Моё спасение (джен)

Я помню, как мы впервые встретились. Тогда исполнилось уже три года с тех пор, как погибла моя дочь, и я по-прежнему был безутешен. Ты врезалась в меня, запыхавшаяся, раскрасневшаяся, с глазами, полными ужаса, и тихо попросила:

— Помогите. Пожалуйста, помогите!

Тут же появилось трое крупных парней, и я понял, что придётся действовать. Но, к счастью, они знали, кто я, а я знал, кто они. Только потому, что мы принадлежали к определённому классу, мне не пришлось отбивать тебя, я просто взял с них слово, что абсолютно никто не тронет тебя. Этого было достаточно, иначе у них были бы большие проблемы.

Ты рассыпалась в благодарностях, спрашивала, чем можешь отблагодарить меня за своё спасение, а я никак не мог понять, чем эти трое так испугали тебя, что ты даже хочешь чем-то поблагодарить случайного прохожего. И тогда ты всё рассказала; по твоим глазам я понял, что ты доверяешь мне. Но услышанное мне не понравилось, и я твёрдо решил сказать Акито о том, чем занимаются его ученики. Тогда я проводил тебя почти до дома, желая убедиться, что те трое своего слова не нарушат, а после ещё долго вспоминал о девушке, нуждавшейся в помощи.

Я не спросил твоего имени, а ты не узнала моего, и мне иногда было приятно вспоминать эту неизвестность, хотя через месяца два я уже начал об этом жалеть. Но что толку? Я бы всё равно не смог найти тебя. По правде, я вспоминал о своей дочери — что бы она сказала о моём бесцельном образе жизни, о том, что я не проявляю к окружающему никакого интереса? И моя жена тоже не поддержала бы меня. В конце концов мне приснилась моя дочь, которая велела спросить твоё имя. Я не понимал, моё это воображение разыгралось, или моя дочь действительно явилась ко мне во сне, но на следующий день сон повторился. Тэкэра всегда заботилась о моём психологическом состоянии, особенно когда умерла её мать, и я решил послушать её совета. Вот только как это сделать? Однако вскоре случай представился.

Акито уговорил меня сходить в кинотеатр, вообще-то ему нужна была помощь с присмотром за младшими учениками, которых он повёл на фильм, но он мог бы попросить и Акеми, свою помощницу по этой части. Тем не менее, я поддался на уговоры, хотя сюрпризом для меня стало присутствие Ольги, но, как объяснил Акито, её присутствие было необходимо для того, чтоб после фильма я мог сразу заняться своими делами, поскольку некоторых учеников забирали родители, а с остальными они вдвоём с Ольгой могли справиться.

И вот мы приехали в кинотеатр, расположенный в ТРЦ. Я совсем забыл, как выглядит кинотеатр, как много в нём счастливых и весёлых лиц, как приятно пахнет попкорном из-за стойки буфета, какой горьковатый аромат кофе льётся из соседнего кафе. Мне было немного больно, ведь в кинотеатры мы с дочкой ходили достаточно часто. Но я должен был сдерживать себя, ведь детей нужно было довести до нужного зала.

Я замыкал нашу группу, а потому частично ушёл в себя. Очнулся я в самом зале, на нужном ряду, и в чувство меня привёл смутно знакомый голос. Я поднял голову и увидел учеников старших классов школы, которые расположились за нами. Несколько парней уселись в креслах с наглым видом и злорадно поглядывали на девушку, стоящую ко мне спиной. В ряду осталось всего два места, с краю, а чуть подальше, за юношами, сидела группка девушек, и я понял их злорадство. К слову, самое крайнее место принадлежало нашей группе, а после того, как я оглядел своих, я понял, что это место принадлежит мне.

— Коз-злы, — со злостью сказала девушка, поправляя сумку, и я должен был приложить усилия, чтобы не открыть рта. Но всё-таки удивление взяло надо мной верх.

— Это вы? — спросил я, обращая на себя внимание девушки.

Она обернулась, и через пару мгновений удивлённо смотрела на меня, а потом, видимо, в замешательстве, сама спросила:

— Это вы?

Я улыбнулся и кивнул. На её лице — на твоём лице — отразилось радостное удивление, а глаза восторженно засияли, словно ты увидела долгожданный и почти невозможный подарок.

В эту минуту ты была очень похожа на мою погибшую дочь.

— Я... очень рада видеть вас снова, — ты лучезарно улыбнулась, и я понял, что это правда.

— Я тоже, — кивнул я. — Больше инцидентов не было?

— Нет, я их даже не видела. Я так благодарна вам за это! — ты сжала в кулак ремешок сумки. Значит, ты часто вспоминала о нашей встрече и её причине. Ужасной причине.

Свет в зале погас, а на большом экране начался отсчёт до начала киносеанса, и я поспешил спросить, не согласишься ли ты поменяться со мной местами и сесть у самого края, и ты согласилась. В полумраке я видел, что ты обрадовалась моему предложению — очень уж ты не хотела сидеть со своими одноклассниками. Впервые за все эти годы у меня начал проявляться интерес к окружающей жизни... и причиной была ты.

— В прошлый раз не до того было, но сейчас, когда мы снова встретились, я хотел бы узнать твоё имя, — через несколько минут наконец решился я произнести слова, ответ на которые меня интересовал. Мне, столько лет назад закрывшемуся от внешнего мира, было трудно завести новое знакомство, и всё казалось, что множество слов повлечёт множество ненужных действий и фраз.

Но ты оказалась не такой простой, как я думал. Внимательно осмотрев меня с достаточно серьёзным видом, ты наконец спросила:

— А зачем вам это? Вы спасли меня, мы вновь, благодаря поворотам дороги жизни, встретились, но после навряд ли снова увидимся. К чему вам знать имя человека, с которым никогда не увидитесь и не поговорите?

Признаюсь, твои слова застали меня врасплох, и я должен был обдумать не только их, но и их причину. И на всё про всё у меня было несколько минут. Ты была необычной, это сразу стало мне понятно. Но что могло заставить тебя вдруг так изменить своё отношение ко мне?.. С одноклассниками у тебя тоже явно было не всё гладко, и я думал, что стоит сказать. Да, не так я себе представлял этот разговор.

— Если мы познакомимся, велика вероятность того, что мы будем общаться, — сказал я, надеясь, что не слишком затянул с ответом.

Ты отвернулась к экрану, на котором изображались сцены какой-то перестрелки, и вид у тебя был довольно растерянный. Я не мог понять тебя. Но мне очень хотелось это сделать... Впервые за столько лет мне действительно хотелось понять кого-то.

— Я Миямото Таро, один из учителей школы боевых искусств, — я протянул руку, представившись. Жизнь за пределами Японии заставила меня изменить привычный этикет на принятый здесь уже много лет назад.

— Зэнта Купер, — ты пожала мою руку очень осторожно, так, как обычно прикасаются к хрупкой вещице, чем удивила меня ещё больше.

— У тебя очень необычное имя, — улыбнулся я, желая поскорее сгладить возникшую неловкость.

— Простите за моё поведение. Просто я... уже давно не доверяю людям... И ваш вопрос показался мне немного подозрительным... Шитсуреишимас.

— Знаешь японский? — полюбопытствовал я, ведь с каждой секундой ты интересовала меня всё больше.

— Пару слов, не более. У отца была подруга из Японии, у неё и подучилась.

— Имя тоже она дала? — я позволил себе задать ещё один вопрос, пока фильм не начался.

— Нет, это мама. Она русская, а папа американец.

Я подумал, что в наше время это нормально, но я уловил грусть в твоей интонации, и это заставило меня задуматься. Ты была сплошной загадкой, и сейчас мне захотелось эту загадку решить. Моя дочь всегда любила находить ответы на странные вопросы и факты, и такое моё оживление показалось мне результатом её влияния на меня — хотя бы в виде воспоминаний... Но сначала мы должны были посмотреть фильм.

* * *

Теперь, когда мы вышли из зала, твои глаза смотрели на меня с прежней теплотой. Во время просмотра фильма я неоднократно позволял себе сделать пару замечаний по сюжету, и ты начала откликаться, произнося свои мысли шёпотом, но так, чтобы я расслышал твои слова. До того момента, как показали название кинофильма, я даже не представлял, на просмотр какой картины пришёл — мне было не до того, но после я не разочаровался. «Кунг-фу Панду» любят многие, и я не был исключением, хотя и позабыл об этом много лет назад. И ты, оказалось, тоже любила этот мультфильм, в новой части которого нам показали немного Японии, что только подогрело наш интерес.

Мы вышли из зала одними из последних, подождав, не будет ли ещё какой-нибудь сцены, в это время делясь впечатлениями друг с другом. После этого мы разошлись, но ненадолго: ты пошла к классной руководительнице, а я к Акито и Ольге.

Мой друг заметил, что я стал оживлённее, и спросил, что так повлияло на меня. Я рассказал, что внезапно встретил ту девушку, к которой пристали его ученики, и мы с ней разговорились. Улыбка скользнула по губам Акито, но тут же исчезла, оставляя обычное, спокойное, выражение его лица. Он посмотрел куда-то за меня, а потом спросил, указав направление головой:

— Это она?

Я обернулся и увидел тебя, стоявшую чуть поодаль. Ты сразу отвела взгляд, и, хотя сделала это быстро, движение получилось несколько грациозным. Я ответил, что Акито прав, и быстро пересказал ему твои слова относительно твоей дальнейшей — спокойной судьбы. Затем же я распрощался с другом и Ольгой и подошёл к тебе. Ты была изумлена, вновь увидев меня рядом с собой, но очень рада.

Ты сказала, что можешь идти домой в любое время, поскольку ты уже в последнем классе, а назавтра был первый день каникул, и предложила зайти в пиццерию. Я согласился, думая, насколько твоё предложение похоже на предложение моей дочери. Хотя, кажется, в этом нет ничего удивительного — у многих после просмотра фильма, в котором, к тому же, часто едят, просыпается аппетит.

Когда мы вошли в ближайшую пиццерию, я увидел, как ты быстро бросила оценивающий взгляд в сторону посетителей, а затем отвернулась. И в этом движении я заметил презрение. В твоих глазах, обращённых ко мне, я ещё успел увидеть холодность, которую ты сразу заменила теплотой — по отношению ко мне. Я спросил, из-за чего ты напряглась, и ты, помедлив, ответила, что здесь есть некоторые твои одноклассники: те, с кем ты меньше всего хотела бы встретиться, и хотя ты уже научилась игнорировать их присутствие, оно всё равно тебя напрягало. Я попросил тебя расслабиться, ведь ты только что посмотрела долгожданную часть мультфильма и пришла в пиццерию. Ты улыбнулась, но я видел, что полностью абстрагироваться ты не смогла.

Мы выбрали себе по кусочку пиццы и сели в уголок. Я решил вернуться к разговору о «Кунг-фу Панде», и ты поддержала эту тему. Обсуждая понравившиеся и непонравившиеся эпизоды, персонажей, их психологию, а также спецэффекты и музыкальное сопровождение, касаясь также и предыдущих частей мультфильма, мы провели за этим разговором около часа. Когда же тема была исчерпана, между нами повисла пауза. Ты задумалась о чём-то своём и была сосредоточена на этой мысли.

— Наверное, тебе стоит позвонить и сказать, что ты задерживаешься, твои родители будут беспокоиться, — сказал я, вспоминая, как переживал за дочь, когда она звонила хотя бы на пять минут позднее.

Ты посмотрела на меня очень серьёзно, даже хмуро, и я сразу вспомнил, что о своих родителях ты сказала с грустью.

— Мне разрешили погулять по городу после сеанса, главное позвонить в определённое время, а оно ещё не пришло, — мрачно ответила ты. У тебя явно была какая-то тайна, и я предполагал, что она может быть трагичной.

— Ну… тогда ещё по кусочку пиццы? — я решил разрядить ситуацию, сам с трудом веря, что охотно иду на контакт.

Ты выжала жалкое подобие улыбки и как-то странно на меня посмотрела.

— Почему?.. Разве вы не должны быть на работе или со своей семьёй? — у тебя были ясные и печальные глаза. Ты ждала, что мы вот-вот расстанемся и, возможно, больше никогда не встретимся.

— На сегодня я своё отработал, — я сумел подавить вздох и вдруг понял, что знаю о тебе больше, чем ты обо мне. Конечно, моё желание рассказать тебе что-то о себе противоречило основным принципам нашего класса, но впервые за несколько лет я ожил…

Ты отвела взгляд и поджала губы — я понял, что ты готовишься расстаться. И для тебя это было достаточно тяжело.

— Три года назад, в автокатастрофе, погибла моя единственная дочь, — наконец сказал я. — До этого погибла её мать, и последние годы, которые мы провели вместе с дочерью, она поддерживала меня. Я жил ради неё… Но туман и пьяный водитель в один миг изменили всю мою жизнь… Последние три года я просто существовал, разбитый, потерянный, я не понимал, для чего мне стоит жить, раз все, кого я любил, уже покинули этот мир… Но ты, нуждающаяся в моей помощи, смогла оживить меня, вновь напомнила, каково это — жить.

Ты сидела, закрыв рот рукой, и в твоих глазах стояли слёзы. Я понял, что тебя действительно тронула моя история, и почувствовал что-то новое, что-то странное, чему до сих пор не могу подобрать подходящего слова или описания.

— Мне так жаль, — тихо сказала ты, и по твоей щеке скатилась слеза. Ты опустила взгляд. — Мои… мои родители пять лет назад разбились в автокатастрофе. Был сильный гололёд, и у машины позади отказали тормоза, — новая слеза капнула на столик, оставив большой мокрый круг.

О, теперь я понял, что вызвало у тебя слёзы, а не простое сожаление, как было у всех моих знакомых. Ты понимала меня так, как никто другой. Ты знала горечь потери… и ту боль, раздирающую изнутри. А кроме того, у нас была общая причина этой боли — смерть родных в автокатастрофе.

Твоя рука, лежавшая на столике, сжалась в кулак, а ты по-прежнему не смотрела на меня. Ты сказала, что не доверяешь людям, и теперь я начинал понимать причину этого. Я, подчиняясь какому-то иному чувству, взял тебя за руку.

— Я понимаю тебя, Зэнта. И знаю, что в такой ситуации слова излишни.

Ты посмотрела на меня с пониманием и благодарностью. Да, здесь мы могли понять друг друга без слов.

* * *

Ты любила поговорить о Японии и её культуре, и мы часто встречались, чтобы обсудить что-то новое. Да, у тебя была сложная учёба, но ты находила время для наших встреч и охотно запоминала факты о Японии из моих рассказов. Я начал понемногу учить тебя языку, и с каждым разом твоё произношение всё улучшалось, и ты могла уже кое-как сказать фразу — по крайней мере в Японии поняли бы, что ты иностранка, и уловили бы смысл. Тебя очень смешили эти мои замечания, и к моменту нашей встречи ты всегда старалась выучить и ещё какое-нибудь слово, так что я всегда мог узнать тебя по странному восклицанию, например, «Ткань!» или «Оками!» Меня это порядком забавляло.

Ты совсем не была похожа на мою дочь, только какими-то мелкими деталями. У нас сохранялись вполне дружеские отношения, построенные на взаимоуважении, но постепенно мы становились действительно друзьями. Я жил от встречи к встрече, вдохновлённо подбирая материалы, которые могли быть тебе интересны, и подготавливая задания для проверки уже изученных тем. И с каждым разом мы становились всё ближе, уже не просто приветствуя друг друга, но и спрашивая о делах и самочувствии.

Акито радовался за меня, и однажды я познакомил вас. Ты очень стеснялась, но держала себя в руках и сохраняла гордость, наполняя все свои действия достоинством и продумывая их. Мой друг ушёл довольным, а ты ещё немного посидела в каком-то отчуждении, обдумывая что-то.

Но через некоторое время спокойной жизни пришёл конец.

Ты закончила школу и сдала все экзамены, поступив туда, куда и хотела, но начавшаяся война сломала все планы. Это была война не между людьми — человечество сражалось против инопланетян. В тот день ты прибежала ко мне взволнованная и запыхавшаяся, с двумя большими сумками и заплаканными глазами.

— Сэнсэй! — ты крикнула с порога с таким отчаянием, что я бросил пульт от телевизора, по которому смотрел новости о вторжении, и вылетел к тебе.

Ты положила вещи на пол и прижалась ко мне, крепко обнимая и всхлипывая. Ты впервые назвала меня учителем, нарушила этикет, который так хорошо выучила, и это дало мне понять, что случилось что-то плохое. Я спросил, что произошло, и ты, подавляя рыдания, ответила, что вместе с тётей, у которой жила, и её сыном собрала все вещи и направлялась в бункер, но твой брат что-то забыл в квартире и побежал обратно, тётя со всеми их вещами — за ним, а ты осталась их ждать, и в тот момент, когда они показались у дверей дома, инопланетяне взорвали его… Ты спаслась лишь потому, что была далеко.

Ты разрыдалась и уткнулась в мою грудь, а я крепко обнял тебя. Я мог потерять и тебя, тот единственный луч жизни, пробудивший меня от бесцельного существования. Мне было больно лишь от одной мысли об этом, и я машинально сжал твои плечи, боясь, что ты вот-вот исчезнешь. Когда же ужас прошёл, я осознал, что теперь у тебя нет больше никого. Никого, кроме меня.

Ты внезапно успокоилась и посмотрела на меня.

— Вы как?

Ты тоже боялась потерять и меня, теперь единственное существо, которому до тебя было дело.

— Всё в порядке, Зэнта, в этом районе мы в безопасности, но сейчас же приступим к сборам. Найдём убежище поблизости. Всё будет хорошо.

— Можно… мне остаться с вами? — робко спросила ты.

— Конечно, — как можно ласковее в такой ситуации ответил я, уже решив, что тебя нужно будет обучить и сражаться — кто знает, что нас ждёт в будущем?

* * *

Я никому не позволял тренировать тебя. Ты была моей ученицей, и только моей. К тебе, изначально не планировавшей быть бойцом, нужен был особый подход, долгий и кропотливый, ведь даже малейшая ошибка в твоём обучении неизменно заканчивалась твоей травмой, на лечение которой иногда уходили месяцы. Все знали тебя как ученицу Миямото Таро, а потому не конфликтовали с тобой. Даже сама новость о том, что у меня теперь есть ученица, была удивительной для нашей школы, и в тебе не сомневались.

Не сомневались они, но не ты.

Сколько раз ты хотела всё бросить, особенно после ран! Ты прекрасно запоминала факты, но твоё тело было не готово к бою. Я вселял в тебя уверенность всеми возможными способами, и ты продолжала обучение. Ты стала сильнее, выносливее и быстрее, но мы оба знали о слабостях твоего тела, которые устранить было невозможно.

Так мы думали.

К моменту обретения землянами союзника в лице других инопланетян, воевавших с нашими захватчиками много дольше нас, ты уже стала известна миру как хороший боец. Ты участвовала во многих сражениях и спасала десятки жизней и даже дважды была представлена к награде. Но с каждым разом твоим сердцу и позвоночнику становилось всё хуже, а головные боли мучали тебя всё чаще. И врачи не знали, как тебе помочь.

Я хотел просто научить тебя обороняться, но после нескольких первых занятий ты изъявила желание обучаться в нашей школе, стать одной из нас. Я осуществил твоё желание, не зная, какие последствия оно за собой повлечёт. Я начал отговаривать тебя от миссий, боясь, что ты погибнешь — если не от руки пришельцев, то от своих проблем со здоровьем. Но ты отказывалась, повторяя, что на поле боя жизнь одного солдата может стоить нескольких десятков жизней гражданских, которых он защитит, пожертвовав собой. Я корил себя за то, что когда-то сказал тебе эти слова, начал твоё обучение.

Я не сумел уберечь тебя.

Вскоре стало известно, что у земных учёных совместно с нашими инопланетными союзниками есть проект суперсолдата, но им был нужен доброволец, чтобы выяснить все дефекты своего проекта, который проверялся на животных и эту стадию окончил успешно. Но никому не хотелось становиться подопытным кроликом, а насильно проверять проект было ужасно, и потому образовался простой.

Через несколько дней ты вернулась с задания сильно раненая, твой позвоночник временами отказывался служить тебе, и я не знал, что делать. Но ты знала. Ты сказала, что станешь добровольцем и проверишь проект «Суперсолдат». Я сказал, что это безумие, но ты возразила, что терять тебе нечего. Но я боялся, что станет хуже. Однако мне пришлось позволить тебе стать добровольцем, если я хотел спасти твою жизнь.

Всё время, пока шла твоя операция, я сидел как на иголках и не мог думать больше ни о чём другом, кроме как о том, не совершил ли я ошибку. Но через несколько часов меня допустили к тебе. Ты встретила меня улыбкой, вся забинтованная, точно мумия, только лишь лицо оставалось свободно. Теперь ты была киборгом — суперсолдатом с мощным сердцем и крепким позвоночником, с броне-кожей, которую сделали благодаря особому раствору, отныне синтезируемом твоим организмом самостоятельно. Этот раствор не входил в проект, но был необходим, чтобы устранить слабости сосудов твоего мозга.

Ты — киборг, первый суперсолдат, но ты — единственная в своём роде. Никогда не будет подобных тебе, ты сильнее своих последователей, намного сильнее.

Теперь тебе предстоит новый путь, долгий и опасный. Ты спасаешь сотни и тысячи жизней и можешь не опасаться за своё здоровье. Но ты смертна, мы оба знаем это. И я всегда буду рядом с тобой, буду помогать тебе и поддерживать тебя. Ты — моя ученица, моя приёмная дочь. Моё спасение.