Нас ждёт счастливый финал (джен)

«Równolegle» дрейфовал сквозь необъятную пустоту космоса. Зеркальная обшивка угловатого корпуса отражала миллиарды звёзд, висящих в матовой черноте. Густой мрак поселился в холодных отсеках опустевшего корабля.

У большого иллюминатора, обнявшись и глядя в безнадёжную даль, сидели последние выжившие, кому удалось сбежать с опасной планеты — девушка и девочка лет восьми. Младшая сестра осталась последней во всём мире, кого не потеряла Данута.

Шёл 2337 год, человечество обрело новую надежду, но для Дануты она угасла навсегда. Ветта же верила в спасение. Верила, что они найдут колонизированную людьми планету. Данута не разубеждала её. Не всю правду стоит открывать ребёнку, и уж точно нельзя отбирать веру в благополучный исход. Ветта думала, что скоро они лягут в криокамеры, а когда проснутся, «Równolege», управляемый бортовым компьютером, сядет на пригодную для жизни планету. Она не понимала, почему Данута откладывала погружение в криосон.

А та тянула время. Навигация давно не работала. Пока на корабле оставались ресурсы, Данута хотела как можно больше времени провести с сестрой. Счастливая улыбка Ветты грела ей душу. Но провизии и кислорода почти не осталось, двигатели работали на последнем топливе, а дающие электричество аккумуляторы скоро разрядятся. Пришло время прощаться. Данута и Ветта уже спали бы, но младшая сестра попросила рассказать сказку.

—…И жили они долго и счастливо, — чуть не плача, закончила Данута.

— А в жизни бывает счастливый конец? — вдруг спросила Ветта.

Данута не знала, что ответить. Жизнь раз за разом доказывала, что хорошо заканчиваются только книги. Но даже теперь, когда от былой цивилизации остались жалкие осколки, Ветта верила в чудо. Она видела конец человечества перед первой заморозкой — как на родной планете людей рвались атомные бомбы, и всё равно надеялась. Быть может, дело в её возрасте? А может, память услужливо стёрла страшные картины из прошлого… Прошлого, превратившегося в кошмарный сон в анабиозе.

— Так бывают? — напомнила о вопросе Ветта, отвлекая сестру от горьких воспоминаний.

— Жизнь — сложная штука, — осторожно сказала Данута. — Она никогда не бывает однозначной. Что именно ты понимаешь под «счастливым финалом»?

— Ну… — Ветта на несколько секунд задумалась, а затем неуверенно предположила: — Когда всё хорошо?

— Увы, история не знает случаев, когда хорошо было всем. Думаю, это потому, что для всех счастье разное. Для кого-то выжить — уже счастье, а для других счастье — в разных мелочах… или не мелочах. Хотя, знаешь, на самом деле всё, что окружает нас — мелочи. Посмотри: вокруг бесконечная Вселенная, в которой столько огромных галактик, звёзд и планет… И мы, и даже наши корабли очень малы в сравнении с миром. Ведь мир — это не только планета, на которой мы живём. Мир — это всё бескрайнее пространство вокруг нас. И в нём, мне кажется, счастливые концы — не редкость. Но мы этого не замечаем, потому что привыкли обращать внимание только на плохие моменты. А счастье — оно для нас слишком… неприметное, наверное. Оно не бросается в глаза. Понимаешь?

Ветта кивнула. Она заворожённо слушала Дануту, забыв обо всех тревогах и о недавно пережитом аду. Данута поцеловала сестру в лоб и взглядом указала на криокамеры.

— Пора спать.

Дышать становилось тяжело. Скоро прекратится подача воздуха в отсеки. Криокамеры подсоединялись к другому хранилищу кислорода, и потому на некоторое время его хватит. Но длительный перелёт почти опустошил и это хранилище. Сколько они протянут в анабиозе — день? Два? Они не проснутся, но куда лучше умереть во сне, чем задохнуться в сознании.

Сёстры легли в соседние камеры. Прежде, чем крышки начали опускаться с тихим шипением, Ветта по-взрослому серьёзно спросила:

— А нас… что ждёт нас?

Глотая слёзы, Данута ласково пообещала:

— Нас ждёт счастливый финал…