мама готовит, ты смотришь свои девчачьи мультики, — возмутился он, передразнивая сестрёнку.

— Не всегда, вообще-то!

— Нет, всегда.

«Дорога выдастся долгой» — посмеявшись, подумала Бетти, поворачивая на перекрёстке.

* * *

— Тут ничего не изменилось — вечный порядок, — задумчиво выпалил Дэгвуд, когда они вошли в дом. На улице уже вечерело, отчего оранжевые лучи закатного солнца раскрашивали унылую белую гостиную в ярко-рыжие цвета.

— И всё так же уютно, как и раньше, — поспешила дополнить за брата Юнипер, зло уставившись на брата и сетуя на его плохие манеры.

— Вы знаете, где ваша комната, — как бы напомнила племяшкам Бетти, протаскивая чемоданы в гостиную.

Дэгвуд прошёл туда, где они с сестрой раньше часто ночевали. Он и забыл, что здесь была одна двуспальная кровать, чего не хотел принимать, ведь…

— Я буду спать в одной кровати с ней?

— Да, — закатила глаза девочка, — у тети Беттс не так много места, как у нас дома. Что-то не нравится — можешь поспать на улице.

— Дети, не ругаться, — Бетти даже обрадовалась такому недовольству племянника, ведь не хотела ложиться с мужем в одну постель. Она и последнюю-то ночь провела в спальне для гостей. — Дэгви, милый, ты можешь тогда спать с дядей Джагом или в гостиной на диване. Я буду с Юнипер.

— Я согласна! — воскликнула девочка, не дожидаясь ответа брата. Она давно мечтала разговаривать с тётей Бетти по ночам, как с подружкой. Мама-то могла и отругать, и начать читать надоедливые нотации, а тётя Бетти была другой, не такой как мама.

— Я тоже, — без лишних эмоций ответил Дэгвуд, перекатывая свой чемодан в комнату. — Главное, чтобы дядя Джаг не был против. К слову о нём, как скоро он приедет?

— Я не знаю, милый. Как приедет, так приедет. Всё равно мы встретимся с ним.

После этих слов послышалось приглушённое гудение автомобиля и шуршание колёс по асфальту.

— Это он! — воскликнули близнецы, поспешив встретить его в прихожей.

Бетти же, наоборот, хотела оттянуть момент встречи с мужем. Нет, она не была обижена. Она безумно скучала — до стягивающих грудь спазмов в лёгких и клишированного подкашивания ног от одного предвкушения встречи. Она не хотела чтобы любовь к Джагхеду поменяли её решение развестись и разъехаться окончательно, поддерживая драматично-тупые дружеские отношения.

Как она ненавидела эту тупую зависимость и переполняющие её чувства, которые словно служили программой в её мозгу. Ведь ноги сами понесли её к коридору, где она облокотилась на стену, скрестив их в щиколотках и обняв себя за талию. На губах так и играла эта идиотски-детская улыбка, которую она пыталась скрыть. Не получалось, как ни крути.

Когда дверь открылась, Джаг едва смог устоять на ногах, ведь на нём повисли дети с радостными возгласами приветствия. Уже когда он увидел свет в их окнах и белую машину около дома, сразу понял — она вернулась.

Он был рад, это безусловно. Каждая клеточка тела горела флуоресцентным светом счастья и предвкушения, пока он приближался к дому. Они с Бетти не общались всё это время — им нужно было обоим подумать обо всём. Понять, что менять, а чего трогать не стоило.

Он надеялся всё это время, что Бетти сможет простить, что залижет раны и обретёт новые силы, с которыми сможет дальше жить в их семье. Жить с ним. Жить и радоваться жизни.

Они ведь мечтали о детях. О таких, как те, что повисли на Джаге и со всей присущей им детской искренностью радовались ему. Они хотели быть той семьёй, которую считали образцовой — без ссор, криков и драм; с воспитанными, добрыми и послушными детьми.

Джаг всё это время надеялся, что они смогут вновь стать такими, как и раньше.

— Привет.

Спокойно и коротко поприветствовал он всех. Но его блестящий от слёз взгляд был прикован к жене. К той, что стояла отстранённо — «не простила», с сожалением подумал Джаг. Но его губы растянулись в полуулыбке, хоть и грустной, но счастливой, ведь она пришла. Как бы ни сильна была её обида, дорогая Бетти вернулась.

Она тоже улыбалась. Тоже грустно. Через боль, но улыбалась. Ведь всё, чего она хотела — стоял напротив в объятиях племянников.

— Привет, — полушепотом ответила она, шагнув вперёд.

И самое тяжёлое, что ей пришлось испытать после стольких месяцев разлуки — шагнуть навстречу. Снова первой. И ей снова пришлось ощутить то обжигающее чувство неправильности, которое не могла потушить. Она ведь собиралась разводиться, поставить последнюю точку в их отношениях. Бетти вновь дала слабину. И в глубине души она надеялась, что это не трагичная запятая. Что их песня закончится на минорной ноте, а не как подавляющее большинство.

Джагхед не заставил ждать. Она сделала первый шаг — остальные он сделает сам.

Держа на руках Юнипер, прошёл вперёд, к жене. Едва он поставил племянницу на пол, как к нему прильнула Бетти. Она обняла за шею — он прижал её к себе и зарылся носом в волосы.

Запах… Нет, она пахла иначе — не ментоловым шампунем Джага, не цитрусовым гелем для душа, который до сих пор стоит в ванной. И не её ванильными духами… Запах был чужим, но ведь не зря она уже так давно не была дома.

А вот Джаг не изменился нисколько. Не сменил парфюм или шампунь, остался тем же. И Бетти стоило великих сил прогнать навязчивую мысль о том, что и запах Шарлиз на нём остался, пусть Бет не чувствовала его ни тогда, ни сейчас.

Элизабет словно выросла за это время. Она стала другой, новой и взрослой Бетти.

— Я скучал, — промурлыкал Джаг на ушко.

Почему-то для Бетти промолчать было равно солгать, а делать этого она не намерена. Не хотела становиться похожей на мужа. Но и изменять себе не хотела так же, ведь если она признается, то всё пройденное время будет аннулировано.

Или нет?

— И я скучала, — еле слышно ответила она в надежде, что то пройдёт мимо ушей Джагхеда.

Она поняла, что нет, когда он прижался ближе.

— Тётя Беттс, я есть хочу, — совершенно убив всю атмосферу, невпопад подал голос Дэгвуд.

И Бетти была ему благодарна. Ещё немного бы и она пустила слёзы, и тогда бы столько месяцев выдержки пошли прямо коту под хвост. Она ведь очень давно не плакала из-за Джага. И не хотела прерывать эту цепь.

* * *

— Покушали, теперь переодеваться, чистить зубки и спать.

— Да, сэр.

— Быстро-быстро, ребятки.

Бетти собирала тарелки со стола. Она привыкла уже, что посуды было больше, чем обычно. Не зря ведь жила у Полли. Но как-то не подумала, что в обычно спокойном и тихом доме семьи Джонсов может бурлить жизнь. И что по полу будут бегать наперегонки маленькие ножки.

Она в действительности хотела детей. Хотела слышать эти детские возгласы, быстрый и шумный топот. Хотела светловолосого мальчишку и темноволосую девчушку. В точности так, как бывало в фильмах с хорошими концовками.

Только вот сама Бетти не хотела писать счастливый сценарий. Но ведь всё в её руках?

— Тётя Бет, а где моя щётка?

— И моя! — не отставала Юнипер, несясь через весь дом в кухню.

— Сейчас, я вымою чашки.

— Я помогу им, не напрягайся, — Джаг прошёл мимо жены, по-приятельски потрепав её за плечо и чмокнув в висок. — Быстрей-быстрей искать щётки.

И всё же, Джаг стал бы хорошим отцом для их общих детей. Он искренне любил близнецов Полли и Джейсона — это ли не показатель?

— Потом вернись на кухню, нам нужно поговорить.

— Да, конечно.

Вытерев руки, Бетти взяла телефон. На экране светились двадцать пропущенных от сестры. Она и забыла, что Полли просила написать, как они доедут до Ривердейла.

— Ты не спишь?

— Господи, Бетти, я с ума сошла. Почему трубку не берете ни один? Близнецы туда же. А если авария, вдруг вы застряли, Боже мой, Бетти, — было слышно, как Полли едва не начинала кричать, потому тараторила без умолку.

— Я… прости, Полли, я замоталась, — она провела рукой по лицу и громко выдохнула. — Всё в порядке, дети пошли доставать зубные щётки, Джаг им помогает разобраться.

Услышав уставшие тона в голосе, Купер смягчилась. В конце концов, на Бетти свалилась большая ответственность, а она вряд ли была полностью к ней готова.

— Ладно, всё хорошо, главное, что позвонила. И да, Шерил хотела увидеться с близнецами. Позвони ей завтра.

— Хорошо.

— Ты как? Только честно.

— Всё хорошо. Я бы не справилась без Джага. Он… помогает очень. Целый вечер провозился с Юни и Дэгви в гостиной, пока я ужин готовила. Без него было бы тяжелее.

Пусть Бетти того и не видела, но Полли улыбнулась, услышав эту весть.

— Ты… ты точно решила всё?

— Да, Джаг сейчас уложит детей и мы поговорим.

— Бетти, я в любом случае за тебя, но может ты не будешь принимать поспешных решений? Тем более таких. Подумай, я прошу тебя. Он изменился, я уверена.

— Тётя Бетти, — Юнипер забежала в кухню, — дядя Джаг с Дэгвудом, можешь со мной полежать, пока я не усну? Это мама? — Бетти кивнула. — Ей привет.

— Это Юни? — послышалось на том конце провода.

— Полли, я пошла укладывать их спать, завтра созвонимся. Тебе привет от дочки.

— Поцелуй их от меня. Пока, — Бетти собиралась нажать на кнопку сброса, — Беттс, не делай того, о чём потом будешь жалеть.

— Я поняла, спокойной ночи, — Юнипер ждала в проёме, покачивая в руках плюшевого зайку. — Пойдём, лисёнок.

Элизабет знала, что Полли мечтала о таком муже, как Джаг. И любой намёк о разводе воспринимала в штыки. Она хотела для сестры только лучшего. Но Бетти не понимала её, поскольку у них с Джагом детей не было и сама она даже не была беременна, чтобы Полли беспокоилась об одиночестве сестры.

— Дэгвуд спит. Кстати, почему со мной?

Девочка уснула быстрее брата, а потому Бетти первой оказалась на кухне и заварила чай. Не вино, но тоже успокаивает. Кстати говоря, об алкоголе она тоже успела забыть. И знала — это к лучшему.

— Он не захотел спать с Юнипер…

Джаг приподнял бровь, ведь чувствовал — причина далеко не в этом.

— Ну, а я не захотела спать с тобой.

— Беттс, ты так и не простила?

— Я не знаю, — честно ответила Бетти. — Каждый раз, когда я думала о тебе, я представляла, как ты касался её. И ты ведь каждый раз, снова и снова приходил домой и ложился в одну постель со мной. Я не могу. Мне теперь кажется, что если я лягу с тобой, то всё повторится. Всё произойдёт по до боли одинаковому сценарию.

— Я много осознал, Бетти, честно. Знала бы ты, как меня съедает ненависть к самому себе, когда я вспоминаю твои стеклянные глаза, полные безразличия и пустоты. А ведь это всё сделал я и это полностью моя вина. Не твоя, не Шарлиз, а моя. Я шёл на это осознанно и это моя огромная ошибка. Знаешь, в чём моя проблема? Я не знаю как это исправить. Будь бы возможность, я всё вернул и не стал так делать, но я не могу… — Джаг часто-часто дышал, словно вот-вот заплачет.

— Мы ведь хотели детей…

— И я до сих пор хочу. Я готов к этому, честно. У нас есть всё. И я безумно счастлив, что ты привезла Юни и Дэгви. Ты же помнишь, как мы с ним чинили мотоцикл в гараже? А как ездили на озеро? Бетти, я изменился, клянусь. И продолжаю меняться ради тебя. Ради нас и нашей семьи. Пожалуйста, дай мне ещё один шанс всё исправить.

— Как ты это сделаешь, Джаг?

— Я покажу, что я достоин тебя. Что та интрижка просто ничего в сравнении с тем, насколько сильно я люблю тебя.

— Я вижу это, Джаг. Увидела сегодня.

— Но тогда в чём проблема?

— Я хочу развестись, Джаг…

…

— Бет, ты же сейчас не серьёзно?

— Вполне. А если серьёзнее, то я запуталась. Правда, запуталась. Мозг говорит мне: развод, а сердце вопит, что я ошибаюсь. И я не знаю, кого слушать.

— Делай так, как говорила всегда. Слушай сердце, оно не ошибается.

* * *

— Мама, папа, Кэли опять не даёт мне посмотлеть мультик!

Светловолосый мальчик забежал в кухню и, схватив маму за футболку, потянул в гостиную.

— Кайл, ты же знаешь, Кэролайн хочет поиграть с тобой, раз забирает у тебя пульт.

— А я не хочу с ней иглать, она все игрушки забилает.

— Господи, Кайл, пойдём обратно. Юни забрала Кэри в комнату. Они вдвоём, а мы с тобой посмотрим твоих щенков-полицейских.

— Спасибо, Дэгвуд.

— Мальчики, — встал из-за стола мужчина, — маме и тёте нужно готовить ужин. Пойдём со мной.

— Спасибо, что спас меня от распрей детей, милый.

— Мне это в радость. Я кушать хочу, дорогая. Так что поторопись.

— Джагги, даже через столько лет ты неисправим.

— Хоть что-то остаётся в нашей жизни неизменным.