Луна-Солнце (джен)

— Пап, а мама не вернётся? — маленькая дочка подошла к единственному оставшемуся родителю.

— Нет, к сожалению, дорогая. Она уехала в дальний мир, где есть замки из облаков, голубые ковры, а ночь озаряют вспышки молний, — Ксенофилиус незаметно утëр глаза, уже опухшие и покрасневшие от частых слëз.

Вот они с Полумной и остались одни. Как теперь привыкнуть к постоянной тишине, которую больше не нарушают хлопки взрывов и крики "Все в порядке"?.. Как отвыкнуть от всего того, что было связано с Пандорой?

— А почему она уехала? Потому что я ей надоела? Папа, я видела, как она лежала на полу, ей было плохо?

Ксенофилиус и сам видел, как Пандора лежала на полу, раскинув руки. Ее веки были сомкнуты, а губы немного приоткрыты. Он не видел момента её смерти. Зато Полумна... Полумна видела все. Она в тот день решила помочь маме в лаборатории — хорошо хоть Пандора запретила ей близко подходить, а то как бы он жил? Что было бы с ним сейчас без его, пусть и маленького, но яркого лучика погибшего солнца? Вечная ночь? Как хорошо, что Полумна ещё не знает все подробности о смерти! Не знает жестокости этого мира, не знает, как высшие силы забирают лучших — а она, Пандора, абсолютно точно была лучшей. Как хорошо, что Луна ещё маленькая.

— Нет, что ты. С ней все в порядке. То, что ты видела, это лишь тело, но её душа... она... Она жива, здорова и уехала по заданию.

— А как? Как это все произошло? Важное ли задание? — ну конечно, Полумна ещё толком не имеет представления о том, что такое душа. Но значение души намного проще объяснить, чем значение смерти.

— Дочка, это трудно объяснить, ты пока маленькая. Но ты поймешь, поймешь. Ты все поймешь. А задание — да, очень важное и секретное, я не могу тебе сказать, потому что сам не знаю. Ему она должна посвятить всю свою оставшуюся жизнь. Но, может, позже мы с ней встретимся. Все возможно, мой птенчик, все, — отец посмотрел на дочь. Такая маленькая, глупенькая, с двумя золотыми косичками. Наверное, Пандора была такой же в детстве.

— А оно опасное? — личико Полумны было обеспокоенным, но заинтересованным. Она волнуется... Она волнуется за маму. Она ее любила, иначе бы не боялась за неё, а у Луны взяли и отобрали мать. За что? Зачем? Плевать на него, Ксенофилиуса, но дочка... Она-то чём виновата?

— Нет, дорогая. Помнишь, я говорил, что она отправилась в другой мир, в иную страну? Так вот, она там никого не знает. Но народ там дружный, добрый.

— Это правда? Правда?!

— Правда, правда. Держи лучше вот это, — отец достал из кармана кулончик с желтым круглым камнем, окруженным золотой оправой. — Это семейный талисман Лавгудов, который передают по наследству. Теперь он твой, — Ксенофилиус улыбнулся и погладил дочь по голове, отдав ей украшение.

— Красивый, — дочка перевернула камень и вслух прочитала: — "Ведущий войну с другими не заключил мира с самим собой". Папа, что это значит? Как заключить мир с самим с собой?

— О, один наш далекий предок был философом магических дел. Вот он и придумал эту... хм... фразу, и изготовил этот кулон, на котором она теперь красуется. Поэтому мы и передаём этот медальон по наследству — в память о нем и о семье. Храни его, пожалуйста.

— Конечно, пап, спасибо! Он напоминает мне солнце, а вот это колечко золотое — как ограда от всего плохого и темного. Оно защищает солнечный свет, — Полумна взяла кулончик в руки.

— Так и было задумано, зайчик, — сказал Ксенофилиус, а сам подумал о том, что он будет так же защищать свое маленькое солнце от всего плохого. Пусть, пусть ее маленькая головка лучше будет забита детскими сказками о несуществующем мире, чем думами о смерти. Так будет лучше. Он не даст темным и злым мыслям пробраться к Полумне, нет, нет! Лучше он будет придумывать ей сказки, в которые она будет верить. Он окружит ее этим розовым и пушистым миром, где нет места тревогам.

Нет, когда-нибудь потом он все же расскажет ей правду. И о том, что мама ее умерла, и о том, что все существа, о которых она скоро узнает, не существуют.

Правда, на второе сил у него так и не хватило.

* * *

Каждое утро просто обязано начинаться с чашечки чая! Именно чая, напитка из трав — даров природы. Что может быть лучше, чем посидеть пару минут на абсолютно круглой кухне с чашечкой зелëного чая?

Луна сидела за столом, смотря прямо на Солнце — оно медленно, лениво потягиваясь, вставало из-за линии горизонта, словно выползало из-под одеяла, озаряя золотые кудри волшебницы. "Пора работать! Лучи, вы где? А ну марш, быстро! Согрейте своим теплом землю, пробудите людей, растения! Оберните, в конце концов, к себе подсолнухи! За работу! " — Луна слышала этот разговор матери-Солнца и детей-лучей.

— Доброе утро, солнышко. Спасибо тебе за него!

Полумна залпом допила чай и заклинанием тут же помыла чашку.

— Сегодня будет потрясающий день, я чувствую, а вы? — она обратилась к зиклам — невидимым существам, которые способны немного воздействовать на разные предметы, передвигать их, например. Луна была уверена, они есть, и вот уже три месяца она готовилась защищать настоящую магическую диссертацию в сфере магозоологии. Какое это будет открытие! И именно сегодня у неё было назначено своеобразное "выступление" со своим проектом.

— Не надо ко всему относится слишком серьëзно. Я вот совершенно не волнуюсь. Они тоже люди, я тоже человек, мы одинаковые. Тем более, я знаю, что такие сильные чувства, как волнение, гнев, сильная тоска или радость привлекает вас, зиклы. А я не хочу, чтобы вы как-то на меня воздействовали, других хватает, — Луна знала, они понимают. Они чуть ли не единственные волшебные существа, который знают человеческий язык. И, возможно, позднее Полумна даже откроет, что они могут отвечать, но на своём родном языке. Ну, а она пока будет собираться.

— Знаете, зиклы, я жутко люблю свою работу, дом и папу с мамой, правда, я ее почти не помню... Она умерла, когда я была маленькой, на моих глазах, но я почему-то и вправду плохо помню ее смерть. Возможно, потому, что в моей жизни было много радостных событий, которые вытеснили смерть. Я этому рада. Нет, я люблю свою маму, но плохое не должно владеть памятью человека, волшебника. Нужны только радостные эмоции. Люди почему-то не признают существование мозгошмыгов или вас. Но я докажу. Я докажу.

Луна вышла из дома и бросила прощальный взгляд. Совсем недавно она восстановила его после войны. Он будто бы помолодел.

— Но, знаете, когда умер отец, мне стало одиноко. Я перестала быть для кого-то важным человеком в жизни. Гарри и его друзья — они, конечно же, хорошие и стараются со мной общаться, но я вижу в их глазах это недоумение и жалость. Им жалко меня. Они думают, я ненормальная, но я совершенно здоровая и нормальная. Просто я знаю то, чего не знают они. Да и Гарри... У него своя личная жизнь, как и у всех остальных, они не будут за мной бегать. Мы больше не видимся, к сожалению, у них свои дела. Все мои друзья стали от меня отдаляться, понимаете. Я чужая для них. И я это понимаю. Порой, когда мне тоскливо, я сжимаю и глажу вот это, — Луна достала из кармана кулон с маленьким круглым желтым камнем в золотой оправе. — Когда-то папа сказал мне, что это его семейный талисман. Позже он сказал, что он приносит удачу. Я его никогда не надевала раньше, но носила с собой. Хранила. Но все когда-то случается в первый раз, вот и сегодня я надену его впервые. И пусть он принесёт мне удачу.

Луна аккуратно надела кулон, предварительно перевернув и снова прочитав надпись: "Ведущий войну с другими не заключил мира с самим собой". Теперь ее значение было ясно как день. Поэтому Полумна не обижалась на прозвище "Полоумная". Многие другие магозоологи тоже активно использовали его, а все благодаря Рите Скитер, которая как-то смогла раздобыть информацию об этой кличке, полученной ещё в Хогвартсе.

Хогвартс... Такой далёкий и уютный. Там было хорошо, а теперь ей хорошо на работе. Луна любила свою работу, что может быть лучше, чем такой близкий контакт с животными? У нее очень интересная профессия. Недавно она изучала фестралов, например.

— Доброе утро, Вильгельмина! — Полумна подошла к суровой и строгой Граббли-Дерг.

— Утро добрым не бывает. Что случилось? Разбила что-то, потеряла, сломала, испортила, убила?

— Виль, ты как всегда, — добродушно улыбнулась Луна. Слова Вильгельмины немного обидели, как ни крути, Луна не могла этого не признать, но не говорить же об этом! — Меня сегодня в обед не будет.

— Почему? Свидание?

— Что ты! Я пойду рассказывать о зиклах ученым. Попытаюсь доказать их существование.

— Опять ты за своё. Нет никаких зиклов, и не называй меня "Виль"! Не порти мое прекрасное имя.

Луна снова улыбнулась, чтобы не показать, что она обижена и даже немного расстроена.

— И все же я попытаюсь, Вильгельмина, — ответила Луна. Если подруге, а Полумна считала Вильгельмину подругой, неприятно, то она не будет звать её так.

— Удачи! — усмехнувшись, с явным сарказмом ответила Граббли-Дерг. Сама она не считала Лавгуд своей подругой. Вот сумасшедшей — да.

— Спасибо! — Полумна снова сделала вид, будто не заметила насмешки. "Ну ничего, она просто хочет быть со мной честной, а не делать вид, что считает меня нормальной. За честность надо сказать ей спасибо!" — И она решила обязательно сделать это при следующей встрече.

* * *

— Мисс Лавгуд, вы понимаете, что это полный абсурд? Вы опровергаете все понятия о мире одной своей работой! — мистер Браун тоже честен с ней. Это хорошо. Все же он тут главный, она должна с ним соглашаться.

— Я это понимаю, мистер Браун, и соглашаюсь с вами, но это не имеет значения.

— Не имеет значения? Мисс Лавгуд, представьте, что вы судья, а перед вами двое подозреваемых в убийстве. У одно есть алиби, у другого оправданий почти нет, а если и есть, то они не правдоподобные. Но в то же время второй заявляет, что он не виновен. А первый говорит, что виновен. Так кому вы поверите? Тому, у кого есть доказательства, или другому?

— Конечно же, первому.

— Вот! Видите! Понимаете ли, каждый закон связан с другими. Это одна большая цепочка. Один закон природы доказывает другой, как ни крути. Один основывается на другом. А тут приходите вы и решаете сломать всю эту цепочку! Без особых доказательств!

— Но...

— Никаких "но", мисс Лавгуд. Нет. Никаких зиклов, никаких мозгошмыгов нету. Забудьте уже эти детские сказки! Войдите в реальность!

— Хорошо, мистер Браун. Я все поняла, но до сих пор уверена в своей правоте.

— Мне плевать на вашу уверенность. До свидания.

— До свидания, — прошептала Полумна, выйдя из зала. " Ну что ж, все бывает, и это тоже случается. Ничего страшного. Подготовлюсь в следующий раз лучше", — мысленно подбодрила она себя. Все будет хорошо. Если хорошо подумать, то все это мелочи. Вот чья-то смерть или болезнь — действительно, горе! А это ерунда.

Лавгуд аккуратно собрала все нужные документы о животных и данные новых исследований в папки и отправилась сдавать их в о библиотеку.

Идя по белому коридору, она заметила Джона — ещё одного сотрудника — только тогда, когда он в неё врезался и пролил свой кофе на её белую блузку.

— Горячо! — вскрикнула Полумна.

— Смотри, куда идешь, ненормальная, — вместо извинения бросил Джон. "У него, наверное просто был тяжелый день, бедненький. Вот и срывается на всех", — подумала Полумна. Ничего. Блузку можно постирать. А настроение — нет. Все в порядке... Но все равно обидно. Жутко.

— Сейчас после работы немного погуляю, проветрюсь, а потом сразу домой, — сама себе сказала Полумна и немного успокоилась, хоть и понимала, что чаша обид скоро переполнится. Но она не знала, что это случится совсем скоро.

* * *

— Тёплый вечер выдался, — вслух сказала зиклам Полумна. Она шла, слегка размахивая сумкой. Да, хороший вечер. И ночь звёздная. И никого на улице нет.

Лёгкий свист прервал ее раздумья.

— Эй, красотка, чего сумкой размахиваешь? Нет там ничего ценного? — Полумну окружила небольшая компания.

— Вообще-то есть, — она вспомнила, что некоторые важные документы по работе забрала с собой.

— Сейчас проверим, — один, видимо, самый смелый, выхватил сумку из ее рук.

— Нет! Отдайте, пожалуйста! Зачем она вам? — Полумна попыталась разглядеть лица напавших, но было слишком темно.

— А тебе что, жалко? — новая вспышка дикого хохота резанула по ушам.

— Нет, но...

— Тогда заткнись, — один парень направил на нее палочку. — Иначе худо тебе будет.

Полумна замерла. Черт, она забыла про палочку! Но даже если бы использовала её, лучше бы ситуация не стала — их больше, и палочек больше.

— Так, так. Что тут у нас? Неважные бумажки, — один выхватил те, на самом деле очень важные документы и разорвал их на глазах у Полумны. "Нет, нет! Только не это! " — мысленно закричала она.

— Косметичка, — все тот же волшебник магией уничтожил всю косметичку. — И, ого, деньги! Много денег! Пацаны, гуляем! — Вор выхватил кошелек и бросил сумку в лужу неподалёку.

— Прости, золотце, — тут же нагло ухмыльнулся другой вор, тот самый, который направлял на Полумну палочку. — Круцио!

Жуткая стрела боли пронзила тело, из горла вырвался крик. Полумна упала на колени, а потом на живот. Компания засмеялась. Они издевались, издевались над ней! Онв через силу перевернулась на спину, и тут один из хулиганов навалился на нее.

— Тише, красавица. Давай, немного сделаю тебе приятно, — нахально прошептал он ей в ухо, и его губы коснулись шеи Полумны.

* * *

Дождь. Холод. Ночь. Грязная сумка.

Полумна стояла около двери дома, не заходя внутрь. Дождь хлестал её, будто розгами но ей было все равно. Она стояла под дождем в одном лифчике и пальто. Порванные трусы, колготки, блузка лежали в сумке.

Как же было больно, а вот отчего больнее — то ли от заклятия, то ли от первого раза, то ли от всего и сразу — Полумна и сама не знала. Единственное, что она твердо осознавала — ей надоело. Ей все надоело.

— Ненавижу, — тихо прошептала она. Потом чуть громче сказала: — Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу! — последний раз прокричала она и, упав прямо на землю, зарыдала.

Как же ей все надоело! Это издевательское поведение коллег, это недоверие и несправедливость! За что ей это все? За что?

Она никому не нужна, её никто не любит, она одна. Кому нужна сумасшедшая?..

— Кому я нужна?! — прокричала она в пустоту.

— Ты очень нужна мне, мое солнышко, — знакомый голос прорвался сквозь дикую головную боль, всхлипы и крики.

— Папа? — Полумна обернулась и увидела его. Да, он все тот же.

Ксенофилиус улыбнулся.

— Привет, дочка.

— Папочка! — она побежала к отцу и упала в его объятия. Он прижал её к себе, давая возможность поплакать ему в плечо.

— Тише, тише, детка. Все будет хорошо, — ласково успокаивал своего птенца Ксенофилиус.

— Папа, но как так? Ведь ты... Ведь ты мертв, — тихо, утирая слезы, спросила она.

— Мне многое придется тебе рассказать, дорогая. Начну с того, что все дело в кулоне, — Полумна тут же прикоснулась к груди, проверяя, на месте ли украшение. Да, вот оно, висит на шее. Странно, что его не забрали грабители. Наверное, просто не заметили.

— Дело в том, зайчик, что для других он невидим. Его видят только те, в ком течёт кровь Лавгудов. Это я выяснил, когда пытался подарить кулон твоей маме, но она тогда сказала, что не видит никакого кулона. Дело в рунах, которые под микроскопом можно разглядеть на оправе. Но знаешь, что ещё умеют эти руны?

— Что? — тихо прошептала Полумна. Почему-то рядом с отцом не было холодно, несмотря на дождь.

— Если их хозяин будет чем-то сильно огорчён, они при помощи камня, главного проводника к телу, уменьшат тоску и горечь.

— Поэтому ты и появился здесь?

— Тебе нужна была помощь, поддержка. Поэтому — да, камень воссоздал мою копию.

— Но это уже не ты, — тихо констатировала Полумна.

— Это часть моей души, часть меня. Но так ли это важно? Сейчас меня намного больше интересует твое состояние.

— Пойдём в дом, я тебе все расскажу, — через силу улыбнулась Полумна.

Теплый чай согревал, расслаблял и гнал тоску прочь. На часах было двенадцать, а на кухне ещё горел свет. Какое же это было счастье, говорить с папой. Как давно она не была такой открытой и честной. Не надо больше скрывать эмоции, можно снять маску.

— Пап, мне надоело драться, бороться со всем миром. Я устала.

— Так зачем драться? Вспомни, что написано на кулоне?

— Ведущий войну с другими не заключил мира с самим собой, — снова прочитала Полумна. Она наизусть знала эту цитату, но все равно ей хотелось именно прочитать, коснуться кулончика.

— Верно. Подумай, доченька, если ты сама уверена в своей правоте, то зачем об этом знать другим? Если ты им пытаешься донести, а они не слушают, стоит ли говорить им? Понимаешь? У каждого есть выбор. И у них был. Но они не хотят обращать на тебя внимание. Так зачем, зачем пытаться убедить их? Или ты все еще не уверена в своих мыслях и пытаешься получить согласие и понимание других, как доказательство того, что ты права? Ты не уверена в себе?

— Нет, папа. Просто я хотела как лучше.

— Иногда люди глупы и слепы. Знай и помни это, дорогая, как и ту фразу, которая у тебя на кулоне. Просто помни, что умный и уверенный человек промолчит. Не беспокойся о документах и о другом, главное, ты жива. Лучше так, могло быть хуже. Ну, а мне пора, к сожалению, милая.

— Уже? — она встала из-за стола, поставив кружку и поправив пояс халата.

— Да, мы и так долго проговорили. Я люблю тебя, Полумна, — Ксенофилиус посмотрел на дочь и улыбнулся на прощание.

— И я люблю тебя, папа.

Постепенно очертания отца стали нечёткими, а вскоре и совсем пропали. Полумна улыбнулась, погладила кулон.

— Спасибо тебе, милый. Завтра я буду совсем другим человеком, благодаря тебе. Только здесь, дома, с тобой я буду честной, буду сама собой. Папа прав, если другие не такие, как я, это не значит, что я должна стать такой же, как они. Спасибо тебе ещё раз, любимый, — она поцеловала кулон.

На следующий день Полумна уволилась, сделала в подвале лабораторию и начала проводить эксперименты, исследовать животных. У неё началась новая жизнь, а вскоре на одном семинаре она встретила чудесного человека, которому суждено стать её мужем.

Солнце снова светило, но уже для себя. Оно нашло то, что хотело, оно поняло это. Теперь не больно и не страшно.

Только Ксенофилиус знает, чего стоят этот свет и лучи. А ему ведь так и не хватило сил сказать правду.