огонь угас (но свет не гаснет никогда) (джен)

Это не взаправду.

Это не твоё тело поднимает ещё вращающийся по инерции пистолет сорок пятого калибра с пола. Это не ты ударил человека по ногам, заставив его упасть. Это не ты пригвождаешь его к полу. Не ты давишь ему в спину коленом. Не ты слышишь, как ломаются позвонки под твоим весом. Не ты спускаешь курок.

И это не ты молча поднимаешься, осматриваешь чёрными глазами комнату методично и бесстрастно. Не твоя рука сжимает в кармане тёплый и слегка засаленный пистолет. Не твои ноги несут тебя к шкафчику в стене.

Не ты чувствуешь холодную волну разочарования при виде пустых полок.

(Что чувствуешь именно ты, так это облегчение. Долгожданный прилив тепла, окутывающий тебя или то, что от тебя осталось, то, что сидит в пассажирском сиденье, постыдно цепляясь за любую крохотную победу. Даже если эта победа принадлежит тем, кто плетёт заговоры против того, кто в данный момент управляет твоим телом, не давая тебе вздохнуть, метафорически выражаясь. Или метафизически, если твоё существование в данный момент вообще сводится к таким терминам. Ты растерян и всё ещё не можешь понять природу своего плена, непохожего ни на что и в целом неописуемого).

Не ты злишься.

Не твоё тело это делает. Не ты поднимаешь бездыханную женщину, бесстрастно подмечая покрасневшую кожу лодыжек и запястий, почерневшую шею. Не ты перебрасываешь её через плечо с лёгкостью, вызванной частой практикой. Не ты несёшь её в ванную комнату, где уже ждут своего часа ванна, пила и рулон чистого полиэтилена.

(Что делаешь в этот момент ты? Отчаянно и бесшумно вопишь в темноте, где нет ни единого звука, даже если их пытаешься издать ты сам. Отчаянно закрываешь глаза, которых больше у тебя нет, пытаешься успокоить руки, над которыми у тебя нет власти, словно утерян контроль над каждым нервом, и ты в когтях сонного паралича — да, это ты помнишь — отчаянно пытаешься преодолеть неспособность двигаться и не в силах скрыться от увиденного и услышанного).

Не ты удовлетворён проделанной работой. Не ты улыбаешься.

Не ты уступаешь своим низменным желаниям.

Не тебя внезапно охватывает жажда отпустить себя или желание отпраздновать время от времени. Или когда момент кажется удачным.

Не ты устраиваешь грязные попойки для компаний практически бессознательных, готовых на всё тел. Не ты платишь за услуги молодой женщины, когда на тебя находит щедрое настроение. Не ты преследуешь старшеклассниц в городах, где тебе доводится бывать.

(Тебя всё ещё снедает отчаяние. Даже после того, как прошла целая вечность, а твои чувства притупились, словно поизносившись. Перебрав все воспоминания о владении телом, ты принялся за воспоминания о чувствах, вычесывая их до тех пор, пока не остались лишь клочья. Если бы ты только помнил, каково это — водить пальцами по костюмной ткани, галстуку, лацкану, чему угодно, — но ты не можешь. Так что ты не знаешь, реально ли ты что-то чувствуешь, или это всего лишь привычка, абстрактное чувство приличия, за которое ты цепляешься потому, что больше не осталось ничего человеческого, не в этом незапамятном времени...)

Не ты наслаждаешься разделением плоти, податливостью мягких тканей под кожей, тем, как тела под тобой открываются, сопротивляются и зовут. Не тебе нравится то, как кожа под твоими руками сначала бледнеет, затем взрывается красным цветом, общим для тел всех размеров и форм.

Не ты крепко спишь.

Не ты скользишь.

Не ты чувствуешь, как смыкается сеть вокруг тебя. Не ты призываешь силы, лежащие за пределами твоих способностей. Не ты отрезаешь кусок за куском от этого сосуда, создавая тень тени.

(К этому моменту ты уже вышел за грань эмоций, но чувство, пронзающее тебя, можно почти назвать надеждой или, возможно, просто удовлетворением от того, что владелец твоего тела терпит неудачи. Ему приходится создавать копию копии тебя, и та почти рябит по краям, сотворённая главным образом из твоих слабостей — последнего оплота твоей человечности. И его путы, натянутые вокруг тебя, ослабляются, узлы уже не соответствуют стандартам бойскаутов.)

Не ты теряешь нечто, что хранило в себе твою сущность.

Не ты пойман. Не твой план провалился, не твоё тело содрогается от ядовитого присутствия твоих прошлых личностей. Эти боль и страдания принадлежат не тебе. Не ты показываешь палец вверх.

(То, что делаешь ты, мало чем отличается от пылания. Сложно найти другие слова для того, чтобы описать это другим образом. Ты сияешь, когда прибывает твой Король, твой Рыцарь и Королева, знакомые и незнакомые на поворотах по ту сторону стекла. Ты сгораешь от желания, чтобы они взглянули и увидели — не тело, что тебе не принадлежит и не является тобой, — то, что осталось от тебя, разбитое на осколки и растёртое в пыль, медленно струящееся сквозь пальцы пространства и времени. Ты знаешь, что где-то тебя ждёт тело — пустой сосуд, память вне времени...)

Не ты готовишься к битве, которую не можешь выиграть.