Дело о бочке из-под чернил (джен)

В сердцах людей читаю я

Страницы злобы и порока.

Михаил Лермонтов

Перестроились комсорги,

В шоу-бизнес подались,

И один из них свой орган

Называет фирмой «ЛИС’С...»

Игорь Тальков

Когда за окном окончательно стемнело, Фарамир отложил в сторону документы, которые завтра покажет Его Величеству, встал из-за стола, расправил плечи и потянулся до хруста в костях. Наконец-то он закончил всю работу на сегодня! Жаль, пока не получается работать так же быстро, как отец в его лучшие годы. Но ничего, с опытом, лет этак через пять-шесть, все придет.

Фарамир взял со стола подсвечник, вышел из кабинета и закрыл за собой дверь. Проходя по коридору, он насторожился, остановился и прислушался: на черной лестнице, обычно безлюдной в это время суток, раздавались осторожные шаги, приглушенный перезвон и тихие голоса двух мужчин. Шептались мужчины вот о чем:

— Осторожно, не урони!

— Извини, тяжело ведь...

— Да я понимаю. Но если уронишь — все сбегутся, и тогда...

— И тогда нам — крышка! Ты уже говорил!

— Не ори! Услышат!

— Ох и трус же ты!

Фарамир сразу узнал оба голоса. Они принадлежали лордам Эдлотиаду и Русгону, советникам Его Величества. Фарамир давно питал к этой паре неприязнь, поэтому сразу, без раздумий, бросился вниз по черной лестнице.

Он нагнал Эдлотиада и Русгона на последней площадке, где те остановились передохнуть. Оказалось, что они относили вниз пузатую бочку, покрытую чернильными разводами и кляксами. Эдлотиад оперся на перила, Русгон — на бочку. Судя по тому, как они устали, бочка явно не была пустой.

— Добрый вечер, господа, — окликнул их Фарамир.

— Добрый вечер, Лорд Фарамир! — осклабился Русгон.

— Рад вас видеть, господин Наместник! — улыбнулся Эдлотиад. При этом его толстые щеки поднялись так, что едва не закрыли собою глаза.

— Господа, не думайте, что я вас в чем-то подозреваю... Но позвольте полюбопытствовать, что у вас в бочке? — поинтересовался Фарамир.

— Чернила. Разве не видно? — ответил Русгон.

— Вы уверены? Откройте, пожалуйста!

— Лорд Фарамир, мне кажется, вам уже пора научится нам доверять! — произнес Эдлотиад с плохо скрываемой обидой в голосе.

— Тогда, с вашего позволения, я открою сам.

Фарамир решительно поднял крышку бочки и остолбенел. Он не был готов к такому повороту событий: бочка оказалась почти доверху заполнена золотыми монетами, совсем новыми, с профилем недавно коронованного монарха. Русгон отошел от перил и вжался в стену. Эдолотад прикрыл рот ладонью. Фарамир вышел из оцепенения, перевел дыхание и крикнул что было сил:

— Стража!

Никто еще не успел опомниться, а стражники уже стояли на лестнице.

— Проводите лордов Русгона и Эдлотада в темницу. И бочку тоже заберите отсюда, — скомандовал Фарамир. Голос у него подрагивал: похоже, он пока не до конца пришел в себя после случившегося.

— Так точно, господин Наместник!

— Лорд Фарамир, отпустите нас, мы все объясним! — взмолился Русгон.

— Это недоразумение! — подхватил Эдлотиад.

— Нет, господа, — покачал головой Фарамир. — Объясняться вы будете завтра утром. И не со мной, а с Его Величеством!..

Когда Фарамир впервые увидел лордов Русгона и Эдлотиада на королевском совете, оба ему отчего-то сильно не понравились. Русгон, обладатель пышных рыжеватых волос, на губах которого всегда играла легкая улыбка, показался Фарамиру похожим на бурого волка. Голова полноватого и нескладного Эдлотиада выглядела маленькой по сравнению с телом, из-за чего тот походил на гигантского паука.

Из-за этой неприязни отношения у Фарамира с новыми советниками, которых Его Величество пригласил с родного Севера, установились натянутые. Фарамир не доверял Эдлотиаду и Русгону: внимательно изучал каждый составленный ими документ, отслеживал, когда представлялась такая возможность, куда они идут, периодически спрашивал их, чем они в данный момент занимаются.

Ясное дело, что работать в такой обстановке было сложно: Фарамир не мог объяснить советникам суть своих претензий и злился на себя, а советники обижались и обращались к королю с жалобами на Наместника.

Фарамир пытался развеять свою подозрительность, и приводил в защиту Русгона и Эдлотиада следующие аргументы:

А. Первое впечатление о человеке всегда бывает обманчиво, по нему никогда нельзя делать однозначные выводы.

Б. Если собираешься долго и плодотворно с кем-то работать, надо научиться доверять этому человеку.

В. Эдлотиад и Русгон — люди Его Величества Арагорна, а тот никогда бы не приблизил к себе человека непорядочного.

Г. Королевские советники хорошо зарекомендовали себя в прошлом.

Последний аргумент был самым сильным. Русгон на Севере занимался начальной военной подготовкой молодых солдат, а Эдлотиад — служил в отряде разведчиков. И никаких нареканий ни тот ни другой по службе не имели.

И все же, несмотря на все аргументы, Фарамир относился к советникам с подозрением и каждый раз при встрече с ними проявлял к ним повышенное внимание. Как показал сегодняшний вечер — не напрасно.

На следующее утро Фарамир так закончил свой доклад Арагорну:

— ...И тут-то я окончательно уверился, что дело нечисто. Сами посудите, с чего это вдруг советники таскают бочку с чернилами, если они могут вызвать слуг? Но даже если они решили они вдруг сами перенести чернила, почему они несут их не во дворец, к рабочим кабинетам, а из дворца? В общем, открыл бочку, а там не чернила. Там золотые. Совсем новые, только с монетного двора. Я сразу кликнул стражу. Русгон и Эдлотиад сейчас в темнице. Что делать дальше — решать вам.

— Ну что ж, — промолвил Арагорн, слегка помедлив, — спасибо тебе большое, Фарамир, хвалю за бдительность. Решать мне, говоришь? Ну хорошо. Надо провести расследование. И я этим займусь лично.

— Но, Ваше Величество, у вас же, наверное, других дел полно...

— Дело о расхищении казны — дело чести для короля. А для других дел у меня есть Наместник. Кстати, Эдлотиад и Русгон сидят в разных камерах?

— Никак нет, в одной.

— Это плохо.

— Простите, почему?

— Потому что они вдвоем уже явно сговорились и придумали какое-нибудь правдоподобное оправдание, с которым их будет трудно уличить во лжи...

— Ваше Величество, это моя вина! Я недосмотрел!

— Успокойся. Ты не обязан разбираться во всех тонкостях арестов. Я в твоем возрасте в этом точно не разбирался. То, что их держали в одной камере, означает, что мне понадобится чуть побольше времени, дабы вывести их на чистую воду, только и всего. Думаю, к вечеру я уже управлюсь. А на день я свои обязанности передаю Наместнику. Аудиенция, прошения... Ну ты все помнишь?

— Все помню, Ваше Величество!

— Отлично. Тогда расходимся до вечера.

Арагорн окинул беглым взглядом бочку из-под чернил с золотыми монетами, поставленную стражей в оружейной комнате, рядом с темницей, и прошествовал в камеру к Эдлотиаду и Русгону. Когда он вошел, узники встали.

— Сидите, сидите, — махнул рукой Арагорн. — Ну что, как живете? Наверное, неплохо, раз казну бочками из дворца выносите?

— Ваше величество... — жалобно начал Эдлотиад.

— ...нас подставили! — закончил Русгон.

— Да ну? Интересно, кто? — усмехнулся Арагорн.

— Лорд Фарамир! — выкрикнул Русгон.

— Лорд Наместник! — выкрикнул Эдлотиад.

«А что если они убедят Его Величество, будто бы виновен я, а не они?» — вдруг подумалось Фарамиру. — «У них ведь может получиться, они знают короля гораздо дольше и гораздо лучше, чем я!»

Чтобы отвлечься от этих мыслей, Фарамир глубже вчитался в текст прошения.

— Ну и как же он вас подставил? — Арагорну становилось все веселее.

— Он велел нам нести бочку из-под чернил вниз по лестнице... — голос Русгона твердел, он, казалось, точно верил в свои слова.

— А потом он кликнул стражу, показал им золото в бочке и велел нас арестовать! — Эдлотиад, казалось, уже забыл, что сидит в темнице.

— Ваше Величество, — Русгон картинно упал на колени, — лорд Фарамир никогда нам не доверял. Он все время за нами следит, не дает проходу. Он, похоже, просто ненавидит людей с севера, а, значит, и вас тоже.

— Ваше Величество, — Эдлотиад утер рукавом несуществующие слезы, — единственный выход — сместить лорда Фарамира с должности Наместника и изгнать его! Чтоб неповадно было строить козни против честных людей.

Русгон и Эдлотиад слегка выдохлись и замолчали. Арагон заглянул в глаза сперва одному из них, затем другому — и медленно проговорил:

— Так... Если мне девяносто лет, это еще не значит, что я выжил из ума! Такого нелепого оправдания я еще не слышал. Вы целую ночь сидели в одной камере и ничего умнее придумать не смогли?

— Ваше величество, это правда! — с надрывом в голосе воскликнул Русгон.

— Вас даже полотерами назначить нельзя, не то что советниками... Эй, стража, переведите-ка лорда Русгона в другую камеру. А мы тут с лордом Эдлотиадом пока поговорим наедине. А через час пусть сюда подойдет писарь!

«Вечер все ближе и ближе, а от Его Величества пока вестей нет. Только писаря в темницу вызвал. К чему бы это? Они уже сознаются?»

— Господин Наместник, вы меня вообще слушаете? — раздраженно спросил купец в синем плаще и кованых сапогах.

— Да, конечно, конечно, — спохватился Фарамир.

Целый час Эдлотиад изворачивался, уходил от прямых вопросов, пытался перевести разговор на другую тему. Но Арагорн не отчаивался: все шло именно так, как он и предполагал. Когда же в дверь камеры осторожно постучал юный писарь, Арагорн загадочно улыбнулся Эдлотиаду и оставил его в одиночестве.

— Ваше Величество, вызывали? — осведомился писарь.

— Вызывал, вызывал. Сейчас пойдем к другому заключенному. Запишешь его чистосердечные признательные показания.

Арагорн и писарь направился в камеру, где томился Русгон. Без какой-либо подготовки Арагон прямо с порога заявил узнику:

— Поздравляю, твой подельник все рассказал. И как вы бочку выбирали, и как золотые монеты грузили. Оказывается, это ты подбил Эдлотиада на преступление. Ну, а зачинщику, как водится, первый кнут...

— Что? — взревел Русгон. — Это я — зачинщик? Вот сволочь толстомордая, с больной головы на здоровую валит! Не верьте ему, поверьте мне. Я вам все расскажу про эту жирную падаль! Все!

— Обязательно расскажешь. А мы запишем.

Писарь радостно закивал, сел и приготовил перо. Русгон говорил без умолку полтора часа, его признательные показания заняли целый свиток. Когда Русгон наконец утомился, Арагорн и писарь покинули камеру.

— Ну что ж, теперь идем назад к Эдлотиаду, — Арагорн задумчиво почесал бороду, — покажем ему, что про него говорил его подельник. Думаю, он тоже не откажется рассказать нам что-нибудь интересное...

Когда на улице окончательно стемнело, Фарамир постучал в дверь и заглянул внутрь королевского кабинета:

— Ваше Величество, можно?

— Фарамир? Заходи, присаживайся, — откликнулся Арагорн.

— Ну что, Ваше Величество, как там лорды Эдлотад и Русгон? — в кабинет Фарамир прошел, но присаживаться не стал.

— Ну, все случилось так, как я и ожидал, хотя радости в этом, конечно, мало. Оба валят все на своего подельника, дескать, это украсть золото — это его идея.

— Ничего себе! А кто же зачинщик на самом деле?

— Знаешь, это не очень-то важно. Наверно, вместе решили, пишут-то друг против друга одно и то же. Ну, значит, и наказывать будем одинаково. Еще немного в темнице посидят, а потом отправим их в изгнание. С учетом того, что это был первый и единственный раз, когда они пытались обокрасть казну, наказание вполне справедливое.

— Сочувствую, Вам, Ваше Величество. Вы им доверяли, а они...

— Ну не совсем так. Я ведь знал, что они не самые честные люди. Я взял их с собой в столицу, потому что не хотел оставлять их без присмотра там, на Севере. А тут даже двойной присмотр получился. Спасибо тебе, Фарамир.

— Рад стараться, Ваше Величество!

— К слову, о твоих стараниях. Как там аудиенция прошла?..

Конец.