Странная встреча. Продолжение (гет)

Касл не шёл домой, а летел: он добился своего! Да, никто не верил в его затею, а он смог, дождался и додолбил. Преодолел массу недоверия, скепсиса, непринятия, и даже, словно атакующий гризли, проломил часть запретных барьеров. И да, он был горд собой, улыбался во весь рот и похлопывал себя ладонями по груди, что означало наивысшее удовольствие собственной персоной и окончание череды серых будней, когда все вокруг капитально раздражало, а ни в чем неповинный ноутбук хотелось выкинуть в окошко персонального лофта. По сути, он презирал себя и гнобил сутки напролёт, за то, что хоть и убил Дерека Шторма (который и самому ему порядком надоел!), но дальше, в развитии новой темы, не продвинулся ничуть. Правда, в голове носились разрозненные мысли, и даже появлялись отдельные страницы, но стоило вчитаться в текст и мысленно переложить его на реакцию читателей, как с горечью приходилось удалять в корзину сей опус и хлопать в сердцах крышкой ноутбука. Затем судорожно заглатывать виски, стакан за стаканом, потому что сие непотребство не стоило показывать никому. И тем более — публиковать, а для маститого писателя нет ничего хуже, чем провальный сюжет. Или даже полного отсутствие оного. Даже пара интимных вечеров с Полой, с благочинным поеданием канапе и мощными, отвязными обжимашками взбодрили его только до последующих суток. Потому что нет темы, нет сюжета и нет продолжения. Кризис жанра, да и бывшая — издатель Джина — своими истериками подразозлила его, но злость почему-то ни во что путное не трансформировалась. И тогда в дело вмешалась мама, что невольно проболталась Джине про его кризис. И она же, именитая актриса Бродвея Марта Роджерс, стала дальнейшим триггером его мучительных измышлений. Пока он посиживал на диване со стаканом виски в руках, мама подсаживаюсь к своему непутевому сыну, мягко отбирала спиртное и начинала толковать за жизнь. Ненавязчиво обозначала возможные темы, обходительно обрисовывала перспективы новых книг, аккуратно, по-матерински укоряла, и он, Касл, поневоле загорелся поисками. Конечно, сюжет мог возникнуть неожиданно, а мог зреть долго и упорно, соединяя вместе серые клеточки в его голове, которые в итоге срывались на мозговой штурм, но тут... Случилось то самое событие, что фактически перевернуло его внутренний неуравновешенный мир.

...он выполз от Паулины довольный и пресыщенный утехами, как обожравшийся сметаны кот. Деваха оказалась изобретательной, настойчивой, неутомимой, и для себя Касл отметил, что даже ему у неё следует кое-чему поучиться. Нет, он не планировал долгих и прочных отношений, да и Паулина вроде бы согласилась с его жизненными доводами. Кстати, с ней было, о чем поговорить, и в перерывах между спариваниями они вполне и мило беседовали, и вот теперь, стоя у её номера в "гостинице на час", Касл достал из кармана свой блокнотик, с которым никогда не расставался. И тезисы их долгих и содержательных бесед один за одним ложились на бумагу, выстраиваясь в нечто стройное и логичное. Мимо него изредка сновали люди, даже уходившая по своим делам Паулина, удивленно хмыкнув, нежно потрепала его по щеке и попылила дальше, пока.. Пока его не прервали самым наигрубейшим способом: где-то в коридоре раздался нарастающий топот ботинок, посыпалась отрывистая автоматная дробь, заметались истеричные женские крики, и какая-то воняющая потом туша врезалась в него со всего размаху. Касла вдарили в стену, затем повалили на грязный, в дырах линолеум, и эта же мерзкая туша сверху припечатала его собой.

Нападение было грубым и неожиданным, Рик даже застонал от боли, куда-то улетела ручка, но кисть рефлекторно удержала драгоценный блокнот. И тут с ним, Каслом, снова поступили мерзко и бесцеремонно. Эта же туша резко соскочила с него, и в лицо, со всей дури, вонзился ствол крупнокалиберного револьвера:

— Встал, ублюдок, живо!

— Шо.. — Касл сморщился от боли в прикушенной щеке. И, кажется, ему повредили зуб. — Что... с-случилось... Сэ...

— Я что, повторять должен? — взвился нападавший, и тут над ухом Касла грохнул выстрел: шумно, хлестко, с резкой болью в барабанной перепонке, и Касл чуть не оглох. Он ещё ошалело хлопал глазами, но его тут же дернули за ворот блэйзера самым бессовестным образом и присунули к носу горячий и воняющий гарью ствол. И это уже точно были не шутки. Бормоча нечто невразумительное, Касл медленно поднялся на ноги, успев засунуть блокнот во внутренний карман, и тут же грубо и больно получил под зад:

— Пшëл вперёд, скотина!

И Рик, держа руки на отлете, невольно повиновался: в этом прекрасном мире красивых сексуальных женщин и прочих других удовольствий вдруг что-то внезапно поломалось, и его жизнь повисла на волоске. Нет, он не боялся смерти, потому что бывало тискался с ней бок о бок, его больше волновала семья: мама и дочь. И от мыслей о том, ЧТО им могут сообщить при трагичном с ним исходе, сжималось и болело сердце. А судя по всему, раз его взяли в заложники, нужно было успокоиться и постараться мыслить исключительно рационально. Как он всегда и привык...

Пока его и ещё какого-то пожилого чувака гнали куда-то по коридору, тыкая металлом под лопатку, глаз старался зацепиться за все, что могло бы облегчить участь ему и тому парню, но в безликом, обшарпанном коридоре даже спрятаться было негде. Вот их обоих довели до конца коридора, загнали в какую-то комнату и, затолкав в угол, приказали молчать. Сами же бандиты — их было трое — с криком и матами принялись возводить у дверей баррикаду: сначала камод, потом — трюмо и стол со стульями, а кровать преступники поставили на спинку, чтобы закрыть проём одного из трёх окон.

"Снайпера боятся!" — горько и про себя усмехнулся Касл, прислушиваясь к шумам за окном: звуки полицейской операции нельзя было спутать ни с чем. Многоголосо завывали сирены, натужно рокотали дизеля, и четкая дробь спецназовских ботинок мощнее отрисовывала тревожную картинку дня: они с парнем определенно и капитально влипли, но страху почему-то не было. У него точно, и Касл принялся рассматривать захвативших их в плен: это были спортивного вида парни, вооружённые и в масках, и который из трёх чуть не выбил ему, Каслу, зубы, оставалось только гадать. За плечами парней были зелёные брезентовые рюкзаки, и по тому, как сильно натянулись лямки, в рюкзаках завалялось нечто потяжелее школьного завтрака. Затем мешающие рюкзаки были сброшены: держа оружие наизготовку, чуваки переговаривались вполголоса, зло и отрывисто, сторонясь окон и явно не находя выхода. И когда в дверь громко постучали, один из парней метнулся к заложникам. Пока чёрный ствол УЗИ целился Каслу в лоб, один из преступников (судя по всему — главарь) пристроился сбоку от косяка, и завел напряженный, отрывистый разговор. Как понял из диалога Касл, бандиты всё же позволили переговорщику войти.

В четыре руки парни подсдвинули баррикаду, и когда приоткрылась дверь, в узкий проем просочилась женщина. Очень-очень даже симпатичная (Касл прямо слюни сразу пустил!), чуть выше среднего роста и на высоких каблуках, в скромном, но пристойном брючном костюме, тёмно-каштановые волосы закручены в деловой хвостик. Свободно держа руки, женщина позволила себя обыскать, достаточно мерзко и бесцеремонно, но на лице её не отобразилось ничего, похожее на страх, ненависть или презрение к происходящему. Одним словом, вела себя вполне выдержанно, профессионально, и Касл подметил её внимательный, изучающий взгляд. И даже, одними краешками губ, попытался улыбнуться. И незнакомый пока офицер ответила ему, понятным движением глаз, успокаивая, а сама тут же переключилась на главаря, чтобы поторговаться, веско и уверенно. Правда, её аргументы встретили в штыки, и ни одна из сторон не захотела уступать. И по поведению других бандитов Касл понял, что консенсус не достигнут. Наверное, чувакам обломился большой куш, лишиться которого было свыше их сил... Переговорщица просунулась обратно в коридор, и теперь оставалось лишь молиться, но показать преступникам свой страх было нельзя. И Касл убрал руки от лица, и твердо взглянул на преступника: у того неровно дергался кадык, глаза непрерывно бегали. И ещё он часто-часто дышал.

— Не делай того, парень, о чем можешь пожалеть! — процедил Касл сквозь сжатые зубы. — Убери оружие! Немедленно!

Чувак отрицательно мотнул головой, но у него тряслись руки, чёрная дырка ствола ходила из стороны в сторону. И это было завораживающе жуткое зрелище, а далее ситуация развернулась совсем не по тому сценарию: где-то рядом раздался сочный шлепок, визави Касла удивлëнно всхлипнул и завалился на пол с пробитой головой, а затем начался штурм с применением спецсредств, и когда полуоглохших, полуослепших заложников вывели наружу, Касл увидел ту самую женщину: она о чем-то говорила с афроамериканцем в капитанской форме. В ушах монотонно звенело и бумкало, люди, машины и здания плыли перед глазами, но всё же по обрывкам фраз Касл уловил, что в речи упоминался какой-то двенадцатый участок. И уже дома, после больницы, горячего душа и порции виски, когда голова и мысли отчасти пришли в норму, Касл ощутил годный приход. Да, это была она, тема женщин и оружия, прекрасного и смертельного в едином целом, суть интриги, возможно — тайны, и чтобы её раскрыть, перед читателями, придется сильно потрудиться. А если он будет полезен копам, своим недюжинным умом и познаниями, и войдет к ним в доверие, то ему могут открыться скрытые, неподвластные гражданским стороны полицейской жизни, и тонкости раскрытия уголовных дел позволят более полно и аутентично преподнести канву будущих романов. И тогда он будет долго-долго на коне, и свежая порция детективов на горячей волне, с обновленной музой, принесёт ему ещё более мощный успех, нежели сейчас. И Рик набрал номер мэра...

* * *

Гордый и воодушевлённый, он вошёл в двенадцатый участок в сопровождении своего адвоката и чиновной дамы из департамента полиции, и их путь лежал к офису руководства. Копы провожали их взглядами, но без особого интереса, и тут же возвращались к своим бумагам, компьютерам и подозреваемым, а Касл... Он жадно стрелял глазами направо и налево, подмечая малейшие, существенные только для него детали, и было в этой особой, пропитанной полицейским духом атмосфере нечто такое, что вызывало в руках и спине стойкий, непроходящий зуд. Как сам про себя говаривал Касл, он тему просекал чуть ли не копчиком. И, кстати, их, судя по всему, уже ждали...

Они неторопливо зашли в офис начальника участка, у которого должно быть и служила та самая офицер — переговорщик. И хоть Касл не приметил условно-знакомого лица, перспективы общения были многообещающие. Тем более издали узнаваемый им офицер, выйдя из-за стола, доброжелательно улыбался и протягивал гостям свою руку.

— Капитан Рой Монтгомери! Здравствуйте, мистер Касл! Нечасто нас посещают столь видные в обществе люди, но я, признаться, не читал ни одного вашего романа. Увы, так бывает...

— Я тоже не читал протоколы допросов и отчеты по вскрытию, но это же не страшно, — загадочно осклабился Касл, и по его сигналу адвокат достал из портфеля новенький том. — Моя последняя книга про Дерека Шторма. Скромный, небольшой такой презент.

— Последняя? У вас что — кризис жанра? — усмехнулся капитан, с благодарным кивком принимая книгу. — И чем же тогда мы можем вам помочь? Наш глубокоуважаемый мэр говорил что-то про содействие, а таким людям обычно не отказывают..

— Мне нужен сюжет, сэр, нетривиальный и небанальный, и в связи с этим у меня вот какой к вам вопрос: а нельзя ли мне пообщаться с той женщиной-переговорщиком? Честно сказать, я так переживал за неё! Такая мужественная и бесстрашная, она проявила себя с наилучшей стороны, и как мне кажется, с учётом всех обстоятельств, нам есть что с ней обсудить.

Опуская книгу на угол стола, Монгомери и дама из депа вопрошающе переглянулись.

— Уже не получится, — с сожалением вздохнул капитан, убирая руки в карманы. — Офицер Шоссетт вообще-то не из полиции Яблока, а служит в департаменте Фриско. Здесь была в служебной командировке, а долг — он везде долг.

— Во Фриско?

Видимо, что-то такое сожалеющее всё же промельнуло на его, Касла, лице, что капитан сделал успокаивающий жест рукой.

— Не расстраивайтесь, мистер Касл. У нас много достойных офицеров, не раз рискующих своей жизнью и четко прознавших суть нелегкой полицейской службы. Есть даже с наградами за ранения и с другими поощрениями за подвиги. Достаточно ли я вам обрисовал?

— Безусловно, капитан, это как раз тема для нового сюжета. После того, как прежний мой герой исчерпал себя, мне требуется толика вдохновения, а когда офицер Шоссетт спасла меня из лап этих вооружённых монстров, то я понял, что лучшей благодарностью за мое спасение будет не масса цветастых благодарностей в пустоту, а нечто более весомое — достоверная книга о работе полиции. И общаясь с копами вживую, мне проще будет обрисовать детективные перепетии. Ведь я настоящий мастер описаний!

И видя, как скептически усмехнулся капитан, Касл ударил себя кулаком в грудь

— Зря смеётесь, капитан! Я собираюсь стать вам полезным, и мне есть, что вам предложить! Вот увидите! И когда я смогу приступить к работе? Обещаю выдерживать дистанцию и не мешать!

— Вы хотите с кем-то конкретным работать? — капитан задумчиво почесал гладковыбритую щёку, на что у Касла уже готов был ответ:

— Представьте меня коллективу и дайте пару дней осмотреться. И я скажу вам о своём выборе. А сейчас поспешим уладить все формальности.

* * *

— Эээ, а где у вас тут можно выпить кофе? Мой исключительный нюх слегка притупился! — обратился Рик к одному из детективов, невысокому голубоглазому шатену: вместо ответа тот ткнул пальцем куда-то в сторону. Согласно кивнув, Касл проследил за движением и при виде открытого проёма неспеша поднялся с "гостевого" дивана и потрусил, куда указали. Комната отдыха была небольшой, странной треугольной формы с двумя выходами на разные стороны, и между дверными проемами как раз и пристроился столик, сразу же обозванный Каслом "проходным". Тут же чинными рядами стояли фаянсовые кружки; пакетики с чаем, кофе, сухими сливками и сахаром кто-то аккуратно разложил по тарелочкам, но с т.з. такого невозможного перфекциониста, как Ричард Касл, для более полного погружения в окружающую среду не хватало весьма важного девайса, так привычного его глазу. А именно — достойной кофе-машины, потому что ту рухлядь, в разводах от кофе и жесткой воды, с коричневой от ржавчины решеткой и блеклым металлическим носиком, трудно было идентифицировать именно так. Тем более, на кнопках подвытерлись рисованные пиктограммы, и чтобы не вляпаться в пикантную ситуацию, Касл застыл перед столиком, сложив руки на груди и обдумывая порядок действий.

План "А" подразумевал простое нажатие по наитию, со вполне непредсказуемым результатом. План "Б" был намного гибче и подразумевал наблюдение за подобием техники со стороны. Пока кто-нибудь не придёт... и в этот миг Касла довольно-таки бесцеремонно отодвинули. От неожиданности и вероломства Касл судорожно икнул, а густая сетка морщин, отражая сумбурную и бесполезную пока работу его мысли, мощно прорезала высокий писательский лоб. Впрочем, так бесцеремонно его отстранившая женщина вообще не парилась о чужом неудобстве. Она процокала каблучками прямо к столу, явно соображая, что к чему, и послушная ей адская техника тут же застонала и заскрипела на все лады. А Касл... Рик не издал не звука: оцепенело, словно в тумане, он наблюдал за незнакомкой со спины, охватывая рассеянным взглядом и тонкую, изящную талию в однотонном хлопковом свитере, и аппетитную попу в чёрных джинсах, и очень короткую мальчишескую стрижку. И ещё: этот горько-вишневый туман её духов, такой неожиданный и поразительный, словно выдернул внезапное нечто из его давнего прошлого. Из другой, выдуманной жизни, которая нужна была тогда ему, как воздух, и благодаря которой он состоялся и как писатель, и как человек. И Касл резко крутнул головой, словно отгоняя наваждение. Нет, не может быть так просто, ведь даже в книгах совпадения обставляются массой условностей, а тут, ещё одна на многомиллионный город, явилась женщина-коп и одурманивает его нюх миндально-сладким ароматом. Который трудно было спутать с чем-либо. Нет, черт возьми, это должно быть просто совпадение, дежавю... Но познакомиться по-любому стоит...

Опасаясь показаться бестактным, но с напыщенно-торжественным видом, Касл поперебирал в голове изощренные приветственные фразы, попутно одергивая блейзер, и тут дама повернулась к нему лицом: в руках она держала кружку с кофе. Мимолетный, но пристальный взгляд, неуловимый прищур каре-зеленых глаз и холодно-невозмутимое выражение её лица: всего мгновение они смотрели друг на друга, затем дама опустила голову и поднесла кружку к губам, сдувая курившийся над кофе прозрачный парок.

— Что, мистер? — она сделала неосторожный, торопливый глоток и обожглась: так заметно её передернуло. — Какие-то проблемы?

— Д-да... — Касл вдруг почувствовал, как пол уплывает у него из-под ног, а черты её лица сливаются в телесного цвета пятно. — П-просто я не... понимаю, как включается сия... неземная техника... И Вселенная... мне не помощник...

— Вселенная?! Значит, слово "бюджет" вам не знакомо... Очень жаль! Добро пожаловать в наш реальный, взрослый мир, сэр! Что-то ещё?

— Н-нет-т.

И она вышла из комнаты, аккуратно придерживая кружку в своих маленьких, изящных ручках, а Рик, взъерошив непотребно свою чёлку, отчаянно заметался взглядом и, не зная, куда пристроить зад, прислонился спиной к простенку. Некоторое время смотрел в пол тупо перед собой, а сердце уже бешено разгоняло кровь, не хватало дыхания, и разум отказывался верить.

"Нет! Не может быть! — Касл нервно прикрылся ладонями и начал с усилием растирать лицо. — Это невероятно! Так не бывает! Это не может быть совпадением! Нет! Нет!"

Тяжко, с трудом сглотнув, Рик неловко переступил на слабеющих ногах, а рука уже сама собой подобралась к вороту, по одной расстегивая пуговки. И как тут было не впасть в ступор, ведь перед ним минуту назад стояла... Эвелин! Да, та самая загадочная "Эви", из той, прошлой его жизни, которая ещё тогда зацепила его всем: независимым видом и способностью оригинально выражаться, небанальным чувством юмора и специфическими привычками, узнаваемым запахом духов и изощренностью, пластичностью ласк. Да, свидание было скоротечным и анонимным, но он так и не смог про него забыть, сожалея, что не получилось раскрыться и рассказать о себе все, без утайки. И временная его партнёрша тоже не могла, потому что просто играла, свою недолгую и скрытную роль, но они были, замечательно были вместе, и об этом не знает никто. И не узнает, потому что слово своё Роджерсы держат всегда...

— Сэр, вам плохо? Вы как-то странно выглядите!

Касл поднял голову, убирая левую руку в карман: перед ним стоял крепко сбитый латинос и неспешно отхлебывал из своей чашки.

— Т.. терпимо... С...ейчас... пр..оойдет....Позвольте представиться — я... Ричард Касл... Писатель..

— А, так это про вас говорил капитан? Детектив Хавьер Эспозито, — и офицер кивнул в ответ. — Так врач вам нужен или нет?

— Не настолько я болен, чтобы в меня совали шприцы, но извиняюсь за непотребный вид. В последнее время у меня это часто бывает. После того, как побывал в заложниках. Там ещё штурм был. Буквально на днях.

— О, так это были вы? — Хавьер переместил кружку в левую руку, а правую охотно протянул Каслу. — Вы, говорят, тоже не робкого десятка. Держались молодцом.

Рик попытался расправить плечи, но всë одно чувствовал себя опустошенным и неполноценным. И уверовавшим в обманутые, несбывшиеся надежды. Наверное, от полного фиаско спасло бы только кофе, да и возможность всё расставить на свои места, но ведь фактор случайности так непредсказуем...

— ...просто я так испугался, что на другие эмоции меня просто не хватило, — и Рик изобразил жалкую, болезненную гримасу.

— Это нормально, — кивнул Эспозито. — Даже после командировки в пустыню мне тоже иногда бывает страшно. Но я не подаю вида. Тут важно справиться с собой, перебороть, а там и тонус жизненный поднимется.

— Я тоже испытывал нечто подобное, поэтому и появился здесь, — кажется, к Каслу возвращалось самообладание. — Ищу сюжет и, скажем так — напарников. И если мы найдем общий язык, то выиграют все. С меня — занимательное повествование, с вас — тонкости ремесла и отчасти — узнаваемость. Будет чем козырнуть перед друзьями...

— Не знаю, как вы, а мы — неважно, мужчины или женщины — привыкли рисковать. Это наша работа. И рискуем мы не ради славы. Безопасность города важнее. И в принципе, мы все готовы об этом рассказать, раз уж вы очутились здесь...

И тут Касла вдруг осенило: лицо заиграло живыми красками, возникли живые ямочки на щеках, в уголках глаз прорезались легкие морщинки — Рик нащупывал свою стезю.

— Скажите, офицер Эспозито — а что это за девушка тут перед вами заходила? У неё такой строгий, неприступный вид...

Допив свой кофе, Эспозито вернул пустую кружку на стол и зачем-то выглянул в общий зал.

— Можно обращаться ко мне "Хави". А про какую девушку вы говорите? У нас их в достатке!

— Шатенка с короткой стрижкой и, кажется, обожает кофе (она так жадно его пила!) Зелёные с кариим глаза, светлый хлопковый свитер и чёрные джинсы. И ещё она пользуется духами с ароматом вишни. Я будто в супермаркет с фруктами попал...

— Хмм.. — Хави как-то странно приподнял брови, и лицо его приняло задумчивое выражение. — Уже заметили? А вы хваткий! Беккетт только что вернулась с выезда, но если надумаете подкатить к ней не по работе, то вас, сэр, ждет жесточайший облом. Во-первых, она почти никогда не улыбается, и шутками её не расшевелить. Во-вторых, личной жизни у неё практически нет, она всё время торчит в участке. В третьих, публичным мужчинам с сомнительной репутацией вообще не доверяет, и сложно себе представить, что вам расскажут о чём-то личном. И ещё раз повторюсь — собирайте себе материал, ставьте правильные вопросы, но не лезьте к ней в душу. Правда, Кев?

Через порог в комнату шагнул голубоглазый шатен, что недавно и направил сюда Касла, но в ответ не прозвучало ничего. Второй коп лишь согласно кивнул и подошел к кофеварке, прихватив чашку. Стараясь не обрызгаться плюющимся из носика кипятком, что-то недовольно бубнил себе под нос. Наверное, хаял устаревшую, поломанную технику, в то время как двое других терпеливо наблюдали. Наконец-то, строптивый прибор был побежден, что позволило голубоглазому с чашкой в руке присоединиться к разговору.

— Так о чем шла речь? — негромко поинтересовался он, помешивая в чашке ложечкой. — Кстати, я Кевин Райан.

— Я Ричард Касл, писатель, — и Рик сделал понятный всем жест рукой, затем картинно поклонился. — Вот, прибыл к вам обшарить шкафчики в поисках сюжета.

— И много уже нашли? — Кевин неспешно цедил кофе, но по мимолетной кривой гримаске офицера Касл понял, что в наличии у копов одна бурда. И взял сей факт себе на заметку...

— Эээ... Я только начал, но вопрос уже есть...

— Он случайно пересекся с Беккетт, Кев, — негромко зевнул Эспозито. — И кажется, на неё запал...

Переглянувшись, копы добродушно усмехнулись, но Касл дико округлил глаза: эти парни не должны были ничего просечь.

— Ребята, вы меня не поняли! Всё не так, как кажется! Я увидел её впервые, но у неё такой выразительный образ! И я так живо себе его представил! Красивая и суровая недотрога, способная изменить этот мир! У неё есть (и будет!) строгий внутренний стержень, прямая жизненная линия и незыблемые принципы! Да, сейчас я говорю о ней, как о возможной героине своей будущей книги, а центральный и вхарактерный персонаж способен вытянуть многое! И если не трудно, то подскажите мне насчет неё (и не только!) хоть что-нибудь! С меня — достойный презент! Вы не пожалеете!

Возникла короткая пауза: копы снова переглянулись, но уже как-то загадочно, и Кевин повёл рукой в сторону стола.

— А давай-ка, Касл, сварю-ка я тебе кофе. Эта старая техника так строптива... И у нас с тобой масса времени...

* * *

Игривой походкой Касл пересек офис, чтобы присесть в кресло слева от объекта своего внимания. Осмотрелся: допотопный монитор с потертой клавиатурой, дела в картонных корках аккуратной стопкой сложены в углу стола, и пустая кружка слева от рабочего места. Чёрная с металлическим тиснением табличка на столе гласила: "Детектив Кэтрин Беккетт", и обладательница сего титула сосредоточенно заполняла какой-то бланк красивым убористым почерком. И было на столе ещё нечто, вызывающее в себе смешанные чувства.

"Ух ты! Дружные слоники! Не иначе талисман какой-нибуть!" — и Рик хмыкнул, привлекая к себе внимание, но плечи Беккетт даже не шевельнулись, а ручка так и продолжала исписывать бумагу. И Касл хмыкнул еще громче, думая, что его не расслышали, но Беккетт отреагировала неожиданно: резко подняла голову, чтобы внимательно глянуть на навязчивого типа, сгребла документы в пачку и, убрав её в стол, мигом подскочила со своего места. Её трикотажный терракотовый пиджак висел тут же на спинке, и Кейт облачилась в него в доли секунды: усмешка её была презрительной и холодной.

— Если вы нездоровы, мистер, то вам место не в участке, а на больничной койке. Может быть, вызвать врача? — и плавно, как и когда-то тогда, повела бровью, но Касл абсолютно не смутился, пустив в ход свою самую обворожительную улыбку.

— Вы не первая, кто пытается уложить меня в постель(ну, вы понимаете!), но почему-то всё время не в том ключе... И вообще-то, меня зовут Рича..

— Я знаю, — сказала, как отрезала Беккетт, поправляя на поясе жетон, — и мне этого достаточно. У вас всё? Я здесь, на минуточку, пытаюсь работать!

Кейт явно претило общение, и, пытаясь хоть чуточку расположить девушку к себе, Касл сел на кресле прямо и умоляюще свёл руки на груди.

— Я просто... Я просто хотел спросить: мы с вами раньше не встречались?

Какой-то непонятный, странный живчик промелькнул в её взоре; Кейт мучительно свела брови, а указательный палец её руки, таким знакомым и характерным жестом, коснулся выразительных губ.

— Не помню, чтобы заковывала вас в наручники или в длительной погоне мечтала подстрелить, — Беккетт изобразила улыбку, но вышла она неловкой и совсем некрасивой, — но если будете приставать с глупыми вопросами, окольцую на раз!

— О, так вы любите садомазо? — Касл всё ещё надеялся её расшевелить, но попытка точно не прошла: Беккетт лишь презрительно скривилась, потом вдруг резко, с упором на руки в крышку стола, бросила своё тело вперёд. Сближаясь с Каслом лицом к лицу, зло, недовольно выдохнула полной грудью: от неожиданности Рик расставил руки, случайно задев её кисть, всем телом вжимаясь в потертое кресло. И так и замер...

— Обожаю просто, мистер Касл! — она практически выкрикивала слова ему в кончик носа. — Догнать, заковать чувака в наручники, уткнуть мордой в пол и посмотреть, будет нам смешно или нет! Так понятнее, мистер Касл? И ещё: у вас пока что есть время, чтобы осмотреться, а у нас здесь — только работа. И вообще, мне нужно вон туда!

Беккетт ткнула пальцем куда-то себе за спину, выпрямилась, нервно покусывая губу, и безо всякого сожаления показала Каслу спину, удаляясь к лифту.

А Рик... Словив саркастичные взгляды уже знакомой ему парочки за столом через проход, выдохнул облегченно и развалился в кресле, скрестив руки на животе. Да, не так прошла странная и внезапная по сути встреча: он проиграл сражение, но не проиграл войну, и что-то ему подсказывало, что повторное сближение с Беккетт отнимет много времени и сил. Как отнимал их местный, позорного вкуса кофе, и Рик сделал необходимый и важный звонок.

* * *

Из участка Касл ушёл только вечером. Он пообщался с Монтгомери, высказав ему свои соображения насчёт партнерства с Беккетт, перезнакомился ещё с десятком детективов, наобещав автографов, побывал с Райаном в архиве и даже понаблюдал за работой прозектора через стекло. И уже одно это дало богатую пищу для размышления, но без центрального персонажа его книги все эти познания улягутся в блокноте мертвым грузом. И вовсе не требовалось долгих раздумий, чтобы понять, кто же будет этот центральный персонаж. Только она — Эви/Кейт, только Кейт Беккетт, а его возродившееся к ней влечение позволит описать роман в таких деталях и эмоциях, что домохозяйки за книгой уписаются от умиления. А это сборы, успех и признание всего литературного сообщества. Даже возможна Пулитцеровская премия. Но это грезится только в будущем, а сейчас его героине нужен антипод и одновременно — помощник. Это же классика: сначала героиня отвергает его, давая четко понять, что он ей "вообще не сдался", но одно запутанное дело сведёт их обязательно вместе и, может даже, уложит в одну койку. Что-что, а такие вещи описывать он умел...

По дороге в лофт Касл заскочил в одну именитую кофейню, и теперь, за третьей чашкой подряд, обдумывал стратегию сближения. То, что Беккетт его не узнала, или сделала вид, что не узнала, отбрасывало их на стартовые позиции, а значит, нужно приложить все усилия, для завоевания её души и тела. Потому что даже сейчас, нервными окончаниями спины, он ощущал дрожь от неё присутствия. Как и тогда, хотелось взять в руки её такое знакомое/незнакомое лицо, впиться в эти сочные, манящие губы скучающими своими и целовать до умопомрачения. А потом ласкать, обнимать, желать это гибкое, красивое, извивающееся под ним тело, чтобы вместе в итоге забыться. Вместе и, быть может — навсегда, но не стоит опережать события.

А сейчас его, Касла, первым достойным шагом в качестве помощника детектива Беккетт должно стать кофеподношение. Как помнил Рик ещё с той — давней — поры, Эви/Кейт буквально зациклена на этом напитке, и этот не один десяток чашек, которым он её угостит, наверняка сцементирует, как должно, их отношения, объединит образы мыслей и придаст планомерность и плодотворность дальнейшим совместным действиям. И чтобы не быть самому себе голословным, Касл прямо сегодня, с благословения капитана, уже выписал и настроил в комнате отдыха настоящую, фирменную кофе-машину, чтобы предмет его обожания пила не "обезьянью мочу", а настоящий кофе, с непревзойденным глубоким ароматом и ни с чем ни сравнимым вкусом. И это только начало....

По странному совпадению, её текущий день начинался, как обычно. В участке Кейт появилась одной из первых, сразу же погружаясь в привычную среду: допросы, составление отчетов, кофе, планерка у Роя, опять кофе, деловое общение с Лейни, выезд на труп и — снова кофе. И все было, как обычно, как привычно, не вызывало отторжения и шло своим чередом. Даже когда Монтгомери вызвал её, странно, загадочно улыбаясь, она не почуяла никакого подвоха, но такая оглушающая новость шокировала не меньше, чем вид первого, застреленного ею же бандита: в участок прибывает Ричард Касл! Без преувеличения, широко известный и сильно почитаемый домохозяйками и прочей публикой, рьяно голосующей за одну и ту же партию, и обеспечивающей г-ну Каслу солидные кассовые сборы. Правда, у сэра писателя, видимо, нарисовался кризис жанра, раз он надумал так решительно и страшно убить своего героя. Но это ничего не значило. Даже будучи его тайным и заядлым почитателем, Кейт не собиралась за ним ни бегать, ни клянчить у него автографы (тем более, подпись у неё уже была!), ни слушать сладких уговоров ( а девки на Касла так и вешались!) и не вступать с ним в глупую, бессодержательную полемику на тему методики раскрытия преступлений. И не важно было, что книги его поддержали, помогли ей в трудную минуту, главное, что до сих пор лелеялась основная её цель — найти и покарать убийцу мамы, хоть сама Кейт уже и не сходила с ума по личному расследованию: сказались походы к психологу и долгие, изматывающие беседы с капитаном и Лейни. Да, она успокоилась, и жить стало как-то легче. Теперь вот можно было вполглаза поглядеть на именитого "жеребчика" Ричарда Касла, пообщаться на рабочие темы и если что, крепко так нахлопать его по рукам. Да, у неё не забалуешь... И надо ж было так случиться, что по приезду с трупа она поскакала за чашкой кофе и... чуть не сбила Касла с ног! А в том, что это был именно он, Кейт ничуть не сомневалась (видела ранее издалека), но... Она встретилась с ним глазами и чуть не рухнула на пол от слабости в ногах: этот чистый и волнующий, хрустально-голубой взгляд, этот мужественный четкий абрис, этот малозаметный шрамик над бровью и этот бархатный, вызывающий подмышечные колики баритон — такие совпадения бывают одни на миллион. А характерная стильная прическа, а несомненно сильные и теплые руки... И Беккетт вмиг дорисовала маску на лице Касла, а когда тот обронил фразу про Вселенную, картинка сложилась окончательно: они уже были знакомы! Причём не шапочно, а близко, тесно, плотно, как давние любовники, и это именно тот самый человек, что стоял перед ней в не менее ошарашенном состоянии, когда-то разбередил её, Кейт, душу и покорил сердце. И она обожглась кофе, намеренно, потому что была потрясена и шокирована, и только короткий путь до рабочего стола позволил как-то прийти в себя. И как дурная, она глотала этот горячий кофе, уже не чувствуя ни его вкуса, ни самих ожогов, и когда Касл подсел к ней, вариантов, чтобы вернуть самообладание, было немного...

* * *

С виду такая невозмутимая и уверенная в себе, она выскочила из участка в полном, абсолютном смятении: губы пекло от ожогов, горло подпирал комок, и мелкой предательской зыбью было усыпано все тело. Даже руки сжались в кулаки, и едва Кейт залезла в машину, как дала с места полный газ: опять она проживала день, который выворачивал наизнанку всю её прежнюю жизнь, переопределял последующую и приносил душевные муки. Когда под сердцем так тревожно и часто екает, ничего хорошего не жди, но изменить себе она не вправе....

Капитану Беккетт перезвонила уже на улице и отпросилась до конца дня. Ситуация возникла напряженная, и она не была к ней готова, что в итоге потребовало тщательного осмысления.

По дороге к дому забежала в "Старбакс", где, подумав немного, набрала номер отца, чем сильно того удивила, но разговор с недомолвками так вымотал её, что Беккетт спустя час ввалилась к себе в мансарду, осилив в итоге только кофе с галетами. А поскольку метаться по комнате и стенать точно не в её духе, Кейт забралась под душ. Там, стоя под секущими тело струями, попыталась упорядочить мысли, совладать с бурными эмоциями, потому что в голове никак не укладывалось, что тот ловкач "Алекс" из прошлого и писатель Ричард Касл — одно и тоже лицо! Нет, так не бывает; слишком все просто, разум отказывался верить, но единственное его прикосновение встряхнуло её почище удара током. И стоило вспомнить мурчащие нотки его голоса, как Беккетт начинала бить неудержимая сексуальная дрожь. И не просто дрожь, а какой-то крышеснос, и в кровати затем её ломало, корежило, и выкручивало, и руки сами собой потянулись к сокровенным местам. А позже, когда собственных рук уже было недостаточно, пришла очередь и заказанного по интернету биомеханического дилдо, который и позволил окончательно расслабиться.. .

Пару часов спустя, липкая от клейкого пота, с горящими шалыми глазами и слегка замутненным разумом Кейт застыла у зеркала и долго-долго в него всматривалась. И клялась себе самой. Нельзя, нельзя сходить с ума по какому-то публичному чуваку, пусть этот парень и довел её до безумия, чуть не заставив открыться; нельзя допустить к себе, пока не закончено дело мамы, а если она хоть немного даст слабину, жажда мести так и не будет утолена. Потому что это сильно личное... Потому что выстрадано с потом и кровью... Потому что со временем, хоть она и пришла в душевное равновесие, оно почему-то оказалось шатким и неустойчивым, от близкого присутствия кого-то, кому по силам заставить её тело трястись и перекручиваться. И уже можно забыть о рассудительности и трезвомыслии, а этого как раз ей и не надо. Уж слишком сильно "Алекс" расшевелил её тогда, неосторожно и близко подобравшись к сути, слишком мощно увлёк собой, и та записка с честным признанием, что Касл видел её без маски, стала немалым и неприятным откровением. Это сейчас, скрепя сердце, Кейт вынуждена была признать, что поступил её партнёр честно и по-мужски, а тогда она готова была его убить, сжечь и утопить в Гудзоне. За то, что так неожиданно с ней обошелся, просто сбежав. За то, что лучше него у неё никого ещё не было. За то, что целых полгода потом приходил к ней во снах, поил кофе и безумно, страстно пользовал во все места. И она отвечала ему там же, во сне, плыла и плавилась в его объятиях, захлебываясь от оргазма, а потом просыпалась с криком и дыханием, сбоящим от ярких сновидений. А затем, трясущимися руками ставила на огонь турку, и в обнимку с коленями на диване, в легкой раскачке и тупо смотря перед собой, ждала рассвета. Жадно глотала кофе, не понимая его вкуса, прикрывалась ладонями от сердечной боли, а затем лапала холодную постель справа от себя, пытаясь представить на подушке его голову и то, как целует своего возлюбленного сверху донизу, в финале осаживаясь на бедра, но картинка упорно не складывалась. И всё вышеописанное, вкупе с делом мамы, изводило и изнуряло до самых печенок. В итоге она прокляла и ту встречу, и ту бесподобную ночь, и уже не реагировала на подколки коллег насчёт кривых строчек в протоколах, не слушала дружеских укоров по поводу несметного количества потребляемого кофе, она лишь пыталась как-то совладать с собой. "Грызла" рабочие минуты сутки напролет, бегала к психологу, перепробовала кучу мужиков, запивая соития алкоголем, и только Уил хоть как-то смог притушить её безумный любовный жар. На Соренсоне она же и остановилась, хоть и не надолго. А вот теперь её давнее, стойкое наваждение явилось воочию и ставит все с ног на голову. И с этим нужно что-то делать, а иначе Кэтрин Беккетт — конец, и обостренное чутье копа настойчиво подсказывало Кейт, что ситуация с Каслом только разворачивается...

* * *

Касл даже и не заметил, как провёл в участке целый месяц. И это был один из самых плодотворных, самых эмоциональных и самых вдумчивых месяцев за этот неприкаянный год. Что, конечно, потребовало мобилизации всех сил: сдерживание эмоций рядом с Беккетт, преодоление её неверия и недоверия, скепсиса и сарказма; укрепление дружбы с парнями не только силой интеллекта, но и другими приятными "мужскими" бонусами; долгие, обходительные разговоры с Роем, в попытках освещения тайных уголков натуры детектива Беккетт; вдумчивое знакомство с Лейни и Перлматером, причем последнему он, Касл, точно не понравился. Но не это было главным: нельзя было сказать наперёд, останется ли он и дальше рядом с Кейт, пусть не другом, но консультантом, или же его выгонят взашей. По крайней мере, никто не мешал ему дурачиться, и лицо Кейт всё чаще и чаще освещала улыбка, но... нельзя было лезть ей в душу, тут завет Эспозито действовал неукоснительно. И он, Касл, не на шутку мучился, когда они в конце дня расставались, и расцветал покруче сакуры при утренних встречах. И кофе из новой машины Беккетт пришёлся по вкусу: незаметно, исподволь, он, Касл, начал подсовывать Кейт заветные кружки, что со временем не могло не обратиться в привычку. И все чаще его встречали радостным приветствием, всё меньше язвили и всё осознанней прислушивались, а он... Он стоял с ней у "доски преступлений", засунув в карманы сжатые добела кулаки, и короткая, с ароматом вишни дистанция была для него и сущим благом, и сущей мукой... Он уже порасставался со всеми своими подругами, избегал конфликтов с Джиной, отклонял недвусмысленные намеки Полы и всё надеялся на подходящий момент...

* * *

... она позвонила ему глубокой ночью, с приказом явиться в квартал портовых доков, и он помчался к месту встречи с ликующим сердцем: заветный блокнот и сектор жесткого диска в ноутбуке разрастались день ото дня, и жизненным зигзагам его новой героини могли бы позавидовать все детективщики мира. Однако нашел он место засады почему-то не сразу, и был недовольно и бессердечно отчитан: сдавалось, что Кейт немного не в духе, но он надеялся на благоприятный исход. Слишком долго он умалчивал о той встрече, слишком много беспутных, подогретых её флюидами мыслей кружилось в его голове. А раз материал на книгу был уже набран, можно было попытаться поставить финальную точку. Признаться и выслушать, возможно, нелицеприятный, но ответ. А уж после этого попробовать решить, двигаться с ней дальше, или наглухо все завязать. Сегодня, да, у него есть на это кураж, да и обстановка почему-то сопутствовала...

...к дому подозреваемого стягивалась целая цепочка копов, и напарники оказались на правом фланге. Гуськом: Кейт — впереди, Касл — ожидаемо сзади — они просочились сквозь какой-то, воняющий гнилью и мочой двор, пока не оказались под аркой, соединяющей два соседних корпуса. Здесь тускло светил пыльный фонарь, и Беккетт, замерев на миг, в ловком развороте уткнулась Каслу пальцем в грудь.

— Погоди, — она перевела дух и приложила к уху негромко зазудевший телефон, — нужно подождать. Наши что-то возятся...

— А на нас Дракула здесь не нападёт? — Касл дурашливо округлил глаза. — Мой набор серебряных кольев отдан на инкрустацию, а зубочисткой сражаться я бы не советовал.

Она улыбнулась искусственно и натужно.

— Не так всё, Касл. Пока я — иголка, а ты — нитка, с нами ничего не случится. В крайнем случае я тебя выручу!

— Серьезно?! — не удержался Рик, хотя не сомневался в искренности её слов. — Мы по-прежнему напарники?

— Не раздражай меня, веди себя правильно, и проживешь чуточку больше! — она отвернулась, чтобы глянуть за угол, да так и застыла, упираясь в стену плечом: их окружала шаткая тишина. Откуда-то доносились непонятные шорохи и скрипы, наземный сабвэй гудел вдали уносящимися куда-то составами, а они всё ещё, как и когда-то тогда, оставались наедине и вдвоем. Понятно, что сейчас не время было поднимать больную тему, но недосказанность угнетала сильнее, и пары слов должно было хватить.

Помявшись и похлопав кончиками пальцев себя по губам, Касл кошачьей поступью приблизился к Кейт, вплотную к её настороженному аккуратному ушку.

— Здравствуй, Эви! Я снова рад тебя видеть!

Кейт не ответила, но её тело колыхнула мелкая нервная дрожь.

— Ты помнишь, что я написал тебе ТОГДА? Эту записку ты не могла не прочесть!

Беккетт молчала, и он, всей натурой ощущая её напряг, горячо выдохнул ей прямо в шею.

— Я сдержал своё слово, Эви, и никому ничего про тебя не сказал. Даже в книгах про это не упоминалось.

Она издала странный звук, потом вдруг резко выпрямилась, едва не свернув макушкой ему челюсть, затем медленно, очень медленно развернулась лицом к лицу: Беккетт явно была в бешенстве. Лицо посерело, жесткая упрямая складка прочертила красивый лоб, губы были стиснуты добела, дыхание стало частым и прерывистым.

— В какой-такой книге? Слушай, умник! — сузила глаза Беккетт, цепляя напарника за грудки, и острое женское колено болезненно придавило его пах. — Если кто-нибудь и когда-нибудь узнает, что у нас с тобой типа что-то, когда-то было, одним трупом в Гудзоне станет больше! Усек?!

— Д-да, — вымучил из себя Касл, переживая за сохранность "бубенчиков". — Твоя... тайна... умрет... вместе со мной....

...но лучше бы Рик этого не говорил: вместо того, чтобы убрать ногу, Беккетт вцепилась Каслу в ухо, садистски его выкручивая и подтягивая сморщенного от боли Касла вплотную к себе. Чтобы грозно прорычать ему, записывая на подкорку:

— Ничего нет! Ни тайны, ни интриги! Ни-че-го! И нас с тобой — тоже! Я ясно выразилась, Касл?!

И отпустила многострадальное, побелевшее ухо. Вздохнула полной грудью, приходя в спокойствие, похлопала ладонями о бока, осушая от влаги. Теперь, когда наглец получил по заслугам, можно было подумать и о деле, выдвигаясь вперёд.

Ладонь легла на влажный шершавый кирпич, внимательный профессиональный взгляд обшарил окна, мрачные стены и заплеванный тротуар без единого человека. Негромко застучали каблуки, но в нестойкой тишине квартала они звучали, как соло, и Кейт, оборачиваясь к скрюченному в скобку писателю, бросила негромко, но убедительно:

— Ты идешь, Касл?

— Д-дааа...

Механически прижимая рукой пострадавшее ухо, он рассеянно смотрел вслед напарнице и видел её не грозной, как фурия, а беззащитной и спящей, рядом с собой: легкое ровное дыхание, свободно раскинутые руки, бархатные ямочки на щеках и та самая характерная родинка, приковавшая к себе его взгляд. Потому что он смотрел на неё тогда, без маски, не час и не два, и ушёл только из-за того, что не видел возможности объясниться. Да и вряд ли бы его послушали...

И то, как Кейт общалась с ним резким, отрывистым тоном, не располагающим к задушевному разговору, Рик понял, что Беккетт уже твердо отгородилась от него, и пройдет немало времени, прежде чем они смогут честно и открыто поговорить. А ведь он присох к ней тогда, и если бы не обстоятельства встречи, все было бы немного иначе. На самом деле, хоть и им и кажется, что они стали другими, по сути есть что-то, что роднит их безоговорочно и бесповоротно, и эта невидимая душевная связь со временем только упрочнится. И никто, так как он, не умеет ждать...