Успеть (гет)

…Поженились они спустя месяц, в августе, в барнаульском загсе. Лика не пожелала ехать в Карагаиху: одна мысль о пьяной деревенской свадьбе казалась ей отвратительной. Да и коллег с телевидения туда не пригласишь: разве согласятся они ходить по навозу в брендовых туфлях и пить с водку с аборигенами?

Дыня с покорностью исполнил каждый Ликин каприз. После случая с коллегой из похоронного бюро Лика все еще считала его виноватым, и он всеми силами старался искупить свою надуманную вину. Поэтому на свадьбе с его стороны были лишь Светка, Макс да тетя Рая. Никаких армейских сослуживцев, никаких «четких пацанчиков» — друзей с района…

И все же Лика осталась недовольна.

Среди ее гостей Макс и Светка чувствовали себя неуютно. Однако тетя Рая… тетя Рая одним своим присутствием могла заменить целый деревенский балаган. С каждым мужчиной она флиртовала, у каждой женщины в красивом платье спрашивала, на каком рынке «вещичка была куплена», а посреди церемонии достала из-под юбки фляжку с коньяком и, натолкнувшись на осуждающий взгляд стоящего рядом Ликиного директора, предложила выпить на брудершафт.

После, когда Лика, рыдая от злости, накинулась на нее, оказалось, что тетя гордится тем, как расшевелила этот «безжизненный светский раут».

— Вы будто и не хотите, чтобы мы поженились! — крикнула Лика. Тетя Рая, загадочно улыбаясь, сидела, по-мужицки закинув ногу на колено, и сосала из фляжки коньяк. Дыня с виноватым видом повел плечами, но Лика понимала, что поведение тети его смешит.

Светка и Макс ушли после церемонии — им нужно было вернуться к Ванюшке, которого они оставили под присмотром тетьраиной подруги. А Светка не доверяла подругам этой женщины. Лика же отвела в сторону Дыню и настойчиво попросила, чтобы он выпроводил шумную родственницу с банкета. Но он снова лишь повел плечами.

…Они вернулись домой в три часа ночи, разбитые и обессиленные, совсем не счастливые после свадьбы. Дыня тотчас провалился в глубокий сон, на всю квартиру раздался его богатырский храп, а Лика уткнулась в подушку и разрыдалась. Она плакала до тех пор, пока не уснула.

Во сне ей приснился холодный алтайский февраль в белой бескрайней долине. Они с Князевым ехали на машине по Чуйскому тракту, и Лика глядела в окно на заснеженные горы, на реку — голубую, точно сделанную из хрусталя… И правда ведь — была такая поездка! Тогда Лика училась на первом курсе, у нее даже остались фотки в инстаграме… А теперь это будто другая жизнь…

Любила ли Лика Князева? Пару лет назад точно сказала бы: да!..

А любит ли она Дыню? Будет ли любить их ребенка, если он у них будет? И зачем они только поженились… они ведь так молоды! Неужели, чтобы быть «как все»? Чтобы… «успеть»?

Как же Лика боится стать с возрастом такой же, как тетя Рая — злой, хабалистой, несчастной. Растратив всю красоту, всю молодость, всю жизнь, завидовать тем, кто может еще обрести счастье; выдавать свою злобу и обиду за мудрость.

Вот только… разве Дыня спасет ее от такой участи?

Лика уже не спала. Она лежала на боку и глядела в окно, где за серыми пятиэтажными панельками разгорался августовский рассвет. Ветер трепал густые кроны деревьев, росших у самого дома.

…А на медовый месяц они собирались в Милан. Как-то Лике это обещал Князев. Но теперь она сама способна исполнить свои мечты.