Вращать страной (джен)

— Кто это там? — приятным до неприятия голосом спросил царь и нахмурил длинное, ничего не выражающее лицо. Но едва он поднял голову и увидел посетителя, так сразу и вскочил, округлил рот, глаза. Хотел было охрану позвать да револьвер в руках Великого князя Николая Николаевича не дал: отрицательно качнулся из стороны в сторону, и царь смолк. — Дядя Николай, что это вы делаете, позвольте? Как это все понимать?

Великий князь был выше и шире в плечах, шире везде, по правде сказать, и с сумасшедшим страхом, взлохмаченными, потными волосами и — не в последнюю очередь — с огнестрельным оружием в руках представлял собой то еще зрелище.

— Ты, Император, — выдыхал он через слово. — Ты меня. Не смей втягивать. Я тебе не диктатор. Не быть мне тем последним человеком, на которого скидывают эту последнюю страну! Слышишь?! Это я умоляю тебя, умоляю, как семью. Не быть! Не желаю! Не быть!

Император пару раз моргнул глазами, не понимая, потом улыбнулся.

— Ну что Вы, дядя. Что с Вами такого приключилось?

— С нами. А ничего с нами не случилось! Ни-че-го. Но диктатором я у Вас не буду. — К собственной голове дуло револьвера приложил. — Принимайте манифест Витте, Государь, или я прямо сейчас, прямо здесь, прямо перед Вами, — задохся, но продолжил: — прямо здесь…

Попытался хохотом прикрыть кашель. «Может, и правда, — с ужасом подумал Император, — неуравновешенный».

Но револьвер в руках неуравновешенного еще худший револьвер, и поэтому Император поспешно, испуганно заговорил:

— Хорошо, хорошо, мой любезный. Все будет, как Вы скажете. Только опустите оружие. И я Вам, — нахохлился, — как Император…

— Как Император? — переспросил, растянул Великий князь и улыбнулся по-нежному. — Ну раз так. Слушаюсь и повинуюсь. — И шмякнул револьвером по столу так, что царь подпрыгнул. Откланялся и уже в дверях, напоследок, само спокойствие, гаркнул: — Витте зовете?

— Зову, — крякнул царь и понял, что его каким-то образом подтолкнули к чему-то не тому.

— А не надо, — с легкой руки сказал дядя Николай, которому от револьвера самому поплохело. — Я Вам его сам вызову. Фредерикс! — окликнул Великий князь ждущего его в прихожей барона. Тот неловко выглянул из-за дверей. Им обоим перепадало от установления конституционной монархии в России, и Николай Николаевич хотел подчеркнуть это на всякий случай. — Приведи Императору Витте да поживее, пока тот опять не сбежал от нас в Америку. Скажи: страну ему, так сказать, вручаем. Пусть уж тут правит, как знает.

— Дай то Бог, — проговорил Император и перекрестился. Великий князь сделал тоже самое и, неверной рукой положив револьвер на тумбочку, вышел.

Расставаясь, оба Николая про себя хмурились, качали головами и думали: «А у этого и воли, и характера еще меньше, чем у меня. Вот так номер».