Прощай, Звездочка (джен)

— Эйла! Эйла, проснись!

Девочка открыла глаза, встретившись взглядом с тем, кто ее разбудил. Всего на год старше, Ривар был страшным задавакой, и не без причин. Сила слушалась мальчика, ластилась, как пушистая фелинкс, в то время как самой Эйле приходилось прилагать усилия, чтобы почувствовать колебания в ткани бытия. Однако, несмотря на разницу в их потенциалах, Ривар и Эйла оставались лучшими друзьями и самой результативной среди падаванов Нового Ордена парой.

— Чего тебе? — сонно спросила девочка. — Мастер запрещает ходить по комнатам после отбоя.

— Я опять его слышал!

— Ты про Зов?

Остатки сна слетели мгновенно. Эйле словно передалось возбуждение напарника: в теле поселилась странная щекотка — именно так она чувствовала проявления Силы. Что-то должно случиться! А может, уже случилось, и Ривару опять достанутся все лавры и слава лучшего ученика в Академии.

— Одевайся! — В лицо девочке полетела ее верхняя туника, рядом глухо звякнул о пряжку ремня тренировочный меч. — Ну что же ты копаешься? — В голосе Ривара отчетливо звучало нетерпение. То самое, что так порицалось Мастером.

Торопливо натягивая верхнюю одежду на исподнее платье, Эйла ехидно заметила:

— Раздражение к Темной Стороне привести может.

— Не начинай, — прошипел Ривар, озираясь. В комнате стояло еще пять кроватей, но ученицы в них спали крепко. — Зов не станет ждать. В прошлый раз он оборвался слишком быстро.

— А сейчас? — Эйла обернула талию ремнем и вдела ноги в мягкие кожаные сапожки.

— А сегодня он звучит как гонг. Мощный, сильный… — Мальчик замялся, пытаясь подобрать нужное слово, но разочарованно махнул рукой. — Я отправился за тобой сразу, как только почувствовал его.

Дети выскользнули из спальни девочек, так никого и не потревожив, и, ступая практически бесшумно, направились к главной лестнице Академии. Огромные и величественные зиккураты, выстроенные давно погибшей цивилизацией массасси в центре джунглей планеты Йавин IV, до сих пор хранили в своих недрах загадочные отголоски прошлого. Прохладные коридоры и кельи, просторные залы, погруженные во тьму и безмолвие…

Мастер говорил, что несчастные существа принесли в жертву собственный народ, чтобы возвести эти древние пирамиды, медленно погружающиеся в зеленое море агрессивных джунглей. Эйле казалось порой, что она слышит их стоны и недовольное ворчание, которое вполне разделяла, глядя на следы разметки для техники Альянса. Когда-то, еще до ее рождения, в этих пирамидах, надежно укрытые, располагались базы повстанцев, борцов за свободу Галактики. С тех пор, как военные ушли, в этих стенах возродился Новый орден джедаев, но и по сей день на древних камнях, оскорбляя память исчезнувшей цивилизации, вызывающе светились граффити. Краска оказалась особо стойкой, и ее не брало ни время, ни влажность. Да только Эйле всегда было обидно видеть цветастые картинки и надписи.

Ривар настойчиво тянул подругу за собой, она впервые видела его таким встревоженным и возбужденным. Оказавшись в огромном зале, оборудованном под ангар, Эйла развела руками и спросила:

— Что мы будем делать?

— Возьмем спидер, разумеется, — пожал плечами мальчик.

— Ты же знаешь — это запрещено!

Все это очень не нравилось Эйле, но вместе с тем странно будоражило. Она была любопытна, и, как любил повторять Мастер, словно настроена на своего напарника. И как раз эта особая связь мешала сейчас обычно рассудительной девочке остановиться и подумать. Ей казалось: вот-вот, еще совсем немного, и она тоже услышит это… Зов! Тягучий, медленной волной распространяющийся над джунглями, зажигающий в темных глазах юного Ривара странные огоньки… Зов — тревожный, манящий, слышный лишь ему одному.

— Мы ненадолго. Я знаю: источник этого возмущения в Силе совсем рядом.

— Странно, что Мастер его не слышит. — Эйла сжала в ладони гладкую рукоять своего тренировочного оружия, будто ища в этом простом жесте уверенность, которой не чувствовала. — Может, зря ты ему не сказал?

— Не будь трусихой, Эйла, — фыркнул мальчик, заканчивая предстартовую подготовку. — Но если ты не хочешь идти, можешь возвращаться. Я не обижусь.

— Вот еще! — Эйла взлетела в седло позади Ривара, а он, обернувшись, задумчиво сказал:

— Знаешь, мне кажется, этот зов только для нас. Не для Мастера.

— Я тоже его не слышу, — ревниво заметила она, но Ривар упрямо мотнул головой:

— Слышишь! Чувствуешь. Но почему-то боишься открыться.

— Откуда ты знаешь, куда лететь?

Спидер, мягко урча, поднялся над каменной площадкой и направился в темноту джунглей. Фонарь, установленный на рулевом стабилизаторе, давал достаточно света, чтобы не врезаться в какое-нибудь дерево. Впрочем, Ривар не гнал машину на предельных скоростях. Подумав над своим ответом, он все же сказал:

— Я просто знаю. Это совсем так, как нам рассказывает на уроках Мастер. Сила ведет меня, а это значит, что мы все делаем правильно.

Эйла незаметно поежилась. Из уроков она помнила также, что Сила может довольно часто искушать своих последователей: путать, расставлять жестокие ловушки… Но, как и всем детям, двенадцатилетней Эйле казалось, что уж с ней-то не случится ничего плохого. Что любой знак, встречающийся на пути, непременно к лучшему. И этот загадочный Зов, возможно, направляет их к какому-то чудесному открытию, за которое им будет благодарен сам Мастер.

Они действительно были в пути не так долго. Огромный диск газового гиганта Йавина неторопливо пересекал небосвод, огненно-оранжевым светильником освещая ночные джунгли. Пурпурные деревья и лозы массасси скрывали в своей листве опасных хищных насекомых, но жаркий, влажный сезон снижал активность этих тварей, и дети на своем двухместном спидере практически без опаски прокладывали себе путь сквозь чащу.

Вдруг что-то длинно скрежетнуло по днищу спидера, и подошву сапога Эйлы кольнули жгучие искры. Но не успела девочка спросить, что же случилось, как Ривар сам остановил машину.

— Почти на месте, — почему-то шепотом сказал он, хотя Эйла не ощущала в воздухе угрозы ни от местных хищников, ни от чего-то еще. Скорее… странную прохладу, словно истомленной зноем кожи вдруг коснулся ласковый ветерок.

Наклонившись посмотреть, на что же напоролся их спидер, девочка обнаружила поросший мхом металлический осколок, наполовину вросший в землю. Оглянувшись, она призвала на помощь Силу и смогла увидеть, что вся округа буквально нашпигована такими обломками. Сотни, тысячи, укрытые ковром из сочной травы и мха, от совсем небольших до просто огромных, ощетинившихся арматурой. Искореженные конструкции постепенно врастали в землю, становясь частью планеты, хотя изначально они явно были чем-то чужеродным. Возможно, отголосками давних галактических битв, бушевавших над этими небесами.

Эйла прикоснулась к одному такому металлическому останцу, влажно блестевшему в огненном свете газового гиганта. Холод! Ледяной, вымораживающий, буквально обжигающий кожу холод пронзил девочку, и она вскрикнула, отдернув ладонь. Ривар предостерегающе зашипел, не дав ей и рта раскрыть, чтобы объяснить свои чувства. Он стоял на пороге тайны, которая изводила его уже несколько месяцев подряд.

Дети вошли в тень и синхронно вскинули головы, поражаясь увиденному. Перед ними лежал огромный, сравнимый разве что с одним из зиккуратов массасси обломок чего-то, ранее имевший, видимо, сферическую форму. Гладкие листы обшивки были обожжены и покрыты золой и окалиной — следами то ли выстрелов, то ли падения сквозь атмосферу. Удивительно, но был даже иллюминатор причудливой шестиугольной формы. Чуждое, страшное, непонятное сооружение. Впервые страх всколыхнулся в душе девочки, и она умоляюще сказала:

— Рив, пойдем отсюда.

— Ну уж нет! — азартно возразил тот, твердым шагом направляясь к пролому-двери, ведущему во тьму. — Прислушайся, неужели ты не слышишь этот звон?!

Эйла послушно закрыла глаза, и все внутри тут же отозвалось вибрацией. Сила была здесь. В каждом из этих осколков. Внутри. Сила звала, обещала могущество, соблазняла и настойчиво влекла. Эйле даже показалось, будто она способна улавливать эмоции в глубине этого мощного потока: радость, надежда, нетерпение… Но разве Сила не должна быть беспристрастной?

Ривар уже стоял на пороге темного провала, ведущего в нутро металлического колосса. Он снял с пояса свой меч и, активировав лезвие, повернулся к ней, насмешливо изогнув бровь.

— Ты идешь?

Она молча подбежала, встала рядом, зажигая свой собственный меч. И пусть их оружие было настроено на наименее травматичный режим, Эйла и Ривар могли постоять за себя. Внутри было темно и прохладно. Гулкое эхо шагов раздавалось под сводами пугающе неритмично, то многократно дробясь, то беззвучно вязнув во тьме. Так, плечом к плечу, падаваны прошли на самую середину зала, где на монументальном возвышении до сих пор сохранилось каким-то чудом кресло, весьма напоминающее трон.

— Дети? Кренник, вы это серьезно?

Холодный голос, немного скрипучий, но сильный и властный, заставил Эйлу и Ривара вздрогнуть, закружить в напрасной попытке обнаружить его источник.

— Прекратите жаловаться, губернатор. Выбирать особо не из чего.

Второй голос казался теплее и даже дружелюбнее. В нем слышались нотки усталого смирения. Совсем как у Мастера, который раз за разом просил Эйлу сосредоточиться на уроке. Она почти решилась спросить, что же происходит и кто говорит, как на нее и стоявшего рядом Ривара обрушился поток яркого зеленого света, и… Эйла перестала существовать.

Из тьмы тронного зала вышли две светящиеся фигуры. Высокий старик с идеальной осанкой, облаченный в оливково-серую форму, и мужчина помоложе в форме того же покроя, только белоснежного цвета. Последний склонил голову к плечу, рассматривая застывших в луче света детей. Его глаза светились ядовитой зеленью.

— Вы же знаете, как трудно было заманить сюда хоть кого-то… Благо, за последние полвека мои способности позволили пробиться сквозь барьер.

— Надо же! — сухо хмыкнул Таркин. — Всего-то пятьдесят лет? А мне казалось, не меньше сотни. В вашем обществе, директор, каждый год идет за два.

— Благодарю.

— Меня восхищает ваша способность любое оскорбление превратить в комплимент.

— Приятно знать, что хоть что-то во мне вызывает у вас восхищение, губернатор.

— Табличку «сарказм» вы осознанно не замечаете?

Кренник промолчал, обходя вокруг замерших в стазисе детей. Ему было жаль, что ловушка сработала именно для этих нежных созданий, но диапазон частот, в которых он был ограничен, могли воспринимать лишь дети, и то не все.

— Я беру мальчика, — решительно сказал Таркин, лишив Кренника права выбора, но тот ничуть не расстроился.

Уилхафф — хищник до мозга костей, альфа-самец, спешащий захватить новую территорию, используя для этого привычные инструменты — мужественность и силу. Орсон всегда был мягче. Он знал, что для достижения цели не обязательно слепо идти напролом, пробивая лбом бетонную стену. Девочка даже сейчас, в своем нежном возрасте, была очень симпатичной. Нетрудно представить, какой красавицей она станет в будущем, а красота, как известно, страшная сила. Вдвойне более страшная, если уметь правильно ею пользоваться.

— Готовы? — задал он риторический вопрос и, не дожидаясь ответа губернатора, хлопнул в ладони.

Сияние, окружившее детей, исчезло. Посмотрев друг на друга, те, кто раньше звались Эйлой и Риваром, торжествующе улыбнулись. Впрочем, Уилхафф не был бы собой, если бы не нашел в ситуации минус. Оглядев себя, он скривился и прокомментировал:

— Прекрасно! Всю жизнь мечтал ощутить прелести пубертата во второй раз!

— Может, уже скажете мне спасибо за то, что этот второй раз вообще для вас состоялся? — не выдержав, вспылил Кренник.

— Ну, без моего решения проблемы на Скарифе вы бы и не обрели столь… специфических сил, — парировал Таркин, продолжая спор, тянущийся уже десятилетиями.

Орсон ожидаемо едко напомнил:

— Это ваше решение можно смело назвать моим убийством!

— Оно принесло мне куда больше положительных эмоций, чем многолетнее сотрудничество с вами.

Клинки световых мечей скрестились, загудели рассерженно… И Таркин вдруг отступил, с легким сожалением разглядывая рукоять оружия.

— Игрушка.

— Дайте сюда, — ворчливо буркнул Кренник, подкинув оба меча на ладони и заставив их парить в воздухе.

Сияющие неестественной зеленью глаза сощурились. Одним щелчком он разобрал рукояти мечей на составляющие и, спустя пару минут созерцания этих деталей, удалил из них пару блоков. Мечи вновь собрались сами по себе, но при активации звук уже был иным.

Таркин успел первым. Он любил всегда и во всем быть первым, и этот раз не стал исключением: гудящее лезвие наискось полоснуло по беззащитной шее девчонки, пройдя насквозь и не причинив ровным счетом никакого вреда.

— Обидно. — В безмятежном голосе Кренника, вопреки заявлению, слышалось удовлетворение, словно он знал, что так будет.

— Я должен был попытаться, — досадливо вздохнул Таркин.

В голубых глазах Эйлы-Орсона зажглись злые зеленые искры, но он погасил их усилием воли и вполне дружелюбно заметил:

— Боюсь, на этот раз не все так просто решить, губернатор. Признаться, за эти долгие пятьдесят лет я привык к вашему обществу и не держу зла. Почти.

Таркин скривился. Но уже в следующий момент кивнул на трон:

— Прощаться будете?

— Пожалуй.

— Тогда я не буду нарушать ваш… интимный момент.

Орсон усмехнулся, но кивнул. Спидер за пределами заколдованного круга, где ему удавалось все эти годы поддерживать существование не только себя, но и Таркина, был только один. Вряд ли губернатор проявил несвойственную ему тактичность… Прислушался. Так и есть: мотор взревел и постепенно стих в отдалении. Следовательно, в Академии Таркин будет первым. Опять.

Орсон Кренник еще раз перебрал в уме информацию, оставшуюся ему от девочки по имени Эйла. Уровень ее восприятия был незначительным, поэтому придется контролировать свои собственные силы. Он справится и с этим. В конце концов, он способен адаптироваться даже к самым невыносимым условиям. Вернувшись к трону, сел на него, по-хозяйски пригладил подлокотники, чувствуя ответную реакцию. Волна тепла окатила, пульсируя где-то внутри могучим сердечным ритмом.

— Спи, Звездочка. Папе надо ненадолго отлучиться. Но я обязательно вернусь, и мы еще полетаем. Клянусь.

Снова теплый ветерок преданно коснулся лица, рук… Словно прощальный поцелуй.

— Спи.

Зеленое свечение в глазах Орсона угасло с этим последним приказом. Погладив подлокотники кресла в последний раз, он тяжело поднялся. Снаружи этой полувековой тюрьмы валялось множество обломков его прекрасного творения. Один из них вполне годился для его целей. Встав на почти ровный прямоугольник, заостренный с одного конца, Кренник заставил его подняться над землей и заскользить по воздуху в лес. Прямиком по оставленному Таркином следу.

Долетев до опушки, Орсон не выдержал и оглянулся. Звездочка засыпала, выполняя его приказ. Медленно остывал металл, гасли кристаллы кайбера глубоко под землей. Он исправит их разломы, нарастит новый слой поверх трещин. Время лечит любые раны.

— Прощай, Звездочка.