Дракон и лисица (гет)

Мэй бежала, уже почти не чувствуя ног. Лабиринт коридоров казался бесконечным и пугающе одинаковым. Кажется, она уже пробегала мимо этой груды железяк? Уже видела этот бассейн, наполненный странной рыжеватой водой? Или это место действительно такое огромное и чертовски однообразное?

Ритмичный лязг за спиной не давал сосредоточиться и придумать хоть какой-то план или хотя бы найти место, чтобы спрятаться и передохнуть. Нужно было бежать — и как можно быстрее!

«Почему эти Стражи руин до сих пор активны? Я же далеко уже, они должны были перестать за мной гнаться… или это другие?» — по спине пробежал холодок.

Это место было очень похожим на фабрику по производству таких штук… но где тогда те, кто их делают? Хоть какие-то рабочие? Почему тут нет ничего, кроме груд металлолома, ржавой воды, каких-то конвейеров и Стражей руин — неактивных, как она только что убедилась, лишь частично? И какого черта, скажите на милость, это все находится рядом с Ли Юэ?

Так или иначе, надо было как-то избавляться от этой чересчур навязчивой механической троицы. Но как? Драться в одиночку — самоубийство, пока будешь бить одного, оставшиеся два устроят тебе шоу фейерверков — и поминай как звали. От охотничьего лука толку никакого — стрелы кончились в попытках попасть в ядро хоть одному из них, и энергии для использования Глаза бога тоже почти не осталось.

Вдруг земля буквально ушла из-под ног — в спешке Мэй не заметила, как на её пути оказался очередной бассейн. Не успев перепрыгнуть или обежать, она, коротко охнув, с головой ушла под воду, не успев даже толком задержать дыхание.

Вода была теплой — хоть что-то хорошее в этом ужасном месте. Учитывая обстоятельства, Мэй не удивилась бы, если бы бассейн оказался наполненным кипятком. А тут ничего — терпимо, особенно, если закрыть глаза на мерзкий привкус ржавчины во рту.

Потребовалось, по меньшей мере, секунд двадцать, чтобы собраться с силами, набраться храбрости и попытаться выбраться на поверхность. Под водой, конечно, хорошо и относительно безопасно, но запас кислорода в легких, увы, не бесконечный. Но, может, эти механические засранцы наконец-то отстали и проблема решилась сама собой?

Несколько рывков — и Мэй всплыла на поверхность. Обессиленная, она ухватилась за край бассейна. Тело казалось тяжелее обычного — наверное, из-за промокшей одежды и гравитации.

«Зачем вообще здесь вода? В чем вообще смысл этих мини-бассейнов посреди коридоров? Они же только мешают…» — осознание пришло к ней не сразу.

Сначала был уже знакомый механический лязг, заставивший все внутри сжаться от ужаса. Дрожа всем телом, Мэй обернулась — и едва успела занырнуть обратно под воду, скрываясь от залпа выстрелов.

Вода стала ощутимо горячее. Девушка жмурилась изо всех сил, стараясь сжаться в комок и уйти как можно глубже под воду. Для этого пришлось даже пожертвовать небольшим количеством кислорода. От напряжения сердце пульсировало где-то в районе горла.

«Ловушка. Эти бассейны — ловушка. И я в неё попалась», — если бы в воде можно было кричать, Мэй бы это сделала. Ситуация начинала казаться все более безвыходной. Если не всплыть — утонешь, если всплывешь — тебя тут же поджарят Стражи. Как быть?

«Так, спокойствие. Эти бассейны должны как-то наполняться и, в идеале, фильтроваться ото всякой дряни. Может, воду можно как-то спустить? Или здесь есть какая-нибудь ниша…"

Потребовалось огромное моральное усилие, чтобы заставить себя открыть глаза — и безуспешно. Вода была слишком мутной, чтобы можно было разглядеть дно. Попытки его прощупать тоже ни к чему не привели. Гладкое. До омерзения гладкое дно.

Желание сделать вдох с каждой секундой становилось все более невыносимым. Но Мэй не сдавалась. Умереть, нахлебавшись какой-то ржавой жижи, будучи загнанной в угол? Нет уж, спасибо. Если это её последние минуты, так пускай хотя бы смерть будет не такой жалкой. Например, в бою. Но уж никак не в этой дурацкой ловушке.

Она отчаянно гребла, из последних сил пытаясь всплыть. План был прост: как можно быстрее выбраться из воды и попытаться сбежать, пытаясь не попасть под выстрелы. Все то же, что она делала до этого. Авось повезет и Стражи не будут дожидаться её аккурат у воды.

Едва выбравшись на поверхность, Мэй рванула прочь, будто обезумевший зверь. Стражи довольно медлительные, глядишь, и получится не попасть под обстрел. До этого ведь как-то получалось уворачиваться от атак. Перед глазами всё плыло, а легкие, казалось, слиплись, проржавели, и адски болели, но времени думать об этом не было.

Гонка была недолгой — в конце концов Мэй обессиленно рухнула на пол, не способная даже пошевелиться. Стражи, словно по команде, остановились и развернулись. Ядра на их спинах засветились, готовясь к выстрелу.

«Неужели именно так всё и закончится?» — с горечью подумала Мэй.

Она так много не успела сделать. Так и не побывала в Мондштадте, не попробовала местное вино. И Натлан, свою родину, так ни разу и не увидела. Но самое обидное было даже не это.

Почему-то именно сейчас она вспомнила Чжун Ли — человека, с которым подружилась ещё много лет назад, незадолго после похорон матери. Его рассказы стали отдушиной, позволившей отвлечься от горя и постепенно смириться с утратой единственного близкого человека. До встречи с ним она была одиноким напуганным щенком, лаявшим на всех подряд. Но под его влиянием повзрослела и даже сумела завести друзей (так, впрочем, и не утратив дух авантюризма и любовь к приключениям). Мэй отдала бы все на свете за одну, последнюю беседу с Чжун Ли.

Как жаль, как же чертовски жаль. Она так и не сумела рассказать ему кое-что важное.

Мир вспыхнул калейдоскопом разноцветных вспышек вперемешку с обжигающе горячим воздухом — и тут же погас.

* * *

Проснулась Мэй от своего же крика. Она вскочила, резко сев на кровати, отчего пружины угрожающе заскрипели. Потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что случившееся было всего лишь сном. Или нет?

Вокруг было темно. И тихо. Не было совершенно никаких странных механических звуков вокруг, не считая тиканья часов и писка каких-то непонятных приборов.

От резких движений разболелась правая рука и, особенно, плечо и шея. Они саднели и неприятно покалывали — только сейчас Мэй осознала, что все это время на них были бинты, как, впрочем, и почти на всем туловище, бедрах и, частично, лице. Чувствуя, как бешено колотится сердце, она осторожно осмотрелась. Палата? На её комнату это точно не похоже — слишком уж белая и прям-таки стерильно-чистая. И этот медицинский запах…

Других кроватей здесь не было, зато был стол со стулом, умывальник (почему-то без зеркала) и сразу две двери. Одна из них, конечно, выход в коридор, а другая… туалет?

«Я в одиночной палате? Ох, блин… они же вроде платные, причем посуточно. Сколько же придется заплатить за лечение?» — отчего-то первым делом Мэй подумала именно о деньгах.

Затем ей захотелось узнать, как долго вообще она здесь находится. В поисках календаря или любого другого ориентира её взгляд упал на тумбочку. Цветы. Букет глазурных лилий. И никаких записок или чего-то вроде. Странно.

«Итак, какой вывод из этого всего мы можем сделать? Если я сейчас лежу в кровати, значит, я жива и, как минимум, все ещё способна чувствовать боль. Значит, каким-то образом я все-таки выбралась из того подземелья, которое, очевидно, не было сном — иначе бы я не была сейчас в бинтах и не находилась, по всей видимости, в больнице. А ещё кто-то уже в курсе, что я здесь, и принес цветы. Не медсестры же букет принесли? Да ещё и лилии», — рассуждала Мэй.

Стало понятно, что ничего понятно не было.

От размышлений её отвлек тихий стук в дверь. Выдержав небольшую паузу, в палату заглянула медсестра — миловидная девушка в светло-зеленой униформе с волосами, аккуратно убранными под того же цвета чепец. В руках она держала тусклую лампу.

— Прошу прощения за беспокойство. Я услышала крик и решила проверить.

— Все в порядке, просто кошмар приснился, — смущенно ответила Мэй. Неужели она кричала настолько громко? Впрочем, сейчас ночь, в больнице тихо, так что…

— Если хотите, я могу принести снотворное, чтобы вы могли спокойно проспать до утра.

Снотворное? Звучит неплохо. Переживать события сна заново не хотелось совершенно. Лучше совсем никаких сновидений, чем такие.

— Буду очень благодарна. Кстати… я же в больнице, да? Что со мной случилось?

— Утром придет доктор, он ответит на все ваши вопросы. Подождите немного, сейчас принесу лекарство, — вежливо улыбнувшись, медсестра скрылась за дверью. Что за странная таинственность?

Прошло, наверное, минут пять, прежде чем она вернулась. Мэй за это время даже успела чуть-чуть задремать, но тут же очнулась, услышав тихий стук в дверь. Прежде чем выпить снотворное и отдать медсестре стакан, она попыталась задать ещё пару вопросов:

— Хоть скажите, давно я здесь?

— Уже больше недели. Ожоги почти сорока процентов тела вкупе с сильнейшим физическим и магическим истощением — в общем, совсем не удивительно, что вы провели без сознания столько времени. Господин Бай Чжу утром во время обхода расскажет обо всем подробнее.

Почти неделю? Это даже мало, учитывая то, в какой передряге она оказалась. Чертовски мало. Видать, этот Бай Чжу действительно мастер своего дела, раз сумел вытащить её с того света за такой короткий срок.

На мгновение Мэй попыталась представить, в каком состоянии её доставили сюда, раз теперь почти все тело в бинтах, и ей стало не по себе. Оставался ещё один вопрос…

— А как я сюда попала? — не сдавалась Мэй, чувствуя, как приятная сонливость медленно утаскивает её в свои объятья.

— Утром, — успокаивающе повторила медсестра.

— Но…

Мягкие подушки и тяжелое одеяло действовали на неё расслабляюще. И правда, к черту разговоры. Завтра, все завтра.

Натянув одеяло повыше, Мэй закрыла глаза и постаралась расслабиться, чтобы поскорее оказаться в объятиях сна.

Жизнь продолжалась — и это несказанно радовало.

---

Примечания:

Вторая глава редактируется, так что продолжение обязательно будет и скоро~

Лучи утреннего солнца, пробивавшегося сквозь занавески, раздражали. Сонно морщась, Мэй машинально перевернулась на другой бок — и тут же пожалела, застонав от резкой боли. Ложиться на покалеченную руку, очевидно, было не самой хорошей идеей.

— Ещё одно «чудесное» утро моей «чудесной» жизни… — она вернулась в прежнее положение, и снова закрыла глаза, пытаясь уснуть. Безуспешно — рука слишком сильно ныла, чтобы расслабиться и не обращать на неё внимания. Странно даже: другие обожженные части тела и, в частности, спина, её так сильно не беспокоили. Это потому, что руке досталось сильнее всего? Или дело в подвижности конечности?

Она попыталась пошевелить пальцами перебинтованной руки. Двигались вроде бы как обычно — с поправкой на тугие бинты, конечно. Интересно, шрамы останутся? И, если да, то насколько…

Слово «уродливые» Мэй не решалась произносить даже в мыслях. Как будто всё в ней противилось даже мысли о том, что теперь она будет не такой красивой. То есть, не то, чтобы Мэй была очень красивой. Но другим нравилось. А ей, в свою очередь, было очень по душе то, каким полезным в той или иной ситуации оказывалось её миловидное личико. Но теперь, похоже, с этим будут некоторые проблемы…

Уж не потому ли над умывальником нет зеркала? Чтобы не расстраиваться раньше времени? Но ведь она так или иначе увидит все во время перевязки. Руку — так точно.

«Зачем я полезла в то подземелье, это же даже не по заданию было…» — от этих мыслей к глазам подступили слезы.

Мэй лежала так ещё некоторое время, прокручивая в голове того дня и ругая себя за излишнее любопытство. Сколько раз уже такое было? Ничему жизнь не учит. То выследила главаря банды Похитителей сокровищ просто потому, чтоб было интересно, где и как обустроено их логово, нарвавшись на эту самую банду, то однажды чуть в обитель Адептов не забрела, пока на птиц охотилась, то теперь вот это…

«Может, оттуда все Стражи руин и берутся? То-то их там так много было. Только кто или что их создает? Не могут же эти машины сами себя собирать…» — размышляла Мэй.

Надо бы, пожалуй, расспросить об этом у Чжун Ли — уж у него-то точно ответ на любой вопрос найдется. Чего он только не знает, прям-таки ходячая энциклопедия Ли Юэ, только к тому же говорящая. И как он умудряется держать в голове такое количество информации?

Она поймала себя на том, что улыбается, вспоминая о нём. Шутка ли: столько лет знакомы, а темы для разговоров все не кончаются. А, может, все дело в том, что у Мэй короткая память… уж точно короче, чем у него. Взять хотя бы местные диковинки: ей что нефрит, что корляпис — камень и камень, чего с него взять? Красивые и только. А у Чжун Ли спроси — так он тебе целую лекцию выдаст о том, что это за камни такие, где чаще всего встречаются, чем ценны и как отличить настоящие от поддельных. Удивительный тип. Но оно же и восхищало.

За размышлениями время пролетело быстро — вот уже и завтрак принесли, а там и до обхода недалеко. Мэй ждала прихода доктора с волнением и некоторым страхом. Наконец-то она узнает, что с ней случилось — между моментом побега от Стражей и пробуждением в её памяти была зияющая дыра Хотя, может, и к лучшему? По крайней мере она не помнит боли, а та, что есть сейчас, если неаккуратно пошевелиться или, чего хуже, прилечь, не такая уж мучительная. Где-то на уровне боли в мышцах после тренировки или синяков. Неприятно, конечно, особенно, если как сейчас — спросонья, но и только.

И вообще вопрос стоимости лечения пугал куда больше…

Наконец, в дверь постучали — отчетливее и увереннее, чем ночью, когда приходила медсестра. Мэй напряглась, невольно выпрямившись по струнке. Как ей себя вести? Может, нужно было одеться? Хотя тут и одежды-то, не считая длинной больничной рубашки, не видно… нужно ли было заправить кровать или это нормально, что она встречает доктора, укрывшись одеялом? Мэй, никогда прежде не лежавшая в больнице, не на шутку растерялась.

Однако все оказалось куда проще, чем она думала.

Доктором оказался симпатичный зеленоволосый молодой человек в очках по имени Бай Чжу. Очевидно, именно о нем ночью говорила медсестра. Правда змея, обвивавшая его шею на манер экстравагантного ожерелья (Мэй поначалу подумала было, что это оно и есть), немного пугала. Не то, чтобы она боялась змей… но вот людей, которые носят их на шее с настолько невозмутимым выражением лица — вполне.

— Уверяю, бояться нечего, Чан Шэн не кусается, — улыбнулся Бай Чжу, заметив испуганный взгляд пациентки.

— Только если очень попросите, — поддакнула змея.

Глаза Мэй расширились. Ей же не показалось, правда?

— Она… говорящая?

— Вполне себе. Однако давайте перейдем к гораздо более важным вещам: как вы себя чувствуете?

Мэй честно рассказала: и о болях, и о кошмарах, и о провалах в памяти. После осмотра — настолько обычного, насколько обычным он мог быть в компании говорящей змеи, Бай Чжу заключил:

— Частичная амнезия в таких ситуациях — частое явление. Как и то, что некоторые особо яркие воспоминания приходят к вам во снах. Я выпишу вам снотворное, крепкий сон вашему организму сейчас особенно необходим.

Мэй растерянно кивнула.

— А когда меня выпишут?

— Не раньше, чем через неделю.

— Через неделю? — она нервно хохотнула, — боюсь представить, сколько это всё будет стоить…

— О, не беспокойтесь об этом. Все оплачено.

— Кем это? Гильдией?

Это было первое, что пришло ей в голову. А иначе кто бы ещё мог это сделать? Впрочем, вариант с Гильдией и своего рода «моральной компенсацией» тоже звучал довольно сомнительно… Мэй ведь не на задании пострадала, так с чего бы?

— Гильдией авантюристов? Нет, счет оплатил господин Тарталья. Он же, к слову, и принес вас сюда.

— Господин… кто?

Мэй впервые слышала это имя. И, даже изо всех сил напрягая память, не могла вспомнить ни его лица, ни обстоятельства, так сказать, «доставки». Да и как он вообще оказался в тех руинах? Да ещё и так удачно… и лечение её оплатил. Слишком странно. Если не сказать — подозрительно. Разве кто-то стал бы спасать совершенно чужого ему человека? Да ещё и до города нести, а потом отдавать кругленькую сумму из своего кармана за лечение… звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой. Наверняка у него был какой-то план — и Мэй обязана его узнать.

— Разве вы с ним не знакомы?

Мэй покачала головой.

— Может, вы ещё и знаете, где его найти? Хочу поглядеть на своего спасителя да лично поблагодарить. А то даже как-то неловко получается… он меня спас, а я даже «спасибо» ему не сказала.

— Знаю. В банке Северного королевства, например. Хотя, строго между нами, — Бай Чжу загадочно усмехнулся, — проще всего будет спросить у вашего друга Чжун Ли. Уж он-то точно знает.

Она понимающе хмыкнула. Было бы совершенно не удивительно.

— А глазурные лилии — это тоже Тарталья?

— О, нет, он не появлялся здесь с тех пор, как спас вас. Цветы принес Чжун Ли.

* * *

Время, проводимое в больнице, было тягучим, будто пузырь водного мага Бездны. Не происходило почти ничего, кроме бесконечных процедур, перевязок, завтраков, обедов и ужинов. Мэй вдоль и поперек перечитала все журналы, лежавшие на посту дежурной медсестры, и начала коситься на стопки документов, хранившихся там же. Может, помочь ей с заполнением бумажек? Хоть какое-то развлечение.

Было одиноко: с тех пор, как Мэй очнулась, не приходило ни одного посетителя. Все как будто о ней забыли: не считая, конечно, медсестер и самого Бай Чжу. Глазурные лилии, стоявшие в широкой стеклянной вазе, начали понемногу увядать. Мэй их понимала: внутри она ощущала себя примерно так же. Кто бы мог подумать, что она так зависима от простого общения? И медсестер для него было явно маловато.

Поэтому Мэй считала дни до выписки, честно выполняла все предписания и даже почти не думала о том, чтобы сбежать из больницы. Свобода — это, конечно, хорошо, но за лекарствами все равно придется идти к Бай Чжу. Да и со снотворным, которое давали по вечерам, очень хорошо спалось. Ни один Страж руин так и не сумел пробраться в её сны, что несказанно радовало. Так что, глядишь, если будет хорошо себя вести и как следует высыпаться, то скоро выздоровеет — и сможет наконец-то вернуться домой.

Вот только шрамы от ожогов все никак не хотели заживать. Да, болеть постепенно перестали, но рубцов меньше не становилось. И цвет их тоже не менялся, оставаясь все таким же розоватым и явно выделяющимся на фоне бледной кожи Мэй. Бай Чжу говорил, что для полного заживления нужно время и регулярное использование специальных мазей, мол, со временем они станут светлее и тоньше. Вот только «нужно время» — это сколько? Что, если они останутся такими навсегда? Мэй и самой смотреть на них во время перевязок тошно, а тут есть вероятность, что с таким придется жить всю оставшуюся жизнь. Неужели даже магическая медицина ничего не сможет сделать?

А ведь рано или поздно повязки придется снять. И однажды все эти шрамы увидят другие. Не только Чжун Ли, но и Синь Янь, Сян Лин и вообще все, кто её так или иначе знают или не знают. Вдруг им станет противно смотреть? Вдруг из-за этого отношения испортятся? Да, друзья на то и друзья, чтобы ценить тебя в любом виде, но… вдруг? Люди разные.

Каждый раз, когда Мэй думала об этом, ей хотелось плакать. И, оставаясь наедине с собой в палате, она не сдерживала слез. Было жаль себя, было жаль всех тех, кому это придется видеть и, в конце концов, было стыдно, что она сама же виновата в том, что все эти шрамы и получила.

В один из таких моментов в палату постучали. Мэй в спешке вытерла слезы и попыталась придать лицу непринужденный вид — настолько, насколько он был возможен после стольких безмолвных истерик.

— Войдите, — она принялась нервно расправлять складки на одеяле, будто бы мятые простыни — единственное, что её сейчас беспокоило.

— Мэй, к тебе посетитель, ты не против?

— Конечно, пусть заходит, — попытка придать голосу бодрости успешно провалилась.

Кто же это? На самом деле, в другой ситуации Мэй была бы рада кому угодно — хоть Чжун Ли, хоть Синь Янь, хоть Ху Тао (вот уж чьего мрачного юмора здесь определенно не хватало, причем без капли сарказма). Но не сейчас, после очередного приступа уныния и карнавала тараканов в голове по поводу собственной внешности. Кто бы мог подумать, что это было настолько важным для неё…

— Приветики, — радостно улыбнулась Синь Янь, присаживаясь на край кровати. — Я гляжу, ты совсем тут скисла в четырех стенах.

— И вовсе я не скисла, — фыркнула Мэй. — Так, немного плесенью покрылась…

— Звучит ужасно, но ничего, скоро выпишут и снова расцветешь. Ты как вообще? Я как узнала, что ты в больницу загремела, да ещё так серьезно…

— Уже гораздо лучше, — Мэй вкратце пересказала ей события последних дней.

Синь Янь слушала её молча, то сочувственно кивая, то удивленно (или испуганно) вздергивая брови. Идеальный слушатель, словом. И лишь, когда Мэй закончила, с веселой усмешкой сказала:

— Ну ты даёшь. Очень в твоем стиле — пойти черти куда в одиночку. Но больше так не пугай, пожалуйста… лучше меня возьми, я тебя в обиду не дам. Я, конечно, из лука стрелять не умею, но зато у меня щит есть. И меч крепкий. Ни один Страж руин не устоит. Даже Руинному охотнику мало не покажется!

Жизнерадостности Синь Янь оставалось лишь позавидовать — и Мэй завидовала.

— Звучит заманчиво… но в ближайшее время я за пределы города ни ногой. Хватит с меня, и так эти консервные банки в кошмарах снятся… а я и без того их боюсь.

— Тогда… как насчет прийти на мой концерт? Он через две недели, как раз успеешь выписаться. Я как раз пару новых песен написала, тебе понравится, обещаю, — задорно подмигнув, она расплылась в улыбке.

— Только не говори, что ты пришла сюда только, чтобы позвать меня на концерт? — шутливо поинтересовалась Мэй.

— За кого ты меня принимаешь? — Синь Янь рассмеялась и, проведя ладонью по воздуху, материализовала рядом с собой мандолину. — Чтоб сыграть тебе, мне концерта ждать не нужно. Просто любое выступление — это ещё и возможность развеяться да повеселиться как следует. Ставлю мандолину: после двух недель в больнице отдых тебе чертовски необходим. Так что приходи, захвати друзей и повеселись как следует. А после концерта можно даже вечеринку чисто для «своих» устроить. Чтоб наверняка.

Синь Янь провела пальцами по струнам, извлекая мелодию — на удивление плавную и мелодичную, учитывая её страсть к рок-н-роллу. Мэй опустила взгляд, радуясь, что в ближайшие минуты отвечать что-либо будет совсем не обязательно.

Потому что она не знала, действительно ли хочет пойти на концерт. Раньше — конечно, это даже не обсуждается, но теперь? Вдруг на неё будут коситься? Вдруг будут смеяться?

Из глаз невольно брызнули слезы.

Синь Янь, заметив это, тут же остановилась.

— Эй, ты чего? Что случилось? Почему ты плачешь? Только не говори, что тебя так мелодия растрогала, — она испуганно убрала мандолину в сторону и та тут же растворилась в воздухе.

— Я… — Мэй всхлипнула. — Прости. Но ты же видишь все эти бинты? Под ними шрамы от ожогов, и я переживаю… переживаю, что…

— Что теперь не сможешь выйти в люди, потому что все будут пялиться?

Та кивнула.

— Ну, и зря. Подумай об этом с другой стороны: эти шрамы остались на тебе после того, как ты отважно отправилась исследовать руины в одиночку и сразилась с множеством Стражей руин. Это же круто! Это не делает тебя хуже. Наоборот, это показывает, что ты смелая и крутая. И что не боишься показать это другим. А тот, кто будет думать о тебе хуже только из-за того, что на твоей коже теперь есть шрамы… да пошел он. Такие люди не стоят твоего внимания — я так считаю. В конце концов, у меня тоже есть шрамы. Такая уж жизнь у приключенцев.

Мэй застыла, задумавшись над речью подруги. А ведь и правда, она ещё ни разу не думала об этом с такой стороны. Что, если шрамы могут быть гордостью?

Но в голове мгновенно возник червячок сомнений. Синь Янь говорит о шрамах, полученных в ходе совершения какого-то подвига или просто чего-то значимого. Шрамы Мэй не такие — никакой это был не подвиг. Она пострадала из-за собственного любопытства, так что никакой это не орден гордости, а скорее уж жалкая позорная медаль. И чему тут радоваться?

Но возражать не решилась и просто кое-как улыбнулась:

— Спасибо. Я… я не думала об этом с такого ракурса. Возможно, ты права. Я правда постараюсь прийти, — последнее сорвалось с губ само и Мэй тут же пожалела. Нельзя давать обещаний, если не уверена, что сможешь их выполнить. Но что уж тут поделать…

Синь Янь бросилась её обнимать — так, что Мэй аж ойкнула от неожиданности. Прикосновения уже не были такими болезненными. Просто её уже давно никто не обнимал, а тут ещё она и в таком неприглядном виде. Заплаканная, опухшая — да ещё и в бинтах.

Мэй обняла её в ответ.

Они болтали ещё какое-то время, пока в дверь вновь не постучалась медсестра с напоминанием, что время для посещений истекло. И только, когда Синь Янь ушла, Мэй вспомнила, что хотела попросить принести ей книг или журналов, чтобы было не так скучно коротать время.

«Пустая моя башка, я спросила обо всем, кроме этого…» — со вздохом она откинулась на подушки. Ладно, ничего, всего-то ещё столько же переждать — и свобода. (Отпроситься «погулять» до дома или, тем более, до книжного, Мэй даже не надеялась — в вопросах соблюдения больничного режима Бай Чжу был очень категоричен.)

Она пролежала в кровати ещё какое-то время, растерянно уставившись в потолок. От белого цвета постепенно начинало тошнить. Он и без того не был её любимым цветом, в отличие от красного или, как Мэй называла этот оттенок, «приключенчески-зеленого» (по цвету униформы искателей приключений). А здесь его, к тому же, было очень много — начиная от стен и потолка, и заканчивая тарелками, полотенцами и прочими мелочами. Это навевало тоску.

Будущее снова пугало: раз за разом Мэй ловила себя на том, что боится. Боится «выйти в люди», не говоря уже о том, чтобы отправиться на задание или просто за пределы Ли Юэ. Не только из-за шрамов. Что, если ей снова встретятся Стражи руин? Их в окрестностях хватает, что уж говорить о подземельях и, собственно, руинах. После случившегося Мэй, наверное, даже пошевелиться от ужаса не сможет. Стражи руин и прежде казались ей жуткими: шутка ли — гигантский механизм, живущий сам по себе. Было в этом что-то неправильное и противоестественное. А после случившегося в голове девушки ещё и сложился паттерн: Стражи руин — смертельная опасность, от которой надо бежать. Другого шанса и ещё одного Тартальи, который спасет твою жизнь в последний момент может и не быть.

Мэй мрачно вздохнула.

И куда подевались её смелость и решительность? Она всегда считала себя сильной — если и не физически или магически, то хотя бы морально. Как тут ею не стать, когда живешь одна и вынуждена быть сама по себе? Заговорить с незнакомцем, отправиться путешествовать в одиночестве, ввязаться в драку с бандой Похитителей сокровищ или отрядом хиличурлов — все это и многое другое со временем стало простым. Пригласить поужинать кого-то, кто тебе нравится — уже менее, но всё ещё простым. А теперь вся эта уверенность в себе и безрассудность как будто куда-то подевались. Остались, видать, в тех руинах.

«Неужели ты настолько слаба, что какие-то шрамы настолько выбили тебя из колеи? Видела бы мама — рассмеялась бы так, что её хохот был бы слышан в Натлане», — думала Мэй.

Прия (именно так звали её мать) была именно тем типом людей, которых представляют, говоря о Натлане — храброй, сильной духом и воинственной. Она была совсем не такая, как Мэй, которая даже внешностью больше походила на отца и других, более дальних родственников. От матери ей не достались ни рыжие волосы, ни высокий рост, ни загорелая кожа, ни даже карий цвет глаз.

О своей настоящей родине Мэй узнала случайно, когда ей было тринадцать, подслушав разговор Прии с соседкой. Пыталась не подавать виду, что знает их «секрет», но, в конце концов, любопытство взяло верх.

— Мам, это правда, что ты из Натлана? — спросила она как-то раз вечером, когда та, стоя у плиты, готовила ужин.

Прия удивленно застыла. После недолгой паузы, она повернулась к Мэй, сидевшей в тот момент за столом:

— Откуда ты узнала?

— Случайно услышала, — честно ответила та. — А почему ты переехала?

— Мы, — поправила её мама. — Я была на восьмом месяце. Собственно, это и вся причина — я хотела для тебя лучшей жизни. Дети не должны знать, что такое постоянные войны. Хорошо, что ты спросила, потому что я не знала, как заговорить с тобой об этом…

Она смущенно кашлянула.

— А папа?

— Он решил остаться. Не понимал моего желания уехать — в Натлане у нас было всё, а в Ли Юэ пришлось бы начинать с чистого листа.

— Так он бросил нас?

Мэй уже давно догадывалась об этом и, чем старше становилась, тем больше мирилась с этой мыслью. Но все равно узнать правду было… неприятно. Неужели он не любил ни её, ни маму? Потому что тот, кто любит, никогда не бросит.

— Нет, ну что ты? Он наверняка ждет нас в Натлане и очень скучает, — слова Прии звучали совсем не убедительно.

— Мам, ты сама-то в это веришь? Он за все время даже письма нам не прислал, не будь наивной, — Мэй осеклась. Кажется, это было грубо.

Но мама не стала ругаться — вместо этого подошла и потрепала её по макушке, взъерошив темные, как уголь, волосы.

— Иногда я забываю, насколько ты папина дочка. Он тоже всегда говорил, только то, что думает — это-то мне в нем и нравилось. У тебя даже волосы такие же — и тоже с красными кончиками.

Мэй надулась.

— Неправда, я не такая, как он. Тех, кого люблю, я ни за что не брошу. А кончики… они просто на солнце выгорели, — но неожиданная ласка, конечно, была ей приятна.

За воспоминаниями о прошлом незаметно подошло время ужина. Его принесла та же медсестра, с которой она познакомилась первой ночью здесь, когда очнулась. Поставив поднос с едой на стол, она уже хотела было удалиться, как вдруг остановилась:

— Ах, пока не забыла… сегодня к вам приходил тот молодой человек, что приносил цветы пару дней назад. Я ему отказала: правила есть правила, не больше одного посетителя в день, сами понимаете. Но он обещал, что заглянет завтра, — улыбнулась девушка.

Мэй почувствовала, как её сердце забилось быстрее. Значит, Чжун Ли не забыл о ней? Сначала Синь Янь, теперь вот он… внезапно ощутить себя не такой уж и одинокой было очень радостно.

— Правда? Это отличная новость… хоть я и немного расстроена, что вы не дали нам повидаться, — она смущенно кашлянула. — Но все равно спасибо.

— Не за что, — вежливо кивнув, девушка поспешила удалиться.

Мэй покосилась на ужин. Есть вдруг перехотелось. Вместо голода в груди теперь обитала тревога.

«В бинтах или без — я не хочу, чтобы он видел меня такой», — думала Мэй. От одной только мысли об этом ей стало ужасно неловко. Выглядеть жалко перед кем-то, кого уважаешь — врагу не пожелаешь. А именно жалкой она себя сейчас и чувствовала.

Как в тумане, девушка встала с кровати и, не обуваясь, подошла к умывальнику. Может, холодная вода немного её успокоит.

Не помогло.

Бинты вдруг стали тесными и колючими, захотелось поскорее их снять. Но нельзя. Под повязками компресс из мази, ускоряющей заживление ран. Бай Чжу обязательно заметит — хотя бы потому, что правильно забинтовать все обратно Мэй не сможет. Ругаться, конечно, не станет — кодекс врачебной этики не позволит, но лекцию прочитает знатную. Так себе перспектива.

— Он никогда не полюбит меня такую, — главный страх, в котором Мэй было стыдно признаться даже самой себе, сорвался вдруг с языка.

Да, все так. Не нравиться кому-то чужому — такое она легко могла пережить. Да пусть даже знакомому — неприятно, но не смертельно. Но не нравится тому, кто нравится тебе? Причем эстетически и как девушка, а не как личность и бесполый друг… это было действительно грустно и обидно.

Мэй тряхнула головой, будто пыталась буквально выбросить из головы все эти мысли. О чем это она думает вообще? В смысле — нравиться «как девушка»? Что за романтика лезет ей в голову, причем по отношению к тому, к кому она совершенна неуместна?

Они с Чжун Ли друзья. Давние друзья. И точка. Какая уж тут романтика? Она только всё испортит — не может все быть нормально, когда один безответно влюблен в другого. А в том, что это безответно, Мэй не сомневалась. Как и в том, что ему нравится другая девушка, которой она была не ровня во всех планах. Одно только то, как он смотрел на неё, уже о многом говорило. Так на Мэй никто и никогда не смотрел. И, похоже, уже не будет.

А потому оставалось смириться с ролью верной боевой подруги и получать от этого удовольствие. Так, по крайней мере, очень хотела думать Мэй.

Но сердце упорно твердило обратное.

---

Примечания:

Я боюсь писать третью часть, там будет Чжун Ли и мне страшно его заООСить, ахах

Примечания:

С днем новой главы, хотела опубликовать сразу две, но работа над четвертой немножко затянулась, так что пока что принесла для вас третью. Стекло, милота и встреча с дедом прилагаются~

---

Сегодняшняя перевязка обернулась небольшой неожиданностью, а именно решением Бай Чжу снять бинты вовсе. Мэй не нашла в себе силы возразить. Не скажешь же, что хочешь ходить в бинтах и дальше, ведь принять новую реальность в виде уродливых шрамов на руке и лице сложно — и вообще не слишком-то хочется?

— Все в порядке? — поинтересовался он, пока обрабатывал рубцы уже знакомой ей мазью с запахом мяты и полыни. Из-за охлаждающего эффекта казалось, будто по коже водят не ватой, а кусочком льда, что было даже приятно, ведь местами кожа все ещё немного зудела и горела. Особенно это касалось шеи, локтя и запястья, видимо, из-за постоянных движений кожа там заживала медленнее.

Мэй была почти уверена, что заниматься её ранами господин Бай Чжу был вовсе не обязан, но уточнить все никак не решалась. Наверняка ведь все дело в том, что о таком ценном во всех смыслах клиенте ему хотелось заботиться самостоятельно. Хочешь сделать что-то хорошо — делай это сам. Типичное правило любого педантичного перфекциониста, особенно такого, как её доктор.

А тут мало того, что лечение было платным (и, что важнее, уже оплаченным), так ещё и в Мэй текла эльфийская кровь — расы, очень распространенной в Натлане, и почти не встречавшейся во всем остальном Тейвате. О первом ей рассказывала мама, в то время как второе Мэй поняла сама исходя из того, что за все двадцать с лишним лет в Ли Юэ, ей так ни разу не встретился кто-то с такими же ушами. Даже у мамы они были обычными. Наверняка ведь такой фанат своего дела, как её доктор, не мог пройти мимо и не воспользоваться возможностью немного исследовать эльфа, так удобно оказавшегося у него под крылом. Впрочем, не то, чтобы Мэй была сильно против. Ничего плохого Бай Чжу не делал, а потому и возмущаться причин не было. Пусть наслаждается всевозможными анализами и расспросами, если ему это нужно — лишь бы вылечил.

«Как жаль, что все эти шрамы я не могу воспринимать так же, как свои уши — ну да, таких больше ни у кого нет, но это не делает меня хуже, а скорее даже наоборот. Это как моя отличительная особенность, моя «изюминка». Интересно, почему так получается?» — размышляла Мэй.

— Да нет, ничего, просто все никак не привыкну к тому, как теперь выгляжу, — наконец выдавила Мэй, чувствуя неловкость из-за слишком долгой паузы.

— Что ж, это дело времени. Тем более, как я уже говорил, со временем они станут гораздо менее заметными.

Мэй отвела взгляд в сторону — Бай Чжу приступил к обработке лица и шеи, отчего ей стало ещё более неловко. Его взгляд слишком пронзительный и внимательный: чувствуешь себя насекомым под микроскопом. А уж когда он так близко…

А ещё от него пахло чем-то странным и отдаленно знакомым. Приятно, спору нет, но совсем не так, как от других людей. И Мэй уже где-то сталкивалась с таким запахом, но все никак не могла вспомнить, где. Это было похоже на то чувство, когда прохладной ночью выходишь на улицу и делаешь глубокий вдох — особенно, если находишься где-то в парке или в лесу. Что-то знакомое, но едва уловимое и потому трудно описуемое.

Наконец процедуры закончилась и Мэй смогла вернуться в палату. Хоть раз нормально посмотреть на руку она так и не решилась. Даже то, что приходилось наблюдать боковым зрением, казалось ей отвратительным. А ведь сегодня придет Чжун Ли…

Его визита Мэй ждала, будто казни — и не могла думать ни о чем другом, дожидаясь послеобеденного «гостевого» часа. Что он скажет? Как теперь будет на неё смотреть?

То, что он, по всей видимости, видел её в гораздо худшем состоянии, когда навещал, пока Мэй была без сознания, её мышление игнорировало. А ведь тогда раны были свежими и пахли далеко не мятой.

В итоге, когда в палату вошла медсестра, уведомляя, что к ней пришел посетитель, Мэй захотелось сделать ровно две вещи: либо спрятаться под одеялом, либо сбежать в окно. Останавливало то, что из-под одеяла было бы неудобно разговаривать (и вообще там темно, жарко и душно), а её палата находилась на втором этаже. Лечиться ещё и от переломов, продляя таким образом время до выписки, было совсем не тем, чем Мэй хотелось заниматься в ближайшее время. Она вообще с каждым днем все сильнее хотела домой.

Поэтому девушка поспешно перекинула волосы на плечо, стараясь скрыть покалеченную часть лица и шеи, а руки и ноги спрятала под одеялом, благо длина рукава до локтя позволяла.

Его высокую фигуру девушка смогла разглядеть лишь боковым зрением — решимости поднять голову попросту не было. Хотелось спрятаться или убежать — сделать что угодно, лишь бы он не видел её такой.

«Ну почему бинты надо было снимать именно сегодня?» — внутреннему негодованию не было предела. Почему первая встреча в больнице должна быть такой неловкой и смущающей? Такое чувство, будто вместе с бинтами сняли кожу и вообще всё, оставив лишь маленькую неприглядную душу, страдавшую и боявшуюся каждого косого взгляда и неосторожного слова. Кто бы мог подумать, что шрамы могут сделать тебя такой слабой и уязвимой.

— Мэй?

Звук собственного голоса, произнесенный из его уст, на мгновенье заставил почувствовать себя рыбой, выброшенной на сушу. Она судорожно вздохнула, чувствуя, как сердце бьется где-то в районе горла.

— Прости, что приходится видеть меня такой. Знаю, зрелище так себе, но сегодня как раз был последний сеанс перевязок. Прости, — Мэй так разнервничалась, что в горле мигом пересохло.

— Тебе не за что просить прощения, все в порядке, — легким движением стул, стоявший у стола, переместился к кровати. Кому как не Чжун Ли было знать, что по этикету садиться следовало вовсе не на кровать.

В носу пронзительно защипало. Ещё чуть-чуть — и глаза наполнятся слезами. Вот уж кто здесь действительно нежеланные гости.

Попытки выдавить из себя хоть что-то внятное, ни к чему не привели, отчего рыба, оказавшаяся на суше, начала в агонии биться об лед. Начала — и стихла, едва ладонь Чжун Ли (он хоть когда-нибудь снимает перчатки?) накрыла ладонь Мэй. Даже через одеяло она могла чувствовать успокаивающее тепло его руки.⁽¹⁾

— Просто поделись со мной всем, что сейчас чувствуешь. Я не смогу найти правильные слова для поддержки, если не буду знать, почему тебе плохо.

Она зажмурилась, сморщив лицо в попытке остановить надвигающийся поток слез. Кажется, пара капель всё-таки угодили на перчатку. Как же неловко!

Ещё один глубокий — так, что заболели легкие, — судорожный вдох.

— Прости. Ещё раз прости. Просто… я чувствую себя ужасно. Шрамы меня пугают, я не хочу на них смотреть, но и не смотреть тоже не могу. Они мерзкие, и я… я боюсь, что теперь люди будут смотреть на меня из-за них с отвращением. Что я больше не буду нравиться, не смогу жить, как жила раньше. И винить, кроме себя, некого, я сама туда поперлась, сама влезла в драку, хоть меня никто не просил. Как будто боги решили наказать меня за то, что я слишком любила свое милое личико, — Мэй произнесла это на одном дыхании, чувствуя, как с каждым новым словом её щеки и уши всё больше заливает краской. Но молчать не могла: мысли и чувства, что она все это время держала в себе, лились потоком, а Чжун Ли совсем не пытался его остановить. Сложно было представить, что было бы более смущающе: если бы он слушал, как сейчас, или прервал бы её — да хотя бы банальным «не беспокойся, все в порядке».

Мэй сжала зубы так сильно, что заболела челюсть. Не плакать, никаких слез, только не сейчас и только не здесь. Не перед ним.

А, впрочем, будто в первый раз… кажется, как-то так они и познакомились лет семь тому назад?

* * *

Мэй помнила тот день так, будто это было вчера — ещё бы, ведь это были похороны её матери. Погода тогда была отвратительно солнечной — совсем не такой, какую ждешь, когда твой мир рухнул.

Прия была искательницей приключений — да ещё и обладательницей глаза бога, отчего её похороны должны были пройти не совсем обычно: с молитвами, которые должны были «помочь» её душе упокоиться или даже отправиться в Селестию, если повезет, благовониями и рядом ритуалов, в суть которых Мэй не вникала. Как и сейчас, она изо всех сил пыталась отгородиться от неприятной реальности, не думать, что все то, что с ней происходит, было по-настоящему. Поэтому все два дня до церемонии она провела, почти не вставая с кровати, и отдавая распоряжения то и дело приходившим работникам похоронного бюро короткими фразами. Как же ужасно неправильно и странно, что в шестнадцать лет тебе приходится организовывать похороны собственной матери. Каждая клеточка её тела противилась этому.

Тогда она тоже не знала, как будет жить дальше — в мире, где никого близкого, к кому можно обратиться за помощью или советом, больше не осталось. Нужно было что-то решать, как-то искать работу, чтобы как-то оплачивать счета и как-то себя обеспечивать. Что делать? Куда идти? Где найти в себе силы? И как теперь вообще возвращаться домой, где кроме неё больше никого нет и не будет?

Слёз, на удивление, не было. Вместо них была какая-то оглушающая пустота: как будто тебя ударили по голове чем-то тяжелым и теперь ты лежишь, не чувствуя ничего — даже собственного тела. Просто лежишь и разглядываешь стену, а в голове миллион вопросов без ответа. Почему? За что? Как такое могло случиться?

Встать и пойти на церемонию прощания стоило каких-то титанических усилий. Как на зло, у неё даже не было ни одного черного платья или костюма, пришлось одеться в красное — цвет, который любила мама. Уже потом, стоя среди десятка людей, одетых в темное и с траурными выражениями лиц, Мэй почувствовала себя белой (или, вернее, красной) вороной, которая даже на похоронах собственной матери не смогла вести себя подобающе. Слез всё ещё не было — слишком уж нереальным и сюрреалистичным все казалось. Какие-то песнопения на непонятном языке, тяжелый запах благовоний и чего-то с запахом не то ночного леса, не то — травы после дождя, жар раскаленной кремационной печи, в которую полагалось поместить тело, чтобы вернуть его Пиро Архонту… то, что так «возвращали» абсолютно все тела, даже тех, кто не имел даже обычного Глаза бога, не говоря уже Пиро, Мэй узнала уже сильно после.

Сил смотреть на гроб, украшенный цветами шелковицы, тоже не было.

«Мама ненавидела шелковицу, считала её цветком заносчивых богачей», — тихонько злилась Мэй. Традиции традициями, но разве предпочтения умершего не важнее?

Комнату она покинула первой ещё до окончания церемонии, не став даже «прощаться». Слишком уж сильна была закипавшая в ней злость. Бесила несправедливость, по которой мама умерла так рано, бесила шелковица и дурацкий запах благовоний, от которого начала болеть голова, бесили гости, пришедшие на церемонию — наверняка ведь пришли только потому, что так надо и «гильдия требует». Где они были, когда маму убили? Почему никто не пошел с ней на ту проклятую миссию и не смог помочь?

Не успев даже выйти из здания бюро, Мэй осела на пол прямо в коридоре и разрыдалась, уткнувшись лицом в колени. Слезы, копившиеся все эти дни, будто разом решили выйти наружу.

«Надо успокоиться, надо успокоиться…» — бесполезно. Мэй закрыла рот ладонью — звуки рыданий, естественные для любых похорон, особенно если это — похороны твоей родной матери, отчего-то казались ей ужасно стыдными. Оставалось лишь надеяться, что её отпустит раньше, чем церемония закончится и кто-то обнаружит её в таком состоянии.

Скрип открывшейся двери заставил её застыть в ужасе.

Неторопливый стук каблуков — не очень звонкий, так что обувь скорее всего не женская. Либо просто на низком каблуке.

— Прошу прощения? — голос был низким и, судя по тембру, принадлежал молодому мужчине.

Мэй осторожно подняла голову, чувствуя, как лицо залило краской.

— Предположил, что вам может понадобиться помощь. Не каждый день приходится присутствовать на похоронах собственной матери, — мужчина перед ней оказался не только молодым, но и чертовски привлекательным. Впрочем, до этого Мэй сейчас не было никакого дела — так, констатация очевидного факта.

Она напрягла память, пытаясь вспомнить, где могла его видеть. Это же тот консультант из Ваншен? Помнится, он заходил позавчера, но Мэй отказалась с ним говорить, делая вид, что спит. Кажется, даже нагрубила, сказав отстать с разговорами про детали церемонии — мол, пусть сами все решают. Ох…

— Вы же тот консультант, да? Извините, я тогда ляпнула лишнего, — она растерянно опустила взгляд.

— Ничего, я понимаю. Проводить вас в уборную? Полагаю, вы хотели бы умыться, прежде чем выйти на улицу.

Его вежливый тон вперемешку с вкрадчивым спокойным голосом взбесил её ещё в первую их встречу. С другой стороны, хоть кто-то не притворяется, что скорбит. Впрочем, до той странной девчонки в шляпе, которая то ли в шутку, то ли всерьез спрашивала, не понадобится ли Мэй в скором времени ещё один гроб и не хотела бы она сразу снять мерки, ему было ещё далеко.

* * *

— В этом нет твоей вины. Такая уж жизнь у искателей приключений — никогда не знаешь, кто или что тебя ждет. Да и, как знать, может, окажись ты тогда в другом месте — исход оказался бы куда хуже? — голос Чжун Ли вернул Мэй в реальность.

— Да куда уж хуже-то…

— Смерть, например. Однако ты жива и, насколько я могу судить, уже почти восстановилась. Поэтому я по-прежнему считаю, что все не так уж и плохо. Хотя, конечно, отправляться в незнакомое подземелье в одиночестве, не предупредив хотя бы меня, было очень непредусмотрительно.

— Прости, — Мэй бросила короткий взгляд на краешек руки, выглядывавший из-под одеяла, и скривилась.

Впрочем, Чжун Ли в каком-то смысле прав — если бы она повторила судьбу мамы, было бы действительно печально. Но ей повезло: рядом очень кстати оказался тот, кто смог помочь. Жаль, у мамы такого человека не было…

Осознание, как всегда, пришло неожиданно и с опозданием. Тот запах на похоронах… и тот запах от Бай Чжу…

— Какое благовоние может пахнуть, как ночной лес? Что-то прохладное, травянисто-древесное и освежающее.

— Неожиданный вопрос. Почему ты спрашиваешь?

— Заметила, что от господина Бай Чжу так пахнет — и который день ломаю голову, пытаясь вспомнить, где могла встречать такой странный запах. На обычные духи вроде не похоже, они почти всегда шелковицей отдают. Для запаха мази слишком сложно и не вонюче. Знаю я, что можно просто у него и спросить, но неловко же.

— И не очень прилично. То, что ты описываешь, похоже на запах туманного цветка. Он используется в маслах для бальзамирования тела за счёт охлаждающего и дезинфицирующего эффектов. И, в свою очередь, крайне редко применяется для благовоний, так как мало кто хочет ассоциироваться с разлагающимся трупом. Получается, что встречать этот запах ты могла либо во время путешествий, либо, что более вероятно, во время похорон матери.

Значит, не показалось. Что ж, на один вопрос ответ найден.

— Кстати, о традициях и всём таком прочем…

Чжун Ли сделал жест в воздухе, материализовывая небольшую, бирюзового цвета книгу. Он положил её на тумбочку.

— Я решил захватить с собой одну из своих любимых книг — полагаю, проводить дни в больнице, да ещё и в одиночной палате, ужасно скучное занятие.

— Спасибо, это действительно так, — Мэй радостно улыбнулась.

Приятно было даже не столько то, что он позаботился, принеся с собой книгу, а то, что сделано это было без подсказок. Человек просто сам сложил дважды два, проявил инициативу — и попал в яблочко. Это было чертовски мило.

Вдруг она медленно, будто с опаской, подняла голову. Расправила плечи. И так же медленно и осторожно посмотрела на Чжун Ли. Рано или поздно это все равно пришлось бы сделать — так пусть случится сейчас, когда в ней есть хоть какая-то решимость.

— Ну… что скажешь?

— По поводу лица и всего остального?

— Да, — Мэй с тревогой сглотнула.

— Судя по твоим опухшим и покрасневшим глазам, в последнее время ты много плакала. Как твоего друга, меня это удручает. Тебе непременно следует развеяться, как только выйдешь отсюда. Например, сходить на концерт Синь Янь.

— Она и тебя уже пригласить успела?

— Ну как — пригласить… афиши расклеены по всему городу, так что не заметит только слепой. А так, как я её постоянный гость на такого рода мероприятиях, проигнорировать «приглашение», пусть и не личное, было бы невежливо.

Что ни говори, а рок-концерты Синь Янь с образом интеллигента до мозга костей, которым выглядел Чжун Ли, в голове Мэй так до сих пор и не складывались. Было сложно представить, что он слушал что-то, кроме традиционной музыки или какого-нибудь блюза с джазом, которые можно услышать вечером в ресторане или на старой, потрепанной многочисленными прослушиваниями, пластинке. Но рок? Оказалось, что да — и ещё как. Просто стереотипы, основанные на внешности, временами бывают чертовски обманчивы. И, в случае с Чжун Ли, Мэй обманулась дважды: сначала во время их знакомства, когда сочла консультанта из Ваншен занудой, не понимающим простых человеческих эмоций, и склонным чересчур рационализировать всё подряд, и чуть позже, когда подумала, что такой как он никогда не пойдет на рок-концерт.

— И как Цисин это разрешили? В смысле — афиши по всему городу?

— Разрешили? Разве Синь Янь имеет привычку спрашивать? Она просто берет — и делает, в чем вы, кстати, временами очень похожи.

— Скажешь тоже, — Мэй смущенно усмехнулась.

Прошло ещё минут десять «светской» беседы, прежде чем она наконец решилась задать вопрос, волновавший её ещё с первого же дня здесь:

— Ты случайно не знаешь, кто такой Тарталья?

— Тарталья? Конечно, мы с ним знакомы. Можно сказать, он мой давний и хороший друг. И я, посмею напомнить, уже как-то раз говорил об этом, — ответил ей Чжун Ли.

Мэй напрягла память, пытаясь вспомнить, когда это такое было — конечно, бесполезно. Имя ей ни о чем не говорило. Быть может потому, что лично его она никогда не встречала, не считая её спасения из лап Стражей руин, которое встречей можно было назвать с очень большой натяжкой. Хотя бы потому, что ни его лица, ни даже голоса Мэй не помнила. Только все тот же запах туманного цветка… впрочем, более чем возможно, что он мог принадлежать господину Бай Чжу. Или что она вообще что-то путает и никакого запаха не было.

— Да? Что ж, возможно. В любом случае, я бы хотела встретиться с ним лично. После всего, что случилось, я обязана отблагодарить его хотя бы устно.

— О, уверяю тебя, зная Ча… то есть, Тарталью, словесного «спасибо» ему будет более чем достаточно, — лицо Чжун Ли было непроницаемо, как, впрочем, и всегда. Но Мэй была готова поспорить, что только что он едва не оговорился. Какое имя он хотел назвать? Что за странная оговорка и к чему тут секретность?

Эти двое знакомы гораздо лучше, чем может показаться на первый взгляд, но почему-то не хотят афишировать? Похоже на то, но какой смысл скрывать это от Мэй? Уж кому-кому, а ей не было никакого дело до «тайных» имен и чужих заморочек по этому поводу.

— Иногда ты ведешь себя очень странно, — сказала она скорее буднично, нежели с укором. — Как будто что-то скрываешь. Не подумай, я тебя не виню и уж тем более не обижаюсь. Просто дружба на то и дружба, чтобы быть честными друг с другом. Неужели за все то время, что мы знакомы, ты все ещё мне не совсем доверяешь?

Последний вопрос сорвался с её губ неосознанно. Кажется, теперь это точно прозвучало как упрёк.

Мэй смотрела на Чжун Ли внимательно, боясь уловить в выражении лица или в тоне голоса обиду или какие-то другие негативные чувства.

Однако он был все так же спокоен и доброжелателен.

«Будто подобные вещи для него все равно что песчинки для скалы — не то что не сдвинут, а даже не поцарапают», — Мэй сама удивилась поэтичности мысли, которую выдал её мозг.

— Конечно же доверяю. И потому забочусь о том, чтобы ты не беспокоилась по пустякам. Кроме того, я не вправе раскрывать чужие тайны — даже такие крохотные, как прозвища лучших друзей, которые они предпочитают хранить в секрете от чужих глаз и ушей.

Мэй открыла рот, чтобы что-то ответить. И тут же закрыла, так и не придумав достойного ответа. А что говорить-то?

— Логично. Ещё раз извини, что наехала на ровном месте.

Но оставалось ещё кое-что, чему Мэй все никак не могла найти объяснения и о чем на протяжении дней в больнице задумывалась уже далеко не раз.

— Раз уж между нами никаких секретов… как ты узнал, что я в больнице?

— От Тартальи, как я уже и сказал.

— Это я помню. Но как он меня нашел в том подземелье? Место, мягко говоря, заброшенное, не каждый туда полезет…

— По всей видимости, это было чистой воды везением, что он оказался там. Ты этого не находишь? Из всех возможных и куда более безопасных вариантов, куда можно было пойти потренироваться, он выбрал именно ту пещеру. Нам всем очень повезло, — Чжун Ли вежливо улыбнулся.

Подозрительно. Это было подозрительно — и Мэй не могла понять, что именно в его объяснении её так смущало. То, что спасение было слишком уж кстати? Что Тарталья оказался там по слишком удачному стечению обстоятельств? Что Чжун Ли узнал о случившемся слишком быстро — едва ли не сразу после того, как она оказалась в больнице, — и пришел её навестить?

Всему этому, конечно, можно было найти объяснение. Но все равно в задачке было чересчур много случайностей и «слишком». Подозрительно.

С другой стороны, какой смысл скрывать от неё обстоятельства случившегося? Если только оно не было подстроено кем-то — например, Чжун Ли, но это звучало совсем уж бредово.

«Все хорошо. Объективно все отлично. Но почему тогда мне так неспокойно? Будто бы не знаю о чем-то важном», — думала Мэй.

— Повезло, — эхом отозвалась она. — Значит, то, что ты узнал об этом так быстро — и чуть ли не в тот же день пришел меня навестить, это тоже часть везения?

Вежливая ответная улыбка. Почему бы и ей немного не поиграть?

— Рад, что ты начала понимать. К счастью, тем вечером у нас была назначена встреча, так что я действительно узнал о случившемся буквально из первых уст. Конечно, был очень обеспокоен — и пришел к тебе сразу, как только господин Бай Чжу позволил тебя навестить.

Логично. И снова нечем крыть.

— Ладно, — Мэй попыталась расслабиться, — наверное, я просто понемногу схожу с ума в четырех стенах. Уже не могу смотреть на этот вездесущий белый…

— Разве тебя не собирались выписать в ближайшее время?

— Собирались. Через пару дней. Повязки, как видишь, уже сняли — теперь господин Бай Чжу хочет проверить, как кожа будет реагировать на длительное нахождение на воздухе. Вдруг шрамы пересыхать и трескаться начнут? Я, конечно, мажу их мазью — и от бесконечного запаха мяты вперемешку с полынью меня уже тошнит, — но перестраховаться не помешает. Так, по крайней мере, он мне объяснял.

— Да, это очень похоже на Бай Чжу. Здорового перфекционизма и осторожности ему не занимать.

— Ну вот. Так что отпустят меня только послезавтра, — она со вздохом откинулась на подушки и тут же ойкнула от боли, случайно встретив макушкой железные прутья спинки кровати. — Почему болеть, когда ты взрослый, настолько ужасно и скучно? Скорей бы домой.

— Потому что в детстве рядом были родители, которые могли окружить тебя заботой. А, когда ты взрослый, то вынужден сам себя обслуживать, — подсказал Чжун Ли. — Если, конечно, у тебя нет близких, которые бы заменили тебе родителей.

— Мне в этом плане повезло, — Мэй покосилась на «Хроники заоблачного предела» на тумбочке. — Но все равно скучно…

Только такому всезнайке, как он, могло показаться хорошей идеей притащить сборник легенд Ли Юэ в качестве «легкого чтения» для убийства времени. С другой стороны, могло быть и хуже — это хотя бы не многотомный исторический справочник. Впрочем, со скуки ещё и не такое читать начнешь.

Мнение Мэй изменилось уже вечером, когда она, не найдя другого занятия, все-таки решила открыть да немного полистать принесенную Чжун Ли книгу. Вдруг интереснее, чем кажется? «Хроники» были написаны легким языком, ориентированным скорее на рядового читателя (или даже туриста, решившего познакомиться с культурой Ли Юэ), чем на ученого или кого-то вроде того, кто и без того знаком с местным фольклором. Больше всего Мэй привлекла глава, посвященная феям — их девушка не раз встречала во время путешествий. Ярко-голубые огоньки, как правило, были очень медлительны и, следуя за ними, можно было обнаружить сундук с морой, рудой и прочими ценными для любого приключенца вещами.

Но понимание, что они безобидные и вообще полезные, пришло к Мэй не сразу. В первый раз, когда она встретила такую фею, то перепугалась до смерти. Не поняла сначала: то ли это призрак, то ли блуждающий огонек из страшных сказок, то ли вообще какая-то нетипичная пиро-ловушка. А уж когда она начала медленно плыть в воздухе…

В «Хрониках» рассказывалось, что какой-то одной версии насчет существования фей не было: одни считали, что это и впрямь души умерших людей, другие — что это адепты или даже боги⁽²⁾, погибшие в войну Архонтов. Была и третья, ещё более жуткая версия: якобы феи когда-то были куда могущественнее и разумнее, но боги лишили их почти всего, включая воспоминания и голоса. В буквальном смысле от древней цивилизации по воле богов остались лишь призраки, единственный смысл которых — сопровождать путников до сокровищ и указывать им путь.

— Боги могут быть такими жестокими, — от мыслей об этом у Мэй забегали мурашки по спине.

Отношения с религией у неё, если уж на то пошло, всегда были сложными. Она не отрицала существования Архонтов — было бы глупо, учитывая то, что каждый год в Ли Юэ проходила церемония сошествия Гео Архонта. Но и не задумывалась о том, кто они такие, какова их сила и о тому подобных вещах. Существуют, делают свою работу, все вокруг этим довольны — и ладно.

Но читать о таких вот точечных проявлениях воли богов было даже как-то жутко, особенно, учитывая то, какими решительными, жестокими и хладнокровными в таких историях представали боги. Или же просто жестокими: смотря, о каким из богов идет речь — о Мораксе, который, по легендам, жесток был лишь на поле боя, либо о Мурате, которая, все по тем же легендам, была жестокой и беспощадной в принципе. Тут-то и приходило осознание, что у этих ребят мало того, что ужасающая сила, так они ещё и действительно существуют. И кто знает, не станешь ли ты следующей их жертвой?

Так что, пока это было возможно, Мэй старалась жить в своего рода неведении, прячась в своем любимом коконе «не вижу — значит, этого нет», не думая о «высоких» материях и заботясь лишь о чем-то более простом и земном. Например, как заработать денег, чтобы было чем оплатить счета и ещё осталось что-то на еду. Желательно, вкусную. Или, например, о том, как хочется однажды отправиться в действительно большое путешествие за границы Ли Юэ. Вернее, как хотелось… о том, чтобы в текущей ситуации сделать хоть пару шагов из города, было даже страшно думать. Сердце тут же начинало колотиться, как бешеное, а тело бросало в дрожь.

А вдруг ей опять встретятся Стражи руин? Их в Ли Юэ много. Один раз она им уже проиграла, вдруг это повторится снова? Умирать не хотелось. Чувствовать все те боль и ужас — тоже.

«Хотелось бы мне иметь не пиро, а гео глаз бога, — мечтательно думала Мэй. — Чтобы, как Чжун Ли, укрывать себя щитом и никого не бояться».

Но реальность была иной — она была пиро каталистом, умеющим управляться с луком ровно настолько, насколько это нужно для охоты и редких стычек со Стражами руин (как показала практика, с сомнительным успехом), чтобы деактивировать их, протыкая ядра. Про другое оружие речи не шло совсем — с ним Мэй обращаться не умела. Для копья и одноручного меча не хватало скорости и ловкости, а для двуручника — силы.

«Была бы я телосложением как мама…» — Мэй мечтательно вздохнула.

Или хотя бы как Синь Янь — та была достаточно высокой⁽³⁾ и физически развитой, чтобы без труда управляться с двуручным мечом. Она даже щитом себя укрыть умела — пусть и ненадолго. Мэй было чему учиться.

«Зато по мне теперь видно, какой стихии мой Глаз бога», — девушка саркастично усмехнулась.

Стоп, это что — сейчас шутка была? Видать, и впрямь идет на поправку, если после череды истерик она наконец начала шутить над собой и своим положением. Так, по крайней мере, хотелось думать. Мысль, что это могло быть очередной защитной реакцией, сигнализирующей, что в какой-то момент её психике стало настолько плохо, что даже хорошо, совершенно не радовала.

Как не радовало и то, что очень скоро ей предстоит по-человечески сходить в душ и перестать валять дурака, используя влажные полотенца. С повязками-то намокать нельзя было. А нет повязок — нет и запретов, связанных с их намоканием. Следовательно, хочешь-не хочешь, а увидишь во всей красе, что же стало с третью, если не больше, твоего тела.

Мэй бросила напряженный взгляд на розовую, испещренную уродливым узором из белых рубцов, кожу на руке и тыльной стороне ладони.

«Первое, что сделаю по возвращению домой — уберу все зеркала. Я не могу… не хочу себя видеть. Иначе осколок этого самого зеркала мне непременно захочется куда-нибудь в себя воткнуть», — девушка захлопнула книгу. Желания продолжать чтение не было.

Перевернувшись на здоровый бок, она закрыла глаза и попыталась уснуть, чтобы убить время, оставшееся до ужина.

---

1) Причина, по которой я писала эту главу так долго: перечитывая и редактируя этот момент, я раз десять умерла и воскресла от милоты :D

Вернуться к тексту

2) Решила не множить сущности и не называть в работе Архонтов — Архонтами, т.к. по канону, емнип, Архонты — семеро богов, победивших в войне Архонтов, а так, в целом, они все являются низшими, в отличие от «высших» богов Селестии, богами. (Всякие Архонты пыли и соли — ошибка перевода, на самом деле они не Архонты, а просто боги.) Тут подробнее про ошибки перевода: https://twitter.com/hemorrhoid_bear/status/1393627257349066759?s=20

Вернуться к тексту

3) В этом доме мы игнорируем игровую модельку Синь Янь и опираемся на историю персонажа, где говорится о её очень высоком росте: https://www.hoyolab.com/article/388384

Вернуться к тексту

Время до выписки прошло спокойно и даже почти без скуки, благодаря визитам Чжун Ли и принесенным им книгам. Они были как раз кстати, ведь вместо обещанных «пары дней» Мэй пришлось остаться в больнице ещё на неделю: после первой же ночи, проведенной без повязок, поврежденная кожа начала трескаться и кровоточить.

— Восстановление продвигается медленнее, чем планировалось, — флегматично заметил Бай Чжу, осматривая раны. — Вероятно, потребуется оставить тебя здесь ещё на неделю. Нельзя сказать, что целительная мазь совсем не действует, но…

— Может, есть какие-то другие варианты? — расстроенно поинтересовалась Мэй.

Перспектива застрять здесь ещё на неделю совершенно не радовала.

— Это средство самое сильное из того, что у меня есть. И это вдвойне странно: как правило, к этому моменту шрамы уже достаточно заживают, чтобы прекратить использовать компрессы. Может ли это быть побочным эффектом от других лекарств? Надо проверить… — Бай Чжу выглядел озадаченным, но, вместе с тем, в его взгляде читался огонек заинтересованности. Мэй это успокаивало: хорошо, когда есть кто-то, кто искренне старается тебе помочь — без разницы, ради денег ли или из чистой любви к собственному делу.

Шрамы, впрочем, не зажили и через неделю: стоило на ночь остаться без повязок, как наутро приходилось буквально отдирать себя с кровати. К уже привычным процедурам добавились анализы и разного рода исследования: Бай Чжу во что бы то ни стало хотел выяснить, почему лечение, прежде работавшее безотказно, вдруг дало сбой. Безуспешно. В итоге, к концу недели Мэй все-таки удалось уговорить доктора выписать её домой с обещанием каждый день приходить на перевязки. В конце концов, её состояние ведь стабилизовалось, так что оставаться в больнице было совсем не обязательно (хоть, наверное, и выгодно для самой больницы). Кто знает, сколько ещё придется ждать, прежде чем шрамы наконец заживут? Может, пару дней, а, может, пару недель или даже месяцев.

* * *

— Твоя раса ведь из долгожителей, не так ли? — неожиданно поинтересовался Бай Чжу.

Дело происходило в его кабинете — немного жутком месте из-за десятков колб и банок, заполненных какой-то странной полупрозрачной жидкостью. Мэй готова была поклясться, что в одной из них разглядела чей-то глаз — и все оставшееся время, что Бай Чжу заполнял бумаги для выписки, старалась туда не смотреть. Декоративные завитушки на столе были куда более приятным зрелищем. Как и пальцы доктора, крепко сжимавшие длинное черное перо с золотым наконечником. Кто-то до сих пор пишет перьями? Как старомодно.

— Вроде того. До определенного возраста растем и развиваемся как обычные люди, а потом процесс замедляется и, в конце концов, останавливается совсем. Обычно в районе двадцати-тридцати лет, но тут уж как повезет. Мама говорила, что при удачном раскладе так можно прожить столетия. Если, конечно, кто-нибудь не убьет тебя раньше или не подхватишь смертельную болезнь.

Мэй помрачнела. Странная штука — это эльфийское недо-бессмертие. Вроде бы и есть надежда, что сможешь прожить действительно долгую жизнь, но на деле мир Тейвата слишком опасен (а уж где-то кроме Ли Юэ, Мондштадта и, возможно, Фонтейна — так подавно), чтобы у тебя были хоть какие-то шансы это сделать. Особенно, если тебе не повезло заполучить Глаз бога.

Интересно, жив ли хоть кто-нибудь из её родни, оставшейся в Натлане? Неужели там до сих пор идет война? Или, может, теперь там наконец-то все спокойно? Хотя с таким воинственным Архонтом, как Мурата, очень вряд ли… интересно, что было бы с Натланом, если бы за главного там был Моракс?

От размышлений её отвлек вопрос Бай Чжу?

— Твоя мама тоже была эльфом?

— Нет, она человек. Но тоже с Глазом бога. Была…

— Понятно, значит, ты полукровка, — Бай Чжу поправил очки, сползшие с переносицы, и Мэй мысленно отметила, какие же все-таки у него длинные пальцы. Будто лапы хищной птицы, только изящнее.

Интересно, сколько вообще ему лет? Так сразу и не скажешь: выглядит молодо. Точно не старше Чжун Ли. Но раз он уже давно работает доктором и, следовательно, имеет медицинское образование, которое получается далеко не один год… выходит, лет тридцать минимум?

«Чему ты так удивляешься? Сама не намного младше — двадцать четыре уже. Ну да, некоторые люди не выглядят на свой возраст, вот ведь новость», — осекла себя Мэй.

Тем временем Бай Чжу отложил перо и откинулся в кресле, задумчиво переведя взгляд куда-то в сторону — как раз туда, где стояли жуткие банки.

— У меня есть несколько предположений, почему процесс регенерации тканей в твоем случае проходит так медленно. Возможно, все дело в том, что ты — эльф, которые, как ты сама выразилась, в определенный момент прекращают стареть. Может быть, дело в том, что ты как раз достигла этого периода… однако это нелогично, ведь старение — это прекращение деления клеток, в то время как у вас они должны делиться чуть ли не бесконечно. То есть раны наоборот должны были зажить быстрее…

«О нет, опять он ударился в размышления и перестал меня замечать», — Мэй с трудом подавила желание театрально закатить глаза. Может, Бай Чжу в прошлом успел побывать учителем? Очень уж типичная манера уходить в чересчур подробные объяснения даже тогда, когда этого не нужно.

— Так вот, — продолжал он, — теория неплохая, но критики не выдерживает. Поэтому я предпочту думать, что дело в том, что мои мази не очень-то подходят для эльфов, но за неимением других подопытных, у меня не было возможности об этом узнать.

Подопытных? Ну, спасибо.

— И к чему это все?

— В общем-то ни к чему. Просто поясняю на случай, если тебе хотелось узнать конкретнее, почему лечение настолько затянулось.

На том разговор и кончился. Как ни крути, а в ситуации был даже какой-никакой, но плюс: раз повязки продолжают быть «досадной» необходимостью, значит, ещё какое-то время никто не будет видеть её шрамов. Ловить косые взгляды из-за бинтов для Мэй отчего-то было морально проще. Подумаешь — бинты, для искателей приключений это обычное дело.

То, что шрамы для приключенцев тоже были обычным делом, Мэй почему-то в голову не приходило.

Так или иначе, но выйти из больничного «заключения» было чертовски приятно и будоражаще. Ли Юэ, ставший для неё за двадцать с лишним лет родным и привычным, сейчас казался новым и незнакомым. Странное ощущение: как будто Мэй провела в больнице не несколько недель, а несколько месяцев или даже лет.

Чужой и непривычной показалась и её собственная квартира, находившаяся на верхнем этаже одной из многоэтажек жилого квартала. Назвать это место большим нельзя было даже с натяжкой: оно состояло из узкого коридора, небольшой, но уютной кухни, ванны и спальни, ставшей шире за счет снесенной стены между бывшими маминой спальней и детской. Редких посетителей, за неимением гостиной, Мэй принимала на кухне. За столом у окна с видом на порт, можно было выпить чая и поговорить. Для двоих много места не нужно, а в любых других случаях можно было собраться где-нибудь ещё — например, в «Народном выборе» или в «Трех чашках».

Кто-то с первых зарплат покупал себе новую одежду, обувь или подарки близким, а Мэй же решила играть по-крупному — и устроила в жилье небольшой ремонт. Не то, чтобы он был необходим… но продолжать жить в своей комнате, зная, что в соседнюю больше некому возвращаться, было невыносимым. Поэтому очень скоро две небольших комнаты превратились в одну просторную. Самым сложным, как ни странно, оказалось решить вопрос со спальным местом: новая кровать была не по карману, а потому Мэй решила действовать дешево и сердито — сдвинула две кровати (не выбрасывать ведь вторую?), положила на них специально купленный двуспальный матрас и накидала сверху подушек да одеял. В итоге места для сна оказалось даже многовато — и на вторую половину «кровати» постепенно переехала часть книжек и журналов с полок, повседневная одежда и всякая мелочь, вроде резинок для волос, карандашей и кошелька. Хорошо, что мама не видела — иначе была бы вне себя от возмущения из-за такого бардака.

Кстати о Прие. Большинство вещей, принадлежавших ей, пришлось отправить в её же шкаф — выбросить, равно как и пользоваться ими, не поднималась рука. Память ведь. (Что иронично, после того, как дверцы шкафа были закрыты и заперты на ключ, Мэй так ни разу туда и не заглянула. Казалось, что стоит взять оттуда хоть что-то, как её кое-как наладившееся состояние тут же снесет цунами тоскливых воспоминаний. Проще было не трогать вещи вовсе.)

Со временем на стенах комнаты появились плакаты (и даже пара афиш с концертов Синь Янь, подаренные ею же), памятные фото и гирлянды, тускло светившиеся в темноте — вещица из Фонтейна, заменившая слишком яркий ночник. Спать в полной темноте Мэй не любила — слишком боязно и некомфортно было находиться одной в темной и пустой квартире, но и лампа на прикроватной тумбе тоже уснуть не давала — слишком светло, какую лампочку ни вкручивай. Поэтому желто-оранжевые огоньки, освещавшие комнату ровно настолько, насколько было нужно, оказались оптимальным вариантом.

Стопку книг Мэй оставила на комоде в коридоре — надо будет вернуть, как появится возможность. Хорошо бы завтра, но девушка ещё не успела дочитать последнюю из принесенных Чжун Ли книг. Называлась она лаконично — «Традиции Ли Юэ».

«Мне кажется, это все было каким-то хитрым планом, чтобы наконец-то заставить прочитать все те книжки, о которых он прожужжал мне все уши», — думала Мэй.

Ведь правда же: когда бы ещё она прочла столько книг за неделю, как не в больнице, когда больше-то и заняться нечем? В обычное время на это то времени не доставало, то подходящего настроения, то концентрации, то всего и сразу. Начинала — и через десяток страниц бросала, отвлекшись на другие вещи. (Так, собственно, кровать и оказалась завалена книгами — начатыми и оставленными на «когда-нибудь потом».) А тут время и желание сразу нашлись — и, что главное, процесс даже немного затянул. Не потому ли, что это были не просто книги, а книги, заботливо принесенные Чжун Ли?

«Надо бы заглянуть в лавку к Ин Эр за благовониями из шелковицы, — думала Мэй, вспоминая «Традиции», — их запах так красочно описан, что я обязана попробовать сама. Да и, чего уж там, Чжун Ли наверняка оценит, что я не только прочитала, но и увлеклась некоторыми местными обычаями».

Так, например, Мэй зацепила глава, рассказывающая о значении наиболее распространенных запахов благовоний. Значения были универсальными для женщин и мужчин: в зависимости от тяжести, насыщенности и множества других факторов, можно было выразить свое расположение или, наоборот, недовольство по отношению к человеку. Почти как язык цветов — только язык запахов.

Мэй было любопытно: сможет ли Чжун Ли заметить и, главное, расшифровать значение аромата благовония? Разбирается ли он в них так же хорошо, как и в камнях? Наверняка — да, но хотелось проверить на практике.

«Не следует спрашивать девушку о ее духах во время повседневного разговора. Но если внимательный человек догадается, что это за аромат и в чем его смысл, и раскроет его в тонкой формулировке, то у него будет гораздо больше шансов завоевать сердце собеседницы», — Мэй вспомнила один из абзацев книги.

Конечно, Чжун Ли такие вещи ни к чему. Ясно как день. Не станет он специально угадывать значение аромата и пытаться намекнуть, чтобы понравиться. Куда более в его стиле будет намекнуть, чтобы потом разразиться длиннющей лекцией о том, что это за аромат такой, чем знаменит, из чего производится и в чем его достоинства и недостатки. Не потому, что зануда, а потому, что жуткий педант, стремящийся поделиться знаниями с окружающими из лучших побуждений.

С другой стороны, попытаться понравиться, подыграв традициям и угадав значение аромата благовония, могла сама Мэй. Но тут возникала другая проблема — её знания о языке запахов начинались и заканчивались «Традициями Ли Юэ». Не говоря уже о том, что её обоняние совершенно посредственное и вряд ли сможет отличить запах условного туманного цветка от его собрата — пылающего цветка. Да и не факт, что Чжун Ли вообще пользовался благовониями. В общем, план сомнительный.

Она напрягла память, пытаясь вспомнить, не было ли от него какого-то особого запаха в их последнюю встречу — и поняла, что не помнит. Если он и пользовался благовониями, то наверняка использовал одни и те же постоянно много лет подряд. Так, что в глаза это не бросалось и походило на естественный, природный запах. В любом случае, надо будет быть внимательнее при следующей встрече.

«Взять и обнюхать того, кто тебе нравится? Отличная идея, Мэй, и совсем не странная, да-да», — она саркастично фыркнула.

Но все это завтра, а сейчас неплохо бы поесть какой-нибудь нормальной еды (пресное и однообразное больничное меню стабильнее экономики Ли Юэ ей уже порядком осточертело) да лечь спать, даром что уже был вечер и за этот долгий день, полный процедур «на последок», слишком подробных наставлений Бай Чжу и бюрократии, её порядком утомил.

Оказалось, что в холодильнике повесилась мышь. Не по-настоящему (и слава Архонтам), но фигурально. С другой стороны, а чего ещё было ожидать, спустя месяц отсутствия-то? То немногое, что не успело закончиться (Мэй никогда не закупалась продуктами впрок — никогда не знаешь, когда начнется и когда закончится твое следующее путешествие), протухло или прокисло. Прекрасно, просто прекрасно.

За окном уже начало темнеть, что значило, что торговые лавки скорее всего уже не работали. Оставался один единственный вариант — сходить в «Народный выбор» или ещё куда-нибудь. От мысли об этом в желудке тут же неприятно заныло — и вовсе не от голода или, напротив, отвращения к местной еде. Готовили в Ли Юэ вкусно, без разницы — лавка ли это где-нибудь в доках или ресторан в центре. Вот только одна только мысль, что люди будут смотреть на её перебинтованные шею и руку, а также на ту часть лица, что была заклеена пластырями — и становилось не по себе. А если ещё и вопросы задавать начнут? Пока она шла домой, вот, смотрели. Возможно, все дело было в стопке книг в её руках, но если нет?

В животе беспокойно заныло. Может, все-таки лечь спать? Хотя уснуть голодной вряд ли получится. Значит, по-любому надо заставить себя выйти из дома. Одной. И на этот раз без книжек в руках, отвлекавших внимание на себя.

Мэй тихонько осела на полу в коридоре, чувствуя, как дрожат колени. Кто бы мог подумать, что выйти из дома может быть так страшно? Как будто там снаружи не люди, а сплошные Стражи руин да Руинные охотники. (О том, что рано или поздно ей придется повстречаться и с ними — работа есть работа, — даже думать не хотелось.)

«Соберись, когда это ты успела стать такой нюней? Где вся смелость?» — ругала она себя.

Смелости не было. А вот чувство голода — ещё как. Оно-то и заставило наконец-то подняться, отыскать в шкафу рубашку с рукавами подлиннее и, как вишенка на торте, скрыть шею и часть лица широким вязанным шарфом. Почему-то показаться на людях в бинтах сейчас казалось более странным, чем быть укутанной в шарф, как будто это Драконий хребет, а не Ли Юэ, где даже зимой снега почти не бывает.

О решении Мэй пожалела ещё не дойдя до «Народного выбора»: мало того, что в шарфе было жарко и душно, так ещё и кожа, вспотевшая под слоем толстой ткани и бинтов, начала чесаться. Ослабив хватку шарфа, она осторожно осмотрелась, боясь столкнуться с чьим-нибудь косым взглядом. Ничего. Все проходили мимо, толком и не глядя в её сторону.

Мэй вдруг почувствовала себя очень глупо. Неужели всем и правда нет дела до того, как она выглядит? Мысль придала уверенности — и, сделав глубокий вдох, девушка зашагала чуть бодрее.

Наконец за поворотом показалась яркая выставка ресторана. Людей, несмотря на вечернее время, было немного, что не могло не радовать. Приглядевшись, за одним из столиков Мэй заметила знакомую фигуру, сосредоточенно уставившуюся в блокнот:

— Привет! — она опустилась на стул напротив.

Синь Янь подняла голову — и хмурое выражение лица тут же переменилось, став приветливым:

— Давно не виделись, — прищурившись, она покосилась на шарф, — не успела выписаться, как простудилась?

— Не так уж и давно, всего пара дней прошла. И нет, не простудилась, просто… все никак не привыкну к бинтам.

— Их до сих пор не сняли? Хотя да, глупый вопрос, сама вижу.

Мэй нервно поправила рукава.

— Не сняли, — она вкратце пересказала разговор с Бай Чжу, параллельно разглядывая меню. Что бы такого заказать? Хотелось чего-то сытного, но не из рыбы и уж точно не острого. Ни первое, ни второе Мэй не любила. Иронично даже, учитывая то, что Ли Юэ — портовый город, в котором всегда было полно рыбы и заоблачного перчика, входивших в состав многих блюд. И на гены не спишешь: Натлан был даже ещё более жаркой страной за счет нахождения рядом с вулканом, так что к «горяченькому» чему угодно его жителям наверняка было не привыкать. Мама, по крайней мере, была именно такой — любила всё острое и насыщенное специями, прекрасно себя чувствовала даже в самое жаркое лето и, наоборот, не выносила холод и сквозняки.

Наконец заказ был сделан. Выбор пал на «Дары гор» — лапшу с мясом и грибами, пожалуй, лучший вариант, если хочешь как следует поесть и при этом не любишь рыбу (и не располагаешь большим бюджетом). Дешево и сытно.

— Непривычно видеть тебя в «Народном выборе», ты же предпочитаешь еду из доков?

— Во-первых, там уже закрыто, а, во-вторых, шумно и толком не посидишь, а у меня как раз вдохновение — пишу новую песню. Так что сегодня я убиваю время здесь, — Синь Янь пожала плечами.

— Тогда я, наверное, тебя отвлекаю…

— Вообще нет, ты ж меня знаешь — друзьям я всегда рада. Они вдохновению не помеха и даже наоборот — стимул. Может, на какую мысль меня натолкнёшь. Мозговой штурм ещё никому не навредил.

— А о чем песня?

— На этот раз это будет нечто лирическое, — Синь Янь посмотрела на Мэй чуть прищурившись, — хочу написать песню о неразделенной любви. Но не сопливую, а энергичную. И драматичную. Что-то жизненное, что люди бы потом ещё не раз переслушивали на пластинках, ассоциируя текст с собой.

— Звучит… многообещающе.

На самом деле тема казалась Мэй не то, чтобы особенно интересной: сколько уже песен написано о любви, в том числе — и неразделенной? Да и не только песен: стихов, романов, пьес и так далее. Выдать что-то особенное в таких условиях — задачка, мягко говоря, непростая.

— Многообещающе, но, сама понимаешь, написать что-то такое сложно. Особенно, когда сама никогда и ни в кого всерьез не влюблялась. А тут вдруг посмотрела пьесу в театре и, черт, мне жизненно необходима песня с похожими сюжетом и настроением! Хочу запечатлеть эти страсть и надрыв, когда так любишь, что аж колени подкашиваются, но рассказать не можешь, потому что знаешь, что твои чувства обречены… — Синь Янь смущенно кашлянула, решив, видимо, что слишком увлеклась объяснениями. — Хочешь, зачитаю? Это пока черновик и тут все далеко не так чисто и складно, как хотелось бы, но…

Мэй, конечно, согласилась. Синь Янь послушно начала читать.

Песня велась от лица лирической героини: она влюблена и до определенного момента боялась об этом рассказать, будучи уверенной, что это не взаимно. Но однажды чувства выходят наружу. Песня звучит то громче, то тише, то медленнее, то, наоборот, быстрее, а в особо эмоциональных моментах даже почти срывается на крик.

— Мне нравится, как здесь сочетаются любовь и ненависть: героиня влюблена и ненавидит себя и того, кого любит, за это, но больше всего её бесит то, что она не может противостоять этому чувству. Стоит посмотреть ему в глаза, как у героини не остается сил, чтобы сопротивляться — и она раз за разом поднимает белый флаг.

Чувства, вызванные песней, как того и хотелось Синь Янь, действительно были чертовски знакомыми. Всякий раз, когда Мэй прокручивала в голове слова песни, в памяти всплывали кое-чьи глаза янтарного цвета.

— Про белый флаг это ты хорошо сказала, надо записать, — музыкантка сделала пометку в блокноте. — Только вот не могу придумать, что сделать с припевом. Хочется какую-то броскую фразу, что-то, в чем будет заключен смысл песни… не знаю, как объяснить. Что-то типа «когда ты смотришь на меня, в животе порхают бабочки», только не так банально.

— Когда ты смотришь на меня, мне хочется умереть? Там как раз было что-то про то, что героиня чувствует, будто никогда не станет достаточно… достаточной. Но ей очень этого хочется — и каждый раз при взгляде глаза в глаза её мир разбивается на тысячу осколков, — Мэй запнулась. Вот это её сейчас занесло, конечно.

— Про осколки, конечно, опять клише, но… да. Что-то такое я и имела в виду. Что ж, осталось придумать музыку, ещё немного подредактировать текст — и можно исполнять на концерте, — Синь Янь просияла.

— На концерте? Том, который послезавтра? Не рановато ли?

— А почему нет? Песня получается классная, а у меня уже давно не было чего-то свежего в репертуаре. Так что сделаю слушателям небольшой сюрприз. Ты же придешь, кстати?

Мэй похолодела. Слышать песню, которая так сильно в ней отзывается, вместе с тем, с кем она, собственно, и ассоциируется? Звучит как садизм. Но, черт возьми…

Увидеть реакцию Чжун Ли было невероятно любопытно. Как вообще он относится к подобным песням? Смотреть постановки — в том числе и романтические, вроде бы любит. Но что насчет песен? Да ещё и в рокерском стиле?

Чем больше Мэй об этом думала, тем сильнее разгоралось её любопытство. Она забыла даже, что вообще-то для того, чтобы все это увидеть, надо самой прийти на концерт. И что людей там, скорее всего, будет много. А она всё ещё в бинтах…

— Конечно. Уже не терпится услышать финальный вариант, мне кажется, это будет круто.

Поужинав, Синь Янь вызвалась проводить Мэй до дома. Та была не против, тем более что им было по пути. Да и в дружеской обстановке комплексы по поводу бинтов отошли на второй план. Она даже решилась снять шарф, который теперь висел повязанным на поясе.

— Кстати, так кто тот человек, из-за которого ты хочешь умереть? — весело поинтересовалась Синь Янь.

— Что?

— У тебя все на лице написано было, когда ты песню слушала. А потом ты так эмоционально высказалась, что я сразу поняла — попала точно в цель. Так что давай, рассказывай, — от любопытного прищура Синь Янь очень хотелось сбежать.

— Я… да у меня просто воображение хорошее и эмпатии много. Вот и прониклась.

Только не краснеть, только не краснеть. Хотя за пластырями да повязками, наверное, и толком видно не будет.

— Это случаем не тот консультант из Ваншэн, который тебе цветы и книжки в больницу приносил? О, можешь не отвечать, твое лицо уже почти как твои же волосы, — Синь Янь рассмеялась — по-доброму и без укора.

— Мы просто друзья. И сокомандники иногда.

— Я знаю, просто… знаешь, мне тебя по-дружески жаль. У таких красавчиков, как правило, поклонниц хоть отбавляй. И нередко они ведут себя как мудаки по отношению к ним. Я, правда, конкретно с этим красавчиком особо не знакома, но…

— Он не такой, — Мэй стало немного обидно.

— Хорошо, если так. Но все равно будь осторожна. А ещё я ни на что не намекаю, но Ли Юэ большой, темных закоулков в нем много, так что если тебя кто-то обидит… я тоже очень сильно расстроюсь, — Синь Янь ласково потрепала Мэй по макушке, отчего та ещё больше смутилась.

* * *

Остаток вечера Мэй потратила на уборку: выбросила протухшую еду, помыла холодильник и, заодно, все остальное в кухне, благо та была небольшой. Не то, чтобы девушка любила убираться, но неожиданный прилив энергии, скопившийся, по всей видимости, за недели безделья в больнице, не давал покоя и заставлял чистить и мыть всё, что попадалось на глаза.

Когда это прекратилось, было уже за полночь. Обессиленная, Мэй опустилась на кровать и почти сразу провалилась в сон, едва успев раздеться.

Скрип и лязг металла. Тяжелые шаги. Она бежит, почти не чувствуя ног и игнорируя режущую боль в легких на каждом вдохе. По ней стреляют — и спрятаться на этот раз негде. Нет ни воды, ни дверей, ни окон, ни даже баррикад, где можно было бы спрятаться. Прямой коридор кажется бесконечно длинным. Свист стремительно приближающихся ракет. Вспышка света. Мир стремительно окрашивается в ярко-оранжевый — пламя повсюду, даже на ней самой.

Мэй проснулась от оглушительного крика — и только спустя мгновение осознала, что голос принадлежал ей же. Сердце билось так сильно, что, казалось, вот-вот выскочит из грудной клетки. Воздуха не хватало.

В каком-то полубреду Мэй кое-как сползла с кровати на пол. Прохлада помогла немного прийти в чувство: хоть её до сих пор била мелкая дрожь, страх (если не сказать — ужас) постепенно отступал.

— Черт побери, я забыла попросить Бай Чжу выписать снотворное… — голос прозвучал, будто чужой.

Мэй кое-как поднялась и ватных ногах побрела в ванную. Хотелось поскорее забраться под душ и перестать ощущать себя такой мокрой и липкой. Да и одежду сменить не помешало бы. Спать с каждой минутой хотелось все меньше. Впрочем, нет, не так. Спать-то хотелось. А вот засыпать, чтобы опять очутиться в этом жутком сне, полном грохота, скрипа и ослепительно яркого света — категорически нет.

Приведя себя в какой-никакой порядок, Мэй направилась на кухню. Задержалась там совсем ненадолго — в какой-то момент ощущение необъяснимой тревоги снова начало нарастать. Как будто где-то рядом была опасность. И не на улице, а в её собственном доме, едва ли не за соседней стенкой. Тишина только усиливала этот страх — казалось, что в любой момент в ней мог раздастся лязг механизмов Стража руин.

— Да почему мне так страшно? Почему моя собственная квартира так сильно меня пугает? — Мэй пыталась успокоиться, но безуспешно.

Тогда она предприняла единственно верное, как ей казалось, в такой ситуации решение — бежать. Не буквально, конечно. Если дома так страшно, то, может, на улице станет легче? Свежий воздух все-таки. И бинтов можно не стесняться — в такое время (а сейчас, судя по настенным часам, было почти три часа ночи) по улицам почти никто не ходит.

Наспех одевшись в первые попавшиеся рубашку и шорты, и обувшись, Мэй отправилась гулять по ночному Ли Юэ.

Стало и правда легче. Во-первых, в городе не было так оглушительно тихо, как в квартире. Здесь, если прислушаться, можно было различить пение сверчков, журчание воды или даже редкие едва слышные звуки голосов. Во-вторых, даже ночью город продолжал жить своей жизнью — и эта жизнь в нем протекала спокойно и размеренно. Будто ничего страшного не случилось — и, более того, не должно было произойти.

Будто помимо Миллелитов, день и ночь оберегавших порядок Ли Юэ, за ним неустанно присматривал и сам Гео Архонт.

«Ну ничего себе, Мэй, всего пара каких-то кошмаров — и ты наконец признала существование богов? Как мало тебе было нужно для веры», — ноги сами принесли её на черепичную крышу одного из местных магазинов. Забраться туда было совсем не сложно: всего-то подняться по лестнице на верхний этаж, ухватиться за край крыши, оттолкнуться от парапета — и готово. За время путешествий по Ли Юэ ей случалось лазить и не по таким местам. Правда, тогда в большинстве случаев рядом был Чжун Ли и потому было не так страшно упасть… ну да ладно.

Сидеть на крыше, наблюдая за городом сверху, определенно было приятнее и спокойнее, чем просто бродить по городу. Ты видишь всех (если, конечно, есть кого видеть), а тебя — никто. А ещё здесь уж точно ни с кем не встретишься — кому вообще придет в голову лазить по крышам среди ночи?

— Мэй?

От неожиданности она едва не рухнула, слишком резко повернувшись на звук собственного имени. А, осознав, кто именно стоял перед ней, захотела сделать это дважды — чтоб наверняка.

— Чжун Ли?

Почему из всех возможных мест в этом огромном городе его занесло именно сюда? И почему именно сейчас? Только недосвиданий посреди ночи Мэй сейчас и не хватало…

Она с сомнением посмотрела вниз. В принципе, прыгать не так уж и высоко…

— Все-таки мне не показалось. Что ты делаешь в таком месте? Да ещё и в такое время?

— Тот же вопрос к тебе. А я… я просто убиваю время до утра, чтобы пойти к господину Бай Чжу и попросить продлить курс снотворного.

— Снова снились кошмары?

Мэй кивнула, выдав короткое «угу». Чжун Ли сел рядом, отчего она почувствовала себя немного неловко. И, поймав себя на этом чувстве, неловкость только усилилась: откуда столько стремления драматизировать? И романтизировать… как будто друзья не могут просто посидеть вместе на крыше, любуясь луной.

«Поздравляю, ты абсолютно безнадежна и перечитала слишком много романтических книжек», — чтобы успокоиться, Мэй уставилась вдаль. Туда, откуда виднелся силуэт корабля, стоявшего в порту.

— Что ж, в таком случае тебя можно понять. Лучше спать без сновидений вовсе, чем видеть такое каждую ночь. Что касается меня, то мне сегодня просто не спится — потому-то и решил прогуляться. Говорят, физические нагрузки благотворно влияют на качество сна.

— И часто у тебя такие бессонницы?

Чжун Ли, прежде чем ответить, выдержал короткую паузу, будто ненадолго задумавшись о чем-то.

— Честно говоря, да, случается. Возможно, всё дело в том, что я порой слишком много думаю.

— О чем же?

— О разном. Вспоминаю прошлое, размышляю, как следовало бы поступить в той или иной ситуации. А случается и такое, что я вдруг начинаю сомневаться: не забыл ли какое-то из свойств корляписа? Правильно ли помню важнейшие даты Войны Архонтов? Вдруг память начала меня подводить? Тогда беру соответствующие справочники и перепроверяю. Как правило, нигде не ошибаюсь, но на душе все равно как-то… неспокойно.

Мэй усмехнулась.

— Рассуждаешь как старик. Будто тебе не тридцать, а все триста.

— Неужели?

По выражению лица Чжун Ли нельзя было с точностью сказать — действительно ли он удивлен или спрашивает из вежливости, чтобы поддержать разговор?

— Ага. Вроде выглядишь не сильно старше меня, но разговариваешь… не подумай, мне все нравится, просто…

Мэй смущенно кашлянула, прочищая горло. «Нравится» — это ещё мягко сказано. Но ему об этом знать совсем не обязательно.

-… просто это немного странно. Как так получилось?

Чжун Ли пожал плечами.

— С самого детства я был очень начитанным ребенком. Так, видать, и повелось. Кроме того, мне определенно повезло с памятью: запомнить что-либо никогда не составляло труда. Если уж что-то или кто-то оказались здесь, — он коснулся пальцами виска, — то это навсегда.

— Сложно, наверное, жить с такой феноменальной памятью? Впрочем, даже завидно немного: у меня в одно ухо влетело — в другое вылетело. Особенно то, что касается прошлого. Я едва могу вспомнить свою юность, не говоря уже о детстве. В голове остались лишь особенно яркие обрывки. Хочется иногда рассказать какую-нибудь забавную историю или пример привести, а в голове пустота. Но, с другой стороны, оно и хорошо. Меньше помнишь — меньше поводов жалеть и грустить. Живешь сегодняшним днем — и все тут.

Луна сегодня была такой огромной. Или оно так всегда, просто с крыши лучше видно? Мэй не знала, но вглядываться в ночное небо, пока мысли лились сами собой, плавно перетекая в слова, было приятно. О кошмаре она уже и думать забыла.

— Ну, как тебе сказать? И да, и нет. В конце концов, мне действительно не так уж много лет, а потому и сожалеть пока особо не о чем. А вот приятных событий, напротив, за эти несколько десятков было полно, — Чжун Ли улыбнулся и было в его улыбке что-то загадочное и печальное.

— Например? — поинтересовалась Мэй и тут же пожалела. Не стоит задавать вопросов, ответы на которые боишься услышать.

А бояться было чего. Вот скажет он что-то вроде «я полюбил девушку и она ответила мне взаимностью» — и что тогда делать? Жить в неведении и втайне продолжать надеяться на лучшее было легче и приятнее, чем столкнуться и смириться с неприятной реальностью. Кроме того, так у неё оставалось право на флирт, совместные путешествия и обеды, без риска столкнуться с чьей-то ревностью и прослыть «разлучницей». С другой стороны, если о чем-то не знаешь — это не значит, что этого нет…

— Например, знакомств с хорошими людьми, путешествий, фестивалей и прочего. А ещё у меня есть любимая работа, на которую грех жаловаться. Так что, полагаю, я имею все основания считать, что моя жизнь складывается более чем удачно, — тем временем пояснил Чжун Ли.

Что ж, ожидать откровений было глупо, конечно же никто не станет признаваться в симпатии к кому-то так просто. А уж Чжун Ли — так и подавно.

— Что правда, то правда… — Мэй на мгновенье запнулась. Для следующей фразы потребовалось чуть больше решимости, чем у неё было обычно. — Что ж, со знакомствами мне тоже повезло — хотя бы потому, что я знаю тебя.

Обычная фраза. Ничего «такого» в ней нет. Но почему тогда так сильно хочется провалиться сквозь землю от неловкости?

Мэй поймала себя на том, что неосознанно нервно поправляет волосы, пытаясь хоть куда-то деть руки. И зря — второпях заплетенная коса теперь выглядела ещё более растрепанной.

— Собственно, под «хорошими людьми» я в том числе имел в виду и тебя. Мне нравится, что теперь есть повод чаще выбираться за пределы города — пусть и по мелочам, вроде помощи с заданиями гильдии. Кроме того, ты отличный слушатель.

Мэй показалось, что внутри неё только что взорвался фейерверк. Она расплылась в радостной улыбке:

— Кстати, о помощи… боюсь, в ближайшее время это понадобится даже чаще обычного. Не хотелось бы лишний раз отрывать тебя от работы, но как представлю, что опять столкнусь со Стражем руин — так дрожь пробирает. А задания выполнять как-то надо, — девушка смущенно почесала затылок. Признаваться в страхах было даже ещё более неловко, чем в симпатии, — так что как насчет нашего прежнего уговора? С тебя щит, а с меня — обед. Ну, или ужин — тут уж как хочешь…

— Конечно. А по поводу моей работы не переживай: к счастью, люди умирают реже, чем того хотелось бы госпоже Ху Тао. Поэтому свободного времени у меня достаточно, не говоря уже о том, что личные консультации — непосредственная часть моих рабочих обязанностей.

Мэй повернула голову, наконец-то найдя в себе решимость, чтобы посмотреть на Чжун Ли. Как же все-таки это странно: до поры до времени не бояться совершенно никого, легко ввязываться в драки и даже, прости господи, без особого зазрения совести знакомиться в барах, чтобы поесть нахаляву, но терять всякую решимость при взгляде на одного-единственного человека.

— Что такое? — Чжун Ли, поймав на себе пристальный молчаливый взгляд, глянул на неё в ответ.

«От твоего взгляда хочется умереть», — подумала Мэй, но вслух так и не произнесла.

---

Примечания:

Спасибо, что дочитали~

С днем рождения меня, кстати, мне позавчера стукнуло 25. Очень хотела опубликовать в тот же день, но не успела. Поздравления все ещё принимаются :>

Посмотрите, кстати, какую чудесную Мэй мне нарисовали по этому случаю в Твиттере: https://twitter.com/csigacsu/status/1465656529147863050?s=20

Я в любви <3

Примечания:

Поздравляю с прошедшим католическим Рождеством всех, кто его празднует. Меня не было три недели, но зато возвращаюсь с фанфарами, свистоплясками и сразу двумя главами (вторая выйдет уже вот-вот)~

---

День казался бесконечно длинным — вероятно, из-за того, что начался, не успев толком закончиться. После кошмара Мэй так и не легла спать снова, боясь, что сон повторится. Домой тоже так и не пошла, отправившись вместо этого на очень ранний завтрак в «Народный выбор». Ранний в буквальном смысле — судя по тому, что солнце уже взошло и на улице начали появляться первые люди, сейчас было в районе пяти-шести утра.

— Можно блинчики, пожалуйста? И кофе. Двойной, — Мэй широко зевнула, прикрыв рот ладонью. Ну и видок же у неё сейчас, наверное.

— Тяжелая ночка? — Сян Лин, чья смена выпала на сегодня, выглядела куда более бодрой и выспавшейся даже в такую рань. Она сделала пометку в блокноте.

Мэй кивнула, ответив сдавленным «угу». Даже ночью спать хотелось меньше, чем сейчас — как это работает? Глаза будто намазали клеем и посыпали песком. Главное не свалиться лицом в тарелку.

— Заказ принят. Будет готово минут через пятнадцать!

И как кто-то способен быть таким энергичным в пять утра? Мэй вот наоборот больше всего на свете сейчас хотелось умереть — или, скорее, лечь и уснуть мертвецки крепким сном. Таким, чтобы никакие Стражи руин её не достали — ни буквально, ни в кошмарах.

Она облокотилась об стол, поддерживая голову ладонью. Здесь было тепло и вкусно пахло, прямо как в детстве, когда просыпаешься от того, что мама гремит посудой на кухне, готовя завтрак. И ты лежишь с закрытыми глазами, пытаясь не шевелиться, чтобы не спугнуть остатки сна. Потому что если проснешься, то придется вставать, а этого жуть как не хочется…

— Ну вот и что мне с тобой делать? Надо бы разбудить, но так жалко… — послышался тихий ласковый голос Сян Лин где-то рядом.

Мэй испуганно открыла глаза. Что?

На то, чтобы осознать, что она только что дремала прямо там, где сидела, ушло несколько долгих мгновений. Шея возмущенно ныла — спать, положив голову на руки, оказалось чертовски неудобным занятием.

— О, сама проснулась. Твой заказ готов, — Сян Лин поставила поднос с едой и напитком на стол. — Кофе по моему особому рецепту — такой даже мертвого поднимет.

В другой ситуации Мэй бы напряглась и поостереглась пить что-то, приготовленное по «особому рецепту» Сян Лин. Не потому, что это могло быть невкусно — такого слова в лексиконе кулинарной мастерицы попросту не существовало. Но потому, что скорее всего это что-то «особое» содержало в себе экстраординарные ингредиенты вроде слизи слаймов или, Архонты упаси, сердца океанида. Кто в здравом уме захочет попробовать океанида на вкус?

Но на этот раз взбодриться хотелось больше, чем чего-либо ещё. Поэтому Мэй без лишних раздумий приложилась к чашке.

Это было… сладко. И очень-очень пряно. Но вкусно. Правда от количества специй немедленно захотелось чихнуть, что Мэй и сделала.

— Кофе с молоком, заоблачным перчиком, нектаром Пиро попрыгуньи и ещё кое-какими пряностями. Как тебе?

— Нектаром… кого? — она поспешно отставила чашку, боясь, что напиток сейчас попросится обратно.

— Попрыгуньи. Непременно огненной — для особенного оттенка жгучести, — гордо протараторила Сян Лин. — Мое личное изобретение. Кто бы ещё до такого додумался?

Нет, это действительно было вкусно, даже очень. Но нектар попрыгуньи?

— Да уж… впрочем, это и правда бодрит, — Мэй икнула, чувствуя, как сознание постепенно проясняется. Горло, не привыкшее к острому, немного першило. Сложно сказать, что конкретно вернуло её в тонус: то ли обилие специй, то ли сам факт того, что только что она попробовала одного из своих нелюбимейших врагов на вкус.

— Я же говорила. Так что давай, приходи в себя. День только начинается, — бодрости Сян Лин можно было позавидовать.

— Для кого начинается, а для кого — продолжается…

С сомнением покосившись на чашку, девушка отпила ещё немного — и снова чихнула, чудом не расплескав напиток. Нет, и всё-таки такое количество специй — это перебор. Но теперь хотя бы есть шансы продержаться до визита к Бай Чжу. А потом она вернется домой, выпьет снотворного для надежности — и проспит до вечера. Хорошо, что концерт послезавтра… то есть уже завтра. Оставалось надеяться, что после всего этого режим сна не собьется напрочь.

А ведь ещё надо бы наконец вернуться к поручениям гильдии — жить-то на что-то надо. Хотя бы к той части работы, что не выходила за границы города. Принеси-подай, поговори да передай — и всё в таком духе.

Расплатившись за завтрак, Мэй неторопливо побрела к хижине Бубу. Большинство лавок Ли Юэ открывалось не раньше семи утра, поэтому в запасе был ещё как минимум час, который можно было потратить на прогулку по Ли Юэ, попытки прийти в себя после полубессонной ночи и напитка Сян Лин, любование лотосами на центральной площади и кораблями — в порту… а потом получить наконец снотворное, вернуться домой и залечь спать. И, на этот раз, уже без каких-либо сновидений. Хорошо, что её сонное сознание было достаточно затуманено, чтобы не переживать ни о чем, кроме этого. И не замечать косых взглядов, если те, конечно, вообще были.

— Мэй? Эй, Мэй! — мелодичный голос Катерины, секретаря Гильдии, заставил отложить планы.

О нет. Все-таки её заметили. Не то, чтобы это было так уж удивительно — «Народный выбор» находился совсем неподалёку, но… работать сегодня не хотелось. Да и завтра, если честно, тоже. Конечно, всегда можно отказаться от поручений. Какого-либо наказания или штрафа за бездействие не предполагалось — помощь, как и подвиги, дело сугубо добровольное. Но как, если тебе так мило и приветливо улыбаются? Да и не пропадать же награде… тем более, когда на тебя рассчитывают — опытных (или, скорее, безбашенных) приключенцев, берущихся за любую работу, в Ли Юэ не так уж и много.

А потому, подавив печальный вздох, Мэй побрела к стойке Катерины. Интересно, что там в программе на сегодня? Снова хиличурлы разбушевались? Или Глаз бури? Главное, чтобы не Страж руин. Лучше десять раз поиграть с местными детьми в пиратов и приготовить кому-нибудь поесть, чем влезать в драку с ним. Да ещё и сонной…

— Давно не виделись, — Мэй легко поднялась по лестнице. За все почти пятьдесят рангов, что ей удалось заслужить, она стала почти родной. Казалось, девушка могла подняться и спуститься по ней с закрытыми глазами, так ни разу и не споткнувшись. Ровно тринадцать ступенек⁽¹⁾, предпоследняя скрипит, если наступить слишком резко.

— Говорят, ты в больнице лежала? Так или иначе, рада видеть, что теперь ты в добром здравии.

— Спасибо. А вот Ху Тао наверняка расстроилась…

— Она и правда заходила, — Катерина не поняла сарказма, — спрашивала, кто займется похоронами в случае чего и не нужна ли скидка. Родственников-то у тебя нет, а, значит, похоронные расходы лягут на плечи Гильдии.

Мэй почувствовала, как задергалась бровь. Какая предусмотрительная девочка… и ведь наверняка не со зла спрашивала, а из искренней любви к профессии — такой уж характер, но все равно это было… обескураживающе. И вызывало смешанные чувства. С одной стороны, приятно, что Мэй помнили пусть даже в таком контексте и даже в каком-то смысле заботились (а для Ху Тао это было самой что ни на есть заботой), а, с другой, кому будет приятно оказаться похороненным при жизни? Так и хотелось возразить. Мол, не дождетесь, я ещё всех вас переживу. Эльф же — пусть и наполовину. Если, конечно, опять со Стражами руин не встречусь.

— Но ты явно не для рассказа об этом меня позвала, так?

— Верно. Видишь ли, в последнее время возле Ли Юэ бродит банда Похитителей сокровищ…

— Ну, это не такая уж и новость, они часто тут ошиваются, — перебила её Мэй, попутно подавляя зевок.

— Да, но это не совсем обычные разбойники. Вернее, совсем не обычные. Они эльфы и, судя по всему, у каждого из них при себе имеется Глаз Бога. Причем не из Ли Юэ.

Сонливость будто рукой сняло. Мэй растерянно уставилась на Катерину, которая продолжала сохранять нейтральное выражение лица. Странная она все-таки. Вроде человек, но было в ней что-то… неживое.

— В смысле — не из Ли Юэ?

— В прямом. Форма другая.

Мэй невольно покосилась на свой, висевший на поясе. Красно-оранжевый ромб в золотистой оправе тут же засиял, отвечая на пристальный взгляд хозяйки.

— То есть в разных странах Глаза Бога разные?

— Верно. Форма различается, в зависимости от региона, в котором он был получен. Или от того, кто из Семерых его даровал — тут уж, как говорится, одним богам ведомо.

Мэй склонялась к первому варианту. Иначе бы её Глаз бога был бы не таким, как у Сян Лин или Синь Янь. Она ведь получила его в драке, причем безрассудной, куда влезла по своей же глупости. Вряд ли хладнокровный и рассудительный Моракс, каким его описывали в легендах, наградил бы кого-то за такое. Скорее уж наоборот. С другой стороны, то, что Мэй сражалась в рамках задания, могло быть расценено как стремление соблюсти условия контракта любой ценой. Что Мораксу, как богу контрактов, наверняка бы понравилось.

От размышлений начала болеть голова. Сложно это все. И правда: поди разбери этих богов, как и то, чего им вообще от своих подопечных надо? Так что и к черту думать об этом: есть Глаз Бога — и на том спасибо.

— И… ты, видимо, хочешь, чтобы я разобралась с этой кучкой чужестранцев? — Мэй заранее напряглась. Драться с обладателями Глаза Бога, да ещё и всерьёз? Звучало проблематично, тем более что их, по всей видимости, было сразу несколько.

— Вовсе нет. Наоборот, я бы хотела, чтобы ты была осторожнее в своих вылазках. Слишком уж странно это все. Проблем доставляют не больше, чем любые другие разбойники, но сам факт их появления настораживает. Так что будь внимательна, не лезь лишний раз в драку и сообщай, если увидишь или услышишь что-то подозрительное. И, по возможности, не путешествуй одна. Банда хоть и не агрессивная, но мы знаем о них слишком мало, чтобы рисковать членами Гильдии. Особенно кем-то вроде тебя.

— Интересная же у меня репутация, раз мне в личном порядке советуют не лезть на рожон без повода…

Катерина опять не поняла сарказма:

— И снова нет. Все это я сообщила и другим членам Гильдии. Стандартные меры предосторожности в таких случаях.

Ну почему она такая серьезная?

— Ладно, я поняла. Можно идти?

— Конечно.

Распрощавшись, Мэй наконец отправилась в хижину Бубу. Услышанные новости её всерьёз озадачили. Чужестранцы — да ещё и эльфы? Значит, скорее всего из Натлана. В других местах в таком количестве эльфы не водятся. Но что они делают в Ли Юэ? Не туристы же они? Может, в Натлане что-то случилось?

«Или они кого-то ищут. Например, меня», — подумалось Мэй, но версия была тут же отброшена как сомнительная. Какова вероятность, что кто-то в Натлане вообще в курсе существования какой-то полуэльфийки, которая, к тому же, родилась даже не в нём, а в Ли Юэ? То есть да, скорее всего, её семья очень даже в курсе, что где-то далеко теоретически существует ещё один их отпрыск. Особенно отец. Но вряд ли им, не говоря уже о ком-то другом, было бы не лень отправиться на поиски иголки в стоге сена, находящемуся, к тому же, настолько далеко.

То есть дело не в ней. Но тогда в чём?

«Нет, Мэй, ты не станешь намеренно искать эту ушастую шайку и устраивать им допрос с пристрастием. Тебе было мало того подземелья? Жить надоело? Ну бродят вокруг Ли Юэ — и пускай бродят. Раз даже Гильдия не беспокоится, то зачем переживать тебе?», — убеждала себя девушка, но любопытство уже зудело внутри.

Что ж, по крайней мере, одним советом Катерины она точно воспользуется. Компания подозрительных и сомнительно настроенных эльфов — отличный повод, чтобы пользоваться возможностью почаще звать в свои вылазки Чжун Ли. Будет кому сдерживать излишнее любопытство и, случись что, спасать от его последствий щитом. Отличный план, надёжнее не бывает.

Пришлось как следует потрясти головой, чтобы избавиться от слишком заманчивой и, потому приставучей мысли, о совместной ночевке в палатке прямо как в старые-добрые времена. Рассказывать страшные истории у костра, вместе готовить ужин, смотреть на звезды и делать все то, что ещё делают в походах...

Пыл охладил внезапно вернувшееся чувство тревоги. Ночевка под открытым небом — это хорошо, конечно, но что, если когда они будут спать, к ним подкрадется какой-нибудь монстр? А если это будет Страж руин или, чего хуже, менее шумный из-за умения летать, Руинный охотник? Под щитом на всю ночь не спрячешься.

Мэй опять тряхнула головой. Глупости. Когда это руинные ублюдки бродили сами по себе да ещё и так фривольно? Это же просто старые механизмы без какого-либо сознания или интеллекта. Есть остатки программы, говорящей, что надо «просыпаться», когда кто-то оказывается рядом, и атаковать, пока цель не умрет или не сбежит из радиуса действия — и всё. Это ясно как день, это ещё на вводных курсах приключенцев объясняли.

Только как же тогда те странные Стражи руин из подземелья, не прекращавшие преследование и не нуждавшиеся в «пробуждении»? Выходит, и такие бывают?

Память невольно вернула её в момент погони, отчего страх тут же сдавил горло. Перед глазами замельтешили едва заметные черные мушки. Чуть пошатнувшись, Мэй притормозила и осела на перила моста. Стало немного легче — от ощущения прохладной шершавой поверхности камня, удушье постепенно отступало. Сердце, впрочем, продолжало бешено колотиться. И что бы это значило?

Как бы хотелось просто стереть тот день из памяти, а вместе с ним и его последствия…

— Мэй? — услышала она знакомый голос. — Всё в порядке?

— Доброе утро, доктор. Я в норме, просто голова вдруг закружилась.

Ну как тут не вздохнуть с облегчением? Не придется искать самой, Бай Чжу уже здесь. Наверное, как раз шёл на работу. Видеть его вне больничных стен было слегка непривычно. В лучах солнечного света он выглядел куда менее болезненно, чем обычно: и кожа, оказывается, все это время была вполне нормального цвета, и синяки под глазами на деле не такие темные, и сами глаза очень даже блестят. Неужели хоть кто-то, кроме Сян Лин, сегодня выспался?

— Собственно, я как раз к вам и иду. Хотела попросить рецепт на снотворное — оказалось, что без него мне по-прежнему отвратительно спится, — Мэй смущенно пожала плечами. Почему жаловаться на что-то всегда так неловко, даже, если рассказываешь это своему же доктору?

— Что ж, этого следовало ожидать, — Бай Чжу задумчиво потер подбородок. — Пойдем, заодно посмотрим, как чувствуют себя твои шрамы.

Ах да, ещё ведь и шрамы… почему-то это сейчас беспокоило Мэй меньше всего. Куда там, когда буквально минуту назад твой организм вдруг решил, что забыл дышать и вот-вот умрет от страха.

По пути Мэй решила рассказать и об этом. Мимолетное чувство было слишком пугающим и необычным. Такого прежде никогда не случалось. То есть почти никогда.

В памяти всплыли те ночи после похорон мамы, когда Мэй просыпалась в слезах и по нескольку минут не могла нормально дышать. Легкие будто уменьшались во сне, подобно залежавшемуся воздушному шарику, и все никак не хотели «надуваться» обратно. Это было пугающе, но не настолько, чтобы идти к врачу — и в какой-то момент и вовсе прошло само.

А теперь, по всей видимости, то состояние вернулось, став раза в два сильнее, и заодно принесло с собой кошмары. Хуже быть не могло: раньше Мэй хотя бы спала без жутких сновидений, а теперь и там можно было не ждать покоя. По крайней мере, без снотворного.

Мэй чувствовала себя на редкость беззащитной — и это ей не нравилось.

* * *

— Рецепт, пожалуйста, — голубоволосую девочку в странных шапке и бусах было едва видно из-за аптечной стойки.

«Кто вообще додумался взять на работу ребенка? Ей же на вид лет восемь максимум. Это законно вообще?», — недоумевала Мэй, протягивая светло-зеленый листок, исписанный аккуратным почерком Бай Чжу.

Прием доктора прошел как обычно, за исключением разве что того, что теперь лекарства надо было покупать самостоятельно, предъявляя в хижине Бубу специальный рецепт. То есть ей и так надо было время от времени приходить туда за восстанавливающей мазью, а теперь вот добавилась ещё одна — её следовало поднести к носу, если приступ удушья вдруг повторится. Маленькая круглая баночка легко помещалась в карман и пахла, на удивление, не мятой или туманными цветками, а чем-то сладким и успокаивающим. Для более сильного и стойкого эффекта можно было нанести её на запястья, виски или область под носом. Кроме того, Бай Чжу, как Мэй и просила, выписал ей снотворное, напомнив зачем-то, что подобные вещи не следует мешать с алкоголем.

«Так вот какими благовониями мне суждено пахнуть», — нервно хихикнула девушка.

По дороге домой она снова и снова прокручивала в голове слова доктора.

«То что ты описываешь, очень похоже на симптомы ПТСР — посттравматического стрессового расстройства. Удушье, в свою очередь, частый симптом одного из проявлений этого расстройства — панической атаки. Признаться, я подозревал, что такое может случиться, хоть и надеялся, что оно обойдет тебя стороной», — объяснял ей Бай Чжу.

Узнать, что для её состояния есть вполне конкретные термины, было в какой-то степени успокаивающе. Раз есть название, то есть и способ это вылечить, правда?

Но оказалось, что не совсем.

«К сожалению, я не специалист в таких вещах. И вряд ли такой вообще найдется в Ли Юэ. Все, что я могу — это выписать лекарства, которые помогут облегчить твое состояние и убрать неприятные симптомы, но справляться с причинами, боюсь, придется самостоятельно. В любом случае, ты всегда можешь прийти ко мне, если захочешь поговорить. Я постараюсь помочь если и не лекарством, то хотя бы советом», — признался доктор.

И как бы Мэй не пыталась противиться этому чувству, она ощущала себя расстроенной. В душе ей очень хотелось найти чудесную пилюлю, которая бы разом избавила от всех проблем. Чтобы выпить — и перестать испытывать страх даже от мысли, что однажды придется выйти за пределы города. Чтобы не чувствовать стыда, идя по улице или рассказывая, почему она в бинтах и откуда столько шрамов. Чтобы, наконец, спокойно спать, ровно дышать и больше не испытывать это «внимание, мы умираем» от организма, готовое случиться в любой момент.

Уже лежа в постели, в голову Мэй пришла одна простая мысль:

«Мне нужны друзья. Одна я с этим точно не справлюсь».

Только почему-то от идеи признаться Синь Янь и Чжун Ли в своих слабостях и страхах по поводу происходящего с ней все внутри сжималось в крохотную точку. Жаловаться кому-то на жизнь и, тем более, здоровье, кто даже не твой врач? Рассказать, что даже из дома выйти боишься? Кому вообще нужны чужие проблемы, даже, если это друзья? Да и она вроде бы пока что и сама кое-как справляется… может, и не нужно лишний раз их беспокоить?

Со стоном Мэй уткнулась лицом в подушку.

Ну почему нельзя просто вытащить все мысли из головы и запихнуть их в голову другому человеку, чтобы он все понял без лишних слов? Почему говорить словами через рот так страшно и сложно?

Она бросила короткий взгляд на запертый шкаф.

— Мама, если бы ты только знала, как сильно мне тебя не хватает…

---

Примечания:

Глава получилось не особо длинной, слишком уж хороший момент вышел, чтобы не закончить на нем :D

---

1) Да, я специально считала, не спрашивайте %)

Вернуться к тексту

Примечания:

Другие люди: сокращают текст во время вычитки. Я: хытыщ, васаби и +5 страниц, которые теперь тоже надо вычитывать! >:D

А вообще с наступающим и приятного чтения! Думаю, в этом году мы ещё встретимся, ведь завтра день рождения Чжун Ли~

---

Проснулась Мэй от стука в дверь, спросонья не сразу разобрав, откуда доносится звук. В комнате, как и за окном, было темно. Похоже, снотворное сработало даже лучше нужного и её срубило до самого вечера, причем так быстро, что она даже не нашла в себе сил раздеться.

Голова была тяжелой, а свет, стоило его включить, тут же резанул глаза. Кого это принесло? Гостей Мэй точно не ждала. К ней вообще редко кто заходил.

— Да иду я, иду… — кто-то с той стороны двери всё никак не переставал стучать. Не слишком громко, но достаточно настойчиво и раздражающе, чтобы захотеть дать «дятлу» в нос.

Заглянув в глазок, Мэй увидела Синь Янь — куда более хмурую, чем обычно, и с шеей, укутанной в большой красный шарф. Простудилась что ли?

В легком замешательстве, Мэй открыла дверь:

— Эм… привет?

Вместо ответа музыкантка закатила глаза, как бы говоря «ну наконец-то явилась» и показала блокнот, который до этого держала в руке. Торопливая надпись гласила: «Я сорвала голос. Помоги».

— Оу. Ну, проходи. Я, правда, не доктор и вряд ли…

Синь Янь ответила ей следующей страницей в блокноте, явно догадываясь, что услышит подобный вопрос.

«Бай Чжу уже не принимает, а я слишком паникую, чтобы просто спокойно сидеть дома и дожидаться утра».

Она перевернула страницу.

«Завтра вечером концерт, а я без голоса. Это катастрофа!»

Мэй шумно вздохнула, отходя в сторону и приглашая подругу войти. Да уж, это и впрямь катастрофа — иначе и не скажешь. Просто лишиться голоса — это неприятно, а уж перед концертом, так и подавно. Столько готовиться, разучивать песни, репетировать, чтобы в итоге перенести всё на неопределенный срок, потому что не можешь выдавить из себя ни звука. Можно представить, насколько Синь Янь расстроена.

— Проходи на кухню, сейчас сделаю чай. А ты пока расскажи… напиши, что вообще произошло. Ты же ещё вчера в порядке была?

Легким движением ладони Мэй зажгла печь и поставила на неё тяжелый чугунный чайник, предназначенный для разогрева воды. Следом на стол опустился заварочный керамический чайник — не такой большой и гораздо более легкий, коробочка с чаем и две наиболее «презентабельные» из имевшихся в шкафу кружки. Синь Янь, тем временем, как раз закончила писать ответ.

«Я решила прогнать напоследок ту новую песню, которую тебе зачитывала, и немного увлеклась на финальном моменте. А так, как до этого я и без того много репетировала — надо же, чтобы на концерте все звучало идеально, мои голосовые связки, похоже, не выдержали… и это катастрофа! Завтра вечером концерт, а я и слова выдавить не могу! А ведь я наконец-то уговорила владельца «Трех чашек» выступить у него в ресторане, билеты уже проданы, все оплачено и должно было пройти в лучшем виде. Так, чтобы все поняли, что я не просто какая-то там уличная музыкантка, я ничуть не хуже певиц из театра! И тут такое… вот что мне делать? Сколько лет выступаю, а такого никогда не было. Так, хрипела иногда или ноту не вытягивала, но это со всеми случается. И вот тебе, пожалуйста…»

«Немного увлеклась», значит? Как это похоже на Синь Янь… но надо было что-то делать. Не бросать же подругу в беде?

— Да уж, ситуация та ещё… — Мэй сочувственно вздохнула, возвращая тетрадь подруге. — И я даже не знаю, что посоветовать, ведь никогда с таким не сталкивалась. Могу разве что поддержать. Оставайся сегодня у меня, если хочешь — все равно я, кажется, опять не усну до утра. Хотя бы будет чем заняться, не придется опять по улицам слоняться.

Синь Янь поглядела на неё с удивлением — и дописала на странице чуть ниже ещё пару слов. Похоже, до утра им предстоит общаться именно в таком формате. Но это было даже весело — прямо как на уроках в школе, когда вы с соседкой по парте тихонько обмениваетесь записками. У Мэй даже целая тетрадка для таких дел была.

«Опять кошмары?»

— Не совсем, — присев напротив, Мэй кратко пересказала случившееся за последний день, то и дело поглядывая на закипавший чайник. Было важно не пропустить момент, чтобы залить заварку не кипятком, а горячей водой. Так чай получался даже более вкусным — правда, почему именно, она так и не запомнила, хотя Чжун Ли рассказывал и об этом.

— В общем, я проспала весь день, так что теперь вряд ли усну. Разве что со снотворным, но этого мне не хочется. Да и Бай Чжу говорил, что с ним лучше не перебарщивать. И не мешать с алкоголем. Умереть-то, скорее всего, не умрешь, но спросонья будешь чувствовать себя так, будто у тебя самое жуткое в мире похмелье. Так что я теперь походу ещё и трезвенница, разве что не планирую потом не спать всю ночь, — Мэй вздохнула.

Запрет на алкоголь и впрямь расстраивал — теперь даже не расслабишься толком и в баре не посидишь нормально, если только не решишь выпить ещё с утра. А с утра Мэй не пила — так делают только алкоголики. На чай с мятой и ромашкой переходить что ли? Но от запаха лекарственных трав уже тошнило.

Тем временем чайник на плите почти закипел. Мэй все тем же движением ладони погасила огонь, ополоснула чашки и заварочный чайник, после чего засыпала в него пару ложек заварки и залила её горячей водой.

— Чжун Ли бы сердечный приступ хватил, увидь он, как я чай завариваю, — Мэй весело усмехнулась. — Но как по мне, то «просто» — не значит «плохо». Не всегда же всё по правилам делать?

Синь Янь ответила коротким смешком — и снова принялась бегло писать что-то в блокноте.

«Да он вообще жуткий зануда. Ты знала, что Мао из «Народного выбора» его боится? Сян Лин говорила, что он, едва завидев вдалеке коричневый плащ, тут же придумывает себе какое-нибудь неотложное дело, требующее отлучиться как можно скорее. Что угодно, лишь бы лишний раз не слушать, какую муку из какой пшеницы, какого помола и из какой местности следовало использовать для приготовления блинчиков. Или почему мясо именно этого кабана не очень подходит для рагу. Ну что за странный тип?»

— Странный не то слово…

Мэй вдруг осенило. Как же она раньше об этом не подумала?

— Слушай, а ведь Чжун Ли наверняка знает, чем вылечить твое горло. Он же ходячая энциклопедия.

На лице Синь Янь отразились смешанные чувства, что-то между «в гробу я видала обращаться к нему за помощью» и «если не верну голос до завтрашнего вечера, именно там и окажусь, так что ладно». Чуть промедлив, она согласно кивнула — и вновь взялась за блокнот.

«Он мне не нравится, но если поможет вернуть голос — будет здорово. Глядишь, и на доктора с лекарствами тратиться не придется. И на неустойку за перенос концерта», — прочитала Мэй.

— Но сначала — чай. Зря заваривала что ли? Он вкусный даже без всех этих церемониальных тонкостей.

* * *

Убедить Синь Янь поговорить с Чжун Ли оказалось гораздо проще, чем, собственно, его найти. Где жил загадочный консультант «Ваншэн», ни Мэй, ни уж тем более Синь Янь не знали, а в самом бюро в такое позднее время его, конечно, уже не было. Тем не менее, девушки первым делом решили отправиться именно туда, логично рассудив, что даже если и не встретят Чжун Ли там, то, по крайней мере, узнают у дежурных работников, где его искать. Схема сомнительная: не факт, что те вообще знали хоть что-то о внерабочих планах «коллеги», но других вариантов не было, зато времени до утра — хоть отбавляй.

— Господин Чжун Ли что-то говорил про деловую встречу в «Глазурном павильоне», так что, вероятно, сейчас он именно там, — подсказал миловидный юноша с копной вьющихся каштановых волос.

Мэй обрадовалась, но ровно до момента, пока Синь Янь не передала ей блокнот:

«Если он правда в «Глазурном павильоне», нам туда не попасть. Столики там бронируют за три месяца. А ещё мы одеты не по дресс-коду. Уж я-то знаю».

Да что ж за день-то сегодня такой?

— Ничего, что-нибудь придумаем, — успокоила её Мэй.

Каким-то чудом пробраться в жутко популярный и дорогой ресторан просто, чтобы попросить совета у лучшего друга? Отличный план, совсем никаких загвоздок. А, главное, никаких идей, как вообще его осуществить, не нарвавшись на Миллелитов за нарушение спокойствия и черт знает чего ещё.

В напряженном молчании они направились в «Глазурный павильон».

Ещё на подходе Мэй невольно засмотрелась на его вывеску — большой, светившийся зеленым веер, изображавший горные вершины в облаках. Заоблачный предел что ли? Было бы очень в духе такого роскошного и недосягаемого для «простых смертных» места.

У входа в ресторан стояла молодая симпатичная девушка в традиционном наряде.

— Добро пожаловать в «Глазурный павильон» — лучшее место, где можно попробовать кухню Ли. Назовите, пожалуйста, номер брони, — хоть незнакомка и старалась бодро произносить заученные фразы, было заметно, что она уже порядком устала стоять здесь, приветствуя гостей и просто любопытных зевак.

— Мы не бронировали столик. Тут сейчас ужинает наш друг и нам очень нужно с ним увидеться, можете подсказать, где он? Такой длинноволосый в коричневом пальто. Жуткий зануда.

— А, мистер Чжун Ли, — девушка понимающе кивнула. — К сожалению, ничем помочь не могу. Покой и комфорт наших гостей превыше всего.

— То есть проводить к нему вы не сможете?

— К сожалению, нет, это не по правилам. Извините.

Мэй и Синь Янь переглянулись. И что тогда делать? Не караулить же у входа — да и работница ресторана наверняка не обрадуется такой назойливости.

— Если у вас нет брони или других вопросов, я вынуждена попросить вас уйти.

Ладно, может, не так уж им и нужна чья-то помощь? Всегда можно дождаться утра и сходить к Бай Чжу. Это всего лишь голос — неприятно, но не смертельно.

Мэй пыталась себя переубедить, но тщетно. Так просто сдаваться не хотелось. Неужели нет других вариантов? Должны же быть?

Синь Янь мягко похлопала Мэй по плечу, привлекая внимание, и, когда та обернулась, протянула ей блокнот с карандашом. Страница была пустой. Ещё один выразительный взгляд — и до неё наконец дошло.

— Точно, как я сразу не подумала! Записку передать сможете? Пожалуйста.

— Записку? — девушка выглядела слегка растерянной. — Про записки в правилах ничего не сказано, так что даже не знаю…

— Ну пожалуйста. Заодно возьмете себе чего-нибудь перекусить, чтоб стоять не так грустно было.

— А вот этого точно нельзя, — она вздохнула. — Но хоть ноги разомну.

Мэй на пару секунд зависла, глядя на лист бумаги. Что написать, чтобы не вышло слишком длинно, но при этом передать всю суть ситуации?

«Нужна твоя помощь. Напиши место и время.

Мэй.»

А вдруг подумает, что случилось что-то ужасное? Будет крайне неловко помешать рабочей встрече из-за не очень срочного, в общем-то дела… то есть, конечно, срочного, но не требовавшего бросить всё и немедленно бежать на помощь.

Ещё немного подумав, Мэй перечеркнула последнее предложение, дописав:

«Нужна твоя помощь. Напиши место и время. Мы с Синь Янь подождем тебя в бюро. Только не переживай, ничего ужасного не случилось. Я потом все объясню.

Мэй.»

Слишком длинно, но ладно. Зато доходчиво. Только… а если от «не переживай» он наоборот начнет переживать? Мэй уставилась в написанное. Может, переписать?

Синь Янь негромко кашлянула, намекая, что пора закругляться. Покорно вздохнув, девушка передала записку администратору. И правда, хватит мешкать, не на контрольной же. Самое важное сказала, а остальное потом. Только бы не надумал чего лишнего…

* * *

Время текло как патока. Мэй нетерпеливо расхаживала по приемной взад-вперед и уже, кажется, изучила вообще все рекламные брошюры и плакаты, которые успела найти. Синь Янь была куда более спокойна: вальяжно разместившись в кресле, она не то писала, не то рисовала что-то в блокноте. Хорошо быть творческим человеком — всегда есть чем заняться.

Миниатюрная брюнетка, дежурившая за стойкой, не обращала на них внимания. Спокойная, должно быть, здесь работа, не то, что в «Глазурном павильоне». Сидишь в тепле, читаешь книжки, консультируешь редких посетителей — красота. Один минус особо суеверные местные будут тебя побаиваться, ведь тот, чья работа — смерть, наверняка может навлечь на тебя беду. К счастью, Мэй не была суеверной. Работа как работа: люди умирали, умирают и будут умирать — и про их похороны надо кому-то заботиться. Даже если у тебя остались родственники, вряд ли они будут в состоянии решать организационные вопросы — это девушка успела проверить на себе. В такие дни вообще ничего решать не хочется, все, что ты можешь — это лежать и рыдать. И вообще. Почему-то врачей, принимающих роды, никто не боится, хотя они в каком-то смысле тоже находятся на границе жизни — просто с противоположной стороны. Но как с работниками похоронного бюро пересекаться — так это катастрофа и неудачи до конца жизни. Где логика?

— Я, надеюсь, не мешаю своим хождением туда-сюда? — обратилась Мэй к работнице бюро.

Та подняла голову, глядя тяжелым, пронзительным взглядом, совсем не подходившим такой хрупкой и воздушной девушке.

— Да нет, все в порядке. Я тут ещё и не такое видела. Вы хотя бы не шумите и не бьетесь головой о стену. А один раз посетитель спросил, где у нас уборная, после чего мы ещё неделю отмывали в ней кровь. С тех пор у нас в бюро только специальные небьющиеся зеркала, — ответила та совершенно будничным тоном, каким говорят о погоде или о скидках в магазине.

Мэй и Синь Янь ошарашенно переглянулись.

— И часто у вас такое случается?

— Не особо, — брюнетка пожала плечами. — Но реакции на смерть бывают разными. Кто-то впадает в истерику, кто-то — в ступор, некоторые — в ярость, причем чаще всего по отношению к себе. Всегда грустно видеть такое, особенно, если у человека нет близких людей, которые могли бы поддержать его в такой ситуации. Такие очень часто становятся нашими следующими… клиентами.

Да уж, сложно не согласиться. Даже не поймешь, что страшнее: то, что к чьей-то смерти никогда нельзя быть готовым, или то, что после неё можно остаться совершенно одному, не зная, как вообще жить дальше и с чего начинать. В таком состоянии и правда запросто можно, как выразилась консультантка, стать следующим клиентом похоронного бюро. Причем в самом прямом смысле этого слова.

От мрачных мыслей её отвлек перезвон дверного колокольчика и знакомый звук шагов.

— Прошу прощения за ожидание, надеюсь, оно было не слишком долгим. Нин Гуан временами бывает такой дотошной… давайте поговорим у меня в кабинете, — поприветствовал их Чжун Ли.

Что-то кольнуло Мэй длинной острой иголкой. Так вот с кем был деловой ужин? С «Волей небес» Нин Гуан?

Ну конечно же она знала, кто это. Не лично — слишком уж высокого полета была эта птица, причем во всех смыслах. Но вряд ли во всем Ли Юэ найдется хоть один человек, кто не слышал о самой влиятельной женщине этого города. А её парящий в небесах дворец не видел разве что слепой. Мэй исключением не была. Так же, как простая искательница приключений не была соперницей богатой красотке-аристократке, выше которой по статусу были разве что адепты да сам архонт.

В общем, оставалось надеяться, что деловой ужин действительно был всего лишь деловым. Воевать против той, которая берет что хочет по щелчку пальцев, было бессмысленно. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы это понимать.

— Что за мрачные лица? Я все-таки заставил вас слишком долго ждать? — поинтересовался Чжун Ли.

Короткая пауза. Мэй расплылась в хитрой усмешке. Когда удача вертит перед тобой хвостом, надо не щелкать клювом и скорей хвататься:

— Вообще-то да. Но так и быть, я прощу тебя, если угостишь меня ужином.

Изящный способ позвать кого-то на свидание, не называя это свиданием. И заодно притупить иголку. Хотя вряд ли, конечно, стоит рассчитывать на «Глазурный павильон» — ждать три месяца Мэй не собиралась, да и ужин там слишком дорогое удовольствие. Особенно если он с тем, кто вечно забывает кошелек.

Раздался выразительный кашель со стороны кресла. Краем глаза Мэй заметила, как Синь Янь театрально закатила глаза. Оставалось радоваться, что любые попытки что-либо сказать были для неё болезненными, иначе без ехидных комментариев бы точно не обошлось.

Она протянула блокнот. Очередная надпись размером во всю страницу гласила:

«Мы идем или как?»

По пути к кабинету Мэй объяснила ситуацию. Так и так, мол, во время репетиции Синь Янь сорвала голос, общается через блокнот, а завтра концерт, помоги, ты ведь умный. И, прежде чем Чжун Ли хотя бы успел открыть рот, музыкантка начала рыться в блокноте.

— Я, конечно, могу помочь советом, но все-таки лучше с утра… ладно, понял, советом так советом. Но к Бай Чжу завтра все-таки сходи. Я все-таки больше историк и культуролог, чем доктор.

Мэй с трудом сдержала смешок. Кажется, Синь Янь стоило сделать закладку на странице про панику в ожидании утра. Такими темпами она ей ещё пригодится.

Строгое убранство кабинета Чжун Ли было для Мэй уже почти родным — слишком много раз она здесь была с момента их знакомства. Менялось здесь, похоже, только одно: количество книг, газет и папок с документами, которых с каждым годом в шкафах становилось все больше и больше. И как они в них помещались?

А так все оставалось прежним: и зеркало в позолоченной раме в углу на стене, и порядок на столе — бумаги аккуратно сложены, все на своих местах, нет ни забытой кружки, ни брошенного пера, ни неосторожно оставленной кляксы. Аж жуть берет от такой идеальности. Интересно, дома у него так же?

Фантазия тут же нарисовала Чжун Ли в фартуке и чепце со шваброй в руках, затеявшего генеральную уборку. Сдерживать смешок становилось все труднее.

В реальность её вернул щелчок дверного замка.

Прежде чем сесть за стол, Чжун Ли приоткрыл окно — Мэй знала, что он проветривал кабинет всякий раз, когда заходил в него. Свежий воздух был обязательным ритуалом, создававшим рабочее настроение и помогавшим сконцентрироваться.

Мэй и Синь Янь сели в кресла напротив, краем глаза девушка заметила, как подруга с любопытством разглядывает все вокруг. Прямо как она сама, когда недавно впервые оказалась в кабинете Бай Чжу. Что ж, её можно было понять, не каждый день оказываешься в кабинете консультанта ритуального бюро «Ваншэн». Наверное, тоже думала, что тут будет мрачно и жутко — с черепами, свечами, шелковичными благовониями и тяжелыми шторами, не пропускающими солнечный свет. Или чего там ждут от таких мест? Но, увы и ах, кабинет Чжун Ли был совершенно обычным кабинетом.

— Итак, что касается голоса… ты правильно делаешь, что перестала даже пытаться говорить и пользуешься блокнотом. Чем больше ты молчишь, тем больше шансов, что связки не пострадают и полностью восстановятся. Здесь как с любой другой подобной травмой: чем больше пострадавшая конечность находится в покое, тем лучше проходит выздоровление, — Чжун Ли задумался. — Как я уже сказал, я не медик и могу дать лишь общие рекомендации, которые хуже не сделают. За остальным тебе к докто…

Синь Янь угрожающе зашелестела блокнотом и он осекся.

— Так вот. Ещё советую чаще пить: желательно, теплый, но не горячий чай с медом и травами, молоко или что-то в таком духе. Я не знаю, самоучка ты или нет, но наставники на курсах обычно учат, что можно и нельзя пить, чтобы не повредить голос. К любым шипучим напиткам и тем более к алкоголю лучше пока не прикасаться вообще.

— Добро пожаловать в клуб трезвенников, — ухмыльнулась Мэй.

Музыкантка её проигнорировала, увлеченно делая пометки в блокноте.

— Можешь попробовать прополоскать горло морской водой, кстати. Правда набирать её лучше подальше от пристани — так, на всякий случай…

Наблюдать за тем, как Чжун Ли вертит между пальцев длинное черное перо с золотистым наконечником было, конечно, занимательно. Но по-прежнему оставался один вопрос, на который ответа так до сих пор и не прозвучало. Потому Синь Янь решила озвучить его сама:

«Завтра вечером концерт. Я успею восстановить голос?»

— Не хочу тебя огорчать, но… нет. Даже, если он и вернется, петь в таком состоянии нельзя. Рискуешь потерять голос насовсем. По-хорошему, тебе стоит молчать хотя бы пару дней, а лучше — недель. Так что концерт лучше перенести.

Это стало для Синь Янь последней каплей. В расстроенных чувствах она вскочила и стрелой выбежала из кабинета, позабыв про блокнот. Мэй подняла его — и бросилась следом.

Бежать оказалось недалеко — Синь Янь сидела на полу под дверью кабинета, обхватив руками колени и сжав губы в тонкую нить. Будто маленький нахохлившийся воробушек, пытающийся не подавать виду, что очень расстроен. Несложно понять: музыкантка прекрасно понимала, что к рекомендациям Чжун Ли стоит прислушаться, но внутренний бунтарский дух не позволял сдаваться так просто. Наверняка где-то внутри неё ещё теплилась надежда на чудо и на то, что концерт пройдет так, как и было запланировано.

Мэй мягко опустилась на колени рядом и протянула блокнот и карандаш.

— Послушай, я понимаю, что ты расстроена — я бы чувствовала то же самое, но на концерте в «Трех чашках» жизнь не кончается. Поговоришь с хозяином, перенесешь концерт — я уверена, тебя поймут и никто не будет в обиде. Может даже неустойку платить не придется — ты же не специально голос сорвала, у всех иногда случается. И даже если бы очень хотела, не смогла бы спеть. Так что перенесешь выступление, подлечишься — и выступишь даже ещё круче.

«Я знаю. Просто мне ужасно обидно, что ничего нельзя сделать. Я так ждала этот концерт! Тем более там должна была прозвучать моя новая песня. И тут такой облом… ну что за закон подлости?»

Мэй вздохнула и понимающе кивнула.

— Такая уж жизнь. Было бы слишком скучно, если бы все и всегда шло гладко.

«Надеюсь, Бай Чжу завтра обрадует меня гораздо больше. Вдруг есть какое-нибудь лекарство, чтобы хотя бы на время вернуть все назад? Все-таки выступить — и потом спокойно лечиться две недели или сколько потребуется. Новые песни писать и все такое…»

— Даже не думай, лучше исполни их на концерте после того, как вылечишься, — Мэй нахмурилась.

«Ты не понимаешь», — на этот раз ответ Синь Янь был коротким.

— Не понимаю.

«Я пойду домой».

Грубо запихнув блокнот в наплечную сумку, Синь Янь встала и быстрым шагом направилась к выходу.

— Только не делай глупостей, пожалуйста, — окликнула её Мэй, но та так и не обернулась. От этого на душе стало ещё тяжелее. Что, если она не передумает? Мэй-то в любом случае придет на концерт, чтобы поддержать — хоть завтра, хоть через месяц, но…

Но если Синь Янь насовсем потеряет голос, простить себя за то, что в нужный момент не нашла подходящих слов и не смогла достучаться, будет очень сложно.

На ногах, ставших ватными, Мэй кое-как забрела обратно в кабинет и тяжело осела в кресло. Соседнее резко показалось осиротевшим.

— Хорошо, что ты вернулась, я как раз завариваю нам чай. Вижу, Синь Янь все-таки ушла?

— Да, она… — Мэй хотела было что-то сказать, но запнулась, глядя на низкий резной столик, взгроможденный на письменный стол. Все бумаги с него были предусмотрительно убраны. — Ты тут чайную церемонию устроить решил?

— Ну да, а что? Если уж и заваривать чай, то по всем правилам, чтобы полностью раскрыть аромат, вкус и все прочие аспекты напитка. Ты, кстати, какой чай предпочитаешь?

— Они ещё и разные бывают? — Мэй слегка ошарашенно наблюдала за тем, как Чжун Ли аккуратно насыпает сухой чай в маленькую тарелочку с высокими краями, по форме напоминающую каплю. — То есть да, конечно же чай бывает разным… и, по всей видимости, все они есть у тебя в кабинете.

— Бинго. Раз уж ты пока что в них не разбираешься, предлагаю для начала попробовать классический красный чай, — он протянул ей «каплю», — попробуй. Ознакомиться с видом и ароматом ещё не заваренного чая тоже является частью церемонии.

Мэй сделала осторожный вдох.

— Пахнет мёдом и чем-то цветочным, — она сделала ещё один, более глубокий вдох, пытаясь уловить тонкий аромат. — Розой?

— Верно. Некоторые заменяют мёд сушеными плодами и листьями закатников — они не менее сладкие, но, как по мне, с традиционным рецептом, существующим уже тысячи лет, ничего не сравнится.

Наблюдать за тем, как Чжун Ли ловко возится со всеми этими чайниками, пиалами и прочими приспособлениями, названия которых Мэй не знала, было занимательно и даже завораживающе. Как будто перед её глазами сейчас творилась самая настоящая магия или, вернее, алхимия: что-то куда-то пересыпалось, жидкость переливалась из одной чашки в другую — и делалось все это так легко и уверенно, что не возникало сомнений — Чжун Ли точно знает, что и зачем делает. И, скорее всего, повторял весь этот процесс уже не один десяток раз.

Нет, и все-таки у него случился бы сердечный приступ или хотя бы нервный срыв, если бы он увидел, как Мэй просто заливает заварку горячей водой, ополаскивая перед этим хорошо если хотя бы чашку.

— А что касается твоей подруги… знаешь, я тебя понимаю. Упрямые люди, готовые рискнуть всем, лишь бы сделать то, что хотят — это очень нелегко. И как бы ты их не уговаривал быть осторожнее, все равно они сделают всё по-своему. Поэтому иногда лучше просто смириться, заварить чай и наблюдать. Ну, и протянуть руку помощи, если дело зайдет куда-то совсем уж не туда, — отчего-то Мэй казалось, что речь сейчас шла не только о Синь Янь.

Вдруг её осенило совершенно другой мыслью.

«Постойте-ка… откуда в кабинете вообще взялась вода? Водопровода здесь, вроде бы не было»⁽¹⁾— она бегло осмотрелась. Никаких раковин или хотя бы кранов и правда не было.

Да и Глаз Бога у Чжун Ли не Гидро, а Гео, так что… откуда? Может, где-то бутылка воды припасена? Или вообще бочонок в каком-нибудь из шкафов. Раз уж и заварки тут целая коллекция на любой вкус и цвет…

— Чай готов, можешь пробовать, — Чжун Ли аккуратно подал пиалу. Несмотря на то, что напиток был приготовлен только что, поверхность была приятно-теплой и совсем не обжигающей.

— Такой красивый золотисто-янтарный цвет. Почти как твои глаза, — Мэй осеклась.

Она действительно сказала это вслух? ВСЛУХ?

— Э… спасибо? — Чжун Ли чуть слышно смущенно кашлянул.

Захотелось немедленно захлебнуться чаем или хотя бы сползти под стол, чтобы не чувствовать этой ужасной неловкости и не позволить лицу залиться краской ещё сильнее. Чувствуя, как дрожат руки, Мэй попробовала чай, стараясь не поднимать глаз, чтобы случайно не пересечься взглядами. Иначе жидкость точно уйдет не в то горло.

Вот уж точно «от твоего взгляда хочется умереть»…

Чай, тем временем, и правда был очень приятным на вкус. Мэй всё ещё не была достаточным ценителем, чтобы распробовать все оттенки вкусов и ароматов, но даже с точки зрения обывателя это было чертовски хорошо. Сладость мёда и чего-то фруктового, легкий окутывающий аромат роз… настолько заморачиваться над приготовлением чая она всё ещё не была готова, но вот почаще заглядывать в гости «на огонек», чтобы попробовать и другие сорта чая — вполне.

— Что ж, это действительно очень и очень вкусно. Ты там поаккуратнее, а то ещё решу по вечерам «невзначай» наведываться в гости, чтобы продегустировать все, что у тебя есть, — пытаясь разбавить неловкую паузу, Мэй нервно улыбнулась и попыталась расслабиться в кресле, наконец перестав сидеть «по струнке».

Благо чай, помимо всего прочего, действительно неплохо успокаивал и расслаблял. Почти как снотворное, только без сонливости. Или дело не в чае, а в атмосфере? Вот так спокойно сидеть и беседовать с кем-то, кто тебе симпатичен, пить чай и оставить все тревоги за дверью кабинета. Главное опять не ляпнуть что-нибудь ужасно неловкое.

— Как будто бы я могу быть против. Чая много, а вот способных его оценить — как-то не очень. Тарталья, вот, в этом плане меня совсем не понимает — он из тех, кому достаточно просто насыпать заварку в чайник (если не в кружку) и залить все это кипятком. Кощунственно.

«Это он ещё не знает, что существует дешевый чай в пакетиках, после которого потом ещё минут десять отмываешь кружку от налёта. И хорошо, что не знает», — думала Мэй.

— Кстати… — она решила аккуратно сменить тему. — Как люди получают Глаз Бога? То есть как это бывает я, конечно, знаю, сама испытала, но… кто и по какой логике их выдаёт?

— «Выдаёт» не совсем правильное слово, скорее уж «дарует», — Чжун Ли вдруг напрягся. — А почему ты спрашиваешь?

— Я сегодня узнала кое-что и стало любопытно. Глаза Бога ведь отличаются в зависимости от региона, в котором живет человек, так?

— Так.

— Но от чего зависит стихия Глаза Бога, которую получает человек? Или, вернее, от кого? Гео Архонт дарует Гео Глаза Бога всем в Тейвате или Глаза Бога любой стихии, но только в своем регионе? И, если второе… тогда почему у меня вообще есть Глаз Бога? Я получила его в бою, причем очень необдуманном и опасном.

«Как, впрочем, и большинство таких драк в моей жизни, не считая заданий», — хотела была добавить Мэй, но промолчала.

— Может, богов волнуют не обстоятельства, а сам факт совершения чего-то смелого и выдающегося конкретным человеком? Причем совершаться это должно от чистого сердца, а не ради выгоды — получения Глаза Бога, например. Так мне, по крайней мере, кажется. На самом деле я не знаю ответа на твои вопросы — и вряд ли кто-то во всем Тейвате, кроме самих богов, знает.

— Да и те не ответят, — продолжила его мысль Мэй.

— Именно. Ещё чая?

— Было бы неплохо, — она протянула опустевшую пиалу. — Так или иначе, но Катерина сегодня рассказала кое-что, что меня ужасно заинтересовало. Мол, в окрестностях Ли Юэ появилась шайка бандитов — и каких! Все с Глазами Бога, причем, судя по всему, из Натлана. А ещё они эльфы.

Чжун Ли отчего-то совсем не выглядел удивленным — похоже, информация оказалась для него не новой. Но зато в его лице прибавилось обеспокоенности. Как будто сам факт появления такой банды рядом с Ли Юэ не сулил ничего хорошего. Только вот кому? Городу или же именно Мэй?

Она вспомнила его недавние слова. Боится, что я не стану никого слушать и решу сама их найти, чтобы узнать, в чем дело? Да ну, Мэй не настолько безбашенная… или настолько?

Возможность пообщаться с кем-то, кто такой же, как и она — да ещё и родом из тех же мест, — была крайне заманчивой. Вот только что, если вместо этого случится драка? Несколько обладателей Глаз бога против неё одной — это даже хуже, чем оказаться в одном подземелье с десятком аномальных Стражей руин. Хотя нет… с первыми хотя бы можно договориться.

— Да, я слышал. Действительно странно. Может, беженцы? Говорят, в Натлане снова война.

— Снова? — эхом отозвалась девушка.

— Войны там — обычное дело, к сожалению. Какой архонт — такой и народ. Или, вернее, жизнь у народа. Мурата известна своей воинственностью и несдержанностью, так что не удивительно, что конфликты в её стране решаются соответственно — кто сильнее, тот и прав. Предыдущего архонта это свело в могилу, но она, похоже, не та, кто учится на ошибках других. И, что хуже, похоже, даже безумнее своего предшественника…

Мэй промолчала, не найдя, что ответить.

Одно было ясно как день: Чжун Ли явно знает больше, чем рассказывает. И в моменты, когда за чашкой чая он «уходит в себя», начиная рассуждать вслух, это становится особенно хорошо видно.

Не знай Мэй, что он — всего лишь консультант «Ваншэн», решила бы, что он и вовсе каким-то образом был знаком по крайней мере с одним архонтом Натлана. Иначе откуда ему знать, какая из Мураты правительница? И каким был предыдущий архонт? В Ли Юэ о ней, как и о её стране, вообще мало что говорят. Подозрительно мало. По сути, Чжун Ли вообще второй на её памяти, кто мог рассказать о Натлане что-то, кроме того, что эта страна вообще есть на карте.

(Первой была Прия. Она избегала даже воспоминаний о родине — мол, всё в Натлане напоминало ей об муже, что даже через десяток лет было болезненным. Кроме того, в Натлане остались другие её родные — родители, братья, сестры, племянники. И возможность видеться с ними Прия променяла на то, чтобы растить дочь в мире, спокойствии и относительном достатке. Все, что Мэй удалось узнать — так это то, что в Натлане жарко, много эльфов и правит ими чокнутый архонт, жестко пресекающий любые недовольства из страха потерять власть. Но то, что архонтов было двое и с первым случилось то, чего так боялся второй, было для неё неожиданностью. Не говоря уже о том, что в Натлане, похоже, опять неспокойно.)

Мэй поморщилась. Нет, глупости. Что за теории заговора на фоне излишне бурной фантазии? То, что она ни от кого больше не слышала о Натлане, ещё не значит, что никто ничего о нём не знал. Может, просто её вопросы были недостаточно настойчивыми? И вообще стоит наведаться в местную библиотеку или даже в библиотеку Мондштадта, чтобы самой поискать информацию. Не может же быть такого, чтобы в них не нашлось каких-нибудь исторических хроник или чего-нибудь про личности Пиро архонтов? Наверняка Чжун Ли уже сделал это — вот и знает то, что неизвестно даже ей.

— Всё в порядке? — Чжун Ли заметил её озадаченность.

— Да, просто… всё так странно. Меня почему-то выбила из колеи новость, что в Натлане снова война. Признаться, я всё это время надеялась, что однажды вернусь туда — не насовсем, конечно, но просто ради того, чтобы узнать, откуда я родом. Но если так, то возвращаться туда попросту опасно. Да и… — Мэй вздохнула. Отчего-то озвучивать последнюю мысль было тяжелее всего, — чем дольше идет война и чем дольше я живу здесь, тем меньше у меня шансов хоть раз встретить семью. Вдруг их и вовсе уже нет в живых? От старости они умереть не могли, всего-то двадцать с лишним лет прошло, но если в Натлане война… не говоря уже о придури Мураты.

Мэй осеклась. Нормально ли вообще говорить такое о действующем архонте? Особенно, архонте твоей стихии?

Она неуверенно посмотрела на Чжун Ли, но не нашла в его взгляде ничего осуждающего. Наоборот, он глядел на неё с пониманием. Или, по крайней мере, делал вид.

Потому Мэй продолжила уже чуть более уверенно:

— В общем, я боюсь, что осталась одна. Хоть это и странно, наверное: я же никогда никого из них не знала. Ни бабушек, ни дедушек. Ни хотя бы отца. Но все равно ужасно хочется вернуться туда, где для меня всё началось. Но, кажется, даже моей уверенности не хватает на то, чтобы своими глазами столкнуться с настоящей войной.

— И в этом нет ничего предосудительного. Война красива лишь в книжках да театральных постановках, где все срежиссировано, а храбрость и безрассудство оправданы, никто не умирает по-настоящему и в итоге все заканчивается хорошо. В жизни так не бывает, — Чжун Ли явно хотел сказать что-то ещё, но промолчал.

Мэй смотрела на него со смешанными чувствами. Что-то здесь было не то. Что-то тут явно было не так — в его взгляде, тоне голоса или в том, с каким выражением лица (и дрожанием рук?) он об этом говорил. Опять же: не будь она уверена, что перед ней сейчас консультант Ваншэн, уже с десяток лет работающий в бюро…

— Сколько, говоришь, тебе лет?

— Двадцать девять в этом году исполнится, а что?⁽²⁾

— Ничего, просто ты опять говоришь с таким видом, будто тебе лет сто — не меньше, и ты все то, о чем говоришь, видел своими глазами. Это забавно, конечно, но слегка пугает, — Мэй попыталась улыбнуться, но мышцы лица будто одеревенели и не хотели слушаться. Все, что она могла — нервно сжимать чашку, будто бы за спасительную соломинку. В горле стоял ком, который всё никак не хотел уходить прочь.

— Сочту за комплимент — выходит, я свое время достаточно погрузился в тему, что теперь создаю у окружающих впечатление, будто бы не просто читал обо всем этом в книжках, но и видел своими глазами, — на лицо Чжун Ли вернулась привычная добродушная маска.

— Так ты просто… увлеченная натура что ли? — найти объяснение странностям друга разом сняло с души валун размером с одну из скал Каменного леса Гу Юнь.

— Выходит, что так.

Мэй судорожно вздохнула.

— Ладно, тогда посоветуй мне что-нибудь о Натлане. Хочу знать больше. И о Мурате в том числе. Вижу, ты много об этом читал, я тоже хочу.

Чжун Ли вдруг замялся.

— Ты всегда можешь спросить у меня, я расскажу. Зачем тебе тратить время на книги?

Шкала подозрений медленно поползла вверх. Чжун Ли, снабжавший её кучей учебников по истории и культуре Ли Юэ, говорит, что нет смысла тратить время на книги? Да неужели?

Мэй прищурилась.

— Ну что ты, я вполне в состоянии сама всё найти. Так какие книги мне стоит почитать? Если их нет в библиотеке Ли Юэ, я вполне могу найти пару дней на путешествие в Мондштадт…

— Во-первых, книг об этом не так уж много. Придется собирать сведения буквально по крупицам. Как ты уже, должно быть, заметила, тему Натлана что здесь, что там стараются обходить стороной — и на то есть определенные причины. А, во-вторых… не то, чтобы я тебе не доверял… но такая информация в твоих руках — обоюдоострый меч, который мне очень не хочется давать.

«Не то, чтобы я тебе не доверял, но я тебе не доверяю» — вот уж спасибо, очень мило. Неужели он считает, что узнай Мэй чуть больше о Натлане, так сразу помчится туда искать семью и, в случае чего, мстить за неё Мурате? Неужели у неё действительно такая репутация?

Видимо, да.

— Поэтому давай договоримся так: я отвечаю на твои вопросы, а ты не лезешь на рожон и не пытаешься искать приключений на голову и другие части тела, — облокотившись об стол, Чжун Ли устало потер виски. Похоже, этот разговор его утомил.

— Да не ищу я никаких приключений… они сами с этой задачей успешно справляются, — Мэй покосилась в сторону на одну из полок с книгами. Могло ли здесь быть что-то о Натлане? Что-то, чего даже в библиотеке не найти? Жаль, не проверить — Чжун Ли явно не обрадуется, если начать рыться в его вещах. Пусть даже это всего лишь коллекция книг.

— Итак, мы договорились?

Она посмотрела на него с сомнением и… жалостью? Видеть его таким вызывало какие-то странные и непривычные чувства. Хотелось принести плед, обнять, погладить по голове и что там ещё делают, когда твой партнер приходит уставшим после работы? Ужин приготовить и вот это вот всё. Забота. Да, точно, забота — вот как это называется. Хотелось заботиться, а не мучить вопросами и глупыми подозрениями.

А потому Мэй сдалась.

— Договорились. Продолжим этот разговор за ужином. Не сегодня, конечно, а когда-нибудь потом. А пока проводишь меня домой? Пожалуйста.

— Конечно.

---

1) Водопроводы появились ещё в древнем Китае, так что хэдканоню, что Геншин с его Стражами руин и прочими чудесами техномагии не является исключением %)

Вернуться к тексту

2) ...и давно тебе 29? XD

Вернуться к тексту

Примечания:

Поверить не могу, что я наконец её закончила. Кажется, это рекорд по количеству страниц в главе :D

---

Следующее утро началось на редкость бодро: после очередного посещения Бай Чжу, Мэй направилась к Катерине, полная решимости загрузить день поручениями. Кошелёк после покупки продуктов и лекарств порядком истощал, а потому настало время приняться за работу. Хотя бы за ту, что касалась исключительно Ли Юэ — от идеи выбраться за пределы города всё ещё тряслись коленки.

— Доброе утро. Есть что-нибудь для меня?

— Доброе, — согласилась Катерина. — Рада видеть, что ты снова в строю. А, что касается поручений…

Она уставилась в журнал — толстую и слегка потрепанную ежедневным использованием книгу, куда вносились все поручения. Если берёшься — ставишь подпись или фамильную печать. Своего рода контракт: ты обязуешься что-то сделать, чтобы затем получить оплату. Хочешь — за день, хочешь — по итогам недели или даже месяца. Зависит от твоего желания и того, насколько долгим и сложным было задание. Иногда на поручение уходило несколько дней, большая часть которых тратилась на дорогу туда-обратно. Но за такие «командировки» и платили больше.

— Хозяину постоялого двора «Ваншу» снова нужна помощь с хиличурлами — они устроили лагерь неподалёку и пугают гостей…

— Далековато. До вечера точно не успею вернуться, а у меня на него планы. Есть что поближе? Например, в городе?

Рассказывать про страхи лишний раз не хотелось. Лучше уж сослаться на абстрактные «планы» — тем более, это даже не было ложью.

— Хм… есть много мелких поручений на доставку: лекарств, еды, документов, Беготни много, оплата небольшая, так что желающих взяться, сама понимаешь, немного.

— Пойдёт. Возьму все.

Так сказать, не качеством — так хоть количеством.

— Пожалей новичков, им тоже нужно чем-то заниматься, — шутливо ответила Катерина, протягивая Мэй перо.

— Вот и пусть займутся хиличурлами, хоть опыта наберутся, благо эти твари слабые — пусть и наглые.

О принятом решении Мэй пожалела уже к обеду, когда от беготни из одного конца города в другой и обратно ноги начали гудеть от усталости. А ведь впереди ещё столько же, если не больше, адресов — и почти каждый с пометкой «срочно»,

Решив немного отдышаться, Мэй опустилась на скамью неподалеку, открывавшую вид на пристань. Срочность срочностью, а передышка не помешает, тем более с непривычки. Сегодня у моря было на удивление людно: помимо продавцов, корабельных рабочих и покупателей, то тут, то там сновали строители. Приглядевшись, Мэй поняла, что они возводили сцену. Странно, разве концерт Синь Янь будет не в «Трёх чашках»? Или это что-то другое?

Вдруг внутри похолодело. Точно, скоро ведь праздник любования луной или, как его ещё назывют, праздник середины осени — день, который Мэй старалась проводить вне города уже который год подряд. Не то, чтобы она не любила праздники — любила. В детстве. А потому, когда мамы не стало, подобные «семейные» шумихи неизбежно нагоняли на неё жуткую тоску.

Жаль, в этот раз вряд ли получится переждать этот день где-нибудь на очередном задании, предварительно печально повздыхав, что, конечно, попасть на праздник очень хотелось бы, но работа есть работа, хиличурлы сами не уйдут, руда не соберется, а посылки не доставятся. Надо же кому-то выполнять поручения, пока все заняты весельем?

Так или иначе, но пора было двигаться дальше. От приятного запаха еды, доносившегося из коробки для переноски, уже начало урчать в желудке. Решено, покончит с заказами, благо их немного осталось — и устроит перерыв на обед, тем более что полуденное солнце припекало все сильнее. Ещё солнечный удар накануне концерта и совсем-не-свидания с Чжун Ли получить не хватало. Так что вернётся в «Народный выбор» и попросит Сян Лин приготовить нефритовых мешочков и для неё. Хотя, конечно, есть что-то горячее в такую жару было не лучшей идеей… но одним неверным решением больше, одним — меньше, какая, в сущности, разница?

* * *

План спокойно пообедать провалился, не успев начаться: едва Мэй покончила с последним заказом, как на неё свалился ещё один.

— Креветки с картофелем для госпожи Тао из «Ваншэн» и кофе со льдом для тебя. За счет заведения, — прощебетала Сян Лин, протягивая Мэй стаканчик с крышкой.

— С чего вдруг такая щедрость? — удивилась та, но напиток взяла.

Ну вот, кажется, «мешочки» откладываются. Отказать было слишком неловко, тем более, что заказ срочный. Одно радовало — всего один и после него можно было сразу заглянуть к Чжун Ли. Вот уж кто наверняка в такую жару в кабинете сидит и в ус не дует.

— За помощь. У нас сегодня, как видишь, завал заказами — так что хорошо, что есть на кого сбросить доставку. Немножко освежишься хоть, а то весь день по жаре бегаешь. И сэндвичи тоже возьми, кофе на голодный желудок — вредно.

О Семеро, да она святая…

Вдруг Мэй осенило.

— Тебя не затруднит сделать ещё один такой? Хочу угостить друга. Я заплачу.

— Без проблем! А насчет оплаты не беспокойся, сказала же — за счет заведения.

Холодный напиток и правда бодрил. Правда с непривычки слегка разболелась голова — так, как бывает, когда в жару ешь очень холодное мороженое.

— Спасибо, ты лучшая.

Сян Лин весело хихикнула.

— Это просто кофе. И пара сэндвичей.

* * *

По пути в бюро, Мэй решила заглянуть в «Три чашки». Может, Синь Янь все-таки передумала и перенесла концерт? Бай Чжу говорил, что она заходила с утра — даже раньше, чем Мэй. Получила рецепт на лекарства, рекомендации — примерно то же, что говорили ей Чжун Ли и Мэй, и была такова.

— Концерт? Ну да, будет. Но билетов уже нет, ты поздно пришла, — ответил ей светловолосый парень у входа, судя по форме, работавший в «Трех чашках».

Мэй озадаченно вздохнула.

— Не переживай, это не первый и уж точно не последний, попадешь ещё. Она вроде на празднике Луны выступать собиралась, а там и билеты не понадобятся.

Синь Янь собирается ЧТО?

— А… когда он?

— Через две недели. Кстати, если у тебя нет пары, я… — он говорил что-то ещё, но Мэй уже не слушала.

Синь Янь сошла с ума. Нет, она совершенно точно сошла с ума. Сорвать голос, выступить сначала на концерте, а потом — ещё и на празднике… неужели выступления для неё настолько важны? А как же беречь голос? Бай Чжу, конечно, отличный врач, но и он не волшебник.

Ладно, надо будет высказать это всё после концерта. Если уж она сама о себе не заботится, то это сделает Мэй. Иначе зачем друзья?

Но сперва следовало договориться с Чжун Ли о том, как и где они встретятся, чтобы пойти на концерт. Потому что только сейчас Мэй осознала, что так до сих пор и не подняла эту тему. Конечно, можно было направиться в ресторан сразу из бюро, как, возможно, Чжун Ли и планировал… но явно не после дня, проведенного в работе на солнце. Стоило хотя бы переодеться. Интересно, в «Трех чашках» есть дресс-код? Вдруг туда пускают только в строгой одежде? С другой стороны, вряд ли бы тогда там одобрили концерт Синь Янь, которая существование «нормальных» (или, вернее, официальных) нарядов усердно игнорировала.

А ещё стоило бы уже наконец заглянуть к Ин Эр да разузнать по поводу благовоний, как Мэй уже давно планировала… и своего таинственного спасителя поблагодарить. Давно пора. Но, кажется, снова не сегодня…

С такими мыслями Мэй неторопливо брела по улице. Ноги уже не гудели, а порядочно так болели и неохотно сгибались, по ощущениям будто налитые свинцом. Ну ничего. Последний заказ — и можно будет наконец-то выдохнуть. Как жаль, что она не умеет телепортироваться с места на место — это сейчас было бы ужасно кстати. Щёлкнуть бы пальцами, чтобы вмиг оказаться в бюро, а не шагать туда пешком… сколько же миль за сегодня она прошла? Наверное, не меньше десяти⁽¹⁾.

В бюро её вновь встретила вчерашняя миловидная девушка с тяжелым взглядом. Заметив Мэй, она приветливо улыбнулась.

— Ты, наверное, с заказом для госпожи Тао? Оставь здесь, я передам.

— Ладно, тогда распиши… — Мэй на мгновенье задумалась. Распишитесь или распишись? Не будет ли слишком грубым обратиться на «ты»? Они ведь уже кое-как знакомы.

Голова шла кругом.

Девушка, тем временем, вместо подписи поставила на протянутый ей бланк с квитанцией печать — темно-красный круг с бабочкой внутри. Красиво.

— Не знала, что у «Ваншэн» фирменный символ — бабочка.

— Хозяйке они очень нравятся, только и всего.

Покончив с «рабочей» частью визита в бюро, Мэй направилась к Чжун Ли. Сердце радостно билось — не то от предвкушения скорой встречи, не то просто от того, что поручения на сегодня наконец-то выполнены и можно отдохнуть. Скорей бы рухнуть в то мягкое и уютное кресло, что стояло у него в кабинете. И пусть весь мир подождет за дверью.

Вздохнув, Мэй постучала.

— Войдите, — тут же отозвался знакомый голос.

— Доставка прибыла! Холодный кофе прямиком из «Народного выбора». Не уверена, что Сян Лин не добавила туда чего-то экстраординарного, но даже если так — вкус всё ещё потрясающий, — она аккуратно поставила стаканчик на стол.

— О, Мэй. Боюсь, я не заказывал ниче…

— Это мое тебе «спасибо» за вчерашний чай. Готовила хоть и не я, но зато доставила со всей любовью, — неловко кашлянув, Мэй опустилась в кресло. Кажется, последнее было лишним.

Сердце продолжало биться в ускоренном темпе. Какое забавное сочетание: голова продолжает идти кругом, по всей видимости, от жары, а тело наоборот хочет двигаться как можно больше — что-то делать, что-то говорить или хотя бы теребить в руках… это кофе так действует? Как странно.

— О, что ж, в таком случае — спасибо. Это очень мило с твоей стороны.

Мэй поймала себя на том, что нервно приглаживает косу, поправляя выбившиеся пряди. Приглаживает — и изо всех сил старается не улыбаться слишком по-дурацки.

Тут же захотелось ударить себя одной из тех книжек, что стояли у Чжун Ли в шкафу. Что с ней сегодня не так? Видать, и вправду на солнце перегрелась. И кофе перепила.

— Нотки мускатного ореха? О, и золотой корень. Интересный выбор добавок для кофе. То-то ты сегодня навеселе — напиток и впрямь вышел весьма тонизирующим. Даже слишком, — сделав несколько глотков, Чжун Ли поставил стаканчик на стол.

— Но хоть вкусно?

— Разумеется. У Сян Лин к этому талант. Тем не менее, кофе такой крепости следует пить медленно, особенно, если он со льдом — и дело не только в опасности простудить горло… и тебе забыли об этом сказать, верно?

Мэй нервно засмеялась — и тут же осеклась. Так вот почему она чувствует себя такой уставшей и энергичной одновременно. И почему сердце так колотится, а голова кружится… а ещё щёки горят и в глаза как песка насыпали.

— Кажется, время снова отпоить меня тем твоим чаем.

— Боюсь, не сегодня. Там ведь тоже есть кофеин — даже в зеленом. Так что спокойнее не станет, а вот хуже — вполне вероятно, — чуть помедлив, Чжун Ли добавил, — ты как, в порядке? Сердце нормально бьется? Голова не болит? В глазах не сухо?

— А что, так заметно?

— Просто у тебя глаза красные. То есть… они и так красные, но я сейчас о белках. Ты точно только один стакан выпила?

Мэй потерла глаза. «Соринки», ожидаемо, не пропали. Кажется и правда капиляры лопнули. Жуть какая — и это в такой-то день.

— Точно. Может, жара так сказывается?

— Или особенности конкретно твоего организма. Ты ведь не совсем человек.

— Но я же не первый раз кофе пью.

Захотелось ударить себя в грудь, чтобы сердце наконец успокоилось и вернулось в прежний ритм. Как же странно слышать его стук. И вообще все… странно.

— Кофе — да, а вот напиток, приготовленный Сян Лин… видишь ли, как я уже сказал ранее, и мускатный орех, и золотой корень, и непосредственно сами какао-бобы имеют бодрящий эффект. Так что это как несколько чашек кофе разом, причем весьма… специфических. Хотя, как я уже сказал ранее, вряд ли Сян Лин планировала достичь такого эффекта. Скорее всего, это, как и в случае Бай Чжу и твоей реакции на лекарства, оказалось особенностью твоего не совсем типичного организма. Как аллергия.

Мэй подняла глаза — до этого она, как и вчера, сверлила взглядом завитушки на столе. Почему смотреть на Чжун Ли в последнее время так смущало? Столько лет общаются, чего стесняться? Но, видать, было чего.

От его внимательного изучающего взгляда тут же захотелось выпрямиться, сев ровно. Дурацкая привычка ссутулиться.

— Интересно, что ещё я вот так вот внезапно могу узнать о себе… погоди. Ты говорил с Бай Чжу?

— Не я, а Тарталья. Должен же он знать, на что уходят его деньги.

Мэй нервно сглотнула, вмиг почувствовав себя ещё более неловко. Подумать только: кто-то готов потратить кучу денег просто, чтобы спасти совершенно чужого ему человека. Сложно поверить, что все это делалось просто так по доброте душевной. И для кого — для неё? Кто-кто, а она-то уж точно не заслужила. Да и, если уж на то пошло, Мэй и не верила, что всё это просто так. Ходили слухи, что банк Северного королевства, где работал этот самый Тарталья, был как-то связан с Фатуи. А от них уж точно добра ждать не стоит.

Вот и получалось, что, с одной стороны, здорово, что осталась жива и даже в относительном порядке, не считая проблем с башкой, а, с другой, мало ли чем это аукнется в будущем? Ещё коллекторов не хватало или внезапной необходимости отвечать «услугой за услугу».

— Кстати, о нем… я ведь так пока его и не поблагодарила. Ты говорил, он работает в банке?

— А, точнее, управляет им. Но в ближайшие дни ты вряд ли найдешь его даже там. Насколько знаю, он в отъезде.

Мэй почувствовала, будто в ее голове соединились контакты, отчего лампочка наконец загорелась. Все встало на свои места. Так вот откуда у него столько денег. Ну конечно. Вряд ли обычный клерк смог бы себе позволить оплатить чье-то лечение, да ещё и такое серьезное. То есть, конечно, мог бы, но тогда до зарплаты пришлось бы питаться тем, что поймаешь в лесу или в реке. И если приключенец смог бы так прожить, пусть и с трудом — навыки позволяли, то обычный служащий, который и удочку-то в руках вряд ли держал, не говоря уже об оружии, — вряд ли.

Шаг за шагом — и вопрос из удивленного «зачем?» плавно перетек в испуганное «нахрена?». Богачи такого уровня в представлениях Мэй альтруизмом не страдали. И не наслаждались им уж тем более.

— Не беспокойся, когда Тарталья вернётся, я вас лично познакомлю.

— Совсем не обязательно, я уж как-нибудь…

— Дело не только в правилах этикета. Просто, если ты уже когда-либо была в банке, то должна была понять, что попасть к нему на прием не так-то просто. Мистер Тарталья очень занятой человек и часто бывает в отъездах по рабочим вопросам… так он называет выбивание долгов из должников банка, — Чжун Ли коротко усмехнулся. Кажется, профессия «товарища» не нравилась и ему самому.

Желание познакомиться с этим типом лично, до этого державшиеся на волоске и стремлении следовать этикету, тут же сказало «ну нахрен» и попыталось в панике ретироваться. Должников? Выбивает долги? То есть, если ему что-то понадобится взамен… а таким, как он, всегда что-то нужно…

Заметив испуганный взгляд Мэй, Чжун Ли поспешил добавить:

— Вероятно, я неверно выразился. К сожалению, некоторые люди крайне легкомысленно относятся к выполнению обязательств, которые сами же на себя и возложили. Они заключают контракт с банком, обязуясь вернуть взятые в долг деньги, но не делают этого…

— Иронично, что даже в городе контрактов находятся те, кто пытаются увильнуть от их выполнения.

— Такая уж у людей природа. Мир, где каждый держит слово — это утопия. В нашем же мире иногда приходится применять силу, чтобы все работало так, как следует. Это, своего рода, тоже часть контракта — контролировать его выполнение. Или невыполнение. Не то, чтобы я был этому рад, но…

Последние слова Чжун Ли произнес не без грустных ноток в голосе.

Говорил он это с таким видом, будто каждый невыполненный контракт в этом городе был для него личным оскорблением. Кто бы мог подумать, что его настолько трогают подобные вещи.

— Не думала, что тебя настолько заботит вопрос исполнения обязанностей. Ты же, вроде, не юрист?

— Для этого специальное образование и не нужно. Меня просто… как бы выразиться… вводит в ступор сам факт того, что кто-то обещает что-то сделать — и не сдерживает обещание. Не понимаю этого. Раз обещал — значит, будь так добр, сделай это.

А вот это уже звучало почти как угроза. Мэй невольно вспомнился прошлый их разговор и её обещания не копаться лишний раз в истории Натлана и не лезть на рожон. Что будет, если она не послушается?

А такие мысли у неё проскакивали. Ведь что плохого может случится, если она совсем чуточку займётся исследованием вопроса сама и никому ничего не скажет? Просто узнает немного больше, а потом сделает удивленный вид, если услышит эту информацию от кого-то другого. Например, от Чжун Ли.

— Не намек ли это на то, чтобы я не забывала про тот наш уговор?

— Нет, но любопытно, что ты сразу подумала именно о нем, — Чжун Ли смотрел на нее заинтересованно.

«Вот кто тебя за язык дёрнул?» — Мэй нервно впилась ногтями в колено, пытаясь сосредоточиться и поскорее придумать, что сказать.

— Ну ещё бы, ты же задолжал мне ужин. А когда это я проходила мимо халявы? И только попробуй опять забыть кошелёк, век припоминать буду, — свести все к шутке показалось лучшей идеей.

И она, похоже, сработала. Чжун Ли улыбнулся.

— Хорошо, что ты напомнила, ведь я как раз забыл кошелек дома, надо будет зайти забрать.

И вот чья бы корова мычала про важность исполнения договоренностей? Едва речь заходила о деньгах, как у помнившего всё и обо всём Чжун Ли мгновенно отшибало память.

— Разве ты не ходишь на обед в ресторан? Иначе как же без кошелька-то?

— Записываю на счёт бюро… или Тартальи, если мы обедаем вместе. Но чаще просто приношу оплату чуть позже — работники мне доверяют, ведь я, в отличие от некоторых клиентов банка, всегда возвращаю долги.

Такое чувство, будто бы кофе в какой-то мере начал действовать и на Чжун Ли тоже — слишком уж задорный огонек блестел в его взгляде. Или это солнечные лучи так падали? Так или иначе, но выглядел он и впрямь более веселым, если не сказать — оживленным, чем тогда, когда Мэй только пришла.

— А, действительно, бюро и твоя безупречная репутация, как же я могла забыть… — Мэй в ответ лишь хмыкнула, радуясь, что разговор вернулся в более приятное беззаботное русло. — Чего ж тогда и наш ужин на его счет не запишешь?

— Потому что это мое обещание, а не бюро или Тартальи, так что и выполнять его мне. Кстати, об этом… как я понимаю, концерт Синь Янь все же состоится? Ты уже говорила с ней сегодня?

— С ней — нет, но в «Трёх чашках» сказали, что всё в силе. Да и Бай Чжу говорил, что Синь Янь заходила к нему утром и он выписал ей какие-то лекарства и полоскания. Честно говоря, я беспокоюсь. Ещё чего доброго из-за своего упрямства совсем голос потеряет, а для неё это все равно что ноги лишиться и потерять возможность путешествовать.

Мэй замолчала, призадумавшись.

— Странно, а ведь если подумать, я и на обеде её не видела, а она в это время всегда либо в доках, либо в «Народном выборе». И не заказывала ничего — я бы знала, весь день почти с доставками пробегала.

— На твоём месте я заглянул бы к ней в гости. Так, на всякий случай.

Она смущённо почесала затылок.

— Тут такое дело… я никогда не была у неё в гостях и не знаю, где она живёт. То есть район знаю, конечно, сколько раз домой провожала, но не точный адрес. Как-то не привыкла напрашиваться. Кстати… если подумать, у тебя дома за столько лет я тоже ещё не была. Вечно где-то вне дома встречаемся. Или у меня.

— И правда. Пора бы исправить это досадное недоразумение.

— Ты… приглашаешь меня в гости?

— Почему бы и нет? В любом случае нужно забрать кошелек, тем более в нем остались и билеты тоже.

Мэй ощущала, как сердце вновь забилось где-то неестественно высоко, как будто пытаясь вырваться наружу не из груди, а через рот. Приглашение в гости от Чжун Ли казалось чем-то чертовски волнительным и даже немного интимным. А как иначе: не каждый раз выпадает возможность своими глазами увидеть, как живёт твой друг. Какими вещами он себя окружает? Что видит каждое утро и каждый вечер? У него дома идеальный порядок или, может, наоборот хаос, как у Мэй? Есть ли у него какие-нибудь странные штуки… хотя, зная Чжун Ли, скорее всего главной странностью в его доме было то, что никаких странностей там не было в принципе. Наоборот всё до ужаса правильно и идеально. Аж страшно.

«Чисто теоретически и исключительно из любопытства… интересно, смогли бы мы ужиться вместе? Беседы за чашкой чая в его кабинете — это, конечно, замечательно, но не регулярные споры о том, как этот самый чай заваривать. Это только в книжках у героев бывает «и жили они долго и счастливо», а на деле вот не сойдетесь вы в вопросе, куда вешать полотенца и кто будет заправлять кровать — и что тогда? Быт — страшная штука», — Мэй невольно мотнула головой.

— Ты в порядке? — поинтересовался Чжун Ли. — То на месте усидеть не могла, то теперь вдруг в себя ушла.

— Да, просто как обычно задумалась о всяком.

И чего она вдруг так растерялась?

Блуждая взглядом по комнате, словно ища подсказки для следующей темы беседы, Мэй невольно посмотрела вниз — и обнаружила, что расковыряла один из заусенцев на пальцах до крови. Дурацкая привычка теребить что-то в руках опять дала о себе знать. Стараясь не подавать виду, она сцепила руки в замок.

У Чжун Ли, наверное, руки совсем не такие — ухоженные, аккуратные, с подстриженными ногтями. Впрочем, об этом приходилось лишь догадываться: Мэй никогда не видела, чтобы он снимал перчатки⁽²⁾. Интересно, почему? Это же неудобно — постоянно носить их, особенно, в такую жару, какая бывает летом — особенно в конце.

Она поспешила озвучить эту мысль — чем не тема для оживления разговора?

— Неожиданный вопрос, — тут же отозвался Чжун Ли, чуть усмехнувшись. — Перчатки — неотъемлемая часть делового костюма. Конечно же я не ношу их всё время.

— Действительно, это было бы странно.

Воображение тут же нарисовало Чжун Ли в пушистом банном халате, причем отчего-то именно розовом. Сдержать дурацкую ухмылку от этой картины стоило каких-то титанических усилий.

— Именно, для дома у меня есть другой костюм.

Кажется, той самой «странной штукой» у Чжун Ли дома был он сам. Мэй хихикнула — и хлопнула по тыльной стороне ладони, «наказывая» себя за покушение на заусенец соседнего пальца.

Нет, он определенно ошибся — усидеть на месте всё ещё не представлялось возможным. Просто желание что-то делать по какой-то причине сосредоточилось в её руках. А ещё в груди — там как будто расположился пруд, в котором суетились перепуганные рыбки. Если бы она стояла, то наверняка бы ещё и колени дрожали.

— Нет, ты определенно не в порядке, — Чжун Ли вдруг нахмурился.

От его серьезного взгляда рыбки на мгновенье затихли — и в следующий миг продолжили суетиться ещё активнее. Что случилось, что ему не понравилось? Мэй же ничего такого не говорила — и даже сидит почти спокойно. Заметил, как она теребит пальцы?

— Чего это ты?

— У тебя кровь из носа.

В смысле — кровь?

Мэй удивленно дотронулась до носа. Из него и вправду стекало что-то теплое и мокрое. Ещё пара мгновений — и ощущение было на губах, а во рту появился неприятный металлический привкус. Ну вот, приехали. В последний раз такое было в детстве, но дети на то и дети, чтобы регулярно пытаться убиться в процессе изучения мира. Мэй в свое время и с деревьев падала, и колени с локтями разбивала, а уж нос — так и подавно.

— Вот, возьми, — Чжун Ли протянул Мэй белый носовой платок.

Развернув, она обнаружила на нем узор — дракона, вышитого тонкими золотистыми нитями.

— Ты уверен? Вытирать кровь такой красотой — это кощунство.

— Носовые платки для того и предназначены. А вот испортить пятнами твою рубашку было бы действительно неприятно.

И не поспоришь, тем более что рубашка была пока ещё белоснежной (не считая широких цветастых рукавов, конечно) и только что из стирки. Стирать её второй раз за неделю — это уж слишком.

Потому Мэй послушно приложила платок к носу.

— Не запрокидывай голову, чтобы не наглотаться крови. Лучше наоборот немного опусти.

— Да знаю я…

Чтоб она ещё хоть раз выпила тот проклятый кофе… впрочем, о чем речь? Конечно же выпила бы ещё — слишком уж милым был этот небольшой акт заботы в виде уже не такого белоснежного, но все ещё красивого носового платка с драконом. Главное не увлекаться, а то ещё сердце встанет.

Впрочем, судя по ощущением, останавливаться оно не собиралось. Наоборот — билось на редкость бодро и активно. Даже слишком. Всё ещё.

Мэй сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться. Внимание тут же привлек запах, исходивший от платка. В меру тяжелый и обволакивающий, с нотками чего-то древесного, переплетенного с цветочным. Но не банальным, вроде запахов роз или шелковицы, а чем-то более изящным. Хризантемы?

Ещё один глубокий медленный вдох.

— Как будто с деревом обнимаешься. Старым таким кедром, покрытым мхом. А вокруг цветы. Интересное сочетание. Сбалансированное, я бы сказала, — Мэй сделала ещё один вдох, стараясь запомнить это ощущение во всех красках.

— Интересное сравнение. Так вот, значит, как я пахну?

Тут же захотелось ляпнуть что-то в духе «тебя я пока не нюхала, но могу проверить». Мэй прикусила язык. Ещё нелепых попыток флирта не хватало. Или дело в том, что она недостаточно смелая, чтобы перейти определенную черту?

— Выходит, что так. А ещё мне сейчас подумалось, что он пахнет как похоронное бюро. Не «Ваншэн», а в целом. Гробовые доски, благовония, масла для бальзамирования…

Мэй осеклась, чувствуя, как память возвращает её обратно в день похорон матери. Кажется, она слишком зациклилась на том дне, что даже в такой ситуации этот запах мерещится. Хотя можно ли «слишком» зациклиться, когда дело касается таких вещей?

— Ты меня раскусила, я действительно подбирал что-то, что ассоциировалось бы с моей работой. Мне нравится это место, так что хочется, чтобы его частичка была со мной даже, когда я нахожусь где-то вне. Хм, кажется, прозвучало чересчур сентиментально, — он усмехнулся, отчего «рыбки» внутри вновь затрепетали.

На ум сразу пришла та книга о традициях Ли Юэ. А именно строчка о том, что угадать значение благовония человека — сделать ему тонкий комплимент, который знающий непременно оценит.

Мэй почувствовала, будто случайно, сама того не ведая, разгадала загадку, которая была ей не по зубам — и открыла доступ к особенно ценному сундуку. Ну дела, оказывается, говорить, что в голову взбредет, иногда бывает полезно.

— Ничего подобного, наоборот, это очень мило. Приятно наблюдать за людьми, нашедшими свое призвание и которые горят этим делом.

Впрочем, слово «горят» по отношению к Чжун Ли было словом не слишком подходящим. Если он и горел, то как огонь в камине или пламя очага — тепло, стабильно и безопасно. Сложно представить, что такой человек может выйти из себя даже в бою. И это искренне восхищало Мэй, которая, наоборот, ощущала себя скорее лесным пожаром. Если уж загорится, то пиши пропало — снесет все на пути. А с Глазом бога это ощущение превратилось в стиль боя: продирать себе дорогу огненными «когтями» и, когда накопится достаточно ярости, и вовсе обращаться в лису. Ловкую и быструю — и не оставляющую после себя ничего, кроме пламени.

Впрочем, как показал недавний опыт, даже огненной лисе не справиться с несколькими Стражами руин сразу. Особенно, если те находятся в одном месте и очень больно отбрасывают тебя, стоит подобраться поближе.

В груди вдруг тоскливо заныло. Как ни крути, а по азарту битвы Мэй успела соскучиться. Это, черт возьми, весело — главное не щёлкать клювом и вовремя уворачиваться. Впрочем, когда рядом такой компаньон, как Чжун Ли, необходимость в последнем отпадала сама собой. Лишняя причина, почему ей нравилось путешествовать вместе.

— Думаю, я могу понять, — теплый взгляд янтарных глаз тем временем вновь был устремлен на неё.

— Хочешь сказать, что быть искательницей приключений — моё призвание?

— Разве сделать то, что нравится, профессией и впоследствии получать от этого удовольствие и кое-какие деньги им не является?

Вопрос скорее риторический. А, значит, отвечать на него было не обязательно — можно было многозначительно промолчать, а затем как бы невзначай переключить внимание, например, на носовой платок. Кажется, кровь наконец-то остановилась, а вместе с ней и сердце стало биться гораздо спокойнее.

— Спасибо. Я постираю и верну, — кажется, по правилам этикета предполагалось говорить что-то такое.

— О, не волнуйся. Оставь себе, если хочешь.

Мэй хитро улыбнулась:

— А что, звучит как идея. Интересно, сколько я выручу, если продам его какой-нибудь из твоих поклонниц по переписке?

— Откуда ты…

— Вообще-то просто ткнула пальцем в небо, — Мэй прищурилась. — То есть у тебя правда есть фанатки? Права была Синь Янь…

Открытие, на удивление, её совсем не беспокоило и не вызывало и толики ревности. Ну пишут — и на здоровье, долгих лет жизни и вдохновения. Скорее казалось забавным то, что за сегодня она уже дважды случайно оказалась к истине. Может, в гадалки податься? Или лотерейный билет купить?

— Я бы все-таки предпочел более литературное «поклонницы». Но да, к моему удивлению, все же находятся особы, желающие поближе познакомиться с консультантом ритуального бюро «Ваншэн». Жаль, только пишут они не по рабочим вопросам, а из праздного интереса, и интересуются не культурой и историей Ли Юэ, а моей личной жизнью. Но этикет обязывает отвечать даже на такие письма, — Чжун Ли пожал плечами.

Мэй невольно расплылась в едва заметной самодовольной усмешке. А вот, собственно, и ответ, почему к таким письмам не было ревности — «поклонницы» проваливали экзамен ещё на самом первом вопросе. Звучало чересчур самодовольно, но факт оставался фактом. Пока путь к сердцам других мужчин лежал через их желудки, путь к сердцу Чжун Ли, по всей видимости, находился где-то около приятных бесед (непременно искренних, а не дежурных), чаепитий и путешествий. И как-то само собой сложилось, что в этих увлечениях они совпадали.

— Хоть мне и не понять: никогда не получала и, тем более, не писала таких писем, но сочувствую. Наверное, это очень неловко — получать такое.

— Отнюдь. Бывает довольно трогательно и мило. Но, как ты понимаешь, в подробности вдаваться не могу — делиться чужими секретами было бы крайне невежливо. Так что просто скажу, что такие переписки, несмотря на их праздность, неплохо скрашивают однообразные будни консультанта «Ваншэн». Как я уже говорил, у меня совсем немного работы, в отличие от остального бюро — нужда в консультациях и организации «особых» похорон случается не так уж часто. Не могу сказать, что меня это сильно расстраивает, — Чжун Ли сдержанно улыбнулся. — Хотя консультаций хотелось бы побольше, конечно.

— Значит, мамины похороны были «особыми»?

Глупый вопрос, конечно же да, раз он присутствовал там. Правда, что такого «особого» в них было, Мэй так и не поняла. Да и, чего уж там, не до того было — настолько, что дважды два сложилось только сейчас.

— Конечно, ведь у неё был Глаз бога. Не говоря уже о том, что она была уважаемой личностью в Гильдии. Наставница, опытная авантюристка, написавшая книгу о своих приключениях — было бы попросту неправильно не проводить её в последнее путешествие с должными почестями. Кроме того, есть поверье, что у любого обладателя Глаза бога есть шанс после смерти вознестись в Селестию, так что…

Мэй уныло вздохнула и уткнулась взглядом в резной узор на столе. Даже спустя столько времени разговоры о маме наводили тоску. Забавно: её собственные мысли такой реакции не вызывали. Но стоило заговорить вслух…

— Интересно, мои похороны тоже будут такими?

— Конечно, ведь ты тоже обладательница Глаза бога. Разве что некоторые детали будут другими — соответственно твоему элементу.

Как все-таки буднично местные работники говорят о смерти. Профессиональная деформация? Хотя приключенцы, вот, тоже постоянно с нею сталкиваются, стоит выйти за городские черты, но спокойнее как-то не становится. Разве что ты совсем уж с «приветом». Но такие редко живут долго.

— Впрочем, я искренне надеюсь, что столкнусь с такой необходимостью ещё очень нескоро, — добавил Чжун Ли, явно заметив приунывший вид Мэй. — Терять близких людей всегда больно, даже, если веришь, что они уходят в лучший мир. Впрочем, ты и так это прекрасно знаешь.

— Знаю, — отозвалась та, чувствуя, как потеплело в груди от слова «близких».

Умиротворенность прервал короткий стук в дверь.

— Так и знала, что найду вас здесь. Бездельничаете? — Ху Тао сегодня выглядела даже ещё более воодушевленной и радостной, чем обычно. А ещё… нарядной? Мэй не была уверена, но, кажется, пышные «кукольные» платья в униформу работников «Ваншэн» все же не входили. Пусть и были всё тех же стандартных темно-коричневых оттенков.

— И вам доброго дня, госпожа Тао, — поприветствовал её Чжун Ли.

Мэй, в свою очередь, отделалась коротким «привет», чувствуя себя немного не в своей тарелке из-за присутствия «начальства». Дурацкое чувство: вроде ничего плохого не сделала, но почему-то кажется, что вот-вот получишь.

— Совсем забыла сказать, что отпускаю тебя пораньше. У меня сегодня очень-преочень важная встреча, так что обратно уже не вернусь. А потому и тебе тут делать нечего, особенно, если тоже есть очень-преочень важные дела, — с этими словами Ху Тао выразительно посмотрела на Мэй.

И почему ей кажется, что «важная встреча» хозяйки бюро будет вовсе не деловой? Впрочем, кто она такая, чтобы осуждать…

— Есть у меня некоторые подозрения, что заглянули вы вовсе не для этого… а для того, к примеру, чтобы продемонстрировать новый наряд. Кстати, отличный выбор. Классические шёлк и парча?

— Ну, не без этого конечно… — Ху Тао улыбнулась, довольная оценкой. — В любом случае, на сегодня ты свободен. Или нет. Как хочешь.

Весело мурлыкая что-то под нос — Мэй готова была поклясться, что там промелькнуло слово «хиличурл», она скрылась за дверью так же внезапно, как и появилась.

— Надеюсь, я не оскорблю твою начальницу, если скажу, что она напоминает мне полтергейста. Неожиданно появляется, неожиданно исчезает, оставляет в недоумении и хорошо, если не напугает какой-нибудь странной шуточкой, — Мэй нервно усмехнулась.

А ещё у этой девочки была какая-то странная аура. Обычно от владельцев огненных Глаз бога, как у Синь Янь или Сян Лин, исходит какое-то внутреннее согревающее тепло. Это чувствовалось даже, если ты обычный человек, просто не так явно. От Ху Тао же наоборот веяло каким-то замогильным холодком, будто кто-то оставил открытой дверь в склеп.

— Мне кажется, она решит, что это комплимент.

— Что ж… так или иначе, предлагаю воспользоваться приглашением и уйти пораньше. Глядишь, тоже переодеться успею — день сегодня был жарким во всех смыслах.

— Было бы неплохо: хоть мы и идем на рок-концерт, но он будет в ресторане, а правила этикета рекомендуют посещать такие места в более парадном образе. Так что было бы здорово, если бы у тебя нашлось какое-нибудь платье.

* * *

— Слишком короткие рукава… а это вообще без рукавов… а в нем разве что на похороны. А в этом… откуда оно у меня вообще? — Мэй хмуро перебирала вещи в шкафу.

С каждой отброшенной вещью настроение становилось только хуже. Повседневной одежды, подходившей для путешествий или просто вылазки в город было полно, но вот чего-то праздничного или хотя бы формального, что при этом прикрывало бы шею и руки, не находилось. Нет, можно было бы, конечно, пойти в обычной одежде — рубашке с корсетом да в юбке-шортах, но в такой важный вечер хотелось чего-то особенного. Чего-то более праздничного, чем наряд приключенки. Тем более раз уж Чжун Ли непрозрачно «намекнул», что образ нужен парадный… такое, конечно, было, но слишком открытое, чтобы Мэй хотя бы решилась примерить.

В отчаянии она захлопнула дверцу и сползла по ней спиной на пол. Что ж, сама виновата: надо было сразу задуматься об этом заранее, а не за пару часов до концерта. Впрочем, на новые наряды денег все равно пока что не было, так что варианта оставалось лишь два: смириться с платьем без рукавов или не морочить ни себе, ни другим голову и пойти в обычном. В конце концов, это ведь не ей сегодня выступать, так чего так переживать об образе, правильно? Кроме Чжун Ли да случайных людей, на чье мнение, в общем-то должно быть все равно, на неё смотреть некому.

«Но ведь концерт будет в ресторане, а туда принято приходить нарядными. Этикет как-никак», — внутри снова разгорелось противоречие.

Но ведь это рок-концерт, туда совершенно точно не ходят в вечерних платьях…

Мэй устало вздохнула. Хорошо же быть Чжун Ли: в любой непонятной ситуации носишь деловой костюм и не паришься об уместности или неуместности. Потому что костюмы в любой ситуации смотрятся круто — даже когда ты дерешься с хиличурлами или пришел на рок-концерт послушать музыку. Может, тоже начать носить костюмы?

Так или иначе, следовало поторопиться — заставлять себя ждать слишком долго было бы некрасиво.

Мэй бросила растерянный взгляд на другой шкаф — уже с мамиными вещами. Может быть там есть что-то подходящее? Но от одной только мысли открыть его, внутренности делали испуганный кувырок. Не говоря уже о том, чтобы надеть что-нибудь оттуда.

«Брось, однажды все равно пришлось бы это сделать — не с переездом, так сейчас, в поисках хоть чего-то, в чем будет не стыдно выйти в свет», — уговаривала себя Мэй.

Она подошла к нему на ватных ногах. Ещё с полминуты ушло на то, чтобы собраться с силами и заставить себя потянуть ручку. Заперто. Ну конечно. Сама ведь и закрыла когда-то давно.

«Может, ну его? Ключ ещё искать…» — соблазн поддаться сомнениям был велик. Если бы не одно «но»: Мэй прекрасно помнила, куда именно его спрятала — в кровать под матрас. Так, чтобы не бросался в глаза, но при этом всегда был рядом.

Достать его оттуда стоило определенных усилий — матрас был тяжелым сам по себе, а груда одежды сверху, которую, конечно же, было лень убрать обратно в шкаф, делала его ещё более увесистым. Мэй лишний раз поблагодарила себя за отсутствие привычки отращивать слишком длинные ногти — иначе неприятной травмы было бы не избежать.

Ключ в её руке был грубым и толстым. Не то что сам шкаф. Причина была проще некуда: оригинальный ключ однажды застрял в замке и был сломан Прией в попытках его достать, после чего та заказала у мастера ключ потолще. Дверцу, впрочем, в тот раз мама открыла и без ключа — в порыве гнева, она сняла её с петель.

— Если на то пошло, можно было просто взломать замок — Глаз бога ей на что? С другой стороны, шкаф жалко, испортится ещё…

Мэй нервно хохотнула, нерешительно вставляя ключ в замочную скважину. Вот и настал момент истины.

Ну, конечно. Ключ не двигался с места. Стоило вставить в отверстие — и он застрял, не желая поворачиваться ни по часовой, ни против часовой стрелки.

— Серьезно? То есть… СЕРЬЕЗНО? — в отчаянии Мэй пнула дверцу ногой и тут же охнула. Это (кто бы сомневался?) оказалось больно.

От ситуации хотелось то ли смеяться, то ли плакать. Неужели замок за столько времени успел заржаветь? Или дело в ключе?

Мэй предприняла ещё несколько попыток открыть дверь, но всё, чего она добилась — то, что ключ намертво застрял в замке и перестал шевелиться совсем. Ещё пинок — на этот раз коленом. Всё ещё больно.

— Да вы издеваетесь…

— Все в порядке? Я услышал странный шум и забеспокоился, — послышался голос Чжун Ли за дверью.

— Ну, почти… кажется, я сломала замок. В шкафу, не в двери, так что буду благодарна, если зайдешь и поможешь. Только тут бардак немножко, не обращай внимания…

С этими словами Мэй осела на кровать, потирая ушибленную ногу. Кажется, идею достать что-то из маминого шкафа придется отложить до неопределенных времен. Либо все-таки расплавить этот чертов замок.

— Ого, — удивленно выдавил Чжун Ли, глядя на устроенный Мэй хаос. — Подготовка к концерту в самом разгаре?

— Если бы. Говоря, что хочу переодеться, я не учла, что надеть-то, в общем-то, и нечего. Так что меня постиг экзистенциальный кризис — я даже решилась открыть мамин шкаф, может, хоть там будет что-то праздничное и с длинным рукавом. А он возьми да и не откройся. Кажется, замок за столько времени совсем проржавел.

Мэй уже жалела о том, что вообще начала всю эту затею. Пошла бы в том, в чем всегда ходит — и проблем бы не было. И время бы сэкономила, не заставляя Чжун Ли ждать на кухне (а её саму — краснеть от того, что весь имеющийся там чай «не по правилам»). Так нет же, захотелось побыть нарядной. А теперь ещё и весь этот бардак убирать…

Сделав глубокий вдох, она принялась развешивать одежду обратно в шкаф, пока Чжун Ли делал что-то с замком.

— Да, он, похоже, совсем сломался. Возможно, если бы ты сказала сразу, ещё можно было что-то сделать, но теперь только вызывать мастера, который вставит новый.

— Ну, уж извините… я привыкла сама со всем разбираться. Впрочем, неважно. Столько лет стоял закрытым — и ещё постоит. Пойду в чем есть. Не очень-то и хотелось.

Вообще-то хотелось. И было до жути обидно от неудачи. Но признавать вслух — ещё чего.

— Не уверен, что в таком виде тебя пустят в ресторан, — Чжун Ли смотрел на неё задумчиво, будто что-то обдумывая.

— Но это же рок-концерт. Думаешь, Синь Янь будет в платье? Да скорее летом снег пойдет.

— Это её концерт, ей можно. А вот гостям следует соблюдать этикет. По крайней мере, мне так кажется. Впрочем, дело твое — я поддержу тебя, что бы ты ни задумала.

О Семеро, говорит так, будто они на какую-то авантюру собрались, хотя проблема до жути банальна — полный шкаф вещей, а надеть нечего. Но звучало, конечно, приятно.

— Ладно, тогда я просто раскалю замок, может, хоть так откроется.

— И сожжешь шкаф. Нет, ты, конечно, можешь. Но у меня есть идея получше.

— Надеть что-то, что есть, и не выпендриваться?

— Ещё лучше. Наденешь что-нибудь из моих платьев.

— Твоих… чего?

Мэй уставилась на Чжун Ли с подозрением, ожидая увидеть улыбку или что-то, что даст понять, что это — шутка. Платья? Откуда у него платья? Не то, чтобы Мэй возражала против мужчин в платьях, конечно, архонты с ними — пусть носят что хочется, Барбатос, архонт Ветра, судя по иллюстрациям в книгах, так вообще щеголял в коротеньких шортах и топике… однако откуда платья у Чжун Ли?

«И почему, если они есть, я ни разу его в них не видела?» — кажется, у фантазии про халат появился достойный соперник.

— Моих платьев. Ношу я их сам, коллекционирую или они остались от моей предыдущей девушки — думай, как тебе больше нравится, однако факт есть факт. У меня есть классические закрытые платья, идеально подходящие для походов в рестораны.

— Так их ещё и много… — Мэй чувствовала, как у неё вот-вот начнет дергаться глаз. И всё-таки «странные штуки» в доме Чжун Ли — это он сам. Определенно.

* * *

И все-таки одна мысль не давала Мэй покоя.

— Чжун Ли, — неуверенно протянула она, когда они шли по улице, направляясь к его дому.

— Что такое?

Закатное небо сегодня было на редкость красивым. Наверное, ночью будет холодно, раз сейчас там так много красных оттенков. Так, по крайней мере, когда-то говорила Прия.

— У тебя была девушка?

Простой вопрос, но почему тогда в ответ на него последовало такое короткое, но полное напряжения, молчания?

Рабочие на пристани почти закончили возводить сцену. Стук молотков раздавался все реже и реже, по сравнению с шумом, который стоял там в полдень.

— Была.

— Почему вы расстались?

Почему-то задавать такие вопросы было ужасно неловко, однако любопытство пересиливало чувство такта. Хотелось прояснить этот момент — и то, почему Чжун Ли ни разу не говорил об этом за все время, что они знакомы.

— Мы не расстались. Она умерла.

— О… — только и смогла выдавить Мэй. — Извини. Мне жаль, что я напомнила, не стоило этого делать…

— Не беспокойся, с тех пор прошло уже много времени. И нет, платья не её. Это было бы кощунством с моей стороны как ни погляди.

— Да у меня и в мыслях не было…

Господи, дернуло же её за язык завести такую тему. И вообще согласиться на эту авантюру с платьями. Чего на месте не сиделось? Пошла бы в том, что есть — и пусть только попробуют возразить и помешать попасть на концерт её лучшей, между прочим, подруги. Вот только зная пунктик Чжун Ли касательно этикета…

Мэй вздохнула, стараясь сделать это как можно более незаметным.

И все же она определенно лезла туда, куда не следовало. Но… черт, как же любопытно хоть одним глазком взглянуть на то, как живет её лучший друг. И, особенно, на его коллекцию платьев. Даже если она не собирается надевать ни одно из них, как же хочется их увидеть… интересно, какие вообще платья ему нравятся? Наверняка что-то в традиционном стиле, что-то вроде того, что носила «Воля Небес» Нин Гуан, когда «выходила в народ».

Фантазиями об этом Мэй гнала мысли о бывшей девушке Чжун Ли. Так вот, почему он никогда не говорил про отношения. Пока у неё такого опыта в принципе не было, не считая этой дурацкой влюбленности, у него случилась целая трагедия. И, может, даже не одна.

Украдкой Мэй бросила короткий взгляд на Чжун Ли.

И все же интересно, какой была та девушка. Кем нужно быть, чтобы настолько ему понравиться? И… что с ней случилось?

«Он сказал, что она погибла. Не умерла, как говорят, если человека не стало из-за болезни или по другой естественной причине. Погибла. Её убили? Может, она тоже была приключенкой? Тогда становится понятно, почему он обратил на меня внимание тогда, в день маминых похорон — схожие беды объединяют как никто другой», — рассуждала Мэй, не решаясь спросить вслух.

Её одолевали смешанные чувства, которые всё никак не получалось обозначить. Жалость? Сочувствие? Понимание? Немного ревности? О Семеро, вот только последнего и не хватало. Ревновать к той, кого уже и на свете нет — это, мягко говоря, перебор. Да к кому бы то ни было — перебор. Но пресекать это чувство получалось не всегда, что ужасно злило и шатало и без того не слишком устойчивую с последних времен самооценку. Выходило ведь, что если она ревнует кого-то к кому-то, то, значит, подсознательно не доверяет и сомневается. И, хуже того, считает, что должна быть единственной во всех смыслах.

Это было неправильно. Но и прогнать эти чувства раз и навсегда не получалось.

Тем более что быть для кого-то «той самой» и впрямь хотелось. Самой важной, самой дорогой, самой, в конце концов, любимой. Эгоизм ли это? Или, может, чувство одиночества? Ведь кого не возьми — у всех всегда находился кто-то (или что-то), кто был ближе, чем она. У Синь Янь, вот, было множество друзей и знакомых — проблем с тем, чтобы подружиться с кем-то, она не испытывала в принципе. Словно большая дружелюбная планета, она принимала на свою орбиту каждого, кто проявлял симпатию. Но главной её любовью, конечно, была музыка. То, чему она посвящала все свободное время и то, к чему рано или поздно сводился разговор.

То же было и с Чжун Ли — куча друзей из знакомых из самых разных, как выяснилось, кругов. «Воля Небес», глава банка Северного королевства — сколько же ещё у него в запасе знакомств с теми, кто на много шагов опережал Мэй в успехе, уме, талантах и черт знает чем ещё?

Самой-самой Мэй была только для мамы — да и той так скоро не стало.

— Что-то ты затихла, все в порядке?

— Да, просто… прости. Неловко как-то, что такую мрачную тему задела. Я правда не хотела.

— Не извиняйся, все нормально. Как я уже сказал, прошло достаточно времени, чтобы не реагировать на такие вопросы слишком остро.

— Тогда… какой она была?

Вопрос, на который одновременно хотелось и не хотелось знать ответ. С одной стороны, хотелось получить подтверждение (или опровержение) своим предположениям и тому образу в голове, что успел нарисоваться. А, с другой, к чему ей вообще эта информация? Разве что к ещё большим переживаниям и рефлексии. А от них сейчас и без того было тошно и хотелось сбежать куда-нибудь подальше, лишь бы лишний раз не думать. Ох и зря она вообще завела этот разговор, как же зря… иногда лучше не знать лишнего. Но пути назад уже не было.

— Хм… — Чжун Ли приложил палец к губам в типичном для него «задумчивом» жесте. — Умной или, я бы сказал, гениальной, учитывая то, как легко она «раскусывала» любые загадки, будто орешки. И, вместе с тем, доброй. Из того типа людей, который не может пройти мимо и не помочь, если видит, что кто-то оказался в беде. Даже, если никакой награды за это не последует. Не знаю, что из этого восхищало меня больше.

Последнее прозвучало с какой-то особой нежностью, смешанной с печалью — кажется, именно это зовут «светлой грустью» (хотя как вообще такое чувство, как грусть, может быть светлым?). От этого Мэй стало совсем не по себе — уже не от ревности, а от искреннего сочувствия. Она отлично знала этот тон — ведь с тем же говорила о матери.

Судорожный вздох. Ещё один. Да что за черт? Легкие как будто одеревенели, не желая наполняться до конца.

Мэй сделала ещё несколько коротких вдохов, но легче не стало, наоборот, удушье усилилось. В теле как будто заклинило механизм, из-за чего в голове красным цветом запульсировал сигнал тревоги. Будто бы ещё чуть-чуть — и умрет, задохнувшись, как рыба, выброшенная на сушу. От этой мысли стало очень страшно. И с каждой секундой это чувство усиливалось, хотя казалось, что вот сейчас-то точно был предел.

Перед глазами замельтешили беспокойные мушки. Уши заложило, будто голову рывком погрузили под воду. Что, черт возьми, происходит? Почему… почему это жуткое чувство вернулось? И зачем сейчас? Все же было нормально…

«Мне конец, я сейчас умру — если не от удушья, то от разрыва сердца, слишком сильно оно колотится. Ох и зря я выпила то кофе, как же зря», — мысли в голове мельтешили похлеще мушек.

На их фоне голос Чжун Ли показался совсем далеким, будто доносившимся откуда-то снаружи, пока Мэй всё глубже погружалась в пучину своих страхов.

— Ты меня слышишь? Что случилось? — он осторожно тряс её за плечи.

Тепло ладоней плавно возвращало в реальность. Было в этом что-то умиротворяющее, будто сообщавшее, что сигнал тревоги оказался ложным.

Ещё несколько мгновений потребовалось, чтобы осознать, что все это время она стояла неподвижно, глядя куда-то перед собой. Те немногие торговцы, которые ещё оставались в доках в это вечернее время, смотрели на них с любопытством. Ещё бы, почти все покупатели-то разошлись, на что ещё пялиться?

Боги, как неловко.

Только сейчас Мэй вспомнила разговор с доктором Бай Чжу и выписанную им мазь. Она запустила руку в один из кармашков поясной сумки. Что ж, в его, несомненно, полезной рекомендации была одна проблема: когда кажется, что вот-вот умрешь, думать про то, чтобы достать мазь и начать её нюхать, некогда.

— Я… ничего, все в порядке. Просто голова закружилась, — голова по-прежнему была слегка в тумане, а на лбу проступил холодный пот. Хорошо хоть не тошнило, даже наоборот — жутко захотелось что-нибудь съесть, как будто в желудке образовалась дыра. Не удивительно, учитывая то, что сегодня она почти не ела.

— Да ты белее снега, выглядишь, будто Стража руин увидела.

От упоминания монстра, Мэй передернуло. Она шагнула в сторону, высвобождаясь из «хватки». Каких-то невероятных усилий стоило просто стоять на месте — не хватало смелости даже на то, чтобы смотреть в глаза, слишком уж неловкой казалась ситуация. От побега удерживало лишь желание все-таки поглядеть на коллекцию платьев и то, что так или иначе им предстояло встретиться на концерте.

— Я правда в порядке. Пойдем уже, а то в ресторан опоздаем. Тем более не знаю как ты, а я успела проголодаться, — Мэй изо всех сил старалась выглядеть бодрой, игнорируя головную боль. Да что ж сегодня за день-то такой, не одно — так другое.

* * *

Чжун Ли жил в небольшом, но изысканном доме с открытой крышей, располагавшихся в одном из частных жилых кварталов. Снаружи жилище выглядело вполне обычно — два этажа, зеленый навес, под которым можно спрятаться от дождя, небольшой палисадник, в котором Мэй, среди прочего, заметила глазурные лилии, да, собственно, открытая крыша. Похоже, Чжун Ли был из тех романтиков, кому нравилось любоваться ночным небом (а дома подобной конструкции строились, в основном, ради этого), что, впрочем, было совсем не удивительно.

Куда интереснее было внутреннее убранство дома: количеству антиквариата вроде картин в позолоченных рамах и старинных ваз, можно было позавидовать. Присмотревшись, Мэй узнала на некоторых из них уже знакомые ей иллюстрации из книг по истории и культуре Ли Юэ. Не дом, а музей истории какой-то, ну и ну… или логово дракона из сказок — те тоже по золоту с ума сходят.

— Многое из того, что ты видишь, мне подарили друзья. Они знают мое увлечение историей, так что и вещи дарят соответствующие, что весьма приятно. Каждый из таких подарков я бережно храню, — пояснил Чжун Ли, в ответ на ошарашенный взгляд спутницы.

— Богатые же у тебя друзья… в том смысле, что вряд ли зарплата консультанта похоронного бюро позволяет жить на настолько широкую ногу, — недавние страхи и переживания будто остались за порогом дома, теперь Мэй была полностью увлечена разглядыванием всего, что попадалось ей на глаза. Особенно приятно было замечать что-то знакомое — будь то символы или целые сюжеты. Может, те книги для «легкого чтения в больнице» были частью плана? Сначала посвятить в тему, а уже потом позвать домой, чтобы произвести особенное впечатление.

Чжун Ли коротко рассмеялся:

— Ну… можно сказать и так.

Коллекция платьев, ради которой все и затевалось, выглядела даже более впечатляюще: в традиционном для Ли Юэ стиле и в таких же «классических» цветах и узорах — красном, коричневом, золотом и белом. Для них была выделена отдельная комната с резными кроватью, креслом, туалетным столиком и шкафом, выглядевшими не менее древними и антикварными, чем вазы в гостиной. Как будто когда-то давно здесь жила какая-то женщина, но но с тех пор в комнату заходили разве что для уборки, чтобы вещи здесь окончательно не покрылись пылью.

Как странно. Но ведь Чжун Ли говорил, что все эти вещи принадлежат ему, а не кому-либо ещё? И что все это просто коллекция… так почему тогда они висят здесь? Почему это все выглядит как комната, которая когда-то была жилой? А платья висят в шкафу так, будто их хозяйка оставила их здесь когда-то давно и с тех пор не надевала.

«Не знай я Чжун Ли, решила бы, что попала в дом какого-нибудь маньяка», — Мэй криво улыбнулась, со всей возможной аккуратностью перебирая вещи в шкафу. С вешалок, конечно, она их не снимала — и вообще лишний раз боялась трогать, чтобы не испортить искусную вышивку. Просто «листала», будто страницы книги, осторожно передвигая в стороны.

— Пожалуй, покину тебя ненадолго, чтобы ты смогла переодеться, — подал голос Чжун Ли, все это время стоявший в стороне. Кажется, демонстрировать коллекцию и, в частности, наблюдать за реакцией на неё, доставляло ему искренне удовольствие. Что, впрочем, не мешало то и дело ударяться в воспоминания о том, при каких обстоятельствах и у кого было раздобыто это платье, а также о том, что означали та или иная вышивка или узор.

— Не нужно, — Мэй знала, что скажет это, ещё до того, как вообще вошла в дом. — Я… я передумала. Они действительно прекрасны, но в этом и проблема. Коллекция должна оставаться коллекцией, если надеть что-то из неё, будет уже не то. Волшебство исчезнет. Да и не думаю, что я заслуживаю носить что-то настолько роскошное. По крайней мере, пока что.

С этими словами она всё так же аккуратно закрыла шкаф — одного сломанного на сегодня более чем достаточно.

— Так что пойду в чем есть, тем более в привычных юбке-шортах да рубашке мне комфортнее всего. Я же обычная приключенка, а не аристократка какая-нибудь.

Несколько секунд Чжун Ли смотрел на неё удивленно, явно не ожидав такого ответа. А потом расплылся в одобрительной улыбке:

— Вот за это ты мне и нравишься.

Его слова прошли по касательной: будь Мэй в другом расположении духа, это «нравишься» даже обрадовало бы. Но сейчас она чувствовала себя особенно опустошенной… и чужой. Для этого места и этой комнаты в частности. Находиться в этом золоте и роскоши было все равно что в другом мире — и в нем Мэй чувствовала себя лишней. А потому даже думать о том, чтобы надеть что-то подобное, было странно — на ней бы все эти традиционные цветы, птицы да драконы просто не смотрелись бы. Она, в конце концов, не Нин Гуан какая-нибудь.

Неужели на самом деле они настолько разные?

---

1) 1 миля = ~1,6 километров

Вернуться к тексту

2) Вбоквел передает привет >: D

Вернуться к тексту

Увидеть «Три чашки в порту» в кои-то веки не только снаружи, но и изнутри, было волнительно и приятно.

В конце концов, когда ещё будет возможность побывать в таком месте? То есть, нет, конечно, можно, как и все другие люди, забронировать столик за много месяцев «до» и потом терпеливо ждать своей очереди… но не так уж и хотелось, если честно. Поесть можно и дома или в любом другом ресторанчике попроще, причем гораздо дешевле. А вот концерт, тем более подруги — дело другое. Особенно, когда при этом за еду платить придется не тебе. Грех не воспользоваться шансом.

— Как ты уже заметила, снаружи ресторан выглядит скромнее. В каком-то плане это отражение взглядов на жизнь нынешнего владельца. Господин Бай Вэнь считает, что содержание важнее оболочки, а потому его детище судить, в первую очередь, следует не по ярким вывескам, а по тому, что находится внутри. И, в особенности, по качеству блюд, которые здесь, кстати, на высшем уровне, — в Чжун Ли включился режим экскурсовода, чему Мэй была совсем не против.

— Ты здесь далеко не впервые, да?

— Многие клиенты для встреч выбирают именно это место, позже поймешь, почему.

Да уж, Чжун Ли здесь явно чувствовал себя как дома. Да и выглядело это место внутри почти так же, как его дом, разве что тут ещё и стойка регистрации имелась.

Мэй невольно засмотрелась на девушку в коричневом ципао, которая в этот момент вписывала их с Чжун Ли имена в журнал и проверяла пригласительные. Платье украшал дракон, вышитый золотистыми нитями. Красиво.

«Даже работники с иголочки одеты, а ты в обычном пришла», — проскользнула в голове мысль, но Мэй поспешила её прогнать. Какая разница? Впрочем, от такого платья она и сама не отказалась бы. Выглядело бы очень гармонично рядом с кое-чьим костюмом.

Дурацкая мысль заставила расплыться в улыбке, которую Мэй тут поспешила скрыть. Подумают ещё, что странная. В серьезное место ведь пришла, надо выглядеть соответствующе. Брать пример с Чжун Ли, например, который тем временем уже успел завязать короткую беседу с каким-то мужчиной с козлиной бородкой в строгом костюме.

— Господин Ин, это моя спутница и подруга мисс Мэй, — представил он их друг другу. — Мэй, это мой деловой партнер и давний знакомый — мистер Ли Ин.

От оценивающего взгляда сверху вниз ей (этот господин был всего немного ниже Чжун Ли) стало слегка не по себе. Сухо поздоровавшись и кивнув, Мэй поспешила отвести взгляд, надеясь, что уложенные на бок волосы и длинные рукава скрывали бинты достаточно хорошо. Как же, черт побери, неуютно. Скорей бы уже пройти в зал да сесть куда-нибудь подальше от всей этой толпы.

В какой-то момент ей начало казаться, что даже подземелье со Стражами руин или ночевка в потертой временем, ветром и регулярным использованием палатке — и то комфортнее, чем этот дорогущий ресторан. И сдался он Синь Янь?

К счастью, экзекуция длилась недолго: договорив о каких-то там драгоценных камнях, которые отлично подойдут для нового ожерелья, Чжун Ли и «господин», чье имя Мэй забыла почти сразу, распрощались.

— Ты в порядке? Хорошо себя чувствуешь? — голос Чжун Ли в очередной раз вытащил её из трясины тоскливых мыслей.

— В порядке, — эхом отозвалась Мэй. — Просто все эти светские беседы не по мне, а тут ещё и твой знакомый взглядом меня сверлил. Совсем не по себе стало.

Вежливость ли это или искренний интерес? Все равно что пытаться понять, настоящее золото тут на стенах или фальшивое — Мэй не умела ни того, ни другого. Эх, вот бы напиться да отвлечься. Все же было хорошо, тогда почему теперь так грустно?

Впрочем, ясно почему. Чувство, будто ты не в своей тарелке, счастливее точно не сделает. Да ещё и приступы эти. Причем даже непонятно, что страшнее: сам момент, когда кажется, что вот-вот задохнешься и умрешь, или постоянное ожидание, что это «вот-вот задохнешься и умрешь» может повториться. Не говоря уже об осознании, что они с Чжун Ли кое-в-чем совершенно разные. То есть… не то, чтобы это было новостью. Но чувство все равно тоскливое.

«Как глупо. Почему мне не может нравиться кто-то, кто такой же, как я? Кто-то из приключенцев? Почему из всех возможных вариантов меня угораздило влюбиться в кого-то, кто никогда не станет воспринимать меня как равную, а не просто как очередную подругу из и без того гигантского круга друзей?», — думала Мэй и все больше злилась. То ли на себя, то ли на Чжун Ли, то ли вообще на весь мир вокруг.

— Да и… странно тут все. Не привыкла к таким роскошным интерьерам. Я человек простой, — она постаралась улыбнуться. — Сам видел мой дом и мою комнату.

— Понимаю. Но, если тебе станет легче: как видишь, большинство гостей решили одеться свободно, как и ты. Так что, по крайней мере, белой вороной ты совсем не выглядишь.

Интересно, конечно, Чжун Ли трактовал понятие «свободная форма одежды», учитывая, что многие здесь всё ещё были одеты в традиционные наряды — под стать стилю ресторана. Но да, совсем уж роскошных платьев и костюмов и впрямь почти не наблюдалось: просто одежда, в которой можно было встретить большинство горожан, гуляя по Ли Юэ. И все же для Мэй «свободным» было то, что носила она, Синь Янь и определенная часть местной тусовки любителей рок-музыки и/или искателей приключений. А то есть яркое, местами не совсем удобное и, как правило, заимствованное у каких-нибудь заезжих торговцев из тех же Фонтейна или Сумеру. Купить какую-нибудь выкройку, схему или модный журнал и принести к местной портной, чтоб бедняга сломала голову и пару иголок, пытаясь это сшить — так вообще святое дело.

Но да, в сравнении с большинством гостей, белой вороной здесь скорее выглядел Чжун Ли в своем костюме а-ля потерянный отпрыск аристократической династии. Что казалось даже забавным.

Когда они вошли в зал, Мэй поняла, что кое-в-чем ошиблась: всё-таки это только в фойе не было никаких украшений, кроме одинокой афиши, свидетельствовавших о том, что сегодня здесь состоится концерт. Зал же был полностью готов к выступлению: на столиках, за которыми уже постепенно собирались люди, стояли букеты огнецветков, на стенах мерцали гирлянды, а на сцене были установлены ширмы — такие обычно использовались в театральных постановках.

Увидев это, в глубине души Мэй испытала странное чувство разочарования: до конца она надеялась, что концерт все-таки не состоится. Ну разве стоит это все риска насовсем лишиться голоса?

— Можем остаться здесь или подняться на второй этаж, подальше от лишних глаз.

— Второе выглядит более заманчиво, — тут же отозвалась Мэй.

Она по-прежнему чувствовала себя неуверенно: не только из-за ярких «приключенческих» цветов в одежде, выбивавшихся из традиционной палитры, но и из-за бинтов. Коса, уложенная на плечо, и длинные рукава рубашки, ситуацию спасали мало — Мэй казалось, что все смотрят именно на неё и смеются с того, как нелепо она пытается скрыть шрамы. Странное чувство: днём таких мыслей почти не было, возможно, потому, что на них не было ни времени, ни сил. А здесь ещё и обстановка была подходящая — или, скорее, совершенно не подходящая… словом, быть цветным пятном, ловящим на себе любые скучающие взгляды, совершенно не хотелось — так что здорово, что можно было спрятаться даже не где-то в уголке, а наверху.

Кроме того, на балконе должно быть тише, чем внизу, непосредственно рядом со сценой, а, значит, и беседовать будет удобнее. А обсудить было что — тема Натлана всё ещё не давала Мэй покоя.

— Приватнее столика на балконе разве что личная комната, но, само собой, концерт оттуда можно будет разве что слушать, — заметил Чжун Ли, пока они поднимались наверх. — И то не могу гарантировать, что звук будет хорошим. Стены тут, конечно, из ширм, но лишнего не пропускают и не впускают. Собственно, потому это место важные люди города так любят использовать для переговоров. Одно из лучших меню города, красивый интерьер, приватность — большего, в общем-то, и не нужно.

Мэй дежурно кивнула, внезапно увлеченная какими-то совсем уж дурацкими мыслями о том, насколько приватные беседы порой ведутся в таких комнатах. Наверняка ничуть не менее приватные, чем порой бывают на знаменитом Бисерном пароме. А слухи о нем, как и о тех, кто там работает, ходили интересные…

Перед столиком Мэй замялась: сесть рядом с Чжун Ли или напротив? В голову снова полезли мысли, от которых захотелось дать себе пощечину. Несильную, просто, чтобы прийти в чувство и перестать рисовать в голове всякие приличные и не слишком сюжеты. Симпатия симпатией, но надо держать себя в руках, не маленькая девочка ведь. Но представлять такое, чего греха таить, порой было приятно. Пусть и стыдно.

Она украдкой осмотрелась. Вдруг кто-то сейчас читал её мысли? Было бы неловко. Впрочем, Мэй сильно сомневалась, что такое хоть кому-то подвластно, кроме разве что архонтов. Но драконов, насколько она могла судить, поблизости не наблюдалось — не считая того золотистого на платье девушки за стойкой.

— Точно все хорошо? — поинтересовался Чжун Ли уже более настойчиво.

— Да точно, точно…

Нет, если кто на неё здесь и неотрывно пялился, так это Чжун Ли. Сколько можно спрашивать, в порядке ли она? Очевидно, что не в порядке. В последнее время вообще все в её жизни как угодно, но не в порядке. Но рассказывать об этом, она, конечно, не станет. К чему лишнее нытье? Так твердила одна её часть, в то время как другая самодовольно нашептывала что-то в духе «спроси меня ещё, спроси ещё о чем-нибудь». Чувствовать беспокойство (или заботу?) о себе было до ужаса приятно.

— Тебе определенно стоит поесть. День сегодня был длинным и полным дел, восполнить силы не помешает. Кофеин на голодный желудок ещё никому на пользу не шел, и особенно, как выяснилось, тебе… да и, чего уж там, готовят здесь прекрасно.

Сам он, недолго думая, сел напротив.

— Тогда посоветуешь мне что-нибудь на свой вкус?

Кажется, в правилах этикета рекомендовалось говорить именно так. Так, по крайней мере, вечно делали герои книжек, когда ходили на такие вот уже не просто ужины, но ещё далеко не свидания. Да и, чего уж там, было любопытно, что из всего этого многообразия блюд, Чжун Ли предпочитает больше.

—Дай-ка подумать… учитывая то, что ты не любишь острое, рыбу и равнодушна ко всякого рода изыскам, вариантов остается не так уж и много. Что насчет свиного супа с бамбуком?

— Так и знала, что выберешь именно это, — Мэй хитро усмехнулась, чувствуя слабое сожаление. Эх, ну вот, а она уже почти приготовилась попробовать что-то новое и странное, чего в другой ситуации не попробовала бы.

К слову, она сразу заприметила это блюдо. Ещё бы — это было чуть ли не единственное из замудреных названий в списке, которое хотя бы выглядело знакомым. Причем не понаслышке.

— А почему нет? Классическое блюдо, минимум ингредиентов, но, несмотря на это, максимум вкуса. Ещё и сытно — самое то после долгого дня, плавно перетекшего в вечер, который ещё нескоро закончится.

Нескоро закончится? Что ж, это звучало даже более многообещающе, чем любое из имевшихся в меню блюд. Оставалось надеяться, что вечер, к тому же, будет приятным.

«И так же плавно перетечет в ночь», — чуть повеселев, мысленно заключила Мэй. Что бы это ни значило.

Тем временем там, внизу, сцена продолжала пустовать. Только работники ресторана сновали туда-сюда, что-то поправляя и настраивая. Концерт задерживается? Нетипично для Синь Янь, она всегда начинала их вовремя. Она точно в порядке? Бай Чжу говорил, что она заходила с утра — даже раньше Мэй, да и присланная записка гласила, что всё в силе…

Захотелось спуститься за кулисы и убедиться лично, но страх выглядеть глупо останавливал. Вдруг всё и правда в порядке, а Мэй только помешает своим беспокойством? Да и не факт, что её вообще пустят, приняв за особо настойчивую фанатку.

Взгляд упал на уже знакомые по предыдущим концертам конструкции у сцены. Фейерверки? Как Синь Янь собирается запускать их в помещении? Это же безумие! И гарантированный пожар на пару с лишением лицензии на выступления. Цисин и так кое-как терпят её выходки, но после такого…

Оставалось надеяться, что она знает, что делает… в конце концов, это же согласовано, да? Ведь согласовано же?

Тем временем Чжун Ли продолжал свою мини-лекцию про бамбуковый суп:

-… таким образом, его рецепт существует даже дольше, чем сам Ли Юэ. Причем ближе всего к изначальному варианту не «ресторанная», а «походная», если можно так выразиться, версия, ведь поначалу бамбуковый суп готовился на костре из того, что было под рукой, а не из отборных и четко выверенных ингредиентов. Но основой всегда были ростки бамбука, мясо и, разумеется, вода, а остальное — на вкус повара.

— Так ведь бамбук только возле Цинцэ и растет. Не так уж он и под рукой, если, конечно, не находишься где-то рядом.

Красивое, кстати, место. Надо будет вернуться туда однажды, особенно, если повод будет. И, заодно, смелость выбраться куда-то настолько далеко от города.

— Это сейчас. Раньше же бамбук можно был найти повсюду — так же, как и глазурные лилии, кстати.

— И все же ты каким-то образом умудрился носить их мне в больницу букетами…

— То, что их мало, ещё совсем не значит, что не осталось вовсе. Особенно, диких. Просто места нужно знать, — улыбнулся Чжун Ли. И было в этой улыбке что-то… ох.

А ведь если так подумать: стал бы друг — даже очень хороший, — так заморачиваться? Тратиться на редкие цветы или просто искать, где они растут — даже, если они очень нравятся ему самому, а не только тому, кому этот букет предназначен?

Впрочем, Мэй не то чтобы была фанаткой этих симпатичных серо-голубых цветов — сложно фанатеть по чему-то, чего ты почти не видел. Но получать букеты было приятно. Даже, если бы там были не лилии, а каких угодно другие цветы — сахарки, например. Зря их недооценивают, кстати. Да, растут повсюду и по своей распространенности могут потягаться с мятой, которой разве что в подземельях и не бывает, но зато какой приятный нежный сладковатый запах…

Так или иначе, значили ли что-то именно его букеты? И, если да, то что? Ох уж этого Чжун Ли с его любовью к этикету, символизму и черт знает чему ещё… и ведь прямо наверняка не спросишь — все равно что с запахом духов. По правилам надо самой догадаться и намекнуть в ответ, а иначе покажешься грубиянкой. Как же сложно… почему нельзя просто говорить обо всем словами через рот? Все эти полунамеки — это, конечно, круто и до ужаса романтично, но так чертовски сложно… по

«А вот Нин Гуан наверняка бы сразу догадалась и нашла, что ответить. Куда мне до её высоты — причем во всех смыслах этого слова», — подумалось с горечью.

Жаль, пить нельзя, а без вина спросить что-то в духе «Что ты обо мне думаешь?» или «Кто мы друг для друга?» было слишком страшно. Вернее… нет, спросить-то как раз-таки страшно не было. А услышать не тот ответ — ещё как.

Из размышлений Мэй вырвал голос Синь Янь, приветствовавший гостей концерта — более хриплый, чем обычно, но тем не менее. Концерт начался.

План поговорить о Натлане и обо всем остальном обещанном тут же накрылся медным тазом — хоть на балконе и было чуть менее шумно, чем внизу, но всё ещё недостаточно, чтобы вести беседы. Да и заказ как раз принесли, так что задавать вопросы стало совсем некогда — слишком уж аппетитным был запах.

Зрители встретили Синь Янь на удивление тепло для такого-то места. Кажется, фанатов сегодня здесь собралось даже больше, чем ожидалось — настолько, что мест за столиками на всех не хватило. В итоге «стоячая» часть зрителей обосновалась по углам зала и устроила там мини-танцпол.

То ли горячий суп подействовал на Мэй расслабляюще, то ли атмосфера концерта, в целом, была подходящей, но в конце концов она и сама начала качать то головой, то коленом в такт и тихонько намурлыкивать уже знакомые песни.

— Приятно впервые за столько дней наконец увидеть тебя по-настоящему веселой, — заметил Чжун Ли, улучив момент между песнями.

Не краснеть, не краснеть, только не краснеть! Впрочем, при таком освещении это вряд ли будет заметно… и все же.

— Ты концерт смотришь или все-таки на меня? — Мэй решила отшутиться, чтобы скрыть смятение.

— Я совмещаю, — заметив её смущение, Чжун Ли тут же добавил, — не переживай так. Просто приятно наблюдать за кем-то, кто занят любимым делом. Или смотрит на того, кто занят любимым делом и тоже получает удовольствие.

Дурацкая улыбка все никак не хотела уходить с лица. Он смотрел на неё. Он на неё смотрел!

Тут-то она и поняла, что окончательно пропала.

А потом случилось ещё кое-что.

—… ещё раз благодарю всех, что пришли на мой концерт. Как я уже сказала, сегодня он в новой, необычной для меня обстановке, и я ужасно волновалась, не зная, как вы отреагируете на встречу в таком формате. Кроме того, новая обстановка подразумевает и новую аудиторию, что ещё более волнительно, кхм… так или иначе, позвольте представить мой для вас сюрприз — новую песню. Её мне помогла написать моя подруга, которая сейчас находится в зале. Так что… Мэй, сейчас эта песня звучит специально для тебя, — хоть Синь Янь и старалась казаться веселой и энергичной, чувствовалось, что она порядком устала, а голос слегка охрип. Хорошо, что концерт, похоже, близился к завершению. Сюрпризы вроде принято оставлять напоследок?

Так или иначе, от этого «специально для тебя» Мэй накрыло волной смущения особенно сильно. Весь вечер старалась не обращать на себя внимания, а тут на тебе. И правда сюрприз. Хорошо, что они с Чжун Ли сидят на втором этаже — быть центром всеобщего внимания совершенно не хотелось. А на неё ведь наверняка смотрели бы — кто ж это там такая, кто помог написать песню местной рок-звезде?

— Глупости, ничего такого я не делала, просто сидела рядом, пока она стихи писала. Какая ж это помощь?

Никаких деталей, а то ещё, упаси Семеро, Чжун Ли решит, что это какое-нибудь посвящение или типа того. То есть не то, чтобы это не было тем самым «каким-нибудь посвящением»… но не говорить же прямо?

Да уж, и кто там минут сорок тому назад говорил, что хочет говорить всё прямо словами через рот и ненавидит намёки? Видимо, это распространялось только на намёки по отношению к ней самой. Но не на её собственные.

— Иногда просто быть рядом в нужный момент — это и есть помощь, — отозвался Чжун Ли.

Захотелось немедленно куда-нибудь сбежать… вот только и песню пропускать не хотелось. Интересно же, как те стихи в итоге будут звучать под музыку⁽¹⁾.

Под быстрый ритм мелодии мандолины и барабанов вновь захотелось покачивать коленом, а, лучше, головой. Даже с учетом того, что сама мелодия пока что была незнакомой.

-… ненавижу все, включая себя, ведь никогда не стану «достаточной», — пела Синь Янь, пока Мэй ловила себя на том, что все больше ассоциирует песню не со своими чувствами, а с самой собой.

Не потому ли эту песню хочется слушать не в ресторане среди толпы народа, а дома за закрытой дверью? Как будто твои мысли и чувства выставили на всеобщее обозрение — кому понравится это чувство? Причем не специально. Просто песня такая… жизненная.

-… и потому умру, если прикажешь, дай только посмотреть тебе в глаза, — продолжалась песня.

Мэй украдкой посмотрела на Чжун Ли, ожидая, что за ней (или, вернее, за её реакцией) вновь наблюдают. Однако на этот раз он действительно был поглощен концертом. Что ж…

-… ведь только твой взгляд способен заставить меня умереть, — на припеве голос Синь Янь почти сорвался на крик и Мэй стало страшно за её голос. Точно ли она достаточно восстановилась, чтобы брать такие ноты?

На припеве сцена взорвалась фейерверками — от огня, разноцветных искр и дыма зарябило в глазах, а от шума немного заложило уши, будто голову на миг погрузили под воду.

Погрузили — и тут же достали, чтобы дать увидеть ракеты, летящие точно в цель. Прямо в неё. А вот и уже знакомый лязг металла и тяжелые шаги, от которых подрагивает земля. Стражи руин вновь следовали по пятам — и на этот раз Мэй была настолько напугана, что не могла даже пошевелиться. И воды, куда можно было бы нырнуть, тоже не было. Оставалось лишь в оцепенении ждать участи, а именно очередной ослепляющей вспышки света… вот и она… и ещё… и ещё…

Древесный запах благовоний и тепло чужого тела рывком вернули Мэй в реальный мир. Она обнаружила себя в объятьях Чжун Ли. По щекам всё ещё текли слезы, а челюсти были сжаты так крепко, что даже немного болели. Как странно. Вообще-то в таких ситуациях принято хотя бы удивиться или смутиться, но чувств не было. Только какая-то пугающая отрешенность — будто бы все вокруг было сценой из пьесы, за которой Мэй наблюдала откуда-то со стороны. Причем без каких-либо эмоций — просто констатируя происходившее на сцене.

Плачущая героиня, утешающий её герой. А что было до этого?

В следующий миг запоздалая реальность будто обдала её ледяной водой из ведра. А правда, что это вообще было? Почему она как будто перенеслась назад во времени, снова оказавшись в том подземелье? Из-за взрывов? Но это же спецэффекты…

Тяжелый судорожный вздох. Слезы, кажется, наконец кончились. И даже челюсть наконец разжалась.

Мэй почувствовала поглаживания по голове. И, вместе с тем, брошь на галстуке все больше впивалась в лоб. Ситуация, однако.

— Все хорошо, ты в безопасности, — голос Чжун Ли ещё больше привел её в чувство.

— Я знаю, просто…

«Просто? Ничего тут не «просто». Опять это случилось. И опять само по себе. Как бороться с тем, что не можешь контролировать?», — как же она устала. Чертовски устала от этого.

Сколько ещё будут продолжаться эти приступы? Неужели всю жизнь? И неужели с этим ничего нельзя сделать, кроме как смириться и привыкнуть?

Дыхание снова сперло, на этот раз от злости на саму себя. Сколько ещё её придется спасать другим? Неужели она сама ничего не может сделать?

«Жалкая, какая же ты жалкая…»

Мэй растерянно отстранилась, тут же потянувшись за салфеткой. Даже думать не хотелось, во что превратилась тушь, которой она по случаю «особого случая» накрасила ресницы. О том, что было бы, выбери они место в зале, а не на балконе, думать не хотелось вообще. Для полного провала не хватало только расплакаться в толпе перед сценой. До тех немногих, кто был за соседними столиками, Мэй дела не было — тем более что Чжун Ли намеренно или нет закрывал обзор собой же.

Тем временем, похоже, эта песня и впрямь была последней. Голос Синь Янь теперь доносился до Мэй как будто немного издалека. Кажется, она говорила что-то об автографах и планах на следующие концерты, но все это сейчас казалось неважным.

— Я бы предложил уйти, но, полагаю, тебе сейчас не до того, чтобы продираться через толпу. Так что можем подождать здесь, пока все разойдутся, или перебраться в комнату, — голос Чжун Ли действовал на Мэй успокаивающе. Не удивительно: когда тебе плохо, кто угодно, говорящий спокойно и уверенно о чем угодно, будет звучать убедительно.

— Второй вариант звучит неплохо.

От мысли, что в итоге они все-таки сидят рядом, а не напротив, на мгновение стало смешно — черт знает почему.

— Тогда сейчас организую, подожди минутку.

Пока Чжун Ли искал в этой суматохе официантку, Мэй решила хоть немного привести себя в порядок. Да уж, зеркало бы сейчас и впрямь не помешало. Интересно, где здесь уборная? А, впрочем…

Слишком уж разбитой она себя чувствовала, чтобы делать что-то, кроме возни с салфетками. Что ж, выходит, сегодня рекорд был побит: два приступа паники за день — да ещё каких. Второй, правда, на панику был не слишком похож, но как ещё его назвать, Мэй не знала. Спонтанное возвращение в прошлое, но только не возвращение и не совсем в прошлое? Сон наяву? Мол, раз уж теперь спишь без снов, то будешь видеть кошмары, пока бодрствуешь? Потрясающе, спасибо.

Было страшно.

Почему это вообще с ней происходит? То есть понятно, конечно, что мало кому удается остаться психически уравновешенным, оказавшись одной ногой (или, скорее, половиной тела) в могиле, но почему у неё это проявляется именно так? Почему мозг так упорно стремится вернуться в самый жуткий момент её жизни? Как будто заклинило. До конца жизни теперь на таблетках сидеть что ли, чтобы хотя бы спать нормально? Звучит отвратительно, если честно… сны до этого всего были приятными. Где, в конце концов, теперь увидишься с мамой, кроме как во снах?

Ещё никогда Мэй не хотелось напиться так сильно. Просто чтобы заставить себя расслабиться и отстраниться. Забыть обо всем. Но нельзя. Нельзя…

С другой стороны, Бай Чжу, кажется, говорил, что алкоголь усиливает действие снотворного, а не наоборот… но случайно уснуть вечным сном тоже так себе идея. Пожить пока хочется, тем более тут опять что-то интересное намечается.

А вот, кстати, и это самое «интересное».

— Пойдем, я договорился, — погруженная в мрачные мысли, Мэй не заметила, как вернулся Чжун Ли.

— Пойдем.

Затея отчего-то тут же показалась бессмысленной. Может, стоило подождать здесь, а потом пойти домой? Настроения что-либо заказывать, кроме, разве что, алкоголя, не было. Как не было и настроения о чем-либо говорить. А ведь они собрались здесь в том числе и ради разговора о её родине — Натлане, эх…

Тем не менее, Мэй послушно зашагала следом.

* * *

— Хочу напиться, — выпалила она, опустившись на диван. Или правильнее было бы назвать это резной скамьей со специальной обивкой, чтобы сидеть было не так жестко? Мэй не разбиралась в особенностях традиционной мебели, а спрашивать не хотелось. Удобно сидеть — и ладно.

Чжун Ли опустился рядом, на этот раз проигнорировав такую же скамью с другой стороны стола. Боялся, что приступ повторится? Зря, взрывов и пожаров тут, кажется, не предвидится, как и лишнего шума — судя по тому, как стих мир снаружи, едва они закрыли дверь, подобные комнаты и впрямь были предназначены для переговоров. И построены так, чтобы происходящее внутри было сложно подслушать. Или, по крайней мере, чтобы происходившее снаружи не мешало общению. Удобно.

— Не могу сказать, что одобряю это желание, но и не осуждаю. День у тебя и впрямь выдался непростой.

— Бери выше — весь последний месяц, — заметила Мэй.

Она задумчиво откинулась назад, уставившись на большую лампу, покрытую полупрозрачной бумагой. Благодаря этому, очевидно, свет не бил в глаза слишком ярко и мягко распространялся по комнате. Из такой же бумаги, только украшенной рисунками, была сделана ширма, стоявшая в углу.

— Вот только есть проблема: снотворное, которое я пью, нельзя мешать с алкоголем. Ничего ужасного не случится, но спать буду даже слишком крепко и, по видимости, проснусь с жутким похмельем. А без таблеток, как ты знаешь, я не высплюсь вовсе из-за кошмаров…

— Хочешь, чтобы я сделал выбор за тебя?

— Да нет, просто размышляю вслух.

Повисла пауза, нарушить которую первым решил Чжун Ли:

— Думаю, я знаю, что с тобой.

— Я тоже знаю, Бай Чжу говорил. Знать бы ещё, что с этим делать… честно, я очень устала. Так даже работа никогда меня не выматывала. Надеялась, что после больницы заживу обычной жизнью, но оказалось, что вне её стен меня ждало кое-что похуже перевязок, тоски и одиночества. Теперь ещё, видимо, придется жить, ожидая, что в любой момент может случиться приступ — и поди пойми, то ли снова привидится всякое, то ли просто будет до смерти страшно. Неужели со всеми искателями приключений рано или поздно это случается? И как тогда маме удавалось оставаться в порядке? Или, по крайней мере, делать вид…

Мэй говорила ещё о чем-то, какой-то частью сознания удивляясь собственному спокойствию и тому, как складно течет её речь. Будто бы кто-то говорил за неё, а она просто открывала рот. Как странно.

Снова пауза.

— Это… это звучит непросто, — Чжун Ли, кажется, впервые за все время их знакомства с трудом подбирал слова. — Даже представить сложно, каково тебе. Прошу прощения. Я действительно не знаю, что и сказать.

Непросто? Звучит непросто? И это всё, что он мог сказать?

От его слов Мэй вдруг почувствовала себя одинокой. Есть ли вообще кто-то, кто мог бы понять и разделить её чувства? Её беспокойства и страхи? Неужели то, что она чувствует, так странно? Настолько, что даже Чжун Ли не находит подходящих слов? Впрочем, можно ли его в этом винить… не каждый день тебе зачитывают подобные монологи.

«Наверное, как раз какой-нибудь искатель приключений, особенно кто-то опытный, вроде учителя, меня бы понял. Но рядом со мной птица совсем другого полета, у которой все в порядке, все по полочкам и даже кошмары, наверное, никогда не снятся», — подумалось Мэй.

Пропала она, совершенно и безнадежно пропала. И что теперь поделать?

— Ты хотела узнать больше о Натлане и его архонте…

— Чего это ты вдруг? — спросила она, слегка растерявшись.

— Исполняю свою часть договоренности. И просто пытаюсь тебя отвлечь.

Мэй тихо фыркнула. Ну и ну, нашел же время для таких разговоров… с другой стороны, почему бы и не послушать? Делать все равно нечего. Вдруг и правда поможет?

— Но сперва… как тут официанта позвать? Пожалуй, я все-таки выпью, чтобы от разговоров о Натлане внезапно не накрыло новой порцией галлюцинаций. А то уже ни в чем не уверена…

— А как же лекарства?

— Ну, я ведь не собираюсь напиваться. Но даже если так: подумаешь, дольше обычного посплю, только на пользу пойдет. Или вообще отключусь без таблеток и просплю до утра — алкоголь ведь тоже седативное в какой-то мере… сама в шоке, что такое слово знаю, видать, у Бай Чжу нахваталась, — Мэй снова хмуро усмехнулась.

Чжун Ли посмотрел на нее с сомнением: затея явно была ему не по душе, хоть и прямо отговаривать он не планировал — очередное правило этикета, не иначе. От этого взгляда стало не по себе, но желание отвлечься от мрачных мыслей пока побеждало. А поспать подольше в такой ситуации звучало даже заманчиво — больше спишь, меньше думаешь о всяком.

— Не нравится мне эта идея, но дело твое. А я, пожалуй, все же остановлюсь на чае.

Чжун Ли позвонил в колокольчик, до этого времени лежавший на столе. Мелодичный перезвон наполнил комнату.

Глядя на это, Мэй вдруг осенило вопросом:

— Он же тихий, как официанты его услышат? Тем более за такими толстыми стенами.

— Услышат, не волнуйся, это особый колокольчик.

— Особый? А выглядит как обычный.

Что ж, ещё одна странность этого вечера. Но правда, как? И как далеко его слышно? Что, если, например, его утащить куда-нибудь… услышит ли его звон персонал ресторана? А если, например, из Мондштадта позвонить?

Мэй покачала головой. Сразу видно — потихоньку в себя приходит, любопытство в голову ударило. Пока ещё только любопытство.

Сделав заказ и в очередной раз порадовшись, что платить не ей — ценники в этом месте всё-таки кусались, — Мэй вновь откинулась на скамье, устало изучая узоры на потолочной лампе.

Не таким она представляла долгожданный поход на концерт, уж точно не таким… нет, конечно, это было весело — Синь Янь свое дело знала и чувствовала себя на сцене даже свободнее, чем в обычной жизни. Смотреть на то, как она общалась со зрителями в перерывах между песнями, было приятно и… завидно? Нет, оказаться вместо неё на сцене не хотелось — Мэй ещё со школьных времен избегала участия в концертах и в театральных постановках, — но чувствовать себя так же уверенно под взглядами других и не бояться возможных насмешек — да.

Ладно, сейчас принесут вина, оно расслабит, успокоит и, может, в голову наконец перестанут лезть всякие унылые и беспокойные мысли. Вдруг вечер ещё не совсем потерян? Ради этого можно и пожертвовать ночью спокойного сна. Мешать алкоголь и снотворное Мэй побаивалась, хоть ничем серьезным это и не грозило.

«Или можно просто не спать всю ночь, в тот раз на крыше было весело», — идея была сомнительной, но заманчивой.

— Всё думаю о твоей подруге, — тем временем задумчиво произнес Чжун Ли.

Мэй повернула голову. Неожиданная тема для разговора.

— Бай Чжу, конечно, мастер своего дела и в очередной раз это доказал, однако выступать в таком состоянии было весьма опрометчиво. Так ведь действительно и голоса лишиться можно. Стоило ли оно того? Вопрос, конечно, риторический.

Вновь пытается отвлечь разговором? Что ж, это работало.

Она усмехнулась:

— Синь Янь упрямая, потому для неё очень даже стоило. Тем более что выступление прошло так, как она и хотела. Ну, почти… вряд ли она подозревала, что её спецэффекты могут привести к подобным последствиям.

Черт, а ведь Синь Янь и правда не в курсе. Это Чжун Ли уже который раз случайно становится свидетелем её приступов, в то время как музыкантку такая участь миновала. Сложно сказать, к лучшему или нет.

С другой стороны, было бы ей лишнее беспокойство перед концертом. Как будто собственных проблем не хватало. А так все прошло, как и планировалось. Разве ж это плохо?

— Я бы так не сказал. Она пела немного ниже обычного — то ли боялась, то ли не могла брать высокие ноты. А под конец и вовсе едва не сорвала голос повторно. Особенно на последней песне.

Мэй нервно сглотнула, чувствуя, как нарастает тревога вперемешку со смущением — и из-за песни, оказавшейся внезапно очень личной, и из-за воспоминаний о фейерверках и том, что было после… боги, как стереть себе память?

Неожиданно её накрыло чувством вины. Сидит тут, понимаешь, в уюте, рефлексирует, а лучше бы пошла и поддержала. А ещё другом себя считает… эгоистка.

— За кулисы тебя все равно вряд ли пустят, так что не спеши бежать на помощь, — отозвался Чжун Ли, будто прочитав мысли Мэй, — И вообще скорее всего с ней сейчас Бай Чжу, так что все тем более будет в порядке. Не воспринимай мои мысли вслух как призыв к действию.

— У меня опять всё на лице написано, да?

— На лице и ушах. Они краснеют, когда ты о чем-то переживаешь или смущаешься. И бледнеют вслед за лицом, когда ты напугана. Не замечала?

— В такие моменты как-то не до зеркала, — смутившись, буркнула Мэй.

И вдруг кое-что поняла. Раз замечает такие вещи — значит, смотрит на неё. Раз запоминает их и применяет это на практике — значит, действительно заботится. Как мило.

— А ещё ты в такие моменты теребишь заусенцы. Видимо, неосознанно, потому что у тебя очень забавное выражение лица, когда ты это замечаешь. Или понимаешь, что кто-то заметил.

Мэй подавилась воздухом.

Ещё немного и окажется, что он и мысли её читал. Даже те самые…

«Ну да, ну да. А ещё, небось, он архонт и тогда тебе точно ничего не светит», — саркастично подумалось ей.

Забавно, кстати, что в её представлении личная встреча с архонтом казалась чем-то невероятным — и это в мире, где существует магия, феи и живые, чтоб их всех и сразу, роботы. И в котором их собственный архонт (и все остальные, вероятно, тоже) не какой-то там абстрактный бог, которого никогда и никто не видел, а очень даже существующий — и одно время живший (и воевавший) бок-о-бок со своим народом. Правда уже давно чаще раза в год его и впрямь никто не видит, но тем не менее.

Короче говоря, с точки зрения теории вероятностей, — да и просто логики, — встреча с архонтом не такая уж и невозможная вещь. Другое дело, что для этого, наверное, нужно быть кем-то исключительным, а не человеком, который даже со своей собственной жизнью разобраться не в состоянии.

— Кстати, ты всегда такой наблюдательный или только со мной?

Главное несуществующее правило номер какое-то там: чувствуя себя неловко, начни флиртовать, сделав ситуацию ещё более неловкой. Например, при помощи очевидного вопроса с очевиднейшим, черт возьми, ответом. Конечно он наблюдательный, это же чертов Чжун Ли.

— Всегда, но, учитывая то, что в последнее время мы довольно много времени проводим вместе… выходит, что я всегда внимателен и к тебе в том числе.

Кажется, только что уши Мэй запылали самым ярким красным из всех возможных.

* * *

Вскоре принесли заказ: чай для Чжун Ли и вино для Мэй.

Закупоренная глиняная бутылка? Необычно. Присмотревшись, она заметила тиснение — веточку дерева, заключенную в круг. И все-таки стоило, наверное, взять какую-то закуску. Да хотя бы фрукты. Но есть не хотелось, слишком уж сытным был ужин.

Тут же оказалось, что отсутствие закусок — меньшая из проблем. Оказалось, чай — не единственный напиток, требовавший церемонии перед непосредственным употреблением. У вина (по крайней мере, в этом ресторане) тоже был ритуал и потому Мэй, доселе не бывавшая где-то кроме таверн и дешевых ресторанов, где можно быстро перекусить, совершенно растерялась, когда официант, — молодой блондин лет двадцати, — начал перечислять название, сорт, год и то, из чего вино было изготовлено. Затем он осторожно вскрыл бутылку и налил напиток в из того же материала, что и кувшин — немного, всего на пару глотков. Затем все так же молча поклонился — и протянул чашу Мэй.

«Наверное, я должна это выпить. Интересно, он каждый раз будет так странно вино подавать? Такими темпами до утра тут застряну», — думала та, но выпила вино одним большим глотком, забрав чашу у официанта из рук.

Тот посмотрел на неё с удивлением, но тут же опомнился — и снова сделал нейтрально-учтивое выражение лица.

И что это было? Мэй ошиблась?

Она рассеянно покосилась на Чжун Ли. Тот кашлянул, едва сдерживая улыбку и заговорил, обращаясь к официанту:

— Спасибо, можете идти. Все когда-то бывает впервые, не беспокойтесь.

Когда тот удалился, напоследок снова поклонившись даже ниже прежнего, Чжун Ли продолжил, уже не сдерживая улыбки:

— Вижу, ты действительно впервые в подобном месте. Это традиционный способ подачи вина, так обычно делают в ресторанах — особенно, такого уровня. Только парень, похоже, совсем недавно тут работает и ещё не отточил алгоритм. Едва не споткнулся, переступая порог, стоял с дрожащими руками, едва не пролил вино и снова почти споткнулся, уходя. А ещё неправильно сложил ладони, подавая чашу — словом, множество мелочей, которые с головой выдают новичка в этом деле. И потому испугался, когда ты посмотрела на него с замешательством человека, встретившего говорящего хиличурла. Видимо решил, бедняга, что сейчас отругают за нарушение этикета — головой-то помнит, что и как нужно делать, а вот телом ещё не привык.

Чжун Ли объяснял все это, совершая уже знакомую Мэй чайную церемонию: «пробовал» чай на запах, ополаскивал чашу, переливая воду из одной в другую — словом, делал все то, что она видела чуть ранее у него в кабинете. Разве что с другого угла обзора и без разогрева воды — её уже принесли горячей. Вот уж у кого точно не было проблем с балансом головы и тела, раз хватало концентрации на то, чтобы делать все как следует и ещё попутно рассказывать о чем-то постороннем.

Решив последовать примеру, Мэй налила себе вина, на секунду замешкавшись, решая, не будет ли нарушением какого-либо очередного правила налить себе полную чашу? Да ещё и самостоятельно? Но рассудила, что здесь все свои и стесняться нечего. И вообще, если уж пробовать, то как следует. За пару глотков (или один большой) ничего не поймешь. А Чжун Ли пора бы уже привыкнуть к её выкрутасам и роли «говорящего хиличурла» в светском обществе. Неплохая, между прочим, роль.

На вкус вино было… странным. Как будто сок закатника и ещё каких-то других сладких фруктов приправили специями и смешали с алкоголем, причем первого было явно больше. И при всем этом послевкусие отдавало свежей выпечкой. Очень вкусно и очень странно.

Прищурившись, Мэй посмотрела в чашку, наблюдая в золотистой жидкости собственное отражение. Как будто чего-то не хватало. Не закуски — она здесь наоборот была бы лишней, — а чего-то, что сделало бы вкус напитка более ярким и полным…

И вдруг поняла.

Направив магическую энергию в ладони, Мэй нагрела напиток, сделав его всего чуть-чуть теплее — таким, каким должен был быть чай в чашке Чжун Ли. Получилось.

— Правильно мыслишь, по традиции хуанцзю действительно пьют теплым. Что, впрочем, не мешает большинству ресторанов подавать его как есть, ведь подогретое вино нравится не всем. Особенно летом.

Мэй расплылась в улыбке, радуясь чувству собственной небезнадежности. И тому, что у неё так кстати оказался именно огненный Глаз Бога.

— Дай угадаю: ты выбрал его именно потому, что тебе есть что рассказать? — она хитро покосилась, предвкушая очередной выпуск «Интересных фактов, о которых вы не догадались бы спросить, но на ваше счастье (или беду) рядом оказался Чжун Ли».

— Ничего подобного, — возмутился тот, — мне найдется что рассказать о любом из вин в их винной карте. Просто помимо интересной истории, оно ещё и очень приятное на вкус. И нравится даже неискушенным людям вроде тебя.

Чжун Ли рассказал ещё о многом, касавшемся истории и производства вина — официанту, представившему сухую сводку, оставалось лишь отойти и нервно покурить где-нибудь в стороне. Мэй слушала это с максимальной внимательностью — вернее сказать, максимально возможной внимательностью после вот уже третьей чашки вина подряд. Голова приятно кружилась, а по тело наполняло тепло будто от пледа. Или костра где-то внутри. Подогретым вино и впрямь раскрылось, став на вкус не просто как выпечка, запитая фруктовым соком, а как выпечка со вкусом очень спелых и очень сочных фруктов. Все ещё странно, но определенно имело место быть.

Это что же — придется и впрямь бронировать столик за пару месяцев «до» просто чтобы попить вина? Ужасно.

Наконец-то действительно спокойно. Наконец в голове не было ничего, кроме мыслей о том, что жизнь не так уж и плоха, а все проблемы могут подождать до завтра где-нибудь за пределами этой небольшой комнаты. Или хотя бы до момента, пока вино в бутылке не кончится, а опьянение не сойдет на нет.

— Ну, и напоследок: когда-то давно существовала традиция, по которой отец, когда у него рождалась дочь, закупоривал бутылку такого вина и оставлял храниться до дня её свадьбы. Эдакий символ преемственности и того, что создав собственную семью, она не лишается прежней — просто родители больше не рядом. ⁽²⁾

— Хорошая традиция, — согласилась Мэй, чувствуя, как язык начинает заплетаться.

Кажется, с вином пора заканчивать. Коварная все-таки штука: пьется почти как сок и незаметно опутывает сознание. А ведь ещё как-то домой идти…

Делать все это, впрочем, совсем не хотелось — слишком уж хорошим был вечер. Как будто и не боялась всего пару часов назад, что вот-вот умрет от удушья, и не мерещилось всякое из-за этих чертовых фейерверков ещё чуть позже… хорошо. Спокойно.

Так что никаких «домой», тем более что Чжун Ли пока не сделал все, что обещал.

— Кстати… ты ведь хотел рассказать мне о Натлане.

— Уж думал, не вспомнишь, — он улыбнулся, задумчиво вертя в руке опустевшую чашку.

— О таком забудешь.

Сбросив обувь, Мэй подобрала ноги под себя и села в пол оборота. Почему-то вдруг стало зябко. Странное чувство: как будто задавая вопросы об этом, она дотрагивается до чего-то опасного, чего лучше бы не знать. А, может, она просто боялась узнать что-то, что ей не понравится?

— Что ж… как ты, думаю, знаешь, каждый из семи регионов — своего рода отражение личности и мировоззрения архонта, который им правит. Мурата — Пиро архонт и богиня войны, а потому и жизнь там соответствующая. Особенно учитывая её непростой, мягко говоря, характер.

— Это потому я никогда не встречала земляков, кроме мамы? Там война?

— Скорее уж из-за постоянных внутренних конфликтов и стремления решать вопросы не дипломатией, а грубой силой. Словом, с ними мало кто хочет иметь дело — большинство стран все-таки стремятся решать вопросы более дипломатично. Но… да. Потому-то из страны так непросто уехать — и так мало желающих в неё попасть даже ради знаменитых горячих источников. Кто знает, что завтра придет в голову местному архонту? Даже в Инадзуме в этом плане жизнь более спокойная, хоть и не без, так скажем, особенностей.

Что ж, ничего нового Чжун Ли, в общем-то не сказал. Но были и другие вопросы.

— А к чему тогда такая скрытность? «Все нужное сам тебе расскажу, не пытайся искать сама»? — последнюю фразу Мэй произнесла, передразнивая неторопливую интонацию собеседника.

— Потому что войны — это ещё не все. Видишь ли… по некоторым слухам, Мурата затеяла истребить местных эльфов — видите ли, у какой-то их части, если не у всех, потомком был предыдущий архонт. И якобы поэтому они могут претендовать на место нового Пиро архонта, а Мурата не боится ничего, кроме как потерять власть.

Мэй нахмурилась. Что-то не клеилось.

— Разве там монархия? Да и архонты — это же, по сути, боги. Нельзя стать богом просто потому что ты этого хочешь. Даже если твой пра-пра-пра и впрямь был архонтом, что тоже звучит сомнительно…

Мэй на мгновенье задумалась. Интересно, у архонтов бывают дети? То есть, наверное, в теории это возможно — богу, который буквально может гору свернуть или создать новую, заделать кому-то ребенка вряд ли составит труда… другое дело, что единственный архонт, которого Мэй пока что доводилось видеть, был драконом. Интересные же вкусы должны быть у решившейся на такой «эксперимент»…

Опьяненное воображение тут же попыталось нарисовать эту картину. Мэй тряхнула головой. Интересно, считаются ли такие фантазии богохульством? Или это наоборот своеобразный способ выразить, так сказать, глубокое почтение?

Она задумчиво поглядела на бутылку. Что ж, кажется она пьяна достаточно для таких дурацких мыслей, но все ещё недостаточно, чтобы решиться спросить о таком Чжун Ли. А жаль…

— Ещё? — поинтересовался собеседник, правильно поняв её взгляд.

— Ещё, — согласилась та.

Наполнив её чашу, он проделал то же со своей. Второй, не той, в которую чуть раньше был налит чай. Для Чжун Ли мешать два напитка в одной таре наверняка богохульство похлеще, чем эротические фантазии с участием божества.

Закончив разливать напитки, он продолжил:

— Уж не знаю, можно ли стать архонтом, но это и не важно. Как не имеет значения и то, были ли у прежнего Пиро архонта дети. Потому что ходят слухи, что Мурату в конце концов постигла та же участь, что и её предшественника — безумие. А от безумцев логичных поступков, как понимаешь, ждать не приходится. У них своя, искаженная логика.

— Хочешь сказать, она делает все это, потому что чокнутая? И всё?

— Ну, называть её «чокнутой» немного грубо, но, в целом, так и есть. Она считает, что так будет лучше. Как для Натлана, так и для неё самой. Не могу её за это осуждать.

От таких новостей пьяный туман в голове даже слегка рассеялся. Мэй застыла со взглядом, полным непонимания.

— Убивать кого-то только потому, что он тот — кто он есть? Это — лучше?

— Если так судить, то вы, искатели приключений, занимаетесь примерно тем же по отношению к хиличурлам и прочим существам, — спокойно ответил Чжун Ли.

— Но они монстры, а не люди. И уничтожаем мы их не потому, что боимся за власть, а потому, что они опасны.

— Вот и Мурата думает так же. Мне так кажется, — последнее было добавлено не очень-то убедительным тоном.

Мэй в ярости сжала чашу. Её переполняла обида и ощущение беспомощности. Как странно. Она никогда не знала других эльфов, но почему-то сейчас ужасно злилась. Поехавший архонт истребляет часть собственного народа просто потому, что это кажется ему правильным? И никто ничего с этим не делает? Даже Чжун Ли умудряется говорить, что не осуждает Мурату за это? Что, черт побери, происходит? Может, свихнулись все вокруг, а не только Мурата?

А ведь будь в Натлане такой архонт, как в Ли Юэ, возможно, все было бы иначе… может, Мэй бы даже жила там, а не здесь. И не только с мамой. И мама, наверное, до сих пор была бы жива.

И сколько лет уже происходит это «истребление»? Двадцать с лишним лет? Остались ли ещё эльфы, кроме неё, за столько-то времени?

Мэй с трудом сглотнула, но комок в горле все никак не хотел уходить. Что, если она одна такая осталась? То есть… не то, чтобы это что-то сильно меняло. В Ли Юэ вот тоже единственной остроухой была — и ничего. Но что, если она вообще одна такая осталась? Во всем Тейвате?

«Наверное, это и чувствовал бы вымирающий вид каких-нибудь животных, если, конечно, мог бы чувствовать», — подумалось Мэй.

И тут она поняла ещё кое-что.

«Что, если Мурата узнает, что я жива?», — внутри все похолодело. Тогда Пиро слаймы, Пиро маги Бездны и прочая дрянь, с которыми приключенцам приходилось бороться, и от которых с переменным успехом доставалось владельцам Пиро глаз бога, разом закурят в сторонке. Даже Чжун Ли не поможет. Кто вообще способен помочь, если твоей смерти захотел сам архонт?

Чаша в её руках внезапно стала очень горячей — настолько, что Мэй от неожиданности отдернула руки. Со звоном та упала на пол — и только каким-то чудом не разбилась.

— Ох.

Она подула на обожженные руки и принялась их растирать, пытаясь унять неприятное чувство. Бывало и хуже, конечно, но все равно не слишком-то приятно. Мэй опустила взгляд вниз, ожидая увидеть лужу пролитого вина под столом. И удивилась, не увидев ничего, кроме, собственно, чаши, лежавшей у ног Чжун Ли. Испарилось?

Тот поднял её без лишних слов — и неспеша осмотрел.

— Даже трещин не осталось, — заключил Чжун Ли с легкой улыбкой. — Следовало догадаться, что работники укрепляют посуду Гео чарами на случай, если у гостя вдруг дрогнет рука. Это гораздо дешевле, чем потом заказывать новую. Умно. Хотя на то, что кто-то попытается сжечь эти самые чары они явно не рассчитывали, так что чашу лучше бы больше не ронять…

— Я случайно, — извиняющимся тоном ответила Мэй. Почему-то стало немного неловко. — Не горячо?

— Нет, я ведь в перчатках. Ты спрашивала, почему я постоянно в них? Вот в том числе и поэтому, — Чжун Ли поставил чашу на стол, — И часто у тебя такое? Имею в виду, такие всплески магии.

Мэй пожала плечами. Её вновь обуревали смешанные чувства — тревога, страх и, вместе с тем, радость от возможности поговорить о чем-то другом.

— Редко, но бывает. С тобой такого не случается разве? Когда сильно разозлишься, испугаешься или, не знаю, удивишься? Помнится, сам Глаз бога я тоже получила именно так. Всплеск эмоций — и привет.

— Не припомню. Впрочем, я и не каталист. И Глаз бога у меня другой стихии.

Она криво усмехнулась в ответ:

— Ага, владельцам Гео глаз бога, наверное, в приступах ярости более свойственно камнями швыряться да землетрясения устраивать. Хотя ты настолько флегматик, что, наверное, и этого не случается.

Впрочем, в бою Чжун Ли что-то такое и делал. Но случалось это редко — в основном, когда боги удачи решали устроить Мэй «веселый» день и из всех возможных противников послать все тех же Пиро слаймов или, того хуже, Пиро магов Бездны, против которых её магия была бессильна. И тут либо думай, как заманить их в воду (а лучше — сбежать), либо стой в сторонке и смотри, как проблемы решают за неё. Ни то, ни другое Мэй не нравилось, но на второе хотя бы было интересно смотреть.

Чжун Ли лишь усмехнулся с загадочным видом. Мэй кажется или он и впрямь выглядит более расслабленным? Если не сказать игривым. Кажется, вино дало в голову не только ей. Что ж, тем лучше.

Чем конкретно, правда, Мэй пока не решила, но определенно лучше.

— Ещё по одной? Или чай тебе больше по душе?

Чжун Ли коротко вздохнул:

— Утром мы оба об этом пожалеем. Но так и быть, — он принялся разливать вино по чашам, делая это все так же аккуратно. Что ж, даже если его и повело с одной чаши, на координации движений это никак не сказывалось.

— Чего это вдруг пожалеем?

В голову снова полезли мысли, которые на этот раз совсем не хотелось прогонять. Почему-то стало очень весело — так, что в какой-то момент от улыбки заболели скулы.

— Потому что кое-кто завтра проснется с жутким похмельем и, возможно, проспит до вечера, если додумается перед сном выпить снотворного, а я буду винить себя за то, что не смог этого кое-кого остановить.

— А, может, не очень-то и хотел? В любом случае, сейчас мне хорошо и спокойно — так что ты все делаешь правильно, — и, взяв чашу, добавила, — предлагаю последовать примеру Мураты и тоже чокнуться. Классный каламбур я придумала, скажи?

— Ещё один такой каламбур и я решу, что нам пора по домам, — впрочем, судя по его улыбке, эта угроза была не более чем шуткой.

Они легонько чокнулись. Чжун Ли при этом почему-то взял чашу в обе руки. Ещё одно правило застольного этикета?

— К тебе или ко мне? — Мэй попыталась придать лицу игривое выражение, но это ощущалось так нелепо, что она тут же прыснула со смеху.

Наверное, с утра ей и впрямь будет стыдно за все эти шутки и мысли. Но пока что было очень весело — и очень не хотелось, чтобы это ощущение вдруг кончилось. А потому она сделала пару глотков, не забыв перед этим слегка нагреть вино. Не такая уж Мэй и деревенщина — вот, потихоньку учится.

Кстати, об этом…

— Чжун Ли, а ведь ты пьешь не по правилам. Вино сперва нужно нагреть.

— Желательно, но не…

Не слушая его комментарии, Мэй, протянув свободную руку, дотронулась до его чаши. Конечно же так, чтобы мимоходом коснуться пальцев — кто она такая, чтобы отказать себе в удовольствии? А сегодня ещё и оправдание всем этим глупостям есть — в том числе, и перед собой.

В душе ей хотелось, чтобы на это «случайное» неслучайное прикосновение последовала какая-нибудь реакция. Например, мимолетное удивление, вопросительное «хм?» или даже вопрос. Но ничего подобного не было — Чжун Ли просто наблюдал. И делал это с плохо скрываемым любопытством. Впрочем, отсутствие негативной реакции тоже реакция, так ведь?

Нагрев вино и искренне пытаясь не переборщить с температурой при этом, Мэй вернулась в прежнюю позу. Разве что ноги распрямила — правая начала затекать.

— Спасибо. Полезная у тебя все-таки стихия.

— И опасная, как видишь. Или, скорее, не всегда контролируемая.

Мэй говорила, а в голове уже зрела новая идея. Прогуляться по вечернему городу, поглядеть на море с пристани да на то, закончили ли рабочие возводить сцену для фестиваля… звучало неплохо. Пусть и не свидание, но все ещё отличное продолжение и без того хорошего вечера.

Все её слезы, воспоминания и ужас от невозможности сделать вдох ощущались как будто из прошлой жизни. Было только «сейчас» и чувство, будто сегодня можно всё. Почти как в детстве. День рождения, подарки, поздравления — кажется, что весь мир вращается только вокруг тебя одной. Только вот «сейчас» тебе двадцать с «хвостиком», день рождения ещё нескоро, а мир никогда и не думал обращать на тебя внимание.

— Что ж, бутылка опустела, чай остыл… не пора ли нам прочь отсюда? — Чжун Ли как будто вновь прочитал её мысли. И, что особенно радовало, в вопросе не было ни слова про «дом». Кажется, он и сам был не прочь прогуляться.

— Определенно пора. Осталось только заставить свое бренное тело немножко пошевелиться…

И как только она все ещё языком ворочала? Порой Мэй сама поражалась своим же способностям. Приятное чувство неги старательно брало верх над её телом и что-либо делать было решительно лень, но идея продолжить вечер, а не уснуть прямо тут, была слишком соблазнительной.

Хотя, если она уснет, Чжун Ли придется отнести её домой и уложить в кровать…

Вот бы все сложные выборы в жизни были такими, как этот.

---

1) The Pretty Reckless — Make me wanna die возвращается в чат: D

Вернуться к тексту

2) Моя вольная трактовка реально существующей древнекитайской традиции, связанной с одноименным вином~

Вернуться к тексту

Примечания:

Пока писала, слушала очень много японского сити попа восьмидесятых, надеюсь, получилось передать хоть немного комфортной атмосферы этих песен :3

Рандомная ссылка на рандомный плейлист по теме: https://youtu.be/7VGkwG5EFd4

---

Do I wanna know? If this feelin' flows both ways?

Sad to see you go was sorta hopin' that you’d stay

Baby, we both know that the nights were mainly made

For sayin' things that you can’t say tomorrow day ©

Arctic Monkeys — Do I Wanna Know?

— О нет, — от вида очень знакомых зелёных волос у выхода из ресторана сердце Мэй стремительно рухнуло куда-то вниз к пяткам. — Только не Бай Чжу.

Она замерла, прячась за Чжун Ли. Шансов остаться незамеченной, впрочем, не было — хоть доктор и стоял к ним спиной, беседуя с Синь Янь, просто пройти мимо навряд ли получится. Слишком близко к дверям он стоял, а толпа, в которой можно было бы скрыться, успела рассосаться.

— Ты чего? — удивился Чжун Ли, повернувшись.

— Мне нельзя пить ничего, крепче чая, сам знаешь, — прошептала Мэй, надеясь, что её не только не видно, но и не слышно. — А я даже не то что ровно идти не могу, я и стою-то не очень. Доктор Бай Чжу точно все поймет!

Она почувствовала, как щеки налились румянцем — не то от вина, не то от мысли, что ведет себя, будто нашкодивший котенок. Ну, или лисёнок, если, конечно, лисы вообще умеют чувствовать вину.

— О, не беспокойся, — Чжун Ли понизил голос, отчего в голову тут же полезли мысли, добавившие её и без того порозовевшему лицу ещё больше румянца. — Уверяю, ему всё равно. Вы же взрослые люди, так что то, чем ты занята в свободное время не его ответственность. Да и, если уж на то пошло, он сам тоже не то, чтобы очень трезвенник. Все всё понимают, а если и нет — это не твои проблемы.

Звучало убедительно. Настолько, что паника покорно отступила — осталось только сделать глубокий вдох для храбрости, выбраться из «укрытия» и продолжить путь, стараясь идти как можно бодрее. И ровнее.

— Синь Янь, Доктор Бай Чжу, какая приятная встреча! Жаль, что мы уже уходим…

— Черта с два, сперва скажи, как тебе выступление? Я так и не поняла, где вы двое сидели, но, надеюсь, я не зря старалась. Особенно на последней песне, — Синь Янь была на удивление бодрой для той, кто ещё час назад во всю танцевал и пел. А вот охрипший и осипший голос не только не удивлял, но и вызывал серьёзное беспокойство.

Концертные топ и юбку музыкантка успела сменить на более привычный и комфортный комбинезон.⁽¹⁾В глаза бросился шарф — такой же теплый и жутко колючий, что и в прошлый раз. Желание поскорее уйти исчезло так же стремительно, как и появилось, сменившись тревогой, мурашками забегавшей по спине. Синь Янь… она же будет в порядке, да? Голос же восстановится?

«Бай Чжу тебя буквально с того света за ногу вытащил, уж с чужими голосовыми связками-то точно справится», — эта мысль её немного приободрила.

— Да, б-было круто, — нашлась наконец Мэй, чувствуя, как язык слегка заплетается не то от волнения, не то от алкоголя. — Мы на балконе сидели, не удивительно, что нас не было видно. Зато тебя — ещё как.

— Ах да, любимые столики сладких па…

— Тс-с, ты же обещала, — прервал её ехидство Бай Чжу. — Ни звука минимум до следующей пятницы.

Та послушно вздохнула и, бросив выразительный взгляд, адресованный прежде всего Мэй, пожала плечами. А затем подняла руку, сделала знак мизинцем — и весело улыбнулась.

Мэй моргнула. А потом ещё. И ещё.

Ох, ну, разумеется, Синь Янь догадалась. Непонятно только, какие выводы она сложила у себя в голове, но этот детский жест значил только одно: «вы двое — парочка, не так ли?». Неужели у неё на лице и ушах, которые к этому моменту тоже успели налиться краской, все настолько четко написано?

И насколько четко, в таком случае, это для самого Чжун Ли?

От этой мысли Мэй захотелось немедленно провалиться под землю и не вылазить оттуда ближайшее никогда.

Беседа, тем временем, продолжалась как ни в чем ни бывало:

— И да, добрый вечер, Мэй и… господин Чжун Ли? Вижу, хотя бы вы двое сегодня в добром здравии.

Добром… ну да. Сегодня — да. А вот завтра, наверное, будет «весело» после такого буйного дня, вечера и, по всей видимости, ещё и ночи. Хоть выходной бери. Но, разумеется, после такого долгого больничного было не до выходных. Да и не очень-то хотелось, если честно.

— Добрый вечер, — отозвался Чжун Ли. Тембр его голоса вернулся к привычному низкому-но-не-настолько. — Как ваши дела? Все в порядке?

О архонты, только не очередная не светская беседа…

Они с Синь Янь переглянулись. Кажется, та сейчас думала ровно о том же, судя по очередному «говорящему» выражению лица. Кажется, за эти дни без возможности общаться голосом, Синь Янь сделала свою мимику ещё более выразительной. А, может, ей просто нравилось, что появился лишний повод покривляться, как в детстве. Собственно, почему нет?

К счастью, на этот раз разговор закончился быстро — как раз на моменте, когда Мэй и Синь Янь перебросились очередным опять-эти-умники-сцепились-языками-спасибо-что-не-буквально-взглядом, старательно сдерживая смешки. И хорошо, а то с каждой минутой Мэй становилось веселее от этого дурачества, ещё чуть-чуть — и сдержать смех уже не получится. Ну точно дети, развлекающиеся на своей волне, пока родители рядом по десятому кругу обсуждают погоду, растущие цены и проблемы на работе.

— Что ж, до завтра. Завтра утром на перевязку, помнишь? — она была почти уверена, что Бай Чжу видит её насквозь и едва удержалась на ногах от этой мысли.

— Помню, — отозвалась та. — А долго мне ещё на процедуры бегать? Мало ли, какое задание вне города появится, больничный-то кончился…

— Дня три.

— Так мало?

Кажется, удивилась тут не только Мэй, но и Синь Янь с Чжун Ли.

— Потом мне придется отлучиться на пару недель по рабочим вопросам, так что процедуры придется отложить. Или можешь попросить кого-нибудь тебе помочь. В больнице много хороших медсестер…

* * *

Попрощавшись, Мэй вышла из ресторана в смешанных чувствах. С одной стороны, было бы здорово прекратить перевязки так скоро. С другой, вряд ли за пару дней её рука внезапно закончит процесс заживления… с третьей, озадачиваться поиском «помощников» не очень-то хотелось. Опять напрягать кого-то своими проблемами? Лучше уж научиться бинтоваться самой. Не так уж это и сложно должно быть. За исключением того, что делать это придется одной рукой и… зубами?

Мэй озадаченно почесала подбородок. Угораздило же…

— Кстати, я и сам своего рода доктор… исторических наук, правда, но не важно, — непривычно веселым тоном сказал вдруг Чжун Ли.

— Что, хочешь подменить Бай Чжу на время отсутствия?

— А почему нет? Ты и так часто в гости заходишь, а тут ещё и сможешь подольше поспать, без нужды с утра посещать больницу. Да и проблема с перевязками во время заданий вне города отпадает — уж с ними-то я вполне в состоянии помочь. Не только вне города, разумеется.

Соблазнительно. Крайне соблазнительно. Особенно пункт про «подольше поспать». Мэй прищурилась.

— Звучит заманчиво. Однако не могу не заметить: ты слишком хорошего мнения обо мне, раз думаешь, что я в ближайшее время наберусь храбрости отправиться в путешествие. Соответствующие задания и подавно брать не стану. Я и с бедламом в собственной голове справиться не могу, куда мне делать то же, но ещё и снаружи?

Звучало не то, чтобы слишком убедительно. Слишком уж что-то внутри тосковало по прежним приключениям — даже, если потенциальная встреча со Стражами руин все ещё до жути пугала. Да и тренировки возобновить стоило бы, а делать это лучше всего где-то вне города, чтобы ничего лишнего не сжечь ненароком. Она ведь крайне посредственная лучница и совершенно не мечница, чтобы избить очередной манекен на тренировочной площадке было достаточно.

— Что, даже от моего поручения откажешься? — поинтересовался Чжун Ли, специально сделав акцент на «моего».

Мэй встрепенулась, чувствуя разгорающееся, как лесной пожар, любопытство. Одно дело — поручения от Гильдии. Скучные, но так или иначе оплачиваемые. И совсем другое — лично от Чжун Ли. Оплачиваемые далеко не обязательно деньгами, но всегда интересные. И, что важнее, как правило, содержавшие в себе пункт про «личное сопровождение».

— Очень внимательно и заинтересованно слушаю.

— В ближайшее время мне нужно будет посетить Ваншу по одному делу и я буду рад, если ты составишь мне компанию.

— А… почему в Гильдию не обратишься?

— Потому что мне нужна компания, а не сопровождение. И платой будет услуга за услугу, а не мора. Дорожные расходы, разумеется, я возьму на себя. Просто небольшая прихоть — мы так давно не путешествовали вместе…

Так и есть. Все, как и всегда — и прямо как когда-то… на радостях Мэй даже забыла про все свои страхи, погрузившись в фантазии. И пускай на этот раз ничего нового увидеть не предстояло — сам факт уже очень вдохновлял.

А потом опустилась с небес на землю. Фантазии — это одно, но даже на пути к Ваншу полно монстров, драк с которыми не избежать. Хватит ли у неё храбрости и сил, чтобы даже обычного хиличурла победить — спустя столько дней больничного-то?

— … кроме того, учитывая сложившиеся обстоятельства, полагаю, просто помощи с перевязками и оплаты расходов будет маловато. Так что можем добавить в наш контракт ещё один пункт. Ты ведь уже давно мечтаешь побывать в Заоблачном пределе?

Мэй замерла, чувствуя, как сердце забилось чаще от одного только названия. Мечтала — это мало сказано. Почти любой местный искатель приключений мечтает о том, чтобы однажды побывать в Заоблачном пределе — месте, которое настолько священное и оттого запретное, что его можно наблюдать разве что издалека. А раз куда-то очень сильно нельзя, то именно туда любому уважающему приключенцу очень сильно и хочется — хотя бы для того, чтобы понять, что конкретно там такого запретного. Наверное, именно поэтому Мондштадских искателей приключений постоянно тянет исследовать Драконий Хребет.

Вот только если на Драконий Хребет попасть можно — просто очень опасно, простому человеку путь на Заоблачный предел закрыт, если только у него нет специальной печати, которую почти невозможно достать. Все потому, что в Заоблачном пределе по легендам живут Адепты, которые не очень-то любят гостей. Даже Властелин камня в этом плане общительнее будет — тот хотя бы раз в год появляется, в то время как Адепты живут где-то там в горах и на люди не выходят вовсе.

«С другой стороны, когда столько лет живешь на свете, решая чужие проблемы, наверное, волей-неволей захочешь, чтобы от тебя все отстали и обращались только по самым важным вопросам. Желательно, не чаще раза в год», — подумалось Мэй.

Так или иначе, на вопрос Чжун Ли она утвердительно кивнула:

— Ещё бы! Но… ты же сам говорил, что туда не попасть, если только не хочешь разозлить Адептов и умереть каким-нибудь не очень приятным способом?

— Говорил. Тем не менее, думаю, я смогу это устроить. У моей работы временами бывают очень полезные преимущества. Да и у тебя скоро день рождения.

— Месяц ещё… хотя нет, уже меньше. Но все равно так уж и скоро, — Мэй улыбнулась. Приятно, когда не приходится напоминать про такую дату.

— Смотря, с чем сравнивать, — заметил Чжун Ли по-философски. — Значит, ты согласна?

— Ещё бы. Только скажи, когда в Ваншэн собираешься, чтобы я успела подготовиться. Хотя бы у Катерины отпроситься. И морально настроиться…

Тот призадумался:

— Да хоть завтра… впрочем, думаю, ты будешь не в том состоянии. Во всех смыслах. Как насчет следующего четверга?

Почти через неделю, значит? Что ж, за это время вполне можно собраться с силами. Неделя — это много, даже, если ты не ограничена стенами палаты. Столько всего можно успеть сделать. В том числе и убедить себя в том, что в местности вокруг нет ничего страшного — на главной дороге так точно.

С другой стороны, если им, не дай Властелин Камня, попадется Страж руин, можно будет потребовать дополнительную компенсацию. Комету с неба — и радостно потоптаться по тому, что останется после, например.

Представив это, Мэй мстительно улыбнулась.

— Значит, в четверг. Как раз успеваем вернуться до фестиваля, — сказав это, она вдруг поникла. И правда… фестиваль как раз через неделю. Стоило выбрать день попозже — пятницу или даже субботу.

— Почти впритык, учитывая то, что дорога в одну сторону занимает весь день, но да, успеваем. Если тебя не загрузят какими-то другими делами, хотя бы в этом году на него попадешь.

Мэй улыбнулась, стараясь не подавать виду. Портить его воодушевленное настроение совершенно не хотелось — да и до фестиваля ещё неделя, есть время придумать, что делать. Хотя бы как объяснить свое нежелание там появляться. И как Чжун Ли — тоже достаточно одинокому в семейном плане человеку удавалось находить удовольствие в подобных праздниках? На Мэй они наоборот нагоняли меланхолию и тоску. Все равно что читать книжку про счастливое детство в любящей семье, только тут всё реально и происходит наяву. Но тоже не с ней.

Последние мысли показались Мэй какими-то уж слишком мрачными — и она поспешила увлечь внимание чем-нибудь другим. Например, разглядыванием окрестностей и ночного неба. Даром что они как раз вышли к прудам с лотосами. Подумать только: была тут всего лишь этим утром, а такое чувство, будто вечность прошла. Типичное состояние после дня, перенасыщенного событиями.

И все-таки Ли Юэ чертовски красив по вечерам. А сегодня как будто даже фонари светились иначе. По-праздничному так. Хотя наверняка это только кажется.

— Итак, куда мы направляемся? — поинтересовался Чжун Ли.

— Куда? — растерянно отозвалась Мэй, — Я думала, ты знаешь и просто шла рядом.

— Забавно, я делал ровно то же самое.

— Что ж… куда бы мы ни шли, домой я определенно не собираюсь. Так что можно просто идти вперед. Ли Юэ большой.

— Опять же, смотря, с чем сравнивать. С Мондштадтом — возможно, а вот Инадзума или Сумеру вполне могли бы дать фору. Не говоря уже про Снежную.

— А ты был в Снежной?

— Нет, но было кому рассказать обо всем в красках. Даже забавно, как иногда люди, в попытке скрыть свою тоску, только об этом и говорят — осознанно или нет.

Мэй на секунду зависла, пытаясь понять, кого Чжун Ли имел в виду. Знакомый из настолько далекого места? Причем буквально далёкого — пусть Снежная, вопреки названию, находилась и не на Севере (по крайней мере, по отношению к Ли Юэ), но всё ещё на гигантском от них расстоянии. И на корабле-то не меньше недели плыть, что уж говорить про пешие походы.

Погодите… на Севере… банк Северного королевства… ну конечно.

— Ты про того своего друга? Который в банке работает?

— Не работает, а управляет им, но да. Я о Тарталье. Кто-то очень тоскует по родине, но стесняется выглядеть сентиментальным.

— Посмотрел бы я на тебя, вынужденного надолго оказаться вдали от дома — пусть и из-за любимой работы, — раздался веселый и слегка насмешливый голос на пару шагов позади. Обладателю, судя по тембру, было не намного больше, чем Мэй — то есть лет двадцать пять.

Та почувствовала, как сердце уходит в пятки второй раз за вечер. Ещё не успев обернуться, она догадалась, кем был обладатель голоса. И, когда Чжун Ли приветственно ему улыбнулся, как всегда улыбался ей, она убедилась — это Тарталья. Тот самый загадочный «хороший друг», наводивший на неё ужаса одним только своим статусом местного богача-управляющего банком как-то связанного с Фатуи. Тот самый человек, не без помощи которого она в принципе сейчас стояла здесь, пытаясь понять, как реагировать и как себя вести. Нужно ли как-то особенно вежливо здороваться? Руку пожать или что ещё там делают при встрече с людьми подобного статуса…

На удивление, Тарталья не был пугающим. Как фигурально, так и буквально. Просто рыжий парень в сером костюме — разве что взгляд очень уставший, как будто минимум пару суток не спал. Стоило думать, из-за «любимой работы». Какой-то из них.

Скользнув по нему взглядом, Мэй заметила на поясе Глаз бога. Гидро? Как любопытно, владельца этой стихии она встречала впервые. Интересно, каким оружием он владеет? Вот уж точно чего не угадаешь: его редко кто на виду носит, а в подпространстве можно спрятать что угодно. Так, например, по Синь Янь и не скажешь, что её любимое оружие — двуручный меч. Разве что по высокому росту предположить можно — и то с натяжкой. Тарталья, кстати, тоже высокий — почти такой же, как Чжун Ли, если не выше. Может, тоже мечник? Или копейщик?

Господи, почему из всех возможных мыслей ей лезут в голову мысли про оружие…

Тарталья, в свою очередь, тоже смерил её взглядом. На мгновенье Мэй даже показалось, что он смотрел на её собственный Глаз Бога, тоже висевший на поясе, но с другой стороны, ровно с теми же мыслями, что и она — на его. Как будто два дворовых кота встретились, правда пялятся друг на друга не столько из желания подраться, сколько из простого любопытства.

«Точно, мы ведь уже виделись. Правда в прошлый раз я была далеко не в лучшем виде… видать, рад, что наконец может познакомиться по-нормальному», — предположила Мэй.

— Везет же мне на высоких людей, одна я коротышка в городе великанов, — она усмехнулась, стараясь выглядеть непринужденно и дружелюбно.

Она хотела было представиться, но осеклась, вспомнив про правила этикета. Кажется, при первой встрече делать это должен Чжун Ли, как тот, кто знаком с ними обоими. Плюс она тут ниже не только по росту, но и по статусу…

Судя по одобрительному взгляду Чжун Ли, Мэй все помнила правильно. Приятно.

Правда вот Тарталья всех этих этикетных формальностей как-то не оценил:

— Брось, мы же даже не на деловой встрече, все свои. Да и знакомы уже, пусть с кем-то и весьма заочно, — он посмотрел на Мэй, отчего той стало слегка неловко, — рад видеть, что ты в порядке.

— Э… да, вроде того. Спасибо, — она постаралась улыбнуться, попутно думая о том, как же все это невероятно странно.

Мэй не очень представляла, как должен был выглядеть управляющий банком и вообще настолько важная (и богатая) шишка, как Таралья… но явно не так юно, дружелюбно и, в каком-то смысле, просто и беззаботно. И, каждый раз, когда она смотрела на него, прокручивая все эти ярлыки в голове, мозг зависал, отказываясь принимать действительность.

Это странно. Почему он выглядит так… нормально? Не как все эти важные шишки в костюмах с иголочки, которых она сегодня видела в «Трех чашках»? Да Чжун Ли — и тот больше похож на работника банка. А вот Тарталья на консультанта — всё ещё не очень.

И говорит не менее удивительно. В смысле — без формальностей, этикета и сложных конструкций. Как обычный человек.

— Чего ты на меня смотришь, будто призрак своей бабушки увидела? — поинтересовался тот.

— Прости… те? — Мэй замялась, будучи все ещё не до конца уверенной в том, как следует к нему обращаться. — У меня слегка сломался шаблон, потому что я представляла вас… те-бя? немного иначе. Настолько нормальный, что аж жуть берет.

Тарталья рассмеялся:

— Стоит ли мне уточнять, что именно ты там себе напредставляла… — его, похоже, искренне забавляло замешательство Мэй. — Так или иначе, я настаиваю на том, что высокопарные конструкции и правила этикета стоит оставить Чжун Ли. Я, в отличие от него, никакого удовольствия от них не получаю — да и мы сейчас не на деловой встрече. Просто успокойся и общайся нормально с таким совершенно нормальным типом, как я…

Что ж, в таком случае, Тарталья определенно был ей по душе. Хотя этот его уставший взгляд не то вызывал сочувствие, не то просто пугал. Кому-то определенно стоит взять уже отпуск и выспаться, трудоголизм ещё никого до добра не доводил. А так, в целом, человек вроде бы неплохой. И слава богам, что это так, было бы куда сложнее, если бы это действительно оказался очередной важный дядька, требующий к себе особых отношения и уважения — особенно в свете того, сколько пришлось заплатить за её лечение.

Хотелось верить, что первое впечатление не было обманчивым.

— Кстати, ты же, кажется, был в отъезде? — тем временем поинтересовался Чжун Ли.

— Был, — согласился Тарталья. — Но, к счастью, закончил куда быстрее, чем планировал, и в итоге, похоже, даже попадаю на фестиваль. Хоть посмотрю, на что ушли мои деньги.

— Тарталья — один из спонсоров в этом году, — пояснил Мэй Чжун Ли.

— Ну, не совсем я… госпожа Царица посчитала подобный шаг отличным вкладом в развитие отношений между Снежной и Ли Юэ. А Цисин просто рады, что смогут потратить меньше денег. Больше денег — меньше денег, буквально.

А, нет, все-таки кое-что от роли «важной шишки» в Тарталье все-таки было. Просто включалось тогда, когда разговор заходил о рабочих делах — в остальное время он был совершенно обычным человеком. Что ж, тогда становится чуточку яснее.

— Кстати о деньгах… спасибо. Понятия не имею, как вас, — Мэй запнулась, но на этот раз от косого взгляда Тартальи, — тебя. Тебя отблагодарить. Но огромное спасибо за всё.

В знак благодарности она даже отвесила легкий поклон — это казалось правильным не только по этикету.

— Брось, все в порядке. Даже неловко как-то, все не привыкну к вашей традиции поклонов, — он смущенно рассмеялся. — И вообще мы с Чжун Ли уже договорились насчет скидки на его услуги, не так ли?

Мэй готова была поклясться, что на пару секунд на лице Чжун Ли возникло самое что ни на есть искреннее замешательство.

— Договорились… да, разумеется, мы договорились о скидке. Так что не беспокойся — ты ничего не должна.

Мэй мысленно поаплодировала Тарталье. Красиво, ничего не скажешь. Вероятно, он решил, что скидка здесь и сейчас будет куда более выгодна, чем долг, который, конечно, вернулся бы, но далеко не сразу — такое количество моры ещё поди заработай. По крайней мере, если ты обычная приключенка. Особенно та, которая в силу определенных обстоятельств берет только мелкие поручения и очень не хочет отправляться куда-то за город. Логично, красиво, взаимовыгодно… вот только теперь Мэй чувствовала себя обязанной уже Чжун Ли.

Она украдкой глянула на него, который, тем временем, снова беседовал с Тартальей о будущем фестивале. Двое взрослых мужчин радостно ждут фестиваля, чтобы попробовать угощения, послушать музыку и посмотреть на фейерверки — ну что за прелесть, причем без сарказма. Ей бы этого восторженного настроения хоть чуть-чуть…

Может, Чжун Ли потому и не чувствует себя одиноким на фестивалях, что у него полно друзей? Хотя у Мэй ведь тоже они есть, но ей отчего-то все равно тоскливо. Странная штука.

— Кстати, Мэй, ты ведь тоже будешь на фестивале? — поинтересовался Тарталья, вырвав её из хватки мрачных мыслей.

— Ну, да… наверное. Если работы внезапно не привалит, то буду.

— Она уже который год не попадает на праздник, потому что занята поручениями, — пояснил Чжун Ли.

Она нервно усмехнулась:

— Такая уж судьба авантюристки — чем ближе праздники, тем больше поручений. И, как правило, мало кто хочет работать в это время. Праздники же, хочется с семьей время провести.

— А тебе не хочется? — вполне искренне удивился Тарталья.

О, нет. Вот и как ответить на такой вопрос, не заставив человека почувствовать себя сволочью?

— Моя семья в Натлане. Почти так же далеко, как Снежная, если подумать, только в другой стороне, — она задумалась, рисуя в воображении карту Тейвата.

Почему-то было легче соврать, чем сказать как есть. Так и так, мама умерла много лет назад, отец где-то в Натлане и, если ещё жив, не особо-то и стремится давать о себе знать. Правда зачем, если Чжун Ли, наверное, уже успел рассказать Тарталье обо всем…

Но, судя по выражениям лиц обоих, похоже, все-таки не рассказал.

— Ого, так ты из Натлана? Ничего себе, далеко же тебя занесло! Понимаю, моя семья тоже далеко. Хотелось бы, чтобы и они смогли посмотреть на фестиваль и вообще на Ли Юэ, но, увы. Пока что никак не получается…

Тарталья рассказывал о своей семье, оставшейся где-то далеко на его родине, о Снежной и том, как там «жутко холодно, но ещё более жутко — красиво», а Мэй вежливо слушала, чувствуя, как глубоко внутри умирает от стыда. Может, это и есть способ избежать неловкости, отвечая на подобный вопрос? Сделать так, чтобы неловко было не собеседнику, а тебе.

* * *

Попрощавшись с Тартальей, Мэй и Чжун Ли решили продолжить прогулку. Тем более что ни вечер, ни алкоголь в крови заканчиваться пока что не спешили.

— И все-таки мне любопытно, зачем ты соврала ему про Натлан?

— Строго говоря, не соврала. Отец же действительно в Натлане остался. И мама тоже оттуда, просто переехала. А уж живы или нет — лишняя откровенность.

— Разве подобные факты — откровенность?

— А разве нет? Ты тоже не сразу про свою девушку рассказал.

— Ну, все же это немного другое. Не было поводов, а мы не были семьей. И вообще уже довольно много времени прошло. Ничего, что можно было бы назвать «откровением», там давно нет.

— Много? Не знаю, когда её не стало, но вряд ли сильно больше, чем… чем с момента нашего с тобой знакомства.

А ведь правда. Либо они с Чжун Ли познакомились, когда он ещё был в отношениях, либо же то была подростковая любовь с трагичным концом… и почему-то оба варианта звучали сомнительно.

Мэй тряхнула головой, пытаясь заставить себя сосредоточиться, но думать о чем-то серьезном сейчас было непросто. Однако что-то тут явно не складывалось… почему про девушку зашел разговор только сейчас? Почему это подается так, будто бы все происходило по-настоящему давно? Слишком давно для… сколько там они знакомы? Лет семь уже? Хотя, если учитывать то, что дружба сложилась далеко не сразу, может, и логично, почему Чжун Ли рассказал про «девушку» только сейчас. Сперва желания не было, а потом, когда все утряслось, и повода.

Просто, видимо, в отличие от него, со своими трагедиями Мэй пока что справляться не научилась. Может быть для этого нужно прожить столько же, сколько и Чжун Ли.

— Вот то-то же, — Чжун Ли словно прочитал её мысли. — Говорю же, давно это было. Но даже если нет, разговоры о чем-то, связанном с романтическими переживаниями, лично для меня вещь куда более откровенная, чем разговоры о кровных родственниках. Родственники есть у каждого. А с любовью — тут уж как повезет.

Мэй хмыкнула, переведя взгляд с дороги и собственных лодыжек сперва на Чжун Ли, а потом — на пристань вокруг, которая к тому моменту почти опустела. По сути, сейчас они здесь были одни и можно было спокойно поговорить без лишних глаз и ушей. Главное, идти осторожно, а то доски все ещё немного влажные и скользкие.

— Выходит, у нас обоих в этом плане какая-то неправильная удача. Твоя история сам знаешь, чем кончилась, а моя…

Она запнулась, понимая, что едва не ляпнула лишнего.

— А твоя?

— А моя… да её толком и не было-то пока.

Ещё никогда желание сигануть с пристани в море не было так велико, как сейчас. Хотя, наверное, это уже не спасет — уши и щёки нещадно пылали румянцем так, что даже слепой бы увидел. О, архонты, ну почему любовь — это так сложно?

— Возможно, так только кажется, — Чжун Ли хотел сказать что-то ещё, как вдруг его внимание привлекли две фигуры на пристани. — О.

Повернув голову в направлении его взгляда, Мэй поняла, чем было вызвано его удивление. На досках, спустив в воду ноги, там сидела Ху Тао в компании какой-то розоволосой девушки. Увлеченные поцелуем и скрытые темнотой, они, к счастью, не заметили, что оказались не одни.

— О, — Мэй понизила голос до шепота. — Местечко тут уже занято. Жаль.

Единогласно решив уйти, чтобы не нарушать идиллию, они повернули обратно — теперь с одной стороны из-за домов вновь виднелся северный порт, а с другой и чуть поодаль — больница и Хижина Бубу. Можно было свернуть прямо к ней и прогуляться по мостикам, любуясь кувшинками и рыбками в пруду. А можно было вновь пойти к порту, но на этот раз не сворачивать и пройти по мосту. Полчаса ходьбы по тропе между скалами — и здравствуй, статуя архонта, пара магазинчиков вперемешку с домами, и, главное, смотровая площадка с видом на Ли Юэ.

— Что ж, приятно знать, что хотя бы у этих двоих «правильная удача» на любовном фронте. Как сегодня, так и вообще, — философски заметила Мэй уже по пути.

Факт, что целовались две девушки почему-то не вызывал у неё никаких особенных эмоций. Особенно в свете того, с каким радостным лицом Ху Тао сегодня собиралась на свою «очень-преочень важную встречу». Раз это делало её счастливой, то и флаг ей в руки. Не говоря уже о том, что никогда не угадаешь, на кого и по какой причине у тебя «щелкнет» — это Мэй испытала на себе. Сколько списки «идеальных партнеров» не составляй, в итоге может оказаться, что плохие парни с тяжелым прошлым нравятся тебе лишь на бумаге. А в жизни все-таки хочется чего-то более вежливого и тактичного. И куда более интеллигентного, чем ты сама.

Она украдкой глянула на Чжун Ли — и тут же поймала взгляд в ответ. Умирать от этого, правда, на этот раз не хотелось:

— Есть предложение.

— У меня тоже. Как насчет прогулки до смотровой площадки? Если, конечно, ты готова немного выбраться за пределы города.

— Забавно, я как раз хотела предложить то же самое.

И хоть всё по-прежнему сжималось от ужаса при мысли выйти наружу, желание продолжить вечер (и заодно куда-нибудь присесть, дав ногам отдохнуть) было куда сильнее.

«Да ну, брось, было бы чего бояться? Там максимум кучка хиличурлов бродит, если Миллелиты не успели их разогнать. Кто подпустит Стражей руин так близко к главной дороге? Они на то и Стражи, чтоб их архонты, руин, чтобы сидеть там и не высовываться, если только к ним сам кто-нибудь не полезет» — убеждала себя Мэй.

На удивление, работало. Похоже, глубоко в душе ей действительно не терпелось поскорее отправиться в очередное путешествие по Ли Юэ, даже, если это будет прогулкой на пару часов от силы. Или дело в обстоятельствах и в том, что делать это вдвоем было не так страшно?

«Или же я просто достаточно под шафе, чтобы совершать глупости, а думать о них потом», — этот вариант звучал в её голове ничуть не менее логично, чем остальные.

— Можем, по крайней мере, устроить пробную прогулку до Статуи архонта. Посмотрим, не струшу ли я на половине пути и не пожалею ли, что вообще ввязалась в эту авантюру — что сегодняшнюю, что через неделю, — слегка дрожавший голос выдавал нервозность, но Мэй держалась изо всех сил, не позволяя запаниковать. По крайней мере, раньше времени.

— Уверена? — Чжун Ли смотрел на неё с сомнением.

— Абсолютно нет, но надо же когда-то начинать? Да и вечер сегодня так и просит приключений.

— Вечер или вино?

— Вечер. И вино. И я.

Ответом была усмешка — скорее одобрительная, чем ироничная.

Нет, Чжун Ли определенно повеселел после того, как они вышли из «Трех чашек». Когда ещё увидишь столько улыбок, причем не нейтрально-вежливых, а самых что ни на есть искренних? А уж в их сортах Мэй разбиралась… так, по крайней мере, хотелось думать.

— Занятно, — продолжил Чжун Ли уже более задумчиво и обращаясь скорее к себе самому, чем к Мэй, — прежде я себе такого не позволял. Пускай все идет своим чередом, а люди пожинают плоды принятых решений и совершенных поступков. Очень занятно…

Это было неожиданно. Похоже, кое-кому выпитое окончательно вскружило голову, что аж в пространственные размышления вслух ударился. И какие! Высокомерный философ, не иначе. Или подросток — те тоже любят смотреть на мир взглядом «понятия не имею, как нас угораздило оказаться в одном звене эволюционной цепи». Прав был Тарталья — это и впрямь было не столько образом, сколько частью характера. И она ему нравилась.

— Говоришь так, будто это плохо. Все мы люди, нет ничего плохого в том, чтобы не смотреть друг на друга свысока и общаться по-нормальному. Как тот твой друг, например. Тоже важная шишка, но так и не скажешь — просто парень в сером костюме. И даже не то, чтобы слишком официальном — один вырез на животе чего стоит. И шарф этот чуть ли не до пят.

— Тарталья — это Тарталья, его работа обязывает казаться безобидным простаком. Элемент неожиданности никогда не бывает лишним. А я же…

— … а ты Чжун Ли, который любит всё усложнять. Но мне это нравится.

* * *

Стоило им пересечь широкий деревянный мост, как у Мэй по спине забегали нервные мурашки. Причем не только от тревоги, но и от радости. Идти дорогой, по которой ходила уже не раз, отправляясь и возвращаясь с заданий, было чертовски приятно. Как будто бы домой вернулась, только ни мебели, ни даже стен тут не было. По крайней мере пока что.

И, тем не менее, внутренности продолжали сжиматься в комок от напряжения и беспокойства, а уши — прислушиваться к звукам вокруг. Мозг как будто ждал, что вот-вот услышит нечто металлическое, и готовился дать команду не то драться, не то бежать. Не то просить поскорее метнуть в эту агрессивную консервную банку комету, чтобы та перестала греметь и не портила романтику.

Но ничего, кроме ветра да мягкого шума волн, ударявшихся о берег, не было. Ну, и звуков города — едва различимых голосов да музыки, звучавших где-то за спиной, куда ж без них?

— Возьми меня за руку, если тебе так будет спокойнее. Или под локоть, — заметив её беспокойный взгляд, бегающий по сторонам, предложил Чжун Ли.

— Неужели я выгляжу настолько напуганной?

Боже, да сегодня прямо-таки вечер заманчивых предложений. Когда ещё будет такая возможность? Да и, что уж там, опора бы сейчас была очень кстати. Мало того, что ноги гудели от усталости, так ещё и стали немного ватными. Шутка ли — быть настороже каждой клеточкой тела.

— Честно? Очень. Так что, если так тебе будет легче…

Как же сложно просто пошевелить рукой и вложить свою ладонь в его. Даже с разрешения. Будто вселенная рухнет, если такое случится. Но как же хочется…

От смеси охвативших её чувств, становилось едва ли не физически плохо. Настороженность, сомнения, желание, восторг — всё смешалось, заставляя замедлить ощущение времени. Почти паническая атака, только без страха. Как странно.

А потом Чжун Ли взял её за руку сам — и смесь чувств стремительно сжалась в точку размером с песчинку, чтобы затем взорваться фейерверком.

«Кажется, я сейчас умру, и никакой Бай Чжу, и даже сами архонты мне не помогут», — мысленно заключила Мэй, улыбаясь, наверное, самой глупой, но ужасно довольной улыбкой из всех возможных, и сжимая ладонь в ответ

Она бросила взгляд на скалу неподалёку, думая, что сейчас, наверное бы, от переизбытка чувств могла бы взлететь на самый её верх, даже не карабкаясь.

— Да, пожалуй, так действительно легче. Даже, если сейчас нам попадется Страж руин, я, по крайней мере, умру счастливой, — то, что это было сказано вслух, до неё дошло не сразу.

— Скажешь тоже. Никаких Стражей руин в этих местах не водится, — уже привычным тоном заметил Чжун Ли, но никаких лекций за этим не последовало. Как и, слава архонтам, прочих комментариев.

Так или иначе, но тревога и впрямь отступила — сложно было в такой момент думать о чем-то, кроме того, что его перчатки, ожидаемо, были сделаны из какого-то очень качественного материала и ощущались почти как кожа. И того, что в его ладонях, наверное, можно было бы легко уместить обе собственные.

Мэй осторожно сжала ладонь, будто проверяя — настоящая ли? Вдруг это просто очень приятный сон? Чжун Ли ответил тем же. Что ж, если и сон, то ощущения крайне реалистичные.

Она шла, почти не глядя на дорогу, благо та была ровной — споткнуться негде, — и старалась запомнить это ощущение приятных давления и тепла как можно лучше. Вот так отправится на какое-нибудь задание, и достанет из «кармашка» памяти воспоминание о том, как спокойно и совсем не страшно, когда рядом кто-то, кому можно довериться и кто защитит, если вдруг что. Пусть даже защитить, кроме неё самой, и некому будет — главное, что само чувство есть. Будто невидимый амулет.

— Спасибо тебе, — хотелось добавить что-то ещё, но слова не шли в голову. Ничего, кроме «спасибо».

— И тебе спасибо.

— А мне-то за что?

Чжун Ли посмотрел на неё с теплой усмешкой:

— Быть нужным кому-то, причем не по… хм, общим рабочим вопросам, а более лично, все-таки очень приятная вещь. Как и заботиться не о работе, а о самом человеке. Жаль, некоторые уроки понимаются настолько поздно.

— Чего это — поздно? — удивилась Мэй. — Тебе же даже тридцати нет, жизнь только началась, считай. Так что не поздно, а в самый раз. И вообще… может, боги потому и послали тебе такую приключенку, как я? Чтоб понял то, что должен понять. Понятия не имею, что, но тебе виднее. Не то, чтобы я очень верила в судьбу, но в любом случае звучит неплохо.

Кажется, она что-то сказала не так. Иначе почему Чжун Ли посмотрел на неё так странно?

Посмотрел — и отвел глаза, бросив взгляд куда-то не то в небо, не то просто за горизонт.

— Да, действительно. Полагаю, стоит сказать «спасибо» и им.

— Ну, вот придем к статуе архонта — и скажем. Будем надеяться, что Властелин камня передаст остальным… кстати, а сколько вообще богов на свете? Никогда не задумывалась… про Семерых понятно, но вряд ли это всё. В Войну архонтов, вот, их точно было больше.

— Много. Семеро, боги Селестии, боги, живущие вне Тейвата — и это не считая уже погибших или запечатанных, — похоже, он был рад сменить тему на более отвлеченную.

— Ну, об этом даже дети знают… разве что про мертвых богов, скорее всего, не в курсе. Хотя черт знает, какие они сейчас страшилки друг другу рассказывают? Мы в детстве друг дружку рассказами про призраков на склоне Уван пугали. Мол, если пойти туда ночью, то можно увидеть странные летающие огни. Если долго на них смотреть, в какой-то момент начнешь видеть силуэты людей. Причем они будут заметны только краем глаза, если посмотришь прямо — пропадут. И чем дольше смотришь, тем больше шанс, что они посмотрят на тебя в ответ. Бр-р…

— Это уже классика, причем в хорошем смысле слова. Ещё там есть девочка в красном платьице, которая просит помочь с поиском книги. Причем в разных версиях эта история звучит по-разному: где-то она просто исчезает, оставляя человека в недоумении, а где-то — утаскивает тебя за собой в мир духов, если согласишься. Но может и награду дать, если всё-таки отыщешь книгу — главное, не оборачиваться, пока будешь искать, и ни за что не реагировать, если кто-то начнет тебя звать…

Понять по его тону, шутит ли он или спрашивает всерьез, было невозможно. Ох уж этот тип людей, которые все и всегда делают с абсолютно серьезным выражением лица…

— Впервые о ней слышу, но теперь, видимо, буду шарахаться вообще от всех детей, которых там встречу.

— И правильно, потому что такими девочками порой бывают попрыгуньи, которые, как ты знаешь, не прочь полакомиться не только слаймами, но и одинокими путешественниками. И маленькими девочками, под чью личность они, собственно, мимикрируют.

— Издеваешься, да?

— Просто поддерживаю разговор, раз уж ты заговорила про страшилки среди этой темной и мрачной дороги, где даже фонарей почти нет, но зато совсем рядом — очень древние руины…

Всё-таки издевается. Мэй выдохнула, но по сторонам на всякий случай осмотрелась. Сам же сказал — никаких Стражей руин, а, значит, и самих руин, тут нет. Тут вообще никого, кроме них двоих, нет. И это хорошо.

* * *

Вечерний (или, точнее, без пяти минут ночной) Ли Юэ завораживал своими оттенками красно-оранжевого посреди сине-зеленых оттенков неба, моря и окрестностей. Где-то вдалеке в небе виднелся Нефритовый дворец, оттеняемый блеском города.

Мэй облокотилась о перила смотровой площадки, опасно поддавшись вперед. Зрелище завораживало — такое с крыши точно не увидишь. Город прямо как на ладони, а протяни руку — в ней и окажется.

«Кто б мог подумать, что за какой-то месяц по этому зрелищу можно настолько соскучиться», — подумалось ей.

— Вижу, теперь ты точно не жалеешь, что пришлось проделать весь этот путь, — с улыбкой заметил Чжун Ли, все это время стоявший рядом.

Так же облокотиться ему не позволяли рост и манеры, поэтому он просто положил на перила ладони, стоя с видом человека, вышедшего покурить на балкон в теплый летний вечер — довольно и умиротворенно.

— Я и не жалела, просто было немножко страшно… особенно, когда ты заладил про призраков и попрыгуний.

— Что, разве приключенцев не учат тому, кто такие попрыгуньи и что с ними делать?

— Учат, конечно. Нам много про кого рассказывали, даже про тех, кого скорее всего никогда не встретим — Вестниках, Чтецах и прочих особо опасных обитателях Бездны, например. Техника безопасности, все дела. Чем больше будем знать, тем больше шансов, что выживем. Как минимум вовремя поймем, что пора делать ноги.

— О, даже о них теперь рассказывают?

Мэй угукнула и продолжила мысль:

— … просто когда большую часть миссий твои самые страшные противники — это Похитители сокровищ, хиличурлы и, изредка, Маги бездны и Фатуи, как-то забываешь, что существует кто-то более опасный. А, может, просто стараешься не думать о таком. Так и чокнуться можно, если будешь каждого шороха бояться и ждать за любым углом мимикрирующую Попрыгунью, Стража Руин или, опять же, Вестника Бездны. Впрочем, последних уже давно никто не видел, ещё со времен, как Разлом закрыли. И слава архонтам, и без них приключений хватает.

Сказав это, Мэй неожиданно для себя поняла, что именно это сейчас и делает, только ждет кое-что другое — механическое и бездушное. Поняла и нахмурилась.

— Страх как алкоголь — главное не перебарщивать, — философски заметил Чжун Ли. — Рационально опасаться даже полезно. Это ещё называют инстинктом самосохранения, когда не лезешь на рожон лишний раз.

От его слов стало только грустнее. Такое чувство, что в какой-то момент радостное настроение стало испаряться, заменяясь тревожным и едва уловимым чувством где-то глубоко внутри. Странно, алкоголь вряд ли успел выветриться. Или это уже следующая стадия, когда веселье начинает перетекать в тоску, усталость и желание уйти спать?

А, может, просто тема для разговора неудачная. Лишний раз давящая на и без того ранимое чувство вины.

— Что ж, я с этим инстинктом, видимо, не очень в ладах, — заключила Мэй, задумчиво сверля взглядом то Ли Юэ, то порт рядом.

В глаза бросился один из особенно больших кораблей. Он, в отличие от других, сиял огнями не меньше, чем сам Ли Юэ. Эхом с него доносились музыка и людские голоса, почти не различимые из-за шума воды и расстояния. Бисерный паром что ли? Да, точно он, на каком ещё корабле в такое время могло быть так много людей? Уж точно не на каком-то из «рабочих».

Слухов об этом месте ходило много, но Мэй никогда не случалось бывать там самой. Ещё бы — без приглашения туда не попасть, а делать этого некому. Разве что Чжун Ли или, теперь вот, Тарталье, но они вряд ли из тех, кто часто бывают в таких местах. Да и нечего ей там делать, если уж на то пошло. До азартных игр, как и до бесед о высоком, Мэй дела нет, не говоря уже о «развлечениях» немного другого рода, за которыми, собственно, туда и ходят…

Так странно было в такие моменты чувствовать себя чужой в любимом городе. Причем без особых на то поводов: да, разговоры про торговлю, экономику и иже с ними навевали на Мэй тоску, а денег на её счету было не то чтобы много — на жизнь и кое-какие накопления хватало и только. Но никому, кроме неё самой, не было до этого дела: ну, и что, что торговки или какого-нибудь политика из неё не вышло? Зато делает свой вклад как участница Гильдии приключений, а это тоже почетно. А деньги — так вообще личное дело каждого.

Вот и получается, что главным своим ненавистником была она сама.

Это, в свою очередь, клало очередную монетку в копилку поводов для самобичевания. Как можно чувствовать себя несчастной, когда у тебя всё объективно хорошо? Может, тебе просто нравится страдать и строить из себя жертву? Нравится быть жалкой?

Было сложно удержаться от вздоха, благо глаза по-прежнему оставались не влажнее обычного. Но мысли, роившиеся в голове, с каждой секундой становились все более невыносимыми.

— Ты в порядке?

— В полном, просто устала немного. Сегодня был такой длинный и насыщенный день, уже и отвыкнуть успела, — она потерла глаза, чуть надавив на глазные яблоки.

Стоит немного взбодриться. Хватит портить такой хороший вечер мрачными мыслями. Погрустить успеет и завтра, а пока надо было ловить момент.

Мэй вздохнула, выпрямляя спину и расправляя плечи.

Да, определённо стоило ловить момент.

— Мы вроде как собирались сказать «спасибо» архонту?

— Вообще-то это была фигура речи, но, если хочешь… — Чжун Ли посмотрел на неё удивленно, но, похоже, был рад, что Мэй снова вернулась в прежнее веселое настроение.

— Хочу, — твердо сказала она, кивнув для пущей убедительности. — В конце концов, раз уж пришли сюда, то надо бы и традиции соблюсти. Со-блю-сти… как смешно звучит это слово. Ладно. Хоть и подношения не захватили, но хотя бы поблагодарить за все хорошее и отсутствие плохого надо.

— В качестве подношения можно использовать букет. Тут неподалеку есть поле глазурных лилий…

— Нарваться в темноте на попрыгунью, прячущуюся в цветах? А что, отличное приключение, — в ответе прозвучало даже больше сарказма, чем Мэй хотелось бы.

— Сказала мне хозяйка огненного Глаза Бога…

— Боюсь, если я «случайно» сожгу поле глазурных лилий, пусть и диких, ни Моракс, ни Цисин мне этого не простят, — её шутливый тон наконец стал более похожим на настоящий, — но организовать переносной фонарь могу. Или, скорее уж, перелетный?

Движением руки Мэй создала небольшой огненный шар, мысленно приказав следовать за ней. Теплый светящийся комок желто-оранжевой энергии, который не обжигал, но согревал и служил фонарем там, где не было настоящих. Главное держать подальше от веток, травы и одежды. Так, на всякий случай, потому что в силе своей концентрации после продолжительного отсутствия практики и каких-либо тренировок, Мэй уверена не была.

Идти и правда было недолго — минут пять по дороге и потом ещё примерно столько же налево окрестностям озера Лухуа. Легкий сладковатый запах, усиливавшийся по мере приближения, словно кто-то пролил флакончик духов, намекнул, что они двигались в правильном направлении.

— О, я и забыла, что они, в отличие от обычных цветов, по ночам распускаются, — от десятков серых бутонов, источавших приятный аромат, Мэй не могла сдержать улыбки. — Так это что, получается, ты те, «больничные», ночью собирал?

— Не так уж и сложно, когда они растут в саду у дома. Полагаю, о том, что сперва им следует спеть, ты тоже забыла?

Мэй, потянувшаяся к ближайшему цветку, замерла на месте.

— Спеть? Зачем петь цветам?

— Затем, что иначе они завянут. А подношение принято делать из свежих цветов, — все так же вежливо улыбаясь напомнил Чжун Ли.

Спеть. Прекрасно. Просто прекрасно. Уж не ради этого ли он затеял весь этот поход за цветами? Что может быть романтичнее, чем стоять и петь цветам? Особенно, когда петь не умеешь, а единственная песня, которая вертится сейчас в голове, это та новая песня Синь Янь… да и то Мэй не была уверена в том, что помнит хоть что-то, кроме припева.

От легкой паники всё внутри свернулось в узел. Может, Чжун Ли сам споет? Хотя вот уж каких талантов (как и интереса к этому) Мэй за ним не замечала, так это к пению. Впрочем, что-то ведь он пел, когда собирал букеты в больницу…

— Достаточно просто напеть мелодию, но, если не хочешь…

Вместо ответа Мэй кашлянула, прочищая горло, и замурлыкала мелодию. Напевать, а не петь, оказалось верным решением — ведь в следующий миг от волнения из головы вылетели все слова, оставив лишь строчки припева:

— … ведь от твоего взгляда хочется умереть.

Она замолчала, чувствуя, как от смущения пылали лицо и уши. Но цветы, похоже, и впрямь оценили — распустившиеся бутоны теперь были направлены на неё, а воздух пах чем-то ещё более приятным и сладким.

— Вижу, тебе тоже нравится эта песня, — решимости, чтобы поднять глаза, у Мэй не было.

Впрочем, уже чуть позже, наблюдая, как Чжун Ли собирает букет, она наконец смогла улыбнуться. И снова она «жертвует собой», чтобы кто-то не чувствовал себя неловко. Однако на этот раз это было даже приятно. Хоть и чертовски смущающе.

Чувствуя, легкое головокружение и дрожь в коленях, которые готовы были вот-вот подкоситься, Мэй опустилась на камень неподалёку. Стоит отдышаться и немного привести себя в порядок. В моральном плане так точно ⁽²⁾.

«Не было ли слишком то, что я выбрала эту песню?», — гадала она.

С одной стороны, песня как песня. С другой, с тем смыслом, который она в неё вкладывает… неясно. И в голове был такой радостный сумбур, что всерьез думать над такими вещами не получалось. Ведь зато как красиво получилось! Кто бы мог подумать, что когда-нибудь придется петь цветам. Да ещё и такую песню, при таких обстоятельствах и с таким… неплохим? Да, определенно очень неплохим успехом.

И, черт, какое же красивое небо сегодня. Не особо звездное из-за облаков, но так даже красивее. Одна луна чего только стоит.

Но стоило только в очередной раз обрадоваться тому, как прекрасно проходит вечер, как на её лицо что-то капнуло. А потом ещё. И ещё.

Дождь? Да вы шутите…

«Серьезно?» — Мэй смотрела в небо с такой серьезностью, как будто ждала, что оно извинится и заберет слова и капли обратно.

Разумеется, такого не случилось. Вместо этого влаги стало ещё больше — с минуты на минуту облака грозились разразиться дождем, если вообще не ливнем или грозой. А, учитывая то, как жарко и душно было днем, и что законы подлости были, по всей видимости, главными законами любой вселенной… о да, быть дождю. И ещё какому.

— Кажется нам пора обратно, — Чжун Ли, разумеется, тоже заметил надвигающийся дождь.

— Определенно, — согласилась Мэй, неохотно вставая с камня. Тот ещё не успел остыть после долгого и очень солнечного дня, и был приятно-теплым наощупь.

* * *

Вернулись к статуе архонта они уже тогда, когда дождь моросил вовсю. Возложили букет на постамент — и в спешке спрятались обратно под навес смотровой площадки.

— Да уж… кажется, Властелину камня не очень нравится, когда возле его статуи устраивают свидания. Или он слишком старомоден для рок-н-ролла? — усмехнулась Мэй.

Она сидела, удобно устроившись на широких деревянных перилах, и опершись плечом о такую же балку. Компромисс между тем, чтобы продолжать созерцание города и дать уже ногам наконец-то передохнуть.

— Строго говоря, он не имеет никакого отношения к переменам погоды, — с серьезным видом заметил Чжун Ли. — Вот Райден, архонт Инадзумы, и правда способна призывать грозы. Но, полагаю, уж кому-кому, а архонту настолько далекой от нас страны до какой-то там парочки, устроившей свидание у древней статуи, дела нет.

Мэй на мгновение задумалась, пытаясь понять, насколько шуточной была последняя фраза. Задумалась — и поняла, что для начала неплохо бы узнать, что такое эти ваши свидания. То есть, конечно, понятно, что свидание — это когда двое проводят время вместе. Но просто прогулка вдвоем — это свидание или уже нет? А романтическая прогулка, но когда вы заранее не договаривались, что ваша прогулка — свидание? И что вообще считать романтической прогулкой — вот сейчас, например, достаточно романтично или ещё нет? Потому что иначе почти каждую их совместную вылазку за город можно было назвать свиданием — даже, если это было для задания…

Сложно, в общем. Непонятно.

— Кто их знает, этих архонтов? Только сами архонты, — усмехнулась Мэй. — И вообще, если так подумать, то и правда. Властелин камня бы скорее камнями кидался. Или, как в легендах, горами, что, судя по ландшафту Ли Юэ, делал более чем успешно.

И тут её накрыло внезапным и очень странным озарением.

Чжун Ли в сражениях, бывало, призывал метеорит. А метеориты очень даже камни. И Глаз Бога у него был Гео…

Подумала — и рассмеялась настолько странной, но внезапной, будто снег (или комета?) на голову, мысли.

С другой стороны, это бы очень многое объясняло. И умение драться — где бы консультант, большую часть времени проводящий в кабинете, так научился? И невероятно хорошую, прямо-таки нечеловеческую память — особенно на исторические события. Легко знать историю в деталях, когда был её непосредственным участником. А ещё эта история с умершей бывшей, которая вроде и совпадает по временным линиям, но как-то с натяжкой… и платья те в шкафу наверняка тоже объясняет. А ещё то, что его друг так невероятно удачно в тот день оказался в заброшенном подземелье, куда уже давно никто, кроме редких и чересчур любопытных приключенцев, не ходит.

Чем больше Мэй об этом думала, тем сильнее эта теория казалась совершенно безумной, но, вместе с тем, до безумия логичной. А ещё, чего уж тут скрывать, ужасающей. Потому что одно дело влюбиться в консультанта похоронного бюро, и совершенно другое — в архонта. Причем любовью совершенно не религиозной, а самой что ни на есть обычной.

«Да ну, и в чем же разница?», — возник вдруг вопрос в её голове.

И правда. Как Глаз бога нельзя ни вернуть обратно, ни уничтожить, так и чувства, если они уже есть, просто так не изменишь. Любовь так точно. А на взаимность она и так не сильно рассчитывала. Так что в таком случае изменится?

Но настойчивое «а что, если?» по-прежнему никак не хотело покидать мысли.

— Мэй?

«А, может, у кого-то слишком буйное воображение», — попыталась осечь себя Мэй, но теперь безуспешно.

— Что? Просто представила, как это — уметь метать горы, и впечатлилась, — она улыбнулась, стараясь выглядеть непринужденно.

Однако взгляда отвести не могла, по-новому рассматривая такие знакомые черты лица, узоры на плаще и прическу в стиле «небрежно укладывал три с половиной часа». Красиво. Но всё ещё никаких ответов.

— Так или иначе, возвращаясь к началу нашего разговора, — продолжил тем временем Чжун Ли, — в парочек Властелин камня тоже вряд ли бы стал кидаться хоть камнями, хоть горами. Как минимум потому, что чем больше счастливых пар, тем больше детей, а за детьми будущее.

— Да-да, я уже поняла, что ты воспринимаешь шутки всерьез… или используешь их как повод вытащить из памяти ещё какой-нибудь занимательный факт, — хмыкнула Мэй.

— Почему бы и нет? Любой занимательный факт может стать основой для не менее занимательной беседы. А побеседовать я всегда рад.

Она пожала плечами и кивнула в сторону одинокого столика и пары стульев. Если уж и вести такие беседы, то за столом и лицом к лицу. А то ещё парочка теорий заговора — и от переизбытка эмоций можно свалиться с перил. Тем более, дождь, похоже, усилился и перерос в полноценный ливень. От такого тем более хотелось убраться поглубже под крышу. Хорошо хоть по-прежнему было тепло, так что Мэй только слегка продрогла от прохладных капель на коже. Вовремя же они спрятались под навес.

За столом, где на этот раз они сидели друг напротив друга, разговор продолжился:

— Вот ты заговорил про родителей и детей, а я кое-что поняла. Вообще не представляю себя не то что с детьми, а в принципе семейным человеком. Хотя как раз в моем возрасте обычно семьи и начинают заводить. Но я чувствую себя слишком юной и неопытной. Чему я могу научить? Да ничему. А ещё я всё больше понимаю, что пока что и не горю желанием кого-то чему-то учить. Хотя бы потому, что мой образ жизни — не то, что можно легко совместить с семейной жизнью. Мама, вот, пыталась — и чем всё кончилось? Впрочем, у неё, наверное, и выбора-то особого не было — в авантюристы берут всех желающих. Видимо потому, что желающих не так уж и много. И вот я думаю: как другие-то умудряются? Только в этом году среди наших минимум двое или трое женились, а у одного ребенок родился… не пойму.

Мэй сидела, подперев голову рукой, и чувствуя, как колени находятся в опасной, но заманчивой близости от коленей Чжун Ли. Кажется, для его роста этот стол был не совсем по размеру.

— Знаешь, мне кажется, все гораздо проще. Некоторые люди просто не задумываются о таких вещах — просто делают и всё, решая проблемы по мере поступления.

— Не знаю, что насчет детей, но если бы я так относилась к поручениям гильдии, то умерла бы ещё задолго до той злополучной встречи со Стражами руин. Подготовка — это если и не залог, то значительное увеличение шанса на успех.

— По такому принципу перед той злополучной, как ты говоришь, встречей достаточной подготовки не было — иначе бы она не закончилась так. Или вообще не началась бы.

— К чему это ты клонишь?

— Ни к чему, просто… подготовка — это ещё не все. Иногда важны и другие факторы — например, что за люди рядом. Или насколько удача тебе сегодня благоволит.

Мэй прищурилась. Сама бы об этом не заговорила, наверное, но раз уж разговор зашел…

— Чжун Ли, — теперь опорой для лица служили обе руки.

— Да?

— То, что твой друг тогда меня спас — это была удача или все-таки «удачные» люди рядом?

— Тарталья. Его зовут Тарталья.

— Так удача или нет?

Короткая пауза, казалось, продлилась не меньше вечности.

— Удачные люди. Или, вернее сказать, удачливые — Тарталье определенно повезло оказаться там в нужное время в нужном месте.

— Ну, разумеется.

Что ж, это определенно не то, что она хотела услышать, но определенно то, чего ожидала. Следовало ставить вопрос иначе. Впрочем, может, и правда она всё это сама себе придумала и поверила? Может, и нет никакой загадки, а так — простое совпадение?

Спросить бы прямо, но язык не поворачивался.

Чтобы успокоиться, Мэй решила использовать буквальный метод — просто встать и ненадолго выйти на улицу. Промокнуть не страшно — всегда можно высушиться, а вот голову вместе со всем остальным телом охладить хотелось. С этими мыслями она встала из-за стола и, не теряя лишнего времени, перелезла через перила, которые к тому времени стали немного скользкими из-за сырости.

— Ты чего? — удивился Чжун Ли.

— Просто потакаю своей маленькой прихоти, — она подняла голову, ловя капли лицом. Было холодно, приятно и…

Вот черт. Тушь. Она совсем забыла про тушь на ресницах. Оставалось надеяться, что ничего не растеклось — не хотелось бы вернуться домой, похожей на панду. Или на человека, который решил, что рыдать под дождем — отличная идея, но не учел, что для скрытности неплохо бы предварительно смыть тушь.

Мэй поспешно наклонила голову, прикрыв лицо ладонями, будто бы от солнца. Дождь, тем не менее, был приятным — по-летнему теплым, несмотря на сезон, и умеренно-сильным. Чем-то на массаж похоже даже.

Так или иначе, план охладиться сработал — было уже не до теорий заговора и выяснения того, в чем, пожалуй, и особого смысла-то не было. Кроме того, что именно благодаря спасению она сейчас в принципе может вот так вот стоять и чувствовать, как по шее, плечам и рукам стекает дождь. И, главное, наслаждаться этим довольно-таки медитативными звуками и ощущениями.

Черт!

Бинты. Вот уж о чем точно не следовало забывать. Высохнуть-то высохнут, но вдруг мазь испарится и за ночь все к чертям присохнет? Или вообще не высохнет… черт!

— Неправильная ты лиса, — в следующе мгновение голова и плечи Мэй оказались укрыты нависшим над ними плащом Чжун Ли. — Лисы воду терпеть не могут, а тебе только дай намокнуть.

Как близко. Так, что запах благовоний чувствуется даже под дождем. Да что там благовония — можно даже почувствовать тепло. Особенно, если повернуться и…

Усмехнувшись, будто бы ребенок, совершенно осознано и у всех на виду совершающий шалость, Мэй обняла Чжун Ли. Стыдно будет завтра, а сегодня… пусть сегодня будет очень-преочень весело.

— Так вот как это — обниматься, когда никуда и ни во что не впиваются все эти застежки, броши да прочие металлические штуки. Так-то лучше.

— Ты… ты немного мокрая, — тон голоса ясно давал понять, что его обладатель был «несколько» взволнован. Но ещё лучше об этом говорило сердцебиение, которое Мэй сейчас прекрасно слышала.

Интересно, есть ли у богов сердце? Бьется ли оно? Потому что если нет, то прямо сейчас у её уха самое прямое доказательство тому, что Чжун Ли — человек.

И как же хотелось запомнить этот момент как можно лучше. Как знать, когда такое повторится — и повторится ли ещё? Потому что ближе, чем в этот вечер, они, пожалуй, ещё не были. Во всех смыслах.

— Как все-таки порой удобно иметь дело с такими… миниатюрными людьми, — неожиданно заметил Чжун Ли. Дождь, тем временем, кажется, совсем прекратился.

— Какой тактичный способ сказать кому-то, что он низкий, — фыркнула Мэй, неохотно выходя из такого теплого и пахнущего благовониями «укрытия». — И вообще — это не я низкая, это кто-то в детстве слишком много бамбука ел. Вот и вымахал.

— Бамбука?

«Укрытие», тем временем, вновь накинуло на себя плащ.

— Что, только мне мама так говорила? — удивилась Мэй. — Ешь больше бамбука и сама вымахаешь такой же высокой, как бамбук.

— Кажется, в детстве блюда из него тебе не особо нравились…

— Я просто не хотела быть слишком высокой. Было бы слишком сложно найти парня… кто ж знал, что дело не в росте?

Только сейчас она поняла, что дождь на самом деле продолжал идти. Просто они были укрыты едва заметным щитом, прятавших их от дождя получше любого плаща. И когда только Чжун Ли успел? Даже жестов никаких не делал, как-то обычно бывало.

— То есть ты мог так сделать с самого начала…

— Мог, — согласился тот. — Но было бы не так интересно.

— А как же плащ? Вдруг испортится?

— Не беспокойся об этом. Драконья чешуя тут не только для красоты — специальные зелья да чары, которыми она пропитана, отталкивают воду и делают много чего ещё, оправдывающего стоимость это вещицы.

— Чешуя? Там все это время была чешуя? — Мэй поняла, что никогда не обращала на неё внимания, но, вглядевшись, действительно заметила кожаные вставки.

Драконья чешуя… дракон… а ведь каждый год Властелин камня является к ним в облике дракона. Может ли здесь быть какая-то связь, кроме религиозных заморочек производителей дорогущей одежды?

— Была, пусть её и не так просто заметить. По крайней мере, если не стоять близко, как сейчас.

Но Мэй уже не слушала. Куда интереснее ей был интересен ответ на другой вопрос — и, похоже, теперь ей наконец-то хватало смелости, чтобы произнести его вслух.

— Ты наш Гео архонт, не так ли?

---

Примечания:

Я написала её ещё в ноябре, а потом снова впала в ступор и вылезла из него только сейчас... :D

Кстати, за это время в моем арт-твиттере появилась куча новых артов с Мэй и не только, велком, если ещё не подписаны: https://twitter.com/ArtDolohova/status/1626982640061407232?s=20 . Ну, и на телегу подписывайтесь, адрес все тот же — ArtDolohova~

---

1) Будем считать, что это все-таки комбинезон, а не ультра-короткое платье с шортами: D

Вернуться к тексту

2) Иллюстрация, нарисованная ещё, прости хоспади, в декабре: https://twitter.com/ArtDolohova/status/1603093129506291714?s=20

Вернуться к тексту

Примечания:

Я написала эту бонусную главу ещё в самом начале работы над фанфиком, но почему-то только сейчас дошли руки её опубликовать. Просто фантазия на тему того, что могло бы быть в репликах Мэй, будь она игровым персонажем. Долго думала, куда её поместить и решила, что подобная "анкета" в самом начале фанфика — дурной (и спойлерный) тон. Так что пусть будет тут... впрочем, без небольших спойлеров все равно не обошлось :D

---

Привет…

Слышала, ищешь компаньона для путешествия? Буду рада присоединиться. Меня зовут Мэй, я работаю на Гильдию искателей приключений Ли Юэ. Могу показать тебе местность, я тут много чего знаю. Надеюсь, твое путешествие не связано со Стражами руин? Почему я спрашиваю? Ну…

Поболтаем: Самооценка

Может, по мне и не скажешь, но на самом деле я не слишком уверенный в себе человек. Когда выхожу на улицу, вечно кажется, что кто-то да и посмотрит на меня осуждающе. Из-за ушей, шрамов, странного цвета волос или черт знает чего ещё. Погоди… в смысле «очень даже скажешь»?

Поболтаем: Семья

На самом деле эльфийка я только наполовину — со стороны отца. Моя мама, Прия, была обычным человеком. Она говорила, что мы с папой сильно похожи — и это всё, что я о нем знаю. Мама даже имени его никогда не называла. Интересно, почему?

Поболтаем: Натлан

Технически я родом из Натлана, но на деле никогда там не была. Как так вышло? Мама переехала в Ли Юэ беременной мной — да так тут и осталась. Надеюсь, когда-нибудь я смогу побывать на родине. Говорят, там до сих пор идет война…

Когда идёт дождь…

Эх, опять погода испортилась, не нравится мне это… давай спрячемся где-нибудь.

Когда идёт снег…

Бр-р, как холодно! Нужно поскорее найти укрытие и развести огонь, не хватало ещё простудиться. Впрочем, огонь для нас я могу организовать хоть сейчас, просто скажи. Хорошо иметь огненный Глаз Бога.

Когда светит солнце…

Какая классная погода, самое время прогуляться.

Доброе утро…

Не смотри на меня так, полдень — это все ещё утро, пусть и позднее.

Добрый день…

Самое время наведаться к Катерине и узнать, что нового сегодня в поручениях. Что, хиличурлы возле «Ваншу»? Опять?

Добрый вечер…

Вечерний Ли Юэ такой красивый. Оранжевый свет бумажных фонарей завораживает. Я бы даже прогулялась… но после дня, полного поручений, хочется лишь одного — как следует поужинать и отправиться спать. Впрочем, второй пункт можно и отложить, если для первого найдется подходящая компания…

Спокойной ночи…

Время отдыха. Где там мое снотворное?

О Мэй: Религия

У меня странные отношения с религией. Как человек, живущий в Ли Юэ, каждый год я наблюдаю Церемонию Сошествия, так что отрицать то, что боги — такие же реальные существа, как всякие там хиличурлы, попрыгуньи и Маги Бездны, не могу. Уж Гео Архонта-то я точно видела — такого дракона забудешь… однако мой мозг отказывается воспринимать, что бок-о-бок с нами живет нечто настолько могущественное. Поэтому для меня проще быть агностиком: считать, что хоть что-то такое где-то там и существует, полагаться следует только на себя. Даже нашему собственному богу есть дело до нас лишь раз в год, так что уж говорить о других?

О Мэй: Любопытство

Меня легко заинтересовать — и это одновременно как сильная, так и слабая сторона. Я возьмусь за любое дело и залезу в любую дыру, если там найдется что-то интересное. Проблема в том, что по соседству с этим самым «интересным» может прятаться куча опасностей… вот поэтому я стараюсь не путешествовать в одиночестве, особенно с некоторых пор. К счастью, мой друг Чжун Ли, консультант похоронного бюро, не прочь составить мне компанию. Он прикрывает мою беспокойную задницу, а я угощаю его ужинами — такой вот у нас контракт.

О нас: Искренность

Меня пугают люди, от которых не знаешь, чего ожидать. Я за честность, даже, если правда будет не из приятных. Всегда лучше знать наверняка, чем мучиться догадками. Особенно, если у тебя бурная фантазия, способная превратить муху в слона. Ты так не думаешь?

О нас: Путешествия

Знаешь, что самое приятное в путешествиях? Ночевка в палатке, конечно же. Мне определенно нравится эта традиция оставлять повсюду палатки, в которых можно переночевать чуть что. Не приходится таскать с собой лишние вещи и думать над поиском ночлега. А ещё ночевка под открытым небом — это романтично. Готовить еду у костра, рассказывать страшные и не очень истории, смотреть на звезды… пожалуй, идеальное свидание для меня выглядело бы именно так.

О Глазе Бога: Сомнения

Катерина говорила, что Глаза Бога различаются по регионам: в Мондштадте, например, они не такие, как в Ли Юэ или в Натлане. Интересно, кто их выдает? Архонт региона или Архонт стихии? Мне кажется, второе: вряд ли Моракс наградил бы меня Глазом бога после того, что я учудила… а вот Мурата — вполне.

О Глазе Бога: Сожаления

Я получила Глаз Бога после похорон мамы. До того момента я и думать не хотела, чтобы пойти по её стопам и тоже стать искательницей приключений. Зачем? Мне и в Ли Юэ хорошо было: беззаботная жизнь в окружении друзей и любимой мамы, которая всегда накормит, выслушает, поможет советом и сама позаботится обо всем. Даже когда она уходила по поручениям на несколько дней, я особо не беспокоилась — скоро вернется и все снова будет как прежде. А пока что у меня есть пара дней свободы, когда можно делать всё, что угодно. Я и подумать не могла, что день, когда эта свобода останется со мной на всю оставшуюся жизнь, случится так скоро… собственно, пришлось срочно взрослеть и искать работу. Надо же как-то оплачивать счета и покупать еду? А так как ничего другого я не умела, решила стать искательницей приключений… Глаз бога? А, его я получила в одной заварушке, в которую вляпалась, выполняя поручение. Как говорится, я была молода, мне нужны были деньги — и, видимо, хоть немного инстинкта самосохранения. Деньги я получила, а вместе с ними обрела и Глаз бога, значительно упростивший процесс выполнения всех последующих поручений. Но, знаешь, иногда хочется снова стать обычным человеком, знающим о магии лишь понаслышке — лишь бы мама в тот день вернулась живой.

Давай поделимся: Страхи

Стражи руин и Руинные охотники пугают меня до чертиков. Есть что-то крайне неправильное в том, что груда железа двигается, да ещё и сама по себе. Я даже брала уроки по стрельбе из лука, чтобы справляться с ними на расстоянии, но особых успехов не добилась. Интересно, и откуда вообще взялись эти машины?

Сожительство

Если хочешь, можешь пожить у меня, я только за. Все равно одна живу. У меня даже вторая кровать есть, правда, её придется отодвинуть от первой, если хочешь на ней спать. Да, у меня не было денег на новую двуспальную кровать, а что?

О Чжун Ли: Знакомство

Наше с ним знакомство началось с того, что я в красках послала его куда-то очень далеко и не вполне прилично… не смотри так, это было почти сразу после смерти мамы, я заперлась в комнате и сутки не вставала с кровати, а он доставал меня расспросами про похороны. Что мне оставалось делать?

О Чжун Ли: Отношение

Многие считают его жутким занудой, педантом и просто ходячей энциклопедией. Это можно понять, но, помимо этого, он очень вежливый, тактичный и заботливый человек⁽¹⁾. А ещё я завидую его феноменальной памяти, хотелось бы мне не быть такой рассеянной…

О Чжун Ли: Быт

Чжун Ли, похоже, привык жить в роскоши. Неужели консультанты похоронного бюро получают так много? Так или иначе, когда он бывает у меня в гостях, мне немного неловко. Мой дом, в отличие от его, если и похож на музей, то на музей совершенно обычных вещей и просто всякого барахла. Я все думаю… насколько быт отражает характер человека? Может, мы и правда слишком разные? Не знаю, хорошо это или плохо…

О Синь Янь…

Я уже и не вспомню, как именно мы познакомились, это произошло как-то само собой после одного из концертов. Она энергичная, творческая и говорит то, что думает — словом, сочетает в себе все то, что мне нравится в людях. Её трудолюбие и любовь к сцене меня восхищают. Хотела бы я быть хоть немного такой же.

О Ху Тао…

Нам пока так и не удалось толком познакомиться, так что все, что я знаю о ней — это, в основном, слухи. Тем не менее, не понимаю, почему некоторые так её не любят? Она забавная, а её отношение к смерти, как к чему-то естественному и повседневному не такая уж и дикая вещь. Как знать, может, она права в своей логике? Все равно рано или поздно там будем, так чего бояться?

О Нин Гуан…

Эта птица очень высокого полета, причем во всех смыслах. А потому лично мы, разумеется, не знакомы. Но я часто вижу её среди организаторов городских праздников. И слышу в рассказах Чжун Ли. Кажется, они хорошо знакомы…

О Сян Лин…

Ну конечно же я знакома с ней: Синь Янь прожужжала мне все уши разговорами про еду из «Народного выбора», приготовленную местной звездой кулинарии. Я часто заглядываю туда, даром что этот ресторан находится неподалеку от офиса, так сказать, Катерины, секретаря нашей гильдии. Отправляясь по поручениям или сдавая отчеты о них, грех не взять что-нибудь перекусить.

О Бай Чжу…

Меня чуть инфаркт не хватил, когда на осмотре змея, висевшая у него на шее, вдруг заговорила. Он и впрямь немного пугающий, но как доктор, несомненно, гений. Кроме того, доктор Бай Чжу буквально вытащил меня с того света, за что я ему очень благодарна.

О Юнь Цзинь…

Она… талантливая? Не знаю, я совершенно не фанатка такого жанра, как опера. Но знаю, что Юнь Цзинь в Ли Юэ — местная знаменитость. Лично мне музыка Синь Янь куда ближе. Дело вкуса.

О Тарталье…

Его сложно описать каким-то одним словом. Но вполне можно двумя: «обаятельный» и «пугающий». С одной стороны, господин Тарталья ведет себя очень мило и дружелюбно, так и не скажешь, что глава банка, а, с другой, есть в его взгляде что-то странное. Особенно, когда задумывается о чем-то своем. Как будто все это веселье — просто маска, а на деле ему постоянно тоскливо и скучно. Скучает по родине? /center>

<center>Узнать больше о Мэй I

Хочешь узнать обо мне больше? Не вопрос, спрашивай обо всем, что тебя интересует. Сложно просто взять и начать говорить о чем-нибудь, я же не Чжун Ли какой-нибудь, хе-хе.

Узнать больше о Мэй II

Квартира, в которой я живу, досталась мне от мамы. Там до сих пор стоит шкаф с её вещами, но я никогда его не открываю. Почему? Не знаю. Мне кажется, что-то во мне сломается, если я прикоснусь к её вещам… ладно, не бери в голову.

Узнать больше о Мэй III

Мечтаю однажды отправиться в путешествие — хотя бы в Мондштадт. Говорят, там делают одно из лучших вин в Тейвате. А ещё там огромная библиотека — совсем не чета местным. Интересно, что там можно найти?

Узнать больше о Мэй IV

Эльфы и правда долгожители. Некоторые могут жить столетиями: смерть от старости нам не грозит. Другое дело, что перед оружием, ядом или другими внешними факторами мы по-прежнему беззащитны, так что в полной мере назвать это бессмертием нельзя. Мы просто крепче и здоровее других. И нет, дети у нас растут так же, как и у обычных людей — просто в какой-то момент организм перестает стареть. Чаще всего, после двадцати.

Узнать больше о Мэй V

Есть ли у меня кто-то? Имеешь в виду, парень или типа того? Ну… мне кое-кто нравится. Но я не уверена, что это взаимно. Он вроде бы добр ко мне, заботлив и обходителен, но доброта ли это как к другу или как кому-то большему? Я не знаю. Любовь — это так сложно…

Хобби Мэй…

Хобби? Даже не знаю, мне много чего нравится. Люблю путешествовать, люблю получать награду за выполненные задания и потом тратить её на новые вещи, вкусную еду или подарки друзьям. Люблю читать книги, особенно те, что касаются истории и традиций Ли Юэ. Узнавать, как сотни лет назад жили люди, во что верили и чем занимались — это же так интересно. Словом, если любовью к культуре Ли Юэ и можно заразить, то, полагаю, Чжун Ли это отлично удалось. Кстати о нём… люблю ходить на театральные постановки вместе с Чжун Ли — это так забавно, когда он начинает, как старик, ворчать, что вообще-то всё было не так и в такой-то книге об этом подробно написано. Или, наоборот, пускается в долгие рассуждения о том, «что хотел сказать автор». Но, разумеется, происходит все это уже после спектакля, перебивать актёров было бы ужасно невежливо. Хотя, судя по выражению его лица, иногда он очень близок к тому, чтобы не сдержаться — и за этим тоже чертовски весело наблюдать.

Беспокойство Мэй…

Выбираясь из города, я теперь все время боюсь, что встречусь лицом к лицу со Стражем руин. Это меня настолько пугает, что я отметила на карте все места, где можно их встретить, чтобы обходить стороной. Что?

Любимая еда…

Я совершенно непривередлива в еде и могу есть все, кроме, разве что, склизких морепродуктов — они противные и неприятные. Но больше всего люблю не слишком сладкие фрукты, лапшу и блинчики. Да, я далеко не гурман, и что?

Нелюбимая еда…

Как я уже сказала, не люблю рыбу и вообще большинство морепродуктов. А ещё не очень понимаю любви к острому. Что хорошего в том, что после еды тебе жжет рот?

День Рождения…

С Днем рождения! Думаешь, я забыла? Ничего подобного, я отметила эту дату в календаре и ещё несколько раз перепроверила. Ну, ладно, не несколько… но я слишком боялась перепутать. Было бы так неловко, поздравь я тебя не в тот день… так или иначе, я попросила у Сян Лин испечь для тебя торт, надеюсь, тебе понравится. Сходим куда-нибудь вечером? Я угощаю.

Чувство возвышения: Начало

Кажется, я становлюсь сильнее. Какое приятное чувство.

Чувство возвышения: Нарастание

Столько всего ещё предстоит, но я уже чувствую, что теперь не та, кем была раньше.

Чувство возвышения: Кульминация

Я определенно становлюсь сильнее… надеюсь, однажды настанет день, когда я рискну дать отпор своим страхам. И, более того, одержу над ними верх.

Чувство возвышения: Окончание

Наконец пламя покорилось мне — теперь оно не обжигает, но согревает. Думаю, лук мне больше не понадобится. Берегитесь, Стражи.

---

1) https://www.youtube.com/watch?v=_lMlsPQJs6U

Вернуться к тексту