Foolish pain (гет)

Тлеющий кончик сигареты отражался в окне. Свое отражение Куренай почти не видела, так как выйдя в коридор, психолог не включила свет. Поэтому можно было сфокусировать взгляд на потоке машин внизу, на россыпи огней уличного освещения, да на чем угодно. Главное — не на себе. Смотреть в себя сейчас было противно.

Еще затяжка. Они были даже без ароматизирующих капсул. Асуме не понравится, но он ничего не скажет. Сарутоби молча стерпит маленький каприз своей возлюбленной.

Какая же ты жалкая, Юхи. Жалкая и жестокая, Асума такого не заслужил от тебя. Он тот, кто дал тебе всё то, чего тебе не хватало. Дом, о котором ты всегда мечтала. Заботу, которой никогда не было. Стабильность. Для него ты всегда была на первом месте, и всегда будешь. Асума слушает тебя, интересуется тобой. Он стерпел все твои кулинарные провалы на пути к отметке «научилась сносно готовить». Так что ещё тебе нужно?

Утка по-пекински на «ужин» в полчетвертого утра? Сутки-трое без сна? Квартира, заваленная распечатками, которые ни за что в жизни нельзя и на сантиметр подвинуть? Ссора, вырастающая из безобидного спора о природе синхроничности⁽¹⁾ в машине по дороге домой? Скандалы, в которых только ты — действующее лицо, потому что «вторая сторона» занят вообще другими делами?

Нет, конечно нет. Ей нужно не это. Ей снова хочется наркотика, обаятельной фальшивки. Понимающего, заботливого, надежного Какаши.

Несуществующего в этом мире существа.

Дверь неподалеку открылась и сразу же закрылась, ненадолго выпустив в коридор громкий гул голосов продолжающих празднование коллег и знакомую фигуру.

Цоканье каблуков разнеслось по пустому коридору. Митараши подошла и остановилась рядом, справа. Она так же провалилась застывшим взглядом в окно, в мельтешение ночного мегаполиса. Рука судмедэксперта неторопливо поднялась выше, к карману короткого плаща. Куренай протянула открытую пачку. Анко оставила карман в покое и аккуратно выудила себе сигарету из предложенных. Юхи щелкнула зажигалкой.

Обе молчали и курили. Датчики дыма здесь вечером всегда были отключены, ведь Нара не хотелось каждый раз тащиться через всё крыло ради одной сигареты. Говорить было не о чем. Времена, когда они буквально выцарапывали друг дружке глаза, деля между собой никак не делящегося Какаши, остались далеко позади. Обе поняли, что делить было некого, потому что для Хатаке всё прошло, как вода сквозь пальцы. Новое запутанное дело, новая страна. Он не соизволил даже попрощаться. Утром они с Куренай еще завтракали вместе, а к вечеру она услышала от Ямато невероятную, дикую, бредовую новость: Какаши с Майто отправили в Шарджу⁽²⁾. И, еще находясь в шоке от тупейшей шутки обычно серьезного младшего оперативника, получила голосовое: «Улетаю. Надолго. Я забрал всё нужное, остальное выкинь или оставь хозяйке, если будешь съезжать».

И всё.

О том, что с ней было потом, и вспоминать не хотелось. Пустая квартира, полная его вещей: футболок, ручек, ненужных карт памяти. Чашек. На столешнице в кухне так и осталась стоять раскрытая утром пачка с чаем его любимой марки. Он забрал всё «нужное» с собой. Вокруг нее осталось только не нужное. И Юхи сама возглавила перечень вещей, в которых Какаши не видел необходимости в своем новом приключении. Контрольным выстрелом стал звонок от матери: «Заюш, мы решили папин юбилей на следующих выходных отмечать. Вы с Какаши приедете?». Она молчала даже когда ее глупая, инфантильная мать, испугавшись тишины, начала плакать и кричать в трубку. Куренай просто не могла говорить.

Как она тогда не рехнулась? Ну, на какой-то по счету неделе за совместно распитой с Митараши бутылкой саке Анко побросала в сумку ее вещи, какие под руку попались, и забрала Юхи к себе.

— Он как будто специально, да?

Куренай сделала затяжку прежде чем выдохнуть вместе с дымом: 

— Нет, — как бы им обеим этого не хотелось, но правда была давно хорошо известна. — Ты же знаешь, что нет. Ему всё равно. Он об этом и не думал.

Митараши хмыкнула. То ли раздраженно, то ли недоверчиво. Затем упрямо качнула головой из стороны в сторону.

— Но пришел…

— Пришел за компанию с Гаем. Вот и всё.

Прозвучало, словно маленький приговор. Анко не ответила, а лишь глубже затянулась и нахмурилась. Она знала, что Куренай права. Она все это и сама знала. Просто обе они были дурами, а Какаши… Ему плевать. Он никогда не понимал и не собирается пытаться понять. Хатаке движется своими маршрутами, а кто не спрятался или обманулся — сами виноваты. Но это блядство какое-то… То, что он, и не намереваясь, бьет под дых так, как никому другому и не снилось. Просто походя.

А она думала, что справилась. Что, в отличие от Анко, смогла уйти вперед, и прошлое больше никакой власти над ней не имеет. О, наивная дура! Идиотка самонадеянная. И неблагодарная тварь, к тому же, ненормальная.

— Они должны были послезавтра прилететь.

— Когда это Какаши обращал внимание на то, что кому-то должен?

Вопрос повис легкой горечью. Им обеим было одинаково хреново. Но Юхи всерьез собиралась справиться с этим. Она не позволит Хатаке опять… Нет, не так. Она не позволит самой себе сломать то, что удалось построить за время его почти двухлетнего отсутствия.

Когда после неожиданного появления их двойки в дверях и довольного возгласа Гая: «Что, не ждали?!», воцарившуюся на мгновения ошеломленную тишину разбил вопль Ямато: «Ё-ё-о-опт семпа-а-ай!», Куренай едва не взвыла с оперативником в один голос. Только она хотела кричать: «Убирайся вон!».

Лучше бы он никогда не возвращался! Бездушный, зацикленный только на себе и своих расследованиях двуличный лицедей, по недоразумению всё еще остающийся тем самым человеком, который подходил под все и каждый изгибы ее личности, как отпавший кусок целого.

Но изнанка сказки о «хорошем в глубине души» Какаши ей была известна до последнего стежка: там не было «хорошего» или «плохого» — только пустота.

И его самого это совершенно устраивает.

1) — постоянно действующий в природе творческий принцип, упорядочивающий события «нефизическим» (непричинным) путём, только на основании их смысла. Термин, введённый К. Юнгом.

Вернуться к тексту

2) — эмират в ОАЭ с одноимённой столицей.

Вернуться к тексту