From Their Perspective (джен)

Кровь была повсюду.

Кровь. Она была просто повсюду.

Тёмная, липкая, тягучая.

Я ощущал её на себе, и мне становилось омерзительно холодно.

Пожалуйста, уберите её. Пожалуйста, кто-нибудь, сотрите её с меня.

Но нет, никто не приходил.

Никто не собирался даровать мне освобождение из моего персонального кошмара.

Я лежал холодным монолитом в отделении скорой помощи и слушал, как где-то вдалеке суетиться люди. Спасают жизни, которые стоят того, чтобы их спасли. Меня же их суета совсем не касается.

Не имея возможности двигаться, я чувствовал себя будто отделённым от себя самого.

Часть меня любила людей. Часть меня ненавидела их. Но сейчас я был бы рад их топоту, клёкоту, шуму. Лежать одному и в крови — не самое приятное занятие, уж поверьте.

Кровь затекала в складочки и будто бы застывала.

Я чувствовал себя грязным, мерзким, отвратительным. Жизнь вообще грязная штука, мне ли об этом не знать.

Я привык жить в грязи. Я привык к тому, что очищение даруется только в определенное время. Это очищение мне даруют определенные люди. Я им благодарен. Именно их я всегда любил. Хотя я уверен, что далеко не все из них отвечали мне на это взаимностью. Ну и пусть. Главное, что они всегда качественно выполняют свою работу. В эти моменты я будто перерождаюсь. Нужно только дождаться, когда они придут. Ждать…

Кажется, я слышу чьи-то приближающиеся шаги.

* * *

Парамедик возвращался в машину скорой помощи за своими вещами. Он смотрел в свой телефон и не сразу заметил лужу крови, в которую наступил по пути в гараж.

— Кто-нибудь, вытрите тут уже пол, наконец. Тут вообще кто-нибудь есть из рабочего персонала?  

Пора танцевать.

Никто не знает, каково это, быть нами. Ни у кого больше нет такого притяжения.

Я не могу смотреть на тебя спокойно. Не могу держаться от тебя подальше. Меня трясет, так сильно я хочу быть с тобой. Быть в тебе. Быть одним целым с тобой.

Меня тянет словно магнитом в твою сладкую западню. И мне совершенно плевать на последствия. Отдать свою жизнь лишь за миг с тобой. Бросить эти одинокие и жалкие минуты, часы, месяцы — к твоим ногам. Вспыхнуть и сгореть в пламени нашей любви.

А ты будто бы так холодна, я не могу к тебе подступиться.

Между нами преграда, но я её преодолею, во чтобы то ни стало! Что мне какие-то стены, когда у меня такая великая цель.

Я уже лечу к тебе, любовь моя. Пора танцевать самбу.

* * *

Девушка шла по улице в парке, слушая музыку в наушниках, когда увидела, что фонарь будто бы моргает. Она остановилась, сняла наушники и взволнованно оглянулась вокруг. А ведь папа говорил взять с собой перцовый баллончик!

Сердце бешено колотилось в груди, поэтому она не сразу услышала другой стук, который шёл от уличного фонаря.

Мотылёк залетел внутрь стеклянного плафона и бился внутри о лампочку, будто хотел, чтобы она вобрала его в себя.

— Будто танцует свой последний танец, — рассеяно подумала девушка, надела наушники и пошла дальше. 

Открой меня.

У него есть секреты. Много секретов. И я их все бережно храню.

Большую часть времени мне кажется, что внутри меня есть только тьма. Но потом он открывает меня, и внутрь проливается свет. Но всегда только вместе с его тайнами.

У него есть семья. Жена и дети. Но только я знаю всю правду о нём. Только со мной он по-настоящему честен.

Его руки всегда немного трясутся, когда он прикасается ко мне. Но потом я чувствую его решительность.

Я принимаю его таким, какой он есть. Но эти мгновения всегда так поспешны, так коротки. Мне кажется, что между нашими так называемыми «встречами» я просто не живу.

Я хочу гораздо больше, чем он может мне дать. Не хочу погружаться в собственную тьму снова. Хочу открыться ему и остаться такой навсегда.

* * *

На столе директора школы стояло подаренное ему на юбилей пресс-папье в виде дельфина. Под ним, в специально проделанной выемке, лежал маленький ключ. Им открывался нижний выдвижной ящик его стола. Только он знал, что хранится внутри. Эти бумаги, эти секреты — способны его погубить.

Иногда он просыпался посреди ночи и переживал о том, что неосторожная уборщица, протирая пыль, перевернёт дельфина и найдет этот ключ. Любопытство этой женщины наверняка не заставит себя долго ждать, и тогда он погиб. Домой забрать его он тоже не может, будут лишние вопросы.

Надо уничтожить эти бумаги, эти улики. Да, так он и сделает.

Он вставил ключ в замок, провернул его, и нижний выдвижной ящик стола был открыт им в последний раз.