Шанс для Драко и Гермионы (гет)

Ночь опустилась на Хогвартс, укутав чёрным покрывалом все вокруг. Звёзды и Луна зажглись в полуночном весеннем небе, освещая Астрономическую башню потусторонним мягким бархатным светом.

Драко Малфой вдыхал ещё пока морозный апрельский воздух, глядя, как дымка выдыхаемого им углекислого газа растворяется в пространстве. Он невесело думал о том, что сам хотел бы испариться также, как это облачко.

Сзади послышались тихие, почти неслышные шаги, медленные и осторожные. Чья-то рука легла на плечо Драко: «Ты не замёрз? Здесь очень холодно».

Гермиона Грейнджер в красной куртке и синей шапочке опустилась рядом с Малфоем на плед, одновременно бросив в юношу Согревающими чарами, за что тот благодарно поцеловал ей руку.

— Зачем ты позвал меня, Драко? — начала девушка, когда поняла, что молчание чересчур уж затянулось, грозя перерасти в непонимание. — Я не дура, и понимаю, что случилось что-то серьёзное.

— Понимаешь? — Малфой сжал ее руку, словно боясь, что если отпустит ее, та исчезнет.

— Конечно. В последнее время ты сам не свой, я же вижу. Ты сказал отцу, да? Объяснил про нас, и он отказал? — голос Гермионы отдавал горечью.

— У меня не было даже шанса сказать, Герми. Он сам позвал меня к себе на тех выходных две недели назад, которые я провёл в Малфой меноре, помнишь? — девушка задумчиво кивнула, подтверждая. — Так вот, в субботу он пригласил меня к себе в кабинет и обьявил о том, что они с мамой договорились с Гринграссами о моей помолвке с их младшей дочерью Асторией. Она учится на Слизерине курсом младше нас, — юноша сглотнул ком в горле, не решаясь посмотреть на Гермиону. — Он сказал, что это не обсуждается, а когда я начал возмущаться, привёл кучу аргументов: от нашего тяжелого финансового положения до пошатнувшегося статуса в обществе.

— И что же дальше, Драко? Ты позвал меня рассказать об этом? Говорил, что любишь, а теперь хочешь сказать, что женишься на Астории?

— Гермиона, нет! Я хочу попросить тебя бежать со мной. Если ты тоже любишь меня, то давай сбежим. Я не знаю куда, но у меня есть немного денег, а ты говорила, что хотела бы отправиться в Австралию к своим родителям и я подумал, может быть, мы могли бы…

— А как же проклятие?

— Проклятие?

— Ты же сам мне про него рассказывал — проклятие твоего прадедушки Армадиуса. Никто из вашей семьи на протяжении семи поколений не может жениться на полукровке или, тем более, «грязнокровке», это грозит ранней смертью ослушавшемуся. И ты, Драко, только третье поколение.

— Мне плевать на проклятие! Мы даже не знаем правда оно или выдумка! — юноша вскочил и начал взволнованно ходить взад и вперёд, заложив руки за спину.

— А я не хочу рисковать тобой, понимаешь? Ты будешь тихо угасать на протяжении многих лет, а я смотреть на это? Или же, наоборот, мне ждать, когда ты уйдёшь в одно мгновение? И потом, сам побег — это безумие. Через какое-то время ты озлобишься, что я увезла тебя в чужую страну от родных и друзей, забрала возможности, которые у тебя были, и вместо любви я получу твою ненависть, — Гермиона сняла шапку, рассыпав копну каштановых кудрей по плечам. — Ты сейчас начнёшь возражать, что такого не будет, что ты слишком любишь меня, но любовь — это умение пожертвовать чем-то ради любимого чедовека, а не упиваться своей исключительностью для него.

— И ты решила пожертвовать нашими отношениями? Послушай, я не хочу жениться на Астории — сделаю несчастным и себя, и ее. Пытался донести это до отца, но все было бесполезно, папа придерживается взглядов по принципу «стерпится, слюбится».

Драко присел на корточки перед девушкой и начал говорить, заглядывая в ореховые глаза и сжимая тонкие пальчики:

— Гермиона, мы прошли такой долгий путь. Помнишь, как долго ты не хотела верить, что нравишься мне, думала, я издеваюсь над тобой? Я звал тебя на первое свидание восемь раз, а на девятый ты согласилась, но пришла в кафе мадам Паддифут с огромными фурункулами на лице и ужасно чесалась.

— Я сама себе их наколдовала, — смущённо призналась девушка.

— Я догадался — ты думала, это меня отпугнёт. Не сработало, и я продолжал тебя приглашать. Но тут ты сама позвала меня на второе свидание на … как это назвалось, напомни?

— Стройка? — Гермиона едва сдерживала смех.

— Вот-вот. Ты сказала, что так как ты из семьи магглов, то по вашим традициям принято устраивать свидания именно на стройках, причём одеться нужно как можно более празднично. И я, как полный болван, пришёл на эту самую стройку на окраине Лондона, одетый в свой лучший костюм.

Тоненький смех прерывает Малфоя, — Гермиона утыкается в рукав своей куртки и хихикает.

— Тебе смешно, а представь, как это смотрелось со стороны: я с уложенной причёской, в дорогой обуви, и с букетом роз стою посреди какого-то пустыря, где магглы, одетые в странные оранжевые штуки…

— Они называются рабочие комбинезоны…

— … делали что-то с огромными машинами, возводили такие чудаковатые коробки…

— Дома с квартирами…

— Так вот, все это время, что я ждал тебя, — а ты опоздала на полчаса, — они пялились на меня, тыкали пальцем и ржали, как фестралы. А ещё перебрасывались шутками на тему того, кого из них ждёт такой красавчик.

Тонкое хихиканье Гермиона переросло в полноценный хохот.

— Так что, когда ты, наконец, соизволила явиться, я был счастлив, и даже почти не обижался, когда ты повела меня в ближайшую забегаловку есть эти ужасные бутерброды.

— Забегаловка называет Макдональдс, а ужасные бутерброды — это бургеры, — фыркнула Грейнджер. — Извини за все это, но я продолжала думать, что ты хочешь посмеяться надо мной, поэтому так себя и вела.

Драко усмехнулся, вспоминая все прошедшие годы:

— Я знаю, я бы сам на твоём месте не поверил. Но война меня сильно изменила и твоё происхождение для меня теперь не имеет значения. Я вижу только красивую, умную и сильную ведьму, которую не хочу терять.

— Ну и что нам делать? — Гермиона запустила руку в белокурые волосы юноши, чуть потянув на себя.

— Не знаю. Но сдаваться не собираюсь и предлагаю обсудить варианты, как говорите вы, мисс Грейнджер. Например, разузнать побольше об этом проклятии и разработать план, как убедить отца. Раз уж ты не хочешь сбегать со мной.

— А ты становишься все умнее, Малфой.

— Учусь у тебя, — голубые глаза встретились с карими и затерялись в них.

* * *

Минерва МакГонагалл, чеканя шаг, стремительно летела по коридорам Хогвартса. Она твёрдо знала, куда направляется, и, судя по сосредоточенному лицу, также знала, что там будет делать.

Свернув во втором пролёте восьмого этажа налево, она попала в пыльный и грязный пустой закуток. Проведя пальцем по едва видимой трещине, она уверенно зашла в дверь, мгновенно образовавшуюся на месте стены.

Помещение, большое и светлое, даже несмотря на отсутствие окон, тут же огласилось неясным бормотанием и ворчанием.

— Да что это такое, опять мешают спать! Когда это закончится? — толстяк, разодетый по моде шестнадцатого века в расшитый жемчугом камзол, распашной кафтан и трико, возмущается громче всех.

— Тихо, тихо, маленький, — девушка, похожая на крестьянку, в чепчике и простом длинном сарафане, укачивает проснувшегося младенца.

Портреты — их здесь было множество, — казалось, каждый дюйм этого помещения был заполнен ими. Люди в них, точнее, те тени людей, живших когда-то, почти все дремали, когда профессор МакГонагалл вошла в галерею, что было ни удивительно, учитывая, что уже давно наступила полночь.

Здесь были и целые семьи, и одиночки; некоторые картины изображали влюблённых, преданно смотрящих друг другу в глаза, другие же — соперников, дерущихся на дуэли.

Убийцы, настигшие свою жертву в ее собственной постели, или же друзья, расположившиеся на пикник в живописном лесу и радостно смеющиеся.

Ценитель, попав сюда, несомненно, мог провести здесь не одни сутки, рассматривая портреты и разговаривая с ними.

Но Минерва не стала тратить на это время и, пройдя почти до конца помещения, увидела то, что искала — в крайнем правом углу висел портрет мужчины, высокого, статного, с небольшой бородкой в испанском стиле, его роскошные белые волосы спадали водопадом на спину. Одетый в расшитую праздничную мантию из зелёного атласа, он гордо взирал из великолепного парка, в которым виднелись фонтаны, пруд и прогуливающиеся белые павлины.

Голубые глаза мужчины округлились от удивления, когда он увидел профессора МакГонагалл.

— Здравствуй, Абраксас.

— И тебе здравствуй, Минерва. Не ожидал тебя увидеть. Ты давно не навещала меня, кажется, последний раз был около трёх лет назад?

— У тебя хорошая память.

— Что ещё здесь делать, как не вспоминать прошедшее? — мужчина обаятельно улыбнулся и повёл рукой, словно призывая женщину в свидетели. — Я рад, что ты навестила меня. Но ты ведь пришла не просто так, верно?

— Ты прав, я хочу поговорить про твоего внука.

— Драко?

— Разумеется. У тебя ведь единственный внук, по крайней мере, законнорождённый.

— Что с ним случилось? Неужели недостаточно ещё испытаний для нашей семьи?

— С ним не случилось ничего плохого, можешь не беспокоиться. Он просто влюбился.

Брови мужчины стремительно поползли вверх и он оглушительно захохотал:

— И ты пришла сообщить мне об этом? Что ж, я рад за своего внука.

— Думаю, ты перестанешь радоваться, когда узнаешь кто она — девушка, в которую влюблён твой внук.

— И кто же она? — Абраксас перестал улыбаться, взгляд стал серьёзным. — Как ее зовут?

— Ее зовут Гермиона Грейнджер.

— Грейнджер? Не припоминаю такой фамилии. Надеюсь, она не полукровка?

— Боюсь, что нет.

— Боишься? Она … «грязнокровка»?

— Магглорожденная ведьма. Слово «грязнокровка» больше не употребляется ни в каком виде.

— Нет! Драко может влюбляться в кого пожелает, но женится он чистокровной.

— Когда-то ты говорил по-другому, помнишь, тогда, много лет назад, в саду Малфой менора? Говорил, что все это неважно, что ты любишь меня не за чистокровность…

— Минерва…

— Куда все ушло, Абраксас? Куда ушла твоя любовь и была ли она вообще?

Мужчина на портрете потерял всю свою горделивость и величавость, уставившись себе под ноги, напоминая теперь скорее провинившегося ребёнка, чем блистательного аристократа.

— А ведь я полукровка, но даже это для вашего рода — позор. Я до сих пор помню тот день, когда ты сказал мне, что твой отец против наших отношений, и ты обручён с последней представительницей рода Роуз. А также поведал о проклятии, будто бы наложенном твоим отцом на последующие семь поколений вашей семьи: если кто-то из сыновей женится не на чистокровной ведьме, его ждет скорая смерть. Так ли все было, Абраксас?

— Для чего ты снова поднимаешь эти темы, Минерва?

— Знаешь, тогда, будучи молоденькой девушкой, я безоговорочно поверила тебе, не усомнившись ни на мгновение в твоих словах. А вот сейчас анализирую и думаю: стал бы твой отец накладывать такое проклятие на собственный род? Ведь у вас и так рождается лишь по одному наследнику в поколение, не более. А если этот наследник умрет от проклятия, не успев зачать сына? Мог ли взрослый умный маг не понимать такой опасности?

Профессор МакГонагалл начинает ходить перед портретом, ее руки заложены за спину, а глаза мистера Малфоя неотрывно следят за ней.

— А вот ты всегда был одержим чистотой крови, чуть ли не больше, чем твои предки. Ты был зачинщиком и главным участником заговора по свержению Нобби Лича, первого магглорожденного Министра магии. Именно тебе была настолько невыносима мысль о женитьбе на той, чья кровь наполовину «грязная», что ты выдумал проклятие, лишь бы отвязаться от неё.

— Минерва, я любил тебя, как мог.

— А мог ты очень слабо…

Они застыли друг напротив друга: строгая пожилая женщина с убранными в пучок волосами, и холёный аристократ, в глазах которого отражается смущение.

— Я не пришла обвинять тебя, Абраксас, или, не приведи Мерлин, заставлять раскаиваться. Я прошу тебя навестить свой портрет в Малфой меноре и поговорить с твоим сыном, Люциусом, назвать ему плюсы от брака Драко с Гермионой Грейнджер. А также рассказать, что никакого проклятия нет.

— Я не вижу в этом браке плюсов!

— О, ты очень ошибаешься: Гермиона, хоть и магглорожденная, но очень умная и сильная ведьма, героиня войны с Волдемортом. Ее, несомненно, ждёт великая карьера, и я не удивлюсь, если она когда-нибудь станет Министром магии.

— Это невозможно, — сиятельный лорд даже фыркнул от такой возможности.

— И снова ошибаешься. У тебя же есть связи, используй их и узнаешь, говорю ли я правду. Кроме того, ты же умный человек, Абраксас, и понимаешь что вашему роду срочно нужна свежая кровь: вы вырождаетесь. Ещё несколько поколений, и больные и слабые дети станут для вас реальностью. Хоть вы и стараетесь не допускать близкородственных браков, чистокровных родов осталось так мало, что все они вольно или невольно, родственники друг другу. Кроме того, вы сейчас в невыгодном положении, лишились половины своего имущества после войны, и ваши позиции сильно ослаблены.

— Ты уверена, что Драко будет счастлив с ней?

— Я не могу быть уверена в таких вещах, но то, как они смотрят друг на друга, говорит о многом.

Откинув роскошную шевелюру назад, мужчина приложил палец к губам, и начал задумчиво водить им.

— Хорошо, я наведу справки, и если ты говоришь правду… Я попробую убедить Люциуса.

— Я знала, что ты благоразумный человек. Но все же я приду через несколько дней узнать твоё решение, — Минерва улыбнулась и, развернувшись, пошла прочь.

— Минерва!

Женщина оглянулась.

— Я любил тебя, но воспитание и традиции оказались сильнее. Прости меня.

Профессор МакГонагалл смотрела на этого мужчину, которого любила когда-то, за которого готова была отдать свою жизнь, сделать все, что он попросит, и не понимала, что испытывает к нему сейчас. Он оставил такой след в ее сердце, что все последующие встреченные мужчины меркли перед ним, и она так и не устроила личную жизнь и не вышла замуж. Но все это давно покрылось пеплом старины, сейчас важно только то, что Драко Малфой и Гермиона Грейнджер получат свой шанс. В этом она уверена.