Я спрыгнул. А затем передумал.  (гет)

Я спрыгнул.

Оттолкнулся ногами от пола в Астрономической башне, рассёк лицом воздух и почувствовал, как ветер играл с моими волосами. Мантия за моей спиной развевалась, подобно магловскому парашюту, но это не могло спасти меня.

В моей голове пронеслись сотни мыслей: начиная от того, что стоило поесть на ужине перед тем, как прийти сюда, и заканчивая воспоминанием о мягкости её губ.

Твою мать… И зачем я вспомнил о ней?

Её тёплые карие глаза всегда смотрели на меня так, словно знали все мои секреты. Сначала это очень пугало, но со временем мне даже начало нравиться. Её кудрявые каштановые волосы, в которых так любили путаться мои пальцы. Её слегка вздёрнутый носик с россыпью веснушек. Её длинные ресницы, которыми она любила щекотать мою шею. Её тонкая талия, на которой так удобно лежали мои руки. Её мягкая грудь, которая идеально помещалась в мою ладошку. Её стройные ноги, которые сводили меня с ума…

Я помню, когда впервые понял, что влюбился в гриффиндорскую зазнайку. Это был четвёртый курс. Турнир трёх волшебников, Святочный бал, её дурацкое платье, из-за которого я не мог отвести глаз от неё, и совершенно неуместная ревность, когда Крам коснулся её губ своими. Это было чертовски неправильно. Я не должен был чувствовать ничего, но какое-то мерзкое чувство окутало всё моё тело и заставило начать действовать. Не сразу, но… На пятом курсе я решился.

Подброшенная записка с комплиментами без подписи сейчас кажется таким ребячеством, но тогда мне понадобилось несколько дней, чтобы решиться на это. Я ждал её реакции, сидя за столом Слизерина в Большом зале. Я был уверен, что она начнёт улыбаться и светиться от счастья. Но когда школьная сова бросила мою записку перед ней, Грейнджер нахмурилась. Она пробежала глазами по строчкам с восхвалением её внешности и умственных качеств и… сожгла бумажку. Прямо на моих глазах поднесла к листку волшебную палочку, прошептала заклинание и превратила моё признание в прах. Я был в ярости.

Ещё неделя понадобилась, чтобы отойти от шока. Я решил подойти к заучке с другой стороны. Мне пришлось не спать две ночи подряд, чтобы выполнить все дополнительные задания по её любимой нумерологии. Терпеть её не могу. Я решал задачки, думая о Грейнджер, и представлял, что вот в этот раз всё получится. Она будет рада получить готовое домашнее задание на две недели вперёд. Оставался один вопрос: как незаметно подсунуть ей ответы? Моя гениальная голова отказывалась соображать, поэтому я сделал то, что делал все предыдущие годы. Назвал её «грязнокровкой» и толкнул так, что она упала, сбив ладони в кровь. И пока её дражайшие Поттер и Уизли помогали ей встать, я сунул ответы в её сумку и ушёл, чувствуя себя последним дебилом.

На следующий день я увидел тетрадь с моими ответами в мусорке. Грейнджер убивала меня. Я справедливо злился на неё и пытался придумать что-то получше прошлых вариантов. Не придумал. Пятый курс подошёл к концу, и я не успел влюбить гриффиндорку в меня.

Я, Драко Малфой, не смог влюбить в себя девчонку!

Позор.

Всё лето я потратил на создание новых планов по завоеванию сердца Грейнджер. Я практиковался с другими девушками, и все они попадались на удочку. Я был счастлив — мой гениальный план сработает и с Гермионой. Разве она отличается от других девчонок?

В тот день, когда она залепила мне пощёчину после того, как я попытался реализовать свой план на шестом курсе, я понял, что она отличается от всех девушек, которых я когда-либо знал. Я стоял перед ней, прижимая руку к саднящей щеке, и смотрел в её глаза, не понимая, что сделал не так. Грейнджер не сводила с меня карих омутов, заполненных слезами. Почему мои дешёвые подкаты вызвали у неё слёзы?

Я начал паниковать. Мой взгляд бегал по её лицу, пытаясь найти ответы на неозвученные мной вопросы. Мы стояли посреди пустого коридора и никто из нас не предпринял попытки уйти. Метка на моей руке нашёптывала мне, что я не заслуживаю любви. Особенно, её любви. Но я плевать хотел на все доводы рассудка. Именно поэтому в следующее мгновение я коснулся своими губами её, каждую секунду ожидая, что она оттолкнёт меня. Грейнджер не двигалась, я продолжал напирать. Я хватался за её одежду, сжимал талию, заставляя её сделать хоть что-то!

Она не ответила.

Это больно ударило по моей самооценке. Я отстранился и ушёл, ни разу на неё не взглянув. Сбежал. Скрылся от позора.

На следующий день я не появился ни на одном уроке, опасаясь, что её дружки будут смеяться надо мной.

Я, Драко Малфой, пожиратель смерти, испугался быть высмеянным.

Грейнджер не покидала мою голову. Мне надоело прятаться, я решил поступить по-мужски и поговорить с ней. Один на один. Подловил на выходе из теплиц, схватил за руку и потащил к дереву, за которым можно было спрятаться. Она не вырывалась. Спокойно шла за мной, даже не выдёргивая руку из моей. Мы остановились у старого дуба, и я обернулся. Гермиона всматривалась в моё лицо, пытаясь понять мотивы моих действий. Я и сам не понимал их. Она молчала. Ждала. И я начал говорить. Говорил о своей дикой ревности к Краму, о том, как чертовски прекрасно она выглядела в том платье, о своих попытках обратить на себя внимание, о записке, которую она сожгла, и о тетради с ответами. Вспоминал о том, как наблюдал за ней на уроках или в библиотеке, как избил Макклагена, когда узнал, что он к ней неровно дышит, как думал о ней каждый раз, закрывая глаза. А она слушала, слушала, слушала, внимала всем моим словам, то прикрывая рот, то расширяя глаза, и не смела меня перебить. А я всё говорил и говорил, молол какую-то чушь, понимая, что закапываю себя с каждым сказанным словом. Я закончил свою пламенную речь и закрыл глаза. Послышались шаги. Глаза открылись, и я умер в, казалось, сотый раз.

Она ушла.

Я излил ей душу, а она растоптала меня.

Грёбаная любовь.

Я решил забыть о ней. Специально не смотрел на Гриффиндорский стол за завтраком, не искал её взглядом на уроках, перестал ходить в библиотеку. Погрузился в своё задание от Лорда. Каждый день ходил в выручай-комнату и пытался чинить шкаф. Выходило хреново, мягко говоря. Но я продолжал приходить и делать хоть что-то, чтобы отвлечься от огромной дыры в груди.

Грёбаная Грейнджер.

Она не смотрела на меня. Не бросала случайных взглядов, не выискивала меня в толпе. Просто забыла о моём существовании.

Я пытался её возненавидеть. Обзывал её в моей голове самыми изощрёнными способами, но это не помогало и не облегчало боль.

Меня уничтожила девчонка.

Я, Драко Малфой, страдал от неразделённой любви.

Я продолжал чинить шкаф и в какой-то момент преуспел в этом. Впустил пожирателей в школу, поднялся на Астрономическую башню, прям как сейчас, но тогда цель была другой, обезоружил Дамблдора и занёс руку, чтобы выпустить в него зелёный луч. И вспомнил её глаза.

Твою мать…

Её тёплые карие глаза с вкраплениями золота. Её мягкую улыбку, которую я мечтал получить в свой адрес. И её слёзы.

Моя рука дрогнула. Я опустил палочку, чувствуя, как в груди снова разразилась дыра. Я поднял на старика глаза и закрыл их. Рядом со мной послышался голос профессора Снейпа. Когда я решился посмотреть, Дамблдора на башне уже не было.

Я не смог убить его. Из-за неё.

Круциатус в тот день пришёлся очень сильным, и я не мог ходить ещё несколько часов. Меня разрывало на части от осознания, что она осталась в школе, полной пожирателей. Я не знал, жива ли она, и, честно, предпочитал не знать.

Весь следующий год прошёл для меня как в тумане. Пытки, убийства, Волан-де-Морт. Боль. Ужас. Ненависть.

А потом в Мэноре появилась она. Вся такая растрёпанная, но чертовски красивая. Грейнджер смотрела на меня глазами цвета шоколада, и я тонул в них. Снова.

Твою мать…

А потом были крики. Кровь. Слёзы.

Я не мог ей помочь, и это уничтожало меня.

Я, Драко Малфой, смотрел на корчащуюся от боли Грейнджер и умирал сам.

Я помог им сбежать. Только из-за неё. Только из-за той, что растоптала моё сердце. Я ненавидел её. Я обожал её. Я сходил с ума.

Затем была битва за Хогвартс. Она сражалась красиво. Ловко отбивалась от летящих в неё лучей, наивно полагая, что справляется сама. Я стоял сзади, убивая тех, кто осмелился поднять на неё палочку. Она не видела меня. Я не стал выдавать своё присутствие. Мне хватало и наблюдений украдкой.

Битва шла долго, но оттого радостнее было, когда сообщили, что Поттер убил Волан-де-Морта. Я улыбался. Я был уверен, что это мой день и мне стоит попытать счастье ещё раз. Я искал Грейнджер по всей территории школы, искреннее надеясь, что в этот раз она ответит взаимностью. Я увидел её копну волос издалека и летел к ней со всех ног. Я замер, разглядел рядом с ней ещё одного человека. Мой мир рухнул, когда она притянула к себе Уизли и поцеловала.

Я был разбит.

Я, Драко Малфой, проиграл Рону Уизли.

Не дожидаясь, пока меня заметят, я аппарировал. Это был худший день в моей жизни. Мне так казалось. Но затем всё стало ещё хуже.

Череда судебных заседаний, сотни плевков в спину и три выговора для трёх членов моей семьи. Отца приговорили к заключению в Азкабан. Не так уж и плохо. Но он скончался спустя три месяца в холодной темнице. Следом ушла мать, не выдержав морально. Я остался один. Без денег (их изъяли для нужд малоимущих), без жилья (Мэнор спустили с аукциона), без права на использование волшебной палочки (исключение составляли банальные «Люмос» и «Агуаменти»).

Меня смешали с грязью.

Друзья отвернулись, враги пытались набить мне морду при каждом удобном случае, журналисты сравнивали с дерьмом.

Я ночевал в самом дешёвом задрыпаном хостеле, пока не получил письмо из Хогвартса. Повторный седьмой курс. Бесплатное жильё и много еды. Естественно, я согласился.

Всё было идеально, но я не учёл одну очень важную деталь — заучка вернулась тоже. Один взгляд на неё и я пропал. Снова.

Твою мать…

Она ходила с Уизелом за ручку, она целовалась с ним в коридорах, она светилась от счастья. А я умирал. Каждую секунду, что она была не рядом. Я задыхался без неё.

Грейнджер было плевать.

Всё изменилось на очередной междуфакультетской вечеринке. Я напился. Сильно. Она тоже. Как это бывает в сопливых мелодрамах, наши взгляды пересеклись. Искра. Буря. Безумие. Я не помню, чьи губы были первыми, но как результат — мы с гриффиндорской заучкой переспали. Её тело идеально подходило моему. Как две детали одного пазла. Я наслаждался каждой минутой, изучал её слабости, целовал её родинки. Она мне позволяла. А потом оделась и сказала, что это была ошибка и никто не должен узнать о случившемся. И ушла. А через час уже обнималась с Уизли.

Я захлёбывался собственными чувствами.

Меня, Драко Малфоя, жёстко поимели и бросили.

Я был подавлен.

Следующая попойка вновь свела нас вместе. В одной кровати. В этот раз я не отпустил её, закрыв заучке рот ладонью и придавив своим телом к кровати. Я снова говорил ей о своих чувствах под действием алкоголя, а она снова хлопала глазами и внимательно слушала. Потом я целовал её, и она отвечала. Я вдавливал её тело в матрас, заставляя стонать, и обещал себе больше никогда её не отпускать.

На следующий день она снова была с Уизли. А через неделю сама пришла ко мне. Мы долго целовались и изводили друг друга до изнеможения, а затем она снова уходила. И так несколько месяцев.

Когла она сообщила мне, что рассталась с Уизли, я был на седьмом небе от счастья. Я был уверен, что вот теперь-то точно всё будет хорошо. А потом она сказала, что не хочет быть со мной.

И я умер в миллионный раз.

Я продал свою метлу и купил ей ожерелье. Чертовски дорогое. Грейнджер приняла его, но вернуться ко мне отказалась. Я был зол. Избил Уизли так, что тот загремел в больничное крыло на неделю, и получил выговор от МакГонагалл.

Я подслушал разговор Грейнджер с младшей Уизли и понял, что заучка ко мне не безразлична, но её великий гриффиндорский мозг твердит ей, что я — дерьмовый вариант для такой, как она. Решил стать лучше. Помог младшекурсникам с домашкой, спас какую-то девчонку от двух раздолбаев, даже пришёл в лазарет, чтобы извиниться перед Уизли. Пришёл, постоял возле его койки, понял, что не раскаиваюсь, и ушёл.

Грейнджер моих попыток не заметила. Я в очередной раз наступил на свою гордость и пошёл к ней признаваться в любви. Снова. Она дала мне шанс.

Мы начали встречаться. Каждый день я встречал её у гостиной Гриффиндора и мы вместе шли на завтрак, вечером я провожал её до башни и целовал на прощание. Дарил конфеты, которые тайком таскал из кухни. Рвал цветы, делая из них букеты.

Денег не было. Подарки были.

Грейнджер мило улыбалась и дарила мне свои поцелуи. Я был счастлив. Лучший месяц в моей жизни.

А потом на горизонте снова объявился Уизли. И Грейнджер дала шанс и ему. Она бросила меня, пытаясь разобраться в своих чувствах.

Я её не виню.

Только очень больно.

Я, Драко Малфой, оказался ненужным.

Жизнь потеряла смысл. Ни родителей, ни друзей, ни возлюбленной.

Я просрал всё.

Каждый день на протяжении недели я ждал возвращения Грейнджер. Она, насколько я слышал, бросила и Уизли тоже, но ко мне не вернулась. Мы оба оказались не у дел. Заучка не пришла. Время, которое я дал сам себе на раздумия, вышло. Я подошёл к этому вопросу очень серьёзно: составил список плюсов и минусов моей жизни, чтобы решить, что делать дальше. Из плюсов оказалась только Грейнджер. Но и её в моей жизни больше не было.

Я не видел смысла.

Я, Драко Малфой, решил покончить жизнь самоубийством.

Я долго решался на этот шаг. Тщательно выбирал день, чтобы всё было красиво. Написал прощальную записку для Грейнджер и отправил ей совой вместе с признаниями в любви до конца жизни. Поднялся на Астрономическую башню. И оттолкнулся. А потом увидел, как дверь башни распахнулась, и наверх по лестнице взлетела растрёпанная и покрасневшая от бега гриффиндорка. На её шее висело подаренное мной ожерелье.

Она подбежала и склонилась через перила. Я услышал её голос. Всего одна фраза. На её глазах слёзы. На моих тоже.

«Драко, я люблю тебя!»

Она упала на колени, наблюдая, как моё тело стремительно летит вниз.

Я спрыгнул.

А затем передумал.