Об одном волшебнике, который хотел стать властелином мира (джен)

Страница из дневника лейтенанта Егора Захарова

13. 01. 1945

Ура! Мы наконец-то наступаем!

Впервые за столько лет мы погнали фрицев по Европе! Как же долго мы все этого ждали!

Никто из нашей части не поверил, когда сегодня утром был отдан приказ о наступлении. Мы думали, это чья-то шутка. Выступать не решались.

Но тут к нам явился полковник, обозвал идиотами и велел немедленно выступать. Мы выступили... И не пожалели!

Мы просто смели фрицев с их позиций. Они как будто испугались нас и сами бегут. Но на самом деле это мы били их с такой ненавистью, что не замечали их контрударов. Они бежали. Позорно. Как мы в сорок первом.

Конечно, в бою не обошлось без потерь. И потери были, надо сказать, тяжёлыми. Наша часть уменьшилась почти наполовину...

Но всё это не расстроило нас, мы просто этого не замечали!

А после боя был праздник. Простой, незамысловатый, конечно. Собралась вместе вся часть, выпили трофейного вина, чуток посидели, потравили байки. Весело было, что и говорить! Хоть и небольшая, а победа!

Теперь вот спать ложусь. Надо хоть выспаться, завтра ведь опять наступление.

Уж теперь погоним фрицев! До самой Франции погоним, а то и до Америки, как нам полковник говорит...

Вечером начальство вызвало Геллерта Гриндельвальда в свой кабинет. Гриндельвальд немного удивился, но вскоре был там.

Он поприветствовал сидящее за столом начальство жестом «хайль» и спросил:

— Зачем вы меня вызвали?

— Он ещё спрашивает! — возмутилось начальство и провело рукой по своему маленькому квадратику усов.

— Но я ведь действительно не знаю, что там у вас...

— Не знает он!

— А что такое?

— Волшебник же!

— И что?

— Как что?

— Не понял...

— Раз волшебник, значит, должен работать!

— Как работать?

— Предугадывать действия противника!

— Извините, я работаю в Аненербе, то есть должен искать копьё Лонгина, создавать сверхчеловека и так далее...

— Но вы волшебник!

— Да...

— Значит, должны работать на Рейх!

— Вы, по-моему...

— Молчать!

— Так что там случилось?

— Ладно, ругаться с вами всё равно бесполезно! После учтёте свои ошибки! Я скажу вам, что случилось...

— Говорите.

— Советские войска начали наступление!

— Вот это да!

— Что значит «вот это да»? Вы должны были это предвидеть!

— Хватит об этом

— Нет, не хватит!

Начальство продолжало что-то яростно выкрикивать, но Геллерт пропускал всё это мимо ушей. Его занимали собственные мысли.

«Вот чёрт! — с досадой размышлял он. — Я пошёл работать в Аненербе, чтобы поработить магглов. А теперь что? Выходит, магглы меня поработили?»

— Вам ясно? — осведомилось между тем начальство.

— Да, конечно, — отозвался Гриндельвальд.

— Так вот! Слушайте! Вам надо это исправить!

— Что исправить?

— Как что? О чём я перед вами тут распинался!

— Вы хотите, чтобы я остановил наступление советской армии?

— Наконец-то поняли!

— Вы знаете, это не моя работа...

— Опять вы за своё! Я вам приказываю! Понятно?

— Понятно...

При этом Гриндельвальд с грустью подумал: «Я бы мог раздавить его как букашку, а приходится выслушивать его критику! Какой я неудачник!»

Начальство опять тронуло себя за усики и продолжало:

— Поскольку я не очень уверен в ваших силах, я дам вам один артефакт. Он поможет вам выполнить приказ.

— И что же это? — безо всякого интереса спросил Геллерт.

— Вот, ознакомьтесь...

И начальство протянуло Гриндельвальду своей вечно трясущейся рукой небольшую серебряную чашу. Геллерт взял её и принялся рассматривать.

Тут волшебник понял, что это за чаша. «Ничего себе! — пронеслось у него в голове. — Это же не просто чаша! Это Святой Грааль! Начальство, ничего, очевидно, не подозревая, сделало настоящий... настоящий рождественский подарок! Поздновато, конечно, для Рождества, уже тринадцатое января... Но Грааль настолько важный артефакт, а Рождество — праздник волшебства, божественного волшебства, значит, назвать Грааль рождественским подарком всё-таки можно...»

Тем временем начальство поинтересовалось:

— Ну, всё поняли?

— Понял, понял, — заметно просветлев, сказал Гриндельвальд.

— Отлично! Всё сделаете?

— Сделаю, сделаю...

— Как надо?

— Не сомневайтесь!

— Ну хорошо, только не ошибитесь!

— О чём речь? Не ошибусь!

— Ладно.

— Я могу быть свободен?

— Можете!

Геллерт сделал «хайль» и поспешно покинул кабинет начальства, крепко прижимая к груди Святой Грааль...

* * *

Наступила поздняя ночь. Гриндельвальд сидел за столом в своём рабочем кабинете. На столе стоял Грааль. Геллерт смотрел на чашу и размышлял:

«Чаша Грааль в моих руках. Что это значит? Это значит, что теперь я смогу править миром! Но для этого даже не обязательно этот мир захватывать! Я просто могу контролировать все события в нём. У меня слишком большая власть, чтобы обращать внимание на каких-то магглов. Они меня теперь не интересуют! Я наконец стал свободен от политики... вообще от всего! Мне не нужно больше ничего! Даже Дары Смерти, которые я так хотел заполучить, стали для меня слишком мелки.

Утром четырнадцатого января почтовая сова принесла преподавателю школы Хогвартс Альбусу Дамблдору большой тяжёлый конверт.

Дамблдор взял конверт, в котором лежал длинный и узкий предмет, и прочитал надпись на нём. Надпись гласила: «Альбусу Дамблдору от друга Геллерта Гриндельвальда».

Альбус задумался: «Интересно, зачем Геллерт пишет мне? Может, он хочет вызвать меня на дуэль? Мы ведь политические противники... Но что же в таком случае за длинный предмет? Непонятно... Геллерт, конечно, всегда был немного загадочным, но всё-таки обычно он посылал письма, о смысле которых можно было догадаться... А теперь Мерлин знает, что такое! Надо почитать. Может, всё объяснится?»

Дамблдор распечатал конверт. В нём лежала волшебная палочка, на которую Альбус не обратил внимания, и большое письмо следующего содержания:

«Дорогой Альбус,

Вчера моё начальство сделало мне отличный подарок. Ты просто не поверишь: мне презентовали Святой Грааль!

Очевидно, начальство не понимало, что у него в руках. Иначе бы непременно попыталось использовать чашу в своих низких маггловских целях, а не отдало его мне как просто некий артефакт.

Ты, разумеется, понимаешь, что, если волшебник получает Грааль, он становится практически властелином мира. И я теперь как раз являюсь таковым.

Мне больше ни до чего нет дела. Да и странно, если бы было наоборот. Ведь у меня теперь слишком большая власть, чтобы распоряжаться ею по мелочам.

Меня больше не интересует политика. А разве может она меня интересовать? Я теперь могу менять мир по своему желанию, то есть не завишу ни от одной политической силы. Мне просто наплевать на них на всех.

Не нужны мне больше и Дары Смерти. К чему? У меня есть куда более важный и нужный магический объект. Дары Смерти не приносят почти ничего, а у меня, благодаря Граалю, в руках теперь целый мир!

Поэтому, в конверте, который я тебе послал, ты найдёшь Бузинную палочку. Да, она мне не нужна! И не бойся, Грааль лишил её дурацких свойств подчиняться тому, кто победил прежнего владельца. Теперь обладать ей может каждый. Бери, если хочешь!

А я свободен! От всего и ото всех!

Прощай! Мы вряд ли увидимся снова!

Твой друг

Геллерт Гриндельвальд».

Когда Альбус прочитал письмо, он в ужасе отшатнулся от него. Затем достал из конверта Бузинную палочку, осмотрел её со всех сторон и отложил в сторону. Потом Дамблдор в ужасе закрыл глаза, и в его голове появились страшные мысли:

«Ужас! Геллерт, этот фашист, фанатик, теперь — властелин мира! Это значит, что — всё, конец! Он уничтожит магглов, поработит волшебников, расправится со всеми неугодными! Конец! Пришёл конец света!»

* * *

Геллерт Гриндельвальд находился в недоступных ни магглу, ни волшебнику сферах. Он следил за потоком мыслей своего друга Альбуса Дамблдора и недоумевал: «Странно, он не хочет поверить в моё письмо! Ему кажется, что я не способен переосмыслить себя, свою философию. Но ведь я его друг! Хотя это не важно. Разве меня могут затронуть размышления одного волшебника? А Альбус и сам всё поймёт, когда ни один из его прогнозов не оправдается».