Вальбурга (джен)

Честь семьи, чистота крови, политические взгляды… Теперь всё казалось таким глупым, неважным. Вальбурга особо не задумывалась об этих вещах, принимая за истину то, что знала с детства. Хорошая дочь должна слушаться родителей, даже если выбранный для неё жених — отвратительный слюнтяй-кузен. Порядочная ведьма не может смотреть на сторону, даже если от неуместных чувств немеет язык и сжимается сердце. Блэк не может сочувствовать полукровкам, даже если…

Вальбурга так погрузилась в свои мысли, что едва не налетела на резко затормозившего мага.

Со дня смерти мужа прошло достаточно времени, чтобы снять траур, больше не было нужды притворяться скорбящей вдовой. Но Вальбурга давно уже предпочитала чёрное — она носила траур по себе, по несбывшимся мечтам, по прошедшей молодости, по счастью, которого она так и не познала. Дом стал склепом, где порой неделями не звучал человеческий голос, куда не приходили гости, и где она медленно сходила с ума.

В жизни каждого человека когда-нибудь наступает момент переосмысления. Для Вальбурги таким моментом стала смерть Ориона. С мужем её никогда не связывали сильные чувства, они женились не по любви, и даже друзьями стать так и не смогли, но они всегда были союзниками, и его смерть, о которой она мечтала в первые годы брака, не принесла избавления. Вальбурга больше не была юной девушкой, мечтающей о любви, ей больше не нужна была свобода, она просто не знала, что с ней делать.

Медленно прогуливаясь по Косому переулку, Вальбурга как могла оттягивала момент возвращения в дом на Гриммо. Старший сын давно отрёкся от семьи, младший был в Хогвартсе, её никто не ждал, торопиться было не к кому, а среди людей одиночество не ощущалось так остро.

Но она лгала себе. В Косой переулок она приходила не ради абстрактных людей — надеялась встретить конкретного человека. За десятилетия они говорили лишь однажды, но сейчас это и многое ранее казавшееся важным перестало иметь значение. Война набирала обороты, а она достаточно знала Сириуса, чтобы не сомневаться, что тот полезет в пекло. Ничего не знать о сыне было выше её сил; тот разочаровал её, разбил ей сердце, встал на сторону врагов, и Вальбурга знала, что ничто уже не исправить, но ей нужно было знать, что с ним всё в порядке. Пусть ненавидит, пусть не возвращается домой, лишь бы был жив… И она переступила через себя и пошла на поклон к Аластору Грюму.

К её единственной любви и несбывшейся мечте, мальчику, с которым у неё не было ничего общего, парню, которому она сказала твёрдое «нет», хотя внутри всё кричало «да». Тому, кто давно ничего к ней не чувствовал, но кого так и не смогла забыть она. Мужчине, что не стал отцом её сыну, но присматривал за ним, когда сама она оказалась бессильна. Врагу, согласившемся на несколько минут забывать о непримиримых разногласиях, чтобы сдержанным кивком дать понять, что с её сыном всё в порядке и тем самым успокоить её разбитое сердце.

Вальбурга прокручивала в голове тот единственный разговор каждый раз, когда отправлялась в Косой переулок. Она ждала Аластора около лавки Олливандера, где они впервые встретились бесконечное число лет назад, когда им было по одиннадцать лет, чтобы получить очередной кивок, и не надеялась на большее, лишь страшилась, что наступит момент, когда он не придёт… или не кивнёт.

Она упустила шанс на счастье и смирилась с этим, но глупое материнское сердце никак не могло смириться с потерей сына. Но сегодня, увидев очередной кивок, она не почувствовала облегчения. Прошло слишком много времени, надежды не осталось.

Сириус сделал свой выбор, пора и ей сделать свой. У неё остался лишь один сын.

Вальбурга Блэк расправила плечи и зашагала прочь, чтобы больше никогда не оглядываться.