Багровый ошейник (джен)

Кинг Брэдли мелкими глотками отпивал чай из чашки тонкого фарфора, смотрел на собеседника и совершенно, абсолютно никуда не спешил. Пусть он и жил куда меньше своих братьев и сестры, и пусть он и смертен, он не будет впустую суетиться, пытаясь проглотить все, что только увидит.

— Одичавшую в одиночестве собаку нужно заново приучать к поводку.

То, что перед ним сидел человек, ни гомункула Гнева, ни фюрера Кинга Брэдли нисколько не волновало. Люди отличаются от собак только тем, что не умеют учиться на собственных ошибках. В отличие от них собака, когда обожжет нос, не будет больше совать его в открытое пламя.

— Я еще ни разу не подводил вас, ваше превосходительство, — с прежней, будто не было этих пяти лет, кривоватой улыбкой ответил Кимбли и развел руками, на пару секунд показав печати Солнца и Луны на ладонях. Багровый алхимик тоже не изменился, все тот же лощеный наглец. Тем и полезен, впрочем.

— Зависть передал тебе задание, — еще глоток.

— Да-да. Доктор Марко, Стальной Алхимик и маленький невинный городок, который должен быть уничтожен… — В пальцах Кимбли мелькнул красный камень.

— Я дам тебе полномочия, но прежде я хочу удостовериться в твоей лояльности, Багровый алхимик.

Гомункул Гнев не собирался повторять ошибок людей, потребовавших камень обратно у распробовавшего вкус крови охотничьего пса, стоявшего над растерзанной добычей. Фюрер Кинг Брэдли тоже считал, что ошейник следует застегивать заранее.

— Отложи камень, он пока тебе не понадобится. — Он поставил чашку на блюдце. — Сюда. Потом ты получишь его обратно.

Это было не более чем символом, первым шагом к послушанию. Пусть даже тело стареет и уже не то, что в молодости, опыт компенсирует этот недостаток, и в случае неповиновения Кимбли будет разрублен прежде, чем сможет хлопнуть в ладоши.

Камень чуть слышно звякнул о фарфор. Кимбли только на пару секунд засомневался. Но и пара секунд — это слишком много!

— Теперь сними рубашку.

Люди считают себя более уязвимыми без одежды, хотя, казалось бы, чем им поможет тонкий слой ткани? Отец, когда создавал своих старших детей, придал вид одежды коже их контейнеров, преследуя какие-то свои цели. Может быть, просто эстетические.

Возможно, люди в глубине души прекрасно знают, насколько слабы перед истинной силой. Но Кимбли только поднял брови и подчинился. И тут же был вынужден замереть, когда кончик сабли коснулся его кадыка.

Гнев наблюдал за телом, за тем, как оно сдерживается, чтобы не отскочить и не перейти в контратаку. Брэдли наблюдал за лицом, с которого сползла маска самоуверенной иронии.

— Твое истинное лицо, мой пес, я хочу увидеть его.

— Я не имею привычки лгать, мой фюрер. — Кимбли опустил ресницы. Все тот же самоуверенный наглец, тюрьма его не сломила.

Ответом ему был низкий смешок и плавное движение вверх, под подбородок, самым кончиком сабли. Шевельнешься без моего разрешения — умрешь. Не шевельнешься — возможно, тоже умрешь, если я захочу. У тебя есть выбор, Багровый алхимик.

Кимбли широко раскрыл глаза и рассмеялся, распарывая себе смехом кожу на горле. Гнев тоже улыбнулся. Некоторые люди умели жить в вечном танце со смертью, почти как он сам.

— Ты наденешь кровавый ошейник сам, мой пес. — Это был приказ и одновременно пророчество. Так просто будет. Осталось завершить формальности. — Выполняй.

Смех стал громче и чуть более рваным. Кимбли страстно подался вперед, царапая себе шею, не отрывая взгляда от лица хозяина. Царапина набухла темными каплями, самая крупная потекла вниз к ключице. Прекрасно.

Кимбли потерся о лезвие снова, оставив себе еще одну царапину в пальце над первой. О, все же решил, что это должен быть ошейник? Пусть продолжает, что ж.

— Другая сторона.

Сабля уже в левой руке и снова острием касается шеи. На этот раз Кимбли не стал даже думать, прочерчивая на себе еще две кровавые линии. Он часто и неглубоко дышал, прикрыв глаза и вцепившись ладонями в столешницу. Что ж, этот человек умеет отдаваться целиком всему, что делает и считает нужным.

Но остался завершающий штрих. Четыре легких штриха-продолжения от шеи к груди с точкой схождения напротив сердца.

— Твоя воля и жизнь принадлежат мне, Багровый алхимик, с тех пор, как я даровал тебе это имя. Служи мне дальше.

— Да. — Кимбли широко улыбнулся, чуть заметно подавшись вперед прямо на лезвие, и оно вошло между ребер, лишь немного не касаясь бьющегося сердца. — Да, ваше превосходительство.

— Иди. — Кинг Брэдли обтер саблю и убрал ее в ножны. — И не забудь забрать камень. Он тебе пригодится.

Чай почти остыл. Нужно приказать заварить новый.