Личный призрак императора (джен)

— Ты дурак, — говорит Мавис.

Она сидит на краю стола и болтает пальцем в бронзовой резной чернильнице. На приоткрытых губах играет улыбка, так что, Зереф уверен, — Мавис не серьезно.

— А ты мертва.

— Завидуешь? — ее взгляд становится ещё более лукавым.

— Да, — кивает он совершенно искренне. — А ты?

Вместо ответа палец в чернилах начинает вычерчивать на столе магические письмена. Заклинание древнее, запретное и настолько опасное, что Зереф не видит другого выхода, кроме как отложить свои бумаги и начать его стирать.

Со стороны это наверняка выглядит странно.

Мавис редко когда удаётся воздействовать на реальный мир. Зереф почти уверен, что на самом деле, на столе нет никаких надписей. И все же, даже в призрачном или иллюзорном виде, оставлять эти письмена слишком безумно. Даже для него.

Гораздо безумней, чем размазывать по светлому мрамору видимые ему одному чернила, состязаясь в скорости с призраком.

Какое-то время они с Мавис играют в эту игру, а потом ей надоедает. Как раз вовремя.

Язир входит в его покои, докладывая, что все Двенадцать Сприган в сборе и ждут своего Императора. Зереф бросает последний взгляд на стол и выходит из комнаты, на всякий случай, захватив с собой чернильницу.

Язир не удивляется. Власть и магическая сила Императора Спригана дает право на любые странности.

Что до многолетнего опыта самого Зерефа, то он бы сказал, что не странных сильных магов в принципе не бывает. Так что его Мавис — ещё не большая беда.

— Пусть слуги вычистят мои покои до блеска. Особенно стол, — приказывает он на ходу.

Зереф не думает, что это поможет. Мавис находится вне его понимания и творит, что вздумается. Слава величайшего черного чародея, заставляющая трепетать перед ним весь мир, не пугала ее даже при жизни. А уж после того, как она умерла, тем более. Даже тот факт, что причиной смерти был именно он, ровным счетом ничего не поменял.

Зал собраний выходит на балкон. Мавис ходит по перилам все время, пока они обсуждают необходимость введения нового налога и грядущую реформу армии.

Руки раскинуты в стороны, волосы золотистым облаком развеваются на ветру, босые ступни то и дело грозят соскользнуть вниз... Последнее отвлекает сильнее всего, и Зереф делает себе мысленную пометку в дальнейшем устраивать эти встречи в более закрытых помещениях.

А пока он просто старается не смотреть на нее, и сосредоточиться на делах государственных. Выходит не очень хорошо. В основном, потому, что его не слишком интересуют дела. Но Зереф все равно старается. Для его людей мнение Императора важно. Тогда как Мавис с ее чудачествами никуда не денется.

Август монотонно рассказывает, как обстоят дела на границах империи, когда Мавис вдруг оступается и с криком падает вниз. Желание вскочить с кресла и броситься к перилам такое, что Зереф едва не подскакивает. Порыв до смешного глупый. За эти годы Зереф испробовал, кажется, все возможные способы избавится от ее духа, поэтому точно знает, — падение не причинит вреда. И все же, остаться на месте, сохраняя невозмутимое лицо, стоит немалых усилий. Особенно когда она не возвращается...

— Было скучно, — заявляет Мавис, появляясь ближе к вечеру из стены коридора, по которому он идет.

— Пожалуй, — соглашается Зереф, замедляя шаг, чтобы ей было удобно идти рядом.

За эти годы он настолько привык к ней, что долгое отсутствие призрака уже напрягает. Она — словно какая-то частичка его самого.

Иногда он даже думает, что Мавис — просто его подсознание. Воображаемый друг, которого он придумал себе сам, устав от одиночества. Столько лет спустя, ему уже нет разницы.

— Создавать империю тебе нравилось куда больше, чем править ей, — припоминает она.

— Тебе тоже.

Мавис бросает на него взгляд полный недоумения:

— А я и не правлю.

— Как и я, — Зереф пожимает плечами. — Хорошо, что они не догадываются.

Свита почтительно держится на расстоянии, дабы не мешать.

Разговоры Императора с пустотой давно обросли легендами. Считается, что в такие моменты он сочиняет новые заклятия, общается с незримыми эфирными слугами и постигает тайны Вселенной.

Мавис хохотала до слез, когда впервые это услышала.

Она и сейчас над этим смеется. Иногда Зереф смеется вместе с ней.

Честно говоря, только с ней он и смеется...

Она появилась рядом недели через три после своей физической смерти. Его армия забралась далеко вглубь континента. Они планировали разнести засевших в горах кочевников, и вынудить их народ присоединиться к Империи.

Зереф даже рассчитывал обойтись без магии.

Двигать людей, как фигуры на доске было ему в новинку. Поэтому побеждать только силой оружия, не вступая в бой лично, казалось интересным.

— Там будет ловушка, — произнес над ухом знакомый голос.

Мавис стояла рядом и смотрела на карту. Пальцы будничным жестом теребили отворот воротника.

В первую секунду он опешил:

— Ты... мертва...

— Похоже на то, — она кивнула и, как ни в чем не бывало, указала на узкий перешеек. — Вот здесь можно устроить обвал и запереть твоих людей в ущелье.

Зереф смотрел на нее во все глаза, пока она чертила новые линии поверх разложенной генералами карты и объясняла ошибки в их стратегии...

Она не отбрасывала тени, была бесплотной, и видел ее он один.

Зереф послал к демонам все ее советы.

Он понес тогда колоссальные потери и сравнял половину возвышенности с землей в попытках выправить ситуацию магией.

А через неделю Мавис появилась опять.

— Ты же сам позвал меня строить твою Империю...

Призрак был надоедливым и совершенно не реагировал на попытки Зерефа его развоплотить.

— После этого я тебя убил, — напомнил он ей.

— На мне было проклятие Анкселам, которое я не могла контролировать, — ответила Мавис беспечно. — Я думала, в этом и был твой план.

Зереф пробовал ее уничтожить, подчинить, пробовал ставить ловушки, создавал защитные заклинания, переносился от нее за много миль и наконец, просто игнорировал. Не помогало ничего.

Мавис была абсолютно неуязвима, жизнерадостна, докучлива и точно намертво к нему прилипла. Хуже того: ее советы всегда помогали!

Зереф знает, что подчиняя континент, утопил бы его в крови, не стой за его спиной Мавис.

— Крови все равно пролилось достаточно, — говорит она, когда Зереф делится с ней этой мыслью.

Они сидят на открытой террасе одной из верхних башен дворца, наблюдая, как утро входит в город.

Мавис демонстративно пьет чай из его чашки. Точнее, убедительно изображает, что пьет. Пища ей не нужна. Но чай все равно куда-то исчезает.

— Ты действительно призрак? — задает он давно мучающий вопрос.

Мавис оборачивается и смотрит на него поверх чашки:

— И что ты хочешь сейчас услышать: «нет, ты просто сошел с ума»?

Язвить у нее получается не очень хорошо. Гораздо хуже, чем дурачиться.

— Было бы неплохо, — признает Зереф, рассматривающий такую возможность с самого первого ее появления.

Собственное безумие было вещью понятной, ожидаемой и очень логичной. Принять его было куда проще, нежели существование духа, с которым магия не может совладать. Зереф играл в пятнашки с безумием задолго до рождения Мавис и знал его как облупленное. Но раньше в него не хотелось запустить канделябром и не приходилось подливать ему чай...

— Было бы плохо! — фыркает Мавис. — Ты и так постоянно меня игнорируешь.

— Потому что ты вечно.... — начинает Зереф, но тут чай переливается через край и льется ему на колени.

Ну, разумеется! Можно было бы догадаться, что пустота в чашке просто иллюзия.

— Творишь всякую ерунду! — договаривает он в спину мгновенно телепортировавшегося из-за стола призрака.

— Это говорит мне парень, создавший множество демонов, для того чтобы они его убили?!

— Ещё я создал Империю Арболес, — парирует Зереф.

Мавис смотрит на него так, что сразу становится стыдно.

— Ладно. Мы создали.

Она замирает у перил, спиной к нему.

— Ты бы так не построил...

В ее голосе нежность мешается с гордостью. Зерефу нравится, когда Мавис говорит о его столице так. Потому что он тоже гордится результатом.

Зереф скидывает промокшую тогу, а затем поднимается и встает рядом.

Какое-то время они оба рассматривают аккуратные домики внизу. Кое-где планировка напоминает Магнолию. А на окраинах можно даже углядеть отголоски его родной деревни. Люди тоже наверняка чем-то похожи...

— Нет, — признает Зереф. — У меня бы вышло зловеще и жутко. Под стать этериасам.

— Но так ведь лучше?

Вопрос больше риторический. Мавис прекрасно знает его ответ.

В ее руках снова появляется чашка. На этот раз совершенно точно призрачная. Потому что настоящая, полная до краев, все еще стоит на столе. В луже чая.

— Определенно, да. Из всех мест на земле только Вистарион я могу называть домом.

Этот город и этот дворец. Целый народ, уверенный в мощи, доброте и справедливости своего Императора.

Из всего этого Зерефу принадлежит лишь мощь. Доброта и справедливость стоит рядом, устремив взгляд к горизонту.

— Я не думаю, что я — твое безумие, — возвращается к прерванному разговору она. — Скорее якорь, который помогает тебе не сойти с ума. Долгое одиночество без возможности поговорить с кем-то, кто тебя понимает, невыносимо. Уж я-то знаю.

— Интересная теория, — Зереф поворачивается спиной к городу, и, облокотившись на перила, смотрит на Мавис.

— Думаешь, я создал тебя из своих воспоминаний так же, как ты создала Зеру?

— Вполне логичный вариант.

Зереф качает головой:

— Все равно слишком похоже на сумасшествие. Я скорее склонен считать, что в момент твоей смерти мы вместе это сделали. Твоя магия иллюзий и моя темная. А такой неуязвимой тебя сделало проклятие...

— Или ты, — настаивает Мавис. — Ведь будь меня уничтожить легко, долгого общения бы не получилось.

— Точно не я. Я бы сам себе так не нагадил!

Зереф смотрит на ее возмущение, и ему смешно.

Поддевать друг друга в самый неожиданный момент он научился у Мавис. Это давно уже вошло в привычку. И сейчас получилось само собой.

Зерефу не с чем сравнить, но в глубине души он уверен, что так и бывает при общении старых друзей.

— Эй! — восклицает Мавис, — Я сейчас в тебя чашкой кину!

— Да плевать! — машет он рукой. — Она все равно не настоящая. Как и ты.

Вместо ответа ее чашка летит ему в голову. И даже попадает, но ожидаемо проходит сквозь Зерефа, не причиняя вреда. Ощущения забавные. Точно на какой-то момент он сам превратился в призрака. Его улыбка переходит в смешок. Мавис хмурит брови и изо всех сил старается сохранить сердитое выражение на лице, но не выдерживает и тоже начинает смеяться.

Они стоят на одной из террас дворца и смеются над ерундой, забыв про все серьезные разговоры. И уже не так важно, реальная Мавис или нет.

Зереф думает, что это почти похоже на отношения. Пожалуй, единственные возможные при их общем проклятии отношения.

Они стоят на солнце, и, когда ее бесплотная ладонь встречается с рукой Зерефа, тепло лучей вполне можно принять за тепло человеческого тела.

Зереф избегает физического контакта с людьми так давно, что не может утверждать точно. И все же: это почти похоже на близость.

Их странная связь с Мавис в этом месте, так похожем на дом, даже почти похожа на счастье. На счет последнего Зереф не уверен больше всего.

Потому что, мир все еще его отвергает. Но в такие дни, как сегодня, это уже не кажется ужасным. И простить миру его жестокость совсем легко...