Перемены (гет)

Астория Малфой неспешно поднималась по лестнице, придерживая подол юбки, когда на втором этаже прогремел взрыв. Волной ее отбросило назад к основанию лестницы, и, как оказалось, вовремя — по коридору второго этажа, куда она направлялась, полыхнуло пламя.

— О Мерлин... — побледневшими губами прошептала Астория. — Скорп! Драко!

— Мама! — раздался откуда-то пронзительный мальчишеский крик.

— Я уже иду, сынок! — закричала миссис Малфой в ответ, заставив себя подняться и идти на голос.

Глаза слезились от едкого дыма, тело болело после жесткого удара. Дышать было почти нечем, Астория кашляла, но продолжала двигаться вперед.

Семилетнего сына она обнаружила под лестницей, вжавшегося в угол и трясущегося от ужаса.

— Мама здесь, с тобой, милый, — продолжала шептать Астория, обхватив сына и прижав к себе.

Тут раздался еще один взрыв. Стены поместья затряслись, предметы декора попадали на пол, с треском разбиваясь о мраморное покрытие. Казалось, Малфой-менор доживает свои последние часы.

Надо выбираться, поняла Астория. Она все еще продолжала звать Драко, надеялась, что он отзовется, что придет (или аппарирует) к ним, поможет. Но тщетно; во время первого взрыва ее супруг находился на втором этаже, то есть в самом эпицентре. Астория продолжала молиться, чтобы он остался жив, но ждать или искать его больше не могла. Она должна вывести из поместья хотя бы Скорпиуса.

У Астории Малфой было немало сильных сторон — в период учебы в Хогвартсе она была хороша в зельеварении, неплоха в трансфигурации, но аппарация, увы, никогда ей не давалась. Она предпочитала путешествовать через камин, но сейчас часть стены, где тот находился, была безнадежно разрушена.

Взгляд миссис Малфой упал на длинный коридор и запасной выход из поместья. Успеет ли она добежать? Или рискнуть с аппарацией? Нет, неудачная аппарация грозит неминуемой гибелью. Даже будь она одна, мог бы произойти расщеп; а сейчас с ней к тому же еще и ребенок.

Приняв решение, Астория схватила Скорпиуса на руки и бросилась бежать к выходу. Внезапно раздался еще один взрыв. Астория упала, перекатилась, спасаясь от падающих осколков, и накрыла сына собой. Ее палочка отлетела куда-то в сторону, значит, даже установить защитное заклинание она бы не смогла. Им уже не выбраться, обреченно поняла миссис Малфой; потолок сейчас обрушится, погребя их под собой.

Неожиданно чьи-то руки обхватили ее за талию.

— Драко? — чуть слышно прошептала она, почти теряя сознание из-за нехватки воздуха.

Затем почувствовала знакомое сдавливающее ощущение. Аппарация. Кто-то вытащил ее и Скорпа из разрушающегося дома.

— Миссис Малфой! Вы меня слышите?

Голос точно принадлежал не Драко. Чей же он? Она точно где-то слышала его раньше...

Наконец Астория открыла глаза. Сначала посмотрела на сына — слава Мерлину, жив и не пострадал! — а потом на своего спасителя.

Даже несмотря на то что он был измазан сажей, миссис Малфой узнала его. Сложно было не узнать человека, чьи фото появлялись абсолютно в каждом номере «Ведьминого досуга» (который Астория выписывала уже не первый год). Старший аврор Гарри Джеймс Поттер.

Он быстро наколдовал стул, слишком жесткий и с неудобной спинкой, но Астория была рада и такому. У нее просто не осталось сил, чтобы стоять на ногах.

— Драко в поместье? — коротко спросил он.

Астория кивнула.

— Я сейчас аппарирую еще раз и попробую вытащить его.

Пережитое потрясение вдруг нахлынуло приступом рыдания, и Астория, не успев подавить громкий всхлип, закрыла лицо руками.

— Пожалуйста, возьмите воды, — Гарри протянул ей наколдованный стакан.

Астория пару секунд провела в том же положении и лишь после протянула руку, чтобы принять предложенную воду.

Именно это невольное промедление, как потом осознала Тори, спасло Гарри Поттеру жизнь; в тот самый момент, когда она уже готова была сделать глоток, а Гарри — аппарировать в поместье, раздался финальный взрыв, и весь Малфой-мэнор превратился в один сплошной столб пламени. Окажись там Гарри несколькими секундами ранее, вероятно, погиб бы вместе с поместьем.

Скорпиус закричал. Астория выронила стакан. Еще минуту назад она была готова разрыдаться, но сейчас слезы почему-то исчезли. Она застыла, не в силах отвести взгляд от пылающих остатков того, что еще недавно было ее единственным домом.

Драко. Он был в поместье. Его... больше нет?

Происходящее казалось чудовищным сном. Словно отголоски она слышала, как Поттер раздавал короткие указание прибывшим на место трагедии аврорам.

Наконец он подошел к ней. Тори повернула голову и в какой-то момент встретилась с ним взглядом. Это был взгляд человека, который не раз видел смерть и не раз оказывался на волоске от гибели. Астории почему-то захотелось отвернуться.

Она все еще не была готова услышать хоть что-то о судьбе своего мужа. Но Поттер, как выяснилось, хотел спросить вовсе не о нем.

— Миссис Малфой... вам есть куда пойти?

Самый неожиданный вопрос, но в то же время весьма уместный. Астория не подумала об этом сразу, но сейчас осознала, что идти ей некуда. В шестнадцать она осталась сиротой, у них с Дафной был лишь старый фамильный дом, который сестра продала, перед тем как уехать за границу. Близких подруг или дальних родственников, готовых приютить на ночь, у нее тоже не было. Конечно, оставался немалый счет Малфоев в банке, но по ночам Гринготтс не работал, а она сейчас стояла посреди улицы с сыном на руках и без сикля в кармане.

— Понятно, — кратко подытожил Гарри, верно истолковав ее молчание. Затем достал из внутреннего кармана флягу и сделал глоток. — Пойдемте со мной. Ко мне.

— Ч-что, простите?

Она не ослышалась? Еще секунду назад Астория содрогалась от мысли, что останется на улице без крыши над головой, а теперь чужой человек (знакомый ей лишь по сплетням в журналах) предлагает пойти к нему домой.

— Переночуете с сыном на Гриммо, 12. Меня там не будет, я останусь здесь работать. Дом надежно защищен заклинаниями, с вами ничего не случится. Подойдите, я помогу вам аппарировать.

Астории показалось, что Гарри смутился — то ли из-за ее неоднозначной реакции, то ли из-за необходимости привести в свой дом малознакомого человека. Интересно, он уже делал так раньше? Вероятно, понимала миссис Малфой, она не первая, кто осталась без крова, и уж точно не первая, кого старший аврор спас от смерти.

Не говоря ни слова, Астория снова приблизилась к нему вплотную — это было необходимо для парной (в их случае тройной) аппарации. От его одежды пахло дымом, а еще каким-то зельем, состав и назначение которого сложно было определить по запаху.

Пару мгновений спустя они оказались в обители, куда за пятнадцать лет, прошедших после окончания войны, не проник еще ни один репортер. Астория осторожно огляделась. Дом Поттера выглядел так, словно здесь вообще никто не жил. Возможно, это недалеко от истины, подумала она: все газеты и журналы, где печаталась заметки о жизни Гарри Поттера, утверждали, что он — тот еще трудоголик. По одной из версий, не раз высказываемой в «Ведьмином досуге», это и стало главной причиной его развода с (теперь уже бывшей) женой, Джинни Уизли-Поттер.

Гарри наскоро трансфигурировал старинное кресло в гостиной в довольно просторную кровать, и миссис Малфой вместе с сыном опустились на нее.

Асторию все еще трясло от пережитого ужаса. Скорпиус, сидящий рядом, начал всхлипывать. Драко не раз повторял сыну, что мужчинам из рода Малфоев не пристало плакать на людях; Скорп был послушным мальчиком, но в то же время он все еще оставался ребенком, которому просто было страшно.

— Все будет хорошо, мой милый, — шептала Астория, пытаясь успокоить не только сына, но и саму себя.

Сосредоточившись на Скорпиусе, она и не заметила Гарри Поттера, который вернулся откуда-то с двумя кружками, над которыми обильно поднимался пар. Быстро достав из внутреннего кармана ту самую фляжку, он плеснул ее содержимое в обе кружки.

— Вот, возьмите. Поможет успокоиться.

Астория недоверчиво принюхалась. Неужели алкоголь? Миссис Малфой пила редко, но сейчас, предложи ей Гарри выпить, наверное, согласилась бы. Но наливать семилетнему ребенку — это слишком.

— Всего лишь успокаивающее зелье, — видимо поняв ее опасения, устало пояснил Поттер. — Поможет приглушить душевную боль.

Подумав о том, что Гарри Поттер точно не стал бы ее травить, Астория взяла кружку и выпила содержимое почти залпом. Горячий напиток поначалу обжег горло, но вскоре по телу разлилась сладкая волна тепла и умиротворения; даже физическая боль, оставшаяся после падения, утихла. Миссис Малфой проследила, чтобы Скорпиус тоже допил свою порцию.

— Мне пора, работы еще много, — коротко сказал Гарри, а потом смущенно кашлянул и опустил глаза в пол. — К сожалению, Кричер, мой домовой эльф, недавно скончался, поэтому некому будет вам прислуживать. Да, на кухне тоже пусто. Вот, этого хватит, чтобы заказать еду.

Он положил на стол рядом с кроватью мешочек с деньгами.

— Благодарю, но это лишнее, — уверенно ответила Астория.

Гринграссы (да и Малфои) никогда не принимали подачек, даже находясь в крайне плачевном положении.

Гарри выглядел растерянно. Видно было, что он хотел как-то сгладить впечатление от весьма скудного «приема». Впрочем, Астория предпочла бы оставить все как есть. Она уже и без того чувствовала себя должником Поттера, и это ощущение ее отнюдь не радовало.

— Послушайте, мистер Поттер, вы уже и так много...

— Точно, у меня где-то была коробка шоколадных лягушек! — он не дослушал и убежал на кухню, где еще долго гремел дверцами шкафов и кухонной утварью.

— Вот, возьмите, — Гарри снова появился в гостиной, протягивая ей слегка помятую коробку. — Вам и...

Он замялся, многозначительно посмотрев на ее сына, который уже успел задремать.

— Его зовут Скорпиус, — подсказала Астория.

— Вам и Скорпиусу, — продолжил Гарри. — Не самая лучшая, но все же еда.

Миссис Малфой, которая следила за здоровым питанием, сказала бы, что это вообще не еда. Но возмущаться в ее положении было глупо.

— Благодарю, мистер Поттер.

— Я вернусь утром, — крикнул Гарри перед аппарацией.

Астория и Скорпиус остались одни.

Астория не помнила, как уснула — видимо, побочный эффект от принятого зелья. А когда открыла глаза, солнце уже вовсю освещало комнату.

— Мистер Поттер? — позвала Астория, негромко, чтобы не разбудить сына.

Ответа не последовало. Вероятно, он еще не возвращался. Мешочек с деньгами (хоть Астория вполне ясно от них отказалась) лежал на прежнем месте.

Неожиданный стук в окно привлек ее внимание. Почтовая сова с «Ежедневным пророком». Миссис Малфой впустила птицу, забрала свежий выпуск, затем все же подошла к оставленным Поттером деньгам. Для себя и сына она не взяла бы ни кната, но доставленная газета была заказана хозяином дома, следовательно, не будет проблемы, если расплатиться его же деньгами, справедливо решила Астория.

На первой полосе, как и стоило догадаться, виднелись колдографии вчерашнего пожара. Миссис Малфой судорожно переворачивала страницы, ища информацию о Драко.

«По сообщению главы аврората, мистера Г. Дж. Поттера, тело хозяина поместья обнаружено не было. Факт смерти не установлен, судьба мистера Д. Л. Малфоя до сих пор неизвестна. Расследование по делу взрывов в Малфой-менор продолжается...»

Чувствуя себя обессиленной, миссис Малфой опустилась на стул и тяжело дыша просидела еще несколько минут, уставившись в одну точку.

На самом деле они с мужем никогда не были эмоционально близки. Да, Драко вел себя предельно вежливо, она отвечала мужу тем же. Он не жалел на нее денег, дарил драгоценности, покупал билеты на различные мероприятия (вроде Чемпионатов мира по квиддичу), вместе они посещали приемы и светские рауты. Но между ними словно всегда была некая невидимая стена; Драко оставался для нее «закрытой книгой», не подпускал к своим тайнам, не раскрывал душу, держа эмоциональную дистанцию.

Если бы Асторию Малфой спросили, любит ли она Драко, конечно, вслух она (как примерная жена) ответила бы «да», но мысленно усомнилась бы в правдивости этого заявления. Скорее, она просто привыкла быть его женой. А теперь она осталась... вдовой?

Неизвестность угнетала еще сильнее, нежели мысль о возможной кончине супруга. Ей хотелось спросить у Гарри Поттера лично, но его до сих пор не было дома.

Понимая, что ей нужно отвлечь мысли, Астория решила пройтись по комнатам. Конечно, это было бестактное любопытство; не особо вежливо с ее стороны осматривать дом, не спросив хозяина. Принцип невмешательства в чужую личную жизнь — один из основных, усвоенных ею со времен учебы в Хогвартсе. Слизеринцы особенно ценили право на личное пространство, нарушать его было почти преступлением.

Но все же любопытство взяло свое. Вчера дом Поттера показался ей нежилым, сегодня, с приходом утра, она повторно в этом убедилась. На всех поверхностях скопился чудовищно толстый слой пыли, в углу комнаты пестрела груда сброшенных вещей, а около камина возвышалась огромная стопка хаотично разбросанных номеров «Ежедневного пророка». Судя по всему, другие печатные издания Гарри не выписывал.

Невольно Астория засмотрелась на колдографии, развешанные на стене около камина. В центре висел снимок неизвестной ей пары — она предположила, что это родители Гарри. Узнать остальных не представляло труда, поскольку их можно было увидеть в каждой газете или журнале: фото Золотого трио разных годов, снимки Отряда Дамблдора (как до войны, так и после), колдографии с годовщин Дня победы. Отдельное место было выделено для портретов погибших — Астория не знала всех по именам, но не раз видела эти лица в мемориальных хрониках. Также на стене были фото молодого парня с синими волосами, сына героев войны — кажется, его звали Тедди.

И что самое странное — ни одного с Джинни. Она появлялась лишь на общих фото, и то мельком. Свадебных или личных колдографий не было, зато на стене остались пустые места, которые, скорее всего, раньше были заняты...

Видимо, Гарри Поттеру тяжело дался этот развод, подумала Астория.

Эта пара стала самой неоднозначной и самой обсуждаемой в Британии. Гарри Поттер женился лишь десять лет спустя после войны, когда все его ровесники и боевые товарищи уже состояли в браке, а большинство воспитывали собственных детей. Пышное торжество, прогремевшее на всю магическую Британию, всего три года брака, а потом — почти двухлетний бракоразводный процесс. Что удивительно, ни один из бывших супругов так и не озвучил причину такого решения (хотя репортеры бегали за ним толпами).

Разумеется, у каждого сплетника Британии была на этот счет своя версия.

«Наверное, Гарри Поттер изменял жене».

Как доказательство приводились колдографии Гарри с различными красотками и известными женщинами магического мира.

«Нет, отвечали другие. Если Поттер и мог с кем-то изменить Джинни, так только со своей работой». А снимки объясняли популярностью Гарри — многие даже совершенно не знакомые с ним волшебники частенько просили сфотографироваться на память.

«Так, может, это Джинни изменяла ему?»

Другие возражали.

«Что вы. Она ждала этого брака десять лет. Да и разумно ли изменять легенде магического мира, имеющему к тому же немалый счет в Гринготтсе?»

«А если этот развод — всего лишь фарс для привлечения внимания прессы?»

Последнее утверждение изначально выглядело абсурдным, поскольку Гарри никогда не любил шумихи вокруг собственной персоны, интервью давал крайне неохотно, а репортеров старался обходить за версту.

К своим поклонникам же относился спокойно, без эмоций. Когда его просили об автографе или совместном фото, он не отказывал (если, конечно, ему не нужно было спешить на неотложный вызов). Но на большее фанаты рассчитывать не могли. Гарри Поттер, в первую очередь, чувствовал и позиционировал себя аврором, а уже потом знаменитостью и магом-который-победил. В общем, Астория уважала это качество. Те, кто постоянно кичился прошлыми заслугами, были ей не по душе.

Миссис Малфой поняла вдруг, что слишком сильно задумалась о Поттере, когда следовало думать о себе и сыне. Она потеряла палочку, значит, ей нужна новая. Кроме того, ей и Скорпу необходим полноценный завтрак (хотя, скорее всего, Скорпиус, проснувшись, уже успел тайком съесть бо́льшую часть шоколадных лягушек, оставленных Поттером). И, конечно, ей нужно в банк. А еще... неплохо бы наведаться в одну знакомую организацию, предоставляющую услуги по уборке помещений.

После войны и ряда реформ, принятых Министерством, положение домовых эльфов существенно изменилось. Все большее их число получало свободу, многие уже рождались свободными. И, конечно, им было необходимо трудоустройство. Некоторые эльфы нанимались на работу в семьи волшебников уже на договорной основе, другие же организовывали фирмы, оказывающие разовые или долговременные услуги.

Астория еще раз оглядела комнату, где явно требовалась уборка. Конечно, условия, в которых живет Гарри Поттер, это не ее дело, но в то же время она все еще должна нему ответную услугу. Рискни она предложить денег, он в лучшем случае вежливо откажется, а то и вовсе посчитает это оскорблением.

Миссис Малфой прошла к камину, надеясь, что у Гарри есть Летучий порох. К счастью, он был (хотя, судя по всему, пользовались им редко). Астория позвала Скорпа, чтобы направиться в Косую аллею.

* * *

Периодически поглядывая на часы, Астория сидела в кресле, листала свежий купленный номер «Магического Еженедельника» и ждала, пока эльфы справятся со своими обязанностями. Несколько раз они со Скорпом перемещались из комнаты в комнату, чтобы не мешать им работать.

Конечно, думала миссис Малфой, неплохо бы успеть все закончить к возвращению Поттера, но хлопок аппарации в гостиной раздался раньше, чем эльфы успели покинуть дом. Затем короткий возглас изумления (который Асторию почему-то позабавил) и наконец хозяин квартиры появился в дверях.

— Миссис Малфой, что происходит?

От Гарри пахло крепким кофе, а по растрепанному виду и мешкам под глазами было понятно, что он всю ночь не спал.

— Уборка помещения, — кротко ответила Астория. — За мой счет.

Поттер выглядел растерянно.

— Но... зачем?

— Я хотела хоть чем-то отблагодарить вас за гостеприимство. Возможно, я влезла не в свое дело, но вы сами сообщили вчера, что у вас сейчас нет домовика. В квартире было слишком не убрано... — Астория смутилась, надеясь, что Гарри не воспримет ее слова как упрек. — Поэтому я решила заказать выездную уборку — не волнуйтесь, она уже оплачена.

Прочесть реакцию Гарри было сложно; возможно, тому была виной его дикая усталость или неожиданно нахлынувшее на саму Асторию чувство стыда — в конце-концов, она действительно провернула все это без его ведома.

— Да-а, вы правы, — виновато пробормотал Гарри. — Конечно, для вас и вашего сына это было слишком... грязно.

Миссис Малфой порывалась уже извиниться за свою самодеятельность, но тут ее прервал подошедший домовик.

— Принимайте работу, хозяйка.

Правилами организации было заведено, что домовики могут покинуть территорию только после того, как получат одобрение от нанявшего их волшебника. А у домовых эльфов всегда была своя нерушимая логика: если женщина пригласила их в дом — значит, она хозяйка. Но именно это слово сейчас было совершенно неуместно.

На удивление, Гарри ничуть не смутился; наоборот, происходящее его позабавило.

— Прошу, хозяйка, — усмехнувшись, показал рукой в сторону гостиной.

Эльфы действительно постарались на славу. Теперь жилище Гарри Поттера напоминало, скорее, музей, чем квартиру — все такое же «нежилое», но теперь идеально чистое.

— Благодарю, работой я довольна, — громко и четко произнесла Астория, после чего эльфы удалились.

— Спасибо вам. Признаю, здесь давно не хватало хорошей уборки.

Миссис Малфой согласно кивнула.

— Кстати, я по дороге еды купил. Сам я готовлю редко, больше покупаю или заказываю... Взял побольше, чтобы на дольше хватило. Как вы относитесь к пицце?

Астория относилась отрицательно, но вот Скорпиус, стоило ему услышать слово «пицца», тут же примчался из другой комнаты и уставился на Поттера горящими от предвкушения глазами. Миссис Малфой была вынуждена признать поражение — сколь ни пыталась она привить сыну любовь к здоровой пище, вредная нравилась тому гораздо больше.

Но кое-что сейчас смущало ее не меньше, чем нездоровый рацион: Гарри Поттер вел себя слишком «по-домашнему», а ведь они знакомы менее суток. Может, у гриффиндорцев это в порядке вещей?

И все же перво-наперво нужно было выяснить главный вопрос, который не оставлял ее мысли в течение всего дня.

— Мистер Поттер, я читала утренний выпуск «Пророка». Там сообщалось, что Драко... может быть жив?

Гарри нервно прошел несколько кругов по комнате, словно обдумывая, как начать разговор. Наконец, он опустился на диван и посмотрел ей в глаза.

— Я не хочу давать вам ложных надежд, миссис Малфой. Могу лишь назвать факты: ни тела, ни останков вашего мужа обнаружено не было. Равно как и его волшебной палочки. Я нашел только обгоревшие остатки вашей палочки, увы, реставрации она не подлежит...

— Не важно, я уже приобрела новую, — отмахнулась Астория, так как вопрос о палочке ее мало интересовал. — Скажите, есть ли вероятность, что Драко жив?

— Да. Он мог успеть аппарировать. Но и утверждать, что он точно жив, я не возьмусь. И все же должен просить: скажите, будь ваш супруг жив, куда бы он с большей долей вероятности направился?

Астория растерянно вздохнула. Драко никогда ей не рассказывал о каких-то тайных и любимых местах уединения.

— Может, загородный дом? Друзья? Гойлы или Нотты?

Она отрицательно покачала головой. Будь у их семьи загородный дом, миссис Малфой бы у Гарри Поттера точно не ночевала.

— Нотты сейчас проживают на севере Шотландии. Слишком далеко для аппарации, а маггловский транспорт Драко терпеть не может, — принялась размышлять Астория вслух.

— Ну а порталы находятся под контролем Министерства и Аврората в частности, — продолжил ее мысль Поттер. — Воспользуйся он порталом, я бы знал.

— А Гойлы... Мы мало с ними общались последние годы, — по инициативе главы семьи Малфои вообще по-минимуму контактировали с бывшими однокурсниками-слизеринцами. — Но когда-то Драко и Грегори были друзьями.

— Все же я наведаюсь к ним завтра. Может, удастся что-нибудь выяснить.

— Я пойду с вами, — сразу ответила Астория.

— Я пойду с вами.

— Зачем? — Гарри нахмурился. — Я понимаю, что вам не терпится узнать о судьбе Драко, но все же это дело авроров.

— Ну как сказать...

Астория задумалась. Действительно, как объяснить Гарри Поттеру, что в доме Гойлов он будет вовсе не желанным гостем?

После войны волшебное сообщество разделилось на три категории. Герои — остатки Ордена Феникса и Отряда Дамблдора, непосредственно принимавшие участие в Битве за Хогвартс; разумеется, Поттер первый из них. Остальные — маги, отношения ни к Ордену, ни к Пожирателям не имевшие. И они — такие, как сама Астория, Драко, Гойлы, Нотты, Лестрейнджи — дети и родственники бывших сторонников Темного лорда, «заклейменные» обществом (даже если и не имели на руках Черной метки).

Общество их не принимало, они отвечали ему тем же. И уж тем более не жаловали героев. Это для обычной семьи волшебников визит Гарри Поттера (пусть даже по служебным вопросам) стал бы праздником; наверняка выставили бы на стол лучшие сервизы и подали лучшие блюда, на которые способны, а дети с восторгом прыгали бы вокруг Гарри, как вокруг Санта-Клауса. А вот Гойлы на порог его, конечно, пустят — не из уважения, разумеется, а из-за полномочий старшего аврора, противодействие которому может быть расценено как нарушение законодательства — но едва ли захотят по-настоящему с ним сотрудничать.

— Мне они расскажут гораздо больше, — подытожила Астория.

— На этот счет можете не волноваться, миссис Малфой, — усмехнулся Гарри, — у меня есть свои способы разговорить даже самых не словоохотливых, — а затем, увидев изменившееся выражение на ее лице, спешно добавил. — Не беспокойтесь, я против насилия и не собираюсь его применять.

— Я вас поняла, мистер Поттер, — коротко ответила та. — А что мне делать?

— В данный момент предлагаю поужинать.

Гарри прошептал заклинание, которое должно было вскипятить воду для чая. Астории не хотелось задерживаться на ужин, но отказываться было невежливо. К тому же она четко представила, какое разочарование это вызовет у Скорпа, который, кажется, уже пожирал глазами ту самую принесенную Поттером пиццу. Один раз, подумала Астория, ребенку можно разрешить.

— Обычно, когда сажусь есть, я включаю радио, чтобы услышать последнюю сводку новостей, — сказал Гарри, когда они втроем уселись за стол. — Вы не против?

Астория бы промолчала, но неожиданно Скорпиус подал голос:

— А мы всегда включаем музыку. Мама говорит, что слушать музыку во время еды полезно.

— Скорп, мы в гостях, — попыталась Астория намекнуть, чтобы он вел себя более сдержанно.

— Я не возражаю, — с улыбкой ответил Поттер.

А затем, взмахнув палочкой, врубил какую-то абсолютно жуткую (по мнению миссис Малфой) песню панк-рок группы «Соплохвосты».

— Оу, судя по всему, это не то, что вы привыкли слушать, — сконфуженно пробормотал Гарри, вовремя заметив страдальческое выражение на лице Астории.

Она хотела было уже предложить все-таки включить радио, но тут Поттер приманил из другой комнаты новенький диск.

— Сестра Флер подарила. Ее первый альбом, лирика на французском.

Затем все трое приступили к трапезе. Композиции вправду были приятными и настраивали на умиротворенно-меланхолический лад. Разве что Астории пришлось пару раз напрячься, а потом с облегчением выдохнуть, поняв, что французский Скорпиуса еще не настолько хорош, чтобы тот сумел понять некоторые двусмысленные намеки в текстах. Гарри Поттер же, судя по всему, французского не знал вовсе и просто наслаждался звучанием.

Доев свою порцию, Гарри откинулся на спинке кресла и закурил. Густой табачный дым заполнил комнату. И только после третьей затяжки Поттер встрепенулся и смущенно посмотрел в сторону Астории.

— Вы не возражаете?

— Это ваш дом, мистер Поттер, вы можете делать все, что посчитаете нужным.

Миссис Малфой чопорно промокнула губы краешком салфетки и встала из-за стола.

— Нет-нет, я не хочу, чтобы вы испытывали дискомфорт! — попытался оправдаться Гарри.

— Не волнуйтесь, нам уже пора. Скорпиус!

Тот подбежал к матери, но и Гарри как-то слишком резко вскочил с кресла.

— Почему? Надеюсь, я вас ничем не оскорбил? Да и куда вы пойдете? Малфой-менор разрушен до основания...

— У меня есть деньги, мистер Поттер. Мы снимем номер в какой-нибудь гостинице. И я уверяю вас, вы тут ни при чем, — Астория пыталась подобрать максимально дипломатичные выражения, чтобы у Гарри Поттера не сложилось ощущения, что она сбегает из-за него.

— Мне по долгу службы приходилось не раз ночевать вне дома и останавливаться в гостиницах. Условия там, как правило, прескверные — постоянный шум, сырость, неприятный запах, насекомые-паразиты, а также разные не вызывающие доверия личности, которые то и дело шастают по коридорам вероятно не с лучшими намерениями. И хоть я знаю немало заклинаний, способных создать защиту от шума, вредителей и потенциальных неприятелей, все же ни разу при ночлеге мне не удалось полноценно отдохнуть. Поверьте, это далеко не лучшее место для дамы с маленьким ребенком. Мой же дом, хоть и не чета Малфой-менору, защищен надежными заклинаниями и вполне безопасен.

Астория молча смотрела на Поттера. Конечно, от условий, которые тот перечислил, ее передернуло. Миссис Малфой привыкла к комфорту, а Скорпиус, который не застал даже тяжелые послевоенные годы, и подавно. И все же кое-что сильно смущало ее, не давало покоя. И она должна выяснить это, прежде чем даст окончательный ответ.

— Мистер Поттер, скажите мне честно, в чем ваш интерес? Вы так настойчиво просите меня остаться... Да, возможно, в гостинице действительно отвратительные условия, но вам какое до этого дело? Почему вы так заинтересованы в моей судьбе?

Гарри как-то болезненно выдохнул и снова опустился на край кресла.

— Мне сложно объяснить это, но чтобы у вас не возникло вдруг дурных мыслей, я попробую, — он сделал паузу, подбирая слова. — Вы помните Нарциссу Малфой?

— Да, — кивнула Астория. — Мы, увы, недолго были знакомы.

— Когда-то она спасла мне жизнь. Пусть даже сделала это не ради меня, а ради Драко, сути оно не меняет. А когда осенью 1999 в Аврорат поступил сигнал тревоги из Малфой-менора, я уже был в штате авроров, мог успеть и спасти ее... но не успел.

Гарри ненадолго замолчал, а Астория не смела прервать тишину.

Они называли себя карателями — те волшебники, чьи семьи пострадали от действий Пожирателей, возмущенные несправедливым (по их мнению) помилованием некоторых из бывших сторонников Темного лорда. Обида, боль утраты и ненависть толкала их на преступный путь; они выслеживали бывших Пожирателей и учиняли самосуд. Обновленное Министерство, состоявшее в те годы большей частью из героев войны, категорически осудило их действия. Карателей сначала пытались вразумить (речами министра Бруствера, да и того же Гарри Поттера), но те, разумеется, не слушали; затем авроры начали бороться с ними силовыми методами.

В тот день Драко и Асторию от смерти спасло лишь то, что они находились в свадебном путешествии. Иначе из рода Малфоев не осталось бы никого.

— Когда прошлой ночью сигнал тревоги поступил из вашего поместья, я подумал, что история повторяется снова. Я прибыл так быстро, насколько смог, спас вас и Скорпиуса, а Драко... если бы он остался жив, если бы я сумел его спасти и защитить всю семью Нарциссы, которую она так любила, возможно тогда мой долг перед ней был бы уплачен... Я стараюсь сделать Британию безопасной страной, но сигналы тревоги раздаются снова и снова, и каждый раз я боюсь, что вновь прибуду слишком поздно. Если вы сейчас уйдете, те, кто устроил взрывы, могут найти вас, и тогда...

— Пожалуйста, не продолжайте!..

Астория не была готова к такому разговору. Она рассчитывала по-деловому расставить все точки над «i», но не ожидала, что Гарри начнет делиться с ней личными переживаниями. И что теперь ей делать? Сказать, что не считает его виновным в смерти Малфоев-старших? Вежливо напомнить, что она — не Нарцисса, и лично ей он ничего не должен? Растерянно покусывая губы, она подошла ближе к Поттеру (который под гнетом своих переживаний сгорбился настолько, что визуально превратился из довольно молодого еще мужчины в побитого жизнью старика) и положила руку ему на плечо.

— Мистер Поттер... Мне очень жаль.

Гарри еще немного помолчал, но потом взял себя в руки.

— Просите, зря я это сказал.

— Я сама попросила вас, значит, тоже виновата.

Атмосфера горькой напряженности повисла в воздухе. На Асторию накатили вдруг воспоминания тех лет, когда они жили в постоянном страхе. После смерти Люциуса и Нарциссы она предложила Драко уехать за границу, но тот по известным только ему одному причинам настоял, чтобы остаться в Малфой-меноре. Никто не дал бы гарантий, что за границей они будут вне досягаемости для карателей, но здесь, в Англии, она вздрагивала каждый раз, когда слышала какой-либо шум или шорох. Особенно страх усилился после рождения сына.

И вот эти новые взрывы. Что если Поттер прав, и каратели вернулись? Миссис Малфой глубоко вздохнула и мысленно досчитала до десяти в попытке успокоиться.

— Я приняла решение, мистер Поттер. С вашего позволения мы временно останемся у вас.

В доме старшего аврора должно быть безопасно. Ведь Гарри Поттер наверняка понимает, что его жилище является потенциальной мишенью для злоумышленников, следовательно, принял соответствующие меры.

Поттер достал флягу с успокоительным и сделал несколько больших глотков. Затем, заметив бледность Астории, предложил ей тоже.

— Я могу заварить вам чай, как вчера, если хотите.

— Может, лучше огневиски?

Астория сама себя не узнавала. Разумеется, она понимала, что алкоголь это не выход, но почему-то именно сейчас ей хотелось выпить. Гарри изумленно глянул в ее сторону, но потом без лишних слов приманил бутылку и два стакана.

Миссис Малфой предложила тост за Драко и его поиски. Гарри согласился. Едва стаканы опустели, он налил снова.

— Возможно, это покажется вам странным, но давайте помянем Нарциссу?.. — пару секунд в его глазах читалась борьба, но потом Гарри дополнил, — Нарциссу и Люциуса.

Его предложение Асторию обескуражило, но тем не менее она согласилась.

— Теперь, стало быть, за ваших родных?

Он кивнул. Так миссис Малфой узнала, что родителей Гарри Поттера звали Джеймс и Лили. Кажется, она когда-то читала о них в журнале, но эта информация почему-то стерлась из памяти. Теперь, вероятно, Астория уже не забудет.

— Если честно, вы меня удивили, мистер Поттер. Я думала, вы нас, Малфоев, терпеть не можете.

— Почему? — недоуменно пожал он плечами. — У меня никогда не было повода для ненависти к Малфоям. И еще — давайте обойдемся без «мистеров Поттеров». Лучше просто Гарри.

А потом, усмехнувшись, пояснил:

— Со школы не люблю, когда называют по фамилии.

— Ох, про Хогвартс вы правы, — согласилась Астория. А потом специально исказила голос, передразнивая профессоров, — минус пять баллов со Слизерина, мисс Гринграсс!

— Миссис Малфой, я вам не верю! Вы такая воспитанная, неужто из-за вас факультет терял баллы?

— Ну, во-первых, мы, кажется, уже перешли на «ты». Астория! — пьяно рассмеявшись, она протянула руку для рукопожатия.

— Приятно познакомиться, Астория, — быстро подхватив игру, Гарри пожал протянутую руку.

Внимание миссис Малфой почему-то сконцентрировалось на тонких шрамах на его руке, образовывающих фразу «я не должен лгать». А еще подметила, что у Поттера очень теплые ладони.

Он тем временем разливал новую порцию виски по стаканам.

— А во-вторых, — продолжила Астория, выпив налитое одним глотком, — ты еще о-очень плохо меня знаешь. Когда-то мы с Дафной даже вели запись самых нелепых потерь баллов. Ее оштрафовали за слишком короткую юбку. Конечно, моя сестричка клянется, что та была всего на три дюйма короче нормы, — Астория хихикнула и добавила шепотом, — но зная Дафну, уверена, что это было не так. А мой «рекорд» случился в девяносто пятом, когда я отправила Фортуну в полет...

— Кого отправила?

— Так звали кошку Милисенты, — заплетающимся языком пояснила Астория. — Характер у животного был премерзкий, а Буллстроуд с нее только что пылинки не сдувала. Стоило кому-то лишь цыкнуть на Фортуну, шею свернуть была готова. Меня это жутко злило, и однажды я тайком применила к этой вредной хвостатой твари левитационные чары. Мерлинова борода, ты бы видел — она летала по слизеринской гостиной и орала хуже мандрагоры! Потом Дафна — разумеется, нарочно — выпустила ее в общий коридор. У Буллстроуд была истерика. Профессора потом долго искали виноватого, а я не сознавалась. А когда меня все же вычислили, Слизерин лишился аж целых двадцати баллов; но оно того стоило.

Гарри и Астория одновременно рассмеялись, она от воспоминаний, он — представив, как оно могло быть.

— Ну а ты? Каков будет твой самый нелепый случай потери баллов?

— Ох, спросила бы что полегче, — Гарри закатил глаза. — Святые инферналы, да меня даже репортеры столь сложными вопросами не мучили! Ну, если подумать... Наверное, когда я сказал, что Волдеморт возродился...

— Оу, прости, — сконфуженно пискнула Астория, подумав, что затронула неудачную тему.

— Или когда Драко снял баллы за то, что я ему не нравился.

— Мне, эм, наверное, следует извиниться...

Слова уже давались ей с трудом. За сегодняшний вечер она выпила слишком много.

— Астория, — Гарри вдруг наклонился как-то слишком близко, — не нужно. Что было, то прошло.

— И ты совершенно не сожалеешь о прошлом?

— Сожалею. Каждый день. И каждую ночь вижу во снах то, что уже не исправить. Но, как сказал один философ, все что нас не убивает, делает сильнее.

Эти знакомые слова из уст мальчика-который-выжил (сейчас его уже называли магом-который-победил, и то редко, но Астория еще помнила те самые времена) звучали как-то по-особенному. Она в упор смотрела на его лоб и знаменитый шрам, слегка прикрытый растрепанными волосами.

— Можно?

Повинуясь какому-то странному порыву (виной которому определенно был алкоголь) Астория протянула руку, откинула черную прядь, приложила палец ко лбу, а затем четко провела линию вдоль шрама, повторяя его зигзагообразную форму.

— Что ты... — пробормотал Гарри.

— Ой, извини, тебе не больно?

— Нет, давно уже не болит. Но зачем...

Неожиданно из коридора раздался голос.

— Мама, можно я пойду погуляю?

Астория вздрогнула и с каким-то ужасом отдернула руку.

Что и зачем она сейчас делала? И, Мерлин, что могло бы случиться дальше, если бы Скорп так вовремя не напомнил о себе?

— Д-да, иди, — взволнованно проговорила миссис Малфой, быстро отодвинувшись от Поттера.

Но Скорпиус все еще стоял в дверях и мялся, не решаясь что-то сказать.

— М-мистер Поттер, можно я ненадолго возьму вашу метлу, сэр? — наконец выпалил он на одном дыхании.

— Да.

— Нет.

Ответили Гарри и Астория одновременно. Затем замерли на секунду, а потом почти так же одновременно расхохотались. Напряжение и чувство неловкости, повисшее минуту назад, выплескивались волной смеха. Миссис Малфой почувствовала вдруг необычайную легкость.

— Гарри, притормози, ему всего семь лет!

— И что? «Молния» весьма проста в управлении, надежна и хорошо держит баланс. Он справится, — а потом, обращаясь уже к Скорпу, — пошли, парень.

— Эй, я с вами!

Гарри вывел Скорпиуса на задний двор. Глаза Малфоя-младшего горели восторгом, а вот Астория, наоборот, переживала: до сих пор Скорп летал только на специализированных детских метлах, а тут Поттер был готов вручить ему профессиональную гоночную метлу.

— Да не дрожи ты так — я, если нужно будет, подстрахую, — потом поднял камень с земли, подкинул, затем применил какое-то заклинание невербально, и тот завис в воздухе, не успев упасть. — Заклинание уплотнения воздуха. Полезная вещь, частенько его использую.

— А как оно звучит? — увлеченно попросил Скорп.

Гарри, усмехнувшись, похлопал того по плечу.

— Потом обязательно научу тебя, приятель. В Хогвартсе по-любому пригодится. А сейчас давай-ка не мешкай: руку вперед, команда «вверх», усаживайся поудобней и взлетай!

Скорпиуса не надо было просить дважды. В какой-то момент он сделал настолько крутой вираж, что миссис Малфой вздрогнула и вцепилась в рукав Гарри.

— Все под контролем, Астория. Не переживай. Доверься мне.

Его голос звучал настолько уверенно и надежно, что она почувствовала, как волнение медленно сходит на нет.

— Тебе лучше прилечь, — улыбнулся Гарри. — Еле на ногах держишься.

Только тут она обнаружила, что уже не просто держится за его рукав, но буквально навалилась на него всем весом. Все же с алкоголем она сегодня переборщила. И как только Поттер все еще крепко держится на ногах и даже не снижает концентрацию внимания?

Она наколдовала лежак и, едва опустившись на него, почувствовала, как веки начинают смыкаться. Краем сознания Астория все еще слышала голос Гарри, раздававший Скорпу краткие указания по полету:

— Поворот вправо, резко спикируй вниз и снова набирай высоту. Так, молодец. Нет, мертвую петлю тебе выполнять еще рано. Пока полетай зигзагами...

Астория невольно улыбалась, засыпая.

Проснулась Астория с дикой головной болью. Пару минут потребовалось ей, чтобы понять, где она находится и как здесь очутилась. Кажется, она засыпала в саду, а теперь лежала в довольно комфортной постели. Страшная догадка обожгла сознание, и Астория резко откинула одеяло. Слава Мерлину, она одетая. Лишь ее вчерашняя обувь стояла около кровати.

Все равно миссис Малфой стало неловко, когда представила, как Гарри тащил ее на себе, пьяную и спящую, как укладывал в постель и снимал обувь с ее ног. Нет, больше она так не напьется, пообещала себе Астория.

На соседней кровати посапывал Скорп. Она посмотрела на часы — семь утра. Да, в такое время ее сын обычно не просыпается. Да и сама Тори предпочитает не подниматься с кровати раньше восьми. Вернее, предпочитала, когда жила в Малфой-меноре с домовыми эльфами, которые выполняли всю работу по дому, причем успевали сделать это до ее пробуждения.

С кухни призывно пахло жареным беконом и кофе. Значит, Поттер уже на ногах. Интересно, спит ли старший аврор когда-нибудь вообще?

По-быстрому приведя свое опухшее лицо в приличный вид с помощью косметической магии, миссис Малфой вышла из спальни.

— Доброе утро, Астория, — поздоровался Гарри, одновременно зевая и снимая с плиты сковородку, бекон на которой начал уже подгорать. — Если сильно болит голова, зелье в тумбочке.

Это было так странно — видеть Гарри Поттера на кухне готовящим завтрак, да еще и по-маггловски. Судя по неловким движениям, делал он это нечасто. Да и журнальные сплетники утверждали, что старший аврор чаще всего завтракает и обедает вне дома.

— Извини, опаздываю в Аврорат, — попытался оправдаться Гарри, снимая ломтики прямо со сковороды, не удосужившись даже переложить их в тарелку. Затем потянулся к кофеварке, чтобы сделать себе, должно быть, уже не первую за утро кружку.

Несмотря на кажущуюся бодрость, выглядел Поттер не лучшим образом. Слишком помятый вид, темные круги под глазами и растрепанные во все стороны волосы. Возможно, никто в Аврорате даже не удивится, поскольку авроры, должно быть, уже привыкли видеть следы похмелья на лице своего босса. И все же ему следовало хотя бы поправить прическу, отчего-то подумала Тори. Драко никогда не позволил бы себе такой небрежности.

— Сковороду оставлю на столе, позавтракаете со Скорпом, когда проснется. Кофе, чай и сахар в тумбе, — быстро пояснял Гарри.

А Астория тем временем застыла, осознав, что теряет контроль над ситуацией. Происходящее сейчас с ней один в один напоминало сценарий недавно просмотренного спектакля, повествующего о паре путешественников во времени. Герои также по-семейному суетились на кухне, с той лишь разницей, что те прожили в браке несколько веков, а Тори с Поттером знакомы всего два дня. Как и когда они успели настолько... сблизиться?

Казалось, еще немного и Гарри на ходу поцелует ее в щеку, а Скорпиуса в макушку, словно исправный семьянин, а потом аппарирует по своим делам. Возможно, для Гриффиндора это норма — принимать случайного знакомого как друга детства или брата, но для Слизерина — нонсенс. Впрочем, винить только Поттера она не могла. Астория к стыду своему обнаружила, что мысль о пропавшем муже пришла ей в голову далеко не первой. До сих пор не зная, жив ли Драко или нет, еще минуту назад она всерьез размышляла о том, что Гарри Поттеру надо поправить прическу.

Он аппарировал, а Тори осталась в мучительных раздумьях. Впрочем, к одиночеству дома она была привычной. Миссис Малфой много лет не работала и даже не состояла в общественных или благотворительных организациях, коротая дни за чтением книг и журналов, вышиванием, игрой на фортепиано или выращиванием цветов в саду. В доме Поттера же ни вышивки, ни пианино, ни сада не наблюдалось, да и выбор чтива был невелик — стопка номеров «Пророка», несколько профессиональных справочников и методичек из Аврората, а также что-то старинное, оставшееся, видимо, от прежних хозяев. Просмотрев корешки, Астория с грустью обнаружила, что художественной литературы среди них нет.

Зато нашлась поваренная книга, судя по оформлению и качеству бумаги, изданная еще в девятнадцатом веке. Кулинария не входила в список интересов и навыков миссис Малфой, но почему-то именно сейчас ей захотелось попробовать. Вернее (в чем сложно было признаваться даже самой себе), ей захотелось впечатлить Гарри Поттера, предложив классический английский ужин в противовес вчерашней пицце.

Значит, ее ждал поход в магазин (как же все-таки плохо без домовика!), но сначала нужно было написать Дафне. Тори мысленно поругала себя, что так долго затянула с письмом. Наверняка вести о пожаре в Малфой-меноре дошли и до Франции, где сейчас жила Даф, значит, она переживает.

Астория достала перо и лист бумаги и принялась писать, что она в безопасности и ее жизни, а также жизни Скорпа ничего не угрожает. Но в какой-то момент запнулась; как объяснить, где именно она находится? Писать правду не хотелось, но совсем не затрагивать этот вопрос нельзя — Даф начнет спрашивать. Остановилась в надежном месте, подумав, вывела Тори. Все же враньем это назвать нельзя, учитывая степень защищенности дома старшего аврора.

— Мам, а ты знаешь, что мистер Поттер пообещал подарить мне метлу? — вместо приветствия выдал вдруг Скорпиус, заглянувший в комнату.

Астория недовольно поджала губы — во-первых, из-за вновь провалившейся попытки привить сыну аристократичные манеры (или хотя бы научить его стучать и здороваться), во-вторых, из-за обещаний Гарри.

— Скорп, мы далеко не бедные и способны самостоятельно купить метлу. Не стоит напрягать мистера Поттера. У него полно других забот.

— Ты мне опять детскую купишь, а он обещал настоящую! — не унимался Скорпиус. — Мистер Поттер такой классный!

Тори усмехнулась, но тут же подавила улыбку, ответив в серьезном тоне:

— Твоему отцу это не понравится.

К слову, восхищение Гарри Поттером среди молодого поколения вовсе не было редкостью. Но в доме Малфоев это имя произносилось как можно реже и с плохо скрываемым раздражением. Если Скорп рискнет что-то подобное сказать при Драко, хорошего не жди.

Скорп вдруг резко перестал улыбаться и поднял на нее взгляд:

— Мам, скажи честно, папа умер?

— Н-нет, — ответила Астория, подавив смятение, поднявшееся в душе.

В послевоенные годы она уже сталкивалась с пропажей человека, посему на собственном опыте знала, что считать кого-то погибшим, пока не найдено тело и факт смерти точно не подтвержден, не стоит. Поэтому и сейчас упорно надеялась на лучшее. Но как же все-таки она ненавидела это неведение!

— А почему он тогда не приходит к нам?

На этот вопрос точного ответа у миссис Малфой тоже не было. Разве что Драко не знает, где их искать — разумеется, о доме Гарри Поттера он подумал бы в последнюю очередь. Или же вынужден скрываться, поскольку кто-то готовит на него покушение (этот вариант пугал, но исключить его она не могла). Как же Тори сейчас жалела, что у них с супругом не было предметов, настроенных на магическую связь; Драко в свое время посчитал, что в таковых нет необходимости, поскольку Астория с сыном всегда дома, а сам Малфой не имел привычки подолгу задерживаться на работе или где-либо еще.

Мысль посетить места, куда предположительно мог бы отправиться ее муж, Тори отвергла. Аппарация ей дается плохо, летучий порох бесполезен там, где нет каминов, лететь днем на метле над маггловскими населенными пунктами небезопасно, а на путешествие на ином виде транспорта она потратит целый день (и не факт, что продуктивно). Лучше заняться ужином, подумала миссис Малфой.

Было около шести, когда в коридоре раздался хлопок аппарации. Астория ждала, что Гарри вот-вот появится в дверном проеме, но прошло минут пять, а он так и не подошел. Может, ищет ее в другой комнате?

— Гарри, я на кухне, — крикнула Тори, радуясь, что почти успела закончить к его приходу.

А потом резко замерла, услышав шаги. Такой звук могли издавать только туфли на высоком каблуке.

Женщину, пришедшую в гости, она узнала сразу.

— Джиневра, добрый день.

— Астория? — брови Джинни резко взлетели вверх.

На какое-то время обе застыли, глядя друг на друга. Одна с нескрываемым удивлением, которое быстро начало меняться на раздражение, другая — горделиво подняв голову и готовясь к неприятной сцене.

Отец учил их с сестрой в любой ситуации сохранять лицо, даже такой патовой, как сейчас, когда бывшая жена Гарри Поттера заявилась в его дом и застала там другую женщину.

— Гарри, я на кухне? — едким тоном повторила Джинни. — А могу я узнать, что именно вы забыли у него на кухне?

— Готовлю ужин, как видите. Мистер Поттер любезно пригласил меня в гости, и я решила отплатить ему за гостеприимство.

— То есть это так сейчас называется?

Казалось, в воздухе замелькали искры. Джинни была похожа на раскаленный вулкан, готовый взорваться в любую минуту. Астория, напротив, оставалась горделиво-холодной, выражающей презрение к яду, сквозившему в голосе оппонентки.

— Это всегда так называлось. Я не претендую на вашего бывшего мужа, мисс Уизли, если вас это так волнует. Повторю, это всего лишь гостеприимство.

Тори не удержалась и особенно выделила голосом слово «бывшего» и девичью фамилию Джинни, давая понять, что командовать в этом доме у той больше прав нет.

— Что ж, передайте моему бывшему мужу, когда он придет на вашу «гостеприимную» кухню, что мне необходимо его увидеть, — почти выплюнула Уизли и тут же аппарировала.

Миссис Малфой устало опустилась на стул.

* * *

Гарри вернулся домой лишь к половине десятого. Тут же извинился, сославшись на ненормированный график работы (а Астория в очередной раз удивилась его привычкам — зачем извиняться, если хозяин в доме он, а она лишь гостья?).

— Есть новости про Драко?

— Увы, нет. Если бы я что-то узнал, то сообщил бы тебе сразу же.

Почему-то миссис Малфой подсознательно и сама это понимала; раз Гарри молчит, значит, сообщить ему нечего.

— Прошу к столу, — неловко улыбнулась Тори, отгоняя от себя мрачные мысли и пытаясь заполнить повисшую тяжелую паузу.

— Астория, ты сама это готовила? — Поттер выглядел крайне удивленным.

Тори с гордостью кивнула, впрочем, честности ради, перевела взгляд на увесистую кулинарную книгу.

— Благодаря твоим предкам, которые оставили это здесь.

— Это не мои предки, — улыбнулся Гарри, — дом раньше принадлежал Блэкам.

— Но разве семейства Поттеров и Блэков не состояли в родстве?

— Я не знаю, — честно признался он. — Ни разу не изучал родословные.

Для миссис Малфой это было более чем странно. Отец заставлял ее и Дафну заучивать родословные до шестого колена; им полагалось неукоснительно знать, с кем и когда семейство Гринграсс состояло в родстве. Поэтому Гарри казался ей сейчас человеком совсем другого мира. Может, потому что он полукровка?

— Спасибо, Астория, — прервал ее размышления голос Гарри. — За ужин.

Тори, конечно, понимала, что Гарри Поттер в принципе не очень разборчив в еде; возможно, приготовь она что-то для Драко, тот был бы меньше впечатлен ее кулинарными опытами. И все же ей было чертовски приятно, что ее усилия оценили.

Однако воспоминание о нежданной гостье омрачило ее радость.

— Джинни приходила.

Поттер тут же нахмурил брови, отодвинул тарелки и машинально потянулся к палочке.

— Чего она хотела?

— Сказала, что хочет поговорить. О чем, не знаю.

Гарри с раздражением сжал зубы, а потом плеснул себе огневиски в стакан и выпил залпом.

— Об отмене решения о разводе, разумеется, о чем же еще, — вполголоса фыркнул Поттер, скорее сам себе, нежели из желания поделиться информацией.

— Джинни хочет сохранить семью? — осторожно переспросила миссис Малфой.

Еще ни разу Астория так беззастенчиво не расспрашивала чужого человека о его личной жизни. В ее кругу так было не принято. Решись она расспросить, например, кого-то из своих старых знакомых со Слизерина, ее бы сразу попросили не нарушать чужое личное пространство. Но Гарри был, видимо, другой породы.

— Она хочет сохранить мою фамилию, а не семью, — Гарри перешел на более спокойный тон, но в его словах по-прежнему сквозила обида. — А я считаю, что нет смысла держаться за то, чего не существует. Этой «семьи» никогда и не было — у Джинни своя жизнь, квиддич, команды, турниры, таблоиды и так далее. Как до свадьбы, так и после.

— У нее... был другой?

Это была уже почти бесстыдная попытка перейти на откровенность с ее стороны, которую сама миссис Малфой объясняла себе азартом стать единственной, кто знает скандальные подробности самого обсуждаемого бракоразводного процесса Британии из первых уст.

— Я не знаю, — с горечью усмехнулся он, — Джинни говорит, что нет, пресса пишет, что да. Но, знаешь, про меня тоже много что пишут. Газеты врут, но и Джинни не всегда бывает правдивой.

Гарри закурил, налил себе еще виски, а потом продолжил:

— В этом смысле мы с ней похожи. Моя жизнь — это Аврорат, ее — квиддич. Наш брак по сути превратился в номинальный: что это за семья, где супруги о жизни друг друга узнают из газет? Ее, впрочем, положение дел устраивало. Брак со мной поддерживал ее популярность. А мне хотелось другого.

— Настоящей семьи?

— Ты думаешь, это возможно? — его вопрос был, скорее, задан не Астории, а самому себе. — Я постоянно на службе, вызовы в любое время дня и ночи, частый риск, нередки и ранения. Но это мой долг, мое призвание, и вряд ли я смогу когда-либо от этого отказаться. Наверное, мои дети были бы несчастными детьми.

Астория не знала, что ответить, поскольку никогда об этом не думала. В их семье просто не было такой необходимости: Драко никогда не уделял работе больше положенного времени, сама же она и вовсе не имела других забот, кроме общения с мужем и сыном. Но сейчас она вдруг попыталась представить, как чувствовала бы себя, будь ее супругом такой мужчина, как Гарри Поттер...

Видеть мужа пару минут утром и примерно столько же вечером перед сном, должно быть, ужасно. Постоянно переживать, ведь авроры участвуют в самых жестоких сражениях, имеют дело с экстремальными ситуациями и сильнейшими проклятиями. А вдруг он будет ранен или убит? А по возвращении домой начнет топить стресс и усталость в алкоголе. Ребенок будет расти фактически без отца...

Тут же, прочем, Астория напомнила себе, что вчера именно Гарри уделил внимание Скорпиусу, когда она, к стыду своему, заснула, перебрав с огневиски. Вспоминая счастливые глаза сына, она подумала, что за такой взгляд Скорпа была бы готова многое простить и много с чем смириться. А еще, возможно, она бы гордилась мужем-героем. Периодически с легким презрением жаловалась на назойливых репортеров, которые пишут всякие нелепицы в «Ведьмином досуге», и с гордо поднятой головой шла бы под руку с ним куда-нибудь на трибуны.

Миссис Малфой нервно сжала руки в кулаки. Кажется, она слишком увлеклась, «примеряя» на себя мысленно роль миссис Поттер. Хватит! К чему эти нелепые мысли? Она замужняя женщина и мать. Ей подобные фантазии ни к лицу.

Поттер, кажется, не ждал ее ответа. Лишь тоскливо смотрел куда-то вдаль, наливая себе очередной бокал.

— Я считаю, что тебе не стоит думать о себе и о детях в таком ключе, — нарушила наконец воцарившееся молчание Тори. — По крайней мере, не сейчас; сейчас нужно просто отдохнуть. Да и от чрезмерного употребления алкоголя стоит воздержаться.

Гарри усмехнулся, но после, взяв себя в руки, взмахом палочки отправил огневиски из стакана обратно в бутылку.

— Знаешь, мне иногда не хватало такого человека, который вовремя бы сказал мне «хватит».

— Рада была помочь, — улыбнулась миссис Малфой в ответ, чувствуя, как ее щеки почему-то начинают гореть.

— Ты права, я действительно чертовски устал. Пойду спать. Спокойной ночи, Астория!

— Спокойной ночи, Гарри.

Заснуть Тори не могла еще долго. Лежала и думала о том, что же, черт возьми, с ней происходит. Почему когда Поттера нет рядом, она терзается угрызениями совести из-за того, что сблизилась с ним непозволительно быстро, и клянется впредь сохранять дистанцию. А когда он появляется, все ее установки рушатся как карточный домик, и они снова беседуют так близко и свободно, как будто они одна семья. Наверное, это какая-то неизвестная мне магия, усмехнулась Астория, засыпая.

* * *

Утром ее разбудил тревожный стук в дверь. Миссис Малфой вскочила с кровати, едва успев накинуть халат поверх сорочки, чтобы не предстать перед Поттером в неподобающем виде.

— Гарри?! Что-то случилось?

Пережитые страх и стресс троекратно усилились, рисуя в ее воображении самые ужасные картины. Гарри, чье лицо было мрачнее тучи, стоял в дверном проеме с утренней газетой в руках и всячески отводил от нее взгляд.

— П-прости, не хотел будить так резко. Но... кое-что действительно случилось.

После этих слов он молча протянул ей газету. Первая мысль, конечно, у Тори была о Драко, но едва прочитав заголовок, она почувствовала, как волна стыда и паники накрывает ее с головой.

«Новая женщина Гарри Поттера — бывшая супруга Драко Малфоя Астория Малфой-Гринграсс».

Нет! Нет! Только не это!

Астория с силой зажмурила глаза, словно это как-то могло помочь, и зажала рот ладонью, чтобы не закричать.

— Прости меня, — раздался его приглушенный голос. — Эх, Джинни... Я даже подумать не мог, что она так поступит. Если бы я знал, то непременно остановил бы ее.

— И что мне теперь делать? Ты хоть понимаешь, какими последствиями мне это грозит?!

Тори знала, что срывать злость на Гарри Поттере не лучшая идея, но от избытка эмоций и терзающего ее страха не могла сдержаться. Случившееся перечеркнет всю ее жизнь, с ужасом осознавала миссис Малфой.

— Пока побудь дома, — Гарри, несмотря на ее выпад, не терял самообладания и давал ей рекомендации так же, как, должно быть, раздавал их аврорам, работавшим под его руководством. — Постарайся никуда не выходить. Не хочу, чтобы тебя атаковали громовещатели или письма с какой-либо вредоносной магией.

— Иди в редакцию и как можно быстрее дай опровержение! — выпалила Астория на одном дыхании.

Иного решения она просто не представляла.

— Нет, — нетипично спокойно ответил Поттер на ее возглас. — Поверь, это лишь усугубит проблему. Я уже не раз имел дело с прессой и знаю, что чем больше поддерживаешь интерес к той или иной сплетне, тем дольше она живет. Самая лучшая стратегия сейчас — просто игнорировать.

Тут Тори подумала, что Гарри не осознает масштаб проблемы — по крайней мере того, насколько сложившаяся ситуация грозит лично ей. Это про него желтая пресса публикует свежие сплетни каждую неделю. Тори помнит, как сама читала их, скорее со скукой, чем с интересом. К подобному все привыкли.

Гарри выйдет сухим из воды и на сей раз, она уверена. Он мужчина, к тому же разведенный. Он герой. Медийная личность и любимец публики. А что она? Ее возненавидят все; как друзья и поклонники Гарри Поттера, не желающие видеть рядом со своим кумиром женщину, чей отец был Пожирателем смерти, так и ее знакомые слизеринцы, среди которых завести отношения с полукровкой (а тем более гриффиндорцем) равносильно позору.

— Оставь меня, пожалуйста, — прошептала Астория, не чувствуя более моральных сил продолжать беседу.

Раздался хлопок аппарации, после чего она повалилась на кровать. Скорпиус тем временем только проснулся, даже не догадываясь, какая напасть приключилась с его матерью. Рассудив, миссис Малфой решила ничего не говорить сыну, хотя бы пока это не коснется лично его.

Оставленную Поттером газету она скомкала и подожгла заклинанием, даже не решившись прочесть статью целиком. Затем еще долго ходила взад-вперед по комнате, периодически нервно обхватывая себя руками за плечи и проигрывая в голове самые ужасные сценарии. Это беспокойство рано или поздно сведет ее с ума, понимала Тори.

Можно было поискать то самое успокоительное, которым поил ее Гарри, ради чего она даже зашла в его спальню. Провела зачем-то пальцем по краю кружки с недопитым чаем. Затем откинула занавески и пару минут любовалась видом за окном: не настоящим, а заколдованным, показывающим панораму Хогвартса — должно быть, самого любимого и дорогого для Гарри Поттера места на земле. А вот ящик, где, как предполагалось, находилось то самое зелье, был заперт, и трогать его Астория не решилась. Во-первых, скорее всего, и не получится, поскольку старшему аврору наверняка известны заклинания, способные противостоять Алохоморе. Во-вторых, это был бы верх неуважения — раз он запер ящик, значит, не хочет, чтобы кто-то видел его содержимое.

С тяжелым сердцем Тори вышла в гостиную. Полный контраст ее настоянию представляла беззаботность Скорпа, который уселся перед телевизором и преспокойно смотрел мультфильмы. (Как только в доме Гарри так спокойно уживаются магические и маггловские технологии? — в очередной раз подумала миссис Малфой.) Кажется, ее сын даже где-то раздобыл упаковку драже Берти Боттс (наверняка, Поттер купил и тайком ему отдал) и приволок с кухни миску, куда выплевывал те, что оказывались ужасными на вкус.

Некоторое время Астория просидела рядом со Скорпом, надеясь, что наивность мультфильма отвлечет ее от горестных мыслей. Временами это удавалось, Тори начинала даже смеяться вместе с сыном над нелепыми приключениями героев, но потом реальность снова напоминала о себе, вгоняя ее в уныние. И тогда сквозь пелену мыслей и страхов в воспоминаниях зазвучал голос ее отца. «Ты Гринграсс. Ты справишься».

Что бы ни случалось в ее жизни, это был единственный ответ, который она когда-либо от него слышала — холодный, твердый и бескомпромиссный. Иногда Тори хотелось ненавидеть отца за это, поскольку она жаждала хоть немного душевного тепла, но не получала; а иногда, наоборот, обожать, поскольку он не позволял ей сдаваться и жалеть себя слишком долго. Воспоминания-картинки одно за другим проносились в памяти. Вот она жаловалась на Рамону Коллинз, которая называла ее серой мышью. Потом плакала из-за того, что никто из старшекурсников не пригласил ее на Святочный бал, из-за чего ей пришлось весь вечер просидеть в одиночестве. Затем она так и не смогла освоить аппарацию, хотя абсолютно у всех однокурсников кроме нее это получилось. И каждый раз одно и тоже — «Прекрати плакать. Ты Гринграсс. Ты справишься».

Да, она справится. Справится с ненавистью клана Уизли, с презрением со стороны бывших однокурсников. Но как быть с Драко? Тори даже представить было страшно, какой будет его реакция на эту новость (если, конечно, ее супруг жив и получил свежий номер «Пророка»).

Все-таки нужно дать опровержение, решила Астория. Пусть не для всех магов, а лишь для тех, кто особенно ей дорог — для сестры и мужа. И если в том, что Даф поверит ей больше, чем газетам, Тори не сомневалась, то относительно Драко (с которым прожила в браке двенадцать лет) она не была так уверена.

— Сын, я скоро вернусь, — предупредила Скорпиуса, подойдя к камину.

* * *

Редакция «Ежедневного Пророка» была местом шумным, душным, пропахшим типографской краской, засыпанным бумагой и совиными перьями. Миссис Малфой морщилась, но упорно продвигалась в направлении кабинета главного редактора, стараясь не обращать внимание на шепоток, раздававшийся за ее спиной.

«Это бывшая жена Драко Малфоя? Та самая? Вы думаете, она сейчас реально с Гарри Поттером?»

Кажется, со спины раздалось несколько щелчков колдокамеры. Астория, борясь с легкой паникой, ускорила шаг, а после постучалась в (как ей тогда казалось) спасительную дверь.

— Добро пожаловать, мадам, — совершенно незнакомый ей волшебник с придурковатой «американской» улыбочкой охотно приветствовал ее слишком рьяным и беспардонным рукопожатием. — Септимус Вульф к вашим услугам.

— Кому я могу дать интервью?

— Ох, поскольку наш лучший корреспондент, несравненная Рита Скиттер, сейчас не в офисе (и слава Мерлину, подумала Тори), ваш покорный слуга готов взять сию функцию на себя.

Как же Асторию раздражала его напыщенная манера речи! Но выбора у нее не было, посему она послушно опустилась в кресло напротив.

— Ох, где мои манеры! — картинно всплеснул тот руками. — Чай, кофе?

— Не нужно, — Астория собиралась с духом. — Итак, я хотела опровергнуть информацию...

— Постойте, постойте, — замахал руками журналист. — Здесь вопросы задаю я. Как вы можете прокомментировать скандал с Хогсмид-таун?

— О чем вы, мистер Вульф?

— Как о чем? Об обманутых вкладчиках, разумеется. Шутка ли — по предварительным подсчетам украденная сумма составляет двадцать миллионов галлеонов! Ох, да это можно считать аферой века!

— Вы меня с кем-то перепутали, — перебила череду его возгласов Тори. — Я Астория Малфой, и ни о каких аферах и вкладчиках я не знаю. Я пришла к вам, чтобы опровергнут информацию о моем якобы «романе»...

Но тот буквально не дал ей договорить.

— Так ли уж и не знаете, мадам? А ведь уже установлено, что ко всем этим незаконным контрактам имел отношение ваш дорогой супруг мистер Малфой... Ох, простите, хотел сказать, ваш бывший дорогой супруг.

—Н-не понимаю...

— Признайтесь, вы бросились в объятия легенды магического мира после того, как узнали, что ваш муж — аферист и мошенник? Это была ваша месть? Ох, говорят, мистер Поттер и ваш супруг плохо ладили... Как думаете, что бы сказал мистер Малфой, будь он жив и узнай, что вы променяли его на знаменитого Мальчика-который-выжил?

— Довольно!

Астория резко поднялась со стула. Этот Вульф явно не в себе, не стоит тратить на него время.

— Но постойте, мадам, разве вы не за этим сюда пришли?

Определенно не за этим. Тори надеялась хоть немного спасти положение, но увы, этот визит внес еще больше смуты в ее и без того шаткое моральное состояние. Почему разговоры о каких-то обманутых вкладчиках связывают с именем Драко? Миссис Малфой отчаянно хотелось надеяться, что Вульф что-то перепутал, либо даже нарочно пытался ввести ее в заблуждение. Но на задворках сознания маячил страх — а вдруг хотя бы часть из того, что он сказал, правда?

Область финансов была для Астории самой далекой и непонятной из всех существующих. Она знала, что ее муж работает банкиром, но никогда не вдавалась в подробности. Их семья не беднела и не брала в долг, следовательно, как думала Тори, у Драко все находилось под контролем. Этого понимания ей всегда было более чем достаточно.

— Я дам интервью другому журналисту.

Не слушая более возгласы Вульфа, она развернулась, выбежала в коридор и поспешила к выходу, опустив голову и спрятав лицо, чтобы не попасть на новые снимки. Путаясь в собственных мыслях, миссис Малфой даже не сразу поняла, что ее окликает один очень знакомый голос.

— Астория, что ты тут делаешь? — Гарри Поттер вместе с каким-то волшебником, которого она не знала, спешил навстречу, кажется даже не обращая внимания на засуетившихся сотрудников редакции и защелкавшие камеры.

— Я пришла дать интервью...

Астории стало неловко — Гарри просил ее остаться дома, а она ослушалась. Но решись он обвинить ее, без промедления завила бы, что она не малый ребенок и не обязана ему подчиняться.

— Не здесь, — только и бросил Поттер, проталкивая ее к другому свободному кабинету. Затем резким и точным движением палочки стер в пыль колдокамеру одного особо навязчивого репортера, который успел сделать их совместные фото и довольно улыбался, уверенный, что выдаст очередную сенсацию; потом, не обращая внимания на ругань, Гарри запер кабинет изнутри и применил несколько контрольных заклятий.

— А почему ты здесь? — пролепетала Астория.

— Меня срочно вызвал Дэн Криви, тот, которого ты только что видела — он давно работает на меня, можно сказать, это мои глаза и уши в редакции, — пояснил Гарри.

Что-то эти «глаза и уши» плохо вчера сработали, не предупредив о визите Джинни и ее «откровениях», с досадой подумала Тори.

— Ты просил его следить за мной?

Это предположение было крайне неприятным. Да, так сложились обстоятельства, что они с Гарри сблизились, но все же недостаточно близко для контроля с его стороны. Да и вообще, Астория в принципе была против надзора; узнай она о подобном со стороны супруга, не меньше бы разозлилась.

— Нет, Дэн связался со мной совсем по другому поводу, — Поттер взял небольшую паузу, достал сигарету и закурил, собираясь с мыслями. — Боюсь, у меня плохие новости. Астория, ты что-нибудь знаешь про Хогсмид-таун?

— Нет, вы как будто сговорились! — у Тори сдавали нервы, из-за чего она окончательно растеряла остатки былой сдержанности. — Один неприятный тип минуту назад спрашивал меня о том же самом, и я совершенно не представляю, о чем речь!

— Хорошо, хорошо, я тебе верю, — Гарри поднял руки в примирительном жесте. — Попробую объяснить, что знаю. Хогсмид-таун — это фирма, получившая грант на строительство коттеджного поселка к востоку от Хогсмида. По крайней мере, так думали вкладчики, заключившие договоры с представителем фирмы: они обязались инвестировать в проект свои галлеоны, Хогсмид-таун, в свою очередь, должен был предоставить им жилье после завершения строительства. И все было бы хорошо, если бы Хогсмид-таун не оказался фирмой-подделкой. Никакого строительства они не вели, лишь создавали иллюзию с помощью сложных заклинаний, а также демонстрировали вкладчикам фальшивые документы и отчеты.

— И какое отношение к этому имеет мой муж?

— Боюсь, прямое. Все вкладчики, подавшие иски в Визенгамот, утверждают, что контракты с ними заключал именно Драко. Я слышал о Хогсмид-тауне пару недель назад от Терри Бута, который работает в Аврорате под моим началом, но внимая этому не придал. Сегодня же попросил его принести контракт и только тогда понял, в чем заключалась суть обмана. Ты знаешь, как работают магические контракты, Астория?

Миссис Малфой растерянно покачала головой. Она уже успела пожалеть, что все эти годы не интересовалась ничем, кроме журнальных сплетен и вышивки, а потому сейчас пребывала в крайнем смятении, пытаясь понять, что Гарри Поттер пытается донести до нее.

— Большинство контрактов формируются по тому же принципу, что и Непреложные обеты. В тексте четко прописываются обязанности сторон, а гарантом их исполнения выступает магия; нарушитель расплачивается здоровьем, в редких случаях даже жизнью. Большинство магов без страха и сомнения доверяют таким контрактам, поскольку убеждены, что ни один из подписавших его не захочет вредить самому себе. Однако Драко нашел способ обойти это условие, сделав исполнителем обязательств не себя, а ту самую несуществующую организацию Хогсмид-таун, вследствие чего спокойно получая деньги и не неся ответственности.

Тори с неким ужасом вспомнила названную Вульфом сумму — двадцать миллионов. Для сравнения, несколько месяцев назад Драко приглашал представителей страховой компании, которые оценили стоимость всего Малфой-менора и прилегающих территорий в четыре миллиона галлеонов. Насколько же велика сумма, которую (если Гарри Поттер прав) обманом получил ее муж...

— И к-куда делись эти деньги?

— На этот вопрос у меня пока нет ответа, — Гарри достал новую сигарету. — По распоряжению министра был вскрыт ваш семейный сейф в Гринготтсе, там обнаружилось не более пяти тысяч галлеонов. По моему приказу были также повторно проверены руины вашего поместья на предмет тайников, которые могли быть защищены огнеустойчивыми чарами. Впрочем, эта идея изначально была маловероятной — скорее всего, золото уже давно вывезено за пределы Великобритании. Возможно, там же сейчас находится и сам Драко.

Еще утром Астория была уверена, что хуже, чем сплетня в газете, ничего с ней случиться уже не может. Теперь же все происходящее казалось настолько дурным сном, что на секунду Тори почудилось, будто это происходит и не с ней вовсе, а с кем-то другим, очень похожим на нее, а она наблюдает со стороны... Миссис Малфой почувствовала, как ноги наливаются свинцом и стоять становится невозможно. Гарри, заметив ее состояние, забеспокоился и предложил ей присесть, опасаясь, что она может упасть в обморок. Но нет, на удивление, несмотря на слабость во всем теле, она сохраняла поразительную ясность ума. Картинки в сознании начали складываться сами собой.

Драко бросил и предал ее. Тори не могла точно ответить себе сейчас, сумела бы понять и принять обман и воровство мужа, посвяти он ее в свои планы. Но он не посчитал нужным сделать это. Скорее всего, Драко сам же и подстроил взрывы в поместье, чтобы сымитировать собственную смерть и сбежать. Но как же она и Скорпиус? А если бы Гарри Поттер не прибыл вовремя, они бы оба погибли. Волновало ли это Драко, когда он продумывал свой план? Вероятно, нет. Тот человек, с которым она прожила в браке двенадцать лет и, хоть и не была безумно влюблена в него, все же считала себя вполне удовлетворенной жизнью и счастливой женой и матерью, так хладнокровно обрек ее и их сына на смерть. Это не укладывалось в голове. Как будто сама злодейка-судьба решила отыграться на ней за годы благополучия, одновременно вывалив на нее все тридцать три несчастья.

— За что мне все это, — еле слышно прошептала Астория. — Наверное, я проклята...

Это было сказано в момент отчаяния, Тори не вкладывала смысл в свои слова, но Гарри, кажется, воспринял их серьезно.

— Идем со мной, — снова, как и обычно, обнял ее; может, даже чуть нежнее, чем это было необходимо для парной аппарации.

Кабинет старшего аврора был для Гарри Поттера вторым домом; возможно, даже первым — куда более «жилым», что заметно было сразу. Практически та же обстановка, что и на Гриммо, но гораздо больше личных, недавно использованных вещей: посуды, канцелярских принадлежностей, смятых одеял на диване, заменявшем, должно быть, ему кровать в те ночи, которые Поттер проводил в Аврорате.

— Зачем мы здесь?

— Ты заговорила про проклятья, и тут я понял, что к стыду своему совершенно забыл проверить тебя на их наличие.

Поттер, сосредоточенно хмуря лоб, раскладывал на столе какие-то ингредиенты, смешивая их друг с другом.

— Гарри, я не думаю, что меня реально кто-то проклял. Скорее, я имела в виду злой рок, провидение или что-то в этом роде...

— Возможно ты права. Магия, особенно темная, всегда оставляет следы; думаю, будь они на тебе, я бы это почувствовал. Но все же безопасней будет удостовериться наверняка. Для этого мне понадобится капля твоей крови.

У Астории не осталось моральных сил ни сопротивляться, ни спорить, а потому она безропотно протянула ему руку, едва заметно поморщившись, когда он уколол палец.

Капля крови зависла на конце иглы, которую Гарри поднес к чаше, наполненной некой прозрачной субстанцией, чем-то похожей на жидкий металл, затем упала вниз. Как завороженная следила Тори за этим процессом, даже не понимая, что именно должно произойти. Ее кровь как будто растворилась в жидкости, не вызвав даже ряби.

— Все чисто, проклятий нет, — резюмировал Гарри. — Если бы ты была проклята, зелье бы вспенилось и поменяло цвет.

Казалось бы, эта новость должна была обрадовать миссис Малфой, но на деле вызвала противоположный эффект — Астория почувствовала, как предательски жгут глаза подступающие слезы. Потому что проклятие, даже сильное и темное, можно снять. Если бы ее прокляли, Гарри Поттер нашел бы выход, она уверена. Но проклятья нет. Просто кто-то или что-то, определяющее человеческую судьбу, решило вдруг над ней поиздеваться.

— Тори, прошу, не надо...

Гарри не сумел договорить, поскольку она, разрыдавшись, повисла у него на шее. Более не сдерживаясь, плакала, уткнувшись в его плечо и оставляя на его одежде черные мокрые разводы от слез и туши. Поттер помог ей опуститься на диван, сбросив предварительно с него те самые одеяла. Одной рукой приобнимал ее за плечи, которые вздрагивали от всхлипываний, другой достал флягу с зельем.

— Вот, выпей. Неразбавленным оно горчит, зато эффект будет быстрее.

На деле же зелье не просто горчило — оно обжигало гортань, и на миг Астории показалось, что это в тысячу раз хуже любого, даже самого крепкого огневиски. Стараясь не думать о том, что именно за пойло Гарри употребляет, да еще и предлагает ей, а также как он сам научился не морщась пить подобную дрянь, усилием воли она проглотила зелье.

— Ты не одна, Тори, — продолжил Поттер. — Доверься мне. Из даже самой сложной ситуации всегда есть выход. Главное не отчаиваться. Ты пройдешь все это и выйдешь победительницей. А я всегда буду рядом.

Гарри был прав, зелье действительно дало почти мгновенный эффект — Астория больше не плакала, лишь сидела молча и невольно сравнивала поттеровский метод поддержки с отцовским «ты справишься, потому что ты Гринграсс», находя все большие контрасты между тем, что предлагал и как жил Гарри, и тем, к чему она привыкла с детства и к чему ее так долго и кропотливо приучали. Кстати, сегодня Поттер впервые назвал ее сокращенным именем — Тори; так ее раньше называли только Дафна и Драко.

— Гарри, почему ты так заботишься обо мне и моей судьбе? — вкрадчиво спросила она.

— Потому что чувствую ответственность. Все же ты оказалась в столь сложной ситуации из-за меня. Если бы я вовремя остановил Джинни или не пошел у нее на поводу тогда и установил барьер, не позволяющий ей возвращаться на Гриммо без моего ведома, все сложилось бы иначе...

Тут вдруг Астория почувствовала, как что-то неприятно кольнуло в груди. И нет, это было не желание снова расплакаться, а некая досада и даже злость.

Чувствует ответственность. Только лишь ответственность, Гарри? Должно быть, это чувство долга и желание всех защитить и спасти, издавна приписываемые героям, идеально подходили Поттеру, но она хотела услышать от него совсем не это.

А если бы, допустим, не Джинни, а кто-то другой, абсолютно с Гарри Поттером не связанный, нанес бы ей обиду, он захотел бы остаться рядом? Не потому что сам (пусть косвенно) виновен в этом, а потому что хочет сделать это лично для нее?

Тори резко подняла взгляд, надеясь прочесть в его глазах ту самую недосказанность (если, конечно, она действительно имела место быть). Гарри, судя по всему, стало неловко под ее взглядом, но он упорно молчал.

Это так странно, подумала Астория, внимательно рассматривая его лицо; Гарри Поттер никогда раньше не казался ей красивым или сколь-нибудь привлекательным. Она помнит, как листая журналы и читая статьи, написанные другими волшебницами, никак не могла понять, что именно они в нем находили. Худощавое плохо выбритое лицо, растрепанные волосы, несколько шрамов, включая тот самый знаменитый в виде молнии, и нелепые круглые очки, как будто никто за более тридцати лет жизни так и не подсказал Поттеру, что оправы бывают и другой формы.

И вот теперь она, кажется, увидела в нем что-то, чего не замечала ранее. Такой глубокий, добрый и теплый взгляд зеленых глаз; взгляд человека, который видел и понимает больше, чем может рассказать. Невольно Астория захотела прикоснутся к его тайнам, потянулась к нему, ближе и ближе, краем сознания понимая, что именно хочет сделать — поцеловать. Возможно, это бы даже случилось; но...

— Мистер Поттер, вы у себя? Джинджер из третьего отряда передает отчет на подпись, — раздалось из-за двери кабинета.

Астория с раздражением прикусила губу. Драклы бы побрали всех этих авроров, такой момент упущен!

— Сегодня читать не буду, оставь у секретаря, — отозвался Поттер. — Завтра моя смена, приду пораньше, посмотрю.

Гарри отстранился от нее и как-то чересчур резко поднялся с дивана. Тори снова оказалась в замешательстве. Он ведь не мог не заметить ее намерений; и как тогда понимать его реакцию? Смущение? Неловкость? Нервы? Или все же незаинтересованность и нежелание сближения?

В последнее верить не хотелось. Впрочем, тут же одернула сама себя Астория, а на что она рассчитывала? Они знакомы всего пару дней, а она уже решила, что между ними может что-то быть? Между ней и Гарри Поттером, героем, на которого до сих пор толпы девиц смотрят голодными взглядами? Неужели она тоже начинает... влюбляться в него? О Мерлин, о таком даже думать стыдно! Тори отчаянно пыталась прогнать от себя подобные мысли, но те упорно и против ее воли всплывали в сознании.

— А теперь пойдем домой, Скорп, должно быть, уже заскучал, — добавил Гарри вполголоса.

— Сомневаюсь. Твой телевизор, кажется, для него предпочтительней нашего с тобой общества, — отстраненно ответила Тори.

* * *

Дома было тихо, Скорпиус, насмотревшись мультфильмов, заснул. Лишь по комнате летало одинокое письмо.

— Это может быть громовещатель? — забеспокоилась Астория, вспомнив утренние предостережения Поттера.

— Нет. На всякий случай я установил защиту, лишь важное послание могло ее пройти.

Гарри протянул руку и поймал конверт. Астория напряженно следила за его реакцией. Поттер на мгновение нахмурил брови, а затем отдал письмо ей.

— Это тебе, Тори. Повестка в суд. По делу Хогсмид-тауна и Драко Малфоя.

— К-какой еще суд? Гарри, я ведь ни в чем не виновата! — дрожащими губами прошептала Астория.

Нет, это уже слишком. Несчастья сыплются на нее как из «рога изобилия»; не успела она оправиться от нежданных новостей, так теперь еще и суд, где, вероятно, ей предстоит держать ответственность за преступление, которого она не совершала.

— Успокойся, все хорошо, — подойдя, Поттер положил руки ей на плечи. — Тебя вызывают как свидетеля, а не как обвиняемого. Если ты действительно ничего не знаешь, бояться нечего. Тебе предложат выпить Сыворотку правды — на вкус как обыкновенная вода, даже не почувствуешь (как будто меня сейчас волнует ее вкус, обреченно подумала Тори). Зададут пару вопросов, ответишь и можешь быть свободна.

Гарри говорил так буднично, словно суды для него — повседневная рутина.

— Ты будешь там?

Астория цеплялась за него как за последнюю надежду. Отчего-то ей казалось, что пока Гарри Поттер рядом, она справится и даже сможет (наверное) сохранить самообладание, но если вдруг он куда-то пропадет, она сорвется.

— Да, авроры иногда присутствуют на заседаниях. В основном для обеспечения безопасности, когда существует угроза нападения на членов судейской комиссии.

— Но это всяко не мой случай, — в замешательстве добавила Астория.

— Верно, в данной ситуации мое присутствие не обязательно, — но, заметив, как напряженно вздохнула Тори, добавил. — Однако никто не запрещает мне прийти по собственному желанию.

Это заверение ее успокоило. Тори достала палочку, чтобы тихонько левитировать спящего Скорпа с кресла в кровать.

— Думаю, тебе тоже надо выспаться, — коротко отметил Поттер. — Сегодня выдался сложный день.

— А ты, Гарри, чем займешься?

Он бросил взгляд на часы, которые показывали половину десятого.

— Возможно, вернусь в Аврорат, чтобы не смущать вас. Там меня еще отчет ждет, который надо прочесть и утвердить.

— Может, отложишь его до завтра, как и планировал? — ненавязчиво предложила Тори. — Последние несколько суток действительно выдались непростыми, а по моим наблюдениям ты очень мало спал.

Гарри задорно рассмеялся в ответ на ее слова.

— В тебя вселился дух Молли Уизли? Это она вечно твердила, что мне нужно больше спать, меньше курить и съедать абсолютно все, что она наготовила, поскольку я, по ее мнению, слишком худой.

Тори улыбнулась. Искренность Поттера подкупала.

— Думаю, она просто пыталась о тебе заботиться, как умела.

— Да, ты права. Я жалею о конфликте с семьей Уизли. Увы, с Джинни у нас не сложилось, но ее родные — отличные люди...

Гарри тут же осекся, словно сказал что-то лишнее. Встал, нервно прошелся по комнате, и на секунду Тори показалось, что сейчас он действительно аппарирует в Аврорат. Как же ей этого не хотелось! Нужно было срочно что-то придумать, чтобы задержать его.

— Хочешь чаю? Мне пока не спится, как и тебе. Думаю, маленькое вечернее чаепитие будет очень кстати.

Поттер отстраненно кивнул, и тогда Тори принялась за приготовление. Гарри, как она уже успела заметить, отдавал предпочтение маггловским технологиям в приготовлении пищи, а вот сама она пользовалась исключительно магией. Очень скоро небольшой медный чайник медленно плавал в воздухе, подогреваясь заклинанием, а на столе стояли две чашки и тарелка с имбирным печеньем.

— Обычно когда в Аврорате говорят «надо выпить чаю», имеют в виду виски, — отметил Гарри.

— Нет, на сей раз только чай, — строго сказала Астория, ловко левитируя чайник, чтобы тот сам разливал ароматный напиток по чашкам. — По нашему старинному семейному рецепту. Тебе понравится.

— Действительно чудесный вкус, — согласился Поттер, отхлебнув напиток.

— Я сегодня случайно увидела в твоей комнате панораму Хогвартса в окне. Что это за заклинание? — спросила Тори, чтобы поддержать разговор.

— Мне его Луна Лавгуд показала, когда гостила у меня, — улыбнулся Гарри. — Она у нас спец по необычным заклятиям. Хочешь, научу?

Он написал на листке текст заклинания и попросил ее мысленно представить место, которое ей очень нравится. У Астории получилось только с третьего раза, зато результат был великолепен: в окне напротив развернулась панорама северной Шотландии и скалистого берега, о который бьются волны.

— Я была там еще маленькой с родителями и Дафной. Меня так завораживали эти суровые седые скалы и раскатистые волны, создававшие мощный зловещий гул. А тебе доводилось бывать в Шотландии, Гарри?

— Да, по работе. Но времени любоваться пейзажами, увы, не было.

— А можно нескромный вопрос — ты вообще хоть когда-нибудь отдыхаешь?

— Только когда попадаю в Сент-Мунго, — рассмеялся Поттер.

— И тебе ни разу не хотелось взять нормальный отпуск? Или настолько озабочен своей работой?

— Скорее, озабочен безопасностью граждан. Иногда мне кажется, что если я отвлекусь хоть ненадолго, весь мир рухнет к драклам. Еще с Хогвартса я привык, что опасность может притаиться за каждым углом и расслабляться нельзя. Мои друзья по-разному на это реагируют. Кто-то считает, что я прав, кто-то — что я преувеличиваю, иные вовсе полагают, что у меня психологическая травма или что-то в этом роде и пора бы лечиться. Но я предпочитаю об этом не думать и просто выполнять свой долг.

Гарри достал сигарету, закурил и погрузился в свои мысли. Астории было как-то даже неловко прерывать молчание, но пауза слишком уж затянулась.

— Знаешь, я не в праве тебя учить, но подумай, если однажды ты просто подорвешь свое здоровье из-за непосильных нагрузок, волшебники Британии окажутся в еще большей опасности, поскольку тогда ты не сможешь защитить уже никого. Не лучше ли сразу работать в меру и чередовать нагрузки с отдыхом?

— С этим не поспоришь, — согласился Поттер. — Я просто привык так жить. А привычки, сама знаешь, менять непросто.

— Так почему бы тебе хоть разок не съездить с нами на пикник? Со мной и Скорпом. Я покажу тебе отличные места, красоты которых из-за своего напряженного графика ты пропустил.

Тори сама точно не могла определить, что стало причиной такого предложения: забота о Гарри Поттере или желание провести с ним еще немного времени. Возможно, и то, и другое одновременно.

— Хорошая мысль, — кивнул Гарри, — только ты не против, если с нами будет еще один мальчик? Тедди Люпин, ты должна его знать, он ваш дальний родственник. Старше Скорпа, но уверен, они найдут общий язык.

Астории стыдно было признаться, что жили они с мужем настолько отчужденно, что даже с последними оставшимися в живых родственниками не поддерживали связь. Она, конечно, знала о существовании сына Нимфадоры и внука Андромеды, которая приходилась Драко тетей, но не могла вспомнить, чтобы хоть раз встречалась с ним лично. Впрочем, сейчас ее жизнь коренным образом изменилась. Тори уже не знала, причислять себя к семейству Малфоев или нет, но Блэки приходились родственниками и Гринграссам, правда, очень далекими. Наверное, есть смысл хотя бы с ним познакомиться.

— Нет, я вовсе не возражаю.

— Вот и славно, — подытожил Гарри, отправив окурок в пепельницу. — Спокойной ночи, Тори.

— Спокойной ночи, Гарри, — ответила Астория, провожая взглядом его силуэт, когда он направился в спальню.

Это его «спокойной ночи, Тори» и мысль, что Гарри Поттер пойдет с ней на пикник, заставляла ее рассеянно и загадочно улыбаться, делая похожей на младшеклассницу, исподтишка наблюдающую за самым популярным мальчиком школы. И на сей раз Астория не могла списать собственную эмоциональность даже на алкоголь, поскольку не выпила ни капли. Нежели она действительно влюбилась?

* * *

— Мистер Поттер, куда мы идем? — взволнованно спрашивал Скорпиус, шагая за руку с Гарри по дорожке к небольшому, но уютному домику.

В его глазах горел возбужденный азарт; еще бы, впервые он аппарировал куда-то «как взрослый» — то есть только с Гарри Поттером, без мамы — а теперь волшебник, про которого он раньше читал лишь в книжках или слышал по радио, вел его куда-то, как надеялся Скорп, навстречу приключениям.

Мама утром объяснила, что ее ждет суд, а потому ему лучше будет побыть пока у дальних родственников. Мистер Поттер вторил ей, убеждая, что те самые родственники — хорошие люди, и ему там понравится. Однако Скорпиусу все равно было немного страшно — слишком уж у мамы был удрученный вид. Он не знал, что такое «суд», но догадался, что это что-то не слишком хорошее.

— Эм, а с мамой точно все будет в порядке?

— Конечно, — улыбнулся Гарри, успокаивая Скорпа. — Обещаю, я за ней присмотрю.

— Мистер Поттер, вы классный, — без тени сомнения заявил Малфой-младший.

— Спасибо, приятель, — рассмеявшись, ответил Гарри на его слова, затем присел на корточки, чтобы быть со Скорпиусом одного роста, потрепал рукой его белокурые волосы и долго рассматривал его лицо.

Поттер, глядя на ребенка, сравнивал его с Драко Малфоем. Невольно мысли его возвращались к воспоминаниям далекого прошлого, когда профессор Снейп терпеть его не мог, во многом из-за точного внешнего сходства с Джеймсом Поттером. Мог ли теперь Гарри сказать, что Скорпиус слишком напоминает ему Драко? Нет, каким-то странным образом Гарри точно почувствовал, что Скорп совершенно другой. Да, внешне на него смотрела почти копия Малфоя-старшего, но характером мальчик был скорее в Тори, нежели в отца.

— Уже почти пришли, — подмигнул он Скорпу, — смотри, сейчас покажу кое-что интересное.

А затем наколдовал Патронуса (чем, разумеется, вызвал полный восторг у семилетнего Малфоя), решив отправить того вперед, чтобы оповестить об их визите.

— Миссис Тонкс, добрый день, — поздоровался Гарри с пожилой дамой, открывшей дверь.

— Добрый, Гарри. Но я, кажется, просила называть меня Андромедой.

Какой парадокс, подумал Поттер — Тонкс, когда была жива, ненавидела свое имя и просила называть ее исключительно по фамилии; а вот ее мама, напротив, предпочитает обращение по имени. Внезапно нахлынувшие воспоминания вызвали болезненный укол в груди. Андромеда тут же продолжила, то ли заметив перемену в его лице, то ли просто стремясь поддержать разговор:

— Сейчас позову Тедди, он скучал без вас, — и едва Гарри успел что-то вставить в свое оправдание, добавила. — Понимаю, работа. А это, стало быть, мой внучатый племянник?

Взгляд миссис Тонкс остановился на Скорпе, который смотрел на нее снизу вверх.

— Добрый день, мэм, — поздоровался тот, вызвав у Андромеды приятную улыбку.

— Верно, это Скорпиус Малфой. А как вы догадались?

— Я читаю газеты, Гарри, — лаконично ответила та, но ее ответ вогнал Поттера в краску.

— Эм, Андромеда, все не совсем так, как пишут в газетах. Миссис Малфой попала в сложную жизненную ситуацию. Я стараюсь ей помочь, только и всего...

Та лишь понимающе кивнула и приложила палец к губам.

— Не оправдывайтесь, Гарри. По крайней мере, точно не передо мной.

Из неловкой ситуации Поттера спас бегущий со второго этажа Тедди.

— Гарри, ну наконец-то! Я тыщу лет тебя не видел! — пятнадцатилетний парень с молодецким задором сжал его в объятиях как-то даже чересчур сильно.

— Эй, полегче, приятель, — отшутился Поттер. — Кстати, хочу тебя кое с кем познакомить: Скорпиус Малфой, твой родственник.

Гарри глянул на Скорпа, который все еще стоял немного в стороне.

— Подойди, не бойся, — позвал его, а потом снова перевел взгляд на Люпина. — Мне нужно будет отбыть в Министерство, доверяю Скорпиуса тебе. Познакомьтесь, подружитесь, полетайте на метлах, только следи, чтобы он не упал.

— Ты же знаешь, я не подведу, — уверенно выдал Тедд, а затем, видя, что Поттер собирается аппарировать, с грустью добавил, — опять пришел всего на пару минут и сразу уходишь?

Гарри почувствовал укол совести. Кажется, подобные мимолетные визиты действительно вошли у него в привычку. Может, Тори была права вчера, а он, одержимый идеей помочь всем, забывает про нужды конкретных, близких ему людей?

— Прости меня, сегодня действительно не могу — должен присутствовать на суде. Но на следующей неделе постараюсь сводить вас на пикник... если, конечно, какой-нибудь тролль или правонарушитель не уложит меня в Сент-Мунго, — как бы в шутку добавил Поттер, помня, как непредвиденные ранения нередко мешали его планам.

— А можно поподробнее про суд? — вмешалась молчавшая ранее миссис Тонкс.

— Дело Хогсмид-Тауна и Малфоев. Об этом писали недавно.

Андромеда кивнула.

— Астория выступает в роли обвиняемой?

— Нет, что вы, —запротестовал Гарри. — Как свидетель. Только по ее утверждению, ничего о делах Драко она не знает.

— И вы ей верите?

В какой-то степени Поттера ее вопрос даже рассердил. Да, Гарри вовсе не был экспертом в человеческой психологии, но даже допускать мысли, что Тори лгала, не желал. С другой стороны, они с Асторией действительно знакомы слишком мало, из-за чего сомнения Андромеды понятны, и было бы неправильно ее за это винить.

— Я очень хочу ей верить, — ответил Гарри максимально честно, после чего добавил. — В любом случае, уже сегодня сыворотка правды покажет.

Однако эти слова относились не столько к ситуации с судебным заседанием, сколько к его отношениям с Асторией в целом. Несмотря на совокупность многих факторов, таких как ее принадлежность к аристократии и Слизерину, замужество за человеком, который всегда был для Гарри соперником, их внезапное знакомство и сближение, вызванное непростыми обстоятельствами — отчего-то ему все равно очень хотелось доверять ей.

Андромеда не стала продолжать расспросы, лишь вежливо попрощалась, пообещав присмотреть за Скорпиусом. Поттер тоже не хотел задерживаться, ведь совсем скоро должно было начаться заседание, а Тори просила его не опаздывать. Но пара минут у него все же была: понаблюдать издали за мальчишками, покурить и подумать.

Астория Малфой. Тори. Гарри не помнил, чтобы хоть раз взаимодействовал с ней в Хогвартсе, однако замечал пару раз в толпе ее светлые косички, падающие на зеленого цвета шарф. Это так странно — Поттеру казалось, что рядом с этой почти незнакомой ему волшебницей он чувствует себя более свободно, комфортно и расслабленно, чем рядом с Джинни, знакомство и общение с которой длится уже годы. Гарри вдруг поймал себя на мысли, что когда он однажды вернется домой, а Тори и Скорпа там не будет, ему станет слишком одиноко в собственном жилище.

А еще, глядя издали на Тедди и Скорпа, он подумал, что, возможно, именно так и выглядела бы та семья, какую он всегда хотел: двое (или больше) детей, отлично ладящих между собой, и женщина, похожая на Тори.

Стоя в Визенгамоте перед массивной дверью в зал суда, Астория места себе не находила.

— Гарри, а можешь дать мне еще того зелья?

Ради эффекта, которое оно обеспечивало, Тори была готова потерпеть жуткое жжение в горле.

— Не стоит. Видишь ли, оно весьма сильнодействующее, желательно не сочетать его с другими не менее сильными зельями, такими как Сыворотка Правды. Последствия могут быть непредсказуемыми.

Миссис Малфой напряженно вздохнула, сжала в пальцах платок, даже сделала пару шагов до стены коридора и обратно, не зная, как еще можно справиться с тревогой.

— Ты раньше уже бывал в Визенгамоте? — спросила Тори, но тут же вспомнив, что Гарри говорил про присутствие авроров на суде по долгу службы, дополнила. — В качестве свидетеля.

— Бывал, и, увы, не только как свидетель, — ответил он и глубоко вздохнул, погрузившись, видимо, в какие-то неприятные воспоминания, спрашивать о которых было неловко. Но потом сам же нарушил молчание. — Сейчас процессы проходят гораздо спокойнее. Я был одним из инициаторов закона, принятого в 2005-м, запрещающего присутствие дементоров в зале суда во время заседаний, вне зависимости от тяжести преступлений.

Упоминание дементоров сразу воскресило в памяти Тори воспоминание двадцатилетней давности — 1993-й год, когда покойный нынче Дамблдор допустил дементоров к Хогвартсу. Квиддичный матч, они с Дафной на трибунах старательно болели за слизеринскую команду, и вдруг все резко изменилось с их появлением. Холод, страх, отчаяние. Кажется, она тогда не плакала, а просто со всей силы прижалась к сестре и уткнулась в ее грудь, ища спасения и защиты.

Теперь точно также ей захотелось прижаться к Гарри. Буквально вжаться, вцепиться в него, чтобы хоть немного унять терзающую ее тревогу. Тори помнит, как Даф (хоть и была старше всего на два года) все детство казалась ей неким оплотом, гарантом безопасности, кем-то невероятно сильным и способным решить все проблемы. Теперь эти детские эмоции неожиданно спроецировались на Гарри Поттера. Он, старший аврор и герой-победитель, как нельзя лучше подходил на роль опоры и защитника; возможно, именно поэтому Астория, хоть и не считавшая себя слабой личностью, но все равно нуждающаяся в таком человеке, к нему потянулась.

Наверное, она все же сдержала бы порыв, если бы сам Поттер неожиданно не приобнял ее. Он действовал легко, а она прижалась к нему со всей силы, куда резче, чем требовалось. Вероятно, ее пальцы довольно болезненно вцепились в его предплечья, но Гарри не оттолкнул ее. Некоторое время они так и стояли вместе, обнявшись, даже не думая о сплетниках и завистницах, которые скорее всего быстро разнесут сплетни по всему Министерству. Тори думала, что с удовольствием так и стояла бы в его объятьях вечно, но тут ее пригласили в зал суда.

Заседание проходило в полном составе судейской коллегии — слишком громким и резонансным стало дело Хогсмид-тауна. На Асторию, севшую в центральное кресло (и опасливо оглядывающуюся на висевшие цепи — слава Мерлину, никто не стал ее приковывать) смотрели в упор ставшая Верховным чародеем Визенгамота Августа Лонгботтом (которая была одной из старейших и наиболее уважаемых волшебников Британии) и выступавшая в роли прокурора Сьюзен Боунс. Так уж сложилось, что уже столетие подряд их род получал места в Визенгамоте. После войны традицию никто нарушать не стал.

Волшебник-помощник подал склянку с Сывороткой. Если бы Астория не знала наверняка, что было в той склянке, то подумала бы, что пьет простую воду.

Поначалу ей задавались общие вопросы — что знала о личных делах, о планах, о коллегах и сообщниках Драко Малфоя. Тори действительно не о чем было им поведать. Потом пошли более личные.

— Какими были ваши взаимоотношения с супругом?

— Корректными и сдержанными. Мы не были близки, но общались друг с другом уважительно, проявляя тактичность и заботу по мере необходимости.

— Вы любили своего мужа?

— Нет.

— Мисс Боунс, я попрошу вас задавать лишь те вопросы, которые относятся к следствию, — Августа Лонгботтом прервала Сьюзен, посчитав ее вопрос некорректным.

— Хорошо, ваша честь, последний вопрос. Он поможет узнать, не могло ли миссис Малфой быть известно местоположение супруга и не пыталась ли она с ним связаться. Где и как вы оказались в ночь после взрывов в Малфой-мэноре?

Тори предпочла бы ответить на любой вопрос, кроме этого. В признании собственной нелюбви к мужу она не видела ничего крамольного; браки чистокровных часто совершались по расчету, никого это не удивляло. Но вот последний вопрос касался напрямую ее репутации. Не выпей она Сыворотку, сказала бы что угодно: что провела ночь хоть в гостинице, хоть даже на улице. Но теперь солгать у нее не получилось.

— Старший аврор Гарри Поттер предложил мне с сыном переночевать в его доме, поскольку там безопасно.

— Тишина в зале! — пришлось повысить мадам Лонгботтом голос, настолько резкой оказалась реакция на последнее признание Астории.

Ее щеки пылали. Даже не будь вчерашней скандальной статьи в «Пророке», такое заявление вызвало бы немало пересуд. Теперь же она фактически сама ее подтвердила.

Из зала суда Астория Малфой выходила, опустив голову.

— Как ты, Тори? — участливо спросил Гарри, когда они оказались в коридоре.

— Сам-то как думаешь?! — неожиданно для самой себя грубо выдала Астория. — Меня опоили Сывороткой, чтобы выбить признание о личной жизни? Я ни за что не поверю, что девица Боунс сделала это ненамеренно... Знал бы ты, как я сейчас мечтаю запустить в нее какое-нибудь заклятие! И вообще, разве это нормально, что один магический род априори получает место в Визенгамоте, просто как дань традиции? Не пора ли делится полномочиями?

Тори в ужасе зажала рот руками. Что это с ней? Высказывать такие вещи, да еще и вслух, находясь при этом в людном помещении? Ужас!

Поттер тем временем достал из кармана палочку и пачку сигарет, закурил, а потом тут же сотворил какое-то заклинание.

— Ну вот ты и столкнулась с побочным эффектом Сыворотки Правды. Принявший ее чаще всего теряет контроль и начинает невольно озвучивать вслух свои мысли. Но не беспокойся — я установил Полог Тишины, чтобы защититься от лишних ушей.

— А ты почему, дементор побери, так спокоен? Или для тебя это сущий пустяк? Подумаешь, всего-то в твоем доме живет замужняя волшебница, о романе с которой судачит вся Англия, — выдала Астория.

Она точно не хотела говорить этого вслух. Равно как и критику в адрес Боунс.

— Обо мне волшебники распускают слухи с моих одиннадцати, возможно, даже раньше. Это никогда уже не изменится, и я привык.

— Зато я не привыкла, — высказала Астория, после чего опустила взгляд в пол. — Извини. Кажется, я действительно себя не контролирую...

— Не переживай, Тори, — Гарри положил руку ей на плечо. — Такое случается со всеми после приема Сыворотки. Она действует примерно час, потом эффект проходит. Я впервые попался на этом после войны, в 1998-м. Тоже, кстати, после заседания Визенгамота, где разбирались дела военных преступников.

— Я думала, что тебя, как героя, не стали бы подвергать таким методам, — искренне удивилась Астория. — Тем более, ты явно не имел отношения к Пожирателям…

— По новым протоколам, принятым в том же 1998-м, Сыворотка Правда стала обязательной для всех, будь то подозреваемый, свидетель и даже потерпевший. Я не возражал, поскольку понимал их логику. Статус героя еще не означает, что человек не может солгать, — пожал плечами Поттер, бросив быстрый взгляд на шрамы на руке.

— Но неужели ты хотел лгать суду?

— Не лгать. Частично скрыть, — Гарри тяжело вздохнул. — Ты думаешь, мне очень хотелось, чтобы весь магический мир знал, что я семнадцать лет прожил с осколком души Волдеморта в своем теле? Или что Дамблдор изначально планировал мою смерть, и лишь счастливая случайность помогла мне выжить?

О своей потенциально возможной смерти Поттер говорил спокойно, без эмоций, просто принимая факты.

— И историю любви профессора Снейпа к моей матери я вовсе не желал делать достоянием общественности. Но увы, Сыворотка развязывает язык получше любого огневиски. И меня тогда никто об этом не предупредил...

— Есть способ сопротивляться этому, как, например, Империусу?

— Разве что заклинания, воздействующие на речь и слух. Силенцио, Оглохни и Полог Тишины. Или усилием воли держать язык за зубами. Но, исходя из моего аврорского опыта, это мало кому удается. Равно как и волевое сопротивление Империусу.

— Знаешь, мы с Дафной очень боялись, что кто-то из Кэрроу применит его к нам, а потому решили практиковаться сами, накладывая Непростительное друг на друга. Однокурсникам говорили, что хотим учиться сопротивляться, а на самом деле нам просто нравилось заставлять друг друга делать разные нелепые вещи...

— Когда закончится суд, сразу аппарирую тебя домой, — перебил ее Поттер и по-доброму усмехнулся. — Мерлин упаси, ты в таком состоянии попадешься репортерам. То-то у них радости будет...

— Драклово жало, как же мне сейчас стыдно, — пролепетала Тори, в очередной раз осознав, что только что снова рассказала больше, чем хотелось бы.

А потом подняла взгляд на Поттера. Он с трудом сдерживал улыбку, наблюдая за ней, а глаза его смеялись.

— Гарри, у тебя такие красивые глаза.

Она. Опять. Сказала. Это. Вслух. Тут же снова зажала рот, хоть и сомневалась, что это реально ее спасет.

— Тори, постой тут немного. Мне нужно отлучиться в Аврорат, вопрос один решить. К оглашению приговора я успею.

Гарри аппарировал. Миссис Малфой осталась одна под установленным Пологом и не знала, как ей реагировать на сложившуюся ситуацию. С одной стороны, она была искренне благодарна Поттеру, что тот не стал пользоваться ситуацией и ушел, оставив ее наедине с собственными тайнами. С другой, в глубине души ей очень хотелось, чтобы он узнал...

Узнал, что она, кажется, испытывает к нему чувства. Что все чаще представляет их парой и даже семьей. Что ей очень хочется, чтобы Скорп называл Гарри «папой», а тот его «сыном». Хочется, чтобы Поттер обнимал ее, чтобы целовал, не только лицо и губы, но и плечи, шею, грудь и дальше не останавливался... Что, раздери ее Моргана, вчера перед сном Астория предавалась эротическим фантазиям, участниками которых были она сама и Гарри Поттер.

От мысли, что могла бы сейчас под действием Сыворотки все это рассказать Поттеру, у Астории Малфой затряслись коленки.

К счастью, до оглашения приговора с Гарри пересечься ей больше не удалось. Поттер аппарировал прямо в зал суда и занял место достаточно далеко от нее. Тори бросала на него взгляды, нервничала, снова теребила платок.

Наконец, момент настал.

— Драко Люциус Малфой признается виновным в мошенничестве и махинациях в особо крупном размере. Все имущество, зарегистрированное на имя Драко Люциуса Малфоя, а также страховые компенсации, полагающиеся в связи с потерей Малфой-мэнора, подлежат конфискации с последующей передачей потерпевшим...

Далее Августа принялась зачитывать список обманутых вкладчиков с распределением долей компенсации, но Тори ее уже не слушала.

— Ваша честь, а как же я и мой сын? Семейный сейф Малфоев в Гринготтсе — это все, что у нас осталось!

Не в силах более сидеть, Астория вскочила с места и с мольбой и надеждой в глазах смотрела на тех, от кого теперь в прямом смысле зависела ее судьба.

— Миссис Малфой, у вас имеются собственные сбережения или имущество, зарегистрированное на ваше имя?

— Нет, — опустив взгляд, признала Астория.

— Тогда мы ничем не можем вам помочь.

Паника подступила к горлу. Тори хотела еще раз просить, быть может, кричать или плакать, как вдруг она поняла, что не может произнести ни слова. За нее это сделал кое-кто другой.

— Ваша честь, я протестую, — Гарри взял слово резко, не спрашивая разрешения. — Допрос с применением Сыворотки Правды показал, что Астория Малфой ничего не знала о преступлениях супруга. Семилетний сын Драко Малфоя тем более не может быть причастен и не должен нести наказание за вину отца. Считаю, что лишать их средств к существованию недопустимо и прошу пересмотреть вопрос касательно финансового обеспечения Астории и Скорпиуса Малфоев.

«Уверен, она найдет себе спонсора», — раздавались шепотом голоса по залу, намекая на связь Астории с Поттером. Гарри этот шепот игнорировал, а Тори по-прежнему ничего не могла сказать в свою защиту.

— Мистер Поттер, — жестко ответила ему Сьюзен Боунс, — при всем уважении, какое вы имеете отношение к этому делу? Вы не проходите ни как потерпевший, ни как свидетель.

— И тем не менее, как глава Аврората, я считаю своим долгом вмешаться, когда на моих глазах принимаются несправедливые решения.

— Несправедливости нет, — парировала та. — Драко Малфой числится пропавшим без вести, и никаких подписанных им и заверенных нотариальной службой завещаний или дарственных в пользу супруги или сына обнаружено не было. Следовательно, имущество и материальные ценности по-прежнему считаются собственностью Малфоя и подлежат конфискации согласно решению суда. Если же в течение трех лет мистер Малфой не будет найден живым, Астории и Скорпиусу Малфоям будут полагаться выплаты в связи с потерей кормильца.

Тори почувствовала, будто через нее пропустили ток. Три года без средств к существованию. Немыслимо.

— И все же, ваша честь, — настаивал Гарри, — я прошу вас одуматься и пересмотреть дело. Драко Малфой, скорее всего, в бегах, и не будет впредь обеспечивать свою семью. Фамильный сейф Гринграссов пуст уже много лет. По сути, вы обрекаете Асторию Малфой и ее семилетнего ребенка на голодное существование...

— Довольно, Поттер, — безапелляционно прервала его Августа Лонгботтом. — Ваш протест отклонен. Решение по делу Малфоя остается неизменным.

Увы, слухи о «всемогуществе» Поттера и способности разрешить любой вопрос, так активно подогреваемые прессой, были сильно преувеличены. Ему пришлось сдаться и уйти ни с чем, как и Тори, бледной, дрожащей и отчаявшейся.

Гарри перенес ее на Гриммо сразу же, как только Астория покинула зал суда. Затем выполнил короткое, едва заметное движение палочкой, после чего миссис Малфой почувствовала, что снова способна говорить.

— Прости за невербальное Силенцио, — оправдывался Гарри. — Боялся, что на эмоциях и под действием Сыворотки ты наговоришь лишнего.

— За что они со мной так? — сглатывала слезы Астория. — Накинулись, как ненасытные флоббер-черви... Они ненавидят меня за то что я слизеринка? За то что дочь Пожирателя? Мерлин, как же жестоко!

Она плакала уже в который раз за последние три дня. Если бы ее отец был жив и узнал об этом, подумала миссис Малфой, он был бы крайне в ней разочарован.

— Послушай… Я вчера узнал от Невилла, что они вложили полтора миллиона в этот проклятый проект… Лонгботтомы — древняя, но отнюдь не самая богатая семья. Для них это немыслимо огромная сумма. Августе пришлось продать фамильный особняк в Лондоне, чтобы сделать подарок внуку и его супруге, которая ждет ребенка. Невилл и Ханна уже пять лет как проживают на территории Хогсмида и вынуждены ютиться в съемной комнате в «Кабаньей голове». Просторный коттедж в шаговой доступности от Хогвартса был бы для них идеальным вариантом. Нет, я не оправдываю Августу, но отчасти понимаю ее ненависть в сторону Малфоя...

Гарри с сочувствием посмотрел на Тори. Та присела на диван и скрестила руки на груди, обхватив себя за плечи. В глубине души она была согласна с Поттером. Мелькнувшая на миг злорадная мысль, что не одна она осталась без крова, быстро сошла на нет. В конце концов, Лонгботтомы не виноваты, что ее муж оказался подлым и недостойным человеком.

— Должно быть, многие из присяжных знали эту историю, — принялась размышлять Астория вслух. — Недаром ее поддержали. Боунс вон вовсю гнула ее линию…

— Не совсем. Тори, мне не хотелось бы об этом говорить, особенно сейчас, но Сьюзен мстит не тебе, а мне. К сожалению, через тебя.

Миссис Малфой подняла на него взгляд. Что Поттер имеет в виду?

— У вас был конфликт?

— Нет. Но Боунсы пытались просватать за меня Сьюзен, причем уже после развода с Джинни. Ко мне пришли ее родители, открыто заявили о своих намерениях и предложили обсудить условия. Я был шокирован и, конечно, отказал. Один формальный брак за плечами у меня уже был...

Так вот оно что. Гарри Поттер, скорее всего, просто не знал традиций, присущих древним чистокровным семьям (и хоть Боунсы давно перестали быть чистокровными, но, видимо, свято чтили заветы предков). Астории такой ритуал не казался чем-то неординарным. Ее с Драко обручали также. Люциус и Нарцисса Малфой приходили к Дафне, как к старшей из оставшихся представителей рода Гринграсс.

Нет, Сьюзен Боунс мстила вовсе не Поттеру, подумала Астория. Она мстила ей, женщине, которую (если верить «Ежедневному Пророку») Гарри выбрал.

Прочла и поверила. А сколько еще таких, мысленно вопрошала Тори, кто даже не подверг сомнению эту информацию? Конечно, в отличие от «Ведьминого досуга», «Магического еженедельника» и прочих «желтых» изданий, «Пророк» всегда считался наиболее достоверным источником информации; но и там периодически появлялись небылицы. Особенно касаемо такой значимой фигуры, как Маг-который-победил.

Хотя их ведь видели вместе. Сначала в редакции; потом, возможно, в Аврорате, куда Гарри приводил ее, чтобы проверить на проклятия. А сплетни в магической Британии разносятся быстрее полета «Молнии». И когда завтра (в чем Тори была уверена) на первой полосе обязательно окажутся подробности суда (а именно, ее признание в «сожительстве» и его активные попытки ее защитить), не останется никого, сомневающегося в их интимной связи.

Злость, досада, обида на несправедливый мир и страх перед будущим сплелись в ней в единый комок. Гарри приобнял ее, пытаясь успокоить, как вдруг безумная, жгучая мысль пронзила ее сознание:

«Если весь магический мир уже подозревает нас в этом, так зачем себе отказывать?»

В конце-концов, ей ведь нравится Поттер. Ей хорошо с ним. Она живет под его крышей. К тому же она, можно считать, уже свободная женщина. Так что же ее останавливает?

Не давая себе времени опомниться и передумать, Астория, резко приблизившись, дотронулась своими губами до губ Гарри. На секунду замерла, сама не в силах поверить, что сделала это, затем попыталась углубить поцелуй...

Вдруг Поттер не грубо, но решительно отодвинул ее в сторону.

— Не надо, Тори. Не так. Не сейчас.

Затем резко вскочил с дивана и отошел в дальний угол комнаты, отвернувшись.

— Я отлучусь в Аврорат, побуду там. А ты... эм, постарайся отдохнуть. Успокоиться. Попробуй уснуть.

Его голос звучал слишком напряженно и прерывисто. Кажется, он хотел сказать что-то еще, но тут же передумал и аппарировал.

Астория прикусила губу почти до крови и сжала кулаки настолько сильно, что ногти впились в ладонь. Боль постепенно отрезвляла. То, что произошло несколько секунд назад, казалось безумной сюрреалистической постановкой. Гарри Поттер отверг ее.

«Зачем я это сделала? Зачем доверилась ему? С чего вообще решила, что он тоже хочет этого?»

Тори применила несколько дыхательных техник, вычитанных ею в одном из журналов, стараясь успокоиться и прекратить самобичевание. «Ты Гринграсс. Ты справишься», — звучали словно мантры в голове слова отца. Она потомок древнего магического рода и должна взять себя в руки. В конце концов, мир не рухнул из-за того, что кто-то — пусть даже герой-который-победил и раз за разом продолжал спасать магическую Британию — не принял ее чувств.

К тому же, отношения с Гарри Поттером были далеко не первостепенной ее проблемой. Ее предал и, вероятно, пытался убить ее собственный муж. По глупости и наивности она не позаботилась о наличии личных сбережений, посему осталась без средств к существованию. На нее слишком многое навалилось; именно этим объясняла себе Астория свой внезапный и фривольный порыв.

Она более ни дня не останется в доме Поттера, решила гордая Тори. Не будет краснеть и стыдливо отводить взгляд, делая вид, что ничего не произошло. Заберет Скорпа и покинет пределы Великобритании. Отправится к Дафне, та, безусловно, примет ее. В конце концов, что ей мешает? Астория Малфой отлично владеет французским; а тамошним магам скорее всего дела нет до личной жизни Гарри Поттера и его (предполагаемых) любовниц.

Тори подошла к каминной полке, чтобы высыпать остатки Летучего пороха из банки в ладонь. Внимательно изучила лежащий там же список. Гарри, должно быть, слишком доверял защитным заклинаниям, наложенным на дом, поэтому без опасений писал имена и адреса своих друзей и близких, не боясь, что кто-то может этим воспользоваться. (Хотя, впрочем, Астория не исключала, что список могла составить и Джинни.)

Нужный адрес был найден — дом, где проживала Андромеда Тонкс. Наведываться к кому-либо через камин без предварительного предупреждения считалось дурным тоном. Но, похоже, у нее не было выбора.

* * *

— Миссис Тонкс, прошу меня простить за внезапное вторжение, — вежливо извинилась Тори, едва оказавшись в незнакомой гостиной.

В почтенной седеющей леди она едва узнала Андромеду, тетю Драко, которую видела всего лишь раз, двенадцать лет назад, на собственной свадьбе.

— Астория Малфой? Рада тебя видеть, — спокойно и с достоинством ответила та.

В тот момент Тори впервые подумала, что, возможно, в будущем ей стоит представляться девичьей фамилией. Драко, даже если он был жив, едва ли дал бы ей официальный развод. Но носить клеймо жены мошенника и афериста ей не очень-то хотелось.

— Взаимно, миссис Тонкс. Мой сын у вас?

— Да. Они чем-то занимаются с Тедди на втором этаже.

— Скорпиус! — довольно громко позвала Тори. А затем повернулась к Андромеде, — спасибо, что присмотрели за ним. Я пришла его забрать.

— Разумеется. Хотя Гарри сказал мне, что сам зайдет за ним вечером.

Астория лишь слегка улыбнулась и промолчала. Мысленно же благодарила Мерлина и судьбу за то, что действие Сыворотки уже прекратилось, и она вновь была способна держать язык за зубами.

— Мама, мама! — возбужденно закричал Скорп, не успев даже сбежать по лестнице вниз. — Мы придумали отличный план для пикника!

Тори почувствовала болезненный укол в груди. Ведь ей придется сильно огорчить его, сообщив, что никакой пикник не состоится.

— Хорошо, Скорп. Идем, нам пора. Попрощайся с миссис Тонкс и Тедди.

— А мистер Поттер где? — тут же спросил ее сын.

— В Аврорате. Очень занят сегодня.

Астория стыдливо отводила взгляд. Врать она никогда не любила.

— Можно мы еще раз воспользуемся вашим камином, миссис Тонкс?

— Конечно, — ответила та, а потом неожиданно посмотрела ей прямо в глаза. — Желаю тебе удачи, Астория.

Вежливо поблагодарив, Тори задумалась о том, куда же им теперь отправиться. Сначала в Косой переулок. Слава Мерлину, у нее еще осталось немного наличных, которые она успела забрать из сейфа до приговора. Они со Скорпом смогут перекусить. А вот дальше...

О том, что делать дальше и как добираться до Франции, у нее пока не было никаких идей.

Впервые в жизни Астория чувствовала себя неуютно среди волшебников. Передвигаясь вместе со Скорпиусом по Косому Переулку, то тут, то там она ловила на себе двусмысленные взгляды и перешептывания за спиной. Неужто столь многих магов волнует личная жизнь Гарри Поттера и сплетни в газетах? Или же я просто себя накручиваю? — задавалась вопросом Тори и не находила ответа.

Несколько минут она в раздумьях простояла перед ломбардом, сжимая в ладони семейную реликвию Малфоев — обручальное кольцо из белого золота, инкрустированное крупными изумрудами. Несмотря на лавиной обрушившиеся на нее откровения о темной стороне жизни ее супруга, Астории было жаль расставаться с драгоценностью, которая в большей степени напоминала ей о Слизерине и, возможно, о тех годах, когда она была юна и счастлива. В итоге, убедив себя, что денег на дорогу ей хватит, а там Дафна поможет, Тори убрала кольцо в сумку.

Не желая более задерживаться, она поспешила в банк, чтобы обменять галлеоны на фунты (хотя Астория, увы, даже примерно не знала курс и могла надеяться лишь на честность гоблинов) и побыстрее покинуть Переулок.

Маггловский мир, чужой и враждебный, поначалу тоже встретил их косыми взглядами, на сей раз из-за одежды. Среди чистокровной аристократии была в почете старинная одежда, сконструированная по моде начала XX века. Магическое сообщество к этому привыкло; в Министерстве и Косом Переулке платье в пол из темного бархата никого не удивляло. Чего нельзя было сказать о магглах. Поэтому сейчас, неуютно ежась, Тори спешила отыскать какой-либо магазин одежды.

Скорпиус мужественно и безропотно шагал рядом, хоть и крайне устал от ходьбы.

— Мам, когда мы уже пойдем домой?

Астория снова испытала укол совести, ведь под пресловутым «домой» ее сын имел в виду дом Гарри Поттера, где они давно могли бы отдыхать (вместо шатания по маггловским кварталам), если бы не... Если бы не ее опрометчивый поступок.

Вместо ответа она потянула сына в сторону наконец-то попавшегося ей магазина. Оставаясь верной классическому стилю, Астория выбрала атласную блузу и юбку-карандаш.

— Отлично подойдет для офиса, мэм, — проворковала продавщица.

Наверное, маггловский офис — это что-то вроде кабинетов в Министерстве, подумала Тори. Такой наряд ее устраивал.

Покинув магазин, она наконец почувствовала нечто похожее на облегчение. По крайней мере, на них больше не смотрели. Для проходивших мимо магглов она не была ни «любовницей» героя, ни женой преступника, не имела никаких титулов, родословных и темного прошлого. Была просто прохожей, одной из сотен. Это успокаивало.

Из соседнего кафе призывно пахло жареными пончиками, и Астория, со злой иронией отметив про себя, что когда твой мир рушится, можно и пренебречь принципами здорового питания, зашла внутрь. Сыну заказала пончики с соком, а себе — крепкий кофе без сахара и сливок.

Горький вкус напитка помогал сосредоточиться и настроиться на, увы, заведомо лживый разговор.

— Скорпи, ты ведь знаешь, чем занимается мистер Поттер в Аврорате? Ловит и обезвреживает особо опасных преступников.

Сын кивнул ей, не отрываясь от перекуса.

— Так вот, сейчас как раз один очень темный маг хочет использовать колдовство против мирных граждан, а Гарри Поттер пытается его остановить...

— Этот маг опасен как Волдеморт? — Скорпиус заинтересованно поднял голову.

Тори невольно вздрогнула. Нет, сама она (как и большинство волшебников ее возраста) уже не боялась этого имени, но произносить его прилюдно — даже спустя пятнадцать лет после победы — все еще считалось неприемлемым. Впрочем, оглянувшись, тут же осознала, что для магглов ни имя Волдеморта, ни Гарри Поттера ни о чем не говорили.

— Д-да, наверное. Но учти, что это очень большая тайна. Поэтому пока он не будет пойман, мы не сможем вернуться в дом мистера Поттера. Это может быть опасно, ведь у Гарри Поттера не получится следить за преступником и приглядывать за нами одновременно.

Астории была противна собственная ложь, но иного способа объяснить Скорпиусу причину побега она не видела. Удрученный взгляд сына стал для нее еще бо́льшим укором.

— Мы поедем во Францию к тете Дафне. Тебе там понравится, — как могла, уговаривала она Скорпа.

— Но я хотел на пикник с Тедди и мистером Поттером!

Я тоже, чуть не сорвалось с языка. За последние три часа она уже, кажется, сотню раз мысленно ругала себя за этот глупый опрометчивый поцелуй, который перечеркнул все. Впрочем...

Разве только она одна виновата в случившемся? Поттер ведь не мог не понимать ее намерений; не мог не замечать ее зарождающихся чувств. И если он не испытывал того же по отношению к ней, почему не пресек сразу? Почему пошел на сближение, зачем подарил ложную надежду?

Внезапно вспыхнувшая злость на Поттера вдруг сменилась иной мыслью — вдруг в его мире такое поведение вполне естественно? «Вопиющее панибратство и пренебрежение личными границами — вот отличительная особенность гриффиндорцев», — так говорил когда-то Драко. Возможно, он был прав.

Должно быть, точно так же Гарри помог бы любому, попавшему в беду. Если бы, к примеру, Невилл и Ханна Лонгботтомы (о судьбе которых Поттер сам рассказал ей недавно) остались без крова, он точно так же радушно принял бы их в своем доме. Или даже если бы это была только Ханна. Быть может, Поттер действительно не вкладывал ничего личного, а она, глупенькая, надумала и влюбилась…

Мысль о том, что теперь она стала одной из тех поклонниц Гарри Поттера, которых ранее сама недолюбливала, неприятно царапнула сознание. Нет, довольно! Она едет во Францию, и там ее жизнь вернется к тем канонам и правилам, которым ее учили с детства.

Полная решимости, Тори направилась в уборную, чтобы там, скрывшись от взглядов магглов, совершить самое настоящее «преступление» — трансфигурировать найденный рекламный буклет в маггловский паспорт, который был ей необходим для брони номера и покупки билетов. Так повелось, что волшебники (кроме, пожалуй, магглорожденных) не имели маггловских документов. Однако те, кто вынужден был много контактировать с магглами, нередко создавали себе подобные «паспорта», чаще на вымышленное имя. Магическим сообществом подобное не наказывалось (если, конечно, при создании не был нарушен Статут о Секретности), а магглы вряд ли могли заподозрить обман.

Интересно, есть ли паспорт у Гарри Поттера? — невольно задумалась Астория. Наверняка, поскольку старший аврор должен был по долгу службы иногда взаимодействовать с маггловской полицией. Назвался ли он им настоящим именем? Тори очень хотелось бы узнать ответ на этот вопрос, но мысли о Поттере она усилием воли отогнала прочь.

Не желая долго бродить по городу, Астория выбрала для ночлега первую встретившуюся ей гостиницу. А заселившись в номер, долго не могла уснуть, сидя у раскрытого окна и обдумывая свою дальнейшую жизнь. Написать Дафне она не сможет — у нее нет совы, чтобы отправить письмо. Впрочем, Тори наизусть помнила адрес, значит придется приехать, не предупредив. Из магических средств передвижения для таких расстояний подходили только порталы, но они могли находиться где угодно и быть замаскированы под любой предмет. Найти портал, не имея специальной карты, было крайне затруднительно. Кроме того, Министерству (и Аврорату в частности) было важно контролировать, кто прибывает в страну и покидает ее. Поэтому отчеты о ежедневных перемещениях через порталы попадали на стол Гарри Поттеру. Имеет ли это значение?

Скорее всего, нет. Решающим фактором для отказа от порталов по-прежнему являлась сложность в их поисках, а вовсе не перспектива быть обнаруженной старшим аврором. Оставались маггловские виды транспорта: поезд, проходящий через тоннель под Ла-Маншем, или самолет. Астория остановилась на первом варианте. На поездах она ездила с одиннадцати, в то время как самолет оставался слишком чужеродным объектом маггловского мира.

* * *

Это был тот самый случай, когда все буквально валилось из рук. Гарри уже в третий раз перечитывал отчет, который должен был утвердить еще вчера, но буквы словно отказывались складываться в слова, смысл ускользал, а мысли сами собой уводили его в другое русло. Может, просто понадеяться на добросовестность своей команды и утвердить, не читая? — с раздражением подумал Поттер и потянулся за сигаретой. Сизый дым заполнил кабинет, и Гарри запрокинул голову, утопая в собственных мыслях.

Тори. Поцелуй. Малодушие. Побег. Он ведь хотел, чтобы все было по-другому. Понимал — вернее, знал на собственном опыте — что подобные решения нельзя принимать сгоряча, на эмоциях, или тем более назло кому-то, пусть даже абстрактному «общественному мнению». Похожее у него когда-то получилось с Джинни.

Их с Уизли «женила» вся Британия: от репортеров и сплетниц-домохозяек до коллег и даже лучших друзей.

«Гарри, да сколько можно! Мы с Гермионой уже не первый год женаты, Джордж недавно женился, даже Невилл, который пять лет тормозил, не зная, как к своей Ханне подступиться, и то решился. А ты моей сестре уже столько лет голову морочишь! Знаешь, как много она плачет из-за тебя? Сделай ты ей уже это чертово предложение!»

«Знаешь, я бы с удовольствием согласилась скоротать вечер у тебя за игрой в плюй-камни, но давай не будем обижать Джинни. Мне кажется, она сильно ревнует, когда ты проводишь со мной много времени. Пригласи лучше ее. В конце-концов, я всего лишь твоя подруга, а она твоя девушка».

Поначалу Поттер старался игнорировать назойливые вопросы, которые сыпались на него со всех углов, затем начал конкретно злиться. И когда раздражение достигло апогея, просто сделал то, чего от него ожидали, в надежде, что магическое сообщество, довольное тем, что наконец-то женило своего героя, угомонится.

Он так и не решился тогда признаться ни себе, ни Джинни, ни кому бы то еще, что юношеские чувства, возникшие в далеком 1996-м, давно угасли. Утешал себя лишь тем, что ни ему, ни ей не придется привыкать. Джинни знала его как облупленного. Как-то мирилась его ужасными бытовыми привычками. Была «знакома» с большей частью его «демонов»; по крайней мере, не пугалась его криков по ночам из-за кошмаров, паранойи и помешанности на защитных заклинаниях. Даже за многочисленные вредные привычки его не корила.

Ну и, в конце концов, он — сирота, выросший в чулане под лестницей — всегда мечтал о настоящей семье. Но все равно ничего не получилось.

Гарри понял, что должен был вместо побега объясниться с Асторией. Должен был поговорить с ней, чтобы у нее не сложилось неправильного понимания ситуации. Бросив так и не утвержденный отчет в ящик стола, Поттер аппарировал домой.

Дом на Гриммо 12 встретил Гарри звенящей тишиной.

— Тори... Астория! Скорпиус!

Впрочем, звать было бессмысленно, тут же подумал Поттер; едва ли они спрятались от него в ванной или на террасе. Следуя уже почти до автоматизма отработанной за годы службы в Аврорате схеме, Гарри метнулся к камину — любимому, как он успел заметить, способу передвижения Астории. Одно из несложных поисковых заклинаний помогло ему определить конечную точку последнего перемещения.

На его резкое появление Андромеда Тонкс, как и всегда, отреагировала сдержанно.

— Астория была у вас? — выпалил он «с порога».

Андромеда, как умная ведьма, многое поняла без слов (тем более, лицо Гарри говорило само за себя). Но, к счастью, не стала комментировать.

— Забрала сына около полутора часов назад.

Следующей «остановкой» Гарри стал Косой Переулок. В памяти невольно всплыли воспоминания давно прошедших дней, когда из-за нечеткого произношения он попал в Лютный и с тех пор так и невзлюбил перемещения с помощью сети Летучего пороха.

Впрочем, наведываться сюда он в принципе не любил, даже при помощи аппарации, а виной тому было излишнее внимание к его персоне. Кто-то вечно пялился ему вслед, махал рукой, пытался исподтишка сфотографировать. Особо смелые подходили либо пожать руку, либо вовсе лезли обниматься.

Стараясь держаться поодаль от снующих туда-сюда волшебников, Гарри выкуривал уже которую по счету за сегодня сигарету и лихорадочно размышлял, где и как ему Асторию искать. Это лишь в прессе и детективных романах авроры находили любого пропавшего мага чуть ли не по щелчку пальцев; на деле же установление мощных заклинаний типа Табу на определенные слова или индивидуального Надзора за совершеннолетним волшебником требовало веских оснований и, чаще всего, постановления суда. Даже глава Аврората не имел полномочий на самовольное использование подобных средств. Особенно если пропавший (что справедливо в случае Астории и Скорпиуса Малфоев) не был признан преступником.

А имеет ли он вообще право искать ее? Внезапный вопрос, возникший в сознании, казалось, еще сильнее сгустил тучи над головой. Тори ушла по собственной воле. Она не жертва и не чья-то цель, то есть не нуждается в постоянной защите. Свободна перед законом, а значит может беспрепятственно передвигаться внутри страны и даже ее покинуть. Это был ее выбор.

Нужно возвращаться домой или в Аврорат, понимал Гарри. Лучше все же в Аврорат, поскольку дома каждая деталь будет напоминать ему о потерянном — внезапно ставшие «лишними» чашки на столе; гоночная метла, сиротливо пылящаяся в углу, на которой более никто не попросит у него полетать; аккуратно сложенная стопка газет (хотя Гарри обычно кидал их как попало). Поттеру как никогда захотелось залить свое горе алкоголем. Но нельзя — завтра Эмерсон не сможет выйти в патруль из-за болезни, а Гарри никогда не направит патруль на потенциально опасный участок в неполном составе. Ему самому придется подменить выбывшего коллегу, а значит, завтра к утру он должен быть в хорошей форме. Ну, как минимум, выспавшимся, сосредоточенным и без запаха перегара.

С пунктом «выспаться», увы, не задалось. Несмотря на то, что Поттер все-таки выбрал в качестве места ночевки свой кабинет в Аврорате, горестные мысли все равно терзали его, не давая уснуть.

Взгляд то и дело невольно падал на снимки, стоящие в рамочках на рабочем столе. Золотое Трио. Отряд Дамблдора. С боевыми подругами ему всегда было легче. С Гермионой, Луной, отчасти даже Джинни. Перед ними можно было смело быть собой, не пытаясь изображать «сильного и непобедимого» героя, способного всех защитить. Не бояться, что они разочаруются в нем, не поймут, посчитают слишком жалким.

Его личный мир давно делился на две части: свои — те, кто прошли с ним огонь и воду, и остальные — знающие его исключительно как аврора Поттера или Мага-который-победил. И долгие годы эти части никак не пересекались и не перемешивались.

А потом появилась Тори, женщина совсем другого мира. Она была красива, грациозна, деликатна, хорошо воспитана. Поттеру не хотелось признаваться себе самому, но почему-то перед ней он робел и снова чувствовал себя тем самым мальчиком из чулана под лестницей. Поначалу он пытался абстрагироваться от этого неприятного чувства. Заставлял себя смотреть на миссис Малфой исключительно как на «гражданку в беде», которой необходима помощь старшего аврора.

Но Астория начала открываться ему с новой стороны. За ее слизеринской сдержанностью таилось искреннее и отзывчивое сердце. Гарри подмечал каждый раз, когда Тори проявляла по отношению к нему заботу и участие, хотя могла бы этого не делать. А потом они внезапно сблизились... настолько, что в голове сама собой возникла робкая мысль «а что, если?..»

И, конечно же, привыкший во всем искать опасность разум тотчас подкинул ему массу неудачных сценариев. Что если однажды она устанет его терпеть и уйдет? Или даже сбежит, ведь пресловутый статус «жены героя» — это, по сути, все, что он реально может ей предложить... Даже денег на личном счете в Гринготтсе у Гарри сравнительно не много — бо́льшую часть родительских накоплений он пожертвовал на реставрацию Хогвартса после войны, и с тех пор количество галлеонов в его сейфе редко превышало сумму, равную четырем аврорским окладам. Астория, несомненно, привыкла к большему.

Засыпая уже под утро, Гарри с горечью думал, что ему не стоило и пытаться. К тридцати с лишним пора было уже смириться с тем, что его жизнь это сумасшедшая карусель, состоящая из бесконечных миссий и сражений, назойливых репортеров, дракловых ночных кошмаров и редких посиделок с товарищами. А отношения это просто не про него. Особенно с такой женщиной, как Тори.

* * *

Пару дней спустя она усталой походкой шла по вокзалу вместе с сыном, сжимая в руках билеты на имена Энни и Джонни Фостеров — первое, что пришло ей в голову при подготовке поддельных документов. Конечно, Тори не думала, что кто-то (особенно Поттер) решит разыскивать ее по имени, но все же анонимность успокаивала, внушая мнимое чувство защищенности.

Скорпиус с неподдельным интересом рассматривал все вокруг, а на душе Астории с каждым шагом разливалась все бо́льшая тоска. Как же ей не хотелось покидать Англию! Здесь прошло ее детство, здесь она окончила Хогвартс. Здесь умерли ее родители и здесь же родился ее первенец. Здесь она радовалась и грустила, плакала и смеялась, здесь она любила…

При последнем слове, точно в издевку, в голове вновь всплыло имя Гарри Поттера. Астория с раздражением попыталась прервать саму себя, переключившись на монотонное повторение любимой ими в детстве с Дафной считалочки. Вот напасть — последние пару дней мысли о Поттере с завидной регулярностью и против воли заполняли ее сознание. Наверное из-за скуки. В маггловской мире Астории было решительно нечем заняться.

— Мам, скажи, а в Хогвартсе лестницы так же движутся? — любопытствовал Скорп, разглядывая эскалаторы.

Несмотря на то, что магглам дела не было до их разговоров, Тори все равно не горела желанием обсуждать Хогвартс в их присутствии, а потому сказала сыну, что поговорит с ним об этом позже. А сама невольно подумала, что магглы не такие уж и неразумные, раз создали передвигающиеся ступени; это, по ее мнению, было лучше, чем лестницы, меняющие направление.

Чтобы окончательно отвлечься от горестных мыслей, связанных с переездом, Астория принялась вспоминать забавные истории из Хогвартса, в частности одну с третьего курса, когда из-за изменившей направление лестницы она оказалась около кабинета, где проводила тайное собрание гриффиндорская команда по квиддичу. Ни игроком, ни даже фанаткой данного вида спорта она никогда не была, но, будучи преданной своему факультету, в тот день почувствовала себя настоящим разведчиком, целью которого было выяснение вражеской стратегии с последующей передачей ее своей команде. Разумеется, «миссия» провалилась, потому что Тори не сумела расслышать и половины сказанного, а то, что все-таки услышала, не смогла сложить в единую картину.

Тогда они рискнула даже заглянуть в дверную щель. Успела рассмотреть две рыжие макушки — близнецов Уизли сложно было не заметить. А вот присутствовал ли там Поттер, она не смогла определить точно.

И вот она опять думает о Поттере. Уже который раз.

Астория глянула на табло, сравнивая информацию с данными билетов.

— Скорп, нам пора уже готовиться... Скорпи!!!

Сына нигде не было. Может, решил прокатиться на эскалаторе? Подхлестываемая недобрым предчувствием, Тори заметалась по залу, оглядывая присутствующих. Спустилась на нижний этаж, проверила туалетные комнаты, вокзальные ларьки и места для ожидания. Но Скорпиуса словно след простыл.

— Вы не видели мальчика? Семи лет, светловолосый, худенький, одет в зеленую футболку и серые штаны...

Спрашивать у магглов не хотелось, но у Астории не было выхода. Липкий страх заполнял сознание. Утром она не единожды предупреждала его, чтобы в людных местах он не отходил от нее далеко, а Скорп всегда был послушным ребенком. Мерлин упаси, с ним что-то случилось...

— Кажется, я видела такого, его вел за руку мужчина в черном костюме, — ответила ей пожилая дама.

Сердце пропустило удар. Кто-то увел ее сына. Поттер? Нет. Отчего-то Астория была твердо уверена, что Гарри Поттер не стал бы ее так пугать.

Тори почти перешла на бег, следуя указанному дамой направлению. Не раздумывая опустила руку в сумку, крепко сжав припрятанную там палочку. Нарушать Статут, используя магию на глазах у магглов (и попасть за это в Визенгамот снова, на сей раз в качестве обвиняемого) не хотелось, но если кто-то угрожал безопасности ее сына, ее бы ничто не остановило.

Череда ступенек привела Асторию в тоннель, через который лежал путь на платформы. Сердце неистово колотилось, предчувствуя беду. Наконец среди снующих туда-сюда магглов и поворотов тоннеля она углядела знакомую зеленую футболку.

— Стой!

Мужчина, держащий ее сына за руку, остановился. Наверное, еще секунда и Тори бы атаковала, даже не задумываясь, кто перед ней, маггл или маг. Но вдруг он повернулся.

Астория мгновенно застыла, не в силах вздохнуть и не веря собственным глазам.

— Драко?..

— Драко, это ты?

Минутный шок напрочь вытеснил воспоминания последних дней, и Астория как завороженная шагнула мужу навстречу. А потому не успела вовремя среагировать, когда тот выхватил палочку:

— Ступефай!

Тори не смогла потом точно вспомнить, видели ли магглы момент колдовства или нет; главное, что она упустила возможность обороняться и застыла посреди тоннеля, глядя на бывшего супруга сначала с непониманием, потом с отвращением и страхом. Осознание накатило на нее тяжелой войной, вызвав непрошенные слезы, но не жалости к себе, а злости и отчаяния от неспособности ничего сделать.

— Ты... ты хотел убить нас! Тогда, в Малфой-мэноре...

Драко холодно и равнодушно пожал плечами.

— Ты могла аппарировать.

— Но я не умею! Неужели ты забыл?

Астория пристально вглядывалась в его лицо, стараясь считать эмоции. Ни жалости, ни сомнения она увидеть не смогла. Малфой не то чтобы забыл о ее неспособности к аппарации; скорее всего, он даже не придал этому значения. Его пугающее равнодушие просто не вписывалось в личную картину мира Тори — двенадцать лет относительно спокойного брака, а после хладнокровная попытка убийства? Почему? Что я сделала не так? — вертелись в мыслях тысяча вопросов. Но наиболее пугающим было то, что Драко крепко держал за руку Скорпиуса, который попытался было дернуться в сторону матери, но не смог.

— Отпусти его! — за ее отчаянным криком явственно читалась скрытая мольба. — Ты получил все что хотел, оставь нас.

— Мне нужен наследник, — грубо и будто бы с отвращением ответил тот. — Поэтому мальчик пойдет со мной.

Тори стиснула зубы от ярости, ужаса и бессилия. Наследник. Проклятие Малфоев. Один ребенок. Одна знала эту историю, равно как и родословную семьи Малфоев, где в каждом поколении рождался один мальчик. По преданию, второй сын мог появиться в семье лишь в случае смерти первенца. То есть, если бы Скорпиус погиб при пожаре в Малфой-мэноре, Драко смог бы обзавестись новым наследником...

— Ты не посмеешь забрать моего сына, — яростно прошептала Тори, не очень-то, однако, веря своим словам.

— Посмею. И заберу, — в голосе Малфоя проскользнули вдруг несвойственные ему едкие истеричные нотки. — А ты нарожаешь себе новых. Мелких очкариков-гриффиндорцев, например. Хоть с десяток.

Чем было вызвано его глумление, сложно было точно определить — ревностью или оскорбленным самолюбием, поскольку бывшая жена не просто в короткий срок нашла нового мужчину, но и выбрала его злейшего врага. Тори захотелось вдруг задеть его за живое, сделать побольнее, выдав что угодно, например, заявить, что Гарри Поттер лучше того в постели. Но усилием воли она сдержалась ради сына — Драко, как Астория успела понять, не очень-то дорожил жизнью Скорпиуса. Реши она провоцировать бывшего мужа, тот мог запросто отыграться на их сыне.

— Пусти меня! Я хочу к маме! — заплакал Скорпи, и каждый его слезный возглас отдавался болью в сердце Астории.

— Я найду тебя! Из-под земли достану!

— Ты? — Малфой разразился презрительным смехом. — Что ты можешь сделать? Разве что залить пол слезами и пригрозить, что натравишь на меня своего любовника. Кстати, где он, твой драгоценный Поттер, отчего не рвется тебя спасать?

— Здесь, — раздался вдруг и эхом отразился от стен такой знакомый голос. Драко вздрогнул от неожиданности; Астория вздрогнула бы тоже, если бы не парализующее заклятье, лишившее ее способности двигаться. А еще она была готова благодарить и Мерлина, и Мордреда, и Моргану, и всех духов-покровителей (в которых, к слову, никогда не верила) за то, что Гарри Поттер появился так вовремя.

С удовлетворением отметила Тори про себя, что Малфой явно испугался Поттера. Нервно дернувшись, сделал пару шагов назад, сильнее вцепившись в Скорпиуса, но твердо зажатая в руках Гарри палочка будто без слов предупреждала его, что пытаться сбежать бесполезно.

— Тут полно магглов, Поттер. Неужели старший аврор нарушит Статут?

Даже Астории, далекой от законов и правил Аврората, было понятно, что Гарри это не остановит. Она не раз читала в «Пророке» о том, что аврорам приходилось вынужденно применять магию в присутствии магглов при исполнении служебных обязанностей. Потом магглам стирали память, и хоть подобные прецеденты пытались свести к минимуму, все же Министерство было согласно с тем, что цель оправдывает средства. Однако Драко тоже знал эту информацию, поэтому тут же придумал кое-что более ужасное. Прижав к себе сына, словно прикрывшись им как живым щитом, он добавил:

— Ведь в случае поединка кто-то может случайно пострадать.

— Гарри, прошу тебя, — взмолилась Астория, одними глазами пытаясь дать Поттеру понять, что ее бывший муж не блефует и реально способен причинить Скорпиусу вред. — Мой сын не должен пострадать!

— За твое преступление тебе светит не менее семи лет заключения в Азкабане, — начал Гарри вполне спокойным тоном. — Я мог бы еще пять минут назад вызвать отряд авроров, тебя бы обезоружили и отвезли в следственный изолятор, где ты ожидал бы оглашения приговора и Азкабана. Но, как видишь, я этого не сделал, поскольку прибыл сюда не арестовывать тебя, а договориться.

С губ Драко сорвался нервный смешок.

— О чем? Если тебе нужна она, — тот кивнул в сторону Тори, — забирай, не жалко. Она меня более не интересует.

Как бы Астория ни относилась к мужу, эти слова больно кольнули ее в самое сердце. Наверное, именно так выглядит высшая степень равнодушия и безразличия. А ведь всего каких-то две недели назад они вполне мирно беседовали за семейным ужином...

— Мы заключим Непреложный обет, — продолжил Поттер, никак не отреагировав на реплику касательно Тори. — Ты поклянешься, что оставишь Асторию и Скорпиуса в покое и более никогда их не потревожишь. Я поклянусь, что дам тебе покинуть пределы Великобритании и не буду пытаться искать тебя заграницей.

Малфой недоверчиво взвешивал его слова. Астория тоже недоумевала — неужели старший аврор действительно отпустит преступника, который сам пришел к нему в руки?

— И в чем подвох? — сощурив глаза, поинтересовался Драко.

— Его нет. Я хочу обезопасить Асторию и Скорпиуса, как уже и сказал. А ты сможешь прожить долгую безбедную жизнь где-то далеко отсюда. Но если однажды решишь вернуться, пусть даже инкогнито — пеняй на себя.

— По рукам, — Малфой вдруг повеселел, словно усмотрел в этом предложении что-то весьма привлекательное.

— Освободи Асторию от заклятья, она скрепит наш обет.

Первым делом Тори подбежала к сыну и крепко обняла его, все еще не веря, что теперь ее мальчик в безопасности. Затем еле подавила в себе желание отвесить Малфою пощечину; выплеснув свой собственный гнев, она могла тем самым навлечь на себя гнев Драко, который (как предчувствовало сердце Тори) все еще был способен причинить вред ей, или Скорпи, или Гарри. Хотя, казалось, Поттер загнал его в ловушку, Малфой выглядел слишком уж довольным, словно игра шла по его правилам. Астории не нравился это взгляд.

— Я, Драко Люциус Малфой, клянусь никогда не причинять вреда Астории и Скорпиусу Малфоям, — чересчур нарочито растягивая слова, произнес тот свою часть клятвы.

— Я, Гарри Джеймс Поттер, клянусь не преследовать и не причинять вреда Драко Малфою, если тот впредь не вернется в Великобританию.

Астории оставалось лишь выполнять движения палочкой, создавая золотые магические нити, которые скрепляли клятву, и тщетно пытаться отделаться от мысли, что что-то здесь не так. Хотя бы проходившие мимо магглы, не обращавшие никакого внимания на творящуюся рядом с ними магию. Впрочем, тут, вероятнее всего, постарался Поттер, заблаговременно установив Купол невидимости. Но было что-то еще... Предложение Гарри, которое никак не вязалось с должностью старшего аврора? Или поведение Драко? Тори жила с ним долгие годы (хотя сейчас начинала сомневаться, что вообще когда-либо знала его) но совершенно не узнавала его, словно он полностью изменился за последние несколько дней.

— Никогда бы не подумал, что с тобой может быть приятно иметь дело, Гарри Поттер, — усмехнулся тот и развернулся, чтобы удалиться прочь.

Бросив на уходящего Малфоя тяжелый взгляд, Поттер повернулся к Тори и Скорпи и несколько секунд молча смотрел, словно размышляя, какие слова подобрать.

Но Тори как будто не замечала его взгляда, поскольку в тот самый момент в ее голове вспыхнула невероятная и пугающая догадка. «С тобой может быть приятно иметь дело, Гарри Поттер», — так прозвучала брошенная невзначай последняя фраза... Гарри Поттер. Но Драко принципиально никогда не называл Мальчика-который-выжил по имени. Либо различными прозвищами, либо по фамилии.

— Гарри, это был не Дра...

Все произошло мгновенно. Прозвучали криком слова неизвестного заклинания, после чего Астория словно кожей ощутила ледяное дыхание летящего в них заклятия.

— В сторону!

Резкий толчок опрокинул ее на пол раньше, чем она успела бы осознать, что Гарри кричал ей, и сдвинуться с места самостоятельно. Тори снова, как и когда-то в горящем Малфой-мэноре, упала на пол вместе с сыном, прижимая его к себе и пытаясь спасти от беды. Радом со сдавленным стоном упал и сам Поттер.

— Вот дерьмо! — услышала она возглас со стороны нападавшего, почему-то женским голосом. А затем хлопок аппарации.

Мысли в голове путались, с трудом силясь восстановить полную картину произошедшего. Тот, кто выдавал себя за Драко, сбежал, пустив заклятье в спину. В кого он целился — в нее или Скорпи? А что Гарри? Это ведь он оттолкнул их, из-за чего они с сыном отделались лишь синяками. Астория перевела взгляд на Поттера и вздрогнула от ужаса, поскольку тот поднимался на ноги мучительно медленно, прижимая руку к груди. То заклятие попало в него.

— Гарри, как ты?.. — Тори не хватало воздуха и голос ее дрожал.

За прошедшие пару дней она прокручивала в голове множество вариантов поведения на случай, если встретит Гарри Поттера снова. Обещала себе, что будет держаться сдержанно, вежливо, но отстраненно — так же, как, допустим, разговаривала бы с Теодором Ноттом или Блейзом Забини, которых не видела с момента окончания Хогвартса. Но жизнь, как и всегда, внесла свои коррективы.

— Я полный болван, — хрипло рассмеялся Поттер, но смех его вышел вымученным и злым. — Мне стоило догадаться, что Малфой при нынешних обстоятельствах не станет так подставляться и не рискнет снова появиться в Лондоне, даже ради сына... Меня развели как мальчишку, использовав Оборотное зелье и произнеся подложный обет...

— Твоя рана, Гарри... — Астория отказывалась сейчас думать о Драко, его сообщниках и их планах. Ее все еще трясло от пережитого ужаса. Осознание того, что удар должен был попасть в нее или Скорпиуса, но Гарри принял его на себя, приходило постепенно.

— Жить буду, — попытался обнадежить ее Поттер и натянуто улыбнулся, впрочем тут же скривился от боли. — Да и не рана это, а проклятие.

Проклятие. Страшное слово, которое для Астории навсегда будет ассоциироваться со смертью. Разумеется, она знала, что убить человека можно множеством способов, но именно проклятие пугало ее больше остальных; должно быть, потому, что ни зеленого луча Авады, ни ножевого ранения ей воочию видеть не приходилось, но то, как умирала от проклятия ее мама, врезалось в память на всю оставшуюся жизнь. Тори до сих пор являлись в кошмарах ее последние дни, когда мама, перестав есть и подниматься с постели, лежала бледная и изможденная, прощаясь с дочерьми и ожидая кончины.

— Тебе нужно в Сент-Мунго, немедленно!

В свое время колдомедики не сумели помочь леди Гринграсс, но вера в колдовскую медицину не покинула Асторию окончательно. Однако Гарри ее беспокойства, кажется, не разделял:

— Нет, справлюсь сам, дома, — а затем поднял взгляд, и на секунду Астории показалось, что она читает в нем смущение. — У меня будет только одна просьба, Тори — поможешь мне дойти до машины? Увы, аппарировать в таком состоянии я не смогу. Придется воспользоваться услугами маггловского транспорта. Тебе когда-нибудь приходилось ездить на такси?

— Н-нет, — прошептала Астория и на пару мгновений застыла в замешательстве. По громкой связи объявили, что до отправления ее поезда осталось десять минут. Она должна поспешить — в конце концов, билеты приобретены, решение принято, Рубикон перейден. Но в то же время Гарри, который рисковал собой ради нее и ее сына, еле стоял, опираясь на колонну, согнувшись и прижимая руку к груди, куда попало проклятие; могла ли она его бросить в таком состоянии?

— Это не займет много времени, — словно прочитав ее мысли, добавил Поттер. — Мне только выйти из здания вокзала, дойти до...

Он так и не договорил, согнувшись еще сильнее и надсадно закашлявшись. Тори, подбежав, неловко попыталась подхватить его за руку. Она была растеряна, поскольку совершенно не знала, как полагалось действовать в подобных ситуациях. Еще более смутным казалось ей будущее, если она не уедет сегодня во Францию. Что они со Скорпом будут делать дальше?

—‌ Ты можешь идти? —‌ Астория неумело обхватила Гарри за талию, надеясь, что сумеет помочь ему сохранить равновесие, не причинив при этом ему боли. В тот миг она окончательно решила, что поступит правильно, даже если опоздание на поезд обернется для нее новыми проблемами.

Поттер слабо кивнул, и они медленным шагом направились к выходу из вокзала. Это было не так-то просто —‌ Гарри ступал нетвердо, покачиваясь из стороны в сторону, периодически останавливался, чтобы прокашляться или перевести дыхание. Наверное, магглы сейчас смотрят и думают, что он пьян, подумалось Тори. В любой другой момент это показалось бы ей унизительным; с самого детства отец твердил, что показывать перед магглами свои слабости недостойно волшебника. Но сейчас ее разум был наполнен тревогой, и остальное отходило на второй план.

Астория то и дело переводила взгляд с Гарри на Скорпиуса, которого крепко держала свободной рукой, все еще внутренне опасаясь, что опять его потеряет. Ей нужно было поговорить с сыном, попытаться успокоить —‌ он пережил не менее сильное потрясение от увиденного. Но нервы самой Тори были напряжены до предела и она не могла вымолвить ни слова.

Когда злополучный вокзал был пройден и Гарри указал в сторону одной из машин с наклейкой «такси» на стекле, Астория уже не сомневалась в своем решении, даже несмотря на то, что происходящее казалось безумием —‌ она опять едет в дом Гарри Поттера, откуда сбежала пару дней назад.

Гарри почему-то назвал адрес Гриммо, 13, и хоть Астории помнила, что на самом деле номер дома 12, но вмешиваться не стала. Угрюмый водитель не сказал ни слова и, кажется, вообще не рассматривал своих пассажиров (за что Тори мысленно благодарила судьбу, ведь чем меньше маггл наблюдает за волшебниками, тем меньше вероятность, что он заметит какие-то странности и различия). Астория приобнимала прижавшегося к ней Скорпи и поглаживала его по голове. Ее сын оказался на удивление мужественным и стойко перенес как похищение, так и иные сцены, не предназначенные для детских глаз.

—‌ Мам, а что с мистером Поттером? —‌ прошептал он.

—‌ С ним все будет хорошо, мой милый. Сейчас мы приедем домой, он выпьет лекарство, отдохнет и завтра ему будет лучше.

Тори хотелось самой в это верить. Периодически она переводила взгляд с сына на Гарри, который выглядел откровенно плохо —‌ слишком бледный, с черными кругами под глазами, покрытый испариной. В какой-то момент его голова завалилась набок, и Астория нешуточно испугалась, что он мог потерять сознание; к счастью, это было не так. Поездка на маггловском транспорте казалась ей бесконечно долгой, из-за чего Тори мысленно ругала Поттера за отказ от помощи колдомедиков и молила Мерлина, чтобы они доехали быстрее.

Лишь оказавшись на улице Гриммо, она поняла, почему Гарри назвал другой номер дома. Особняк был скрыт от магглов. В общем-то неудивительно. На Малфой-мэнор в свое время тоже были наложены антимаггловские чары.

Вынужденное использование магии, необходимое, чтобы снять защиту перед входом, отняло у Поттера последние силы. Давясь кашлем, он пошатнулся и начал оседать на землю, и Астории стоило огромных усилий помочь ему дойти до двери; благо, уже дома, вдали от возможных случайных взглядов магглов, она смогла поддержать его и себя магией.

Тори даже не обратила внимание, насколько по-хозяйски начала действовать, оказавшись уже в знакомой обстановке —‌ на автомате левитировала сумки к тумбе, а верхнюю одежду к вешалке, Скорпиусу наказала идти в гостиную, смотреть мультики и не мешать им. Сама же вместе с Гарри переместилась в его спальню, туда, куда лишь однажды заходила ранее без его ведома.

Теперь наконец она узнала, что было в том запертом ящике, который она в свое время не решилась открыть. Множество лекарственных зелий.

—‌ Да у тебя тут, похоже, половина месячного запаса зелий Сент-Мунго, —‌ нервно пошутила Астория, надеясь хоть немного разрядить обстановку.

—‌ Бери выше, —‌ несмотря на плачевное состояние, Гарри тоже старался шутить. —‌ Половина годового.

—‌ И все же может сейчас, когда магглов рядом нет, вызовешь колдомедиков? —‌ еще раз предложила Астория, наблюдая, как Поттер принялся дрожащими руками смешивать какие-то незнакомые ей зелья с тяжелыми запахами.

—‌ Не хочу портить им праздник, —‌ выдал тот, а потом со слабой полуулыбкой пояснил. —‌ Это целитель Берк придумал. Что-то вроде новой местной традиции —‌ если старший аврор не попадает в Мунго больше месяца, колдомедики это событие отмечают.

Наверное, в другой ситуации Астория оценила бы юмор. Но не сейчас.

—‌ То есть, из-за чьей-то нелепой выдумки ты подвергаешь себя опасности?

—‌ Видишь то кольцо? —‌ Гарри кивнул головой в сторону странного красного круглого предмета, лежащего на его столе. —‌ Это что-то вроде моей личной «красной кнопки». Экстренный канал связи с Мунго, действует быстрее, чем стандартное заклинание вызова.

А затем неожиданно остановился, положил руки Астории на плечи и поднял на нее взгляд глаза в глаза:

—‌ Тори, я обещаю тебе, что воспользуюсь им, если мне станет хуже.

От его прикосновений и взгляда она испытала мурашки по телу и целую гамму различных чувств —‌ смущение, волнение, трепет. Словно и не было ее бегства и нескольких дней порознь.

—‌ Хорошо, я тебе верю, —‌ сбивчиво пролепетала Астория, наблюдая, как Гарри тремя большими глотками осушил кружку с противным на вид зельем, а затем, еще раз прокашлявшись, принял лежачее положение и прикрыл глаза.

Решив больше не беспокоить его разговорами, она отлучилась, чтобы уложить сына, а затем, вернувшись в комнату Поттера, быстро и почти бесшумно трансфигурировала одно из кресел в лежак, где планировала расположиться ко сну. В детстве Скорпиус частенько болел, и Астория привыкла проводить ночи около его кроватки. Драко болел реже, но и за ним ей случалось ухаживать. Для нее это было обычной практикой.

—‌ Тори... лучше иди в гостевую комнату.

Эти простые слова вогнали ее в краску. Почему он гонит ее? Неужели причина в том поцелуе, после которого Поттер решил держать дистанцию? Но сейчас у нее и в мыслях ничего крамольного не было, она всего лишь боялась оставлять его одного в тяжелом состоянии.

—‌ Позволь мне остаться, —‌ стараясь подавить гордость и смущение, попросила Тори, попытавшись тут же оправдаться, —‌ это исключительно ради твоего здоровья. Если не дай Мерлин ты потеряешь сознание и не сможешь воспользоваться тем кольцом, я...

—‌ Все. Будет. Хорошо. —‌ едва приоткрыв глаза проговорил Гарри, и в его голосе было столько спокойной уверенности, будто он не только не в первый, но уже и не в сотый раз оказывается в такой ситуации без помощи медиков. —‌ Увы, нейтрализующее проклятия зелье имеет некоторые побочные эффекты, так что вряд ли этой ночью мне удастся выспаться. Не хотелось бы помешать еще и тебе.

—‌ Ты действительно думаешь, что я смогу спокойно уснуть в другой комнате, зная, что тебе тут плохо?

—‌ То есть мне тебя не переубедить? —‌ сдался Поттер. —‌ Как знаешь, Тори. Но я тебя предупредил.

Не страшно, думала Астория, засыпая. Отчего-то ей было очень приятно осознавать, что причина нежелания совместной ночевки крылась в стремлении не причинять ей беспокойства, а вовсе не в том злосчастном поцелуе. Поттер даже ни разу не напомнил о нем. Конечно, текущая ситуация не располагала к воспоминаниям: сначала стресс из-за попытки выкрасть Скорпиуса, потом ранение Гарри... Но все же крамольная мысль упорно вертелась в сознании —‌ а вдруг он передумал?

Вскоре Астория убедилась, что Поттер не врал, когда говорил про побочные эффекты. Буквально через час она проснулась и бросилась к Гарри, который метался по кровати в лихорадке и кого-то звал сквозь тяжелый сон. Возможно, ему сейчас снится минувшая война, думала Тори, наклоняясь и целуя его в лоб, чтобы проверить, есть ли жар. Затем, наколдовав миску с водой, смочила платок, чтобы обтереть его покрытое испариной лицо. А после наклонилась снова, осторожно поцеловав в висок и щеку; в этих действиях не было медицинской необходимости, но Тори отчаянно пыталась убедить себя, что ничего личного или интимного в ее поцелуях нет. В конце-концов, так же она целовала и Скорпи.

Пару раз взгляд ее падал на губы, но Астория смогла себя остановить. Пользоваться его слабостью в личных интересах она не будет. Тем более, не за тем она осталась здесь. Присев на край его кровати, Тори поглаживала его по плечам, по голове, перебирая пальчиками его непослушные волосы.

Гарри все еще находился во власти кошмара, шептал сквозь сон неразборчивые имена, звал кого-то; Астория не решилась будить, опасаясь, что резкое пробуждение может помешать процессу нейтрализации проклятия, но попыталась успокоить его своим особым способом —‌ песней, которую когда-то пела ей мама. В детстве мама говорила ей, что эта песня старше Хогвартса и восходит к временам друидов и древней магии, что в ее мелодии переплетаются шепот вересковых полей, напевы таинственных лесов и музыка вольного ветра. Став старше, Тори поняла, что мама во многом приукрашивала действительность, и все же она любила эту песню; и сейчас старалась вложить в исполнение всю нежность и теплоту, на которую была способна.

Неизвестно, что было тому причиной —‌ пение Тори, ее прикосновения или все же действие зелья —‌ но вскоре Гарри действительно успокоился, жар спал, а сама Астория почувствовала, как тяжелеют веки и как тянет ее ко сну. На мгновение мелькнула в ее сознании мысль лечь рядом с Гарри на одной кровати, поскольку та была достаточно широкой для двух довольно худощавых людей. Но затем ее осенила другая идея: максимально, почти вплотную придвинуть свою наколдованную лежанку к его постели. Если он спросит, она сможет утром сослаться на то, что хотела находиться ближе на случай критической ситуации.

Засыпая, Тори не удержалась от того, чтобы взять его за руку и переплести пальцы. А также не могла не признаться себе самой, что в глубине души была рада тому, что вернулась.