Прости меня (джен)

— Но тогда это решал не я!

Барс делает большой прыжок в сторону и останавливается, уставившись на палку Угвэя, которая лежит на подставке под портретом мудрой черепахи. Тай Лунг смотрит на всё это и понимает, почему его встретил один только Шифу, почему мастер, остановивший его в прошлый раз, не появился сегодня. Он ушёл… А значит, теперь Шифу главный во дворце.

Пока барс обдумывает своё решение, старый мастер смотрит на него и не понимает, почему озлобленный бывший ученик стоит на месте. Шифу пытается предугадать его следующий ход, но сердце болезненно сжимается от вида Тай Лунга… который стоит и ничего не делает. Голова мастера немедленно заполняется мыслями о том разговоре, произошедшем сегодня на ступенях дворца.

«Я вернулся домой, мастер»… Домой. Мастер. Несмотря на сломанную ногу. Несмотря на бездействие, о котором он упомянул десятью минутами позднее. Несмотря на Чор Гом. Шифу понимает, что натворил. Особенно сейчас. Тай Лунг не хотел драться, сейчас он пришёл не за этим. Но что же сделал сам Шифу? Словами развязал битву. Он сам виноват в том, что Нефритовый дворец снова пострадал.

Тай Лунг медленно поворачивается к красной панде, держа в руках палку Угвэя. Шифу ждёт слов о том, что теперь он должен выбирать, кто станет Воином Дракона, и от этого ему становится очень тяжело. Он понимает, что Тай Лунг никогда не сможет быть Воином Дракона, и дело даже не в том, что это положение теперь занимает По. Мастер с силой хмурит брови, стараясь придать себе строгий вид, и слишком поздно замечает, что палка дрожит в руках барса. Запоздало Шифу переводит взгляд на морду ирбиса, но успевает увидеть проблеск боли в его глазах прежде, чем тот швыряет палку на пол, почти раскалывая её на части.

Тай Лунг кричит, почти рыча. Громко и с надрывом. Он вспоминает всё с того самого дня, как Шифу впервые сказал ему, что его ждёт великое будущее, что будет тренировать его, чтобы он стал Воином Дракона. Он вспоминает все мучительные тренировки, называет каждую травму, и Шифу поражается, насколько хорошо он всё это помнит — будто это случилось час назад. Тай Лунг хрипит, но не обращает на это внимания, вспоминая о свитках, которые читал, о постоянной похвале мастера за упражнения. А потом едко усмехается о той любви, что была между ними и закончилась заключением в тюрьме Чор Гом.

— А ты хочешь узнать, как я прозябал там все эти двадцать лет? — шипит он, приближаясь к красной панде.

Шифу не двигается, не зная, что делать. Весь этот внезапный поток слов удивляет его — Тай Лунг никогда не был настолько разговорчив, — делает ему больно, вызывая воспоминания о таких счастливых днях. Но едва речь заходит о тюрьме, Шифу вздрагивает. Он так хотел в первое время навестить сына, но посчитал это неподобающим поведением и закрылся. А барс — нет. Он ждал его, ждал объяснений, которых так и не последовало. Мастер готов зажать уши, лишь бы не слышать всего кошмара, что говорит ему Тай Лунг, в мельчайших подробностях описывая дни своего существования.

— Я всё делал, чтобы ты мной гордился, — внезапно резко меняет тему барс. Шифу растерянно смотрит на него, остановившегося совсем близко с ним, и чётко видит всю ту боль, что бурлит внутри Тай Лунга.

— Я всегда тобой гордился, — шепчет Шифу, не в силах больше вынести всех этих мук, раздавленный грузом своей вины. — С самой первой минуты.

Тай Лунг делает шаг назад, словно слова красной панды пугают его, но всё так же пронзительно смотрит на старого мастера.

— И эта гордость меня ослепила. Я слишком сильно тебя любил и не заметил, во что ты превращаешься… Во что я тебе превращаю… Прос… Прости меня.

Шифу виновато смотрит барсу в глаза, его руки дрожат, и мастер не в силах унять эту дрожь.

Тай Лунг не знает, как реагировать на слова мастера. Обида смешивается с яростью, боль вырывается наружу, разум отключается, и голову занимает лишь одна злость, которая и движет всем телом. Слишком зол. Слишком опасен. Но внезапно до сознания добираются слова: «Прости меня». Он колеблется, но старое воспоминание делает больно, и очень хочется ответить: «Мне не нужны твои извинения, мне нужен мой Свиток»… Но разве это не ложь?

Тай Лунг вздрагивает, и Шифу на мгновение кажется, что их бой продолжится. Но он ошибается — барс падает на колени, словно подкошенный. Он молчит и смотрит в пол, явно борясь с собой.

— Прости, — шепчет он, едва шевеля губами. — Я так виноват перед тобой.

Шифу непроизвольно тянется к нему рукой, но останавливается в нерешительности. На самом ли деле Тай Лунг раскаивается? И снова разум указывает сердцу. Шифу укоряет себя и напрочь заглушает голос разума, настойчиво твердящий о том, что сначала надо всё узнать лучше.

Тай Лунг чувствует прикосновение к руке и робко поднимает глаза. Мастер с несчастным видом смотрит на него, и барс видит, что ему сейчас так же больно.

— Я виноват больше, — обе руки Шифу сжимают руку барса, а в глазах мастера появляются слёзы.

— Мне так жаль, — Тай Лунг склоняется и, не в силах больше сдерживать душевную боль, плачет.

Шифу обнимает его, утыкается в густую шерсть вернувшегося сына, а Тай Лунг прижимает к себе отца, крепко, но бережно. О том, что будет дальше, они подумают потом, сейчас для них главное — состоявшееся примирение, сейчас — они снова есть друг у друга. И больше не позволят ничему нарушить этот хрупкий баланс.

По лестнице Нефритового дворца поднимается панда, пыхтя и отдуваясь после каждого шага. Воин Дракона бежит спасать своего мастера, не зная, что он спасён. Простил. И прощён.