В поисках Эльке (джен)

Ткань мирозданья истончалась — пустота вновь разделилась на небо и землю, обозначив, словно мазком туши, размытую, исчезающую в тумане линию горизонта, поверх которой вырисовывались чёрные неподвижные силуэты мраморных надгробий. Почти не касаясь земли, Марта плыла вперёд. За долгие годы дорога от старого кладбища до города изменилась — брусчатку сменило ровное гладкое серое покрытие, а там, где когда-то красовались зелёные заросли кизила, выросли высокие ровные столбы фонарей.

Марта спешила. Первый проблеск зари вновь вернёт её в мучительное небытие до следующей Самайнской ночи, а значит, у неё есть всего лишь несколько коротких часов, чтобы, наконец, найти то, что она когда-то утратила.

Она давно потеряла счёт годам — её смерть могла случиться и три года назад, и триста. Город, который Марта когда-то знала как пять своих пальцев, превратился в пугающего громкого расфуфыренного незнакомца, лица людей вместо приветливых и сочувствующих стали чужими и испуганными.

— Ищущая Марта идёт! — кричали, завидев её на другом конце улицы, дети. Их пёстрая толпа в нелепых костюмах рассыпалась, теряя на ходу мешки с конфетами и жуткие маски. — Прочь иди, прочь! Не тронешь нас ночью! Нет среди нас твоей маленькой дочки!

Малышки Эльке действительно среди них не было.

* * *

— Почему призрак ищущей Марты бродит по городу в каждую ночь Хэллоуина? — полюбопытствовала трёхлетняя Моника, без тени страха глядя вслед плывущей в сторону парка женщине в старинных одеждах. Её старший брат, восьмилетний Стефан, у которого под массивным костюмом робота тряслись коленки и намокли ладошки, ответил как можно храбрее:

— Много лет назад, когда нас с тобой, родителей и даже бабушки с дедушкой ещё не было на этом свете, жила-была Марта и была у неё маленькая дочь Эльке. Однажды в ночь Хэллоуина Эльке потерялась, и Марта всё никак не могла её найти. Она так горевала, что умерла, и с тех пор каждую ночь тридцать первого октября бродит по городу и продолжает искать свою Эльке. Поэтому маленькие дети и кричат ей, чтобы шла прочь и что Эльке среди них нет, понимаешь? Если она решит, что ты и есть её ребёнок, она может утянуть тебя за собой в могилу…

Девочка задумчиво кивнула, и розовые крылышки феи затрепетали за её спиной.

— А что стало с Эльке? — спросила она, сильнее сжав ладошку брата.

— Не знаю, — Стефан пожал плечами. — Может быть, её похитили инопланетяне. А может быть Крампус или злая ведьма…

— И никто за много-много-много лет так и не попытался помочь Марте это выяснить? А если тот, кто украл Эльке, украдёт ещё кого-нибудь? — голубые глаза девочки расширились. — Например, тебя или меня?

— Никто никого не украдёт, — буркнул Стефан. — Это было давно, очень давно, лет сто… нет, двести назад. Пойдём уже отсюда…

— Когда я вырасту, я узнаю, что стало с Эльке, — решительно заявила Моника.

— Ну конечно, — покорно согласился Стефан, озираясь по сторонам. — А сейчас давай уберёмся отсюда подальше…

Моника ничего не ответила, но старая городская легенда о призраке матери, ищущей своего ребёнка, прочно засела у неё в голове.

* * *

Тридцать лет спустя, в ночь, когда граница между мирами вновь истончилась, Моника Краус пришла на старое кладбище. Несмотря на то, что она прекрасно знала, кого именно собирается здесь найти, по спине её бил озноб, коленки слегка тряслись, а каждый порыв ветра пригонял новую волну паники.

— Марта? — тихо позвала Моника, вглядываясь в очертания мраморных ангелов, застывших в своей вечной печали.

— Эльке? — донеслось в ответ, и призрак женщины в старинной одежде оказался всего в паре шагов от неё.

Всё внутри Моники сжалось от страха, но она не отступила и не закрыла глаза.

— Нет, я не Эльке, но я узнала, что случилось с ней, — громко ответила она, до боли сжимая кулаки. — Здесь неподалёку есть Чёрная дыра — болотистая котловина, путь к которой лежит через горное ущелье. Ты слышала про это место?

Пустые безумные глаза Марты ничего не выражали, но она согласно кивнула.

— Там случился оползень, вероятно, как раз в тот день, когда исчезла Эльке. Наверное, она убежала туда поиграть… — о другой своей версии, по которой кто-то нарочно заманил к Чёрной дыре девочку, Моника предпочла не упоминать. — Тело в болоте мумифицировалось... То есть оно сохранилось. Ты… узнаёшь её? — затаив дыхание, прошептала Моника, протягивая призраку фотокарточку, на которой был запечатлён образ найденной в болоте девочки. — Это и есть Эльке?

— Эльке, — простонала Марта. — Эльке! Эльке!

— Мы похоронили её здесь, на кладбище, и установили ей памятник, видишь? Теперь она с ангелами, отправляйся к ним и ты, и больше не броди по городу и не пугай наших детей, — от мысли о собственной дочери, которой столько же лет, сколько было и погибшей девочке, у Моники сжалось сердце. Марта жутко закричала, и её стон, наполненный ужасом и болью, проникал в каждую клеточку тела Моники, раздирая его изнутри.

«Это ужасно, но она должна знать, — упрямо убеждала она сама себя. — Если бы это случилось с моей… Нет, нет, нет! Но я обязана была всё ей рассказать».

И вдруг всё стихло — лишь порыв осеннего ветра свистел в кронах старых деревьев и трепал мягкие кучерявые волосы Моники. Она вновь осталась на кладбище совсем одна.

— Покойся с миром, — прошептала она в темноту и быстро направилась прочь.

* * *

Мир живых снова растворился в белом тумане, но на смену ему пришла не пугающая пустота, а яркое солнце. Город утопал в осенней листве — жёлтой, зелёной, красной — из пекарни доносился сладкий запах тыквенных пирогов, а с другого конца площади к Марте спешила, звонко смеясь, румяная, как спелое яблочко, Эльке.

— Где же ты была, негодница? — воскликнула Марта, подхватывая дочь на руки. — Я ведь везде тебя искала!

Эльке виновато потупила глазки и ничего не ответила. От неё слегка пахло болотом и горной пылью, но ручки и ножки были целыми, тело крепеньким, а голосок звонким. Облегчённо вздохнув, Марта сильнее прижала девочку к себе, прогоняя из памяти вечность в пустоте и неизвестности, короткие ночи бесплодных поисков, отчаяния и разочарований. Спокойствие и лёгкость охватили её.

— Я скучала по тебе, мамочка! — прошептала Эльке, прижимаясь к её груди. — Ты ведь больше никогда меня не потеряешь?

— Нет, никогда, — засмеялась Марта, целуя непокорные светлые вихры. — Пойдём домой.

Залитый солнцем город приветливо улыбался им, словно старый знакомый, и на пути встречались лишь дружелюбные и светлые лица.