Эту нить нам не разрубить (гет)

Гарри не знал, куда себя деть. Дни назад он желал только одного — победить Волан-де-Морта, даже если ради этого придётся отдать собственную жизнь. Всё лучше, чем потерять ещё одного доброго друга. Теперь его имя снова было у всех на устах, а он что и сделал, так выжил и хотел покоя. Собственно, в первый же день Победы всеобщий герой добрался до полуразрушенной спальни и спустя минуты забылся сном. Кто-то из друзей, скорее всего, предусмотрительная Гермиона, оставил на прикроватной тумбочке тарелку с едой и питьё. Гарри стоял поутру у окна и долго вглядывался в окрестности школы: в Запретный лес, где виднелись обгоревшие стволы деревьев, в разрушенный мост, словно его накануне надкусило огромное чудовище, в чёрные, фиолетовые, синие и другие, похожие на кляксы, пятна на траве, возникшие от множества ударившихся об землю заклинаний. За окном светило солнце, но было пустынно и уныло.

Долгожданное мирное время наступило, и никто почему-то не объяснил, что с ним делать, и как после всего того, что произошло, сиять от радости. Гарри ходил как неприкаянный по школе и инстинктивно кивал на приветствия, пожимал чьи-то руки, на автомате отвечал, что у него всё хорошо, и даже скромно улыбался. Цель всей его жизни оказалась достигнута, а дальше он как-то и не думал, вернее, думал, но это было очень давно, годы назад, словно бы в другой жизни, где ему хотелось стать борцом с тёмными магами. Одного, при том сильного, он одолел, и это теперь почему-то не вызывало желания броситься на поиски всех его приспешников и засадить их в Азкабан.

Он просто чертовски устал, хотелось думать Гарри, но дни шли, и становилось понятно совершенно другое — в нём что-то переменилось после Победы. Если он и устал, то от прежней жизни, где ему была отведена лишь одна роль. Теперь на него, точно цунами, обрушилась свобода, с которой он пока не понимал, что делать.

Гарри хотел бы, как в прежние времена, посидеть и поболтать с Роном, но теперь не мог долго находиться в его обществе. Невольно ощущал себя виноватым в том, что дорогая ему семья Уизли лишилась матери и одного из сыновей в лице вернувшегося в трудную минуту Перси, и, видя слёзы в глазах друга, хотел провалиться под землю. К Джинни Гарри и вовсе не решался подойти, как и думать о чём-то романтическом с ней. Сама мысль теперь казалась нелепой. Его «геройство» и прежние чувства вряд ли оправдывали жестокий поступок по отношению к ней месяцы назад. Гарри прекрасно помнил, как бросил её прямо на похоронах Дамблдора. Если она до сих пор не врезала ему за это, то только из великодушия.

Можно было, конечно, посидеть в Большом зале и пообщаться с сокурсниками, но большинство из них поглядывало на него с восхищением и с жадностью желало послушать через что ему пришлось пройти. Для них поход за крестражами, побег из дома Малфоев, ограбление банка Гринготтс и многое другое — это лишь увлекательные истории, а для него — страшные испытания, где он мог потерять дорогих ему друзей. Если кто и мог понимать Гарри, то единицы. Невилл, к примеру, времени зря не терял и первые часы мирного времени проводил с Полумной. Теперь их можно было видеть прогуливающихся у озера, застать в теплице, где они помогали профессору Стебль подлечить саженцы, или идущими к Запретному лесу, где Полумна любила подкармливать фестралов. Гарри был за них рад и с тоской поглядывал им вслед.

Гермионе сейчас тоже приходилось несладко. Дни назад Рон во весь голос прокричал, что она его девушка, но после событий в Большом зале об этом, кажется, забыл. Гермиона уверяла, что это её совершенно не задевает — у её парня ведь страшное горе, нужно это понимать и пожалеть его, — но Гарри молчал и видел грусть в её глазах. Рон не разделил с ней своего горя, словно бы то, что её родители живы и здоровы, сделало её неспособной понимать, как ему плохо. Гарри не знал, что ей сказать, и это молчание их в большинстве случаев устраивало — рядом друг с другом хотя бы не было столь паршиво и одиноко.

— Перестань. И ты, и я ни в чём не виноваты, и ты сам это прекрасно знаешь.

Голос подруги заставил его вздрогнуть и вынырнуть из мыслей. Он обнаружил, что неподвижно сидел на стуле, пока подруга занималась сортировкой книг на столе. Она-то уж никак не могла остаться без дела и вызвалась помочь мадам Пинс в библиотеке. Гарри опустил руку, которой прошедшие минуты подпирал голову, и, вопросительно сдвинув брови, уставился на Гермиону.

— Вот только не делай вид, что не понимаешь, — ответила она и кинула какую-то потрёпанную книжку в коробку на полу. — Знаешь, тебе станет гораздо лучше, если ты поговоришь с Джинни, а не будешь её избегать…

— Да я не…

— …и продолжать бегать ко мне.

Гарри от возмущения заглотил воздух, но не нашёл слов и сомкнул губы. Гермиона пододвинула к нему стопку книг, а вторую взяла в свои руки. Через пару мгновений она ушла к полке в другом конце зала, и ему ничего не осталось, как взять свою половину книг и двинуться за ней.

В библиотеке, как и во всём замке, сейчас стоял кавардак. Мадам Пинс, что было для её сдержанной натуры обычно не свойственно, в первые дни хваталась за голову, обнаружив тот или иной испорченный фолиант, заставляющий её сердце обливаться кровью. Первым делом она бросилась наводить порядок в Запретной секции, уверенная в том, что справится и сама, но из-за бардака всё перемешалось между собой, и ей потребовалась помощь. Теперь в библиотеке шёл учёт всех повреждённых, целых или же исчезнувших книг, их сортировка и расстановка по секциям.

Гермиона обычно применяла простые заклинания для проверки, а если оказывалось, что под обложкой содержалась магия или же в воздухе появлялся дурной знак, используемый в качестве предупреждения, то оставляла такую книгу для самой мадам Пинс. Все остальные экземпляры она очищала, чинила и расставляла на полках сама. Казалось, это занятие не только отвлекало её от печальных мыслей, но и приносило удовольствие. Будь рядом Рон, он наверняка бы упрекнул её в том, что она работает как обыкновенный маггл и вместо того, чтобы использовать заклинание левитации, таскает книги сама и забирается по лестнице, но его рядом пока не было, а Гарри и сам любил физический труд больше, чем размахивание палочкой, и не задавал глупых вопросов.

— Дело вовсе не в Джинни, — сказал он, оказавшись рядом с подругой, но замялся и не смог продолжить: Гермиона слишком хорошо к нему относилась, и ему не хотелось, чтобы она, бросив всё, вновь занялась его проблемами.

— А в чём же? — спросила она, поднявшись на стремянку. — Думаешь, я не вижу, как ты на неё смотришь?

Он скривил губы и глянул на неё снизу вверх. Гермиона сегодня пожаловалась, что вся её «дорожная» одежда так и не вернулась из стирки, и потому облачилась в обычную школьную форму. Взгляд Гарри коснулся её оголившихся и поцарапанных ножек и невольно скользнул под юбку.

— Гарри!!!

Книги грохнулись на него раньше, чем он успел понять, на что именно засмотрелся. От удара Гарри ойкнул, покачнулся и выронил свою стопку из рук. На щеках Гермионы полыхал румянец, когда она спустилась и вперила в него сердитый взгляд. Гарри смутился и стал подбирать разбросанные на полу книги. Подруга, поджав губы, уселась рядом на корточки.

— Прости, я… вовсе не думал, — неловко пробормотал Гарри, укладывая уже пятую книгу поверх других.

От волнения он поспешил и неудачно схватил следующую за страницы. Последовал рваный звук, и Гермиона стукнула его по руке.

— Гарри, что ты делаешь?!

Худенькая блёкло-серая книжка в твёрдом переплёте выпала из его пальцев. Гермиона схватила волшебную палочку и взмахнула, намереваясь всё исправить, но заклинание почему-то не подействовало. Гарри пригляделся к обложке и понял, что маги не удосужились даже написать название книжки. Он открыл её и увидел, что порванные им страницы девственно-чистые.

— А о чём она вообще? — спросил он вслух и стал листать дальше.

Гермиона придвинулась ближе и нахмурила лоб.

— Странно, я что-то не помню, чтобы держала её в руках.

Ближе к середине обнаружился поблёкший от времени текст, и того было немного. Можно было видеть большие наклонные буквы с красивыми завитушками. Гарри слова показались знакомыми.

— Это латынь? — спросил он и коснулся пальцем последней строчки: — Testor ego… кхм…

Гермиона прикоснулась к страницам сама и немного подвинула его руку.

— Testor ego in aeternum*, — повторила она, — да, вроде похоже.

В тот же момент буквы вдруг вспыхнули и исчезли. Гарри почувствовал, будто пальцы обожгло, и выронил книгу, схватился за палочку и направил её вниз. Стоило только ему опустить глаза, как он увидел, что текст на странице сохранился, всё такой же бледный, красивый и небогатый на слова.

— Мне что, только что привиделось что-то? — настороженно спросил Гарри и не сразу понял, почему подруга не ответила. — Гермиона?

Он отвёл глаза и увидел, что она с удивлением и испугом разглядывала своё запястье.

— Что это, Гарри? — спросила девушка и показала ему свою руку. — Оно… немного жжётся.

На запястье Гермионы красовался тёмный символ, чем-то напоминающий знак бесконечности. Гарри осторожно коснулся его пальцем и в тот же миг ощутил, как его собственную руку отчего-то защипало. Он развернул её к себе и увидел, как на запястье проявился такой же символ.

Гермиона охнула, вместе с ним пронаблюдав за этим.

— Мерлин, только бы не проклятие! — испуганно проговорила она, вскочила на ноги, подобрала странную книгу и схватила Гарри за руку. — Пошли быстрее к мадам Помфри!

Он сжал её ладонь в своей и поспешил за подругой. После всех злоключений так нелепо угодить под воздействие какого-нибудь страшного проклятия совсем не хотелось.

Примечания:

*Клянусь навсегда.

Гарри показалась, что прошла целая вечность с того момента, как они с Гермионой ворвались в больничное крыло, и мадам Помфри попросила их подождать со своим «срочным вопросом». Друзья уселись на ближайшую койку и проявили терпение. Сейчас в больничном крыле находилось не так много пострадавших, как в первый же день после Битвы за Хогвартс, но и те требовали внимания и ухода.

Через две койки лежала с перевязанной головой светло-русая девушка, и Гарри сделалось не по себе от одного её вида. Лаванда Браун не так давно тоже находилась здесь, лицо её было обезображено, на шее и боку виднелись страшные раны от когтей, бинты то и дело пропитывались кровью, и магия всё никак не могла остановить её ток. Девушка стонала какое-то время, с каждым разом всё тише и тише, а потом просто смолкла, так и не узнав о победе.

В конце зала, на предпоследней койке в противоположном ряду, не так давно лежал израненный Перси Уизли, и Фред, притащивший брата на собственном горбу, настойчиво требовал оказать ему помощь, до тех пор пока Джордж и Ли не оттащили его в сторону. Не так далеко от них потрясённый Деннис Криви держался за голову и раскачивался на койке взад-вперёд, не в силах поверить, что его брата Колина больше нет в живых.

Гарри так сильно углубился в воспоминания прошлых дней, что невольно вздрогнул, когда Гермиона коснулась его ладони и легонько её сжала.

— Это не твоя вина, — сказала она вполголоса, словно прочитав его мысли. — Они все хотели жить свободно и боролись за это.

У Гарри в горле снова образовался ком: он не хотел такого количества смертей, не хотел, чтобы кто-то умирал, пока ему требовалось исполнить свою важную «миссию». Он молча кивнул на слова подруги и невольно заметил, что у неё очень тёплая и мягкая ладонь. Его пальцы сомкнулись в ответ.

— Значит, вы утверждаете, вас коснулось какое-то проклятие?

Спустя мучительные минуты к ним вернулась мадам Помфри.

— Мы… не совсем уверены, что это было, — ответила Гермиона и, бросив неловкий взгляд на других пострадавших, словно она отнимала и у них драгоценное время, принялась торопливо объяснять, что произошло в библиотеке.

Мадам Помфри внимательно её выслушала, осмотрела их с Гарри запястья, поводила над ними волшебной палочкой и взяла в руки книгу. За одной минутой последовала другая, третья… Гарри с вопросом посмотрел на подругу, но Гермиона только растерянно пожала плечами. Минуло ещё полминуты, если не больше.

— Что-то не так? — спросил он сам.

Целительница оторвалась от книги и серьёзно посмотрела на них.

— Вы уверены в том, что видели?

— Простите?

— Лично я здесь ничего подозрительного не наблюдаю, — ответила мадам Помфри и развернула книгу к ним.

Гарри готов был поклясться, что видел поблёкший от времени текст в середине книги, но там страницы были такими же пожелтевшими и чистыми, как и в начале. Судя по растерянному лицу Гермионы, она была уверенна в том же.

— Но… наши руки…

— Забавные символы, но что-то я не чувствую в них никакой магии, — ответила целительница, — надеюсь, у вас всё?

Гарри с Гермионой растерянно переглянулись.

— Знаете, можете отнести эту книгу профессору МакГонагалл или же Флитвику, может, они вам чем-то помогут, а меня прошу простить.

На этом мадам Помфри развернулась и ушла к светло-русой девушке с перевязанной головой. Гарри схватил подлую худенькую книжку, пролистал её от начала до конца и тоже ничего не обнаружил, более того, те страницы, что он порвал, оказались целыми.

— Что же это тогда такое, если не проклятие? — недоумевала сидящая рядом Гермиона.

— Может, что-то вроде… шутки близнецов? — предположил Гарри.

— Что-то мне не смешно.

— Недоработанной шутки.

К профессору МакГонагалл они идти отказались — как директор она сейчас занималась множеством важных вопросов относительно восстановления замка, наведения порядка, распределения доступных средств для покупки уничтоженного школьного инвентаря, рассылкой писем с приглашением учеников на следующий учебный год, новых учителей и рядом других организационных моментов. Друзьям стало просто неудобно её беспокоить из-за одной несчастной книжки, и они согласились в коридоре, что на этом можно позабыть про странный инцидент. Вместе ступили на движущуюся лестницу и плавно «поехали» вниз.

— Прости, что зря встревожила, — хмуро сказала Гермиона, — может, это и в самом деле всего лишь забавные символы, — и она пальчиком провела по своему на запястье.

Гарри показалось, что он почувствовал ласковое прикосновение к своей руке, но это ощущение так же быстро прошло, как и возникло.

— Может, — согласился он и тряхнул головой, отбрасывая от себя нелепую мысль, что эти символы как-то связаны между собой. — Тебе помочь закончить в библиотеке?

— Да нет, спасибо, на сегодня там немного осталось, ты отдохни лучше.

Гарри с трудом удержался, чтобы не сказать, что последние дни он только и делает, что «отдыхает», и кивнул. Впрочем, возвращаться в библиотеку ему тоже не особо хотелось, вряд ли он там приносил много пользы.

— Ну, до встречи.

Гермиона махнула ему ладошкой на прощание и скрылась за поворотом. Гарри решил спуститься ниже и посетить кухню. У домовиков было куда приятнее и удобнее угоститься пирогом или испить сока, чем сидеть в Большом зале, где, несмотря на безмятежное небо над головой с тысячей парящих свечей, на радостные лица выживших учеников и знакомые ряды столов и скамеек, всё напоминало о Битве и тех дорогих ему людях, кто уже больше не откроет глаз.

Гарри едва одолел пролёт, как вдруг ощутил неприятное жжение в руке и замер. Знак на запястье, к его удивлению, порвался, и вместо знака бесконечности стал походить на ленту, которая, будто змея, ринулась вверх. В тот же момент его руку обожгло до локтя, Гарри вскрикнул и с ужасом увидел, что тёмная лента удлиняется и тянется выше. Гарри развернулся обратно, готовый вернуться в больничное крыло или хотя бы догнать Гермиону, но не смог ни того, ни другого.

Боль, точно пламя, набирающее обороты, прокатилась до его плеча и со всей силы ударила в грудь. Гарри не устоял на ногах и покатился с лестницы вниз, прямиком во тьму.

* * *

— «Личная»?! И что в таком случае эта книга могла делать в библиотеке?! Её же могли взять в руки ученики помладше! Ирма, будь добра объяснить, как это могло!..

— Минерва, да неужели ты думаешь, что, не будь этого бардака после Битвы, я бы позволила такому недоразумению произойти?!

— Девочки, да полно вам! Смысл сейчас разбираться за книгу и её древнюю магию, когда всё уже случилось? Давайте лучше подумаем, как помочь детям…

Гарри не знал, отчего он пробудился — то ли от голосов, отдающихся в ушах, то ли от боли в боку и висках. Он открыл глаза и нащупал на тумбочке очки, нацепил их на нос и понял, что оказался на одной из коек больничного крыла. Его взгляд тут же метнулся к руке и нашёл на запястье лишь прежний небольшой символ. Гарри нетерпеливо потёр его пальцами, будто собирался этим действием от него избавиться, и вдруг услышал чей-то судорожный вдох. Он повернул голову и обнаружил на соседней койке Гермиону. Она была бледной и с таким потрясением смотрела на него, будто ей сообщили, что Волан-де-Морт на самом деле сделал восемь крестражей, и один из них ещё не найден.

— Ты чего? — обеспокоенно спросил её Гарри и тут же присел на своей койке. — Подожди, а ты что, тоже?..

Он не окончил вопроса, потому как увидел упавшие между их койками тени и повернул голову. Рядом находились мадам Помфри, мадам Пинс и профессор МакГонагалл.

— Пришли в себя, мистер Поттер, — заметила последняя, — что ж, нам есть, о чём с вами поговорить.

Гарри быстро сообразил, в чём дело — других странностей с ним в этот день просто не случалось.

— Это всё из-за книги, да? Вы что-то знаете о ней? То, что со мной… с нами случилось, — поправился он, — как-то связано с этой книгой и непонятными символами на наших запястьях?

— Да, здесь вы верно заметили, «связано», — сухо согласилась профессор МакГонагалл и повернула голову.

Мадам Пинс, на которую она красноречиво посмотрела, подошла ближе.

— Дело в том, мистер Поттер, что книга, которую вы с мисс Грейнджер имели неосторожность читать, пришла к нам ещё с давних времён и содержит в себе… как бы это проще выразиться… одни из немногих старых и крепких клятв, необходимых для заключения магического брака между волшебниками, что вы, собственно, с мисс Грейнджер и сделали несколько часов тому назад, как я понимаю, вполне добровольно.

Гарри понял, что его рот благополучно открылся, но из него не вышло ни звука. Услышанное, точно белье в стиральной машинке, медленно прокрутилось в его голове пару раз, а затем понеслось на высоких оборотах.

Странная книга, в которой есть клятвы. Старые крепкие клятвы. Клятвы, связывающие магический брак. Но ведь магический брак, как и любой другой магический контракт, как объясняли ему ещё во времена Турнира Трёх Волшебников, вещь нерушимая, если только одна из сторон не желает серьёзно пострадать. Выходило, они с Гермионой… они с его близкой подругой… почти что сестрой… они прочно и надолго…

Гарри повернул к ней голову, не в силах мысленно прибавить несчастное слово «связаны».

— Но мы… мы… мы произнесли всего-то… — сказал он растерянно.

— Боюсь, этого было вполне достаточно, — ответила мадам Пинс, — вы друг за другом провели по странице, коснулись заключительных слов и произнесли их, а всё остальное… то, что было выше, про верность, заботу, любовь и другое, посчиталось как само собой разумеющееся.

Гарри продолжал потрясённо смотреть на Гермиону, будто видел её впервые, и не мог понять, почему она не вскакивает, чтобы разубедить его в сделанных выводах. Ему казалось, что она должна-таки наброситься на него, оживлённо жестикулируя и твердя: «Сколько раз я должна тебе говорить не трогать всяких подозрительных вещей!..» Но она почему-то молчала, и от этого ещё больше становилось не по себе.

Не могла же Гермиона и вправду сделаться его женой? Получалось бы, что он отобрал её у друга, взял и по глупости помешал их счастью. Гарри закачал головой, отвергая эти чудовищные мысли.

— Да это абсурд! — горячо возразил он.

— Однако этот самый «абсурд» уже нанёс вам двоим урон, — строго подметила профессор МакГонагалл. — Вы бы лучше подумали, как впредь не подвергать друг друга опасности, пока мы не найдём способ, как вам… помочь в такой ситуации. Если, конечно, вам нужна помощь.

— Не думаю, что это возможно, Минерва, — удручённо сказала мадам Пинс. — Ты же видишь, клятва принята, и брак ждёт своего завершения.

— Принята, но как? Так ведь любой мог заключить брак ещё в юные годы и!..

— Подождите! — нетерпеливо прервал их Гарри, от напряжения у него стало сильнее сдавливать виски. — Так это… клятва так сработала, что мы испытали сильную боль?

Женщины промолчали, что уже можно было считать утвердительным ответом.

— Но зачем?

— Затем, что вы не довели заключение вашего брака до его логического завершения, — ответила мадам Пинс.

— Не довели? — переспросил Гарри, чувствуя, что ещё немного и его голова просто взорвётся. — А это ещё как?

Последовала очень странная пауза, как будто бы все ждали, что он догадается. Но Гарри не догадался.

— Я не понимаю. Объясните мне, в чём дело!

— Дело в том, что клятва требует от вас консуммации брака, — с некоторым раздражением ответила мадам Пинс и отвела взгляд, будто её вынудили произнести нечто непристойное. — И до тех пор, пока этого не произойдёт, она не даст вам двоим далеко отойти друг от друга.

— Консу… чего? — уточнил Гарри, от переизбытка чувств совершенно не представляя, как математические понятия вроде констант и суммирования могут быть связаны с магическими браками.

Новая пауза отчего-то сделалась продолжительней предыдущей. Гарри послышался шорох на соседней койке, и он заметил, что Гермиона спрятала своё лицо за ладонями.

— Это значит, что клятва ждёт, когда вы довершите брак путём полового акта с вашей супругой, — серьёзным тоном произнесла мадам Помфри, ввиду своей профессии не склонная к излишним сантиментам. — Думаю, пока вам с мисс Грейнджер стоит хотя бы держаться близ друг друга, а теперь прошу меня простить, как вижу, моя помощь тут больше не потребуется.

Гарри остолбенел, как если бы в него ударили заклятием. Спроси его кто сейчас, как его зовут, он не то что не издал ни звука, но и даже имени своего не вспомнил.

Жизнь в больничном крыле продолжала идти своим ходом в то время, как Гарри из неё выпал. Мысль о том, что они с Гермионой теперь не только связаны клятвой, но и должны их брак… «консуммировать», отказывалась укладываться в его голове. Всё это походило на бред, на чью-то дурацкую шутку. Не то чтобы он никогда не видел в подруге девушку и не замечал, как на неё поглядывает Рон, но предположить, что эта девушка вдруг станет его женой, уж точно не мог. Она всегда была рядом с ним, помогала ему, поддерживала, казалась не в меру настойчивой со своими познаниями, но при этом доброй и заботливой сестрой. По крайней мере так он себе и воображал братско-сестринские отношения, а теперь был вынужден очнуться и увидеть перед собой кого-то другого.

Гарри продолжал неподвижно сидеть на койке и смотреть на Гермиону. Потрясение его было столь велико, что он думал, какое же это кощунство — взять и обнять её уже не по-дружески, окунуть пальцы в её пушистые волосы, впиться в её губы, запустить руку под её школьную светлую блузку, подняться выше, до самой груди и услышать судорожный вздох. От последнего он зажмурился и покачал головой, не веря тому, что мог мысленно дойти до такого бесстыдства. Это же Гермиона, его лучшая подруга, желать такого с ней… да это же как покушаться на святое.

Гермиона между тем не выдержала его внимания и отняла руки от лица.

— Да прекрати ты уже! Неужели ты думаешь, что ты один так удивлён?! — воскликнула она и тоже села на своей койке.

Гарри не знал, что ей сказать, но и не мог отвести от неё взгляда. В его голове во второй раз в жизни сбились все ориентиры, правда, в первый раз он хотя бы понимал, что ему предстоит сделать, нежели теперь. Гермиона же нервничала, прикусывала губы, отводила взгляд и несколько раз небрежно откидывала локоны волос с лица, которые норовили возвратиться обратно.

Мадам Пинс между тем повторила, что она сомневается, что может им чем-то помочь, но обязательно посмотрит в библиотеке все доступные книги на тему магических браков. Профессор МакГонагалл деловито сообщила, что обязательно напишет кому-нибудь из общих знакомых, тем же членам Ордена Феникса, кто может быть более сведущ в подобных «деликатных» вопросах, а пока её бывшим ученикам стоит держаться вместе и быть уверенными в том, что их «секрет» не будет раскрыт.

— Если вам ещё что-то нужно, то я всегда готова помочь, — заверила директор перед уходом.

Ответом ей было молчание. Дверь хлопнула. Гарри инстинктивно дернулся и понял, что они с Гермионой продолжают молчаливо посматривать друг на друга. Следовало бы, наверное, всё обсудить, вот только времени вдруг не оказалось.

Дверь снова хлопнула, и в больничное крыло вбежал Рон.

— Мне сказали, что тебя нашли без сознания у библиотеки! — взволнованно сообщил он, подскочив к Гермионе. — Что с тобой случилось? На тебя кто-то напал?

Она разомкнула губы, но была так растеряна, что едва справилась с собой.

— Нет, я… наверное, переутомилась, вот и… сама не понимаю, как это вышло.

Рон проследил за направлением её взгляда и с удивлением заметил, что рядом находился Гарри.

— А с тобой-то что приключилось?

— А я… я там… ну…

Гарри вдруг понял, что на большее он сейчас просто не способен. Сказать Рону, что они «случайно» натворили с Гермионой — это как публично признаться в предательстве. Гарри не верилось, что он смог так поступить с лучшим другом.

— А он с лестницы упал, — не сильно погрешив против истины, сказала Гермиона, краснея. — Бывает же, — прибавила она, нервно засмеявшись, но быстро взяла себя в руки.

— Да… бывает, — с недоумением согласился Рон, переводя на неё взгляд, и выдержал паузу. — Слушай, я про тебя не забыл, — хмуро признался он, — просто отец, он… Папа совсем никакой. Сидит себе и ничего не хочет ни делать, ни слышать. Фред с Джорджем предлагают ему жить у них, но папа заладил своё, что, мол, куда он из «Норы» денется, там вся его жизнь. И как вот он там теперь будет? Один, без мамы, без нас.

— Но ведь есть Джинни, — неуверенно заметила Гермиона, быстро глянув в сторону Гарри. — Она могла бы его поддержать, хотя бы на время каникул.

— Это да. Но разве ей сейчас легче, чем другим? Мы решили, пусть уж лучше она проведёт каникулы здесь. Ладно, что я тебя всё гружу. Ты точно себя хорошо чувствуешь?

Гермиона кивнула, и он притянул её к себе. Гарри хотел было отвернуться, как он обычно и поступал, когда рядом кто-то целовался, но его вдруг словно крапивой по губам ударили, и он так резво подскочил с койки, что та скрипнула.

— А давайте пойдём в Большой зал! — сам не понимая, отчего вдруг заволновался, сказал он громко, чувствуя, что его губы продолжают по непонятной причине гореть.

Рон повернулся и недоуменно на него посмотрел, но не успел ответить.

— Хорошая мысль! — тут же поддержала Гермиона с неслыханным энтузиазмом. — Я тоже не помню, когда в последний раз ела. Пойдёмте же!

Она схватила своего парня за руку и бросила на Гарри выразительный взгляд, отчего он поспешил поравняться с ней. На движущейся лестнице Рон снова вспомнил о Перси и горько жалел, что недолюбливал его наравне с близнецами. Жалел, что брат так и не услышал от него ни одного доброго слова. Гарри тем временем одолевали противоречивые чувства. С одной стороны, он сочувствовал другу и понимал, как тому тяжело, но с другой… ему сейчас не хотелось ничего этого слышать и снова ощущать себя виноватым. Его голову занимала совершенно другая проблема, и он чувствовал, что у него настойчиво зудит рука, как будто бы недовольная тем, что девичья ладонь не в ней.

В Большом зале Рон и вовсе позабыл про Гарри, нашёл им с Гермионой свободное местечко на лавке и, опустившись, потянул девушку за собой. Гарри какие-то секунды стоял за их спинами и буравил взглядом незнакомого ему коротко стриженного паренька в мантии с голубым капюшоном — сейчас все ученики могли находиться и сидеть там, где им хотелось. Незнакомец почему-то упорно не желал понимать обращенного к нему взгляда, и терпение Гарри иссякло. Он схватил парня за плечо и грубо выдернул с лавки, после чего уселся рядом с Гермионой.

— Мне тоже курочки передай, пожалуйста.

Подруга молча исполнила его просьбу и протянула тарелку с аппетитно зажаренными окорочками. Рон рядом с ней совсем увяз в своём горе, и девушка едва ли наелась, как принялась его поглаживать по плечу и подбадривать. Гарри всё надеялся поймать её взгляд и намекнуть, что им нужно поговорить наедине, но Гермиона никак не могла отвлечься, и на неё не подействовало ни лёгкое покашливание, ни отчаянные манипуляции с вилкой или салфеткой. Терпение Гарри снова отказало. Он попросил у Мерлина помощи и, собравшись с духом, положил под столом ладонь на колено подруги.

Гермиона подскочила на ноги, как если бы её укололи. Золотой кубок, задетый её рукой, опрокинулся, и на поверхности стола разлился тыквенный сок.

— Ты чего? — удивился Рон.

— Проклятье, я совсем забыла! — воскликнула Гермиона в самом искреннем волнении. — Я же оставила свою бисерную сумочку в библиотеке!

— А она-то тебе зачем сейчас?

— Да как это зачем? Там же столько книг, я… я хотела показать их мадам Пинс, может, от каких-то будет польза, а какие-то стоит спрятать понадёжнее. Нет, надо срочно вернуться, пока я снова не забыла об этом!

— Точно! — подхватил Гарри, поднимаясь следом. — Мои сменные вещи тоже остались в твоей сумочке. Пойдём быстрее, пока библиотека не закрылась.

— Да, ты прав, поторопимся, увидимся в общей гостиной, Рон!

И они поспешили на выход, точно опасаясь, что друг может опомниться и увязаться за ними. Гермиона уже было хотела остановиться в холле, но Гарри схватил её за локоть и упрямо потянул за собой. Ещё не хватало, чтобы другие на них глазели и ненароком услышали что-то, не предназначенное для их ушей. Он увлёк её в один из классов, убедившись, что тот пуст, и закрыл дверь заклинанием.

— Поверить не могу, что мы это сделали, — отдышавшись, сказала Гермиона. — Так бессовестно его обмануть…

— Поверь мне, если бы мы сказали ему правду, ты жалела бы об этом ещё больше, — ответил Гарри, подозревая, что Рон им закатит скандал раньше, чем поймёт, что они заключили брак не нарочно. — Давай лучше подумаем о другом, например, как нам…

Он не окончил предложения, потому как девичья рука хлестнула по его щеке.

— Действительно, давай подумаем о другом! — согласилась Гермиона сердито. — Например, с каких это пор ты стал распускать руки?! По-твоему, я бы сама не догадалась, что нам нужно всё обсудить?!

— Да я… — растерянно начал Гарри, приложив ладонь к щеке, и потупился, — прости.

Гермиона помолчала немного и успокоилась, впрочем, на него она никогда долго не сердилась.

— Постой-ка здесь, надо кое-что проверить, — сказала она и двинулась в другой конец класса.

Ей удалось отойти шага на три, как их запястья напомнили о себе и стали жечься. Девушка сделала ещё шаг, и Гарри увидел, что знак на его руке снова рвётся и обращается в ленту.

— Гермиона! — занервничав, воскликнул он и бросился к ней.

Спустя минуты они сидели, свесив ноги, на парте и понимали, что клятва и впрямь работает и не даст им сбежать. Гермиона хмуро говорила, что, насколько ей известно, магические браки вещь довольно крепкая, а Гарри молча страдал. Его взгляд то и дело натыкался на её оголённые коленки, вызывая в голове противоречивые мысли. Всегда ли эти школьные юбки были так коротковаты или он это заметил только сейчас? Гарри корил себя за то, что вообще об этом подумал, винил во всём треклятую книгу и с большим трудом заставил себя отвести взгляд в сторону.

— Но что-то же можно сделать, — рассуждал он вслух, — если не разорвать, то как-то… провести, обмануть эту клятву, не обязательно же нам…

Его вдруг снова одолело необъяснимое волнение от одной мысли об их близости. Он закачал головой в попытке прогнать от себя эту дикость. Благо, что Гермиона его понимала и не винила в том, что по его милости они заинтересовались злосчастной книжкой.

— Да, я тоже подумала об этом, — согласилась она, — но знаешь, для этого, скорее всего, придётся прибегнуть к какому-нибудь тёмному ритуалу или… выкинуть что-то из ряда вон выходящее.

— Ты уверена?

Гермиона пожала плечами, когда Гарри снова на неё посмотрел, и ему вдруг подумалось, что это не такая уж и большая трагедия — быть с ней связанным. Им же не обязательно раскрывать эту связь, она их ни к чему не обязывает, кроме… Гарри опять покачал головой, поражаясь тому, что всё ещё продолжал думать о непристойном. Гермиона положила ладонь поверх его руки, и от этого действия он замер, слыша, как сильно забилось сердце в груди.

— Знаешь, сегодня был очень тяжёлый день, давай хотя бы передохнём и вернёмся к этому завтра, ладно?

Гарри выдохнул и кивнул. На его душе сразу же сделалось теплее и легче. Никто в конце концов не говорил, что они обязаны просто взять и решить всё за день. Он вдохнул воздух полной грудью, и тут в его голову ворвалась очень тревожная мысль.

— А-ам… Гермиона?

— Да?

— А как же мы тогда… будем сегодня спать, ну и всё другое?

На лице застывшей подруги отразилась такая смесь из растерянности и удивления, что он понял — об этом она тоже ещё не успела подумать, как и вспомнить, что помимо сна им также потребуется принять душ или ванну. Насущные проблемы вдруг оказались куда ближе и труднее, чем поиски ответов на главный вопрос.

Столь трудного дня в жизни Гарри ещё не бывало. Мало того, что им с Гермионой пришлось провести какое-то время в обществе Плаксы Миртл — её туалет ученики, как правило, обходили стороной — и выслушивать ехидные замечания призрака по поводу их поведения, так потом они ещё горячо дискутировали в коридоре насчёт купания. Сложность заключалась в том, что они не могли посетить душевую для мальчиков или девочек — и там и там нахождение одного из них поблизости было бы расценено неверно. В итоге было принято решение воспользоваться ванной старост — к этой комнате доступ имели немногие, а значит, снижалась и вероятность, что их кто-то заметит и пристанет с вопросами. Однако возле двери возникла некоторая заминка. Актуального на данное время пароля никто не знал.

— Похоже, придётся заглянуть к профессору МакГонагалл, — удручённо сказала Гермиона.

Гарри после всех потрясений так устал, что схватил волшебную палочку и взмахнул. Дверь тотчас упала с громким хлопком.

— Что? — спросил парень, заметив неодобрительное выражение лица подруги. — Неужели нас за это ещё кто-то накажет?

Она ничего не ответила и прошла вместе с ним внутрь, после чего он вернул дверь на место и заблокировал её на всякий случай при помощи двух заклинаний.

— Только давай потом дёрнем за задвижку и выйдем, ладно? — попросила Гермиона и разложила свои чистые вещи у края.

— Ладно, — только и ответил Гарри и уселся к бассейну спиной.

С этой минуты его мучения стали медленно и верно возрастать. По ванной разливался приятный цветочный аромат, щекотавший ноздри. От тёплой воды исходил пар, и комната прогревалась всё сильнее. Гарри почувствовал, как кровь прилила к его щекам, и поспешил снять толстовку, пока совсем не взмок. За его спиной тем временем слышалось, как игриво лопались мыльные пузыри, и плескалась вода от каждого движения девушки. На мгновение у Гарри сперло дыхание от мысли, что она прямо за ним, совершенно нагая, в море белоснежной пены и с улыбкой на губах. Он судорожно вздохнул и постарался взять себя в руки. Всё это злосчастная клятва и его разыгравшееся от нервов воображение. Он же столько раз слышал, как подруга принимала душ, когда они жили в палатке в лесу, разве теперь могло что-то измениться? Парень закачал головой в попытке обмануть себя и продолжил старательно смотреть в стену.

Спустя долгие минуты Гарри наконец услышал шлепки по мраморному полу и облегчённо выдохнул. Краем глаза он заметил, как девичья рука подобрала чистое полотенце, и понял, что его мучения скоро кончатся.

— Ты уже?.. — начал было он вопрос и повернул голову.

В тот же миг кровь бросилась ему в лицо, а в груди дико застучало сердце. Все мысли вдруг разом вышибло из головы, а рот и вовсе позабыл закрыться. Гермиона, как он наивно и ошибочно решил, судя исключительно по себе, не завернулась в полотенце, а как и всякая девушка наклонила голову и сушила им мокрые волосы. Взгляда Гарри она, конечно же, не заметила, а вот он увидел всё. Её обнажённое разгорячённое тело, каждый его изгиб и сокровенный участок, о котором многие парни рассуждали бы с возбуждением.

— Почти, потерпи пару минут! — ответила Гермиона, не подозревая за другом его наглого действия.

Гарри вдруг понял, что на какие-то мгновения разучился дышать и с трудом отвернул голову. Воздух слишком резко поступил в его организм, и он закашлялся в кулак.

— Ты чего? Всё в порядке? — обеспокоилась Гермиона и, приблизившись, коснулась его плеча.

Он не мог говорить, его рот вроде бы открылся, но из него вылетел лишь невнятный звук. Подруга приняла этот звук за уверение не беспокоиться и похватала с пола вещи.

— Всё, я оделась, твоя очередь, — сообщила она и уселась рядом.

Гарри поднялся на нетвёрдых ногах и каким-то чудом сбросил себя одежду, после чего наконец опустился в воду. Теперь его ничто так не занимало — ни собственная чистота, ни удивительный цветочный аромат, ни какие-то пузырьки — как спина девушки, от которой он не мог отвести взгляд. На уме стало крутиться лишь то, что она прекрасна, чертовски прекрасна. Прекрасна даже не потому, что у неё блестящий ум, проницательные кофейного оттенка глаза, хотя и это тоже, а просто сама по себе.

— У тебя всё хорошо? — помолчав, опять спросила теперь уже прекрасная Гермиона. — А то мне показалось, что ты там совсем не двигаешься…

Она, конечно же, была права, и Гарри заставил себя ополоснуть лицо и целиком погрузиться в воду, чтобы хоть ненадолго перестать о ней думать. Немногим погодя он тоже вытерся полотенцем и облачился в чистые школьные вещи. Гермиона в отличие от него не подглядывала и терпеливо ждала сигнала.

— Я тоже всё, — с волнением заверил её Гарри и поспешил расколдовать дверь.

— Гарри, куда же ты торопишься! — вдруг возмутилась Гермиона, заставив его прирасти к месту.

Неужели что-то его выдало? Неужели она прочитала его мысли или что-то почувствовала? Как скоро его ждёт расправа? Гарри звучно сглотнул и медленно повернулся. Его память, теперь не нуждающаяся в участии воображения, мигом вернула ему очаровательную картину того, что скрывается под одеждой подруги.

— Кто же так застегивается, — всего лишь посетовала девушка и протянула к нему руки.

Гарри не заметил, что от волнения застегнул на школьной рубашке пуговицы невпопад, но теперь был «вознаграждён» за это с лихвой. Пальцы подруги касались его груди, плоского живота, только усиливая волнение внутри и сбивая дыхание. Гермиона удовлетворённо улыбнулась, когда каждая пуговица оказалась в положенном ей отверстии, и подняла на друга глаза.

— Ой, а волосы-то, — подметила она и схватила одно из полотенец.

Если в жизни существовали понятия между «эйфорией» и «потерей себя», то Гарри, безусловно, одно из них испытал. Не то чтобы ни одна девушка раньше не касалась его волос, но ни одна из них точно не вызывала в нём такой бури эмоций. Гермиона всего лишь обтёрла его голову полотенцем ещё раз и движением руки поправила взлохмаченные локоны, однако одно прикосновение её пальцев, их быстрое и при этом ласковое движение вызывало необычные и приятные ощущения. Хотелось, чтобы она продолжала это блаженство, как если бы он был у неё на приёме массажа.

— Вот теперь куда лучше, — оценила Гермиона, не замечая прикованного к ней взгляда. — Идём?

Гарри несколько раз моргнул, не веря тому, что всё ещё находился в реальности, и смог только кивнуть. В коридоре они решали не менее важный вопрос насчёт их сна и были вынуждены немного посидеть на подоконнике, подождать, когда темнота сгустится за стеклом. Гермиона почему-то грустила, а Гарри пытался взять себя в руки и понять, не сходит ли он с ума. Не мог же он за день влюбиться или всё дело в клятве? Знак на его запястье оставался неподвижным и не вызывал беспокойства. А что, если он и вправду что-то чувствовал к Гермионе? Что, если его «братская» любовь всё это время была чем-то другим, а теперь его настигло прозрение? Что бы сказала Гермиона, открой он ей это сейчас?

— Может, пора? — спросила она, приподнявшись.

Гарри заметил, что на тёмном полотне неба повисла полная луна, и ответил утвердительно. Они дошли до входа в гриффиндорскую башню, выслушали недовольство Полной Дамы и отметили, что в общей гостиной уже никого не осталось. Гермиона немного замялась у лестницы, будто засомневавшись в плане.

— Всё в порядке? — спросил её Гарри, сомневаясь в нём не меньше.

— Да, конечно, пойдём, — справившись с собой, ответила она и двинулась следом.

Трех шагов, как они рассудили, вполне хватало от одной кровати до другой, потому Гарри разделся и улёгся в свою постель, а Гермиона опустилась на соседнюю. До этой минуты Гарри не думал, что будет настолько волноваться и жалеть о том, что не предложил им лечь вместе.

— М-м, какой приятный сюрприз, а я тебя не дождался, — сонно проговорил лежавший по соседству Рон. — Неужели так долго сумочку искала?

— Ой, да что ты, там ещё с книгами столько работы было… — соврала Гермиона, судя по возне устраиваясь под одеялом. — Прости, я совсем забыла про время.

— Бывает. Ух ты, как чудесно пахнут твои волосы.

У Гарри стала зудеть шея, а за ней обожгло грудь. Не оставалось сомнений, что это неприятное ощущение как-то связано с Гермионой, и оно, будто назло, стало беспокоить его сильнее. Гарри резко сбросил с себя одеяло и сел на кровати. Одолеваемый необъяснимой злобой, он вдруг понял, что ему нужно срочно подняться и оторвать кому-то руки. Благо, что Гермиона его опередила, и послышался звучный шлепок, после которого зуд мгновенно прошёл.

— Рон, ну может хватит?! — взъярилась на соседней постели подруга. — Я что прилегла, чтобы мы… чтобы мы прямо сейчас с тобой тут «этим» занимались?!

— Я думал, тебе нравится! — возмутился Рон. — Ты разве не за «этим» под бок пристроилась?

— Мерлин, да я уже начинаю об этом жалеть!

Снова послышалась возня, возможно, необходимая для того, чтобы отвернуться друг от друга. Гарри вдруг понял, что улыбается, и мысленно себя отчитал. Его друзья опять ссорятся, как он может этому радоваться, если сам же им «подмог»? Он вернулся на подушку в самых смешанных чувствах. Стыдясь того, что забыл про лучшего друга и минутами ранее хотел на того даже напасть, и одновременно беспокоясь от пробудившихся чувств к Гермионе. Она такая… прекрасная, опять подумал он, прежде чем заснул.

* * *

Впервые за долгое время, полное напряжения, тревог и невзгод, на него снизошел приятный и лёгкий сон, в котором никто не погибал и не кричал о помощи. Гарри снова находился в ванной старост, стоял по пояс в воде, над которой поднимался пар, и рядом с ним была Гермиона. Она с улыбкой обвила его шею руками и потянулась навстречу. Их губы слились в поцелуе. Их обнажённые тела соприкоснулись, пробуждая внизу живота горячее желание.

— Гарри!.. Гарри, проснись!..

Кто-то тряс его за плечо, и как только его глаза открылись, нацепил ему на нос очки. Это была уже одетая Гермиона.

— Надеюсь, тебе снилось что-то хорошее, — тихо сказала она и убрала руку с его плеча, — ты издавал странные звуки…

Гарри скромно промолчал, надеясь, что ему не придётся сочинять какую-нибудь дурацкую историю.

— Ладно, ты вставай, нужно кое-что проверить, — продолжала подруга, — и лучше, чтобы Рон и другие вместе нас так часто не видели.

Парень согласно кивнул и, зевая, присел. В то же мгновение он окончательно проснулся и понял, что под одеялом не всё в порядке, и Гермионе этого лучше бы не видеть.

— Э-эм… а ты не могла бы отвернуться?

Она не стала спрашивать, в чём дело, молча поднялась, отошла на два шага и повернулась к нему спиной. Гарри схватил волшебную палочку и невербально поколдовал. Это помогло, и его возбуждённая плоть нехотя успокоилась. Он облегчённо выдохнул, мысленно поблагодарил родителей за то, что родился волшебником, и стал одеваться.

— А что это ты хочешь проверить? — поинтересовался уже в коридоре, когда за их спинами проворчала Полная Дама, недовольная тем, что её подняли в рань.

— Да ничего особенного, — отмахнулась Гермиона, — на месте объясню, давай сперва заглянем на кухню. Домовики-то уж не станут про нас ничего болтать.

— Это верно, давай, — согласился Гарри.

На ходу он взял её за руку. Совсем не так, как делал это раньше, его пальцы очутились между её пальцев и сомкнулись. Гермиона недоуменно на него посмотрела, но не стала возражать, и их руки сцепились в крепкий замок.

Пока большинство учеников ещё только досматривало последние сны, лёжа в своих постелях, домовики на кухне уже вовсю трудились: одни из них бегали от одного котла к другому, помешивали черпаком заготовки, пробовали бульон на вкус и колдовали, чтобы добавить ингредиенты, другие — энергично нарезали продукты, обжаривали блины или яйца на сковородках, замешивали в чашах тесто, мыли посуду или чистили овощи. На кухне, казалось, шла своя жизнь, полная множества сражений во имя того, чтобы дорогие юные волшебники получили отменный и вкусный завтрак вовремя. Стоило только открыть дверь в этот небольшой удивительный мир, как Гарри с Гермионой объяло теплом. Некоторые домовики отвлеклись от работы при их появлении и радушно заулыбались.

— Э-эм, мы только выпить чаю, — поспешил всех предупредить Гарри и повёл подругу за собой.

За эти несколько дней после Битвы он привык занимать неприметный столик у стены и под множество запахов и звуков, свойственных для такой большой кухни, погружаться в мысли. Это же он сделал и сегодня, сам разлив кипяток по чашкам, взяв заварочный чайник, сахарницу и одно из блюдец с печеньем.

— Что это с ними? — тихо и обеспокоенно спросила Гермиона, когда он наклонился и добавил заварки в её чашку.

Гарри повернулся и с недоумением отметил, что проницательные домовики, привыкшие за эти дни его не беспокоить, отчего-то бросают свои дела и дружно собираются вместе.

— Что-то не так? — обратился он к ним.

Ответа не последовало. Те, кто стоял впереди, зажали себе руками рты, другие отчего-то возбуждённо перешёптывались и теребили свои уши. Объединяло всех одно — сияющие глаза, направленные на гостей.

— У вас что-то стряслось? — предположил Гарри и снова не получил ответа. — Мы вам помешали?

— Дорогу! — вдруг скомандовал кто-то позади, и домовики стали расступаться.

Впереди всех оказался Кикимер, не так давно сам избравший себя предводителем всей этой ватаги. Сегодня на его голове был надет небольшой светлый колпак, а в руке на манер сабли находился половник.

— Кикимер знал, что хозяин проявит великодушие и окажет ему честь своим визитом, — произнёс он с таким важным видом, словно все другие домовики с момента Победы сделались его рангом ниже при таком именитом хозяине. — Кикимер прознал радостную весть и всю ночь готовил для хозяина и его супруги свадебный торт!

Он щёлкнул пальцами, и на столе перед Гарри и Гермионой появилось блюдо с белоснежным тортом, украшенным ядовито-зелёными змейками и чёрными цветками.

— Кикимер хотел бы выразить скромную надежду на процветание и продолжение великого рода, — церемониально продолжал своё домовик, — свято веруя в то, что хозяин перестанет уклоняться от своего супружеского долга.

Без того удивлённый «хозяин» не удержал в руке чашку и облил чаем край стола. Один из домовиков тут же получил от предводителя половником по голове и подбежал к гостям с тряпкой.

— И в знак своей готовности служить ей так же преданно, как хозяину, Кикимер хотел бы преподнести госпоже этот скромный дар.

И он протянул Гермионе половник с таким видом, словно отрывал от сердца самую дорогостоящую вещь, которая у него имелась. Все собравшиеся домовики задержали дыхание, позабыв о том, что за их спинами грозно забулькало варево. Гермиона распахнула было губы, но почему-то не произнесла ни слова, лишь заглотила воздуха и предприняла ещё одну попытку.

— О… с-совсем не стоило, наверное… — начала она, но заметила вспыхнувший ужас в лицах собравшихся и поспешила схватить половник, пока Кикимеру не вздумалось отбить им всем головы. — Спасибо, да! Мне очень-очень приятно, такой хороший подарок! — взволнованно заверила девушка и положила его к себе на колени.

Домовики облегчённо выдохнули и зашлись в радостных овациях. Кикимер развернулся и тотчас отвесил оплеуху одному из приближённых.

— За дело, ротозеи! Быстро взялись за работу, бесхребетные твари! — загремел он, и домовики, как по команде, дружно бросились к котлам, разделочным доскам и сковородкам.

Если у Гермионы и могло бы возникнуть замечание на этот счёт, то сейчас ей было не до этого. Гарри тоже не мог думать, не пора ли отправить Кикимера домой, и заворожённо смотрел вместе с подругой на «свадебный торт». Ядовито-зелёные змейки на том обвивались друг вокруг друга, недвусмысленно на что-то намекая. Гарри это понял, и у него пересохло в горле.

— Надо бы съесть… хотя бы… кусочек, — с трудом выдавил он из себя, дрожащей рукой вцепился в чашку с остатком чая и залпом его выпил. — А то Кикимер ещё расстроится… и всех накажет.

— Да… надо бы, — неуверенно согласилась Гермиона, не в силах отвести глаз от удивительного действа, и на её щеках стал заметнее проступать румянец. — Не понимаю, как… как они только узнали?

— Это же домовые эльфы, у них своя какая-то магия, — рассудил Гарри и первым взялся за нож, надеясь, что ему больше никогда в жизни не доведётся видеть, как спариваются змеи. — Тебе какой величины кусок?..

Торт, к их общему облегчению, оказался бисквитным, умеренно пропитанным кремом и довольно приятным на вкус. «Живое» и, вероятно, сладкое украшение было благополучно спихнуто на блюдце и подвинуто на противоположный край стола, чтобы никого не смущать. Пока Гарри работал ложкой, Гермиона призналась, что хотела бы посетить библиотеку, где и вправду осталась её бисерная сумочка, а в той кое-какие редкие книги.

— Ты же сейчас не про те самые книги по тёмной магии? — настороженно уточнил Гарри, откладывая ложку. — Я думал, ты от них первым делом избавилась!

— Не кипятись, я же предлагаю только заглянуть и… — начала было она, но вдруг улыбнулась и протянула к нему руку.

Её пальчик коснулся кончика его носа и предъявил владельцу остаток крема. Гарри понял, что не только сбился с мысли, но и опять задержал дыхание.

— Как скажешь, — только и выдохнул он и уставился в тарелку, сам не понимая, отчего смешался больше: от её прекрасной улыбки, прикосновения или же желания продолжать поиски в не самых приятных источниках.

Домовики проводили их из кухни молчаливыми взглядами и улыбками. Гермиона обеспокоенно поглядывала по пути на часы и торопливо шла к лестнице, как будто уже заранее отвела им время на завтрак и утренние процедуры и переживала за то, что они не укладывались. Гарри неожиданно поймал себя на мысли, что если они и впрямь найдут способ, как разорвать брак, то он снова останется один, только теперь с пробудившимися чувствами, отнявшими у него покой.

— Всё в порядке? — спросила Гермиона на движущейся лестнице.

— Что? — очнулся он от мыслей. — Почему ты вдруг спросила?

— Мне показалось, ты загрустил… О чём ты так сильно задумался?

— Я… да не важно. Идём?

Если Гермиону его ответ и не устроил, то её подвела собственная же торопливость — они как раз покинули лестницу и оказались нос к носу с мадам Пинс, немного удивлённой тем, что кому-то пришло в голову явиться к открытию библиотеки. Благо, что не в её правилах было приставать к другим с вопросами, и они спокойно двинулись по проходу, отыскивая один из столов между книжными стеллажами, где Гермиона оставила десяток неразобранных книг и несколько своих вещей. Гарри уселся на стул и с хмурым видом пронаблюдал, как подруга вытащила из сумочки те самые упомянутые ранее книги и, опомнившись, схватилась за волшебную палочку. Несколько наложенных ею заклинаний лишили других возможности увидеть или услышать, чем они занимаются.

Минуты стали течь медленно, постепенно переходя в часы. Гарри поставил локоть на стол и, подперев кулаком голову, отметил, что уже пролистывал третью книгу, и чем больше ему доводилось узнавать, на какие мерзости только не шли волшебники в своё время, тем сильнее хотелось кинуть в камин все источники, свидетельствовавшие об этом, чтобы они больше не искушали ничей ум. Гермиона рядом, кажется, не так сильно переживала об этом, лицо её, как и обычно при чтении, было сосредоточено, волосы откинуты назад, а губы иногда беззвучно шевелились. Гарри украдкой наблюдал за ней какое-то время, терзаясь мыслью, ответила ли бы она взаимностью, раскрой он ей свои чувства, или же только смутилась бы и стала извиняться. Она так долго находилась рядом с ним, оказывала свою помощь и поддержку, что для него стала неприятным открытием собственная неспособность определить, что же крылось в её сердце и разуме.

— Гермиона… — начал было он, выпрямившись на стуле.

— Какой ужас, — вдруг прошептала она и оттолкнула от себя книгу.

Гарри тотчас подался вперед и взглянул на страницы. Тёмные маги, как оказалось, могли разорвать и магический брак, им всего и требовалось, что совершить ритуал, в котором использовались сердце животного, собственная кровь и ещё несколько незначительных засушенных ингредиентов. Но Гермиону во всём этом, определённо, напугали не сами действия, а последствия, к которым они приведут. Она закрыла текст ладонью прежде, чем Гарри узнал, на какие муки его можно обречь за нелепую ошибку.

— Я… я бы никогда… так с тобой не поступила, — судорожно заглатывая ртом воздух, сказала Гермиона, побледнев. — Ты… ты был прав, от этих книг стоит избавиться. Они никому не принесут пользы.

У Гарри от её заверения наполнилось нежностью сердце.

— Я знаю, что ты бы так не поступила, — сказал он дружелюбно, осторожно приобнял подругу и притянул к себе.

На какие-то мгновения Гермиона прижалась к нему, всё ещё одолеваемая волнением и страхом. Гарри с наслаждением вдохнул аромат её волос и с трудом удержался от соблазна поцеловать её в макушку или висок. А потом девушка успокоилась и спешно от него отстранилась.

— Надо же, сколько времени уже прошло… — подметила она, отчего-то старательно пряча глаза, и стала собирать книги, и закидывать их обратно в сумочку. — Кажется, мы пропустили не только завтрак, но и обед…

Гарри снова стала одолевать грусть, и он ничего не ответил. Гермиона разобралась со своими вещами и сняла наложенные заклинания. К этому времени в библиотеке находились и другие посетители, но их было немного. Гарри уже хотел было сказать, что предосторожности были ни к чему, но резко остановился, как только они показались из-за стеллажа.

— А что, вы второй день «сумочку» разыскиваете? — поинтересовался стоящий в проходе Рон. — Для этого и спрятались там, да? — прибавил он и указал в ту сторону, где они ещё минутами назад незаметно и спокойно себе занимались чтением.

— Мы… мы там… — пыталась сказать Гермиона, краснея, и Гарри понял, что опять держит её за руку, потому как её пальцы задрожали и выскользнули из его ладони. — Рон, ты всё не так понял, я сейчас объясню!

— Давай, интересно будет послушать, — согласился он с недобрым видом. — Я вот на завтраке уже столько всего успел услышать… О том, что вас двоих, например, видели у туалета Плаксы Миртл, у ванной старост, выходящими из кухни… Всё пытаюсь и, знаешь, никак не могу уяснить главного… Что вы вдвоём с Гарри делаете в таких местах, и почему мне этого нельзя сказать?!

Гермиона застыла с открытым ртом, определённо, почувствовав себя обвинённой в гнусном предательстве и разврате, и Гарри этого не выдержал.

— Ничем «таким», о чём ты подумал, мы там не занимались! — твёрдо сказал он. — Мы с Гермионой по ошибке заключили магический брак, и поэтому пока не можем далеко отойти друг от друга. Это всё моя вина, так что, если собрался найти крайнего и покричать, то я перед тобой.

Рон почему-то кричать не собирался и продолжал сверлить взглядом Гермиону.

— Магический брак? — переспросил он. — У тебя с Гарри?

— Д-да, — подтвердила она осторожно и, видя, что парень хмурится сильнее, взволнованно прибавила: — Это правда! Мы сделали это не нарочно! Мы!..

— В жизни большего бреда не слышал! — резко перебил Рон. — Ничего оригинальнее придумать не смогла?

— Но это правда! — с отчаянием повторила Гермиона, и Гарри сделалось не по себе оттого, что ей снова приходиться так унижаться и оправдываться. — Между нами с Гарри ничего не было! Ни тогда, ни сейчас!

— Ну конечно, «не было», — едко согласился Рон и наклонился к ней. — И как? Хорошо Гарри тебя отодрал на столе? Понравилось?

Гермиона потрясённо замерла, как если бы он отвесил ей пощёчину. Рука Гарри сама собой обратилась в кулак и двинула другу в лицо.

— Не смей такое про неё говорить! В этом она тебе не соврала!

Голова Рона рефлекторно двинулась в сторону, но спустя какие-то мгновения он злобно глянул на Гарри, кинулся на него и повалил на пол.

— Так значит, она тебе как сестра, да?! И ты только братские чувства к ней испытываешь?!

От его удара очки Гарри съехали набок, а в голове будто раздался звук гонга. Он успел перехватить занесённую для нового удара руку и ответил ударом головы в лицо. Рон схватился за нос и отшатнулся, чем позволил Гарри подняться.

— Ты прав, она мне не как сестра, — с жаром признал последний, — она для меня куда больше! Она моя жена, и ты только что её оскорбил! — и он сам бросился на Рона.

Друг, теперь уже явно бывший, с трудом оттолкнул его к стеллажу, тот пошатнулся, и на Гарри посыпались книги. Шаркнул по полу схваченный стул и обрушился на него. В руках Рона осталась только спинка. Гарри понял, что оказался на четвереньках, но не задумался, почему не почувствовал боли, вместо этого он взревел и с новой силой кинулся на Рона, уложил его на стол и принялся бить. Неподконтрольная злоба на бывшего друга, не ценившего то, что у него есть, затмила его разум.

Драку остановил дрожащий голос и последовавший за ним всхлип:

— Гарри… пожалуйста…

Он обернулся и замер, не веря своим глазам. То же произошло и с Роном, переставшим пытаться ему ответить.

Гермиона, сгорбившись, сидела на полу. Одной рукой она держалась за бок, другой пыталась тщетно стереть текущую из носа кровь. По её болезненному виду казалось, будто схватка здесь шла между ней и Роном, и Гарри с ужасом понял, что магическая связь в этот раз сработала как-то не так.

— Гермиона… — испуганно проговорил он и бросился к ней. — Гермиона!

Она приложила ладони к лицу, и кровь на её подбородке стала смешиваться со слезами.

— Гермиона, пожалуйста, не надо. Мы… Мы сейчас всё исправим. Не плачь, пожалуйста.

Рон, приподнявшийся со стола, потрясённо смотрел на них, кажется, начиная осознавать истину. Гарри наградил его презрительным взглядом и подхватил Гермиону на руки.

— Мерлина ради, что здесь ещё происходит?! — строго спросила вернувшаяся с обеда мадам Пинс. — Мистер Поттер, что вы здесь устроили?

— Дверь лучше придержите! — грубо приказал Гарри и под изумлённый взгляд библиотекарши и других учеников вынес свою жену из библиотеки.

Новость о драке между лучшими друзьями, практически братьями и соратниками, быстро разлетелась по всей школе. Гарри едва успел уложить Гермиону на койку и от волнения за неё потребовать от мадам Помфри немедленно оказать помощь, как в больничное крыло пожаловала профессор МакГонагалл. К моменту её появления целительница уже избавила девушку от кровотечения из носа и достала из прикроватной тумбочки небольшую стеклянную банку с белоснежным кремом.

— Мистер Поттер, я думаю, вы в состоянии мне помочь?

Гарри бы смешался в другой раз, но сейчас, когда рубашка Гермионы была расстёгнута и аккуратно снята, его взгляду помимо нижнего кружевного белья предстали и свежие синяки и ушибы на её теле, и стало совершенно не до того. Он торопливо окунул пальцы в крем и принялся осторожно втирать его в кожу.

— После того, что я услышала, мне подумалось, что пострадали мистер Поттер и мистер Уизли… — недоумевала рядом профессор МакГонагалл.

— Похоже, магическая связь между нашими новобрачными в этот раз сработала иначе, — сухо сообщила мадам Помфри, аккуратно обрабатывая другой бок подопечной.

— Но почему? — спросил Гарри. — Я думал, смысл этой «связи» в том, чтобы мы… — он оглянулся и понял, что они не одни, и потому не стал называть вещи своими именами, — чтобы мы довершили то, что начали.

— И я так думала, — согласилась целительница, — но, как теперь вижу, кто-то ею воспользовался иначе, не так ли, мисс Грейнджер?

Гермиона, на которую были обращены все взгляды, не сдержала слёз.

— Я… я испугалась… Я захотела, чтобы… чтобы Рон лучше побил меня, чем Гарри… — заговорила она между всхлипами, — это я всё испортила, а потом… потом стало так больно…

У Гарри облилось кровью сердце от её несчастного вида и слов. Ему захотелось её крепко обнять, прижать к себе и заверить, что за него не нужно беспокоиться, попросить её больше никогда так не делать и нежно поцеловать. Пока он смотрел на неё, в очередной раз поражаясь её самоотверженности, мадам Помфри поднесла к её губам успокаивающую настойку, и через мгновение девушка прикрыла глаза и погрузилась в спокойный сон.

— Думаю, часа через три-четыре, она будет в полном порядке, — сообщила целительница и, собрав все баночки, поднялась.

Гарри кивнул в знак понимания и заботливо укрыл полураздетую девушку одеялом, засмотрелся в её прекрасное лицо и потянулся к смоченной в чаше тряпочке. Последние следы крови и слёз были аккуратно им стёрты, и он не удержался, поцеловал свою жену в уголок губ и провёл ладонью по её волосам. Ни мадам Помфри, ни профессора МакГонагалл уже не было рядом, и он тихо и молча сидел какое-то время, пока не стала затекать спина.

На соседней койке мирно спала светло-русая девушка с перевязанной головой, на койке по другую сторону от Гермионы сидел парень с отвисшей до груди нижней губой и о чём-то бессвязно шептался сам с собой. Гарри покачал головой и достал волшебную палочку, хорошенько сосредоточился и взмахнул. Койка, на краю которой он сидел, сделалась шире, потому он разулся и аккуратно устроился рядом с Гермионой, обнял её за талию, зарылся носом в её мягкие волосы и снова вдохнул их аромат. Спустя какое-то время бездействия он и сам погрузился в сон.

В этот раз ему виделась библиотека, полная народу. Они с Гермионой занимали свою секцию. Девушка над чем-то смеялась, сидя на столе, и он без стеснения подошёл к ней ближе. Она обвила его шею руками и потянулась к губам. Парень взмахнул волшебной палочкой и отстранил их от всех в то время, как его губы отвечали ей со всей страстью. Девушка же заскользила пальчиками по его рубашке вниз и принялась торопливо расстёгивать ремень брюк.

Гарри проснулся оттого, что его и вправду кто-то теребил. Его открывшимся глазам предстала лежавшая совсем рядом, лицом к лицу, Гермиона. Добившись неожиданного результата, она смутилась и перестала то ли пытаться пригладить, то ли взъерошить его волосы, и опустила вместе с рукой и глаза.

— Хорошо себя чувствуешь? — первым делом спросил он.

— Да, я… прекрасно. Кажется, я всё испортила, — угрюмо прибавила она после заминки. — Хуже уже, наверное, не придумаешь. Теперь не только Рон посчитает, что я его предала и «вовремя» тебя окольцевала, но и другие, кто…

— Не говори так, — перебил её Гарри, задетый тем, что им должно быть дело до мнения бывшего друга и ему подобных людей, — ничего ты не испортила.

— А я так хотела… — её губы задрожали, а в глазах опять образовались слёзы, — всё исправить… чтобы всем было хорошо и…

— Да не нужно ничего «исправлять»! — куда яростнее перебил Гарри, приложил ладонь к её плечу и легонько за него тряхнул, как будто бы желая пробудить девушку от кошмара, в котором она застряла.

Выражение горя на её лице сменилось искренним удивлением, и её глаза заглянули в его глаза, вероятно, желая убедиться, что он не пошутил. Гарри не отвёл глаз и не убрал руки с её плеча. Впрочем, ещё утром он и сам бы удивился такой перемене своего настроя к вечеру. Перед его внутренним взором всё ещё стояли презрительно скривившийся Рон и растерянная Гермиона, готовая перед ним унижаться, та самая сильная и умная девушка, неоднократно рисковавшая своей жизнью и бросавшая вызов прежним правилам и устоям. Эта нелепая картина вызывала только тошноту и отвращение.

— Ты… ты и вправду так считаешь? — переспросила изумлённая Гермиона.

— Да, — твёрдо повторил он и заметил, что его обнаглевшая рука своими действиями добилась того, что одеяло сползло с плеча подруги.

К щекам Гермионы прилила кровь, когда она заметила, куда направлен его взгляд. Её рука было дернулась за одеялом, но Гарри этому действию помешал. Его пальцы скользнули от девичьего плеча к шее и опустились ниже. Гермиона судорожно вдохнула и ненадолго задержала дыхание, когда он почувствовал, как забилось её сердце под кончиками его пальцев, столкнувшимися с кружевной преградой.

— Гар-ри… — едва дыша, сказала она.

Он не мог ответить, поглощённый необыкновенными и приятными ощущениями, желанием вкусить их ещё больше, а не глупой попыткой сопротивляться. Какая-то неведомая сила пробудилась в нём и толкнула навстречу. Его губы накрыли её губы, желая опробовать их на вкус и обогреть своим теплом. Гермиона на мгновение замерла, а затем неуверенно, скорее даже неуклюже, ответила, словно бы не веря, что с ней это происходит в реальности. Гарри вглядывался в её притягательные глаза, полные трогательной растерянности, и снова подался к её губам. Его рука неторопливо и уверенно забралась под чашечку белья и несильно смяла разгорячённую грудь. Гермиона охнула, больше распахнув губы, и их поцелуй сам собой углубился, стремительно полнясь теплотой и нежностью.

— Здесь вам больничное крыло, а не бордель! — вдруг рявкнула мадам Помфри, заставив их двоих вздрогнуть и подскочить на койке. — Если мисс Грейнджер себя прекрасно чувствует, то можете найти другое место для этих ваших… развлечений!

Гарри так и застыл, отчитанный точно школьник, рядом сидела, прикрываясь одеялом, раскрасневшаяся Гермиона. Целительница покачала головой, возмущенная их поведением, и удалилась к другой койке. Гарри отмер, когда его слуха коснулся чей-то смех, и заметил, что светло-русая девушка с перевязанной головой на соседней койке прикрывала ладошкой рот. Её глаза впервые наполнились жизнью и сияли. А затем смех зазвучал и с другой стороны, покатился в противоположный ряд, ушёл в конец зала, и мадам Помфри пришлось отругать разом всех, чтобы они вспомнили о порядке.

* * *

— Так это правда? Вы заключили магический брак?

Гарри очень хотелось подойти и врезать встретившему их в коридоре Рону ещё раз, но его схватила за руку Гермиона, а проверять, вернулась ли их магическая связь в норму, и не пострадает ли девушка из-за него ещё раз, он не стал.

— Да, это правда, мы с Гарри связаны, — сказала она таким железным тоном, что его удивила перемена в её голосе.

— И эта… «связь», она что, не рвётся? — уточнил Рон осторожно, будто вновь сделался прежним ленивым школьником.

— Нет, не рвётся. Мы уже всё перепробовали, — с нахальной невозмутимостью соврала Гермиона, чем ещё больше поразила Гарри.

— Ну а… если так её и оставить? Не знаю, она же не мешает тебе или Гарри быть с кем-то другим?

Рон, казалось, ухватился за последнюю соломинку ради примирения и шагнул к ним ближе. Гарри было дернулся, но пальцы Гермионы только крепче сомкнулись на его запястье.

— Понимаешь ли, в чём дело, Рон, чтобы эта связь дала нам такую свободу действий, нужно, чтобы… как уж ты там выразился… — Она изобразила саму задумчивость, прежде чем выплюнула грубое слово. — Ах да, нам нужно, чтобы Гарри меня хорошенько «отодрал»!

На этом Гермиона развернулась с видом оскорблённого величества и зашагала к лестнице, а Гарри последовал за ней. Какое-то шестое чувство подсказало ему неладное — возможно, после стольких сражений сработал рефлекс — и он схватился за волшебную палочку одновременно с бывшим другом. Они так и застыли на месте. Гермиона, испуганно переводя глаза с одного парня на другого, Гарри, вытянувший руку, в которой вибрировала от напряжения волшебная палочка, готовая выпустить не одно заклинание, и Рон, чья рука немного подрагивала. Оба понимали, что в магической схватке их шансы не равны. После того, что Гарри пережил и сделал, его рука не могла дрогнуть в решающий момент.

— Рон, пожалуйста… не надо, — попросила Гермиона, и парню ничего не осталось, как через силу опустить руку.

Гарри вдруг понял, что не испытал ни вины, ни жалости, ни сочувствия от его несчастного вида — всё куда-то ушло — и приложил ладонь к спине Гермионы. Она развернулась, и они вместе направились вниз.

За стенами замка опускались сумерки, но находиться в общей гостиной или спальне мальчиков не хотелось — даже не из-за внимания и разговоров, а по той простой причине, что сказывался дневной сон. Гарри держал Гермиону за руку, пока они неторопливо гуляли у озера. Он заметил, что девушка почему-то загрустила, и притянул её к себе.

— Эй, ты чего?

— Я хочу увидеть родителей и вернуть им память, — сказала она, подняв на него глаза. — Всё равно меня здесь больше ничего не держит, до начала учебного года ещё целое лето, замок почти восстановлен, а у мадам Пинс работы не осталось.

— О… так ты хочешь, чтобы я отправился с тобой?

— Нет, я… я хочу, чтобы мы…

Она занервничала и отвела взгляд.

— Гермиона?

— Давай завершим брак, — тихо прозвучал её голос, будто она предложила им совершить преступление страшнее, чем ограбление гоблинского банка. — Не могу же я силой тащить тебя с собой и…

— Так я не против.

— …и вообще неизвестно, чем это кончится…

— Гермиона, я же сказал…

— …насколько затянется…

— …что не против.

— …и у тебя, наверняка, другие планы, тебе надо думать о своём будущем, возможно, пойти на курсы мракоборцев и…

— Гермиона!

Он схватил её за плечи и с удивлением обнаружил, что она отчего-то дрожит, а в её взгляде всё больше проступает замешательство.

— Что с тобой? Ты замёрзла? Пойдём обратно?

— Нет, я… понимаешь… Просто у меня ещё ни с кем такого не было, — наконец призналась Гермиона и уткнулась лицом ему в грудь, как будто устыдившись того, что есть ещё одна область, помимо полётов на метле и квиддича, где она совершенно неопытна и слаба.

Гарри крепко её обнял, глубоко тронутый таким откровением, даже Рон, с которым они иногда обсуждали по ночам девчонок, не доверял ему настолько. Не то чтобы у Гарри у самого имелся хоть какой-то опыт, но сейчас он вдруг почувствовал себя невероятно сильным и отважным.

— Не бойся, я никогда не сделаю тебе больно, — заверил он девушку и поцеловал её в макушку.

Гарри не требовалось собирать вещи, а у Гермионы они лежали в бисерной сумочке, которая находилась при ней. Они зашли предупредить о своем уходе профессора МакГонагалл, и та в неслыханном порыве чувств шагнула к Гарри и обняла его на какие-то мгновения.

— Что же, если вы надумаете вернуться, мистер Поттер, то я всегда буду вам рада, — сообщила она, отстранившись и приняв свой обыкновенный строгий вид. — Вот, мисс Грейнджер, список учебников на следующий учебный год, как вы и просили.

— Спасибо, профессор, — произнесла Гермиона, улыбаясь тому смущению и удивлению, которые отразились на лице Гарри, и убрала пергамент в сумочку.

После этого они покинули школу и двинулись по направлению к Хогсмиду: оттуда можно было трансгрессировать прямиком на место, нежели использовать каминную сеть, а потом ещё ловить такси или же дожидаться Ночного рыцаря.

На небе к этому времени сияли звёзды, под ногами шуршала земля, а в стороне, словно исполняя прощальную песню, шелестели листьями деревья Запретного леса. Кого другого такая ночная прогулка могла бы встревожить, но не Гарри с Гермионой. Между ними завязалась и текла непринуждённая беседа. На кончиках их волшебных палочек держались яркие огни, отбрасывающие свет на дорогу. Сторонний наблюдатель вряд ли бы понял, что между этими двумя волшебниками часы тому назад произошло что-то значимое, но это что-то, оказавшееся откровением девушки, порушило последние барьеры.

— Так ты не хочешь стать мракоборцем? — удивлённо спросила Гермиона, наконец узнав, что её друга тяготило все эти дни после Битвы. — Но почему? Разве что-то изменилось? Мне казалось, тебе только этого и хотелось.

— Хотелось… — кисло повторил Гарри. — Но неужели вся моя жизнь будет состоять из погонь и сражений?

— О… — растерянно сказала было девушка, остановившись, но тут же повернулась к парню и приложила свою ладонь к его плечу. — Совсем необязательно! — заверила она с чувством. — Сейчас перед тобой открыты все дороги. Ты можешь стать профессиональным игроком в квиддич — он же тебе всегда нравился, нет? — можешь заняться… преподаванием защиты от темных искусств, например, такой учитель будет на вес золота, да и с твоими-то навыками… можешь открыть своё дело или…

— Спасибо, — сказал Гарри с улыбкой, сражённый её неизменным и трогательным рвением даже сейчас оказать ему помощь. — Я знал, что ты меня поддержишь, — прибавил он и наклонился, чтобы коснуться её губ.

Гермиона смущённо потупилась, когда он отстранился, и взяла его за локоть. Они неторопливо продолжили путь. Можно было бы вернуться на площадь Гриммо, но у них не было уверенности, стоит ли там останавливаться на одну или две ночи — дом и без того нуждался в ремонте и уборке, а теперь, когда в нём не было даже домовика, вероятно, ещё больше пропитался затхлостью и грязью, если же не был испорчен кем-нибудь из Пожирателей смерти. Лучшим решением им показался дом родителей Гермионы, куда они и собирались отправиться сейчас.

— Ну что, готов?

Парень молча кивнул, и девушка взяла его за руку, постаралась сосредоточиться на месте, но он почувствовал, как задрожала её холодная ладонь, и не дал ей завершить.

— Нет, так не пойдёт, пошли лучше куда-нибудь зайдём и согреемся. Ещё не хватало, чтобы от волнения ты сбилась, и нас расщепило, — отрезал Гарри раньше, чем Гермиона успела бы ему возразить, и потянул её за собой.

Они заглянули в ближайший трактир, в окнах которого горел свет, а над входом переливалась разноцветными огнями вывеска, которую Гарри не удосужился прочесть, больше занятый мыслями о другом. Гермиона предположила, что заведение, скорее всего, открыли недавно. Она раньше не видела такого причудливого зала, где словно бы в хаотичном порядке расставили небольшие столики самых разных форм: от прямоугольных и круглых до дугообразных и похожих на звезду. Гарри выбрал им место поближе к горящему камину, усадил девушку и пододвинул второй стул к ней. Гермиона растерянно замолчала, когда он взял её ладони в свои и стал их растирать.

— Что-нибудь жела?.. Гарри Поттер?! — поразилась подошедшая к их столику миловидная ведьмочка в тёмном платье с белым передником, и её губы расплылись в счастливой улыбке. — Вот это да! Желаете чего-нибудь согреться? Может, огневиски? Всё за счёт заведения!

— Можно и просто горячего чаю, — хмуро сказал Гарри, не совсем довольный тем, что может теперь ещё и бесплатно получать выпивку.

— А мисс?..

— Миссис Поттер, — поправил он и подумал, как это здорово прозвучало, — ей тоже чаю и можно чего-нибудь сладкого.

— Да, пару минут, сэр, — уныло сказала незнакомка и отошла от них к другому столику.

Гермиона криво улыбнулась и наклонилась к парню.

— Ну вот, из-за меня у тебя стало на одну поклонницу меньше, — тихо подметила она.

— Обойдусь, — ответил Гарри и приобнял её за плечи.

Через пару минут перед ними стояли две большие чашки с горячим травяным чаем, над которыми поднимался пар. Гермиона неторопливо обтачивала чайной ложкой пирожное в блюдце и с милой улыбкой подкармливала мужа. Он же с удовольствием наблюдал за разливавшимся на её щеках румянцем и периодически открывал рот. Ведьмочка-официантка, не пожелавшая взять с них денег, теперь, кажется, об этом очень сильно жалела и вызывающе громко стучала каблуками, всякий раз проходя мимо. Гермиона было обратила на это внимание, но Гарри запустил пальцы в её пушистые волосы, аккуратно убирая их от лица, и потянулся к ней. На тёплых мягких губах девушки сохранился приятный сладкий вкус, и он вбирал его, неторопливо и нежно целуя её один, другой и очередной последующий за предыдущим раз.

— Чай остынет, — немногим погодя заметила Гермиона, отстранившись первой, и он молча улыбнулся, довольный собой и тем, как засияли её скромно опущенные глаза: в таком приподнятом состоянии духа можно было не сомневаться, что они благополучно доберутся до места.

* * *

За окнами сгустилась темнота, и в тусклом свете уличного фонаря можно было лишь различить неподвижные кроны деревьев, за которыми находились соседние дома, такие же аккуратные и безмолвные, как дом Грейнджеров, никак не выделявшийся на их фоне. Внутреннее его убранство сохранилось в таком виде, словно хозяева уехали куда-то на пару дней, а не покинули страну на долгие месяцы. Света в доме не было — коммунальные службы знали своё дело и отключили за неуплату — и потому путь по гостиной до лестницы и подъём наверх приходилось освещать при помощи тех же волшебных палочек.

Гермиона глубоко вздохнула, когда они оказались в её прежней комнате, и отпустила руку Гарри. Он стоял на месте, заворожённый видом всего, что попадалось ему на глаза: углового книжного стеллажа с находящимся рядом мягким креслом, светлого письменного стола, придвинутого к окну, откуда можно было смотреть на звёздное небо, нескольких живописных картин, развешенных на стенах, и односпальной заправленной кровати — в то время, как девушка сняла с навесной полки сувенирные свечи в виде ангелков, зажгла их и отложила волшебную палочку на тумбочку. В тусклом свете свечей её лицо казалось очень грустным. Гарри же ощущал невероятный душевный подъём и уселся рядом на кровать.

Тот же Рон, на которого когда-то не так сильно распространялась угроза, исходящая от Волан-де-Морта и его приспешников, не мог бы похвастаться, что бывал в этом доме хоть раз. Казалось, сама тема, какая она, жизнь Гермионы Грейнджер вне Хогвартса и «Норы», была никому недоступной. А теперь подруга грустила по вполне понятной причине, а Гарри думалось, будто она не просто доверилась ему и впустила в свой дом, а открыла перед ним свою жизнь, самые сокровенные её уголки. Он мог теперь представить, как она годы назад сидела за письменным столом у окна и строчила ему или Рону письмо, как очередная книжка лежала на её коленях, когда она устраивалась в кресле, или как её глаза с тоской следили за сменой солнца и луны во время летних каникул. Если за эти минуты она не произнесла ни слова, то они ему больше и не требовались, чтобы её понимать.

— Мы обязательно найдем твоих родителей и вернём их домой, — воодушевлённо сказал Гарри и взял её за руку.

Гермиона повернула к нему голову и грустно улыбнулась, как будто посчитав, что он пытается её всего лишь утешить, а не заверить в своей готовности отправиться с ней и помочь.

— Гарри, тебе вовсе не обязательно...

— Не пытайся меня отговорить, — решительно возразил он, — я не оставлю тебя с этим одну, и вообще это самое малое, что я могу для тебя сделать.

— Спасибо, — сказала она дрогнувшим голосом, едва сдерживая подступающие слёзы. — Гарри, я… Я так по ним скучаю...

Гарри притянул её к себе и обнял. Они так и лежали в полумраке, тесно прижавшись друг к другу. Гермиона плакала на его груди, выпуская из себя накопленную за время войны и разлуки горечь, а Гарри поглаживал её по спине и уверял, что всё будет хорошо. Немногим погодя девушка успокоилась, плечи её расслабились, руки перестали цепляться в рубашку парня, и она уснула в его объятиях, а он бодрствовал, переполняемый множеством чувств, до светлеющей полосы на горизонте, пока и сам не погрузился в сон.

Ему виделся ночной Хогсмид и недавний трактир. Гермиона упрашивала его за столом помочь, уверяла, что так всем будет лучше, и Гарри сдался. Та самая ведьмочка в темном платье со светлым передником неохотно выдала им ключ от комнаты наверху. Там было прибрано и очень уютно, по центру стояла двуспальная кровать. Гермиона сбросила с себя одежду и осталась перед Гарри нагой. Они целовались, обнимали друг друга, прежде чем он лёг на неё, а потом что-то переменилось. Гермиона отвернула от него голову, и по её щеке покатилась сперва одна, затем вторая, третья слеза.

— Что с тобой? — спросил он.

— Надо проверить, — безжизненно ответила она, выбираясь из-под него, накинула на себя только рубашку и выскочила за дверь.

Раздался характерный хлопок трансгрессии. Гарри вздрогнул и тотчас пробудился. Гермиона лежала совсем рядом и смотрела в его лицо.

— Всё хорошо? — заботливо спросила она. — Ты какой-то… встревоженный. Видел плохой сон?

— Да… вроде того, — неуверенно ответил Гарри, не в силах отвести от неё глаз.

До этой минуты если его и волновал вопрос их близости, то уж точно не в том ключе, что в прошедшую ночь. Гермиона ему открылась, готова была отдаться, если бы он настоял в Хогсмиде или же в доме её родителей, но его внезапно встревожил другой, куда более важный вопрос. Завершение их судьбоносного брака ещё не означало, что жена захочет с ним после этого остаться.

— Ты как будто хочешь что-то сказать, но не решаешься, — проницательно подметила она, нарушая возникшее молчание.

— Да, хочу, — согласился он, — ты… Ты такая красивая. Жалею, что не говорил тебе этого раньше.

Гермиона недоуменно нахмурилась, то ли не понимая, что на него вдруг нашло это сказать, то ли не веря тому, что это правда.

— Очень красивая, — убеждённо повторил Гарри, убрал несколько прядок волос от её лица и ласково провёл по её щеке согнутым пальцем, словно бы подчеркивая этим жестом милые ему черты.

В тот же миг он ощутил ладонь девушки на своей спине, и она сама потянулась навстречу. Их губы вновь слились в поцелуе. Девичья рука скользнула выше, и её пальцы очутились в его непослушных волосах. К Гарри вернулось блаженство позапрошлого дня, только теперь оно продолжалось, как и их поцелуй, и множилось за счёт новых ощущений. Их языки соприкоснулись, ближе знакомясь друг с другом, рука парня неторопливо опустилась с девичьей талии на бедро, вызывая ощутимый трепет, и замерла, позволяя к ней привыкнуть.

— Так мы… ещё долго… в аэропорт… будем собираться, — тяжело дыша, сказала Гермиона.

Гарри молча улыбнулся, обрадованный тем, что оказался наконец включён в поездку без лишних сомнений и отговорок, и первым поднялся с кровати.

— Так значит, ты всё решила за нас.

Гарри смутно помнил последние несколько дней, полных всяких забот и тревог. Они с Гермионой провели какое-то время в аэропорту, ожидая своего рейса, а потом этот самый рейс из Лондона в Австралию занял двадцать с чем-то часов. Если поначалу возникло очень много новых волнующих впечатлений от самого взлёта, завораживающего вида облаков за стеклом иллюминатора, тепла и комфорта, которые вряд ли можно испытать, сидя на метле, то потом всё это приелось, и начались трудности с перемещением по салону. Ни стюардесса, ни ещё несколько пассажиров не могли взять в толк, почему Гарри с Гермионой всегда отлучались по нужде вместе, и пришлось просить прощения у Мерлина, и несколько раз прикладывать эту компанию «конфундусом» во избежание ненужных вопросов и внимания. А при посадке у Гарри и вовсе заложило уши, и он не мог ни прочитать по губам Гермионы, что она твердит, ни понять её язык жестов. Благо, что девушка обладала обширным количеством знаний и взмахом волшебной палочки избавила его от неприятных ощущений. На этом они вроде бы заселились в гостиницу и, утомлённые после долгого перелёта, завалились в постель.

На остальном, вероятнее всего, сказалась разница в часовых поясах, климате и множество разных дел. Прежде чем начать поиски пришлось разбираться с финансами и провести какое-то время в банке, затем понадобилось познакомиться с местными волшебниками и, объяснив в неторопливой беседе причины своего прибытия, попросить их о помощи. Рассчитывать на скорый результат, конечно же, не приходилось: на чужаков здесь, как, впрочем, и везде, смотрели недоверчиво и настороженно — но и отчаиваться никто тоже не собирался. Гермиона отыскала в одной из газет несколько детективных агентств, и Гарри, не принимая никаких возражений, внёс в одно из них задаток за работу. После долгих разговоров, прогулок и поездок под вечер он даже не помнил, как сидел под дверью, ожидая своей очереди в душ, и укладывался в постель. Однако при всём при этом в памяти каким-то образом отложился примечательный момент с женой.

Гермиона стояла у кровати в одной лишь сорочке, тонкая материя которой очерчивала её аккуратную грудь и просвечивала единственное нижнее бельё на бёдрах. Девушка несколько колебалась, прежде чем опуститься рядом, словно бы опасаясь нападения, и Гарри, зевнув, убрал свою руку с её подушки, поудобнее устроился и закрыл глаза. Щёлкнул выключенный ночник, и тихий шелест постельного белья подсказал, что Гермиона опустилась рядом. Гарри уловил её судорожный выдох только спустя какие-то мгновения, словно до этого она не дышала и не шевелилась. А затем он ощутил её холодные ладони, взявшие его за руку, и подчинился их воле. Последним перед сном Гарри помнил, как обнимал придвинувшуюся к нему Гермиону, и что вроде бы она дрожала, несмотря на тёплое одеяло, которым они накрылись.

Что удивительно, но первым о результате сообщило детективное агентство, которому хотелось получить ещё немного средств за оперативность и точные координаты нахождения Моники и Венделла Уилкинсов. Гермиону от этой новости охватило такое страшное волнение, что она едва могла разумно мыслить и собрать свою бисерную сумочку в дорогу, то и дело что-нибудь забывала и ругала себя за это, потому Гарри пришлось её успокаивать и тащить за руку из номера, выписывать их из гостиницы, нанимать такси до вокзала, а там брать билеты на автобус. Последующие часы в дороге Гермиона прижималась к его груди, а он осторожно её обнимал и поглядывал в окно, пропускал мелькавший за стеклом пейзаж и думал, как же это, наверное, здорово снова оказаться в кругу семьи, вспоминал, как держал на ладони воскрешающий камень и смотрел на возникшие перед ним тусклые облики родителей, Сириуса и Римуса, вспоминал, как сильно ему хотелось коснуться хоть одного из них: крепко обняться с Сириусом или почувствовать ладонь матери на своей щеке…

Гарри оторвался от мыслей, вдруг почувствовав, как рука Гермионы скользнула по его телу к паху. На мгновение ему показалось, что она что-то задумала, но оказалось, что девушка всего лишь уснула, утомлённая часами бездействия и тревогой, и он, тяжело выдохнув, аккуратно устроил её на своих коленях, и подложил ей под голову свернутую куртку. На этом минуты снова продолжили неторопливо ползти, а его мысли вернулись к Битве и родным, которых ему уже не увидеть. Гермиона отчего-то дернулась во сне и открыла глаза.

— Всё хорошо, ты отдохни, нам ещё долго ехать, — напомнил ей Гарри.

Когда она снова закрыла глаза и расслабилась, он подумал, что роднее человека у него и нет, что мама бы, наверное, тепло улыбнулась, смотри она на них сейчас. Гарри молча улыбнулся в ответ, вспоминая её чудесное лицо и изумрудные глаза, излучающие саму нежность и любовь, откинул голову на спинку сидения и задремал сам.

Во Фримантл, портовый пригород западной столицы, они добрались только к вечеру, и потому были вынуждены сперва подыскать себе место остановиться, прежде чем собираться к родителям Гермионы. Идея снять домик на побережье, что, вероятно, удивительно, пришла в голову Гарри — его заворожили песчаный берег вдалеке, ласково омываемый волнами, неторопливо гуляющие парочки и шумные компании, которые нашли место отдохнуть от тягот жизни и повеселиться. Вдохновлённый всем этим он за какие-то часы разобрался со всеми формальностями и финансовыми вопросами, и к ночи они с женой сидели на краю кровати, вслушивались в шум волн и смотрели на сверкавшие на небе звёзды. В доме было тихо и темно, а Гарри казалось, что они снова очутились в школе, в месте, где всё дышит теплом и уютом, и создаётся ощущение, что нет ничего надёжнее и роднее. Он держал Гермиону за руку и наслаждался покоем и умиротворением, разливавшимися в его груди, а потом девушка положила голову на его плечо, и он обнял её за талию.

— Надеюсь, папа с мамой несильно будут на меня злиться… — поделилась тревогами Гермиона.

— Вряд ли, они же тебя любят, — мягко ответил Гарри и поцеловал её в макушку.

В этот необычайный вечер она лишь осторожно поглядывала в его сторону, скидывая вещи и надевая ночную сорочку, и даже не задрожала, когда он придвинулся ближе, нежно поцеловал её в губы и заключил в объятия. Гарри было до того хорошо, что он долго не мог заснуть, но и не шевелился, не желая будить Гермиону, а когда всё-таки погрузился в сон, то ему виделся безликий крепко сложенный человек в тёмном костюме, державший её за руку.

— И вот за этого проходимца я вынужден отдать мою девочку, — мрачно говорил тот человек, обращаясь к такой же безликой толпе. — Что он может ей принести, кроме несчастий?

Гарри проснулся при первых лучах солнца и пожалел, что не может отойти от Гермионы дальше трёх шагов, иначе бы приготовил им завтрак. А потом его осенило и, мысленно отругав себя за несообразительность, он стал одеваться, схватил с тумбочки волшебную палочку и при помощи заклинаний уменьшения и левитации всё-таки осуществил задуманное. Гермиона проснулась на парящем в воздухе небольшой матрасе и удивлённо посмотрела на чашки с горячим чаем и тарелки, которые муж наполнял яичницей.

— Доброе утро, — бодро проговорил Гарри, быстро чмокнул её в щёку и бросил грязную сковородку в раковину.

Предстоял нелёгкий день, и ему хотелось хоть как-то поддержать девушку. Дом её родителей отыскать было нетрудно, да и, как на удачу, выпавший выходной позволил застать Уилкинсов дома. Гермиона застыла, столкнувшись с матерью в дверях, отчего Гарри уже было сам взял в руку волшебную палочку, но подруга его остановила и достала свою.

Миссис Грейнджер испуганно отшатнулась, но, как только едва видимый луч скользнул с кончика волшебной палочки к ней, тоже замерла, недоумённо поглядывая на дочь. В ту же минуту к ним поспешил мистер Грейнджер, и Гермиона перенаправила на него волшебную палочку. Гарри все эти минуты переводил взгляд с одного члена семьи на другого и с напряжением ждал их реакции. Ему казалось, что через считаные мгновения миссис Грейнджер кинется обнимать Гермиону и утирать слёзы, но та было охнула, дернулась и замерла, с тревогой поглядывая на мужа. Мистер Грейнджер же серьёзно нахмурился, смотря на гостей, как на чужаков.

— Вот как, значит, ты всё решила, — помолчав, сказал он и пригласил всех за стол.

Они так и сидели, друг против друга: Гарри с Гермионой по одну сторону, мистер и миссис Грейнджер — по другую. Гермиона торопливо рассказывала, сколько всего успело произойти за месяцы разлуки. Миссис Грейнджер выглядела напуганной и держалась за руку мужа. Гарри, в свою очередь, держал ладонь Гермионы под столом и старался молчать. Твердил себе, что перед ним её родители, и он не хочет с ними ссориться, и её расстраивать.

— Значит, ты всё решила за нас, — опять повторил своё её отец, не обращая внимания на умоляющий взгляд дочери.

— Папа, ну я же объяснила тебе… только что.

— Конечно, что могут сделать бестолковые магглы — так вроде у вас принято называть таких, как мы? — против сильнейших волшебников мира сего. Правительства и правоохранительных органов же не существует. Нам вашему обществу и ответить-то нечем.

Гарри шумно втянул носом воздух и постарался держать себя в руках. Отец Гермионы, вероятней всего, просто глубоко задет её поступком, вот и выражает обиду, его можно понять.

— Ума не приложу, и как вы нас не захватили только до сих пор? Или это только вопрос времени? И скоро…

— Пап, ну хватит! — резко перебила Гермиона. — С тобой… С тобой невозможно разговаривать. Ты же даже ничего не хочешь слышать.

— Да, и поэтому было проще поднять на собственных родителей руку, — сурово ответил ей отец в глаза и подался вперёд. — Мы что, с мамой настолько бестолковые для тебя, дочка?

— Да нет же, я… — Гермиона отвела растерянный взгляд, и Гарри почувствовал, что её пальцы сжали его ладонь под столом крепче. — Я просто хотела вас защитить, — беспомощно призналась она и уставилась в поверхность стола.

— Хороша забота — взять и всё решить за взрослых людей, и чего ради? Ради того, чтобы болтаться с какими-то…

Мистер Грейнджер презрительно глянул в сторону Гарри, отчего последний с вызовом посмотрел в ответ.

— …друзьями по лесам во имя великой цели? Вы там, смотрю, настолько всесильные в этом вашем волшебном мире или это там так лихо умеют запудривать мозги?

— А вы, «смотрю», и не рады, что мы вернулись! — не в силах стерпеть, резко высказался Гарри и подскочил на ноги. — Так мы можем уйти, если настолько отравили вашу жизнь!

— Гарри… — испуганно проговорила Гермиона, вцепившись в его руку.

Её отец тоже поднялся из-за стола и вперил в противника суровый взгляд.

— Ты кто ещё такой, чтобы так со мной разговаривать? Тот Самый Мальчик, о котором все так болтали и книжек всяких исписали? Дружок, ради которого Гермиона не один год жизнью рисковала? И как, заметил хотя бы, что она на собственных родителей плюнула ради этих ваших «приключений»?

Гарри выдержал направленный на него взгляд.

— Я её муж, — ответил он твёрдо, — и поверьте мне, всё, что Гермиона сделала ради меня и наших «приключений», я очень ценю, и впредь не позволю ни вам, ни кому бы то ни было её обижать.

В гостиной повисла напряжённая тишина, вызванная столь неожиданным заявлением.

— Идём, Гермиона, — сказал Гарри и потянул её за предплечье. — Нам здесь нечего делать. Мы вам оставим адрес на случай, если передумаете и захотите поболтать, — бросил он перед уходом её отцу и взмахнул волшебной палочкой.

Цифры и буквы сами врезались в поверхность стола, а Гермиона, как неживая, подчинилась воле мужа и, утягиваемая им, покинула гостиную. Гарри уверял её на улице, что её отцу просто нужно время всё осмыслить, и он сам ещё попросит их зайти.

— Ты его знаешь не настолько хорошо, как я, — отстранённо проговорила Гермиона, пока они шли по улице.

— Зато я знаю тебя, теперь понятно, в кого ты такая упрямая, — желая её немного развеселить, заметил он с улыбкой и поймал такси.

Всю дорогу девушка хранила молчание и держала голову на его плече, а Гарри с тяжёлым сердцем наблюдал её грустное выражение лица в зеркале заднего вида и думал, что сейчас он ей тоже единственный близкий человек.

— А знаешь, надо бы ещё кое-чем заняться, пока я не забыла… — сказала она у дома и со вздохом сняла с пояса бисерную сумочку.

К ночи на берегу практически не осталось людей. Впрочем, в этой его северной части работали наложенные Гермионой маглоотталкивающие чары, и они с Гарри могли спокойно сидеть рядом, слушать шум набегающих волн и треск костра. Книги по тёмной магии оказались не так просты, как предполагала Гермиона, наконец решившая от них избавиться. Возможно, она не подумала о таящейся в таких вещах опасности, сильно расстроившись после разговора с родителями, предполагал Гарри. В тот момент, когда книги были выброшены из бисерной сумочки и оказались лежать в куче, ожидая своей участи, его старый шрам на лбу словно бы настигла фантомная боль.

— Инсендио! — сказала Гермиона, взмахнув палочкой.

— Не-е-ет!! — только и успел крикнуть Гарри и повалил её на песок.

Заклинание срикошетило от одной из книг и огненной вспышкой мазнуло его по спине. Побледневшая жена раз десять просила у него прощения, пока дрожащими от волнения руками откупоривала бесценный пузырёк с настойкой бадьяна и обрабатывала ему повреждённую кожу. Гарри, крепко стиснув зубы, стоически переносил «первую помощь» и старался не издавать ни звука. По окончанию лечения Гермиона извинилась перед ним ещё раз так пять, после чего вернулась к злосчастным книгам и стала усердно над ним колдовать. Во избежание прежней ошибки она порылась в своей сумочке и, к большому удивлению Гарри, достала оттуда бутылку огневиски.

— Подумала, вдруг будет повод что-нибудь отметить… — хмуро пояснила Гермиона, прежде чем её разбить, и достала коробок спичек.

Книги по тёмной магии горели хуже сырых дров. От одной из них повалил едкий дым, и пришлось развеивать его при помощи волшебных палочек, из другой вырвался противный вопль, какая-то, будто на пружине, отскочила в сторону, ещё одна зашипела и разлилась чёрной лужей.

— А я их столько времени таскала с собой… — кисло подметила Гермиона, кажется, совсем упав духом.

— Ты же этого не знала, — попробовал поддержать её Гарри, вскинул свою руку, чтобы приобнять её за плечи, и чуть сам не прошипел от этого действия, отозвавшегося болью в спине.

К его облегчению, Гермиона больше следила за костром, чем за лицом спутника, и потому ничего подозрительного не заметила, приложила голову к его плечу, и он смог запечатлеть нежный поцелуй на её лбу. Спустя ещё один мучительный час догорели последние книги, и на песке остался лишь тёмный след, который удалось легко «смыть» при помощи взмаха палочки.

— Пойдём домой, — сказал Гарри, поднявшись на ноги, и протянул девушке руку.

Она поднялась следом и заботливо поинтересовалась, не болит ли у него спина.

— Нисколько, — соврал Гарри, не желая прибавлять к числу огорчений подруги ещё одно, и поспешил сменить тему: — Я бы сперва принял душ, по-моему, вся одежда этой… вонью пропиталась.

— Это да, — коротко согласилась Гермиона.

В доме она собрала им чистые вещи и, несмотря на склонность Гарри быть джентльменом, настояла, чтобы он первым отправился в ванную комнату.

— Нет-нет, ты иди, сполоснись, а я тут подожду. Ты и так сегодня немало потрудился, да и пострадал из-за меня ещё. Иди.

Гарри решил с ней не спорить и прикрыл за собой дверь. Отрегулировав нужный напор воды, он стал раздеваться, надеясь, что сквозь шум Гермиона за дверью ничего подозрительного не расслышит. Впрочем, сложности возникли только с остатком его безнадёжно испорченной футболки, которая, будто назло, прилипла к телу в болезненных местах и стоила «острых» ощущений, прежде чем Гарри с облегчением выдохнул и швырнул её в сторону. Отправив остальные вещи в корзину для грязного белья, он наконец встал под струи воды, желая смыть всю грязь и копоть этого тяжёлого долгого дня, и ненадолго прикрыл глаза.

Всё произошло очень быстро, возможно потому, что он сам угодил в собственную же ловушку и не расслышал подозрительных звуков за спиной, пока наслаждался каждым игривым ручейком, торопливо сбегавшим по его телу. Гарри едва взял в руку мочалку и повернулся, как столкнулся лицом к лицу с Гермионой.

— Ты…

Она тоже была абсолютно нагой, и он сглотнул, невольно скользнув по её притягательному телу взглядом.

— Что ты… делаешь?

— А на что похоже? — спросила Гермиона и забрала мочалку из его руки. — Повернись.

Не зная, сон это или реальность, он растерянно исполнил её просьбу и тотчас непроизвольно вздрогнул, как только она коснулась его спины.

— А говорил, что нисколько не болит.

Гарри счёл за благо не отрицать своей лжи и не разомкнул губ. Гермиона вдруг приникла к нему и поцеловала в плечо. Он с разбегающимся по телу волнением ощутил, как её руки обхватили его за пояс, а губы прижались к месту между лопаток. Боль вдруг куда-то ушла, уступая место невероятному блаженству. Гарри едва выдохнул, поддаваясь его силе, как разум настигла нехорошая догадка, и он резко повернулся.

— Ты... Что ты творишь?!

Гермиона даже не возмутилась тому, как он грубо схватил её за плечо и бесцеремонно развернул. На нежно-молочной коже её спины можно было заметить разве что розоватый след.

— На двоих не так уж и больно, — пояснила она, отчего Гарри разгорячился ещё больше.

— Мерлин, я же просил тебя, больше никогда так не делать! Не смей там ничего такого «желать»! Эта связь не для того, чтобы ты страдала за меня и!..

Он внезапно умолк и проглотил остаток невысказанных слов, потому как девушка опустила взгляд и обратила внимание на его возбуждённую плоть, вставшую на дыбы, точно необузданный зверь. Она осторожно протянула к нему руку, и Гарри невольно дёрнулся от её прикосновения, как от разряда током. Гермиона же ненадолго застыла, но не убрала своей руки и спустя какие-то мгновения, будто археолог, обнаруживший на раскопках интересную окаменелость, решила её как следует осмотреть и ощупать.

— Что происходит? — спросила она, поднимая на Гарри глаза.

Он едва мог разумно мыслить от затеянного ею беспощадного исследования и опёрся рукою о стену.

— Ш-ш… что?

— Ты ни разу не прикоснулся ко мне с тех самых пор, как мы прилетели, — ответила Гермиона, каким-то невероятным образом совмещая одно и другое дело. — Я, конечно, очень ценю твою поддержку и заботу, но…

Её рука ненадолго замерла, и пальцы сжали его плоть так крепко, что Гарри чуть не издал неприличный животный звук, сдерживаемый изо всех сил.

— Тебя что-то беспокоит? — спросила Гермиона и, заметив яркое выражение его лица, вернулась к своему исследованию, придав ему теперь быстроты и ласки.

— С чего ты… взяла? — с трудом выдохнул Гарри.

— Я же вижу, как ты на меня смотришь, когда думаешь, что я занята чем-то другим…

— К-как? — каким-то чудом выдавил он из себя, чувствуя, что ещё немного и достигнет исступления от её террора.

— Как будто и сам чего-то боишься, — ответила она и с интересом опустила взгляд на свою руку, действия которой добились невероятного успеха.

Стараясь не задаваться вопросом, что это только что было, и как оно правильно называется, Гарри с большим облегчением выдохнул и отстранённо заметил, что стекавшая по его телу вода была чересчур тёплой, чтобы его остудить.

— Я… — заговорил он после передышки, — просто не хотел тебя торопить, ну… чтобы…

— Чтобы я больше провела времени рядом с тобой? — проницательно подметила Гермиона, заглянув ему в глаза. — Так ты… ты боишься, что я уйду после того, как мы завершим брак?

Гарри почувствовал лёгкий укол совести за очередную недомолвку и не смог отвести взгляд. Сердце в его груди застучало сильнее, предчувствуя опасность, от которой в этот раз не захотелось сбегать.

— А ты уйдёшь? — прямо спросил он.

— А ты бы как хотел, чтобы было? — вопросом ответила она.

Он выразил свой ответ тем, что прижал её к стене и накрыл её губы своими. Их обнажённые мокрые тела соприкоснулись, и эта близость вскружила голову и разожгла кровь. Гермиона ответила со всем трепетом и стала неровно дышать, когда Гарри принялся покрывать поцелуями её шею. Не встретив препятствий на своём пути, он наконец приложил ладони к её аккуратной груди и усладил свой слух каждым стоном и рваным вздохом, пока ласково мял и пробовал на вкус неведомую ему ранее девичью прелесть. Забурлившая в его жилах кровь устремилась и к низу живота, туда, где алчный зверь ждал своего часа. Гарри позволил себе опустить руку ниже, скользя по девичьему телу к ещё неизведанному и безумно манящему участку. Гермиона инстинктивно напряглась и перехватила его ладонь своей.

— Гарри, я…

— Я помню.

Он одарил её долгим поцелуем, откинул другой рукой её взмокшие пряди волос с лица, коснулся губами щеки, затем ещё раз и подобрался к мочке уха. Гермиона охнула, и её ослабшие пальцы выпустили его руку на свободу. В тот же миг Гарри заставил девушку затрепетать всем телом, не только добравшись до таинственного участка, но и нагло раздвинув пальцами нежные лепестки сокрытого там цветка, выделяющего нектар.

— А я бы хотел, чтобы мы были вместе, — в этот раз весьма понятно озвучил он свой ответ и вернулся к жаркому поцелую.

Гермиона простонала ему в губы, когда он нащупал чувствительную точку на её теле, и от этого позабыл про былую неуверенность и отсутствие опыта. Казалось, его тело лучше разума знало, что ему нужно, а сердце, дико бьющееся в груди, само подсказывало слова.

— Я сделаю всё, чтобы ты была счастлива, — прибавил Гарри и услышал, как громко прозвучало его имя.

В глазах распалённой жены теперь читалось отчётливое желание, затопившее собою растерянность. Она вцепилась в его плечи, когда Гарри позволил своей возбуждённой плоти коснуться того, чего она так вожделела. Гермиона закусила губу, напрягшись всем телом перед вторжением. Гарри одарил лаской её грудь, пока его нетерпеливый зверь купался в нектаре и соприкасался с нежными лепестками, прежде чем вкусить предложенный ему цветок.

— Га-а-р-ри… — протянула Гермиона, дрожа от нетерпения, и он понял, что момент настал.

Его возбуждённая плоть двинулась вперёд, столкнулась на пути с невидимой преградой и, влекомая желанием уйти на глубину, соблазняющую теснотой и теплом, легко её преодолела. Гарри ненадолго замер от пронзительного стона Гермионы и ощутил, как сильно впились её пальцы в его кожу. Их глаза встретились, что позволило только убедиться в едином желании продолжить начатое.

— Я люблю тебя, — едва держась от распирающей его энергии, проговорил Гарри и подхватил девушку под бедра.

— Медленнее… пожалуйста, — тяжело дыша, попросила Гермиона, и какие-то минуты всё было так, как она и хотела.

Её руки крепко обвивали его шею, а губы периодически исторгали то приятный слуху утвердительный возглас, то имя мужа, словно при помощи только этих двух слов теперь можно было и просить, и давать согласие, и выражать восторг. Гарри и сам больше не сдерживал рвущихся наружу звуков и не считал их неприличными. Пальцы жены в порыве страсти больно хватали его за волосы, чем только придавали его движениям силу. Их горячие тела слились, будто в ритмичном танце, переходящем в безумие. На самом его пике Гермиона без сил упала в объятия Гарри и выдохнула то, отчего весь его мир взорвался, как от сотни мощных фейерверков.

— И я хочу… быть с тобой.

Вода продолжала неторопливо стекать по их телам, пока они разглядывали свои запястья. Символы, похожие на знак бесконечности, в размерах несколько уменьшились и теперь казались тусклыми. Это вероятно потому, что раньше они находились на поверхности кожи, а теперь ушли под неё, как будто бы сказав этим, что остались с владельцами навсегда.

Проверять, могут ли они теперь отходить друг от друга дальше, чем на три шага, ночью никто не поспешил, словно это перестало быть важным. Гарри больше понравилось то, как они с женой, не стесняясь своей наготы, с улыбками на губах заботливо обтирали друг друга полотенцами, а потом вновь целовались, неторопливо и нежно, наслаждаясь тем, что между ними не осталось преград. Ему понравилось и то, как они вместе готовили ужин. Гермиона знала кое-какие бытовые чары, а он благодаря годам, проведенным в семье Дурслей, знал немало рецептов и умел на глаз определять необходимое время до готовности блюда.

— А из нас вышла неплохая команда, — тепло подметил Гарри, наполнив тарелки, и одарил поцелуем оголённое плечо жены, мило улыбнувшейся в ответ.

А потом они вроде бы какое-то время сидели у телевизора, прежде чем отправиться спать — это помнилось смутно после долгого и насыщенного дня. Зато помнилось солнце, поднявшееся над Хогвартсом, сочная зелёная трава под ногами, густой Запретный лес и приятный шелест листьев. Никаких тёмных следов на земле от ударивших об неё заклинаний, никаких разрушений от взрывов. На водной глади Чёрного озера улыбалось отражение Гермионы, державшей руку Гарри в своей, пока они сидели на берегу и наслаждались каждым глотком свежего воздуха. Приятнее и чудеснее сна у него ещё не было

Поутру Гарри с кривой улыбкой на губах повернулся на бок, чтобы обнять жену, и тотчас открыл глаза, обнаружив, что его рука скользнула по простыне. Он схватил с тумбочки очки и нацепил их на нос. Вещей Гермионы, ещё вечером аккуратно сложенных на стуле, не было. В доме стояла подозрительная тишина, словно никого, кроме Гарри, не находилось.

— Гермиона? — спросил он, но ответа не последовало.

Гарри быстро оделся и поспешил покинуть спальню.

— Гермио… — собирался он повторить, но внезапно остановился возле дверного проёма на кухню.

На столе его поджидали чашка с горячим чаем и пара тарелок, наполненных яичницей с беконом и сочными золотистыми тостами. Гермиона сидела себе на стуле и изучала какой-то пёстрый журнал.

— Доброе утро, — сказала она с весёлым блеском в глазах. — У тебя такое лицо… Что-то стряслось?

— И тебе доброе утро, — помолчав, сказал Гарри, не желая признавать своего позорного поражения, и отправился приводить себя в порядок: от дурацкой тревоги он и не расчесался толком, и не почистил зубы.

Во время этих повседневных занятий до него вдруг дошло, что клятва и впрямь завершена, и что его жена никуда не ушла, как и сказала ему накануне. Гарри улыбнулся самому себе в зеркале и отправился на кухню. Гермиона периодически поглядывала на него поверх журнала в руках и заметила, что составила кое-какие планы на день.

— Совсем нечего почитать, — пожаловалась она, добравшись до последних страниц, и небрежно отбросила пёстрый журнал к краю стола, словно он её чем-то обидел. — И вообще, у нас с тобой не так много вещей, да и твоя футболка ещё вчера… серьёзно подгорела, — отведя глаза, подметила она, словно ожидая обвинений за порчу этой якобы ценности.

— Ты предлагаешь отправиться по магазинам, — заключил Гарри, управившись с яичницей, и придвинул к себе чашку с чаем и тосты. — Хорошо, я согласен.

Гермиона просияла от его догадливости и желания отправиться с ней и заботливо подлила ему в чашку кипятка. Однако Гарри совсем не предполагал, что помимо книжного магазина, на вывеске которого можно было при большом желании разглядеть несколько странных символов, указывающих на то, что и волшебникам найдётся что приобрести на сокрытом от магглов третьем этаже, жена вдруг надумает потащить его в ещё одно удивительное место.

— Подожди, но этого же не было в твоём плане, — напомнил он, больше желая отправиться за одеждой или продуктами, где его вряд ли можно было бы заставить разнервничаться.

— Так планы тоже меняются, — нашлась Гермиона. — И вообще, ты вроде был на всё согласен.

— Да, но… — пытался было воспротивиться Гарри, но было уже поздно.

Жена затащила его в салон оптики и, будто малого ребёнка, передала любезному продавцу-консультанту.

— Это мой муж, и нам нужны новые очки для него! Вы только посмотрите, какая рухлядь держится на его носу! Ещё немного и можно будет отметить их десятилетие! А ведь мы даже не в курсе, подходят ему эти очки, нет — столько времени не проверяли зрение… Вы только не поймите неправильно, но в месте, откуда он… то есть мы родом, то всё не было возможности, то времени… кошмар, словом, какой-то! Но вы же нам поможете, да?

После такой пламенной речи Гарри не только усадили на стул в специально отведённом кабинете и проверили зрение, но и в течение следующего часа помогли подобрать оправу и посоветовали взять линзы из полимера, чтобы очки весили куда меньше и их было комфортнее носить. От такого количества внимания и заботы Гарри вконец потерялся и захотел побыстрее вернуться на улицу. А там свершилось то, отчего он чуть не открыл рот. Если обычно его глаза позволяли разобрать буквы на соседних домах и ближайших прохожих, то теперь он мог смотреть в даль и различать очертания проезжающих там машин и людей за рулём.

— Ну как, получше стало? — поинтересовалась Гермиона, явно заметившая, с каким интересом он принялся разглядывать окружающий мир.

Гарри ненадолго отвлёкся и заметил улыбку на её губах. Вместо слов он притянул девушку к себе и одарил жарким поцелуем.

— О… ого, — оторвавшись от него, сказала она и, оглядевшись по сторонам, достала из-под лёгкой куртки волшебную палочку.

Через какие-то мгновения новые очки Гарри снова приняли привычный для него вид, и он, улыбнувшись, вдруг разглядел вдали ювелирный магазин.

— А знаешь, я и сам бы сходил за продуктами, пока ты будешь себе что-нибудь выбирать. Можешь взять мне любую футболку, которая тебе понравится.

— Уверен? — спросила Гермиона, подозрительно к нему присмотревшись.

— Да, я доверяю твоему выбору, — поспешил он её заверить и поцеловал в щёку. — Увидимся дома!

Возможно, она посчитала, что покупка новых очков и так стала для него испытанием, и потому только хмыкнула, и отправилась за одеждой. Гарри проводил её до угла взглядом и поспешил к своей цели.

* * *

Они явились в тот момент, когда миловидная продавец-консультант упаковывала выбранное Гарри кольцо в ярко-алую бархатную коробочку. К своему удивлению, одного из них он узнал — статный и учтивый средних лет Габриэль, одетый всё в тот же серого цвета костюм-тройку, был одним из тех, к кому они с Гермионой обратились за помощью по прибытию в Австралию. Второй же тип был куда старше и опирался на трость, на голове его держался цилиндр, такой же тёмный, как его костюм и до блеска начищенные ботинки. Не окажись он волшебником, как стало понятно благодаря присутствию его спутника, то можно было бы посчитать его чудаком, вырядившимся в одежду не того времени.

Раньше, чем девушка-продавец успела бы повернуть голову на звук шагов, трость незнакомца стукнула по полу, и по ту сторону прилавка оставалось лишь пронаблюдать восковую фигуру с бархатной коробочкой в руках. Гарри инстинктивно схватился за волшебную палочку.

— Я бы не стал, — сказал незнакомец, задумчиво поглядывая в сторону камеры наблюдения, висевшей близко к потолку. — Мы пришли поговорить.

Габриэль за его спиной движением руки, взметнувшейся в воздух, обездвижил охранника, сменил на двери табличку на «закрыто» и прикосновением ладони заставил замки защёлкнуться.

— Поговорить? — переспросил Гарри. — О чём же это? Нам с моей девушкой помощь больше не требуется, мы управились с поисками сами.

— Это мы и так поняли, как только вы перебрались в другой город, — невозмутимо ответил незнакомец и движением головы указал подошедшему к ним Габриэлю на камеру наблюдения, отчего последний достал из нагрудного кармана небольшое зеркальце и отошёл в сторону. — А ещё мы кое-что разузнали в отношении вас… Гарри. Поттер, — раздельно произнёс он последние слова, словно желая распробовать их на вкус. — И то, что мы выяснили, нам не очень-то понравилось.

Гарри недоумённо нахмурился, не очень-то понимая, что такого о нём могло не угодить зарубежным коллегам.

— Как вы, наверное, догадались, больше всего нас… скажем так, насторожила эта тёмная и запутанная история с неким Лордом Волан-де-Мортом.

— Не вижу для этого повода, — заметил Гарри и опустил волшебную палочку, но пока не стал её убирать. — Волан-де-Морт мёртв, и это вас уж точно никак не касается.

— Ошибаетесь, очень даже касается, — возразил подошедший к ним Габриэль после разговора с кем-то и убрал зеркальце в карман, — мы здесь, знаете ли, вот уже несколько десятков лет, как живём мирно, и не очень бы хотели, чтобы нас втягивали в конфликт, к которому мы не имеем отношения.

— Подождите, какой ещё «конфликт»? — переводя взгляд с одного волшебника на другого, спросил Гарри, совершенно сбитый с толку. — Я же сказал, Волан-де-Морт мёртв, война закончилась, о чём вы вообще?

Мужчины переглянулись между собой, и незнакомец, сжимавший рукою трость, после паузы снова взял слово:

— Вот уж не ожидал услышать столь наивного утверждения от человека, чья голова порадовала бы одного из этих… как же их там… грубо выражаясь, приспешников этого вашего Лорда. Или, может, вы ещё собираетесь нам сказать, что все они полегли в этой якобы оконченной войне? Или, быть может, ни одному из них не хочется вам отомстить?

Он шагнул ближе, и Гарри смог разглядеть его недружелюбные тёмные глаза.

— Сможете с такой же уверенностью поклясться, что от вашего пребывания здесь не прольётся ни маггловская, ни, упаси Небеса, магическая кровь?

Гарри немного помолчал, чувствуя неладное, и ответил после паузы:

— Не думаю, что кому-то из этих «приспешников» хватит смелости меня разыскивать и мстить.

— Ах, вы не думаете…

— Абрагам, кончайте церемониться, — прервал старшего коллегу Габриэль, и Гарри перевёл на него взгляд. — Я выражусь проще, мистер Поттер. Может, у себя вы и признанный герой, но нас ваше присутствие напрягает, поэтому мы даём вам три дня на то, чтобы собрать свои вещи и добровольно убраться из нашей страны туда, где вам будут больше рады, потому как мы не желаем решать ваши проблемы нашими силами. Всё понятно?

Гарри не успел раскрыть и рта, как Абрагам, задумчиво поглядывающий на бархатную коробочку в руках застывшего продавца, прибавил:

— Ах да, насчёт вашей спутницы… если она не собирается величать себя в ближайшие годы миссис Поттер, то может оставаться, против её пребывания на нашей территории мы возражений не имеем.

На этом он развернулся и стукнул тростью по полу.

— Вот и готово, счастья вам и вашей избраннице, — с очаровательной улыбкой сказала ожившая продавец, протягивая Гарри бархатную коробочку.

В это же время хлопнула входная дверь, и охранник недоуменно глянул вслед странным посетителям, которых не успел толком рассмотреть.

* * *

Вдохновлённая мыслью, что магия позволит ей всё «подогнать» по размеру, Гермиона вернулась домой с множеством пакетов в руках и широко улыбнулась Гарри, сидевшему на кровати. Для мужа она, конечно же, прихватила не только одну футболку, но и несколько рубашек, брюк, пар носков, которые быстро выложила из пакетов и предъявила владельцу в надежде его порадовать. Гарри, к своему огорчению, не мог оценить её заботы и усердия и сейчас думал только о том, что из-за него она может лишиться возможности помириться с родителями.

— Что с тобой? — обеспокоенно спросила девушка, отметив выражение его лица. — Тебе что, не нравится?

— Не в этом дело, — хмуро ответил Гарри и легонько похлопал ладонью по краю кровати. — Присядь, пожалуйста.

Гермиона оставила покупки в покое и опустилась рядом с ним.

— Что-то стряслось? — догадалась она и взяла его руку в свои тёплые ладошки. — Гарри?

С глубоким вдохом он поднял на неё глаза и выложил всё начистоту. Гермиона страшно возмутилась заявлению местных магов и пожелала немедленно отправиться в их Министерство, чтобы изложить там свою жалобу на такую несправедливость и потребовать к себе иного отношения. Гарри не очень-то хотел ещё и здесь устраивать разборки, его прежний горький опыт подсказывал, что это чревато только возможностью заиметь ещё одного-двух неприятелей. Он попробовал напомнить Гермионе о слушании на пятом курсе, о том, что маги в большинстве своём довольно упрямы, и что её родители, судя по всему, хотели бы остаться в Австралии.

— Тогда я тоже больше не собираюсь здесь оставаться, раз нам тут так не рады, — поспешно заявила девушка, поднявшись с кровати, но Гарри успел взять её за запястье и потянул вниз, чтобы она снова уселась рядом с ним. — Что ещё?

— Слушай… но ведь мы оба понимаем, что ты ещё можешь помириться с родителями и побыть с ними вместе какое-то время.

— Какое это имеет теперь значение? — бросила Гермиона с долей раздражения и предпочла повернуть голову к стене.

Гарри криво улыбнулся, польщённый такой преданностью, с одной стороны, а с другой — находя её сейчас только проявлением упрямства, нежели потребностью. Он приложил пальцы к подбородку девушки и развернул её лицом к себе.

— Для меня — большое, — сказал ей в глаза. — Я знаю, как тебе хочется снова побыть с ними и не стану у тебя этого отнимать. И, в конце концов, мы ведь расстанемся только на лето. Вспомни школьные годы, неужели сейчас что-то изменилось, и мы не переживём три каких-то месяца?

— Ну… — неуверенно протянула Гермиона и беспомощно сомкнула под его внимательным взглядом губы.

— Вот, — сказал Гарри и, порывшись в кармане, вложил в её ладонь бархатную коробочку. — Ты всегда можешь вернуть, если передумаешь.

Гермиона заглянула внутрь и подняла на Гарри потрясённый взгляд. Он скромно улыбнулся, подумав, каким, наверное, со стороны казался забавным и сентиментальным сейчас. К его удивлению, коробочка вдруг упала на пол вместе с кольцом. Гарри перевёл на девушку недоумевающий взгляд.

— Зачем оно мне, если у меня уже есть это? — спросила Гермиона, предъявив ему своё запястье, и потянулась навстречу.

Их губы вновь слились в поцелуе. Её пальцы зарылись в его непослушные волосы, а он обхватил её за спину, чтобы притянуть ближе. Попадали на пол покупки, соскользнули пустые пакеты. Какие-то вещи Гермиона примяла собой, когда Гарри толкнул её на кровать и навис сверху. Она торопливо стянула с него футболку и ласково провела ладонями по его крепкому телу. Он дернул за края её рубашки так, что пуговицы вылетели из петель, а затем рассмешил свою жену тем, что не сразу отыскал застёжку от её кружевного белья.

— Сзади, — подсказала она и немного приподнялась.

А потом ей стало совершенно не до смеха, когда пришлось жадно глотать воздух, и, едва получив передышку, она поспешила управиться с ремнём его джинсов. Сегодня Гарри не медлил, и его жена, вцепившись в покрывало, громко стонала в такт его движениям, а потом вдруг упёрлась ладонями в его грудь и толкнула от себя. Он едва успел сообразить, в чем дело, как она оказалась сверху и задала их безумию свой ритм. Ему это тоже понравилось, он сминал её бедра, ловил, когда она наклонялась, её губы. А когда она без сил опустилась ему на грудь, обнял её одной рукой и коснулся губами влажного лба. Они так и лежали какое-то время, прижавшись друг к другу и тяжело дыша.

— Я буду ждать, — помолчав, сказал Гарри.

— Пиши мне обо всём, — попросила Гермиона, лаская кончиком пальца его грудь, — я прилечу как можно раньше, — прибавила она, и он в этом нисколько не засомневался, и легонько поцеловал её в макушку.

Оставшиеся дни пролетели почти незаметно. Гарри с Гермионой много ходили по городу пешком, посещали разные магазинчики и кафетерии, держась за руки, гуляли по песчаному берегу и обсуждали планы на будущее. Удовольствия ради Гермиона в первый вечер нарядилась в лёгкое алое платье, едва доходящее до колен, и собрала волосы в аккуратную причёску, и Гарри с улыбкой на губах без каких-либо подсказок приоделся, взял её за руку и повёл в ресторан. А потом они танцевали под лирическую музыку, прижавшись друг к другу, руки жены обвивали его шею, пока он тонул в её сияющих глазах. В такси, которое везло их к дому, им было и вовсе не до приличий, и водитель лишь криво улыбался, поглядывая в зеркало заднего вида на то, как они жарко целовались. Дома у Гарри ушло меньше минуты на то, чтобы алое платьице соскользнуло с плеч жены на пол. Целуясь и попутно прокладывая дорожку из одежды, они едва добрались до кухни, как Гермиона потянула мужа за собой, и он ловко усадил её на стол, и встал между её разведённых ног. От охватившей их страсти, они внезапно оказались на полу и успели посмеяться, пока чинили кованый стол при помощи магии, а потом уже стало не до смеха.

На второй день Гермиона с грустным видом помогала Гарри укладывать вещи в купленный накануне чемодан, и они практически не выходили из дома. Сидели в обнимку на диване за просмотром телевизора, готовили вместе обед и ужин, а ночью предавались любви и нежности под сиянье звёзд за окном. А потом Гермиона неподвижно и молча лежала, прижавшись к Гарри. Было так тепло, что они не укрылись, и он ласково поглаживал кончиками пальцев её обнажённую спину. Рука жены лежала на его груди, и на безымянном пальце сверкал камень купленного им кольца. Коробка до этого вечера вроде бы валялась под кроватью, а потом на Гермиону напала хандра, особенно после того, как Гарри положил в бумажник билет, и она, кажется, поспешила сделать всё, чтобы он всё ещё оставался с ней, присутствовал в её жизни каждой частичкой вроде такого подарка.

— Это же только на лето, — мягко сказал он ей, убрал от лица несколько прядок волос и коснулся губами лба.

— Да, я помню, — отозвалась Гермиона печально, так же, как и он, не способная заснуть. — Ничего плохого же не случится, правда?

Он немного наклонил голову и заглянул в её глаза.

— Конечно нет.

Его рука снова окунулась в водопад её волос, и Гермиона потянулась навстречу. Их губы слились в неторопливом поцелуе.

— Твои родители обязательно остынут, — заметил Гарри, — вот увидишь, они ещё обрадуются, что ты задержалась.

— Надеюсь, — согласилась Гермиона без воодушевления.

Утром они мало разговаривали, и она отказалась от завтрака. В такси Гарри держал её в своих объятиях, как маленькую девочку, ощущал грусть от скорой разлуки, и был, конечно же, тронут. Гермиона не отходила от него до объявления рейса, и он запомнил их долгий поцелуй, прежде чем развернулся к другим пассажирам, спешившим на борт, и запомнил, как отяжелело от печали его сердце, когда он занял своё место, и самолёт взмыл в воздух. Казалось, он лишился невосполнимой части себя. Взгляд его периодически задерживался на знаке на запястье, похожем на бесконечность. Несколько раз он касался его пальцем, пока не уснул и не задумался потом о предстоящих делах.

Гермиона была права насчёт всех дорог, которые были открыты перед Гарри. Возвращаться к прошлой жизни и бороться с другими волшебниками он не желал, как и не желал отправиться в школу и преподавать потом защиту от тёмных искусств — раны ещё нисколько не затянулись, и он решил позволить себе только то, что приносило удовольствие. Гарри снял на какое-то время в «Дырявом котле» комнату, купил себе несколько десятков журналов о квиддиче и, вычитав в них советы, как составить портфолио, разослал его в несколько разных команд. Помимо этого, ему ещё предстояло решить серьёзный вопрос с жильём.

Возвращаться на Гриммо и проводить там капитальный ремонт и уборку Гарри не хотел, как и не хотел всякий раз вспоминать, сколько всего происходило в этом доме: как Сириус сидел взаперти, как вопил надоедливый портрет его матушки, как Кикимер ворчал и жестоко обманул своего будущего хозяина, как они втроём с Роном и Гермионой отсиживались от Пожирателей смерти, а потом не смогли вернуться из опасений повстречать врагов. Этот мрачный дом никак не ассоциировался с началом светлой и счастливой семейной жизни. По той же причине Гарри отверг мысль восстановить дом в Годриковой впадине. Ему не хотелось жить в том месте, где погибли его родители, и каждый Хэллоуин вспоминать об этом. Гарри решил купить новый дом и обустроить там всё по его собственному и жены желанию.

Было бы прекрасно отыскать дом в Хогсмиде — они бы смогли видеться с Гермионой каждые выходные, когда она вернётся к учёбе, — но в магической деревне объявлений никто уже давно не давал. Гарри, к своей радости, отыскал выставленный на продажу дом в Оттери-Сент-Кэчпоул и понял, что это не менее прекрасное место. Он провёл там столько времени… запомнил просторные поля, обласканные поутру лучами солнца, сокрытый за деревьями памятный холм, где некогда проходили дружеские игры на мётлах, журчание воды, шелест листьев и бескрайнее голубое небо над головой. Эта местность была ему родной. Они с Гермионой будут недалеко от Лавгудов, где теперь, не остаётся сомнений, частым гостем станет Невилл. Можно будет собираться вместе, навещать мистера Уизли — без погибшей жены и разъехавшихся детей он совсем один в «Норе» — а вместе с ним и мистера Диггори. Гарри отправил почтовую сову с предложением о покупке владельцам и получил от них приглашение в гости, чтобы всё обсудить.

Покупка дома и всякие формальности заняли чуть больше двух недель. Гермиона за это время ещё раз навестила родителей — письма от неё из-за большого расстояния приходили раз в четыре-пять дней — застала только маму и, судя по тому, как местами неровно шли её предложения была взволнована и очень рада тому, что они поговорили и сходили вместе по магазинам. Гарри писал в ответ, что этому рад, что её отец тоже перестанет упрямиться, и с лукавой улыбкой сообщал, что у него готов для неё сюрприз, но не раскрывал какой. Мысленно он не раз представлял, как будет вносить её на руках в дом. Теперь эта традиция не казалась ему глупой. Гарри с наслаждением ходил в первые дни по своему дому, посещал спальни на верхнем этаже, подмечал, что ему бы сменить, разглядывал гостиную и заказал только самое необходимое — двуспальную кровать, кое-какую кухонную мебель и диван. Всё остальное оставил на усмотрение Гермионы. Впрочем, его прошлые письма нашли своих адресатов, и Гарри стали поступать на них ответы, отчего ему стало уже совсем не до обустройства дома.

Одна из известных команд приняла Гарри в состав только потому, что он был знаменит, и первые дни ему пришлось сидеть на лавке, как запасному игроку, а потом тренироваться в стороне. На вторую неделю Гарри поинтересовался, когда его могут допустить к игре, но тренер уходил от ответа, и эта неопределённость спустя ещё несколько напряжённых дней привела к тому, что им пришлось распрощаться. Во второй раз Гарри подошёл к выбору основательнее и отправился туда, где следовало себя показать. На отборочных испытаниях его, конечно же, узнавали, но только два из десятка тренеров не придавали этому большого значения. Одного из них Гарри и выбрал.

Мистер Патерсон, крепко сложенный среднего роста лысеющий человек, не так давно возглавивший «Дартмутские молнии», был жутко недоволен тем, что эта команда вот уже несколько лет не делала никаких подвижек, серьёзно увязнув в низшей лиге, и не щадил игроков. Собственно, Гарри потому и взяли, что новая тактика игры и режим тренировок вымотали некоторых игроков, и мистер Патерсон предпочёл их заменить, нежели, как он выразился, ублажать неженок. В первые дни Гарри, конечно, ещё не понимал, почему тренера за глаза называли садистом, а потом мистер Патерсон включил нового ловца в разработанный режим тренировок для всей команды, и Гарри понял, что такое трудовые будни. В первые недели у него болело всё, что только могло болеть.

— Поттер, я не понимаю, — недовольно повторял тренер, глядя на то, как ловец висел в воздухе, вцепившись в древко метлы, — если ты не можешь подтянуться ещё двадцать раз, как я должен быть уверен, что в случае, если ты вымотаешься, ты взберёшься на «Молнию»? Ты думаешь, соперник будет тебя жалеть? Да они только и ждут от другого слабины! Рассказать тебе, что бывает в высшей лиге? Это тебе не на школьном поле под присмотром учителей без дела в воздухе болтаться! Здесь если бладжером бьют, так чтобы пришлось по твоей башке или руке! Хочешь в Мунго частым гостем быть и конечности сращивать?..

От множества упражнений: таскания тяжестей, бега, преодолевания на метле наколдованных колец препятствий, ухода от заклинаний, щедро бросаемых тренером ради выработки реакции, и всякого другого — Гарри научился летать, вися вниз головой, и едва ходил по дому, каждый раз стискивая зубы от движений и кляня себя за то, что не знал заклинания или зелья для уменьшения мышечной боли. Иногда он даже думал, что, может, и хорошо, что Гермиона его пока не видела, она бы была недовольна мистером Патерсоном. Гарри же к нему привязался — этот строгий человек не смотрел на него как на Избранного, спасителя всего магического мира, и оказаться со всеми на равных было приятно. Жена тем временем всё пыталась вытянуть в переписке, в чём состоит сюрприз для неё, и сообщала, что у них с мамой полное взаимопонимание, но папа, хоть и видит их теперь вместе, держится холодно.

Гарри жалел, что не увидит Гермионы до конца августа — ему хотелось отметить с ней свой день рождения, но, как назло, на конец июля выпала и первая игра их команды. «Дартмутские молнии» встречались на своём поле с «Йоркширскими кометами».

— Только попробуйте мне дома сдать противнику позиции! — предупреждал команду мистер Патерсон. — Вы способны на большее, не забывайте об этом!

Тридцать первого июля был тёплый солнечный день. Гарри поутру принимал от сов, приземляющихся на доступные подоконники, поздравительные открытки и нарядные мешочки с подарками и конфетами. Мистер Уизли вместе с близнецами, узнав о том, что Гарри живёт неподалёку, зашёл к вечеру в гости, Рона в их компании не было, а Гарри, обнявшись с каждым, смущённо извинялся, что не может с ними посидеть и угостить тортом.

— Что же ты не сказал сразу? Джордж, папа, собирайтесь, мы будем за него болеть! — воскликнул Фред.

— Точно, пусть Верити побудет сегодня за главного! — поддержал его близнец и исчез.

Через минуты Гарри трансгрессировал вместе с Фредом и мистером Уизли к полю: они отправились покупать билеты, а он ушёл к своей команде, чтобы переодеться и прослушать наставление тренера. Оно, к удивлению всех игроков, было небольшим.

— Давайте, ребята, я в вас верю!

Гарри давно не было так хорошо, как в воздухе этим вечером. Месяцы тренировки давали о себе знать, и он уходил от бладжеров, будто предвидя, откуда они возникнут. Ловец соперника не отставал, и Гарри жалел, что пока в точности не освоил финт Вронски и пообещал себе это в будущем. Команда соперников вела с небольшим отрывом, а снитча всё ещё не было видно. Гарри уже в шестой или седьмой раз облетал поле, выискивая золотистый шарик с крылышками, когда вдруг почувствовал странное жжение на запястье. Он потёр руку об древко метлы и в тот же миг краем глаза заметил золотистые, лиловые, алые, голубые искры, пущенные в небо. Его голова невольно повернулась в сторону, и бладжер чуть не сшиб его с метлы. К близнецам, посмевшим запустить фейерверки, спешили маги, следившие за порядком, но Гарри разглядел на трибуне девушку, от которой его сердце пообещало выскочить из груди. Гермиона стояла рядом с мистером Уизли и даже успела раздобыть себе голубенького цвета шарфик, сделанный в честь команды, и размахивала им как флагом.

Гарри от радости пролетел через боровшихся за квоффл игроков, как через незначительные препятствия во время тренировки. Его взгляд едва коснулся жены, как прямо перед носом пролетел снитч. Гарри круто повернул и бросился за ним. Ловец соперника сел ему на хвост. Снитч, словно развлекаясь, устремился к земле, и Гарри направился следом. Подошвы его ботинок несколько раз коснулись газона, ловец противника почти поравнялся с ним, но тут снитч взял ввысь и подался к кольцам. Гарри с соперником тоже направили метлы к верху. Трибуны замерли в ожидании. Комментатор отвлекся от охотников, обратив внимание на ловцов. Снитч, набирая высоту, заставил их крепко вцепиться в мётлы, а потом вдруг скользнул в кольцо. Гарри сперва услышал звон в голове, когда без раздумий кинулся следом, а потом почувствовал раскатившуюся от виска боль, разглядел в своей ладони трепыхавшийся золотистый шарик и понял, что зрители на одной из трибун ликовали.

— Вот ты бесстрашный! Поттер, да ты крут! — минутами позже твердили члены команды, похлопывая его по плечу, а Гарри, скромно улыбаясь, спешил получить лекарство, принять душ и переодеться.

Минут через двадцать он выскочил вместе с небольшой спортивной сумкой, позволявшей за счёт заклятия незримого расширения хранить в ней метлу и всякие другие вещи, необходимые для тренировок.

— Это было здорово, Гарри! Потрясающе! — поздравляли близнецы, обнявшись с ним по очереди. — Такими темпами у вас и выход в высшую лигу не за горами!

— Гарри, ты молодец, как здорово, что ты тоже нашёл себе дело. Молли… Она бы была за тебя рада, — сказал мистер Уизли сдавленным тоном и тоже его обнял.

Гермиона широко улыбнулась, остановившись перед ним, и Гарри снова подумал, как же она прекрасна. На её загорелых за эти месяцы плечах держалось воздушное светлое платье, копну каштановых волос, заплетённых удивительным образом, украшал тонкий серебристый ободок, губы, по вкусу которых он так соскучился, будто специально, были выделены алой помадой. Гарри не услышал ни слова, но ощутил ладони жены на своей груди. Она потянулась навстречу, и он охотно ответил на её поцелуй, коснулся ладонью её щеки, запустил пальцы в её мягкие волосы. Гермиона прижалась к нему, и он позабыл обо всём остальном на свете.

— Я думал, ты не появишься до конца августа, — заметил Гарри, глядя в её несравненные карие тёплые глаза.

— И позволю тебе встретить твой день рождения в одиночестве? — спросила Гермиона в ответ. — Ну уж нет! Гарри Поттер, ты должен знать, что твоя жена больше не допустит подобного безобразия!

— Хорошо, я запомню, — согласился он с улыбкой и снова потянулся к её губам.

Их отвлёк друг от друга смешок в стороне, и Гарри несколько смутился, вспомнив про друзей.

— Ой, ребят, простите, пожалуйста, зайдёте на чай и разные там вкусности? Или, может, чего покрепче будете?

Близнецы переглянулись между собой и хитро заулыбались.

— Думается, у тебя сегодня и без нас есть дела поинтереснее, — заметил Фред.

— Да, заходите лучше сами, как освободитесь, на выходных там или как, — прибавил Джордж и приложил одну ладонь к плечу отца, а другую — к брату.

Через мгновение все они исчезли, Гарри уменьшил свою сумку до такого размера, чтобы положить её в карман, и сделал то, о чём так мечтал — подхватил Гермиону на руки и, очутившись возле их дома, с удовольствием перенёс её через порог.

— Надеюсь, тебе всё же удалось восстановить хорошие отношения с родителями, и они будут приезжать к нам погостить, — не дав ей опомниться, сказал он и опустил её на пол.

— Ты… ты… — с волнением оглядывая просторную гостиную, пыталась сказать Гермиона, — ты так быстро… со всем управился? — изумилась она.

— Вообще-то нет, но… я подумал, что с тобой мы бы управились со всем, что осталось, вместе. Как тебе? Нравится?

— Спрашиваешь?

Гермиона улыбнулась и обвила руками его шею.

— Прости, я едва успела сесть на рейс и не купила тебе подарок. Хочешь, я испеку торт? А завтра…

— Нет, — перебил её Гарри и обнял за талию, — ты и есть мой самый лучший подарок.

Он смотрел в её сияющие глаза и слышал восторженное биение сердца в груди. Утром ему и в голову не могло прийти, что вместо совы она прилетит сама. Упустит почти месяц с родителями ради него. Гарри наклонился, и их губы вновь слились в нежном поцелуе. Гермиона охнула, когда он обогрел дыханием её щёку и коснулся мочки уха. Её близость пьянила лучше крепкого напитка и разжигала кровь. Она перехватила его ладонь, когда он опустил её ниже талии и криво улыбнулась.

— По-моему, ты мне не показал, что там наверху… — напомнила она.

— Тебе понравится, — заключил Гарри. — И вообще, я там толком ничего не трогал: ни обоев, ни занавесок, ни люстр — всё равно в этом ничего не смыслю. А ещё, кстати, там полно всякого хлама, можно выбросить и превратить одну из комнат в кабинет… поставим там стол, несколько книжных шкафов…

Он не договорил, потому как Гермиона заткнула его жарким поцелуем и сама высвободила плечи из-под лямок платья, бесшумно упавшего к ногам. Гарри сбросил с себя футболку, желая прижаться к девушке ближе, почувствовать тепло её тела и сжать в своих объятиях. Их губы вновь встретились в очередном и ненасытном желании. Очки Гарри тоже оказались сняты и отброшены в сторону, чтобы не мешать. Впрочем, сейчас они ему были и не нужны. Мягкий ковёр, оставленный прежними владельцами, оказался усыпан одеждой, пока двое влюблённых добирались до дивана. Гермиона успела толкнуть Гарри первой и уселась к нему на колени. Её выпущенные из прически мягкие волосы щекотали его щеку и шею, пока они целовались, а потом он обласкал жену так, что она задрожала от желания и нетерпения, и их тела слились воедино. Гостиная полнилась стонами, диван немного скрипел. Гарри чувствовал капли, сбегавшие по спине, ладони жены, впившиеся ему в плечи, и сминал её бедра, пока безумная страсть гнала их к изнеможению.

Гермиона так и сидела, опустившись в его объятия, и водопад её волос щекотал его разгорячённое взмокшее тело. Гарри заправил несколько прядок ей за ухо.

— Так ты… наладила отношения с родителями? — спросил он.

— Да… вроде того… — тяжело дыша, ответила она и немного отстранилась. — Знаешь, папа, он… В общем, он всё ещё сердится на тебя и… ну, недоволен тем, что мы… не провели свадебную церемонию. «Как все нормальные люди». Так и сказал.

Гарри улыбнулся, глядя в её глаза.

— Прекрасно, так значит, ты уже пригласила его на нашу свадьбу?

Гермиона прикусила губу и, потупившись, стала чертить пальчиком одной ей ведомый узор на его груди.

— Ну-у… вообще-то я пригласила их с мамой на Рождество. Не оставаться же одной в Хогвартсе и…

Она осторожно подняла на Гарри взгляд, возможно ожидая от него другой реакции, но его улыбка никуда не делась.

— …и ты можешь быть занят, особенно теперь, когда столько всяких… дел.

— Прекрасно, — помолчав, заключил Гарри. — Значит, я могу отбросить все свои дела, и мы, «как все нормальные люди», проведём и свадебную церемонию, и Рождество одной семьёй. Твой папа же не откажется вести тебя под венец или мне его рассердить ещё раз и попросить мистера Уизли?

Гермиона легонько стукнула мужа по макушке.

— Дурак.

И сама же после этого поцеловала. Гарри, оторвавшись от её губ, наслаждался тишиной и покоем, разливавшимися в доме. Он нащупал руку Гермионы и поднёс к своему лицу, коснулся губами её ладони, разглядел вблизи знакомый знак на запястье. На мгновение ему страшно захотелось спросить про судьбу, про то, были бы они вместе, не попадись им в руки эта древняя книга с клятвой для заключения магического брака или же нет. Он поднял глаза на Гермиону, следившую за ним, и в то же мгновение перестал нуждаться в ответе. Только притянул её к себе и крепко обнял. Жизнь, какой бы она ни была, продолжалась. Сердце в груди, по крайней мере, твёрдо говорило за это своим стуком.