Верное решение (гет)

Кассиан Андор следил за целью в оптический прицел лазерной винтовки. Гален Эрсо перемещался по платформе, то и дело скрываясь из виду, и капитан Андор раздраженно шипел, подкручивая четкость визора и смаргивая холодные капли дождя. Постоянные вспышки молний сбивали чувствительную аппаратуру и делали работу снайпера невыносимой, так же как и непрекращающийся ливень. Кассиан вынужден был признать: место для секретной военной лаборатории Империи было выбрано с умом.

В какой-то момент Эрсо встал в профиль, пожимая руку одному из офицеров и позволяя получше рассмотреть себя.

— Так это и есть знаменитый ученый? — довольно скептически хмыкнул Кассиан. — По виду и не скажешь.

Он не торопился стрелять — дожидался более удобного момента.

— Да-да, это он, — как всегда нервно подтвердил Бодхи Рук, ерзая на месте, то и дело выглядывая из-под прикрытия скал. — Послушайте, зачем мы сидим здесь? Мы же хотим спасти его, да?

— Спокойно, дружище. — Кассиан даже не оглянулся в сторону проводника, вновь приникая к окуляру прицела. — Сложно брать штурмом целую базу, когда в активе всего несколько бойцов, один из которых к тому же еще и слепой, а другой — перепрограммированный имперский дроид… Впрочем, как раз ему можно многое доверить.

Шум ливня прорезал все нарастающий вибрирующий гул двигателей шаттла. На миг осветив прячущихся в скалах повстанцев бортовыми прожекторами, он сложил непропорционально огромные крылья и плавно опустился на посадочную площадку комплекса.

— Это что еще за хрень? — Кассиан мрачно уставился на Бодхи, а тот уже откровенно запаниковал:

— Надо немедленно уходить! Вот прямо сейчас!

— Непременно, — уверил бывшего пилота Кассиан, — но сначала посмотрим, кто летает на таких приметных корабликах.

По какой-то иронии именно в этот момент в фокусе прицела появилась основная цель, и Кассиан, едва дыша, опустил палец на спусковой крючок винтовки. Может, Джин и не простит его — он переживет. В конце концов, ради Восстания он совершал и другие преступления, а смерть Галена Эрсо станет гарантией того, что у Империи больше не появится оружие, способное уничтожить город вроде Джеда-Сити одним коротким импульсом.

Кассиан уже нажимал на гашетку, когда его отвлек слабый, тихий вскрик рядом, а после — безошибочно узнаваемый бластерный залп. Крупно вздрогнув от неожиданности, Кассиан развернулся, так и не совершив роковой выстрел, и… встретился взглядом с Джин Эрсо. Девушка стояла над неподвижно лежавшим Бодхи, и во вспышках молний, вспарывающих пахнущий озоном воздух, ее лицо было бледным и решительным: серо-зеленые глаза холодно прищурены, губы сжаты в плотную, напряженную линию…

— Я могу все объяснить, — облизнув губы, начал было Кассиан, но Джин внезапно совершенно спокойно сказала:

— Можешь не трудиться.

Каким бы ловким и подготовленным ни был Кассиан Андор, увернуться от выстрела практически в упор он не успел. Подобрав винтовку капитана, для чего ей пришлось разжать его холодные мертвые пальцы, Джин торопливо заглянула в оптический окуляр прицела.

— Крифф!

Нужно было торопиться: проклятый повстанец успел вызвать эскадрилью, а она не смогла помешать этому. Теперь время шло на минуты! Джин в отчаянии встряхнула головой и, забросив за спину винтовку, решительно принялась спускаться по скалистому склону в ущелье. Существовал еще один способ подняться на посадочную площадку, но он был опасным и мог отнять такое необходимое сейчас время.

Она торопилась, как могла, и все равно опоздала: в воздухе пронзительно завыли двигатели крестокрылов, заходящих на цель из-под тяжелых грозовых облаков. Сквозь ночную тьму и пелену дождя сверкали алые и зеленые вспышки выстрелов. Они испаряли влагу, превращая ее в едкий пар. Звук сирены — оглушительный и ритмичный — казалось, заставлял все кости Джин вибрировать, причиняя почти физическую боль. Девушка поспешно поднималась по вбитым в скалу скобам, костеря на все лады слишком рано появившихся повстанцев, проклятый дождь, идиота Кассиана и всю эту гребаную операцию в целом.

Выбравшись на площадку, она тут же была вынуждена искать укрытие: вокруг царил хаос, безумная какофония звука и цвета, сводящая с ума. Крики ужаса и боли, резкие, отрывистые команды, вспышки света от бластерных выстрелов, мечущиеся лучи прожекторов, грохот работающих по воздушным целям счетверенных лазерных турелей артиллерии…

Кто-то пробежал мимо убежища Джин и тут же упал на мокрый пермакрит, сраженный выстрелом в спину. Она осторожно выглянула из-за причальной фермы, и на миг ей показалось, что она видит человека в белой полевой накидке, который, отчаянно жестикулируя, пытается объяснить что-то совершенно растерявшемуся офицеру. В груди больно, неправильно екнуло, и Джин едва не выскочила из-за укрытия, но уже в следующее мгновение в центр посадочной платформы научного комплекса вонзился пылающий стержень снаряда и грянул мощный взрыв.

На несколько тошнотворных мгновений Джин потеряла ориентацию: оглушенная и ослепленная, она цеплялась непослушными пальцами за трещины в покрытии площадки. Внутри все гудело от боли, но она всегда была сильной — встала на ноги и сейчас. Двигаясь практически на ощупь, шатаясь и спотыкаясь, Джин шла на знакомый всполох белого плаща, не зная, кажется ей или она действительно видит, как штурмовики в черном волоком тащат своего начальника в ярко освещенное нутро шаттла.

Джин скрутило от боли, она упала на колени, борясь с тошнотой, задыхаясь и привычно ругаясь сквозь зубы, как вдруг услышала болезненный стон совсем рядом.

— Джин?.. — Знакомый по многочисленным головидео голос прерывался, был слабым и неверным. — Джин, это ты?

Подтянувшись на руках, девушка нависла над раненым человеком, узнавая черты его лица. Она помнила его, с удовольствием читала вслух старомодные письма, запоем смотрела короткие видео, записанные им для «пропавшей» дочери… Она всегда была рядом, просто не решалась на свидание с отцом, а теперь… теперь было слишком поздно, и Джин какое-то время молчала, сглатывая горькие слезы и поглаживая лицо Галена Эрсо холодными пальцами. Наконец, откликнулась хрипло:

— Да, папа, это я. Ты держись, не умирай, пожалуйста…

Темные глаза Галена, уже подернутые предсмертной дымкой, обратились на нее. С трудом улыбнувшись, он прошептал:

— Звездочка… Подумать только, как ты выросла!

— Я получила твое послание, папа. Не волнуйся, оно попало в правильные руки.

— Я так люблю тебя, — признался Гален, и Джин слабо шмыгнула носом, почувствовав, как глубоко внутри поднимается темная волна горечи и скорби.

В последний раз нежно прикоснувшись к лицу отца, она закрыла его потухшие глаза и, пошатываясь, поднялась, направляясь к шаттлу, который вот-вот должен был взлететь. Ей удалось добраться почти до самого пандуса, когда в глазах окончательно потемнело, и последним, что услышала Джин, прежде чем потерять сознание, был грохот черных сапог по опущенной рампе шаттла. Взревели двигатели: ST-149 поднялся и величественно устремился в штормовое небо, полыхающее от высоковольтных разрядов.

Уже внутри салона Джин пришла в себя и обнаружила, что ей в лицо направлено дуло карабина Е-11. Пришлось назвать свой личный идентификационный код, и только после этого штурмовик опустил оружие.

— Где директор? — резко спросила она. — У меня срочный доклад.

Штурмовик кивнул в сторону единственной на борту крохотной каюты, и Джин встревоженно спросила:

— Он ранен?

— Легкая контузия.

— Уже все в порядке. — Дверь в каюту распахнулась, и Джин встретилась взглядом с Директором Кренником. Смерив ее своим фирменным надменно-холодным взглядом, он бросил: — Вы опоздали, коммандер Эрсо.

— У меня были веские причины, — буркнула Джин, с тревогой отмечая и забрызганный подсыхающей кровью белый китель Орсона, и его заострившееся, осунувшееся лицо… Он выглядел измученным и подавленным, и ей даже показалось, что за те полгода, что они не виделись, он стал старше на все пять лет.

Повинуясь его властному жесту, Джин вошла в тесную каюту, услышала за спиной шорох опустившейся переборки, а в следующее мгновение задохнулась от облегчения в таких знакомых, родных объятиях. Они оба редко позволяли себе так открыто проявлять чувства, но сейчас, в это страшное время, когда отголоски прогремевшей битвы еще колючими искрами возбуждения горячили кровь, когда в душах засела ледяная заноза страха потерять еще больше, чем уже случилось… Теплые руки Кренника обнимали Джин, и она чувствовала свою и его дрожь, прижималась теснее, жарко дыша ему в шею, чувствуя запах крови и гари.

Быть его лучшим агентом, высококлассным шпионом, карателем и убийцей для Джин значило куда больше, чем возвышенные мечты глав Альянса, безрассудная злоба Кассиана или идеалы Со Герреры. Просто потому что Орсон Кренник был для Джин той незыблемой опорой, на которой держался ее мир с тех самых пор, как он лично отбил ее у поискового отряда повстанческой ячейки Со.

— Прости, Джин, я не смог его спасти. Не смог спасти Галена.

В голосе Орсона звучала искренняя мука, он действительно сожалел, и Джин ответила, взяв его усталое лицо в свои ладони:

— Я знаю, родной. В этом нет твоей вины: война не щадит никого, и особенно — лучших из нас. К сожалению, наши опасения подтвердились: Гален Эрсо оказался тем самым предателем, которого мы безуспешно искали все эти годы.

— Я должен был предвидеть…

Орсон тяжело опустился в кресло и откинул голову на высокую спинку. Джин привычно оседлала его колени, короткими поцелуями касаясь губ мужчины.

— Его потеря — большое горе не только для нас с тобой, но и для всей Империи. Но у меня есть и хорошие новости. Я не зря столько времени посвятила этой операции: послание отца попало в мои руки, все свидетели мертвы — я лично позаботилась об этом. Информация об уязвимости твоей станции никогда не достанется повстанцам.

Он согласно кивнул, наконец, улыбнувшись такой знакомой и теплой улыбкой:

— Я не сомневался в тебе, родная. Ты — мой самый лучший оперативник.

— Значит, придерживаемся основного плана? — жадно спросила Джин, и в ее светло-зеленых глазах зажглись огоньки — предвестники настоящего яростного пожара.

Орсон задумчиво и нежно провел подушечкой большого пальца по пухлым губам девушки, и она, воспользовавшись случаем, прикусила его крепкими зубами. Рассмеявшись, он сказал:

— Можешь сообщить своему подразделению о первой готовности. А пока… приведи себя, наконец, в порядок.

— Так мило, что ты держишь в своем шаттле комплект моей униформы, — поддела его Джин, торопливо скидывая осточертевшие серые тряпки, которыми ее снабдили в Альянсе.

Белое шло ей куда лучше, но особенно ей нравилось то, что они с Орсоном составляли безупречный дуэт. Что с того, что ее ранговая планка насчитывала всего лишь шесть красных квадратов? С той информацией, что она получила в ходе операции по внедрению в ряды повстанцев, и главное — координатами одного из главных укрепленных убежищ Альянса, она совсем скоро повысит свой ранг.

В тот момент, когда Джин закончила поправлять белоснежный воротник-стойку кителя, поступил сигнал от пилота. По внутренней селекторной связи капитан Птерро сообщил:

— Сэр, поступил запрос из резиденции Лорда Вейдера. Коридор до Мустафара открыт.

Орсон поймал взгляд Джин и тихо сказал:

— Последний акт этой криффовой пьесы.

Она шагнула к нему и, дотянувшись, закрепила на шее мужчины цепочку с прозрачным камнем.

— На удачу, Орсон Кренник.

В ответ он крепко поцеловал ее.

— Удача мне не нужна. У меня есть ты.

Двигатели ST-149 зазвучали иначе: шаттл пошел на посадку, и, держа спину ровной, а плечи расправленными, Кренник покинул борт. Джин Эрсо по давней привычке закусила губу. Он вернется к ней даже из мрачного логова Вейдера. Вернется, потому что всегда делал это. И ей не придется больше никогда оставаться одной.