®“Разные-похожие”  (джен)

— Можно мне с вами? — Зира опустила голову, глядя в лапы и ожидая очередного отказа.

Муфаса закатил глаза и презрительно фыркнул:

— Чужакам не доверяем.

Под воодушевляющие возгласы остальных детёнышей он, как самый настоящий король, важно прикрыл глаза, поднял подбородок и повёл друзей туда, где они обычно играли — недалеко от водопоя, в песочно-каменном ущелье.

Отверженная стиснула клыки от обиды, подкатившей к горлу, когда с уст принца слетело это ядовитое слово — «чужак». Уши невольно прижались к голове, и Зира, когда поняла, что сейчас не сдержится и заплачет, юрко поспешила обратно в пещеру. В пещеру для пришлых изгоев, где обитала лишь она.

Её прайд, состоявший лишь из неё самой, её мамы и бабушки, вымер в самом прямом смысле слова. Бабушка, Лмури⁽¹⁾, будучи очень старой, не смогла больше странствовать из-за больных лап, поэтому однажды ночью, когда прайд остановился на ночлег, ушла и не вернулась. Мама, Ньярэй⁽²⁾, сразу поняла, что произошло, но не объяснила маленькой дочке, отчего последней пришлось самой додумывать случившееся. Самой светлой мыслью, в которую Зира отчаянно верила, было то, что за бабушкой пришли добрые львы и забрали её в хорошее место.

Отчасти она думала верно.

Через месяц после смерти Лмури Ньярэй стало совсем тяжело охотиться в одиночку. Ввиду кочевого образа жизни сил на охоту оставалось очень мало. Она исхудала, и Зира тоже немного потеряла в весе. Ньярэй понимала, что её ожидает, поэтому привела дочь в земли, где, по её расчётам, точно должен был быть правитель, а дочь отправила «за помощью».

Реальным намерением было спровадить дочь подальше от умирающей матери, умирающей себя.

Её план прошёл как по маслу, и прибывшая помощь застала уже мертвоё, но ещё теплое тело.

Король Ахади всегда был недоверчив к чужакам, поэтому к осиротевшему львёнку отнёсся холодно, а если быть точнее, хотел выгнать из прайда куда подальше, но Уру, великодушная королева и прекраснейшая мать, вступила в спор с мужем и одержала победу. Зира осталась жить в Прайдленде.

Чем дальше она уходила от ненавистных ей детёнышей, слишком много о себе возомнивших, тем легче ей становилось.

У самого подножия в неё врезался Като⁽³⁾ — младший брат Муфасы. Львята столкнулись головами.

— Эй! — воскликнула Зира, схватившись лапами за голову. — Смотри, куда прёшь! — её клыки сомкнулись у самого носа принца.

С ней ровным счётом никто — кроме Уру, очень напоминавшей Зире маму, — в этом прайде не считался. Не считалась ни с кем и она. Ахади говорил, что это неуважение к семье, но нет, малышка вовсе не считала, что это неуважение. Это называлось взаимностью.

— Прости, — Като потёр макушку лапой. — Больно, — пробубнил он себе под нос, но достаточно слышно. — Не видела Муфасу?

— Они только что убежали играть, — пытаясь не выдать обиду и грусть, ответила Зира.

— Ты опять получила от ворот поворот, — скорее утвердил, нежели спросил Като жалостливым тоном.

И опять по больному когтями полоснули.

— А про тебя снова «забыли»! — рявкнула Зира, постаравшись, чтобы обидный сарказм был отчётливо слышен в её словах.

Като вздрогнул, словно где-то в небесах раздался раскат грома. Ему совсем не нравилось то, что окружающие видят пренебрежительное отношение более старших детёнышей к нему. Но он не обиделся на Зиру, напротив, ему стало её ещё больше жаль. Она настолько одинока, что хочет скрыть боль за маской грубости.

— Зря ты так.

В ответ «чужачка» лишь хмыкнула, направившись в свой, в чужой угол.

— Тебе больно, — констатировал Като.

— Что, прости? — не удосужившись посмотреть на него, Зира встала как вкопанная.

— Тебе больно, поэтому ты такая, — Като проследил за телодвижениями собеседницы и сел, предположив, что эта маленькая львица не откажется от разговора, и поняв, что Муфасу и остальных ему не догнать, да и не нужен он им там.

— Какая — «такая»? — тон её голоса был скорее наполнен интересом, нежели ядом.

О ней что-то говорят в прайде?

Ей очень захотелось узнать, что о ней думают в прайде, сможет ли она влиться в эту семью, или всё безнадёжно?

— Может, пригласишь? — Като склонил голову набок, ожидая, что Зира хотя бы обернётся.

А стоит ли ему доверять? Вдруг львёнок голубых кровей рассмеётся ей в лицо со словами: «Чудачка, поверила!». Живя здесь, Зира узнала, что если ты не являешься членом семьи, то ты априори один. Один против всех.

Грудь вздымалась часто и прерывисто из-за страха; обычно Зира сама просилась пойти куда-то с кем-то, и её отвергали, а тут просятся с ней, и что ей делать? Послать Като куда подальше либо согласиться и на свой страх и риск разрешить ему войти в скромный уголок одиночества?

Зира обернулась, и ало-бурые глаза встретились с изумрудно-зелёными: в них она, как ей причудилось, на секунду увидела родственную душу — такого же одинокого львёнка, как и она, такого же изгоя, второго после своего всеми любимого братца, чужого среди своих. Но лишь на секунду, ибо Като поспешил спрятать взгляд в передних лапах.

Глаза, взгляд, всегда выдают истинную сущность. Насколько бы ни был грозным твой внешний вид — одна секундная игра в гляделки, и ты раскрыт.

Зира оценивающе оглядывала Като, будто бы её родители подсунули ей льва со словами: «Ты выйдешь за него». Такой же жухлый львёнок, как и она: сутулое худощавое тельце, острый чёрный нос, обиженный и одинокий взгляд, кроткая манера услужливо ждать ответа, — Зира будто видела своё отражение на водной глади.

И что-то в груди сжалось, побудив проявить сочувствие.

— Идём, — уголок рта слегка приподнялся от какой-то непонятной эмоции.

От чувства благоговения и слабой надежды, что она не одна здесь, не одна не своя.

— У тебя тут… миленько, — робким голосом Като попытался сделать Зире комплимент, но послышалось это так, словно её только что пожалели.

Пропустив эти слова мимо ушей, Зира взобралась на каменный пьедестал, который служил этакой кроватью. Холодно, жёстко, зато… своё?

— Ну-с, — Зира легла, сложив лапу на лапу и приготовившись слушать, — начинай.

— Что начинать? — вскинул брови Като.

— Зачем я тебя сюда пригласила?

— Эм? — Като забегал глазами по пещере. Ему было неловко, он не знал, чего стоило ожидать от той, которая всё время отвергала любые его попытки заговорить с ней по-дружески, в то время как к Муфасе шла сама. Они поменялись ролями: теперь Зира была в роли Муфасы, а Като — в роли её самой.

— До вас всегда долго доходит? — по-доброму усмехнулась Зира неожиданно сама для себя. Было приятно и радостно, что принц решил напроситься к ней, он и до этого пытался пойти с ней на контакт, но одиночество вынуждало думать, что это лишь из-за чувства жалости или, наоборот, чтобы поиздеваться.

— Можно вопрос? — аккуратно сев недалеко от входа, Като перевёл взгляд на Зиру.

И лишь сейчас, когда она увидела робость в его действиях, его страх сделать что-то не так, она поняла, что не такие уж они и разные.

— Валяй, — мотнув головой, она склонила её набок, внимательно изучая мордочку принца. — И иди сюда, а то стоишь там как чужой, — сама того не заметив, Зира кинула ироничную шутку и указала взглядом на пьедестал поменьше, расположенный рядом.

— Ты… тебе становится больно вот тут, — Като указал лапой туда, где под кожей, мышцами и рёбрами бьётся самый уязвимый для чувств орган, — когда ты видишь, как к тебе относятся?

Зира глубоко втянула носом воздух, будто ей сейчас ударили под дых, хотелось накричать, оцарапать и выгнать Като отсюда к кошачьей матери, но что-то останавливало её от этого отчаянного шага. Желание выговориться.

— Я пытаюсь и реально хочу общаться с Муфасой, Сараби, Сарафиной, Чумви и остальными, но как только решаюсь выбраться из пещеры, меня пинают обратно, как проклятую гиену, как уродливую тварь, которая просто хочет почувствовать себя нужной. Знаешь, как это обидно, как больно — делать всё ради простого «привет» со стороны высшего общества, а в ответ получать надменную ухмылку и упрёк в том, что ты — никто? Так что да, мне больно, — старание говорить спокойно и ровно упало в бездну, когда было произнесено слово «пинают». Вместо этого колющее чувство в груди разрослось до уровня выбивания воздуха из лёгких вкупе со скребущими под рёбрами львиными когтями, из-за чего голос сорвался, а в глазах заблестели водяные капли, которые Зира тут же загнала обратно.

Нельзя так открыто показывать свою душу, нельзя.

Като поджал чёрные губы и прижал уши, сгорбившись, — ему было так жаль её, так жаль, что она в этом прайде одна. У него самого хоть и похожая ситуация, но есть мама, которая всегда рядом.

— А ты? Тебе больно? — прервала неловкую тишину Зира встречным вопросом.

— Если я скажу «нет», ты ведь не поверишь?

С сочувственной ухмылкой она покачала головой.

— Да, мне больно. Обидно оттого, что все любезны со мной только из-за статуса, только потому, что я «второй сын короля и королевы», но ты видела, как проявляется эта любезность со стороны остальных, более старших детёнышей. Да лучше пусть уж так, чем играть с ними и видеть, что я им даром не нужен. Остальные львицы в прайде чуть ли не морщатся, когда я поворачиваюсь к ним спиной, отец открыто показывает, что Муффи ему важнее, — от жалости к себе и чувства какой-то иронии в этой истории Като усмехнулся. — Конечно, ведь Муфаса у нас «такой сильный, такой сочувствующий, такой хороший правитель, Уру, а Като слаб и хил»! — по психу он не выдержал, передразнив отца.

— Это Ахади так сказал? — у Зиры отвисла челюсть, когда пришло понимание, кому принадлежат эти слова.

— Да, всеми любимый король Ахади не разделяет любви к обоим сыновьям! Поначалу он и меня брал на тренировки, но, когда я не оправдал его надежд, будучи слабым в сравнении с моим братцем, он оставил меня, сказав, что я не годен! — Като обессиленно рухнул на пол, закрыв лапами мордочку. Ему было стыдно за это, стыдно за родителя, который обесценивает одного сына, предпочитая ему более выгодного.

Зиру словно ударили по голове, когда она услышала, что Ахади не такой уж и хороший папа, каким его описывали в прайде. Чувство жалости к Като жадно поедало нутро, в животе завязался тугой узел брезгливости к королю, а глаза непроизвольно кидали сочувствующие взгляды на маленькое рыже-коричневое тельце Като.

— Мне жаль.

— Мне тоже.

Так как можно быть настолько разными, чтобы быть такими похожими?

1) Лмури — выдуманное имя.

Вернуться к тексту

2) Ньярэй — смирение.

Вернуться к тексту

3) Като — второй из близнецов.

Вернуться к тексту