О вреде гендерных ролей (гет)

В коридоре горела одна лампа из трех, и света хватало только на то, чтобы не спотыкаться в темноте. Чу Ваньнин поднимался из лаборатории на свое рабочее место, когда его внимание привлекла пара темных силуэтов, выделяющихся на фоне окна. Они были так близко друг к другу, что еще несколько сантиметров — и вовсе слились бы в один. Чу Ваньнин нахмурился, опустив взгляд. Бесстыдство студентов порой переходило всякие границы. Как профессор университета он должен был пресечь недопустимое поведение, но тут до ушей Чу Ваньнина донеслись сдавленные вскрики, и он ускорил шаг.

— Пусти, мудак! — услышал он знакомый женский голос.

— Мо Вэйюй? — позвал Чу Ваньнин и рассмотрел наконец, что его студентка пыталась вырваться из хватки рослого парня. Заметив, что у их ссоры появился свидетель, парочка замерла. — Что происходит?

— Слушай, у нас тут просто недопонимание, — не смущаясь, парень обхватил талию Мо Вэйюй, но та вывернулась.

Не успел Чу Ваньнин вставить и слова, как она схватила наглеца чуть повыше локтя, выкручивая его руку, так что он только удивленно ухнул и ткнулся носом в подоконник. А следом взвизгнул, получив удар острым носком изящной туфельки.

— Я тебе сказала, не лапай меня, — прошипела Мо Вэйюй, оттолкнув от себя парня.

Тот молниеносно развернулся, прижимая ладонь к кровоточащему носу.

— Сучка, ты в своем уме?

Его рука метнулась к Мо Вэйюй, но Чу Ваньнин перехватил ее, предупреждающе сжав запястье.

— Осторожнее, а то на стол ректору ляжет докладная о домогательствах. Нужны проблемы в университете? — спросил Чу Ваньнин, усиливая хватку.

Студент дернулся, пытаясь вырвать руку, но Чу Ваньнин отпустил его, только услышав недовольное:

— Да понял я, никаких проблем.

Конечно же, наглец не мог просто уйти, поэтому подарил на прощание Мо Вэйюй убийственный взгляд, обещая, что не оставит это просто так, но та только показала средний палец, ничуть не смущаясь своего преподавателя.

Чу Ваньнин прикрыл глаза.

Он знал, что с Мо Вэйюй будут проблемы. С самого первого курса, когда она пришла на его пару с опозданием в двадцать минут, за что Чу Ваньнин незамедлительно выставил ее вон.

Но занятие все равно было считай что сорвано. Студенты мужского пола ошеломленно пялились на дверь, за которой, подарив аудитории нахальную улыбку, скрылась Мо Вэйюй. Даже Чу Ваньнин, стойкий к женским чарам, не мог их винить.

Мо Вэйюй не показала ни одного лишнего сантиметра обнаженной кожи, но при этом все ее изгибы и округлости жадно обнимала тонкая черная ткань, и Чу Ваньнин услышал, как по рядам студентов, словно ветерок, пронесся восхищенный шепот.

— На ней что, нет белья? — вполголоса спросил краснеющий парень, сидящий на первом ряду, и Чу Ваньнин пришел в себя.

Да, Мо Вэйюй превращала мозги его студентов в кисель, и Чу Ваньнину пришлось спрашивать еще строже, чтобы страх перед несданным экзаменом остудил их горячие головы. Сама возмутительница спокойствия училась без особого рвения, терпеливо приходила на пересдачи, одаривая Чу Ваньнина улыбками, которые являли миру бесстыдные ямочки на щеках. Она вообще ни капли не боялась своего преподавателя, и весь авторитет, который Чу Ваньнин нарабатывал годами, для нее был пустым звуком. И когда Мо Вэйюй подходила к нему, чтобы шлепнуть на стол готовую работу, Чу Ваньнин никак не мог справиться с ощущением неправильности от того, что не смотрит на нее сверху вниз. Нет, рост Мо Вэйюй все же не доходил до роста Чу Ваньнина, но ее неизменные высокие каблуки уравнивали их.

Чу Ваньнин все ждал, когда же произойдет взрыв. Но чего он не ожидал, так это того, что ему придется вступиться за честь Мо Вэйюй (хотя, стоило признать, она и без его помощи весьма ловко справилась с надоедливым поклонником).

И вот сейчас, дождавшись, пока они останутся в коридоре одни, она запрыгнула на подоконник, чуть развела ноги, разместив ладони между них так, что корпус наклонился вперед, и Чу Ваньнин невольно сделал шаг назад.

— Прочитаете мне лекцию из-за неподобающего вида, профессор Чу? — спросила Мо Вэйюй с искренним любопытством.

— Ты не нарушила правила университета. Длина рукава больше трех четвертей, колени закрыты, так же, как и... — Чу Ваньнин замялся, отводя взгляд от мягко обрисованной груди.

— Декольте, — подсказала Мо Вэйюй, кусая губу от сдерживаемого смеха.

— Конечно, — невпопад ответил он.

Дело ведь не в одежде, а в том, как она двигалась, разговаривала, улыбалась. Нельзя наказывать человека за то, что его так щедро одарила природа. Вот Чу Ваньнин с его холодным, невыразительным лицом не мог требовать к себе теплого отношения от других людей, а Мо Вэйюй привлечет чужие взгляды, даже если обрядить ее в прохудившийся мешок из-под риса.

“Просто будь внимательнее. Не оставайся наедине с тем, кому не можешь доверять”, — хотел сказать Чу Ваньнин.

— Иди домой, — велел он вместо этого.

Мо Вэйюй открыла было рот, но Чу Ваньнин не собирался ее слушать и молча пошел на кафедру.

Он думал, что в такой час сможет поработать в одиночестве (остальные преподаватели давно вернулись к семьям, и только Чу Ваньнину не к кому было спешить), но на столе профессора Таньлана горела лампа, а сам он вчитывался в распечатки, лежавшие перед ним.

— Чу-сяньшэн! — позвал он и тут же отложил документы, словно поджидал Чу Ваньнина.

Таньлан поднялся из-за стола и подошел к столу Чу Ваньнина, не обращая внимания на то, что тот принялся разбирать работы студентов, грубо игнорируя его.

— Послушай, — Таньлан подтащил свой стул и сел рядом с Чу Ваньнином. — Мы работаем бок о бок несколько лет, но так и не смогли наладить общение.

“Общение?” — Чу Ваньнин едва не хмыкнул.

Отношения между ним и Таньланем описывались всего одним словом — “катастрофа”. Они еще не дрались только потому, что Чу Ваньнин владел собой на самом высоком уровне, и колкие замечания просто разбивались о его броню. Таньлан первым вслух высказал мысли всего коллектива о том, что Чу Ваньнин получил профессорскую должность не за свои академические успехи. Преступно молодой по меркам основной массы сотрудников кафедры, он занял место, которого многие ждали годами. Сам Таньлан недавно отметил сороковой юбилей и не упускал возможности подчеркнуть, как тяжело он работал, чтобы достичь успеха.

— Нам не нужно общаться, — ответил Чу Ваньнин. — Мы просто коллеги.

— Твой ум и внешность слишком незаурядны, чтобы люди могли оставить тебя в покое, Чу-сяньшэн.

Чу Ваньнин удивленно поднял взгляд, и Таньлан, довольный тем, что привлек его внимание, улыбнулся и продолжил:

— Как ты смотришь на то, чтобы попробовать еще раз?

Что именно он должен пробовать? Видимо, взгляд Чу Ваньнина выдал его растерянность, потому что Таньлан поспешил объясниться:

— В пятницу ты заканчиваешь не слишком поздно. Как насчет ужина?

Ужин с коллегами? Можно было отказаться, но Чу Ваньнин был так поражен этим внезапным дружелюбием, что только кивнул, и Таньлан хлопнул в ладоши, словно они заключили сделку.

— Я буду ждать тебя на стоянке для преподавателей в семь.

С этими словами он попрощался с Чу Ваньнином, и тот не успел спросить, кто еще пойдет с ними. С ними же пойдет кто-то еще?

* * *

Встретить Мо Вэйюй в половине восьмого в учебном корпусе? Чу Ваньнин едва удержался от того, чтобы протереть глаза.

— Чу-лаоши!

Мо Вэйюй помахала ему, словно он мог ее не заметить, и двинулась навстречу, не дожидаясь, пока он подойдет к двери в кабинет. Она не семенила, как другие девушки, а шагала размашисто, и казалось, что под ее каблуками могли бы хрустеть кости врагов.

Чу Ваньнин напрягся, видя странный блеск в глазах Мо Вэйюй.

— Как и ожидалось, приходите раньше всех. Вы успели позавтракать? — спросила она, не обидевшись, что Чу Ваньнин не спешит здороваться.

Он открыл дверь в аудиторию, не обращая внимания на ее странные слова, и обернулся на пороге:

— До занятия еще полчаса. Возвращайся позже.

— Но я встала так рано, чтобы поблагодарить вас. Неужели Чу-лаоши такой бессердечный, что прогонит меня? — спросила она, не собираясь сдаваться.

— Что еще за шутки? — нахмурился Чу Ваньнин, не двинувшись с места.

— Но ведь вы вступились за мою честь, — сказала Мо Вэйюй, даже не потрудившись спрятать ухмылку.

А потом она бесцеремонно сделала еще шаг, и Чу Ваньнину пришлось отступить из-за страха, что полная грудь Мо Вэйюй вот-вот прижмется к нему.

Дверь захлопнулась, и в руки Чу Ваньнина ткнулся бумажный пакет. Он невольно сжал ладонь, чувствуя жар, проникающий сквозь упаковку.

— Это не взятка, можете смело заваливать меня на экзамене, — сказала Мо Вэйюй, и ее глаза искрились от смеха. — Просто “спасибо” за помощь.

Чу Ваньнину следовало решительно отказаться от подарка и выпроводить ученицу из кабинета. Он уже собрался выдать гневную отповедь, когда его нос уловил нежный запах свежей выпечки.

Чу Ваньнин закрыл рот и сглотнул.

Глаза Мо Вэйюй вспыхнули, и он понял, что проиграл. Скрипнули ножки стула, и Чу Ваньнина усадили за стол. Мо Вэйюй споро развернула упаковку с лотосовыми пирожными и выставила стаканчик с кофе.

— Ты сделала? — спросил Чу Ваньнин, так и не обнаружив логотипа магазина на коробочке с пирожными.

— Я не готовлю! — сказала Мо Вэйюй, замахав руками. — Купила в ресторанчике рядом с университетом. Ненавижу все эти установки, знаете, что женщина должна быть хорошей хозяйкой, — она скривила губы, показывая, куда следует пройти людям с такими мыслями. — Чистый дом, выглаженные простыни, вкусный ужин на столе... — ее передернуло на этих словах. — Нет-нет, не про меня.

Чу Ваньнин подивился такой горячности, но взял пирожное (плевать ему было, откуда они, слишком уж не терпелось узнать, так ли выпечка хороша на вкус, как на вид).

Мо Вэйюй невольно погладила ребро картонной коробочки.

— Эти я взяла в “Лунфэн чэнсян”. Простите, что разочаровала вас и принесла покупное, — добавила она, закусив губу.

Чу Ваньнин уже покупал там пирожные. Сухие и ломкие, они сильно крошились, и приходилось наливать большую кружку чая, чтобы есть их с удобством. Но эти лепестки, несмотря на прозрачность, не теряли ни крошки, растворялись, наполняя рот своим нежным вкусом. Он и не заметил, как съел первое, и невольно потянулся за вторым. Мо Вэйюй неверяще смотрела на него, а в глубине ее глаз зажгись теплые искорки. Чу Ваньнин отдернул руку и снова посмотрел на лакомство.

Обманщица.

Ни в “Лунфэн чэнсян”, ни в любой другой кондитерской она эти пирожные не покупала. Чу Ваньнин знал меню ближайших кафе, перепробовал еду в каждом, но вся она отвратительна, на его вкус. А это... это сделано своими руками. Стоило просто коснуться хрупкого десерта пальцами, как все становилось ясно.

Сдержав порыв отшвырнуть пирожные, Чу Ваньнин резко закрыл коробочку и поднялся. Брови Мо Вэйюй вопросительно взметнулись.

— Мне пора готовиться к занятию.

Еще несколько мгновений она смотрела на него в легкой растерянности, но потом ее лицо приняло безразличное выражение, и она поднялась.

Дверь хлопнула с оглушительным грохотом.

Чу Ваньнин нахмурился.

Несмотря на свою напористость, у Мо Вэйюй было доброе сердце, Чу Ваньнин знал это. Хоть многие считали ее пустышкой без капли стыда, но он видел, что Мо Вэйюй носила свою агрессивную сексуальность как щит. Точно так же, как он сам носил холодную безразличную маску на лице.

Как-то в один из привычных, полных работы вечеров Чу Ваньнин выглянул в окно, услышав, как по крыше забарабанили капли дождя. Он забыл зонт и прикидывал, стоит ли переждать дождь в университете, когда увидел Мо Вэйюй. Наплевав на блестящие туфли и наверняка дорогую одежду, та пробиралась по грязи через клумбу. В сумерках Чу Ваньнин плохо видел, что она делает, но, когда Мо Вэйюй вернулась на дорожку, проходящую прямо под его окном, он увидел грязно-серый комок меха, который ярко выделялся на фоне ее чернильно-черного платья.

— Мать твою! Не нашел места получше, чтобы спрятаться? Сволочь кусачая, — ругалась она, прижимая к себе уличного кота, так, чтобы струи дождя не попадали на него.

Чу Ваньнин тогда спустился в холл и оставил на подоконнике чистое полотенце. Позже он забрал его, серое от грязи, но аккуратно сложенное.

И прямо сейчас, стоя в пустой аудитории, он почувствовал себя тем самым бездомным котом.

Он медленно убрал остатки пирожных в портфель, залпом допил кофе и швырнул стаканчик в пустую корзину для мусора.

— Чу-сяньшэн?

Чу Ваньнин понял, что простоял в задумчивости неизвестно сколько, и голос профессора Таньлана, вошедшего в аудиторию, заставил его едва заметно дернуться.

— Просто хотел узнать, какая кухня тебе ближе?

— Мне все равно, пусть остальные выбирают, — ответил Чу Ваньнин, подивившись про себя, что его вкусы кому-то интересны.

Таньлан нахмурил кустистые брови и засунул руки в карманы.

— Остальные? — его голос звучал недовольно. — Я позвал на ужин только тебя. Это проблема? — спросил он с натянутой улыбкой.

Коллега пригласил его на ужин. Ужин на двоих.

Так это и происходит? Люди просто договариваются, идут куда-то вместе, разговаривают? Решают, подходят ли они друг другу. Чу Ваньнин не знал, что он должен чувствовать. Ему было неловко и самую малость волнительно. Чем люди занимаются за ужином? Он понятия не имел, о чем ему говорить с Таньланем. Несмотря на то, что они оба были преподавателями с одной кафедры, их научные интересы лежали далеко друг от друга.

А еще между ними было почти десять лет разницы в возрасте, хотя чуть тронутые сединой виски — единственное, что выдавало Таньланя. Он был таким же высоким, как Чу Ваньнин, но при этом напоминал кряжистое дерево, прочно вросшее корнями в реальность. Он грубовато шутил (с другими людьми, Чу Ваньнина он обливал ядом) и любил подолгу рассказывать о передовых разработках в биоинженерии.

Все это глупости, и Чу Ваньнину стоило объяснить Таньлану, что он неправильно его понял. Как вообще тот мог решить, что у них… что они могут пойти... на свидание?

Таньлан ждал ответа.

Чу Ваньнин представить себе не мог, что решится однажды сам пригласить кого-то на свидание. Женщины в Китае давно привыкли к напористым поклонникам, которые добиваются и, без преувеличения, сражаются за их внимание. Мужчины учатся читать желания женщин, угождать, развлекать. Чу Ваньнин всего этого не умел.

В каком-то смысле он даже радовался тому, что его не привлекал противоположный пол. Не то чтобы он был настоящим гомосексуалистом! Так, смотрел некоторые видео. И сейчас все, что ему следовало сделать, чтобы узнать, настоящий он или нет — это сказать “да” Таньлану и посмотреть, что из этого получится. Разве не этого он хотел?

— Я не ем острое, — сказал Чу Ваньнин, сглотнув.

— Тогда увидимся завтра в семь, — напомнил тот, довольно улыбнувшись.

Таньлан рад? Так должен чувствовать себя человек, идущий на свидание? Чу Ваньнин не знал. Он сам себе напоминал старую засохшую яблоню, которая ни разу в своей жизни не дала цветов. И прямо сейчас он ощущал только пустоту.

Вернувшись после занятий в свою квартирку в преподавательском общежитии, Чу Ваньнин поплотнее задернул шторы и забрался в кровать, сжимая в руках телефон.

До этого дня он не рисковал заходить дальше простой дрочки, но прежде, чем он встретится с другим мужчиной по-серьезному, он обязан проверить свои предпочтения в постели.

Не то чтобы он в них сильно сомневался. В нормальных отношениях именно от мужчины ждут инициативу, но Чу Ваньнин любил совсем другое. Он зажмурился от стыда, когда на экране его телефона появилась пара мужчин. Но вскоре стоны и тяжелое дыхание актеров сделали свое дело. Он распахнул глаза, сжимая через белье вставший член.

Чу Ваньнин глянул на хнычущего мужчину, чье лицо безжалостно вдавливали в матрас, и невольно повторил его позу. Прогнувшись, он лег на живот, выставив задницу и от унизительности своего положения даже прикусил губу, а потом нащупал смазку и вылил ее на пальцы.

Происходящее на экране становилось все жестче, кровать скрипела под мужчинами, а стоны становились громче. Чу Ваньнин зажмурился, протискивая пальцы внутрь, стараясь двигаться в том же ритме, в котором трахалась парочка на экране.

Плечи чуть сводило от неудобной позы, но так получалось использовать обе руки, и пока правая растягивала его задний проход, левая неуклюже двигалась по члену. Внутри жгло от чрезмерного растяжения, но он все равно добавил третий палец, желая хоть немного почувствовать, на что будет похоже настоящее проникновение. Он больше не смотрел в телефон. Пальцы толкались все резче, и Чу Ваньнин невольно двигал бедрами так, чтобы насадиться глубже. В какой-то момент он понял, что у него больше не получается двигать обеими руками. Ему нужен был кто-то… Кто сможет как следует трахнуть его.

Вогнав пальцы как можно глубже, он судорожно отдрачивал себе до тех пор, пока с коротким стоном не кончил на смятые простыни.

Ролик на телефоне давно закончился, в комнате слышно было только его тяжелое дыхание.

Чу Ваньнин лег на бок, обняв руками колени.

Каким жалким и нуждающимся он был, с задницей, растянутой его собственными пальцами. И пусть он только что испытал самый яркий оргазм в своей жизни, но все, о чем он мог думать — было то, какое омерзение испытала бы Мо Вэйюй, увидев его таким.

Довольно насвистывая, Мо Жань достала широкий термос, уложила на дно золотистые кусочки курицы и залила их нежным молочно-белым бульоном. Бросив сверху свежую зелень, Мо Жань покивала и принялась за холодные закуски. Чу Ваньнин не любил острое, поэтому с рецептами пришлось повозиться, прежде чем она добилась нужного вкуса. Как хорошо, что Мо Жань совершенно случайно заметила, какие блюда Чу Ваньнин берет в кафетерии. Тройная порция сахара в кофе, жареный тофу, овощи и пряная курица — не так сложно запомнить. Всего-то потребовалось провести на жестком пластиковом стуле почти четыре часа, ожидая, когда профессор Чу соизволит оторваться от работы и придет пообедать.

Поначалу Мо Жань не собиралась использовать это знание. Кому, как не ей, знать, что Чу Ваньнин не ее тип? Мо Жань выбирала совсем других мужчин: с капризными губами, тонких и невысоких. Таких, которых легко вжать лицом в постель и использовать, не сильно заботясь об их желаниях. Ей вообще казалось, что мужские запросы самая неинтересная вещь на свете.

И вот она, как прилежная хозяйка, провела очередное утро у плиты, повязав фартук на голое тело, просто потому что ей хотелось снова увидеть удивление на лице Чу Ваньнина. Да-да, он выставил ее, но Мо Жань поняла, что сотворила глупость, зажав Чу Ваньнина прямо в учебной аудитории. В любой момент могли явиться другие студенты, и преподавательский авторитет Чу Ваньнина полетел бы к чертям. Теперь у нее появился план получше.

Упаковав ужин (ловить профессора следовало вечером, за пределами учебного корпуса), Мо Жань распахнула платяной шкаф и замерла. Пусть Чу Ваньнин не высмеял ее, но он наверняка любил совершенно других женщин. В изящных платьях, с невесомым макияжем. Таких женщин, которые говорили высокими голосами, напоминающими перезвон колокольчиков, а не пересыпали свою речь матом.

Она неуверенно вытащила черное кожаное платье, провела по знакомой мягкости кончиками пальцев.

Профессор Чу ни за что не позволил бы своей спутнице выглядеть так, как одевалась Мо Жань, правда? Смешно, что он не сказал ей ни одного оскорбительного слова, тогда как гребаный назойливый ухажер трижды назвал ее шлюхой, пытаясь прямо в коридоре университета залезть ей в трусики (фигурально выражаясь, ведь трусики она не носила из чувства противоречия). Честно говоря, поведение профессора ошарашило ее, хоть она и не показала виду.

Но знать, что кто-то настолько холодный, правильный и неприступный не смотрит на нее, как на грязь… Она не думала, что встретит такого человека, который поймет ее, поймет, о чем она говорит окружающим, выставляя свое тело напоказ.

Мо Жань нравилось видеть, как мужчины тупеют от одного ее вида. В их глазах оставалось только одно желание — попасть к ней в койку. И Мо Жань охотно приглашала их, наслаждаясь тем, как менялись их лица, когда они понимали, что именно она им предлагала.

Ни один не отказался.

Мо Жань задумчиво постучала пальцем по губе, едва заметно улыбаясь.

Идущие по жизни со стоящим членом наперевес, все они заслуживали такого отношения. Но Чу Ваньнин не заслуживал.

В глубине шкафа не сразу, но нашлись вещи из ее прошлого, в котором она еще пыталась стать милой и нежной девушкой, такой, которую мог бы выбрать ее дорогой друг Ши Мэй.

Вывалив на кровать ворох тряпок пастельных цветов, Мо Жань с воодушевлением принялась прикладывать к обнаженной груди случайные платья и блузы, ни на секунду не задумавшись, что свернула на ту же дорожку, которая однажды привела ее к разочарованию и горькому “Мо Жань, мы слишком разные”. Потому что сколько бы она ни натягивала на себя белую и мягкую овечью шкурку, сквозь нее проступала жесткая серая шерсть. Сколько бы она ни добавляла сахара, ее вкус все равно был слишком ярким. Мо Жань была слишком экзотическим блюдом для мужчин.

Но прямо сейчас она заплела волосы в мягкую косу, легко коснулась губ алой помадой, достала туфли на едва заметном каблуке (как они вообще оказались в ее шкафу?) и заправила привычную кружевную блузку (ее грудь решительно отказалась влезать в старую одежду) в благопристойную шифоновую юбку, длина которой доходила почти до щиколоток.

Неуверенно постояв перед зеркалом в прихожей, Мо Жань подхватила термосумку и отправилась в университет, впервые за долгое время ощущая себя едва ли не голой.

— Ты что, умеешь одеваться как девушка? — ошарашенно спросил Сюэ Мэн, когда Мо Жань невозмутимо уселась на привычное место в аудитории.

— Что, хочешь себе такие же шмотки, Мэнмэн? — хмыкнув, сказала она. — Тебе не пойдет, задница слишком плоская.

— Хотя бы грязный рот на месте, а то я начал бояться, что тебя подменили инопланетяне.

— Меньше ходи в кино на всякую дрянь, — рассмеялась Мо Жань, глядя на вечно недовольное лицо кузена. — Хотя братья Ханьсюэ вряд ли дают тебе спокойно смотреть фильмы.

— Захлопнись, ведьма, — испуганно оглядываясь, прошипел Сюэ Мэн

Мо Жань покровительственно похлопала его по плечу и ловко увернулась от тычка.

В аудиторию вошел профессор Сюаньцзи, и они поспешили сделать вид, что не собирались только что затеять драку.

Остаток дня Мо Жань ловила полные подозрения взгляды Сюэ Мэна, а вечером, когда они уже стояли на крыльце и собирались расходиться в разные стороны, он дернул ее за рукав и спросил взволнованным голосом:

— Ты в порядке? Слушай, если у тебя проблемы…

Мо Жань удивленно посмотрела на брата.

— Порядок, Мэнмэн. Сестричка А-Жань не собирается встревать в неприятности.

Она неловко рассмеялась и покрепче сжала термосумку, с которой, как идиотка, проходила весь день.

Сюэ Мэн еще какое-то время смотрел ей вслед, а потом все же пошел своей дорогой.

Мо Жань обернулась в последний раз и прибавила шаг. Она успела разузнать расписание Чу Ваньнина — по пятницам он до семи, и она хотела успеть к преподавательскому общежитию раньше него, чтобы профессор точно не успел поужинать очередной покупной дрянью.

Не рискнув торчать на крыльце, Мо Жань перешла дорожку и, путаясь в длинной юбке, перешагнула через низкий заборчик, огораживающий небольшой парк. Устроившись так, чтобы видеть вход в общежитие, она прислонилась к шершавой, нагретой за день коре старой яблони и принялась ждать.

Солнце зашло, и вместе с ним подкралась ночная прохлада. Весенняя ночь разительно отличалась от дня. Мо Жань зябко повела плечами и попыталась чуть опустить манжеты блузки так, чтобы прикрыть мерзнущие пальцы. Часы показывали девять, когда она выругалась и негнущимися пальцами принялась растирать заледеневшие щеки. Пора было признать, что именно сегодня Чу Ваньнин не спешил домой. Мо Жань со злостью пнула ни в чем не повинное дерево, когда темноту прорезал свет фар. Она подхватила сумку и рванула к дороге.

У общежития машина затормозила, и с пассажирского места вышел Чу Ваньнин. Мо Жань собралась было окликнуть его, когда двигатель замолчал, и следом появился профессор Таньлан. Он что-то сказал Чу Ваньнину, и тот замер, обернувшись.

Мо Жань растерянно наблюдала за тем, как Таньлан подошел вплотную, улыбнулся и потянул Чу Ваньнина на себя, собственнически устроив руки на его талии. Их губы соприкоснулись, и в ту же секунду Чу Ваньнин оттолкнул его от себя, бросив быстрый взгляд на тусклые окна общежития.

Мо Жань, стоя в темноте парка, только сильнее сжала ручки ставшей невыносимо тяжелой сумки. Пока она пыталась понять, что именно увидела, Чу Ваньнин отступил на несколько шагов, скрестив руки на груди. Таньлан пожал плечами и вернулся в машину. Вспыхнули фары, а когда машина отъехала, крыльцо уже пустовало.

Мо Жань вернулась к ставшему родным дереву и села прямо на холодную от вечерней росы траву. Ей бы радоваться — раскрыта тайна устойчивости к ее женским чарам, но все, что чувствовала Мо Жань — отчаяние. Это походило на кармическую расплату за всех тех мужчин, которых она втрахивала в матрас, а тем оставалось только послушно подставлять задницу.

Мо Жань отвинтила крышку термоса и зачерпнула горячего бульона. Согреваясь от каждой проглоченной ложки, она старалась поскорее забыть о своих нелепых надеждах. Забыть. Забыть!

Мо Жань отправила в рот очередную порцию, обжигая язык.

Чертовски вкусно. Все же она отлично готовила — и чего, спрашивается, стыдилась своих навыков? Только слишком уж соленое получилось. Мо Жань утерла лицо.

— Мо Вэйюй?

Она закашлялась, поспешно проглотив суп, и подняла взгляд. Чу Ваньнин перешагнул через ограждение и подошел ближе. На сгибе его локтя болтался пакет из супермаркета, а сам он выглядел изрядно взволнованным (для тех, кто умел смотреть, конечно же, ведь не каждый поймет, что значит небольшая морщинка между его бровей и поджатые губы).

Он был так близко... Мужчина, которому она нахер не сдалась.

* * *

Когда Таньлан сказал за ужином, что третировал Чу Ваньнина только потому, что считал его протеже ректора Сюэ (под протеже он подразумевал постельную грелку), тот сдержался. Когда безо всяких прелюдий Таньлан спросил, сверху или снизу Чу Ваньнин предпочитает быть, тот отмолчался, не зная, как настоящий гей должен отвечать (и должен ли отвечать воообще). Но когда на подъездной дорожке, на глазах у всего общежития Таньлан полез своим языком в рот Чу Ваньнина, не удосужившись поинтересоваться, согласен ли он на такую мерзость… Терпение Чу Ваньнина закончилось, и, не церемонясь, он велел Таньлану проваливать.

После этого ему нестерпимо захотелось смыть фантомный привкус поцелуя с губ, и он купил себе бутылку байцзю в ближайшем магазинчике.

Чу Ваньнин, все еще полыхая от ярости, возвращался домой, когда увидел на темной траве бледное пятно. Каково же было его удивление, когда он с огромным трудом узнал в плачущей на газоне девушке свою неугомонную студентку.

— Не самое подходящее время для пикника, — осторожно сказал он, после того как Мо Вэйюй не отозвалась на свое имя. — Вставай, нельзя сидеть на земле.

Мо Вэйюй утерла нос ладонью и закрутила крышку термоса, стоявшего у нее на коленях. Проигнорировав его руку, она поднялась, запихивая посуду в сумку.

— Мо Вэйюй, — позвал Чу Ваньнин снова. — Мо Жань.

Она наконец посмотрела на него.

— М-мо Жань, Мо Ж-жань, — передразнила она его дрожащим голосом. — Я вам мешаю? Порчу вид из окна?

Чу Ваньнин вздохнул и схватил ее за ледяную руку. Он точно пожалеет об этом. А если прознают коллеги, то может дойти до выговора. Не давая себе времени передумать, Чу Ваньнин потащил ее за собой.

— Слушайте, я уже поняла, что мне тут не место, — сказала Мо Жань и попыталась вырвать руку. — Пойду домой, не злитесь.

— Я злюсь? — спросил Чу Ваньнин, обернувшись. — Только если на то, что ты по глупости можешь заболеть. Выпьешь горячего чая, согреешься и пойдешь по своим делам.

— Вы меня собрались чаем поить? — глупо переспросила она, ступая вслед за ним.

— Надеюсь, ты не воображаешь себе ничего… неприемлемого, — сказал Чу Ваньнин.

— Если бы, — пробурчала себе под нос Мо Жань, пока они поднимались на второй этаж.

— Что?

Но ответа он не дождался и поспешно втолкнул студентку в квартиру. Скинув пакет на диван, Чу Ваньнин принес из спальни плед и усадил Мо Жань в гостиной, а сам ушел на кухоньку. Перед этим он украдкой осмотрел Мо Жань и, убедившись, что внешне она в порядке, принялся заваривать чай.

— Бесстыжая! — воскликнул Чу Ваньнин, стоило ему вернуться с дымящейся чашкой в гостиную.

— Что? Вы же позвали согреться, — сказала Мо Жань, торопливо прижимая к себе бутылку байцзю, к которой уже успела приложиться. — Вот, присоединяйтесь.

Она чуть подтолкнула к нему контейнер, полный еды, который успела вытащить из своей сумки.

По-видимому, вместе с теплом к Мо Вэйюй возвращалась наглость.

— Отдай, — потребовал Чу Ваньнин, протянув руку.

— Что, неудачное свидание? — спросила она, выдернув из контейнера жареную креветку, сделала очередной глоток и забросила в рот закуску.

Чу Ваньнин замер.

— Да ладно, профессор. Расслабьтесь. Я не из болтливых.

Мо Жань прыснула и снова глотнула, зажмурившись, когда обжигающий напиток скользнул в горло.

— Мо Вэйюй, я выставлю тебя вон, если ты не отдашь мне бутылку, — со всей строгостью сказал Чу Ваньнин.

— Мо Жань, — перебила она его. — Зови меня Мо Жань.

Не слушая, он резко выбросил руку вперед, вырывая из цепких пальцев сорокаградусное пойло.

— Говоришь, я бесстыжая? А если и так? — обиженно крикнула ему в спину Мо Жань, потирая руку.

Чу Ваньнин хлопнул дверцей кухонного ящика, пряча байцзю, и прижался лбом к прохладному дереву. Подумать только, из всех людей именно Мо Вэйюй увидела его позорную встречу с Таньланем.

Он легонько побился головой о дверцу, а потом поспешил в гостиную (не стоило оставлять пьяную студентку наедине с квартирой).

Нахохлившись под пледом, Мо Жань хмуро пила приготовленный чай и не спешила сеять хаос.

— Вы встречаетесь? — спросила она, и Чу Ваньнин не стал уточнять, о ком идет речь.

Вместо этого он пожалел, что сам не сделал глоток из бутылки. Мо Жань такими вопросами сведет его в могилу. Он присел на диван и закрыл ладонью глаза.

— Допивай чай и выметайся.

— Чу Ваньнин!

Он почувствовал, как диванные подушки рядом с ним прогнулись, и тут же распахнул глаза. Мо Жань была в десятке сантиметров от него. Она жадно оглядывала его, закусив губу.

— Этот глупый старик не даст тебе то, что могу дать я, — прошептала она.

Голос Мо Жань упал на полтона — стал низким и бархатистым. Казалось, по шее провели пушистым хвостом, и Чу Ваньнин вздрогнул.

— Я тебя трахну так, что ты не захочешь никого другого, — добавила она с лихорадочным блеском в глазах.

— Мо Вэйюй! — гневно начал Чу Ваньнин, но та не слушала.

Вместо этого она быстро перекинула ногу, оседлав его.

— Поставлю тебя на колени, нагну и вставлю самый огромный хуй из своей коллекции. Тебе понравится? — прошептала Мо Жань ему на ухо, прижимаясь изо всех сил.

Чу Ваньнин дернулся, но горячие руки так плотно обвивали его талию, что ему пришлось бы причинить Мо Жань боль, чтобы вырваться из хватки.

— Хотя нет, я сожгу это старье, и для моего профессора мы купим новые. Чу Ваньнин, скажи, ты жадный до огромных членов котик? А может, любишь изящные, такие, как ты сам?

И от этих грязных слов его будто кипятком ошпарило. Дыхание сорвалось, и Чу Ваньнин поспешно отвернулся.

— Ты ведь будешь держать свою задницу раскрытой, пока я тебя разрабатываю, да?

Он почувствовал, как напрягся низ живота от ее слов. Во рту пересохло.

И вдруг в Мо Жань словно кончился завод. Она легла на его грудь, сонно причмокивая.

— Просто ты мне нравишься, Чу Ваньнин, — сказала Мо Жань мягким жалким голосом, таким, что и поверить было трудно, что еще минуту назад этот рот порождал грязные признания.

Она прижалась, не заметив его твердого члена, и вздохнула, проваливаясь в сон.

Чу Ваньнин обессиленно закрыл глаза.