На крыльях любви (гет)

— Не падайте в обморок, но, по-моему,

мы все под колпаком у Мюллера!

«Семнадцать мгновений весны»

Эонвэ неторопливо шел по берегу моря. Нужно было успокоиться и отдышаться, ведь он только что завершил сложнейшую операцию: благополучно передал плененного Мелькора в руки правосудия. Да, во время проведения операции случилось множество неприятных событий, начиная с оторванных ног злодея и заканчивая бессонными ночами наблюдения за ним же в трюме корабля. Еще выкинет какую-нибудь пакость! Слава Отцу, все теперь позади. И можно ненадолго расслабиться.

Совсем ненадолго. Скоро прибудут другие корабли с эльфами по следу того, самого первого, на котором Эонвэ доставил Мелькора. И — вперед, за работу! Самое главное, конечно, — всех разместить. Вон сколько народу народилось, а Валинор, как говорит мастер Аулэ, не резиновый. Его, правда, мало кто понимает, но он не обижается и обещает, что в скором времени все узнают, что такое резина...

Эонвэ, казалось, совершенно отвлекся от прошедших и предстоящих трудностей. Но не тут-то было! Он вдруг почувствовал приближение темного, одного из врагов. Враг двигался к Валинору по морю. Кто же это? Если по морю, то явно не балрог. Балроги, безусловно, не умны, однако цену своей хрупкой жизни они знают, в море не полезут. Только ради самоубийства, но где же вы видели балрогов-самоубийц?

И тут Эонвэ осенило. Саурон! Значит, падший майа не обвел его, Эонвэ, вокруг пальца, когда не явился к отплытию первого корабля. Значит, действительно осознал свою вину и отправился в Валинор на покаяние. Потрясающе! Прав лорд Манвэ: ни на одном из врагов нельзя раньше времени ставить крест!

Хорошо бы узнать, на каком именно корабле отправился в путешествие Саурон. Слетать бы, посмотреть. Время-то пока свободное, следующий эльфийский корабль, по прикидкам Эонвэ, должен причалить только завтра утром. Ну так за чем же дело стало!

Эонвэ, раскинув руки, поднялся в воздух.

Лететь навстречу ветру в шторм неприятно. Но Эонвэ стремительно продвигался вперед, подгоняя себя мыслью, что обратный путь будет легче. По его расчетам, он уже должен был увидеть береговую линию, но перед глазами простиралось только море.

Эонвэ судорожно выдохнул. Расчеты его верны. Просто Белерианд уже начал погружаться под воду. Быстро же, балрог его побери!

Присутствие врага ощущалось особенно сильно. Эонвэ сделал несколько кругов над волнами, и ему удалось локализовать корабль, на котором плыл Саурон. Это был последний корабль, отчаливший от берегов Белерианда. А вместе с Эонвэ не поплыл, стало быть, потому что долго думал. Ну да, это очевидно, было ему над чем подумать.

К сожалению, с высоты было не видно, где точно на палубе сидит Саурон. А снижаться Эонвэ не решился, не хотел отвлекать на себя внимание команды корабля, ей и так не просто было управляться с такелажем. К тому же Саурон мог сидеть не на палубе, а, скажем, в трюме, прятаться от посторонних глаз.

Ну что ж, хватит на сегодня развлечений. Разведка прошла удачно, а работы впереди еще много. Но, может, еще удастся вырваться, слетать к последнему кораблю, и, глядишь, спуститься на палубу, разыскать Саурона, потолковать с ним...

Эонвэ круто развернулся и помчался на запад, подгоняемый ветром.

Больше слетать на море Эонвэ не удалось: работы много. Все больше кораблей останавливалось в порту, все больше эльфов требовали внимания.

Но даже в этой суматохе Эонвэ удавалось каждый день выкроить немного времени, чтобы выйти на берег и ощутить приближение врага.

Можно, конечно, упрекнуть Эонвэ, что он потакал собственной гордости. Но он имел на это полное право. Шутка ли, вправить мозги одному из самых закоренелых врагов! Тут поневоле собой возгордишься.

Наконец, свершилось!

Последний эльфийский корабль бросил якорь в порту Валинора. Эонвэ не мог усидеть на месте, поэтому, когда вышел на набережную, сразу же взлетел и принялся кружить прямо над трапом.

Враг быстро продвигался в толпе пассажиров. Еще немного, и Эонвэ увидит падшего майа. Итак, у края трапа появляется... беременная женщина.

Беременная женщина? Эонвэ не поверил своим глазам. Может быть, Саурон притворился беременной женщиной, чтобы его никто не тронул? Эонвэ сконцентрировался. Нет, это — подлинный облик майа.

Эонвэ опустился на землю и обхватил голову обеими руками. Возгордился! Было бы чем гордиться! Прибытие врага-то, выходит, не имеет к Эонвэ никакого отношения, а он так долго тешил свое самолюбие.

Но... с другой стороны, лорд Манвэ все равно оказался прав: ни на одном из врагов нельзя раньше времени ставить крест. Жаль, что к Саурону это пока не относится. Но ведь надежда умирает последней. Кто знает, вдруг слова Эонвэ все-таки запомнились Саурону и когда-нибудь сыграют свою роль. Но вообще лучше на этом не зацикливаться и делать то, что хорошо получается, а не находить у себя ранее неизвестные умения.

Так, хватит о Сауроне. Неплохо бы понять, что это вообще за майа. Эонвэ удалось вспомнить ее довольно быстро. Во время Музыки она практически все время пела вместе с Валар, но в последний момент переметнулась к Мелькору. Занимательный факт биографии. И что с ней теперь делать? Впрочем, Эонвэ это уже не касается. В данный момент у него совершенно другие заботы...

Между тем все пассажиры сошли с корабля и с интересом наблюдали за ушедшим в себя Эонвэ. Заметив их взгляды, он в момент выпрямил спину, расправил грудь, пригладил волосы, улыбнулся и заговорил:

— Прощу прощения за небольшую заминку. Я рад приветствовать вас в Амане...

С когтями, но не птица,

Летит и матерится.

Детская дворовая загадка

Почему все важные, этапные события в моей жизни всегда случаются в последний момент, в последнюю секунду? У меня нет ответа на этот вопрос, но так происходит уже балрог его знает сколько лет...

Может быть, все началось еще со времен Музыки?

Ветер нагоняет паруса. Хлещет дождь, грохочут волны, мачта того и гляди треснет и обвалится. Корабль несется прямиком в Аман.

Я сижу рядом с мужем на скамье вдоль борта. В середине палубы, ближе к носу. Мне неуютно, но дело не в погоде. Дело во взглядах попутчиков. Попутчики пристально и подолгу смотрят на меня. Я понимаю, почему: они чувствуют смутную угрозу, чувствуют, что я — враг. И чувства их не обманывают.

Я уверена, что они отгоняют дурные мысли, говорят себе что-то вроде: «Ну подумаешь, у этой беременной женщины зубы чуть длиннее, чем надо, и глаза настолько светло-карие, что кажутся красными. Ничего в этом страшного нет, у всех своя внешность». Но ощущение угрозы сильнее таких мыслей.

Да, пожалуй, все дело в музыке.

Тогда я пела в общем хоре почти до самого конца. Поначалу все шло гладко, но довольно быстро я заметила, что из общей массы выделилась группа майар под предводительством одного Валы. Слушать их было намного более интересно, чем остальных, но запеть так, как они, я решилась в самый последний момент (нельзя сказать, что в последнюю секунду, потому что время тогда еще по секундам не отсчитывалось).

Потому и получилось, что хоть я и пела вместе с будущими орками и балрогами, в отличие от них сил почти не растеряла и облик менять могу. Правда, превращаться у меня получается только в летучую мышь, больше ни в кого. А если бы в последний момент не запела, глядишь, бегала бы еще в виде жирафа или носорога. Как Гортхаур. Он присоединился к нашему лагерю уже после Музыки, поэтому три облика может принять. Или четыре. Точно не помню.

Один из эльфов не выдерживает и обращается к мужу:

— Простите, а Ваша жена...

— Да, моя жена. В чем дело? — муж волнуется, но виду подавать не хочет, чтобы ненароком не выдать нашу тайну.

— Дело в том, что она очень необычно выглядит.

— Она в положении.

— Да это как раз понятно. А внешность у нее крайне необычная.

— Она из Авари.

— Ах вот в чем дело.

Эльф успокаивается, а мы с мужем переводим дух. Легенду, как говорят разведчики, о том, что я из Авари, мы придумали на ходу, когда стояли в конце очереди на корабль. Но все, кто сегодня нами интересовался, удовлетворились этим объяснением. Эльдар в массе своей об Авари ничего не знают, а читать чужие мысли, по их мнению, некрасиво. Муж знает своих соплеменников. И это прекрасно.

После Музыки в моей жизни долго не происходило ничего существенного. Я за кем-то следила, передавала какие-то сведения, пила чью-то кровь, но все это не имело для меня особого значения.

А потом Гортхаур захватил эльфийскую крепость, а меня туда направили, чтобы в случае чего связываться с Ангбандом. Все шло как обычно, но тут в один прекрасный день в крепость привели двенадцать пленников, одиннадцать эльфов и одного адана. И случилось то, о чем я даже подумать не могла.

Я влюбилась. В одного из пленников. Мне казалось, что это очень глупо, но я ничего не могла с собой поделать. Я понимала, что ни о какой взаимности речи быть не может, но всякий раз, когда волк спускался в яму, я вздрагивала. И каждый раз у меня становилось легче на сердце, когда выяснялось, что погиб не возлюбленный, а его соратник.

Я не знала, как выйти из положения, но подвернулся счастливый случай: Гортхаур решил куда-то сходить по своим делам. На день. Куда — не сказал, да я и не спрашивала. Управлять крепостью он поручил мне, что вполне логично.

Я сразу поняла, что вот он — мой шанс. Возможно, единственный. И, тем не менее, я медлила до самого вечера. Боролась сама с собой. Ведь есть чувства, а есть обязанности и суровые наказания за их неисполнение.

И вдруг снаружи послышался вой. Этот вой я узнаю из тысячи: так воет только Гортхаур при возвращении в крепость, оповещает своих волков, что хозяин пришел. Я уже ни о чем не думала: молнией метнулась в яму, расколола оковы, схватила возлюбленного когтями и взмыла с ним вверх. Уже в воздухе я видела, как Гортхаур заходит в крепость.

Когда мы залетели в глухую чащобу, возлюбленный, поначалу шокированный (еще бы, такое пережить!), немного пришел в себя.

— Решила съесть меня в лесу? — спросил он.

— Не совсем! — рассмеялась я.

Пока ни один попутчик не понял, кто я такая. Но это может случиться в любой момент. По разговорам в очереди я поняла, что на корабле есть какие-то узники Ангбанда. Их немного, потому как таких обычно старались отправить в Аман в первую очередь. И все же они здесь. Если они меня опознают... нет, они, конечно, вряд ли нападут на беременную женщину... Но все может быть.

Да, я смогу преобразится в летучую мышь и залететь куда-нибудь на мачту, где меня не достанут. Но тогда все поймут, кто перед ними. А я хочу до прибытия в Аман сохранить инкогнито. Так будет лучше для всех нас троих.

Тем вечером в лесу я поняла одно: любовь была взаимной. Я не представляю себе, как так вышло, но с фактами спорить бесполезно. Также я узнала имя возлюбленного — Эдрахиль.

А дальше... Дальше — как отрезало. Никаких воспоминаний. Для меня не существовало ничего, кроме него, а для него — ничего, кроме меня. Ну, здесь-то как раз ничего неожиданного нет. Случаи известны.

Не знаю, сколько времени провели мы в таком состоянии, но из оцепенения мы вышли, только тогда, когда вдалеке что-то загрохотало, и задрожала земля. Я вновь приняла облик летучей мыши и полетела на разведку. Тут же, мимоходом, я заметила, что летать мне стало немного тяжелее. И сразу же нашла объяснение: я была беременна.

В итоге я выяснила, что случилась большая война, а скоро начнутся большие катаклизмы, и все вокруг зальет водой. Эльфов срочно эвакуируют в Аман. Вот и перед нами встал выбор: далеко на восток или далеко на запад.

Уходить на восток было рискованно: кто знает, до какого места все затопит? Значит, оставалось плыть на запад. На свой страх и риск показаться Валар. Впрочем, что значит показаться? Манвэ и так все видит, Варда и так все слышит, значит, им о нас уже давно известно. В подробностях. Но оттого едва ли не более страшно.

У возлюбленного, или лучше теперь уже сказать мужа, были свои причины плыть в Аман. Он хотел встретиться с боевыми товарищами и объяснить им, что же с ним произошло в той крепости. Ну, значит, решено.

Когда мы добрались до побережья, мы увидели всего один корабль, очевидно, последний, к которому тянулась большая очередь из эльфов. Мы встали в конец. Ох, чего мы только в этой очереди не наслушались!

А стоило нам заскочить на борт, берег полностью скрылся под водой. Даже канаты рубить не пришлось, сами оторвались.

Стемнело. Ветер стих, дождь превратился в морось. Корабль слегка замедлил ход, но это почти незаметно. Все попутчики уже укутались в плащи и уснули, муж тоже положил голову на мое плечо и закрыл глаза.

Я уже в полудреме пытаюсь понять, что будет дальше. В Амане, наверное, первое время будет непросто. Я плохо знаю Валар, но, судя по тем же разговорам попутчиков, с духами вроде меня они не церемонятся... Тем не менее, я верю, что жизнь, в конце концов, наладится. Не могу сказать, что конкретно произойдет, но все равно верю. И не удивлюсь, если это случится как всегда — в последнюю секунду.