Надежда и Предчувствие (джен)

* * *

Это казалось ей немыслимой затеей — вторгнуться сюда, в его жизнь, даже не зная, хотел ли он ее видеть, ведь они не пересекались, казалось, целую вечность.

Об этом Нарцисса подумала сразу же, когда зашла в дом на площади Гриммо, 12, тихо поздоровавшись с Ремусом Люпином. Он стал инициатором этой встречи, и Нарцисса в глубине души была приятно удивлена тем, что Сириусу Блэку очень повезло с друзьями. Люпин чуть поклонился ей, а затем провел по коридору в небольшой зал, по пути сказав несколько слов о том, как он рад, что у нее получилось вырваться на встречу к Сириусу. Люпин считал, что это должно помочь его другу справиться с одиночеством. В последние недели тот, как волк, едва не выл на луну от скуки — на этих словах Ремус тихо засмеялся, наклонив голову и упершись взглядом в свои ботинки, а затем, немного нахмурившись, кивнул Нарциссе и вышел из комнаты.

Окрестив в мыслях это место «залом ожидания», она стояла перед большим гобеленом — генеалогическое дерево Блэков заворожило Нарциссу. Около пятнадцати минут она рассматривала его, пытаясь впечатать в свою память имена тех, кого не знала. С горечью она проводила пальцами по выжженным местам: ее ближайшие родственники, сестра и двоюродный брат, оказались смазаны с картины семьи, но ничто не могло отречь их насовсем: таковы законы жизни, природы и рода, поэтому Сириус и Андромеда, безусловно, навсегда останутся Блэками, как бы ни считали их предки.

— Миссис Малфой, — тихо позвал издалека чей-то голос, но она продолжала рассматривать витиеватые буквы, складывающиеся в столь знакомые ей имена. — Нарцисса.

Голос стал чуть громче, а его обладатель пару раз кашлянул, чтобы привлечь к себе внимание.

— Да, — она обернулась и подошла к Ремусу Люпину. Вблизи он казался бледным и как будто болезненным.

«Неудивительно, — подумалось Нарциссе, — этот дом пропах сыростью, Сириусу пора сделать хотя бы небольшой ремонт. Возможно, стоит предложить ему пару эльфов...»

— Спасибо, Ремус, — коротко сказала она, кивнув ему.

Люпин наклонил голову чуть в сторону, предлагая им выйти из комнаты:

— Я провожу тебя.

Она торопилась за ним и почти не смотрела по сторонам. Обстановка особняка ее не впечатлила: на вкус Нарциссы, дом был слишком мрачным.

Она огляделась — Люпин, вероятно, привел ее в кабинет, судя по большому столу, паре кресел и книжным полкам возле камина, но Сириуса здесь не было.

— Придется подождать.

— Конечно, — кивнула она.

Услышав, как дверь с тихим скрипом прикрылась, Нарцисса замерла рядом с камином. Секунды тянулись бесконечно долго. Глаза болели, но она старалась не моргать, чтобы не пропустить появление Сириуса. Нарцисса медленно вдохнула, а затем тихо выдохнула.

Она ждала этой встречи слишком долго, чтобы нервничать от нетерпения, но ее разум, вопреки всему рациональному в этом мире, в эти минуты окружила легкая паника.

* * *

Он сидел за столом в кухне и доедал печенье, оказавшееся настолько сухим, что приходилось разгрызать его. Хозяин из него был не самый хороший — в этом Сириус был убежден половину своей жизни. После побега, когда он обосновался на площади Гриммо, это ощущалось особенно четко, и старик Кикимер, хоть и был способен держать дом в порядке и уюте, не желал это делать по собственной инициативе. Самому Сириусу домашнее убранство не казалось чем-то важным, пока дом был штаб-квартирой Ордена Феникса — здесь временами сновало слишком много народа, и Сириусу становилось противно от мысли, как домовик будет выкладывать свежее печенье на фарфоровых блюдцах, украшенных ажурными салфетками, для каких-то незнакомцев. Его друзья всегда знали, где найти провиант, а когда в доме хозяйничала Молли Уизли, жизнь в особняке на Гриммо, 12, казалась весьма сносной и даже порой приятной. Сириус улыбнулся воспоминаниям о летних каникулах, когда в доме жил его крестник.

— Вот ты где, — в помещение вошел Люпин и усмехнулся тому, каким жалким сейчас выглядел Сириус, схвативший двумя руками жесткое печенье. — Тебе нужно пройти в кабинет.

— Зачем же? — Сириус отбросил печенье и отряхнул крошки со своих пальцев. Он и так собирался пойти именно в кабинет после своей полдничной трапезы, но не съязвить Ремусу в ответ казалось выше его сил. И все же, он послушно двинулся по коридору за Люпином.

— Я думаю, тебе понравится, — друг хитро улыбнулся, переглянувшись с ним; несмотря не недавнюю простуду, которую он подхватил сразу после последнего полнолуния, Люпин был явно доволен, — и я потратил немало сил, чтобы это устроить.

— Это? — скептически хмыкнул Сириус. В голове начинали крутиться шестеренки, предлагая мозгу различные идеи того, что же могло так обрадовать Люпина, и что могло бы иметь отношение к нему самому.

Они замерли перед кабинетом и посмотрели друг на друга.

— Да. Напоминание о тех временах, когда все было хорошо.

Загадка от Ремуса заставила его сжать кулаки от накатывающего раздражения. Кто же просил Люпина заботиться о развлечениях для него? Это какое-то безумие. Лунатик всегда казался ему чересчур сострадательным и желающим всем помочь. Недавно он замечал эту черту у кое-кого еще: кажется, это была подруга Гарри — Гермиона, та тоже слишком пеклась о своем друге, порой забывая о его личных границах.

«Эти двое, — думалось Сириусу с нотой злорадства, — могли бы составить отличную пару. И плевать, что Люпин был ее учителем когда-то, не все же должно казаться таким простым», — ехидство Сириуса почти проявилось на его лице, пока он пытался найти в глазах Ремуса ответы на свои вопросы.

Тот молчал и, лишь мягко улыбнувшись еще раз, кивнул в сторону двери.

Схватившись за ручку, Сириус вспомнил, что на Люпина, как он успел заметить, заглядывается Нимфадора Тонкс. Целых две секунды Сириус размышлял, какой вариант подруги жизни для Люпина казался бы страшнее, чтобы отомстить тому за непонятную загадочность, пока не вошел в кабинет. А уж мысль о том, что он породнится с Люпином, если у них с Тонкс что-то получится, застряла у Сириуса где-то в межреберье: его сердцу пришлось остановиться, когда взгляд совершенно безошибочно наткнулся на хрупкую женщину, стоявшую у книжного шкафа.

Несмотря на то, что она была одета в темную мантию, а ее голова была покрыта капюшоном, он бы узнал ее из сотни других.

— Ты?

* * *

Сириус смотрел, не моргая, в течение целой минуты. Поверить своим глазам для него сейчас казалось невозможным, но видение не исчезало — значит, не померещилось, не было иллюзией или глупым розыгрышем Люпина.

Женщина, стоявшая напротив, слегка улыбнулась, отчего время словно отмерло и вновь, понемногу разгоняясь, набирало свой ход.

— Ты настолько не рад меня видеть, что даже боишься подойти ближе? — ее голос остался молодым и звонким — именно таким его и помнил Сириус.

Он замешкался и потряс головой из стороны в сторону, мысленно смущаясь того, как же, наверное, глупо он выглядел в этот момент.

— Прости, — тихо сказал Сириус и сделал несколько шагов вперед.

Нарцисса повторила его движение и взглянула на Сириуса еще раз.

— Иди сюда, братец, — неожиданно тепло пробормотала она, вскидывая свои руки. Сириус не успел опомниться, как его сжали в объятиях. — На самом деле, это я должна просить прощения.

— За что же?

Нарцисса отстранилась. Сириус заметил, как ее глаза увлажнились.

— Я не искала тебя с тех пор, как ты сбежал из Азкабана, и ничем не помогла тебе.

— Ох, Цисси, — он рассмеялся, — даже родная мать, Мерлин ее раздери, не узнала бы меня сразу после побега.

Они вновь переглянулись.

— Я вне закона, до сих пор, — пальцем руки он провел по ее щеке, смахивая невидимую слезу. — На самом деле, я удивлен, что ты смогла здесь появиться.

Она вздохнула и сняла мантию, повесив ее на спинку кресла.

— Не без помощи твоего друга.

— Разумеется, — опять он! Уж точно, взбалмошная и неуклюжая Тонкс будет отличным наказанием для Люпина! — Как ты? Как твои дела?

— Все идет своим чередом, Сириус. Я — жена своего мужа и мать своего ребенка. Ты знаешь, что это означает. Я должна поддерживать их.

— Да, но все мы понимаем, кем является твой муж по отношению к...

— Я не хочу это обсуждать, Сириус. Не сейчас, слышишь?

Он замолчал, оборвав свои мысли на полуслове. Он знал, что Люциус Малфой был одним из самых преданных Волдеморту Пожирателей смерти, и от осознания того, как Нарцисса была близка к змеиному логову, становилось страшно. Особенно теперь, когда она стояла перед ним спустя столько лет и казалась такой... прежней.

— Этот визит не будет для тебя проблемой? — обеспокоенно спросил он.

— Думаю, нет. Люциус думает, что я у Андромеды.

— О, вы общаетесь? — в его глазах мелькнула радость.

Андромеда была близка Сириусу. До того, как она вышла замуж за Теда Тонкса, они виделись довольно часто, и она по праву могла считаться его любимой двоюродной сестрой. Нарцисса же всегда занимала особое место в сердце Сириуса. Он любил их обеих, несомненно, но, возможно, немного разной любовью.

— Да, мы видимся иногда, — украдкой улыбнулась она, — Люциус закрывает глаза на наши встречи, хотя я знаю, что он их не одобряет. Мы стали общаться после... твоего заключения.

Он нахмурился. Как обычно, эта тема не особенно нравилась Сириусу, и он не любил, когда разговор касался Азкабана и всего, что было с этим связано. Тюрьмы волшебников — не то место, о котором захочется рассказывать товарищам или гордиться хотя бы одной минутой, проведенной в сырой, промозглой клетке под охраной самых мерзких существ магического мира.

— Это было тяжелое время, Сириус. Я держалась, как могла, хотя все вокруг говорило о твоей виновности: опасный убийца, предатель..., — голос Нарциссы был тихим и пару раз сбивался на шепот — Сириус прислушивался, пытаясь уловить каждое ее слово, звучащее откровением. — Ничто бы не убедило меня в этом. Люциус сдался через какое-то время и рассказал, что ты не делал того, что тебе вменяли.

Сириус удивленно вскинул брови.

— Не может быть.

— А когда ты сбежал..., — она усмехнулась, посмотрев на свои руки — те едва заметно дрожали, — я была счастлива, Сириус.

Небольшая пауза, прерываемая раз в секунду мирным тиканием настенных часов, окутала их.

— Что же Драко, твой сын? Ему тоже придется стать Пожирателем?

— Как могу, я ограждаю его от этой участи. Но на него возложены определенные ожидания.

На последних словах Нарцисса помрачнела настолько, что Сириусу перехотелось узнавать что-либо еще.

— А помнишь, шестнадцать лет назад? — резко перевел он тему. — Я был у тебя в гостях, когда твой сын только-только родился.

— О, безусловно, — она тихо засмеялась, сразу же вспомнив тот ясный день, когда Сириус пришел навестить ее и новорожденного Драко, — ты разбудил моего спящего ребенка своим неуклюжим появлением!

— Дурацкая каминная сеть, — отмахнулся Сириус. — Каким он был крошечным, да?

Любая женщина улыбается, когда речь идет об ее ребенке. Вот и Нарцисса с искренней радостью в глазах делилась своими воспоминаниями о Драко.

— Как бы мне хотелось, чтобы в его жизни был ты, — с грустью сказала Нарцисса, — было бы интересно увидеть не только отцовское влияние на Драко...

Остаток фразы померк, когда молотом в его голове забилась мысль о том, что было бы здорово быть в жизни Гарри Поттера все это время: стать для него отцом и другом, заботиться и опекать, дать ему другое детство, наконец!

Сириус сглотнул.

— Знаешь, иногда в моей голове проскальзывает шальная мысль — как, наверное, здорово... быть отцом.

Нарцисса, даже если немного удивилась, то виду не подала, и на ее лице расцвела улыбка.

— Сириус, ты еще молод, уверена, в будущем ты сможешь познать все радости отцовства.

— Не думаю, что получится... Нормальная жизнь, дом, семья и дети — это уже давно не обо мне.

Он игриво развел руками и усмехнулся, но на душе было горько. Он упустил свой шанс стать отцом для своего крестника. Осталось ли у него время, чтобы стать для Гарри хотя бы верным другом?

Нарцисса, видя перемены на его лице, решила направить разговор в другую сторону.

— Как долго ты будешь здесь прятаться? Что будет дальше, Сириус?

— Война, моя дорогая. Я лишь надеюсь, что ты не будешь близка ко всему, что решит вытворить этот безносый змееныш...

— Сириус! — одернула его Нарцисса, пряча улыбку. Ему удалось ее рассмешить, опять. — Надеюсь, мне не придется.

— Война беспощадна, — глухо отозвался Сириус. — Береги себя и своего сына — по возможности. Я боюсь, что Волдеморт делает на него большие ставки.

Нарцисса подавила желание узнать, отчего Сириус так считает. По коже пробежали мурашки от осознания того, что слова Сириуса могут сбыться, и близок тот час, когда Темный Лорд захочет вцепиться в юного Малфоя своими цепкими лапами. Тогда и Нарциссе придется выпустить свои когти — показать, на что способна материнская любовь.

Она шумно вздохнула. В их разговоре витала недосказанность, свойственная людям, прошедшим полжизни вдали друг от друга. Но спустя минуту неловкого молчания и улыбок, направленных друг другу, они вновь расслабились — как в старые добрые времена. Разговор продолжался; без смущения они громко смеялись, вспоминая свою юность, обсуждая бережно хранимое в памяти и почти забытое. Сириус, наконец, улыбался ей искренне, и Нарцисса, доверяя его счастливому взгляду, игнорировала странное ощущение тревожности, бьющееся в ее сердце.

— Надеюсь, ты позовешь меня на свой следующий день рождения. Раньше этот праздник был полон сюрпризов, — оптимистично сказала она.

Сириус смог выдавить из себя кривую улыбку. Он ненавидел свои дни рождения с восемьдесят первого. Уж слишком третий день ноября был близок к хэллоуинской ночи, испоганившей все его существование и лишившей дорогих ему Джеймса и Лили жизни. И даже после побега из тюрьмы Сириус неохотно вспоминал о своем дне рождения: дважды его лишь скромно поздравлял Ремус, доставая из кармана своего неизменного твидового пиджака бутылку чего-нибудь крепкого. Так и проводили они эти вечера, похожие на многие другие, ни словом больше не упоминая, по какому поводу выпивают в этот раз. Остальные орденовцы, включая Гарри и его друзей, как-то позабыли о его дне рождения, и Сириус был этому только рад — вечеринок он все равно не планировал.

— Постараюсь, — пообещал он, шумно вздохнув. Пытаясь скрыть свой взгляд от Нарциссы, он в спешке посмотрел на часы — время, отведенное для встречи, утекало слишком быстро.

Нарцисса, проследив за его взглядом, чуть покачала головой.

— Я не знаю, когда мне придется уйти, и когда мы сможем увидеться в следующий раз, — медленно проговорила она.

Они сидели в креслах: Нарцисса — в мягких подушках, Сириус — подле нее, на полу. Двадцатилетие назад они частенько так отдыхали, набегавшись в саду роскошного поместья Блэков, где жила Нарцисса с сестрами и их родители.

Эта картинка из прошлого настолько засела в их головах, что и сейчас они уселись именно так: Сириус с наслаждением откинул голову на колени Нарциссе, одной рукой перебирая ее пальцы. Нарцисса поглаживала волосы Сириуса, пытаясь сосчитать седые волосы на его голове, но постоянно сбивалась со счета.

В комнату после легкого стука заглянул Ремус Люпин, но не решился сказать ни слова, дабы не нарушить тихий разговор и счастье своего друга, поэтому Люпин лишь едва улыбнулся и закрыл за собой дверь.

— Он очень вежлив, — сказала Нарцисса. — Твой друг, Ремус.

— Да, — Сириус был благодарен Люпину за то, что тот не стал мешать их уединению, своим появлением лишь предупредив о том, что время встречи близилось к концу. — Он в последнее время... чересчур вежлив.

— Нет, я серьезно. Он даже не интересовался, зачем мне необходимо встретиться с тобой. Ведь ему можно довериться? Наша встреча останется в тайне?

Она чуть приподнялась в кресле, и Сириус с разочарованием отстранился, поворачиваясь лицом к Нарциссе.

— Конечно, — теперь Сириус, несмотря на все свои подколы в адрес Люпина, верил своему другу безгранично. Он с легкостью бы доверил ему и свою жизнь, но та в последнее время казалась ему настолько жалкой, что ее, возможно, и не стоило хранить так бережно, как это пытался сделать, к примеру, Дамблдор. Но Сириус знал — он бы доверил Ремусу самое важное, что еще осталось в этой жизни и их войне — жизнь Гарри Поттера. Он завещал бы Люпину оберегать и помогать Гарри, а после победы над Волдемортом — быть верным товарищем и другом. Потому что Сириус сомневался, что сможет пережить эту войну...

— Знаешь, я помню вашу компанию, в Хогвартсе. Вы были неразлучной четверкой.

— Да уж, — хмыкнул Сириус, — и Джеймс Поттер был бы жив, если бы не этот недоумок Петтигрю!

Нарцисса задумчиво посмотрела куда-то в сторону. Значит, это был Питер Петтигрю — она плохо его помнила, но была уверена, что именно это имя недавно слышала в разговоре своего мужа с кем-то из его друзей.

Она вздохнула.

— Разве тебе не одиноко здесь?

— Отчего же? Одиноко. Осточертело сидеть здесь и бояться где-нибудь показаться, чтобы не навлечь на себя парней на побегушках из Министерства...

— Я надеюсь, они разберутся во всем, — сказала она и, под ехидным взглядом Блэка, тут же добавила: — И не смотри на меня так.

Он вздохнул, поднимаясь с пола. Мышцы затекли — Сириус немного потянулся, чтобы размять их.

— Министерские шишки уже подчиняются Ему, Цисси! — отчаянно сказал он. — Несмотря на все это, они до сих пор не могут признать Его возрождение!

Нарцисса подошла к нему, пытаясь успокоить — но Сириус ходил из стороны в сторону, измеряя шагами расстояние между камином и письменным столом.

— Сириус! — воскликнула она, пытаясь привлечь его внимание. Тот остановился.

Нарцисса подошла ближе и положила свою руку ему на щеку — Мерлин, сколько же морщин появилось на его лице! Она пыталась разгладить их, а Сириус накрыл своей грубой, мозолистой ладонью ее мягкую руку.

— Я же говорила, что не буду обсуждать это, — тихо сказала она. — Все, чего я хочу сейчас — это обнять тебя. Так крепко, чтобы забыть обо всем, что творится вне этих стен.

Сириус, закрыв глаза, слушал ее. Он улыбался, не желая верить в то, что после стольких лет, холодных, мерзких и одиноких, он смог встретиться с нею. Чем же он заслужил этот драгоценный миг счастья?

— Так обними, Цисси. Но поклянись, что будешь беречь себя! Война на пороге, и мы все уже в ней, дорогая.

Прерывая его сдавленный шепот — лишь бы замолчал, — она обвила его руками, зарываясь лицом в его воротник, чуть царапая кожу на виске его щетиной — ей было все равно. Она вновь была той юной девочкой, всегда с нетерпением ждущей встречи с двоюродным братом, любящей этого противоречивого мальчишку, который превратился в мужчину с трудной и такой же противоречивой судьбой.

Минуты, бесценные и хрупкие, утекали безвозвратно. Они дышали друг другом, пытаясь дать себе силу и отстраниться, вернуться из мира грез и воспоминаний, в который оба окунулись.

Настало время прощания: он помог ей одеться, поддерживая мантию, пока она повернулась к нему спиной. Она благодарно улыбнулась.

— Ты сделала меня счастливым, — сказал он.

— Я лишь избавила тебя от одиночества на сегодняшний день.

— Я про всю жизнь. Ты — тот лучик света, который не давал мне уйти во тьму. В самые трудные времена я помнил, что где-то в мире осталась моя Цисси — и поэтому я должен бороться.

Нарцисса улыбнулась, сжав его ладонь.

— Надеюсь, что мы скоро увидимся. Я постараюсь чем-нибудь помочь.

Он подавил усмешку в очередной раз.

— До встречи, — сказала она.

Но Сириус не смел ответить тем же: он молчал, запоминая улыбку на лице Нарциссы и впечатывая ее в самую глубину своего израненного одиночеством сердца.

* * *

Она, уходя, обняла его на прощание, а сердце ее трепетало радостью. Как приятно было вновь ощутить тепло его рук, столь родное и давно утерянное, но, как оказалось, не навсегда.

Она была уверена: совсем скоро справедливость восторжествует, и Сириус перестанет считаться преступником. Она не могла официально обратиться в Министерство с ходатайством о своем кузене, находящимся вне закона, но все же лелеяла надежду, что его жизнь вскоре наладится. Во всяком случае, теперь, когда они, наконец, встретились, у Сириуса была она — его личная надежда, готовая поддержать и верить в него, когда остальные — все, до единого — отвернутся.

Нарциссу эта мысль делала счастливой.

* * *

Когда она уходила, то обняла его на прощание. Сердце Сириуса защемило настолько, что еще несколько секунд после того, как дверь за Нарциссой закрылась, он не мог дышать.

Родная, живая, прекрасная! Он оттаял в ее руках, будто окунувшись в беззаботную молодость этой девчонки, юной и задорной, которую сейчас, конечно, с трудом можно было узнать в статной миссис Малфой. Но под маской уверенности и напускного равнодушия абсолютно ко всему он увидел ее прежнюю — Цисси Блэк, его кузину и лучшую подругу детства.

Сириус горько усмехнулся, продолжая смотреть на закрытую дверь. Он чувствовал — эта их встреча после долгой разлуки станет единственной. Не понимая, как и почему, он знал, что их пути больше не пересекутся, поэтому он с жадностью смотрел на нее, слушал и говорил; казалось, теперь ему стало гораздо спокойнее — жаль только, что увиделись они лишь сейчас. Но никогда не поздно научиться мечтать.

Уголки его губ чуть поднялись: Сириус улыбнулся, мысленно провожая Нарциссу еще раз: прижать ее к своей груди, выслушать сдавленный шепот, полный надежды на скорую встречу; провести большим пальцем по ее ладони — прощаясь и пытаясь высказать ей все свои мысли, желания и страхи — все в одном касании.

Сириус чувствовал, что больше не увидит ее — эта призрачная мысль не покидала его с самого начала их разговора, поэтому он старался надышаться ею, насладиться ярким блеском ее глаз.

Когда Нарцисса обняла его — предчувствие последней встречи еще больше захватило его и уже не отпускало из своих цепких паучьих лап.

Но, самое главное, в чем Сириус был уверен, и что позволило ему проститься с ней, было знанием того, что ее тепло, надежды и мечты останутся с ним навсегда.