Восьмилапая тварь (джен)

Липкий страх сковал мышцы, с кровью растёкся по венам, словно яд. Он застилал глаза туманной пеленой, притуплял сознание и вгонял в безумие. Он способен подчинить себе храбрейших рыцарей Киральшегельна и обратить их в бегство. Он порабощает, приводя в панику, и он же дарует свободу, указывая путь к бегству. Он — мощнейшее оружие в умелых руках.

Реньотиец Раймондо никогда не испытывал настоящего ужаса. Того, от которого замирает сердце, кожа покрывается мурашками, а по спине стекает холодный пот. Раймондо привык видеть его в глазах тварей, охоте на которых посвятил жизнь, но всегда страшился дня, когда окажется на их месте.

Он прибыл в Киральшегельн ради трофеев. За кружкой пива в таверне каждый охотник хоть раз слышал истории о загадочных аранальвах — бродягах и отшельниках, скрывающихся во тьме и не брезгующих человечиной. Об оборотнях смертоноснее стаи вервольфов, нередко обрекающих жертву на медленную, мучительную смерть.

Раймондо не сомневался в своих силах. Выехав из города, он углубился в прилегающий к горам лес — в самую чащу, где не росла ненавистная аранальвам мята. Три дня спустя тропа вывела в труднопроходимый ельник, где Раймондо пришлось оставить лошадь и продолжить путь пешком. Он был готов преодолеть любые трудности ради ценного трофея — шкуры аранальва в его зверином обличии. Никто из местных охотников на нечисть не мог сказать точно, с кем или чем он столкнётся, но лишь мята ненадолго сбивала тварь со следа... если верить слухам.

Раймондо искал славы. Одолеть почти легендарное существо, о котором известно невероятно мало — это ли не подвиг, достойный упоминания в летописях и светских романах? Первый за последние столетия охотник, выследивший и убивший неуловимую тварь...

Реальность оказалась куда страшнее мечты. Она лишила надежды, показала иную сторону охоты — сторону жертвы. Раймондо угодил в западню, умело расставленную его целью. Он шёл по следу, чудом не сбиваясь с дороги, прямо в логово монстра. Последнее, что осталось в памяти — удар по голове и потеря сознания.

Раймондо очнулся в пустоте. Умер, как ему показалось. Но чувствительность вернулась, и пучина отчаяния раскрыла роковые объятия. Липкие нити опутывали руки и ноги, не касавшиеся пола пещеры, торс и шею. Раймондо дёргался в бесплодных попытках освободиться, но вместо этого только запутался в сети. Непроглядная тьма скрывала ловушку от взгляда, но Раймондо догадывался, куда попал, и от этого животный ужас сжимал горло холодными пальцами.

В отдалении блеснул тёплый огненный свет. Отблески заблестели на клочьях паутины, в которой висели иссохшие мумии и трупики летучих мышей. По стенам ползали многоножки и пауки. Один из них свалился с потолка на лицо Раймондо, цепляясь за него коготками. От страха и отвращения желудок скрутило спазмом. Раймондо содрогнулся и попытался отвести взгляд, но не мог заставить себя смотреть на что-то кроме паука, неторопливо перебиравшего лапами.

Плотоядные гады знали, что после трапезы аранальва им перепадёт немного еды. Раймондо не выдержал. Его стошнило.

— Ты боишься? — шорохом долетел до пленника бархатный голос. — Я чувствую это... Но кого — меня или их?

Источник света приближался, и вскоре сквозь марево перед глазами Раймондо различил человеческий силуэт. Бледнолицый юноша с глубокими чёрными глазами без зрачков не походил на альва. Если бы не глаза, Раймондо принял бы его за человека.

— Не хочешь немного поговорить перед смертью? — предложил аранальв, ставя факел в кольцо на стене и подходя к жертве. — Сам понимаешь, не все доживают до встречи со мной, но ты неплохо сопротивляешься яду. Я и не помню, когда в последний раз видел живого человека...

Раймондо сглотнул вязкую слюну и поспешно кивнул. Что угодно, только бы оттянуть неизбежное!

Аранальв снял паука с его лица и опустил на пол. Тот поспешно ретировался.

— Моё имя Ферпаридис, — представился аранальв. — Твоё мне неинтересно. Но скажи, кто надоумил тебя прийти сюда, охотник?

— Я... Я хотел прославиться... — сознался Раймондо. К чему лгать, если его всё равно ждёт смерть?

Ферпаридис рассмеялся.

— Знаешь, что всегда забавляло меня в людях? Ваша алчность, стремление к мелочным целям... Не пробовал брать планку повыше?

— Мне больше не к чему стремиться. Планка повыше — для аристократов.

— Ах да, я и забыл о вашем социальном строе! Принижение себеподобных, разделение на знать и чернь по праву рождения... — Ферпаридис ненадолго замолчал, а затем задал новый вопрос: — В Реньотте ещё остались меспаргориды?

— Меспаргориды? — переспросил Раймондо.

— Мои собратья. Вы, невежественные существа, отнесли наш народ к альвам!

— Тварей вроде тебя в Реньотте не видели уже очень давно. И слава богам!

Ферпаридис усмехнулся.

— Такой предсказуемый ответ... — протянул он. — Но ты пришёл сюда, не задумываясь, насколько бессмысленна охота ради трофеев и славы. Вы, люди, зовёте нас монстрами, но сами веками истребляете наш род. Зачем? Из ненависти или из страха?

— А сам ты не то же делаешь?! — прорычал Раймондо, пытаясь задавить страх злостью.

Ферпаридис театрально развёл руками.

— Я убиваю ради еды. Но таких, как ты, охотник, я презираю. Ты готов убить разумное существо, созданное теми же богами, что и ты, лишь ради того, чтобы украсить свой дом паучьей шкурой. Но, заметь, не я заставил тебя идти в пасть хищника... Ты сам пошёл на смерть. Так самоуверенно...

Ферпаридис полоснул кинжалом по шее Раймондо, провёл рукой вдоль раны и слизнул с пальцев кровь.

— Яд почти завершил своё дело, — буднично сообщил он.

Ферпаридис сделал несколько шагов назад и начал меняться. Кожа покрылась иссиня-чёрным, словно странная смола, хитином. С громким хрустом ломались и меняли положение кости. Тело вытянулось и до неузнаваемости изменило форму. Выросли лишние две пары конечностей. Человеческое лицо превратилось в паучью морду. Синяя и серая шерсть покрыла изменившуюся тварь, образовав рисунок на спине и головогруди.

Ослабленный ядом Раймондо задёргался в паутине. Оцепенение спало. От ужаса хотелось закричать, но в горле встал ком. Слёзы выступили на глазах. Ферпаридис неторопливо обошёл жертву по кругу, красуясь. Если он и стал крупнее человека — ненамного. Но при виде гигантского паука Раймондо забыл обо всём. «Бежать!» — судорожно билась в голове мысль, но он не мог вырваться из сети.

Цепляясь за паутину, Ферпаридис повис рядом с ним и раскрыл хелицеры перед его лицом.

— Нет, умоляю! Нет! — сорвался на вопль Раймондо.

Видя смеющийся взгляд Ферпаридиса, он осознал, что тот всё понимает. Каждое слово. Понимает и злорадствует, потому как он — хозяин положения и жизнь беззащитного перед ним человека в его распоряжении.

Ферпаридис вонзил хелицеры в грудь Раймондо, без труда пробивая броню, плоть и кости. Тот захрипел, захлёбываясь отравленной кровью и теряя сознание.

Никто не придёт.

Никто не спасёт.

Никто не найдёт иссушенные останки.