Все будет хорошо (гет)

Никогда не будет одинок тот, у кого есть вторая половина.

Так повелось с начала времен и будет до конца. Блум знала, что Тот, кто начало всего и конец, не хотел, чтобы созданные из искры его пламени миры замерзали без любви. Сказки безграничного, беспредельно мудрого золотисто-огненного дракона словно сам свет, сама жизнь. Она слышала его лет с четырех. Росла, а истории Дракона становились все сложнее.

Она знала, что Он любит ее. Безгранично... Как маленькую яркую искру от своего огня. Блум ощущала, что это сродство больше и выше любых кровных уз. Дракон пел ей колыбельные, и в черной бездне космоса рождались планеты. Она видела свой дом таким, каким он был когда-то. Домино... Боль и щемящая тоска по тому, что она так и не успела узнать.

Блум росла молчаливым, мечтательным, а главное, очень добрым ребенком. Девочка нравилась всем вокруг, не прикладывая никаких, вообще-то, усилий. Люди просто тянулись к ней, словно мотыльки — хорошее сравнение от той, что была больше пламенем, чем смертной девушкой. И все же, несмотря на внешнюю безмятежность, Блум не назвала бы себя спокойной или тем более мудрой.

Просто ее демоны спали...

Зачем злиться на тех, кто, пусть и зол, но искалечен с рождения? Люди — куда более странные, часто думала крошка Блум. И Великий Дракон, раскрашивая вселенную отзвуком своего смеха, соглашался с ней. А еще Он рассказывал о другой искре своего пламени. Только та искра упала во Тьму, ведь существование мира невозможно без равновесия. Светлый пламень Блум должен был уравновесить другой огонь, Темный. Иначе от перекоса магия начнет иссякать, а жизнь умирать. И это глобальное вымирание займет тысячелетие.

Люди не сразу заметят неладное. А когда поймут, будут поздно.

Так что очень хорошо, что от нее куда-то в никуда тянулась нить. Прочная и горячая, от сердца к сердцу... Блум чувствовала Темный огонь. Ему было холодно, так холодно... Она билась с этим холодом, который ненавидела — и боялась представить, каково ему там. Блум передавала свое тепло, зная, что Темному так легче. Она умоляла Дракона позволить спасти его. Никто не должен страдать так ужасно.

Он же в ответ говорил о мальчике, сотворенном из Пламени и Тьмы, которого нашли три древние и злые ведьмы. Об одиночестве этого ребенка. И о том, как мальчик с глазами цвета замерзшего неба стал самым сильным из демонов Бездны. Все еще неся в себе Изначальный огонь. Как он уже мужчиной пришел на Домино, просто потому что почувствовал: его одиночество закончилось — родилась она.

Их единственная реальная встреча.

Над сине-белой колыбелькой, увенчанной пышным балдахином и цветочной короной, склонился он. На идеально-правильном лице ни следа высокомерия, только удивление и нежность. Крохотная ручка сжала его палец, будто говоря: "Привет". Глаза цвета хладного неба встретились с чистой бирюзой. И пламя потянулось к пламени, связывая их еще прочнее.

Все могло быть по-другому... Блум это знала.

Но те, кто подарили жизнь Блум, принцессе Домино — и слышать и не хотели об ее связи с демоном. Тем более, вечной, над которой даже короли не властны. Он просил о возможности видеть ее иногда, стать другом, учителем.

Ссора с отцом, меч у горла и Древние ведьмы, пришедшие за силой. Сметающая все и вся ярость, бой, где златовласая, тоненькая ее сестра, Дафна смогла спасти ее только благодаря тому, что один злой демон сдержал мощь Трех Прародительниц.

Благодарностью стал лед. Омега долгие семнадцать лет.

Вот что было истиной, а не официальная версия. Блум знала правду, и знала, что должна его найти. Поэтому пошла за солнечной, самоуверенной девочкой в Магикс. Не для становления феей... Она дракон. И фальшивые блестки, ломкие крылья и слабости крылатых крох ей ни к чему. Просто Дракон сказал — ждать их встречи.

Дорога к встрече начиналась с Алфеи.

Дракон не перестанет быть собой, даже натянув на себя мишуру. Так Блум, последняя выжившая с планеты Домино, воспринимала все эти яркие превращения. Нужно было перетерпеть глупость, попытки промыть себе мозги. Директор Фарагонда на этом поприще очень упорствовала, видя в Блум лишь наивную дурочку. Которая так благодарна за подаренную ей "сказку", что будет делать то, что ей прикажет "благодетельница".

Блум не спешила опровергать самонадеянность директрисы. Да что там, она даже вопросов неудобных не задавала. Просто образцовая марионетка. Такая сильная, что ее можно натравить на кого угодно. Поднимая престиж личный и Алфеи.

Зато у нее была Дафна... Сестренка, которая отдала жизнь, спасая. И та, что стала Нимфой — вовсе не проклятой, а благословленной Первым Хранителем Домино, Создателем Вселенной. Сбегать к озеру Блум почти никто не мешал, разве что навязчивые до тошноты подруги. Да ведьмы, которые хотели заполучить ее силу.

Идиотки с завышенным самомнением, не познавшие ни настоящей Тьмы, ни Света. Мнящие себя равными Прародительницам.

Как будто было можно забрать саму ее суть, украсть неделимое и вечное, то, что делало Блум сродни Великому Дракону.

И этих принцесса терпела. Вместо того, чтобы сжечь... В частности, ей иногда бывало жаль интриганок, чьи интриги и великие планы были видны на просвет. Пусть веселятся детишки. Все равно ведьмы усвоили, что у озера Блум лучше не обижать. Нимфа и потомок Первого, кому Дракон дал пламя, по крови — Дафна была страшна в гневе. А еще так явственно сильна, что Трикс передергивало при любом воспоминании о светлом озере, где они получили страшную взбучку.

Блум училась прилежно, как делала все, за что бралась — или почти все. Много рисовала и пыталась "дружить". Тоскуя по Темному, которое здесь в Магиксе могла уже слышать. Его бархатный голос, иногда заносчивые интонации, за которыми он скрывал неверие. Замерзший, в агонии, он не верил, что она найдется, что новая встреча им суждена.

Она твердила, что Валтор больше не одинок. Ему нужно потерпеть совсем немного, и она придет за ним. Как и было суждено еще с начала начал. Вместе навсегда.

Трикс выкачали ровно каплю ее силы, Блум была вынуждена сдаться — родители были в реальной опасности. Испуг за них — единственную семью, которую она знала — отразился на ней. Изображать растерянность и упадок сил не пришлось. Зато потом Блум с особым удовольствием расправилась с Трикс. Больше никогда они не тронут Майка и Ванессу. Тех, кто любил ее, принимал все странности.

Даркар... Вот где она испугалась. Но не темного и древнего Феникса. Искалеченного и калечащего в ответ. Нет, она испугалась себя. Той противоестественной злобы, что в ней пробудил шпион Феникса. И только зов Валтора, его голос, просивший очнуться, вернуться — спас ее. Вовсе не принц Скай.

Блум выжгла темный огонь другим пламенем, исцелила пострадавших. Снова всех спасла.

Но все это уже не было важно. Пришло время... Он ее ждет. Шагнуть прямо из комнаты во льды Омеги. Пылая, как огненное солнце, идя туда, куда ведет сердце и нить. Она разбила лед одним ударом кулачка, по щекам текли злые слезы.

Что они сделали с тобой?

Он пошатнутся, и Блум, вовсе не думая, что может сломаться под его весом, поймала его. Обнимая руками, вдыхая запах. Сияя... Теперь точно все будет хорошо. Она больше не одна.

— Блум?

— Долго я же шла к тебе, Валтор.

Он осторожно, словно не веря, положил ладонь на щеку, вглядываясь в бесконечную бирюзу ее глаз. Его принцесса во плоти.

Демон мысленно ругнулся... Омега же. Бордовый плащ лег на тонкие плечи. Ее грело Пламя — то же, что у него. Только у него Тьма, у нее свет. Но Валтор знал, насколько здешний холод умеет гасить любой пламень, насколько легко пробирается под кожу. Он не хотел, чтобы эта мерзость коснулась отчаянной девочки, которая пришла за ним. Он больше не один.

Хрупкая ладошка легла ему на щеку, повторяя его недавний жест. Слабость постепенно уходила. И вот он уже стоит, сам сжимая другую ее руку, не в силах отпустить. Пока она рядом, так легко дышится, так легко восстановить силы, что семнадцать лет подтачивали проклятые льды Омеги.

Валтор подумал, что сошел с ума, ощутив знакомое тепло, потом услышав ее нежный голос. Тогда он не знал, выжила его предназначенная или нет. Слишком быстро Домино превратилось в кипящий ад. Подумать только — он защищал гордеца, который посмел ему угрожать мечом... Но ведь упрямый осел Оритэл был ее отцом. Валтор тогда только успел прикрыть старшую дочь королевской четы — Дафну, молясь, чтобы наследница престола успела спрятать сестру. Великий Дракон услышал его мольбу.

Раз она стоит рядом. Живая...

— Может, уйдем отсюда?

— Куда?

— Думаю, Домино. Там нас точно не станут пока искать.

Блум легко, словно за спиной выросли крылья — не феи, вовсе нет. Дракона.

Она не хочет, не может его отпустить. Чувствуя себя в безопасности, согретая его пламенем и смущенная, как дитя. Только притяжение сильнее любой неловкости. Он не осудит, Блум это знает. Как и чувствует, что сам Валтор, внешне такой уверенный, боится сделать что-то не так, обидеть или оскорбить ее. Он нежен. Любое касание — ласка, деликатная, как крыло бабочки. Словно она из стекла.

Ей все равно, что впереди их ждет не один бой. Они вместе, а остальное — мишура.

А еще Дракон отчетливо доволен: все идет, как должно было пойти с самого начала. Мир не канет в хаос.

— Я хочу познакомить тебя с родителями... земными. Они замечательные, и ты им понравишься. И с Дафной.

Блум говорит и вовсе не задумывается, как это звучит для нее. А когда он стоит истуканом, просто тянет за руку. Это измерение у нее уже в печени сидит. Ему нужно оправиться, а потом они отогреют Домино. Найдут ее родителей, и у Блум будет пара вопросов к папе-королю. Например, какого демона его величество чуть не сломал ей жизнь?

Ей все равно, что подумают во всех волшебных мирах. Она дракон, а драконы не идут на поводу у толпы. У них свой путь.

Она оступается, проваливаясь туфелькой в снег по колено, и слышит негромкий смех. Кажется, после того как она вернула Валтора, в ней не осталось сосредоточенности на цели, и она снова иногда неуклюжа. Только она хочет возмутиться, как ее подхватывают сильные руки.

— Позволь... Так будет нам удобней. Ну что же, моя принцесса, портал в Домино открыт. Смотри, не пожалей, что разбудила демона, ведь он теперь тебя не отпустит.

За показной беззаботностью тоска. Он все еще боится, что она может оттолкнуть... Глупый.

— Валтор, ты не просто демон, ты дракон — так же, как и я. Поэтому не пожалею.

Блум посылает правила приличия куда-то далеко и первая тянется к его губам. Ничто во всех мирах не важно, раз у них есть этот миг, разделенный на двоих. Сейчас и навеки они одно целое. Блум еще не обрела потерянный дом, но нашла любовь всей жизни. Не такой уж плохой результат для мечтательницы, принцессы без королевства и жертвенной овцы — как только ее не называли. Правда, теперь всем, кто имеет на нее планы, для начала придется столкнуться с "ним" — и тем, кто огорчит Валтора, она очень сочувствует. Не более того.

"Мы звенья одной цепи, Блум..."

Он ей еще не говорил этого. Но да будет так.