Крошка Картошка (джен)

Подумать только! Просто… немыслимо! Ребёнок, которого он захотел усыновить — сын его соперника! Такое разве что в этих непонятных романах бывает. Рыжка потому и молчал, проникся к мальчишке или пожалел его. Или пожалел своего босса, которому такая новость немного расшатала нервы. Как же всё… сложно.

Но ведь мальчик-то не виноват. Он не просился в дом, не пытался завоевать доверие, он был просто потерявшимся диким зверёнышем. И он мог уйти тогда, в лесу, вместе со своей волчьей семьёй, но вернулся к несостоявшемуся отцу — и явно не из корыстных целей.

Король Волков готов был побиться головой о стеклянную дверь. Да, конечно, корыстные цели у ребёнка, который какое-то время прожил с волками, разучился говорить, ходить на двух ногах и стал считать себя щенком. Браво, ваше раненое величество, давайте всё свалим на мальчишку. Только за то, что он сын того, кого не хотелось бы видеть в этой роли.

— Глава, там Картошка… забился в шкаф и тихо шуршит. Пока не кусается.

Главный флегматик компании удостоился взмаха руки — иди, мол. Глава ему завидовал. Сильно. В такой ситуации остаться невозмутимо спокойным дорогого стоило. С другой стороны — это ведь не ему решать, что делать с полюбившимся сыном врага. Королю Волков захотелось даже по-волчьи клацнуть зубами от досады.

«Пока не кусается». Сразу вспомнилось, как малыш укусил его, увидев шприц. Это ведь не просто так. И каким чудом сын главы ещё одной группировки оказался ребёнком-Маугли? А так ли заботился родной отец о мальчике? Переживал ли за него? Любил ли его?

Королю Волков хотелось бы стереть последний вопрос из памяти, но… он ведь действительно полюбил этого дикого ребёнка. Тот всё больше становился похож на человека, да и «мамой» выбрал именно его, холодного главу… который готов был с ним возиться и защищать ото всего.

Перед глазами потемнело из-за воспоминания о том, как несправедливо он обошёлся со своим ребёнком. Тот был ещё слишком мал, чтобы понять происходящее, а вдруг разозлившийся близкий человек накричал на него и прогнал из комнаты. Глава икнул, мгновенно придя в ужас, потому что Картошка, чёрт возьми, мог убежать из дома, вернуться к своим волкам и перестать доверять людям. Доверять ему.

— Картошка?! — спросил он, налетев в дверях на Рыжку, который от столкновения выронил бокал.

— В шка-а-афу, — ошарашенный парень едва понял, что у него спросили.

Король Волков метнулся сначала в комнату, откуда взял закатившийся за кресло любимый мячик мальчика, а потом разорил шкафчик на кухне, достав сразу несколько пачек печенья, и почти прыжками достиг единственного шкафа, в который ребёнок мог забиться. Надавать себе подзатыльников хотелось ужасно.

Малыш сопел, съёжившись, закрыв голову ручонками, в небольшом гнезде из своих вещей и шарфа папаши. Испугался. Обиделся. Извиниться перед ним в этот раз будет сложно.

Глава, положив принесённые вещи в гнездо, осторожно прикоснулся к мальчику, затем мягко, но настойчиво повернул его лицом к себе. Картошка, как и ожидалось, плакал и стукнул кулачками по рукам мужчины. Тому больно было в душе, но, взяв себя в руки, он притянул ребёнка к своей груди и поцеловал в пухлую щёчку.

— Прости меня. Я вёл себя плохо, мне очень жаль, — прошептал Король Волков, смахивая слёзы с детского личика. Кто б ему хотя бы неделю назад сказал, что он будет извиняться, да ещё таким образом.

Картошка надулся, выпятив нижнюю губу. Кажется, осталось одно средство, чтобы показать свою любовь. Глава нагнулся и ткнулся кончиком носа в кончик носа малыша. Мальчик удивлённо округлил глаза, а потом потянулся к «маме». Мужчина, очень надеясь, что его не собираются укусить в нос, снова опустил голову. Ребёнок замер, а потом привычно ткнулся кончиком носика в кончик носа своего близкого человека, как делал это с родной мамой, которую расплывчато помнил.

— Я прощён?

Мальчик привычно улыбнулся и хихикнул и сразу был притянут в крепкие объятия.

— Глава, что мы делаем с Картошкой? — Рыжка возник минутой позднее.

— К чёрту всё. Ребёнок мой, — чмокнув хихикающего Картошку в лоб, Король Волков бросил через плечо тот самый серьёзный, убийственный взгляд.

Боксёрский мешок качнулся и стукнул хозяина по боку. Король Волков тихо выругался и принял более устойчивое положение. Больше всего злило то, что он сбегал в зал, чтобы избавиться от злости. Раньше он готовил, но теперь проводил в поединках с боксёрским мешком почти всё время, так что питались они заказной едой. Картошку готовить он всё никак не учил, а потому запретил ему даже пытаться что-то сотворить из продуктов.

Почувствовав лёгкую боль в костяшках пальцев руки, которой только что был нанесён сильный удар, Король Волков решил, что на сегодня занятий хватит. На самом деле, вообще пора было прекращать сбегать от сына. «Я стал злиться на него чаще. Почему? И как мне это исправить?» — эта мысль постоянно крутилась в его голове, однако проблему не решала.

Почему? Потому ли, что Картошка — сын врага и чем-то похож на него? Потому ли, что глава всё же оказался неспособным родителем? Почему Король Волков чувствовал раздражение от некоторых действий подростка? Вёл ли тот себя слишком по-детски? Завышены ли были ожидания родителя?

Король Волков пожалел, что на самом деле не волк — вой бы сейчас получился оглушительный. Вопросы сыпались градом, ответов на них не было, да и троица верных соратников совсем не помогала найти решение. Да и глава решил, что никого в отношения между ним и сыном втягивать не будет, это только их дело. Точнее, только его, потому что Картошка лишь смутно догадывается, что родитель вечно раздражён, но не делает ничего плохого.

«Как исправить?» — набатом билось в мозгу. Казалось, выйди в свет, и каждый на лбу главы увидит этот вопрос.

— А чего ты ждал от ребёнка, который детство провёл в ненормальных условиях? — обвиняюще ткнул пальцем в своё отражение Король Волков. — Надо было… — он осёкся.

«Надо было» что? Какая семья у найдёныша? Стоило главе подумать о том, что его «картофелина» давно жил бы далеко от него, и они не были бы семьёй, как из глаз брызнули слёзы.

— Сам ненормальный, а ещё от пацана что-то хочешь, — вытирая глаза полотенцем, пробурчал отец. — Всё потому, что он слишком ребёнок, а я плох в воспитании, — Король Волков вздохнул и посмотрел на своё отражение исподлобья: — Прекрати эту истерику, кто тут ещё слишком по-детски себя ведёт?

«Разговоры с самим собой — признак слабоумия», — так кстати всплыли в памяти чьи-то слова. Картошка такой, какой есть, и требовать от него, чтобы он был таким, как все в его возрасте, — бездушно. Глава хмыкнул, вспомнив, как у него руки чесались ответить какому-то парню из школы Картошки, назвавшего его балбесом. Это он, как отец, в целях воспитания может так называть ребёнка, но никто не в праве требовать «нормального поведения» от ребёнка-Маугли.

— Мы так давно никуда не выбирались вместе, — пробормотал Король Волков. — Отвык. Я отвык, — он вновь посмотрел на своё отражение, — отвык от своего сына.

Картошке было уже шестнадцать, он вымахал и стал крупнее своего отца. Тот факт, что привычно обнять ребёнка не получается, и приносил удручение. Любивший всё контролировать глава никак не мог привыкнуть к таким изменениям. Всё казалось, сынишка так и останется маленьким или уж, по крайней мере, будет меньше родителя. А теперь Картошка сам наваливался на отца, у такого если куртку возьмёшь, будешь как в шубе. В биологического папашу пошёл — и это немного бесило Короля Волков. Уж лучше б ему и не знать никогда, чьего ребёнка он растит.

Накинув рубашку, отец пошлёпал в гостиную. Он ничего не может изменить в Картошке, и тот не должен страдать только из-за своего прошлого. Это подло. Надо лишь смириться с тем, каким мальчик вырос, и исправить наконец своё отношение.

Светлая макушка нашлась на диване. Непривычно тихий ребёнок сидел обняв колени и смотрел новости. Рядом покоилась закрытая коробка пиццы, крышку которой украшала кружка, полная остывшего кофе. Мужчина ощутил укол вины и, остановившись прямо за спиной сына, запустил руку ему в волосы. Картошка дёрнулся и повернулся, а Король Волков, не переставая перебирать его пряди, делал вид, что интересуется новостями. Ему вспомнилось, как малыш включил какой-то канал, где женщина рассказывала о материнстве. Господи, да он же на «маму» откликался ради этого ребёнка, неужели сейчас будет холоден?!

— Твой кофе… он холодный, — грустно сказал Картошка.

Отец переместился на диван и молча проглотил половину напитка.

— Не так уж и плохо, — хмыкнул он и мягко улыбнулся.

Сын вернул робкую улыбку.

— Пошли в кино?

Глава предлагал. Знал, что важно было не спросить, хочет ли сын идти в кино, а показать, что он сам желает выбраться вместе с ним.

— Пошли, — удивлённо ответил ребёнок. — А на что?

— Давай посмотрим, — Король Волков взял телефон и стал искать афишу.

Картошка придвинулся к нему и положил подбородок на его плечо. Будто ничего не изменилось. Неосознанно отец прижался щекой к макушке подростка, поворачивая телефон так, чтобы и он мог видеть.

Да, строгим быть придётся, но никогда больше — глава себе это пообещал — он не будет закрываться, сбегать от сына, а будет исправлять ситуацию сразу.

Он же только что был здесь! Где он? Куда делся? Опять похитили? Просто потерялся? Не успевший ещё ничего взять Король Волков метался между стеллажами в огромном магазине в поисках маленького ребёнка, который исчез буквально у него из-под носа. Магия, блин. Даже хуже, чем когда он потерялся дома.

И так-то страшно, что потерялся, а если подумать, что малыша видели с ним, да и похищали уже… Звать бесполезно. Собственно, метаться тоже, так можно упустить его. Да они уже могли разминуться! Паника подступала всё ближе, а здравые мысли наоборот куда-то уходили.

Не успев затормозить, глава поскользнулся на мокром полу и приложился лбом о какую-то полку. Боль помогла протрезветь. Одному искать непродуктивно, нужно больше людей, для начала — сотрудники магазина.

Король Волков почти бегом направлялся к стойке, не забывая осматриваться. Но знакомой золотистой макушки нигде не было. Насколько страшно сейчас Картошке? Где он вообще? Не думает ли, что его бросили?

— Найден ребёнок примерно шести лет, волосы золотистые, одет в синюю курточку… — вдруг раздалось из динамиков, и глава больше не слушал, изо всех сил помчавшись к стойке администратора.

Уже издали он заметил фигурку в знакомой одежде и едва успел остановиться перед охранниками. Картошка плакал, сжавшись, и отбивался от рук сотрудниц, пытавшихся его успокоить.

Отец в мгновение оказался рядом с малышом и осторожно тронул его за коленку. Тот перестал ёрзать и поднял красные испуганные глаза. А затем потянулся к нему, издавая звук, похожий на скулёж. Король Волков прижал мальчика к себе и чмокнул в лоб.

— Тише-тише, всё хорошо, мама здесь.

Картошка всхлипнул пару раз, с удивительной силой стискивая в кулачке рубашку отца, и, успокаиваясь, вдруг произнёс:

— Папа.

Король Волков так и замер. Ему ведь не послышалось?.. Похоже, новая ступень развития найдёныша наступила быстрее, чем он ожидал. Сразу возникло желание похвалиться; то ли тем, что он теперь не «мама», то ли тем, что его малыш стал взрослее.

— Ох, ты наконец-то назвал меня папой, — улыбнулся отец и подарил ребёнку новый поцелуй.

— Папа, — шмыгая носом и успокаиваясь, Картошка уткнулся в его шею.

И в мире стало на одного счастливого папу больше.