К жёлтому карлику (джен)

* * *

То, что произошел сбой в координатах прибытия, Каш понял в тот момент, когда снимал палец с кнопки пуска. Но остановить перемещение было уже невозможно. Реальность знакомо растворилась в небытие, и Каш остался один на один с пустотой.

* * *

Все воспринимали этот процесс по-разному. Некоторые вообще не успевали ничего осознать. Другие проживали субъективные годы, запертые в собственной голове без связи с окружающим миром. Эти последние больше не могли заставить себя подняться на борт корабля, навсегда оставаясь в месте прибытия со своей искалеченной психикой.

Заранее реакцию на перемещение было никак не определить, поэтому Каш с нескрываемым страхом отправлялся в свой первый перелет. Но он оказался среди немногих счастливцев, для которых гиперпространственное перемещение заняло короткий отрезок времени. Каш успел осознать, что все связи с реальностью отсутствуют, что он не может ни видеть, ни слышать, ни даже чувствовать собственное тело, он успел ужаснуться мысли, что это состояние растянется на бесконечные субъективные годы (ведь кое-кто приходил в себя полными идиотами), а потом реальность вернулась. И этот момент был самым счастливым моментом в его жизни.

В другой ситуации Кашу прямая дорога была в космический флот. Он стал бы пилотом, навигатором или ученым, раз за разом перемещался бы от звезды к звезде, исследуя Вселенную. Но Каш принадлежал к семье, финансирующей эти исследования, самой могущественной семье общества. Поэтому путь во флот для него был закрыт. Семья не позволила бы своему отпрыску заниматься таким опасным делом.

Повзрослев и получив некоторую финансовую самостоятельность, Каш смог отправиться в полет на собственном корабле. Он не искал новые места, просто путешествовал по уже исследованным планетам. За свою, в общем — то короткую жизнь он смог увидеть так много, столько прекрасных и ужасных мест! Никто из членов его семьи не мог даже представить такое, никто не понимал его страсти к путешествиям, потому что никому не было дано так легко пережить перемещение.

Каш понимал и жалел их, хотя никогда не показывал свою жалость. Жалость, как и многие другие чувства, были под запретом в его семье. Но Каш даже в детстве отличался от своих родственников, был слабее, уязвимей и трусливей многочисленных братьев. Он предпочитал убегать и прятаться, чем вступать в драку, отстаивая свои интересы, а иногда он плакал... В его семье не плакал никто. Наверное, поэтому ему и позволили жить собственной жизнью.

Когда он возвращался из очередного полета и входил в дом, его просто терпели. Сначала он пытался поделиться переполнявшими его впечатлениями, но никто не хотел слушать. Ведь даже финансирование космических исследований делалось не ради самих исследований, а только ради укрепления могущества семьи.

* * *

И теперь первой мыслью Каша стало именно осознание того, что его исчезновение никого не расстроит. Как скоро они вообще поймут, что он долго не возвращается?

Глупо, что сейчас его волнуют такие мысли. Логичнее было бы попытаться найти выход из создавшегося положения. Хотя о каком выходе может идти речь? Каш не был обученным навигатором, его знаний хватало только на то, чтобы ввести в компьютер рассчитанные другими координаты и нажать на кнопку пуска. И теперь, оказавшись неизвестно где, он не сможет найти дорогу домой. Никогда… Странно, но это не пугало. После пережитого страха от возможности никогда не вернуться в реальность, никогда не вернуться домой казалось детской страшилкой.

Реальность возникла так резко, как никогда ранее. На пульте управления мигали все возможные предупредительные сигналы, ревели сирены опасности, и очнувшиеся органы чувств не могли справиться с таким потоком информации. Будь Каш настоящим пилотом, он смог бы быстрее прийти в себя и успеть спасти корабль. Но его не тренировали для работы в кризисных ситуациях, и когда он смог сосредоточится и понять выдаваемую на экран информацию, было уже поздно.

Корабль материализовался на краю атмосферы какой-то планеты. Внутри атмосферы. Неподготовленный к соприкосновению с плотным веществом (а атмосфера гораздо плотнее необходимого для гиперперехода космического вакуума), корабль начал падать. Когда он пролетел половину пути до поверхности планеты, Каш уже ничего не мог исправить. Он просто включил режим аварийной посадки и откинулся на спинку кресла. Страховочные ремни плотно охватили тело, кислородная маска присосалась к лицу. Корабль начало трясти, все сильнее и сильнее, но Каш этого почти не чувствовал, кресло отлично сглаживало вибрацию. А потом последовал удар. Мигнул свет. Вцепившись в поручни кресла, Каш напряженно ждал, пока бортовой компьютер проанализирует полученные повреждения. Но вот маска соскочила с лица, а ремни освободили тело. Значит, целостность корпуса не нарушена.

Во время падения корабль прилежно собирал информацию о планете, и теперь Каш мог изучить полученные данные. Без особого энтузиазма он начал пробегать по строчкам глазами. Что хорошего он может узнать? Он попал в неизвестное место, место, откуда нет возврата. Только это имело значение в этот момент.

Но уже через мгновение Каш с интересом уставился на экран. Как такое могло произойти? Почему именно сейчас и почему с ним? Сотни лет безуспешных попыток, и вот теперь он нашел обитаемую планету с высоким уровнем развития разумной жизни, планету, подходящую для обитания представителей его расы, а значит, разумных, с которыми можно наладить контакт.

Каш видел, что к месту падения уже летят многочисленные воздушные транспортные средства. Его корабль заметили, его найдут и… Что дальше?

Разве он знает, как себя вести, что говорить, о чем рассказывать? Есть ли вообще смысл в таком общении, если не остается надежд на его продолжение? Точки на экране все приближались, и Каш сделал то, что не делал уже очень давно. Он заплакал.

Не от страха за собственную жизнь, а от бессилия и обиды на судьбу, пославшую сюда именно его, а не одного из тысяч более достойных представителей его вида. В детстве слезы помогали выплеснуть переполнявшие его эмоции, хотя и вызывали только презрение со стороны многочисленных родственников. А сейчас они помогли понять, что выбора не осталось, он тут, на этой планете, и должен открыть дверь корабля.

Собравшись с духом, Каш уже поднялся из кресла, но затем вновь присел на сидение. Еще не все. Прежде чем покинуть корабль, настоящий пилот должен определить степень полученных повреждений. Каш сформулировал запрос и принялся считывать ответ. Удивительно, но в отличие от почти полностью разрушившегося реактивного двигателя, гиперпространственный остался в рабочем состоянии. Пользы от этого не было никакой. Даже имея необходимые координаты, перемещаться с поверхности планеты нельзя. Неизбежен захват с собой части плотной материи, которая разрушит корабль по прибытии в пункт назначения.

Каш заблокировал компьютер, встал и поправил куртку. Пора.

Он подошел к выходу и решительно открыл люк. Снаружи была ночь. Но этого не было заметно. Все пространство у корабля было ярко освещено прожекторами. На границе света теснились одетые в плотные костюмы существа.

Со своего места Каш смог разглядеть, что они, как и он, имели по две руки и ноги, голову на плечах… В общем, они определенно были похожи на него, только ростом выше примерно на четверть. И от такой схожести стало еще горче.

Каш протянул руки, показывая пустые ладони самым дружелюбным жестом, на который был способен, и спрыгнул вниз. Ноги чуть погрузились в потревоженную падением корабля землю. Каш не видел лиц, но чувствовал на себе любопытные взгляды. Двигаться под прицелом этих взглядов, да и, наверняка, не только их, было бы не разумно. Поэтому он не шевельнулся и тогда, когда несколько существ осторожно подошли ближе и ткнули ему в грудь электрошокером.

* * *

Каш очнулся в тесной комнате, перегороженной пополам наспех приваренной к стенам решеткой. Он лежал на узкой кровати, одетый в какой-то белый балахон. Руки на сгибах болели от многочисленных уколов, болела и слегка обожженная электрошокером кожа. Жутко хотелось пить, и Каш, заметив на тумбочке графин с водой, жадно присосался к горлышку, не задумываясь о том, какая жидкость в него налита. Бояться отравления было глупо. Ему в любом случае придется есть местную пищу.

Должно быть, его пробуждения ждали, потому что распахнулась дверь за решеткой, и порог переступил высокий мужчина. Он сделал шаг вперед, не подходя близко к прутьям, и слегка стукнул рукой по груди:

— Лукас Джонсон.

— Каш, — повторил Каш его жест.

Какое-то время Каш вслушивался в слова говорящего Джонсона, но быстро перестал пытаться что-либо понять.

Каш не сомневался, что за то время, пока он находился без сознания, его успели просветить всеми доступными этим существам способами и взять пробы всех сред его организма. Они знали о нем гораздо больше, чем он о них. Но Каша не удивлял ни удар электрошокера, ни эти исследования. Делая свой первый шаг из корабля, он осознавал, что полностью отдает себя в руки неизвестных существ. Он только надеялся, что они поймут, насколько он безобиден, и выпустят из камеры. Когда-нибудь.

Каш поднял руку, остановив поток слов Джонсона, и жестами показал, будто пишет на листе бумаги. У них есть руки с пятью пальцами (на один больше, чем у него), значит, они должны уметь писать.

Его поняли. Лукас Джонсон вышел, но вскоре вернулся с карандашом и тетрадью и аккуратно протянул их между прутьями.

Каш неплохо рисовал, поэтому сделанный им набросок был легко узнаваем. Быстрыми, на первый взгляд хаотичными движениями он нарисовал кабину своего корабля и жирной точкой отметил нужный ящик. Его снова поняли.

На этот раз Джонсон вернулся не так быстро, но большую часть времени эти существа должны были изучать обнаруженный предмет, а значит, корабль все еще находится рядом. Корабль никогда не был для Каша чем-то особым, он оставался только средством передвижения, но сейчас близость кусочка родного мира стала отчего-то важна.

В устройстве не увидели ничего опасного (да он и не был опасен, на корабле вообще не было оружия), поэтому Джонсон передал его пленнику. Каш повертел устройство в руках и отсоединил две маленькие пластинки. Одну из них приложил к голове над правым ухом, а вторую протянул назад. Лукас Джонсон не колеблясь повторил его действия.

— Привет, — произнес Каш, и невольно улыбнулся, увидев реакцию Джонсона.

Такими переговорными устройствами были оснащены все гиперпространственные корабли как раз на такой случай, случай обнаружения разумной жизни. Большинство ученых считало, что они не заработают. Значит, эти ученые ошибались.

— Вы меня понимаете?

— Кажется, да, — нерешительно ответил Джонсон. — Довольно странное чувство. Я словно слышу ваши слова не ушами, а как-то иначе.

— Так и есть. На самом деле мы можем вообще не произносить звуки. Но так будет привычнее. Я, как и вы, впервые пользуюсь этим устройством.

— Кто вы?

— Я Каш.

— Каш — это не имя?

— Имя. Но я действительно просто Каш. Не посол, не исследователь, не завоеватель. Просто путешественник, попавший к вам по ошибке.

— Вы потерпели крушение?

— Да. Произошел сбой в системе гиперпространственного перемещения.

— Как далеко находится ваша планета?

— Не представляю даже приблизительно. Наши миры могут располагаться и в одной галактике, и на разных концах Вселенной.

— А как она называется? И как вы зовете себя?

— Моя родная планета — Земля. И мы называем себя людьми. Я — человек.

— Что? Как это может быть? Люди — это мы! — в голосе Джонсона было больше возмущения, чем удивления, и, не смотря на все отличия, Каш смог это понять.

— Не беспокойтесь. Это всего лишь особенности восприятия вашего мозга. На самом деле эти названия звучат иначе. Чтобы услышать реальные имена, надо снять пластину переговорного устройства. Но я произнес их по-своему. Услышите на записи. Ведь вы записываете наш разговор?

— Конечно. — Джонсон понял объяснение и успокоился. — Вы против?

— Нет. Я против разрядов электрошокером и медицинских экспериментов, — стоило попытаться отстоять свои права.

— Вы должны понять нашу осторожность. Не часто на нашу планету садятся инопланетные корабли. Мы не знали, с чем придется столкнуться.

— А если бы удар тока убил меня? Не с кем было бы вести этот разговор.

— Такой риск существовал, — согласился Джонсон. — Но электричество было лучшим вариантом, чем химические транквилизаторы.

— Вы можете ответить на один вопрос? Что будет со мной дальше? После всех допросов, исследований, изучения корабля. Когда вы узнаете все, что можно от меня узнать. Что станет со мной тогда?

— Это не мое решение.

— Конечно, нет. Но вы сказали, что инопланетные корабли падают на вашу планету не часто. Значит, уже падали? С живыми существами? Такими, как я? И что стало с ними?

— Это был просто оборот речи. Если такое и происходило, то вся информация осталась засекречена. У меня нет к ней доступа.

Каш чувствовал, что человек немного растерян. Разговор явно повернул в сторону, не предусмотренную полученными им инструкциями.

— Засекречена… Людям и теперь не сообщили, что на упавшем космическом корабле найден живой пришелец?

— Боюсь, я не вправе обсуждать такие темы. Я должен просто задавать вопросы.

Каш снова глотнул воды и отставил опустевший графин.

— Меня будут держать в этой комнате?

— Это временно. Сейчас мы внутри переоборудованного автофургона. Позже вас перевезут в другое место.

— Хоть это радует. Не хотелось бы провести остаток своих дней в такой обстановке.

Каш пробовал шутить, не столько для поддержания иллюзии дружеского разговора, сколько пытаясь взбодриться. Он начинал жалеть о своем поспешном решении выйти из корабля. Следовало оставаться внутри. Люди не стали бы сразу взламывать люк, и у него было бы время придумать другой выход. Во всяком случае, попасть в тюрьму он успел бы всегда.

— Мы можем сделать перерыв?

— Вы устали?

— Немного. И я хочу еще воды.

— Конечно. Вам принесут. А что на счет пищи? Вы подскажете, что можете есть?

— Я же не знаю, чем вы питаетесь. Это уже пусть ваши ученые думают, как уберечь меня от голодной смерти.

На корабле оставался запас продуктов, но Каш не стал облегчать жизнь своим тюремщикам. Пусть поломают голову, разрабатывая для него меню. Это было совсем по-детски, но он не смог отказаться от возможности доставить им мелкую неприятность. Хотя бы на это он имел право.

* * *

Каш не думал, что сможет так легко уснуть, но не заметил, как погрузился в сон. В этом сне он был дома, такой же взрослый, как сейчас, а его братья остались детьми. Они брали его диски с копиями отчетов первопроходцев и выбрасывали в окно. А он хватал их за руки, тщетно пытаясь остановить, и рыдал от бессилия.

Каш проснулся от громкой непонятной речи. На щеках остались мокрые дорожки, и он поспешно вытер лицо рукавом. Не хватало еще, чтобы заметили его слезы.

Лукас Джонсон вцепился в прутья и что-то говорил. Быстро и возбужденно. Каш сел, вернул на место снятую ранее пластину и тихо, еще не вполне отойдя от своего сна, спросил:

— Что случилось?

— Ваш корабль, — Джонсон начал свои объяснения сначала. — Что-то не так. Он может взорваться? На основе чего работает двигатель? Он радиоактивен?

— Что случилось? — повторил свой вопрос Каш.

— На пульте загорелись огни, и появился какой-то странный шум в двигательном отсеке.

— Вы уже смогли получить доступ к компьютеру?

— Мы не прикасались к пульту. Только осматривали механизмы.

— Пульт мог включиться сам только в одном случае. В случае опасности. Но когда я уходил, то все проверил. Корабль был поврежден, но стабилен.

— Вы можете его исправить?

— Отсюда точно нет.

— Я… не могу пустить вас на корабль.

— Я и не прошу. Просите вы. Это вам нужна помощь. Может ли корабль взорваться? Конечно. Его разрушенный реактивный двигатель полон топлива. Если вы нарушили систему топливоснабжения, произойдет взрыв. Не такой уж и катастрофичный, но корабль вы потеряете.

— Как скоро?

— А какова степень неисправности? Я не способен видеть сквозь стены.

Джонсон колебался. С одной стороны, потерю корабля ему не простят. С другой, пускать внутрь пришельца — полное сумасшествие.

— Что я могу сделать? Улететь на разбитом корабле? — безразлично спросил Каш.

— Возможно, смерть покажется вам лучшим выходом, чем существование в плену, — решился озвучить свою мысль Джонсон.

— Нет, — решимости, с какой Каш произнес это слово, нельзя было не поверить. — Смерть никогда не лучше. Я хочу жить. Даже так.

— Хорошо. Но с нами пойдет охрана.

* * *

Сейчас на улице был день. Ярко, почти слепяще светило солнце, подсушивая вытоптанную вокруг корабля зеленую траву. Чуть дальше темнел густой лес, а возле него искрилась голубая гладь озера. Легкий ветер доносил откуда-то приятный пряный запах. И Каш невольно замедлил шаг, осматриваясь вокруг.

— Красиво, — тихо произнес он. — Мне понравится ваш мир.

— Не отвлекайтесь, — поторопил Джонсон, увлекая пришельца за собой.

Корабль Каша был невелик, простая одноместная яхта, не предназначенная для многодневных перелетов. Наличие гиперпространственного двигателя делало ненужным сооружение дополнительных помещений для отдыха. Поэтому в нем была только кабина и технические отсеки. О том, чтобы зайти внутрь в сопровождении нескольких вооруженных солдат не было и речи. Джонсон и то с трудом протиснулся в люк.

Каш привычно опустился в кресло и приник к экрану. Корабль действительно сообщал о неполадках, совсем как тогда, при последнем выходе в реальность. Но ко всему прочему добавился прерывистый гул из-под пола, чего сейчас не должно было быть.

— Опасности взрыва нет, — удивленно сказал Каш стоящему за спиной Джонсону. — Реактивный двигатель все в том же стабильном состоянии. Я ошибся. Дело в чем-то другом.

— А точнее?

— Я не строил этот корабль. Я даже не полноценный пилот. Мне надо время, чтобы разобраться.

— Как раз времени у нас и нет.

— Знаю. Просто постойте немного молча.

Каш раз за разом просматривал информацию о системах корабля, и, наконец, нашел причину беспокойства бортового компьютера, но совсем не там, где ожидал. А когда осознал все последствия, то не смог сдержать дрожи в руках. Он снял ладони с пульта и сжал их между коленями.

Но все равно Джонсон заметил его состояние.

— В чем дело?

— Неполадки в гиперпространственном блоке. — Голос тоже предательски дрожал. — Не из-за ваших действий, и даже не из-за крушения. Должно быть, и сбой в определении координат произошел из-за них. Сейчас корабль готовится к перемещению. Из-за повреждений, полученных при падении, это происходит медленно, но и остановить перемещение я не могу. Скоро корабль выпадет из реальности. Только вот без установленных координат он вернется в той же точке.

— Это плохо?

— Плохо не то, что он вернется, а то, что он переместится с твердой поверхности. Вместе с кораблем утянет всю материю в радиусе… нескольких радиусов корабля. При материализации все это вещество вступит в реакцию с веществом корабля. Вот тогда и произойдет очень большой взрыв.

— Насколько большой?

— Планету он не разрушит. Но распространится на… не могу объяснить вашими величинами... На этом месте вспыхнет крошечная звезда. И как бы мала она ни была, это приведет к мировому катаклизму.

— Как скоро это случится?

— Время… Опять таки не знаю ваших единиц измерения. — Каш взглянул на экран. — Сбежать еще успеем. От самого взрыва. А вот от последствий не спрячется никто на всей планете.

— И выхода нет?

— Выход есть всегда. Так учили детей в моей семье. Но я был плохим учеником, и предпочитал отступать, а не искать решение проблемы.

— Отступить... Такую роскошь я не могу себе позволить.

Каш помолчал, освободил переставшие дрожать руки и повернулся к Джонсону:

— Выход есть всегда, — повторил он уже решительнее. — Но чтобы воспользоваться им, вы должны мне довериться. Я могу ввести новые координаты для перемещения, и корабль материализуется в другом месте, подальше от вашей планеты. Вам нужно только разрешить это сделать.

— Позволить улететь?

— Вы верите, что это не попытка сбежать?

— А разве вы можете сейчас лгать? — Джонсон легко прикоснулся к пластине на своей голове.

Кашу так хотелось ответить иначе, но он сказал правду. Часть его надеялась, что человек запретит ему действовать.

— Это устройство передает вовсе не все мысли, а лишь те, что готовы вот-вот сорваться с языка.

Джонсон оторвал взгляд от мельтешащих на пульте огней, и взглянул на пришельца. Какие-то мгновения они смотрели прямо в глаза друг друга. Продолговатые глаза человека с карей радужной оболочкой и чуть крупнее в размерах глаза инопланетянина с вертикальным зрачком на голубом фоне.

— Я — верю, — уверенно произнес Джонсон. — Но как я объясню свои действия? Меня не простят.

— Значит и вам придется чем-то пожертвовать, — спокойно произнес пришелец, словно его жертва была соизмерима с жертвой человека.

— Да, — кивнул Джонсон, — мне — своей карьерой, а вам… Но это мой мир, не ваш. Я должен сам увести отсюда корабль. Просто объясните, что нужно делать.

— Не выйдет. — Наверное, будь это возможно, Каш уступил бы ему свое место. — Корабль станет подчиняться только мне. Перепрограммирование компьютера под нового пилота займет слишком много времени, да и в этом я тоже не очень силен.

Лукас Джонсон все еще нерешительно отступил к двери и переступил с ноги на ногу.

— А вы не можете установить координаты и уйти со мной?

— Нет. Как только я вмешаюсь в управление гиперпространственным перемещением, процесс ускорится. Просто уходите и уведите своих людей как можно дальше.

Они снова встретились взглядами.

— Вам бы понравилась наша планета, — чуть слышно произнес Джонсон и, наконец, покинул кабину корабля.

Каш не был обученным навигатором, но он смог, взяв за точку отсчета нынешнее положение корабля, рассчитать координаты для перемещения на 149,6 млн. км к центру планетарной системы — в недра желтого карлика.