Ворот его рубашки (гет)

Журналистские расследования были для Фушигане практически делом всей её жизни. И натолкнувшись на информацию — а также став свидетелем нескольких весьма странных происшествий, — она решила, что никто так не поможет разобраться ей во всем этом дерьме, как Дазай.

С Дазаем они познакомились в университете. Он — лентяй и раздолбай с кафедры оперативников, она — лучшая студентка на потоке с кафедры криминалистики. У них не было ничего общего, кроме страсти к любимому делу, которая их и объединила. После универа они мало общались, дороги разошлись, и среди бывших студентов ходили слухи, что Дазай снюхался с мафией; но Фушигане в них верить отказывалась. Однако теперь почему-то не была так уверена в своих убеждениях касательно бывшего друга — универ был давно, и мало ли как потрепала Осаму жизнь.

«Сейчас увидишь всё сама, Фуши, так что успокойся!» — дав себе несколько мысленных оплеух, она торопливо перебежала через пешеходный переход и свернула к нужному кафе. Торопясь, Фушигане не заметила на своём пути прохожего и почти с разбегу врезалась в него.

— Смотри куда прёшь, — надменно фыркнули ей в ухо.

Фушигане подняла глаза, и на какое-то время её мозг впал в прострацию, как будто словив короткое замыкание. На неё с арктической холодностью смотрели самые прекрасные серо-голубые глаза, которые она когда-либо видела в своей жизни. Рыжие волосы, резко контрастирующие с бледной кожей, ярко блестели на солнце и скрывали почти всю правую половину лица. Мужчина был ростом ненамного выше самой Фуши, а потому стоило ей только опустить взгляд ниже, как покраснела. Вообще-то, она хотела спрятать глаза от этого пронзающего колкого взгляда, но поймала себя на совершенно другом.

Незнакомец был одет по-деловому, но даже щегольская шляпа и длинный распахнутый плащ только дополняли образ. Тем не менее на улице был не август месяц, а мужчина ходил, расстегнув пару верхних пуговиц рубашки, так что практически уткнувшаяся ему в шею Фушигане едва не дышала на выступающие острые косточки ключиц.

— П-простите, — не ожидавшая от себя такой реакции Фуши даже запнулась в начале фразы, но быстро взяла себя в руки и с вызовом посмотрела на незнакомца.

«Я тебя не боюсь!» — кричал её взгляд.

Мужчина пару секунд смотрел на неё с равнодушным превосходством и даже как-то сквозь, но с каждым мгновением его брови поднимались всё выше, пока, наконец, его лицо не стало выражать крайнюю степень удивления. Он окинул её пристальным взглядом, не предвещающим ей ничего хорошего, и внезапно улыбнулся.

Улыбка незнакомца как будто осветила его лицо. Широкая, заразительная, с некоей пикантной долей безуминки, словно кофе с красным перцем. Эта улыбка звала за собой. Интриговала. Хотелось невольно улыбнуться в ответ...

Фушигане не знала, каким чудом сдержалась.

Мужчина властно поднял её подбородок тремя пальцами, и она даже через тонкую ткань его перчаток почувствовала тепло его кожи. Он приблизил своё лицо к её и, глядя в глаза, насмешливо произнёс на грани слышимости:

— Ещё свидимся, пташка.

Мгновение — и он как ни в чём ни бывало сунул руки в карманы и направился прочь.

Фуши ещё какое-то время зачарованно смотрела ему вслед, пока не вспомнила, что её ждёт Дазай. Растерянно сморгнув, она справилась с оцепенением и бросилась в кафе, наплевав на то, что лицо всё ещё заливает румянец, а сердце колотится как сумасшедшее.

Дазай сидел за столиком и невозмутимо рассматривал пузырёк у себя в руках. Фушигане подошла ближе, принюхалась и скривилась: характерный запах и горчинка на языке выдавали в веществе цианид.

— И охота тебе травиться, верста коломенская? На тебя доза всё равно маловата, — поприветствовала она его слегка чёрным юмором.

Дазай солнечно улыбнулся, помахав ей в приветствии, и пригласил присесть.

— И даже не побудешь моим джентльменом? — спросила его Фуши, присев на стул и потирая переносицу двумя пальцами.

Румянец по-прежнему заливал скулы, а подбородок и краешек нижней губы горели от прикосновения тёплых пальцев незнакомца, и всё это заставляло её сердиться на себя и окружающий мир.

— А тебе разве это так необходимо? — вскинул бровь Дазай, улыбаясь, словно идиот.

— Иногда мне кажется, что ты пытаешься не самовыпилиться, а довести до этого других, — уныло констатировала она.

— Да бро-ось, Неко-тян! — Дазай сложил губы уточкой, растягивая её имя, а после рассмеялся. — Лучше, чем у тебя, у меня всё равно не получится.

— Забудь ты уже это дурацкое прозвище, — скривилась Фушигане, с тоской припоминая студенческие годы. Наградили же родители фамилией — Неко! И никого не волновало, что произносится это с ударением на «о»: для студентов она навсегда осталась «Кошкой».

— Увы, — Дазай хихикнул и развёл руками, — не могу. Так зачем я тебе так срочно понадобился?

Он склонил голову набок, по-птичьи, отчего и сам стал похож на птицу. Странную, тощую, долговязую, нервную и неусидчивую птицу. Ещё по универу Фуши помнила, что Дазай ни минуты не мог усидеть на месте, а теперь вот эта его черта переросла в нечто большее, чего Фушигане ещё не понимала, но обязательно поймёт. Закусив губу и порадовавшись, что в этом кафе каждое место огораживалось сёдзи и растениями, Фуши полезла в сумочку. Из неё она достала несколько фотографий и протянула их университетскому другу.

— Я знаю, что ты можешь найти ответы на все вопросы. И я хочу знать, Дазай: что это такое?

А на фотографии люди в костюмах-тройках, прикрываясь кто чем мог, удирали от чего-то страшного. Некоторые из них висели в воздухе или же изломанными куклами валялись у стен, хотя что могло причинить им такой вред, буквально расплющив грудную клетку, она не представляла. Фуши как весьма востребованный журналист, специализирующийся на горячих точках, кровавой резне и подобных, весьма неаппетитных случаях успела много где побывать и много чего повидать. Но вот чего она не могла себе представить и в страшном сне — так это такого мощного оружия, которое стреляло бы плотными фиолетово-чёрными шарами, которые образовывали маленькие — и не очень — кратеры и при соприкосновении уничтожали всё живое. Дазай, по всей видимости, знал, что это такое, потому что краски сошли с его лица, дурашливость улетучилась, а сам он поджал губы и исподлобья взглянул на подругу.

— Ты точно хочешь знать? — спросил он, и Фушигане почуяла подвох.

Тем не менее сдаваться она не собиралась: твёрдо кивнула Дазаю, и тот тяжело вздохнул. Достав телефон, он набрал чей-то номер, что-то неразборчиво пробормотал в микрофон и почти сразу отключился. В другой раз Фуши бы насмешило такое поведение друга, но внезапное ощущение опасности и надвигающихся неприятностей холодило кожу, и она смолчала.

Следующие пять минут они сидели друг напротив друга, сверля взглядами, и попивали остывший кофе из чашек-мензурок. Точнее, сверлила Фушигане, а Дазай просто ждал — чего-то или кого-то. Зато Фуши сильно нервничала, потому что нутром ощущала, что влезла куда-то не туда — обычно Дазая не заткнёшь, особенно когда он начинает ныть о самоубийстве, а тут...

Звякнул колокольчик.

Дазай едва заметно подобрался, да и Фуши сама напряглась, но не спешила оборачиваться. Сзади послышались лёгкие, чеканные шаги, а по спине бежали мурашки. Фушигане застыла в ожидании, но грохот, раздавшийся за спиной, заставил её подскочить и резко развернуться, чтобы в следующее мгновение уткнуться носом в уже знакомые ключицы.

Сверху надменно усмехнулись.

А Фушигане оторопело пялилась на знакомый по недавнему столкновению изгиб шеи, рыжие пряди, обрамляющие волевой подбородок, и расстёгнутый ворот рубашки.

— Т-ты? — только и смогла выдавить из себя Фуши, отпрянув назад.

— О, пташка! — нахальная улыбка осветила лицо того самого незнакомца с улицы. — Уже соскучилась по мне?

— Так вы знакомы! — слух неприятно резанул недовольный, язвительный голос Дазая. — Чуя, позволь тебе представить самого наглого и отбитого на всю голову журналиста Йокогамы и мою университетскую подругу, Фушигане Неко. Неко, знакомься — это Чуя Накахара, Слизень и Вешалка для шляп.

— Бесишь, Дазай, — сквозь зубы процедил Накахара, отгораживаясь от него спиной, и обезоруживающе улыбнулся. — Не слушай, пташка, этого врага женщин. Я — глава Исполнительного комитета Портовой мафии.

— И заноза в моей заднице, — едко добавил Дазай.

— Твою ж мать... — ошеломлённо пробормотала Фушигане и скосила глаза на фотографии, пытаясь понять, какое отношение ко всему этому имеет этот мафиози.

Накахара проследил за её взглядом, а в следующее мгновение он одновременно завёл ей руки за спину и толкнул к столу, так, что столешница больно врезалась в копчик. Теперь Чуя прижимался к ней всем телом и одной рукой легко удерживал её кисти сведёнными вместе — хотя она и не собиралась бежать от него! — а второй прижимал фотографии к столу, прикрывая их растопыренной пятерней. И хотя это причиняло Фушигане существенные неудобство, она снова утыкалась носом в ворот его рубашки. Она прекрасно чувствовала, как напряжен Накахара, как под его костюмом перекатываются тугие комья мышц, которые ощущались всем телом, и проклинала расползающийся по щекам румянец.

— Откуда это? — почти прорычал Накахара.

— Ты зас-ве-тил-ся, Чу-уя! — пропел Дазай и фальшиво рассмеялся.

Тот рефлекторно сжал руку, и Фушигане тихо вскрикнула от боли. Накахара даже не вздрогнул, лишь едва заметно дёрнул головой, продолжая прижимать её к себе, как будто бы она вот-вот должна была сорваться с места. А вот Дазай явно забавлялся. Зато Фушигане помнила: от весёлого Дазая стоит ожидать чего угодно. Потому что он и без того был неуправляем, а когда пребывал в приподнятом настроении, она боялась своего университетского приятеля и хорошего друга больше, чем кого или чего-либо. Похоже, что дело было ещё интереснее и запутаннее, чем казалось на первый взгляд. Промелькнула мысль, что любопытство уже довело её до черты, где вот-вот сгубит кошку. На то, чтобы принять решение, Фуши понадобилось несколько долгих секунд.

— Дазай, хочешь, угощу тебя цианидом? — любезно предложила она, пытаясь понять, почему всё, что она может осознанно вычленить из сумбурного потока мыслей, это прямые росчерки ключиц того, чьи руки до боли стискивали её запястья. К тому же дразнящий аромат дорогого парфюма Накахары окутывал с ног до головы, забиваясь в нос и щекоча нёбо.

— О, нет, спасибо, Неко-тян! — расплылся в ухмылке Дазай, и Фуши мысленно поблагодарила богов, что Чуя не может сейчас развернуться, чтобы увидеть его лицо. — Я лучше посмотрю, что дальше будет делать наш милый малыш Чу-уя…

Тот отреагировал тихим рычанием.

Фушигане подумалось, что хорошо бы как-нибудь разрядить обстановку, перевести тему... Но любопытство — и чёртовы ключицы вместе с дурманящим ароматом — забивали голову ненужными мыслями, и вслух она произнесла совсем не то, что хотела:

— Так Мистер ключицы имеет какое-то отношение к этим фото.

Она точно хотела задать вопрос, но получилось утвердительное и почему-то довольное мурлыканье. Накахара вмиг разжал руку и отшатнулся от неё, как от прокаженной, сжимая в другой фотографии.

Первую пару секунд Фушигане пялилась на ворот его рубашки, отмечая про себя, что пуговички маленькие, и расстегивать их — одно удовольствие. Спохватившись, она подняла глаза — вид у Чуи был презабавный, непонимающий и слегка удивлённый. Но Фуши поспешно проглотила улыбку, решив оставить свою реакцию при себе.

— Не просто какое-то, — скривившись, пояснил Дазай, возвращаясь в состояние «Дазай обыкновенный, скучающий», — он и является тем, что вызвало такие разрушения.

Фушигане перевела оценивающий взгляд с него на фотографии в руке Накахары и обратно.

— Ты хочешь сказать, что господин Накахара буквально может подбросить человека в воздух и расплющить ему грудную клетку? — она выглядела весьма скептически настроенной, и в принципе в том была доля здравого смысла. Ну кто адекватный поверит в подобную чушь?

— Если вкратце, — подал голос Чуя, и Фуши даже вздрогнула от того, насколько твёрдо он прозвучал, — то я управляю гравитацией.

Она перевела взгляд с одного мужчины на другого. Чуя Накахара совсем не выглядел устрашающе, скорее даже наоборот. Быть может, это такой розыгрыш? Или эти два придурка действительно думают, что она просто возьмёт и поверит? Скривившись, как от острой зубной боли, она встала — и когда только успела сесть? — со стула и сжала пальцы на ручке сумки до побелевших костяшек.

— Не хотел рассказывать — и не надо, сама докопаюсь! — сквозь зубы бросила Фушигане и рванула к выходу, буквально сбегая от своих собеседников.

Несколько мгновений мужчины оторопело смотрели ей вслед.

— Почему ты не остановил её? — раздражённо прошипел Чуя.

— А почему я должен был? — улыбнулся Дазай. Он сунул руки в карманы плаща и, напевая себе под нос фривольную песенку, направился вслед за подругой, оставив разъярённого Накахару расплачиваться за их с Фушигане заказ.

* * *

Следующая встреча Чуи и Фушигане произошла почти через два месяца — именно столько понадобилось ушлой журналистке на то, чтобы выйти на логово Портовой мафии. Или на одну из их лёжек, «конспиративных квартир» — или что там вообще у них было. Дело, в которое она влезла, действительно пугало, но природное любопытство и неуёмная жажда получить ответы на все накопившиеся вопросы неудержимо толкали Неко Фушигане вперёд. Толкали на поступки порой даже более безрассудные в глазах самой Фуши, чем слежка на территории Портовой мафии.

Обосновавшись на крыше одного из зданий в северном районе Йокогамы, Фуши наблюдала за показаниям на мониторе ноутбука и графиком звуковой волны на экране небольшого нетбука, на котором обычно она хранила резервную информацию. Какую-то серьёзную, конечно же, технике она не доверила, так что жёсткие диски и у ноута, и у нетбука были практически девственно-пустыми.

В своеобразной «засаде» Фушигане сидела почти третьи сутки — по словам информатора, именно в этом квартале должен был появиться представитель Портовой мафии, чтобы выбить из кое-кого необходимые сведения. Кто именно взялся за дело, информатор не знал, лишь место встречи.

«Надеюсь, этим мафиози будет не Мистер ключицы», — невольно промелькнуло у неё в голове.

С собой Фуши предпочитала быть достаточно честной — она реагировала на Накахару как-то не так. Каждую их встречу — а таких пока что было только две — она бездумно пялилась в ворот его рубашки, и одно только воспоминание об этом посылало горячие волны вниз по позвоночнику. Фушигане понимала, что это ненормально, но ничего поделать с собой не могла. Ей до безумия хотелось посмотреть, что же ещё скрывает пресловутый ворот рубашки. Слегка покраснев, Фуши пробормотала что-то вроде «долбаный Чуя» и тряхнула головой.

Пиликнул нетбук.

Журналистка бросилась к нему, как будто от него зависела её жизнь. Наушники она надела так торопливо, что они перекосились, но это было не так важно. Она прислушивалась к звукам, что уловила техника, с большим трудом установленная в округе.

Шаги.

Тихие, чёткие шаги и странный непрекращающийся шорох. Не разобрать, что именно.

Фушигане даже подумалось, что именно с таким звуком она таскала коробки при переезде, но это предположение было отброшено. Шаги приближались, становились громче, а потом в наушниках внезапно наступила полная тишина.

«Спалили?! — промелькнула паническая мысль, и Фуши даже немного сдвинула наушники и оглянулась. — А, нет, вроде бы всё нормально…»

В наушниках что-то тихо щелкнуло.

— Привет, пташка, — насмешливо произнёс уже знакомый голос.

И Фушигане едва не застонала — от прострелившего тело адреналина пополам с предвкушением, от страха осознания того, как она только что отреагировала на незнакомого мужчину, и от понимания, что «котёнку» пришёл капец. Тем не менее бежать было уже поздно. Зато можно было извлечь хоть какую-то выгоду из ситуации, и Фуши, добавив громкости в наушниках, схватила лежавший рядом бинокль. Правда, Накахара Чуя в обозримом радиусе не наблюдался.

— Выше, пташка, и на тринадцать метров левее, — посоветовал голос, и Фушигане невольно вздрогнула.

«Да откуда он вообще знает, где я и куда смотрю?!»

Хотелось выругаться, но она сдержалась. И послушно перевела взгляд туда, куда указал Накахара, чтобы в следующий момент зажать себе рот ладонью. Не от рвотных приступов, которые неминуемо бы были, не учись она на криминалиста, а для того, чтобы сдержать крик.

В воздухе, едва прогнувшись в спине, парил незнакомый мужчина. Его тело, окутанное алой дымкой, просто висело на высоте третьего этажа, а это где-то двенадцать метров! С растопыренных пальцев и ботинок постоянно капала кровь, образовав на асфальте под ним уже приличную лужу. А неподалёку лицом к Фушигане стоял сам Накахара Чуя, объятый таким же ярко-красным ореолом, происхождение которого пока оставалось для неё загадкой. И его расстёгнутый ворот рубашки, словно магнит, притягивал взгляд Фуши.

При виде мелькнувших ключиц Накахары, пусть даже и через бинокль, её мозг предпринял попытку уйти в несознанку и пассивный режим «Хватай и целуй», если не сказать больше. Но поскольку так выглядеть в его глазах она точно не желала, пришлось брать над собой контроль достаточно видимым усилием. И словно почувствовав это, Чуя издевательски улыбнулся.

— Твою ж м-мать… — резко выдохнула Фуши, пытаясь успокоиться и сосредоточиться на других деталях.

Тем временем Накахара поднял руку в тонкой чёрной перчатке и демонстративно щёлкнул пальцами. Он явно хотел, чтобы жест заметили. И грудную клетку незнакомца с противным хрустом вдавило внутрь. Мужчина хрипло вскрикнул, и изо рта хлынул поток крови. Чуя щёлкнул пальцами ещё раз — и тело мужчины с огромной силой впечатало в асфальт, а после снова подбросило в воздух и сдавило невидимыми тисками. Как будто он раз за разом попадал под удары кузнечного пресса.

Фушигане ошеломлённо наблюдала во все глаза, впитывая информацию, будто губка, пока Накахара ломал тело этого мужчины буквально движениями пальцев, как будто...

— Да ну, — Неко помотала головой и присмотрелась снова, — быть того не может!

Но судя по увиденному, Накахара Чуя действительно управлял гравитацией.

А в следующее мгновение и переломанный мужчина, и сам Чуя исчезли из поля зрения, оставив после себя неглубокую яму в асфальте с расходящимися трещинами да кровавое пятно как напоминание о произошедшем.

Не успела Фушигане возмутиться таким поворотом событий, как чьи-то сильные руки обняли её, прижав локти к телу, а глаза и нос накрыла широкая мужская ладонь в тонкой перчатке, сквозь которую хорошо ощущался жар кожи. Мозг Фуши, и так напряженный до предела, на несколько мгновений сдал позиции, так что она не соображала вообще ничего.

От Накахары — а Фушигане не сомневалась, что это был именно он — пахло уже знакомым парфюмом и кровью. А ещё хорошим кофе с корицей. Но Фуши казалось, что приторный железистый запах, смешавшись с дорогим и терпким, забивался в носоглотку, мешая дышать. В надежде прогнать раздражающий и пугающий дух она задышала неглубоко и часто, но лучше не стало. Зато над ухом раздался мягкий бархатный смешок.

Вырываться Фушигане и не планировала — всё равно не смогла бы. За эти два месяца расследований она твёрдо усвоила одно — от Портовой мафии не сбежать. И сейчас, кажется, именно она оказалась в роли добычи.

— Пташка испугалась? — промурлыкали в ухо, едва коснувшись и обдав кожу горячим дыханием.

— Пташку бесит запах, — с некоторым трудом, но Фушигане всё же смогла произнести это недрогнувшим голосом, в каком-то роде бросая вызов собеседнику за спиной.

В следующее мгновение ладонь на глазах исчезла, а тело несильно сдавило со всех сторон. Фуши широко распахнула глаза, готовясь сдерживать крик. Адреналин бушевал в крови, сердце стучало как сумасшедшее, а нутро заполняли горячие волны липкого страха вперемешку с азартом.

— Смелая маленькая пташка, — послышался из-за спины насмешливый баритон.

Давление вокруг тела не усилилось, но и не ослабло, зато в поле зрения появилась роза, плывущая по воздуху прямо к ней. Густого бордового цвета, бархатная даже на вид, с почти чёрными пушистыми краями. Она так и манила прикоснуться, проверить на ощупь плотную поверхность лепестков и вдохнуть насыщенный аромат.

Фуши с сожалением подавила желание потянуться за розой, поскольку не могла пошевелить даже пальцем, объятая алой дымкой и спелёнутая чужой невидимой силой по рукам и ногам. Она только и могла, что смотреть на цветок и гадать, что последует дальше. Конечно, она догадывалась, что Портовая мафия не оставляет свидетелей в живых, но зачем бы Накахаре заниматься её устранением?

— А пташка расскажет, как вышла на это место? — с придыханием спросил он, посылая новую волну мурашек по телу. Фушигане судорожно вдохнула, понимая, что ещё немного, и она будет... кхм, готова, скажем так. Новый самодовольный смешок подтвердил, что незримый собеседник заметил её реакцию.

— С чего бы вдруг? — раздражённое шипение вместо слов вырвалось само собой, и намного более наглый, чем она хотела, ответ улетел в пространство, повиснув между ними длинной и не предвещающей ничего хорошего паузой.

И уж чего она точно не ожидала, так это того, что чуткие пальцы в тонкой перчатке пройдутся по ней как по собственности. Пальцы едва знакомого ей мафиози — а как ещё можно было назвать Накахару? — спустились от виска по скуле и неторопливо очертили подбородок и контур губ, от чего у Фуши по спине побежала крупная дрожь. Но на этом не остановились — мазнули по шее, задержавшись на истерично бьющейся жилке, и подчеркнуто заинтересованно обрисовали вырез декольте, не переходя границ, но и явно не невинно. А в следующее мгновение взгляд Фуши беззастенчиво уткнулся в расстёгнутый ворот рубашки, знакомый до зубовного скрежета и влажных снов, и она тихо застонала, никак не интерпретируя этот звук. Фушигане глазами проследила за плавным изгибом ключиц и задержалась на образованных ими ямочках, в которые хотелось уткнуться носом и поглубже вдохнуть сводящий с ума железистый запах крови, смешанный с парфюмом и слегка мускусным ароматом самого Чуи.

— А если я буду не нежен, пташка? — проникновенно произнёс Накахара, в то время как его пальцы обхватили её горло, заставляя посмотреть на него.

Самодовольства, что плескалось в его глазах, было не занимать. Он не ставил себе целью задушить её, скорее — обозначить, что может. Его рука была горячей, и Фуши чувствовала это даже сквозь ткань перчатки. Контрастируя с холодной кожей, чужой жар обжигал, перемешиваясь с тем жаром, что шёл из её груди.

— М-м, — протянула она почти игриво, щурясь, как кошка, наевшаяся сметаны. — А если я не против?

Чуя ничего не ответил.

Секунду они просто смотрели друг на друга,

Просто в следующее мгновение он пропал, сила, сдерживающая её, сдавливающая в тиски — исчезла, а в ладонь оказалась вложена та самая роза. Покрутив цветок в руке, Фушигане сунула её в сумку, с некоторой грустью осмотрела оборудование, сплющенное в металлическую лепёшку, и набрала номер Дазая. Кажется, пора было прояснить некоторые моменты...

* * *

Дазай не ответил. Ни в тот день, ни через неделю, ни через месяц.

Первое время Фушигане ждала, что к ней непременно явится кто-то из Портовой мафии и предложит выбор, от которого нельзя отказаться, но никто не приходил. Тем более, Накахара Чуя.

Неко уже и не знала, что думать. Она была редкостным мизантропом и циником, и мужчин — после одного случая — переваривала только в очень малых дозах. Ну, или как Дазая — просто примирялась. После неудачной влюбленности в последнем семестре обучения в универе, когда вся её жизнь пошла под откос, а карьера криминалиста оказалась перечеркнута отказом лечь в постель на втором свидании, Фушигане не припоминала, чтобы снова влюблялась. У неё были временные партнёры, даже более-менее постоянные любовники, но кроме секса и редких разговоров по душам ничего не было. Никаких чувств. А тут...

Фуши тихо застонала сквозь зубы, пряча лицо в ладонях. Стоило хотя бы сползти с подоконника и накинуть халат, а то в одной футболке и коротких домашних шортиках, сидящая на подоконнике почти весь день, она сама себе напоминала сумасшедшую.

— Грёбаный Накахара, — в сердцах выругалась она, хлопнув дверью холодильника. В холодильнике было пусто.

Ещё бы там не было пусто — оборудование для слежки Чуя уничтожил, а другого способа заработка Фушигане не знала. Конечно, у неё была отложена некоторая сумма на чёрный день, но надолго этих денег не хватит. А без работы... Она сокрушённо вздохнула, когда грохот и звон разбитого стекла из гостиной заставили её в панике и готовности бить морды метнуться туда.

Правда, она совсем не ожидала, что врежется в кого-то с до боли знакомым — и набившим оскомину — распахнутым воротником рубашки и окажется в крепких мужских объятиях. Фушигане покраснела, ощутив, что её беззастенчиво лапают — одна ладонь Накахары по-хозяйски покоилась на её заднице, а другая — расположилась между лопаток; и тонкая ткань футболки совершенно не оставляла сомнений, что лифчика на ней нет. Чуя хитро прищурился и солнечно, широко улыбнулся.

— Отпусти! — сквозь зубы процедила Фуши, молясь всем богам, чтобы её румянец не был настолько сильным, каким она его ощущала.

— Нет, — просто ответил Чуя, самодовольно ухмыляясь от уха до уха. Такой белозубой и заразительной улыбки Фуши не видела очень давно, но поза — и ситуация в целом — смущали. — Ты порежешься об осколки стекла, а я этого не хочу.

— Нехрен было выбивать стёкла! — рявкнула она и тут же испуганно пискнула, когда её тело как будто само по себе воспарило, а Чуя мягко сдавил пальцами её шею и подтянул к себе.

Фушигане парила почти параллельно полу, пока Накахара держал её за горло. Их лица находились так близко, что она чувствовала его дыхание на своих губах, ощущала кончиком носа теплоту его кожи и буквально тонула в этих грёбаных глазах цвета штормового моря. Его рыжие пряди щекотали её лицо, а осознание того, что в вырез мужской рубашки видно слишком много, заставляло сжиматься в комок — если бы это только было возможно, и дрожать — не то от страха, не то от предвкушения, не то от азарта.

— Мне было лень искать нормальный вход, — промурлыкал Накахара ей в лицо, а в следующее мгновение она вновь ощутила вес своего тела, но её легко подхватили на руки, как будто ничего и не было.

Фуши молчала, полагая, что он сам расскажет, зачем пришёл, а заодно, пока была возможность, наслаждалась близостью сводящих с ума ключиц в вороте белой рубашки. Через какое-то время она выпала из прострации от его несколько уставшего, но спокойного голоса.

— Спрашивай.

* * *

Осознание того, что что-то не так, пришло почти мгновенно, но что именно не так, Фушигане поняла не сразу. Они сидела на руках Чуи, у неё на кухне, и тот держал её одной рукой под попу, а другой — кружку с кофе. Вторая кружка стояла на столе, немного дальше, и ей бы пришлось перегнуться через Чую, чтобы достать до неё. Сам Чуя опирался о стол филейной частью — кажется, тоже весьма потрясной — и смотрел на вечерний Токио в окно её двушки.

— Эм... Не подашь мне кофе?

— Сама возьми, — и Чуя улыбнулся.

Фушигане подумала, что за такую улыбку она готова отдать свой журналистский пропуск, потому что на кухне как будто загорелось маленькое солнце.

Немного поразмыслив, она пришла к выводу, что терять ей, в принципе, нечего. Накахара видел если не всё, то многое. А что не видел — либо успел пощупать, либо ощущал в данный момент другими частями тела. Да и на самом деле сомнительно, что он обделен фантазией.

Краснея, как институтка перед первой брачной ночью, Фуши слегка повернулась в его руках, стараясь не думать, насколько он близко. Упершись коленом между его ног в самый край стола и молясь всем ками, чтобы не навернуться, она перегнулась через Накахару, прильнув к нему всем телом. Проигнорировав самодовольный смешок над самым ухом, Фушигане дотянулась до кружки и пока что просто переставила её поближе. Лишь снова устроившись в объятиях мафиози, она позволила себе пару глотков кофе и только после склонила голову набок, глядя на него.

Только теперь стало заметно, что Чуя неотрывно наблюдал за ней. Его расширившиеся зрачки заняли почти половину радужки, а несколько рваных выдохов свидетельствовали о том, что Исполнитель Портовой мафии явно не железный и ничто человеческое ему не чуждо.

— Как ты нашёл меня?

— Я следил за тобой с самой крыши, — он улыбнулся, облизнувшись, словно сытый кот.

— Зачем? — губы пересохли, и Фушигане несколько раз провела по ним языком, смачивая.

— Мне было любопытно, — голос Накахары понизился и приобрел некоторую хрипотцу.

Рука на бедре Фуши собственнически сжалась, прижимая к его телу.

Ответной реакцией стала дрожь, что прокатилась вдоль позвоночника, посылая сладкие волны по всему телу Фушигане.

— Как ты делаешь...это? — она просто неопределенно махнула рукой в воздухе, но Чуя прекрасно понял, что имелось в виду.

— Что ты знаешь о людях со сверхспособностями? — он тяжело вздохнул и развернул её спиной к себе, обнимая уже обеими руками, но почему-то так и не выпуская кружку с кофе.

— По городу ходят некоторые слухи о таких людях, — кивнула Фуши, непроизвольно поглаживая тыльную сторону его ладони, покоившуюся на её талии. В объятиях Накахары было на удивление тепло и уютно, так что Фушигане спокойно откинулась на него, даже не подозревая, какой эффект произведёт это её доверие. — Поговаривают, кто-то может управлять водой, а кто-то — смотреть в прошлое. Вроде бы есть один такой детектив... А ещё я слышала об аномально сильном мальчишке и девочке-пироманке, — она припомнила все абсурдные слухи, которые ей доводилось выслушать в силу профессии.

— Это только малая часть эсперов, — кивнул Чуя, — но их наличие не афишируют.

— Чтобы не создавать панику?

Он кивнул и положил подбородок ей на макушку, так что Фуши замерла, как кролик перед удавом, боясь спугнуть то непонятное и хрупкое, что зарождалось между ними.

— Я — один из эсперов. И моя сила... — Накахара сжал её чуть сильнее, чем требовалось, и Фушигане сдержала стон боли. Теперь опять останутся синяки! — Она зовётся Смутной Печалью.

— Смутную печаль мою, мутную печаль

Мелкий снег сегодня снова чуть припорошит.

Смутная печаль моя, мутная печаль —

Ветер вновь над ней сегодня тихо ворожит.

*

Смутная печаль моя, мутная печаль,

Словно шкурка чернобурки, хороша на вид.

Смутная печаль моя, мутная печаль

Снежной ночью замерзает, на ветру дрожит.

*

Смутная печаль моя, мутная печаль

Ничего не бережет, ничем не дорожит.

Смутная печаль моя, мутная печаль

Только смертью одержима, радостей бежит.

*

Смутная печаль моя, мутная печаль!

Страх меня не покидает, душу бередит.

Смутную печаль мою, мутную печаль

Киноварью на закате солнце озарит,⁽¹⁾ — задумчиво продекламировала она и мгновенно спохватилась.

Она и сама не поняла, как так вышло, что ей в голову пришёл этот стишок. Но судя по тому, как сжались его руки на её талии, как стало труднее дышать и как тихо скрипнули над ухом сжатые зубы Накахары, она попала в самую точку.

— Я... — пауза, — управляю гравитацией.

Повисло тяжелое молчание.

Фушигане не знала, что бы она могла сделать, и кажется, что со стихами она знатно перегнула палку. Но откуда ей было знать? Чувство неловкости и аномального желания снедало её изнутри. Решив потакать обоим, она развернулась в неослабевающем кольце мужских рук и обняла его за шею, уткнувшись носом в ямочку ключицы.

Чуя замер.

Фуши было плевать, как так вышло, что её пальцы буквально самовольно зарылись в мягкие рыжие пряди. Она представляла себе поволоку — или отражение эмоций — затянувшие эти небесно-голубые глаза, на первый взгляд холодные как лёд. Фушигане казалось, что она тонет в этом ледяном безумии. Сколько раз она видела Чую — три, четыре? Она не знала о нём почти ничего, но почему-то рядом с ним по телу разливалось ненормальное тепло, и мурашки предвкушения волнами пробегали по позвоночнику. Ворот его рубашки был как всегда расстёгнут, и она — наконец-то! — уткнулась в него носом, жадно вдыхая его запах. Чуя не шевелился, и Фуши про себя молилась ками, чтобы они постояли так ещё немного.

Она не понимала, почему ощущала его как часть своей жизни. Почему только стоило представить этот распахнутый ворот рубашки и проглядывающие там ключицы с соблазнительной ямочкой между ними, как по телу пробегала сладкая дрожь. Почему его запах — парфюм, нотка мускуса и стойкий въевшийся запах чужой крови — сводил её с ума. Но сейчас она знала точно: она готова простить ему и разбитое окно, и сломанное оборудование, и даже синяки на своей коже.

— Приходи ко мне ещё, Накахара Чуя, — прошептала она, зарываясь пальцами в его шевелюру и вжимаясь в него ещё сильнее. — В следующий раз я сама приготовлю кофе...

Ответные крепкие объятия и рваный выдох на ухо говорили больше, чем тысячи слов. Фушигане стояла в объятиях Накахары и бездумно гладила его по голове, перебирая пряди и вдыхая его дурманящий запах. Она не хотела загадывать, сколько ещё у них будет таких посиделок и к чему они приведут, но она не жалела, что встретила его.

* * *

— Так-так-так, — хихикнул Дазай, убирая от лица бинокль. — Чуя, Чуя! Какая прелесть!

Он раскачивался с носка на пятку, придерживаясь одной рукой за шпиль телеантенны в здании напротив.

— Теперь осталось только раскрыть её способности... Как думаешь, у меня получится?

И ночную тишину огласил хриплый согласный рык.

---

1) Стихотворение "Смутная печаль" автор Накахара Тюя (Чю:Я) в переводе А. А. Долина. Символизирует способность персонажа Накахара Чуи

Вернуться к тексту